Текст книги "Загадка старой колокольни"

Автор книги: Анатолий Дрофань

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 8 страниц)

ПРОЩАНИЕ

Вот и пришло время нам разлучаться.

Правду говоря, мне бы не хотелось. Но чувствую, что все уже утомились и нам надо немного отдохнуть.

А я бы всё говорил и говорил, потому что, рассказывая, словно вновь путешествую по прекрасному хрустальному дворцу, который называется детством.

Но всему приходит конец. И путешествиям, и детству также.

Не знаю, как вы на это посмотрите, а мне жаль, что уже давненько нет на свете Жужу. Вместо него ходит сейчас по улицам, улыбается, торопится на работу Владимир Остапович – высокий мужчина с небольшими чёрными усиками. Он очень чётко выговаривает все буквы алфавита и коротенький стишок:

 
Я жук, я жук.
Я тут живу.
Жу-жу… Жу-жу…
Я укушу… —
 

может повторить без единой ошибки.

Вы, конечно же, догадались, что Владимир Остапович – это я, бывший Жужу.

Кажется, всё, что я вам рассказал, было совсем недавно. А позади у меня остались не только школа, но три года военной службы в армии и вот уже почти два лета и две зимы работы…

Уже два года бывший Жужу, а нынешний Владимир Остапович Корниенко работает на заводе, в том самом цехе, где когда-то со своим другом Лёнчиком и дедушкой ремонтировал старые немецкие часы. Вы, может, удивитесь, когда я добавлю, что тот самый Лёнчик, с которым мы честно делили поровну все радости и печали детства, и теперь в жизни идёт рядом со мной. Наши станки стоят один возле другого.

Начальником цеха у нас работает – кто бы вы думали? – Рамзес Второй. Дядька Роман уже бросил заниматься боксом. Ныне у него много серьёзных забот, потому что он руководит большим рабочим коллективом. А дядька Прокоп, окончив институт, трудится в отделе главного инженера завода.

Мы с Лёнчиком, как когда-то дядька Роман и дядька Прокоп, по вечерам после работы ходим на занятия в институт.

Дедушки, к сожалению, уже нет. И теперь мы с моим верным другом детства Леонидом Зинченко вместо него присматриваем за старыми часами на высокой колокольне музейного городка. И сейчас они очень точно делят каждый час на минуты и секунды.

Давний наш знакомый – сторож старого монастыря, который целился в нас дубинкой, словно из ружья, – так и остался возле колокольни: охраняет весь музейный городок.

Ещё осталось сказать несколько слов о Вилли Кюнте.

Дружба с ним, начатая ещё в детские годы, продолжается до сих пор. Он тоже остался верным своей фамильной профессии – работает мастером на том самом заводе, где когда-то трудился его дед-часовщик. Только теперь это предприятие не принадлежит фабриканту, который имел свою фирму. Ныне это народное хозяйство, государственная собственность, и Вилли Кюнте – мастер на нём.

Давняя дружба с ним положила начало содружеству наших заводов. Прошлый год заводская делегация, в которую входили и мы с Лёнчиком, гостила в Дрездене. Мы, конечно же, были в гостях у Вилли. И признаться, были очень тронуты, увидев на стене гостиной наш сувенир – колесико из старых часов, а рядом солдатскую сумку его папы.

Этим летом Вилли Кюнте со своими друзьями приезжал к нам. Немецкие рабочие знакомились с нашим заводом. Вилли тоже токарь высокого класса, и мы обменивались с ним опытом работы. Когда он работал на моём станке, очень ловко орудуя резцом, я, приглядываясь к нему, заметил, как он похож на своего отца, фотография которого сохраняется и сейчас в музейном городке. Тот же профиль, такой же слегка приплюснутый нос, осёдланный большими очками, задумчивые глаза за стёклышками. Только у Вилли нет во взгляде отцовой печали. В нём светится живой интерес, пытливость мысли и приязнь ко всем нам, советским людям. Мы ходили с нашими немецкими друзьями к колокольне, возложили цветы к мемориальной доске, на которой написано имя Виллиного папы.

– Ваша земля, – сказал тихо Вилли, – навечно дорога и род-на моему сердцу, потому что полита кровью моего отца… А я ваш побратим…

Вилли из амфоры, которую привёз с собой, рассыпал вокруг дрезденскую землю.

– Пусть наши земли, – молвил при этом задумчиво, – дарят нашим детям не муки и страдания, а только радость…

– И будет так! – сказал я, крепко пожимая Виллину руку.