Текст книги "Ожившие древности"

Автор книги: Анатолий Деревянко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

Работы на Яве продолжил между 1937 и 1946 годами датский антрополог Густав Кенигсвальд. Ему повезло еще больше: удалось откопать пять фрагментов черепов и другие кости обезьяночеловека.

Находки питекантропа явились не только важнейшим доказательством справедливости теории Ч. Дарвина о происхождении человека от высших обезьян, но и свидетельством очень раннего появления в Юго-Восточной Азии человека. Индонезийский ученый Сартоно считает, что на Яве в течение продолжительного времени (800– 500 тысяч лет назад) жила большая группа древнейших людей – питекантропов, останки которых и посчастливилось найти Дюбуа.

О жизни питекантропов известно немного. Они жили в дождливый и сравнительно прохладный период, когда средняя годовая температура на Яве была примерно на шесть градусов ниже современной. В это время там обитали носороги, древние слоны, олени, антилопы, быки, барсы, тигры.

Первые находки останков питекантропов не дают представления об их трудовой деятельности, что считается решающим в определении, обезьяна это или древний человек (ведь, как писал Ф. Энгельс, «труд создал человека»). На основании морфологических признаков многие ученые все же склонялись к мысли, что у питекантропа гораздо больше человеческих черт, чем обезьяньих. А найденные Кенигсвальдом в 1936 году древнейшие каменные орудия в долине реки Боксок у Паджитана окончательно подтвердили это предположение. Большую часть орудий составляли чопперы, чоппинги, грубые сколы и скребла.

В настоящее время останки питекантропов найдены не только в Азии, но и в Африке, и в Европе.

Питекантроп – не единственный известный сейчас древний человек Азии. Новые, не менее интересные и важные для науки находки останков первобытного человека были сделаны в 54 километрах от Пекина, около станции Чжоукоудянь. Эти находки связаны с именем выдающегося исследователя древних культур Центральной и Юго-Восточной Азии – Иоганна Гунара Андерсона.

В 1918 году он услышал от профессора Гибба, химика по специальности, что недалеко от Пекина, в местности Чжоукоудянь, на горе Цзигушань («Гора куриных костей»), в слое красной глины, заполняющей пещеру, много костей птиц и грызунов. Посетив Цзвгушань в 1919 году, Андерсон обнаружил, что рабочие, добывавшие глину, оставили нетронутыми рыхлые отложения, заполнявшие пещеры. Причиной тому была легенда, будто встречающиеся в заполнении кости принадлежат курам, съеденным лисицами, которые затем превратились в злых духов. Опасаясь мести духов, рабочие боялись прикасаться к красной глине. Когда здесь начались палеонтологические раскопки, один из местных жителей сообщил исследователям, что неподалеку есть место, где много драконовых костей. Этим местом оказалась «Гора костей дракона», расположенная в 150 метрах от Чжоукоудянь, где по инициативе Андерсона и начались новые раскопки. Когда вместе с костями животных обнаружили кварцевые отщепы, Андерсон пришел к убеждений что они попали сюда не случайно: постучав по отложениям древней пещеры, Андерсон со свойственной настоящему исследователю интуицией сказал: «Здесь будут найдены останки нашего древнего предка». Эти слова целиком оправдались в ходе дальнейших раскопок.

Раскопки возглавили Дэвидсон Блэк и Пей Веньчжун. Вначале были найдены два зуба древнего человека, а затем третий. Шестнадцатого августа 1927 года Блэк объявил, что открыл новый род и вид доисторического человека Sinanthropus pekinesis, или синантроп пекинский. После смерти Блэка работы продолжил Франц Вейденрейх. За десять лет, с 1927 по 1937 год, удалось открыть кости, принадлежащие более чем 40 особям древних людей. Это были мужчины, женщины, дети. Найдено 5 черепов, 9 их фрагментов, 6 фрагментов лицевых костей, 14 нижних челюстей, 152 зуба – одна из лучших в мире г коллекций останков древнейших людей.

В 1939 году Кенигсвальд привез в Пекин свои находки яванского питекантропа. Состоялась историческая «встреча» пекинского человека и яванского, о которой Кенигсвальд писал: «Мы разложили свои находки па большом столе в лаборатории Вейденрейха, оборудованной по последнему слову техники, – с одной стороны китайские, с другой – яванские черепа. Первые были ярко-желтого цвета и далеко не так окаменевшие, как наши, яванские находки. Несомненно, в большей мере это объяснялось тем, что пещера обеспечивала им лучшую сохранность, тогда как яванский материал был вкраплен в песчаники и туфы. Сравнение подлинных черепов было проведено по всем характеристикам, и во всех они показали высокую степень соответствия». Ученые пришли к выводу, что питекантроп и синантроп по всем основным характеристикам очень родственные виды древних людей.

Начавшаяся агрессия Японии прервала раскопки в Чжоукоудяне. При подходе японцев к Пекину начались споры о том, как поступить с находками синантропа. Наконец китайские ученые решили упаковать их и отправить пароходом в Америку. Ящики с коллекциями были отправлены на поезде в сопровождении солдат из Пекина в порт, где их ждал пароход «Президент Гаррисон». Дальнейшая судьба коллекций неизвестна. Существует на этот счет много версий, но, к сожалению, для науки сохранились только прекрасные рисунки и гипсовые слепки, сделанные Вейденрейхом и увезенные им ранее в Америку. Яванскому человеку повезло больше. Несмотря на многие злоключения после оккупации Явы японцами, эти коллекции удалось сохранить почти полностью.

Поиски и исследования останков древнего человека в Азии продолжались, а перед палеоантропологами была поставлена новая проблема в связи с находками в 1924 году Р. Дартом в Южной Африке нового существа, названного им австралопитеком. Раскопки в этих районах велись в течение многих лет. Найдено было несколько разновидностей австралопитековых. Ученые выдвинули различные гипотезы о месте австралопитековых в эволюционной системе. Разрешить спор удалось Л. и М. Лики, которые в Олдувайском ущелье в 1959 году нашли останки массивного австралопитека, а на следующий год еще один череп, который принадлежал к изящному типу и имел больше человеческих черт, чем черепа австралопитековых Южной Африки. Возраст олдувайских находок составлял около 1,7—1,8 миллиона лет, а главное, там были найдены примитивные галечные орудия, то есть этот человек, названный Homo habilis, или человек умелый, пользовался ими уже на протяжении длительного времени. Последующие раскопки дали не только новые находки человека умелого, но и кости питекантропа, обнаруженные в вышележащих горизонтах. Таким образом/ появилась возможность проследить непрерывность линии развития от человека умелого к питекантропу.

Прошло совсем немного времени, как последовали новые, не менее важные открытия. Годы с 1967-го по 1977-й называют золотым десятилетием в палеоантропологии. В 1967 году начинаются раскопки в долине реки Омо в Эфиопии. Американскую группу возглавлял К. Хоуэл, французскую – К. Арамбур, а после его смерти – Ив Коппанс, кенийскую – сын М. и Л. Лики – Ричард Лики. Участниками экспедиции открыты останки гоминид возрастом около 3 миллионов лет, человека умелого – возрастом в 1,85 миллиона лет и питекантропа – возрастом около 1,1 миллиона лет.

Затем последовали раскопки Р. Лики в районе озера Турана (Рудольфа) в Кении, где удалось найти хорошо сохранившийся череп, несколько более древний, чем находки хомо хабилисов в Олдувае. Его объем был равен 773 кубическим сантиметрам, и он превышал объем черепа человека умелого на 130 сантиметров. Там же был обнаружен череп питекантропа (Homo erectus) возрастом в 1,5 миллиона лет.

Еще более удивительные открытия ожидали ученых в районе Афарского треугольника, в местности Хадар к северо-востоку от Аддис-Абебы в Эфиопии. С 1973 по 1976 год здесь вела исследование комплексная международная экспедиция под руководством Д. Джохансона. Найдены были останки более 350 костей гоминид возрастом от 3 до 4 миллионов лет, в том числе хорошо сохранившаяся верхняя часть скелета женской особи, получившая имя Люси. Американские антропологи Д. Джохансон и Т. Уайт выделили Люси и близкие к ней формы в особый вид Australopithecus afarensis и считают, что этот гоминид, наиболее древний и примитивный из всех известных, был предком остальных видов. В том же районе найдены орудия труда возрастом более 2,5 миллиона лет.

Открытия последних лет в Эфиопии и Кении вызвали оживленную дискуссию, которая продолжается до сих пор. Перед учеными встали новые проблемы. Пока несомненно одно – из всех известных находок человека и его первых орудий труда самые древние – именно африканские. Но окончательный ответ на вопрос о прародине человека все же еще впереди.

Э. Уайт и Д. Браун – популяризаторы первобытной археологии и палеоантропологии, – обращая внимание на сложность поисков останков древних людей, пишут: «Успехи этих первых людей, по мере того как они и их культура распространялись по дальним пределам Старого Света, – это повесть, страницы которой обнаруживаются на расстоянии многих тысяч километров друг от друга. Когда обрывки этой повести собирают воедино, становится ясным ее поразительное содержание. Словно ученые разыскали множество разрозненных двустиший из «Одиссеи», героической поэмы древнегреческого певца Гомера, расположили их в правильном порядке и узнали, кем был Одиссей, как он жил и где побывал, скитаясь по морям».

В настоящее время наиболее распространены две точки зрения. Согласно одной из них родиной человека является Африка, что, казалось бы, подтверждают находки там австралопитековых. Согласно другой, в область становления человека представляется возможным включить районы Юго-Восточной и Южной Азии. Густав Кенигсвальд, например, заявил: «Я твердо убежден, что древнейшие предки человека пришли из Азии, где рамапитек жил около 10 миллионов лет назад. На Яве останки раннего человека (питекантропа) обнаружены рядом с останками одного из австралопитековых (мегантропа). Это очень любопытное обстоятельство, которое означает, что сходная ситуация существовала по обе стороны Индийского океана – и в Олдувае и в Сангиране. Расстояние от Явы до Индии примерно равно расстоянию от Индии до Олдувая, то есть можно предположить, что становление человека началось в Индии».

Факты, которыми наука располагает сегодня, бесспорно, свидетельствуют о заселении районов Юго-Восточной Азии нашими древними предками около миллиона лет назад. В последние 10—15 лет не только на юге, но и на севере, в Китае, обнаружены остатки культуры древнего человека, возраст которого более 700 тысяч лет. Его назвали ланьтяньским, и он значительно древнее, чем синантроп. В 1983 году автору удалось посетить Чжоукоудянь, ознакомиться с находками китайских археологов. Особое впечатление произвели орудия труда возрастом около миллиона лет, найденные в нихэваньских горизонтах.

Китай, несомненно, – один из районов, откуда древние люди могли прийти в Северную Азию. Но только ли Китай?

Еще в конце XIX – начале XX века учеными высказана оригинальная гипотеза о центральноазиатском очаге происхождения человека.

Среди первых в 70-х годах XIX века к таким выводам пришел видный русский ученый, антрополог и этнограф Д. Анучин, который уже на склоне лет, в 1922 году, за год до своей смерти, опубликовал в журнале «Новый Восток» специальную статью под характерным названием: «Азия как прародина и учительница человека». Его взгляды поддержали и развили академик П. Сушкин и профессор Г. Дебец. По их мнению, на этой территории в связи с резким поднятием суши раньше всего начали исчезать леса, вследствие чего человекообразные обезьяны, наши далекие предки, вынуждены были спуститься с деревьев на землю и перейти к наземному образу жизни, который неизбежно привел к большим изменениям в их организме. Так как растительной пищи с исчезновением лесов становилось все меньше, наши предки постепенно перешли на мясную, которую добывали охотой с помощью примитивных орудий труда.

Среди зарубежных ученых эту идею развивал на основании выдвинутой им теории о едином «центре дисперсии» крупнейший американский палеонтолог и археолог Г. Ф. Осборн. Из Центральной Азии согласно его теории в ранние геологические эпохи и происходило распространение млекопитающих животных: на запад – в Европу и на восток – в Америку, Иначе невозможно было понять, почему многие виды животных так близки друг другу. Не могли же они, такие похожие, возникнуть самостоятельно, думал Осборн. Наиболее подходящим местом для «центра дисперсии» между материками была Центральная Азия. Именно здесь, между Гималаями и Байкальским нагорьем, и следовало, по мысли Осборна, ожидать открытия недостающих первых звеньев эволюции, в том числе и самого человека. Из этого гигантского естественного «котла природы» должны были распространиться по земному шару его древнейшие предки.

Для подтверждения гипотезы в глубины Монголии в 20-е годы направляется американская центральноазиатская экспедиция под руководством крупного ученого-биолога Р. Ш. Эндрьюса. В состав экспедиции вошли многие крупнейшие исследователи из разных стран: П. Тейяр де Шарден, Э. Лиссан, Н. К. Нельсон, В. Гренжер, Г. П. Берки, Ф. К. Моррис и другие.

Экспедиция по тем временам была первоклассно оснащена, хотя сама идея отправиться в пустыню Гоби на автомобилях в те годы была скорее авантюрной, чем продиктованной строгим учетом ситуации и условий работы в слабозаселенном и плохо исследованном районе земного шара. В экспедиции работало девять автомобилей – однотонные «фултоны» и детройтские «доджи». Огромный караван верблюдов на полтора-два месяца раньше отправился в пустыню с газолином и нефтью для заправки автомобилей.

Ученые работали несколько лет. Участникам этого большого научного предприятия удалось обнаружить значительное количество ископаемых животных, в том числе гигантское кладбище динозавров в самом сердце Центральной Азии – пустыне Гоби в местности Баиндзак (дословно с монгольского «Богатый саксаул»), или Шабарак усу (от названия колодца «Глинистая вода»). При закате солнца скальные гряды здесь отливают ярко-вишневым цветом, отчего они получили романтическое название «Пылающие скалы». В Шабарак усу нашли почти полные скелеты динозавров, населявших землю многие десятки миллионов лет назад.

Несмотря на самые тщательные поиски, экспедиции не удалось найти не только полного скелета древней человекообразной обезьяны, которая могла быть прямым предком человека, но даже ни одной кости такой обезьяны. Единственным, что давало какую-то надежду на открытие таких существ, был зуб древнейшей ископаемой обезьяны – плиопитека. Но этого слишком мало, чтобы говорить всерьез о Центральной Азии как о прародине человечества.

В Баиндзаке сотрудники экспедиции собрали десятки тысяч изделий древнего человека. Около потухших тысячи лет назад костров древних обитателей пустыни Гоби халцедоновые отщепы и пластины лежали, по словам археолога Нельсона, как «свежевыпавший снег», Нельсон же датировал эти находки мезолитическим временем, то есть не древнее 10—12 тысяч лет.

Наиболее ранние находки, открытые учеными в районе озер Цаган нур и Орок нур, датированы Нельсоном также сравнительно поздним временем – финальным этапом верхнего палеолита. Находки на Орок нуре были настолько многочисленными и необычными, что привели его в недоумение, и он решил, что это скорее всего работа самой природы, а не следы деятельности человека. После нескольких лет работы экспедиции, таким образом, вопрос о первоначальном заселении этой территории человеком и роли ее в становлении человеческого общества продолжал оставаться открытым.

Новый этап в изучении каменного века Монголии начался с исследований выдающегося археолога академика А. Окладникова. Уже во время своей первой экспедиции в 1949 году ему удалось открыть около двух десятков стоянок и поселений палеолита, наиболее ранний возраст которых около 30 тысяч лет. С 1962 года он и его сотрудники начинают систематическое исследование каменного века Монголии. В самых различных районах им удалось найти сотни местонахождений, благодаря чему история человека на этой территории углубляется на 200—300 тысяч лет. Новые открытия позволили ответить на многие вопросы, волновавшие ученых долгие годы, но они же породили и не меньшee число новых проблем и гипотез... После многолетней работы Окладников напишет: «Выходит, таким образом, что Центральная Азия как будто не была прародиной и первой учительницей человека, как писал когда-то Д. Н. Анучин? Конечно, нелегко было расстаться с такой заманчивой и привычной идеей, которую развивало столько больших людей науки. Но кто знает все-таки, что еще хранит в своих недрах неизведанная земля Монголии и Тибета, какие сюрпризы она может принести нам в будущем в добавление к уже полученным?»

Несколько лет назад перед советскими и монгольскими учеными была поставлена задача написания обобщающего многотомного труда по каменному веку Монголии. Для этого необходимо вновь обследовать все районы Монголии, обращая главное внимание на древние речные долины и озерные котловины, где в основном и расселялся человек. Если ранее наши маршруты пролегали в основном по наиболее заселенным местам, то теперь археологам в течение ряда лет предстоит исследовать труднодоступные районы, не исследованные в предшествующие годы.

В 1983 году полевые работы проводились на территории Монгольского Алтая в долинах Сагсай гол, Уйгурын гол, Цаган гол и частично в бассейне реки Кобдо. Удалось открыть 59 новых палеолитических памятников, в том числе и много уникальных, которые позволили в более ярком свете представить культуру древнего человека. Итоги работ едва уместились в 26 печатных листов текста и рисунков.

В 1984 году нам предстояло закончить работы в Монгольском Алтае и начать исследования в Гобийском Алтае – районе полевых работ в последующие годы. Две экспедиционные машины с испытанными во многих экспедициях водителями В. Тикуновым и С. Поповым давали возможность работать двумя группами. Конечно, совместная работа в труднодоступных районах надежнее, она гарантирует от разных неприятных неожиданностей, но одновременный поиск двумя самостоятельными группами гораздо эффективнее и дает значительно лучшие результаты.

Первого августа 1984 года мы приехали в Улэгей – центр Баяи-Ульгийского аймака на севере Монгольского Алтая. Истосковавшиеся по делу, мы, не теряя времени, отправились на реку Кобдо, в устье Баян гол, где в прошлом году удалось открыть большую палеолитическую мастерскую. Было еще светло, и, не разбивая лагеря, все сразу включились в работу. Долина Кобдо встретила нас негостеприимно: на нас обрушились тучи мошки и комаров. Их оказалось так много, что они буквально забивали нос, рот, глаза. Трудно было дышать и разговаривать. Уже поздно вечером за терпким, душистым экспедиционным чаем мы с опухшими от укусов лицами, но тем не менее с удовольствием обсуждали результаты дня: найдено пять новых палеолитических стоянок с разнообразным инвентарем. За разговором кто-то не преминул вспомнить слова одного из сотрудников нашего института о том, как хорошо археологам, которые, кроме отпуска, имеют возможность отдыхать еще и в экспедиции. Честно говоря, я не знаю ни одного своего коллеги, который бы приехал из экспедиции отдохнувшим. После каждодневных забот, больших и малых, связанных с работой и бытом, поздно вечером с особым чувством думаешь о спальном мешке. В Монголии в поисках древних памятников нам приходилось каждый день проходить по 25—30 километров, к тому же под пристальным вниманием мошкары, а на юге – под беспощадным гобийским солнцем. Но кто может быть счастливее людей, которые уже ночью, при свете костра, вновь и вновь просматривают найденные днем многочисленные орудия труда, сделанные человеком несколько десятков тысяч лет назад?

Первый день вселил в наши сердца уверенность в удаче. Следующий – подарил четыре новые стоянки и встречу с монгольскими коллегами: известным ученым Д. Haваном, специалистом по бронзовому веку, и молодым сотрудником Института истории МНР X. Лхвагвасурэном, которые прилетели из Улан-Батора для работы в экспедиции. Вместе с ними мы обсудили план на год, а на следующее утро наша экспедиция разъехалась в двух направлениях.

Встреча через неделю была радостной, и не только от удовольствия вновь увидеть друг друга, но и от желания поделиться результатами работы в поле. Еще в 1983 году В. Ларичев и И. Асеев в районе сомона Ал-тан-Цугс открыли большой перспективный район древних водоемов, вокруг которых сосредоточены уникальные памятники. А на этот раз удалось найти около десятка разновременных палеолитических стоянок и мастерских. Особенно интересными оказались мастерские. Во-первых, они дали обильный материал, который, к сожалению, из-за ограниченности времени собрали лишь частично; во-вторых, найденный материал относился к различным временным эпохам – от нижнего до позднего палеолита. Это позволит в дальнейшем при тщательном анализе коллекций наметить основные технические традиции, применявшиеся при первичной и вторичной обработке камня, проследить динамику форм орудий труда на протяжении нескольких десятков тысяч лет, сделать надежные типологические схемы. Много нового удалось открыть нашим друзьям и в других местах. С какой счастливой улыбкой и гордостью водитель Сергей Попов показывал всем удивительную но правильности формы и красоте большую пластину леваллуазского типа. Такие пластины появляются уже в нижнем палеолите. Немногие археологи держали их в руках, а еще меньшим выпадало счастье найти их. На стоянке, открытой в местности с поэтическим названием Улан-Хус («Красная береза»), обнаружены десятки пластин.

В этом месте Кобдо течет в широкой, до 10 километров, долине. В глубокой древности она периодически заливалась, образуя террасовидные уступы, усеянные галечником. Он-то и привлекал внимание человека. На площади в несколько квадратных километров лежали грубо оформленные ядрища, отщепы, пластины. Это была даже не одна гигантская мастерская, а несколько. В течение длительного времени сюда приходил человек, брал подходящую гальку и вначале оформлял ее так, чтобы в дальнейшем с нее можно было скалывать правильной формы отщепы и пластины, которые шли на изготовление орудий труда. Встречались и хорошо оформленные инструменты: скребла, режущие и рубящие орудия. Особый интерес представляло место, где обработанные камни сконцентрировались плотной массой. Без сомнения, именно здесь древние мастера работали наиболее интенсивно. Дальнейшие лабораторные исследования, возможно, позволят восстановить полностью процесс изготовления каменных орудий от оформления нуклеуса до снятия заготовок и превращения их в готовые изделия.

Коллекции из этих стоянок и мастерских, а всего по правому берегу обнаружено 26 комплексов, позволяют значительно полнее представить жизнь и быт древнего человека обширного региона. Но наряду с этим в 27 километрах к северо-западу от сомона Баян нур удалось открыть стоянку, которая существенно отличалась от всех комплексов, известных ранее. Стоянка обнаружена на левом берегу сухого русла на поверхности древнего делювиального шлейфа в котловине, которая грядой сопок надежно защищалась от холодных северных ветров. Здесь найдено большое количество прекрасно обработанных с двух сторон ножей, клинков, скребел. Это, видимо, особая, ранее неизвестная в Центральной Азии культура верхнего палеолита.

Более подробное обследование левого берега Кобдо дало интересные результаты. Еще в 1983 году мы пришли к выводу, что высокогорные озера были заселены человеком в основном в неолите. В начале нашего маршрута предстояло изучить огромную котловину Ачит нур. Берега озера плотно обступали изрезанные временем гранитные скалы, над которыми возвышались высокие цепи с белоснежными шапками, часто сливавшимися с облаками. Особенно красиво здесь вечером, когда заходящее солнце «разжигает» над бесконечной озерной синевой гигантский костер из гранитных скал.

Десятки километров прошли мы вдоль берегов, но удалось обнаружить только несколько неолитических поселений. Палеолитические изделия встречались очень редко. Возможно, действительно, в плейстоцене на котловину сползали с высоких горных цепей ледники, делая здесь жизнь человека практически невозможной. Но зато долина реки дала удивительные находки. Древние стоянки и поселения среднего и верхнего палеолита концентрировались скоплениями, своего рода гнездами, а также встречались изолированно в наиболее удобных местах. Археолог, как правило, не ведет поиски вслепую. Для того чтобы найти остатки деятельности человека, особенно глубокой древности, помимо опыта и интуиции, необходимо иметь представление о древнем рельефе, знать, где в то время протекали реки, характер и время накопления рыхлых отложений и многое другое. Современная гидросеть существенно отличается от той, которая была десятки, тем более сотни тысяч лет назад. И не случайно одни стоянки мы находим на современном берегу реки, а другие отделяют от нее сотни метров, а порой и километры.

В пути

Хотелось бы отметить одну особенность открытых местонахождений: массовость находок. На одной из стоянок, я расположенной на террасе в удивительно удобном месте, удалось найти около 800 изделий древнего человека. Река в этом месте течет в широкой пойме, огороженной высокими скалами. С севера к скалам примыкает терраса высотой 10—12 метров, надежно укрытая ими от холодных ветров. На стоянке выявлено несколько жилых площадок и мест, где происходила обработка камня. При шурфовке удалось обнаружить находки, лежащие in situ, то есть в слое. Численность коллекций, собранных на стоянках и мастерских по левому берегу, равнялась общему количеству находок прошлого полевого сезона, хотя он считался одним из самых удачных за все годы работы в Монголии. А сколько в долине Кобдо мы видели прекрасных памятников более позднего времени: бронзового, железного века, раннего средневековья!

На втором этапе работы нашей экспедиции одна труппа должна была обследовать восточные районы юга Монгольского Алтая, вторая – юго-западные и частично Гобийский Алтай. Для себя я выбрал второй маршрут, и не зря. Юго-западный фас Монгольского Алтая подарил нам редчайшие находки.

Монголию называют страной тысячи дорог. Действительно, дорог великое множество. Но, к сожалению, не все они хороши. От Манхан сомона до сомона Булган, расстояние 240 километров, мы ехали двое суток. Пришлось преодолеть несколько перевалов. Два из них выше трех тысяч метров. Дорога проходит в одних местах по узким каньонам, заваленным глыбами камня после сильных дождей, а в других – по руслу реки. На всех перевалах в Монголии стоят обо – курганы из камней, сделанные в древние времена, чтобы задобрить духов. Обо год от года растут, потому что каждый проезжающий шофер обязательно что-нибудь оставит: камень, поломанную деталь от машины, а то и просто деньги, которые никто никогда не возьмет. Наш УАЗ-452, потрепанный во многих экспедициях, е трудом поднимался с одного перевала на другой. Измученные частыми остановками и мыслью, что машина может рассыпаться от древности в любую минуту, мы, нужно признаться честно, тоже что-то оставляли, особо не веря духам, а так, на всякий случай, На перевалах было холодно и ветрено, Булган же встретил нас жарой. Чувствовалось горячее дыхание Гоби.

Поздно вечером 15 августа мы остановились на берегу реки Уенч. Уже ставя палатки на ровной площадке – останце второй террасы, мы нашли первые находки. На следующий день, как всегда, рано утром все разошлись в разные стороны в поисках древних памятников. Подходя к нашему небольшому лагерю часа в два дня, я увидел начальника отряда В. Петрина, который быстро шел мне навстречу. На лице его было видно смятение, и мне подумалось, не случилось ли чего-нибудь за время нашего отсутствия. Дрожащим от волнения голосом он начал быстро рассказывать об открытии необычного поселения неподалеку от лагеря. Вскоре мы уже взбирались на крутую 50-метровую террасу, с которой открывался прекрасный вид на долину реки. У Петрина были все основания для волнения: на большой площадке компактно лежали крупные нуклеусы, пластины, орудия труда, Все они имели необычный вид. Поверхность изделий была покрыта глубокой коркой пустынного загара, источена корразией – длительным воздействием ветров. Судя по характеру материалов, это древнейшее поселение относилось к нижнему палеолиту. До позднего вечера мы собирали и документировали находки.

Наш маршрут, около 1,5 тысячи километров, в дальнейшем проходил из сомона Алтай Кобдоского аймака в Алтай сомон Гоби-Алтайского аймака и далее на сомон Баян-Ундер Баянхонгорского аймака вдоль монгольско-китайской границы. От одного селения до другого здесь сотни километров. Все араты со стадами – в горах, на летних пастбищах, и нам часто из-за отсутствия карт приходилось плутать, все время думая о том, как бы не переехать границу. Небывалые в этих местах июньские и июльские дожди превратили дороги в сплошные рытвины, нередко их пересекали совсем свежие овраги с отвесными стенками. Поэтому ехали, соблюдая большую осторожность, и часто лишь большой опыт и профессионализм водителя В. Тикунова выручал нас из беды. Но в работе забывались все невзгоды. Каждый день приносил новые и новые открытия. Десятки новых стоянок, поселений и мастерских посчастливилось найти нам на этом маршруте. Находки заполняли кузов нашего многострадального «уазика», и мы все думали, что будем с ними делать, а новые открытия следовали одно за другим. Интереснейшим районом оказалась долина Баралгин гола. Когда-то в древности здесь протекала полноводная река (долина ее не менее 10 километров шириной). Сейчас только остатки береговых террас свидетельствуют о мощном речном потоке. Редкая полупустынная растительность и саксаул покрывают дно древней долины без намека на какой-либо водоем. У входа в долину, словно страж, стоит большая возвышенность, у которой мы решили заночевать, очередной раз сбившись с дороги. Темнело. Пока разбивали лагерь, я решил немного осмотреть окрестности. Уже в нескольких десятках метров от лагеря стали встречаться находки. Но когда я поднялся на одну из плоских возвышенностей, то не поверил своим глазам: кругом лежали сотни грубооббитых очень древних орудий. После внимательного осмотра находок при свете костра сомнений в их глубокой древности ни у кого не осталось.

Следующий день подарил нам новые удивительные открытия. Всего в этом районе удалось открыть два нижне– и один среднепалеолитический комплекс и гигантскую мастерскую. Находок оказалось так много (несколько тысяч изделий), что пришлось носить их в чехлах от спальных мешков. Вокруг огромных нуклеусов, вес некоторых из них достигал нескольких сот килограммов, лежали десятки и сотни отщепов и пластин.