Текст книги "Ожившие древности"

Автор книги: Анатолий Деревянко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)

Людоеды

Истинную роль Сибири в истории человеческого общества, особенно на ранних этапах его развития, можно было установить только широкими и систематическими раскопками, а это стало возможно лишь с созданием здесь в 20-х годах сибирской школы археологов при Иркутском государственном университете.

Успехи иркутской школы связаны с именем известного ученого, талантливого педагога Бернгарда Эдуардовича Петри. Ученик академика В. Радлова и Л. Штернберга, с конца 90-х годов он прочно и навсегда связал свою судьбу с Сибирью, переехав с берегов Невы, где работал в Музее антропологии и этнографии имени Петра Великого, в Иркутск, на берега Ангары. Широко образованный, хорошо владеющий методикой проведения археологических и этнографических исследований, Петри по праву может считаться основателем иркутской школы этнографов и археологов. С самого основания Иркутского университета, в 1918 году, создается кафедра первобытной культуры (этнографии) и сразу же при кафедре организуется студенческий научный кружок краеведения. Кафедру и кружок с первых дней и возглавил Бернгард Эдуардович. Он обладал редкой и завидной способностью обрастать талантливыми и энергичными людьми, преданными науке.

Члены кружка выступали с рефератами, упорно трудились, обрабатывая коллекции. Бернгард Петри в предисловии к своей работе «Далекое прошлое Прибайкалья», вышедшей в Иркутске в 1828 году, писал о краеведческом кружке: «Я с особой теплотой вспоминаю наши экскурсии на раскопки, на которых мы, не жалея сил, рыли землю, и возвращались домой усталые, засыпанные пылью и глиной, и счастливые сделанными «открытиями», и обогащенные увесистыми находками. Оглядываясь на прошедшие десять лет, я с радостью вспоминаю моменты возвращения из первых научных поездок наших молодых исследователей, их волнение, когда они разворачивали пакеты с находками, и захватывающий интерес начинающих (младших). В нашей маленькой семье создавалась та коллективная работа, которая особенно ценна в области наук, требующих коллективных усилий многих исследователей; к этим наукам относится и археология».

В эту дружную семью молодых энтузиастов-единомышленников, горячо любящих науку, в то время входили Павел Хороших, Георгий Дебец, Михаил Герасимов, Алексей Окладников, Георгий Сосновский, Гаврил Ксенофонтов, Яков Ходукин и другие начинающие исследователи, многие из которых позднее стали крупными учеными – антропологами, археологами, этнографами.

Выдающийся антрополог Георгий Францевич Дебец за свою капитальную сводку «Палеоантропология СССР» был удостоен Государственной премии СССР. Работы многих членов кружка до настоящего времени не потеряли своего значения, и о каждом из них можно было бы написать немало.

Одним из древних памятников, существенно изменившим представление об уровне культуры «первых сибиряков», стало поселение Мальта, открытое и исследованное Михаилом Михайловичем Герасимовым.

В наше время, пожалуй, трудно найти культурного человека, которому не были бы известны уникальные работы Михаила Михайловича по восстановлению лица по черепу. Эта проблема увлекла его в 30-е годы. Кропотливое изучение толстых мягких частей лица и головы в разных участках, анализ закономерностей их вариаций, установление степени связи между краниологическими и соматологическими размерами и формами – все было осуществлено ценой огромных усилий и творческого напряжения в течение многих лет. И к началу 40-х годов он разработал метод, который стал признанным во всем мире.

Десятки реконструкций портретов древних людей, видных исторических деятелей прошлого выполнены Герасимовым. С особой увлеченностью работал он над портретами Ярослава Мудрого, Андрея Боголюбского, героя «Слова о полку Игореве» Буй Тур Всеволода, царя Ивана Грозного и других.

Работа требовала от ученого каждый раз глубокого проникновения в жизнь той страны и той эпохи, к которой принадлежал оригинал создаваемого им портрета. Как много тонких наблюдений, знания мельчайших деталей биографии потребовалось, например, для того, чтобы установить подлинность скелета Ярослава Мудрого, определить, какой из находившихся в гробнице черепов принадлежал Фридриху Шиллеру, доказать общность происхождения и тем самым достоверность останков сыновей и внуков Тамерлана.

Крупнейшим антропологом Герасимов стал позднее, a начинал он как археолог. В 1912 году, когда ему исполнилось пять лет, его семья из Петрограда переезжает в Иркутск. «Окрестности города Иркутска чрезвычайно богаты останками древних поселений, по преимуществу неолитического времени, – писал в своей биографии Герасимов, – это обстоятельство стимулировало мои ранние занятия археологией. Уже с 1922 года я систематически вел археологические работы под руководством и наблюдением работников краеведческого музея». Большую роль в формировании научных интересов Герасимова и его профессиональном становлении сыграло участие в краеведческом кружке, который возглавлял Петри.

С 1928 года у села Мальта, расположенного на левом берегу реки Белой при впадении ее в Ангару, он ведет в течение длительного времени раскопки палеолитического поселения. Работы Герасимова, посвященные Мальте, вошли в археологию палеолита как вклад первостепенной важности. По своему значению Мальта не уступает крупнейшим мировым памятникам позднего палеолита. Здесь обнаружена богатая фауна – кости северного оленя, шерстистого носорога, мамонта и другое. На поселении найдено несколько тысяч обработанных камней, остатки жилищ, которые позволили Герасимову выделить три типа сооружений. Инвентарь стоянки дал ученому возможность реконструировать технику и приемы обработки кости в период палеолита. Чрезвычайно обильно представлены разнообразные украшения и типы орнамента. Раскопки поселения Мальта имели исключительное значение для сибирской археологии. Одних только опубликованных работ, посвященных этой стоянке, достаточно, чтобы его имя навсегда сохранилось в науке.

Кости

Раскопки Мальты только разворачивались, когда на небольшом расстоянии от нее, у села Нижняя Буреть на Ангаре, А. Окладников обнаружил второе поселение древнего человека, столь же уникальное.

Мальта и Буреть дают нам наиболее яркое и полное представление о жизни и быте человека, жившего в Сибири 20—25 тысяч лет назад. Древние обитатели Мальты и Бурети, подобно эскимосам, строили постоянные или сезонные деревни вдоль берегов Ангары. Так же как эскимосы и чукчи, они сооружали большие дома из костей гигантских животных – мамонтов и носорогов, которые водились здесь в те отдаленные времена. Подобно современным эскимосским, их жилища имели углубленные в землю основания, а сверху покрывались куполообразной легкой крышей.

Материалы из раскопок Мальты и Бурети привлекли большое внимание ученых не только тем, что здесь удалось получить много новых фактов и сделать интереснейшие наблюдения о жизни и быте древнего человека, но и прекрасными образцами первобытного искусства. Перед учеными вновь встал вопрос об истоках этой культуры. Мнения исследователей разделились: одни считали ее пришедшей с запада, другие полагали, что она выросла на местной основе. Многое зависело в решении этой и других проблем от ответа на главные вопросы: когда и откуда пошло первоначальное заселение человеком Сибири?

Первые землепроходцы Северной Азии

После находок у военного госпиталя в Иркутске прошло более ста лет. За этот срок значительно изменились представления ученых о времени первоначального заселения Сибири и Дальнего Востока. Сегодня есть немало оснований удревнить его в десять и более раз. Первые открытия в этом плане сделаны на Дальнем Востоке.

...Стояла золотая осень. Уходили последние дни сентября, но было еще тепло. Холодные дожди с сильным ветром, столь обычные для дальневосточной осени, явно запаздывали. 27 сентября 1961 года было жарким, по-настоящему летним днем. Вот уже больше недели археологи плавали на небольшой барже между городами Зеей и Свободным, обследуя зону будущего затопления и строительства Зейской ГЭС, чтобы выявить все археологические памятники и составить план работы по их дальнейшему исследованию. Участники экспедиции стояли на носу баржи и внимательно осматривали медленно проплывавшие мимо берега. Человек издавна селится в наиболее удобных, благоприятных местах. На больших реках древние поселения встречаются, как правило, на высоких, незатопляемых во время паводков и разливов реки местах. Особенно привлекательны места впадения в реку небольших протоков, наиболее удобные для охоты и ловли рыбы.

Археологи уже открыли несколько поселений каменного и железного веков. Продолжали поиск и в этот день. Погода была ясная, солнечная. Вплотную к реке подступали заросшие тайгой сопки. Голубые могучие сосны на высоких берегах слегка покачивались, отражаясь в воде. Изредка мелькали небольшие полянки с белоствольными березами и осинами, которые, несмотря на теплую погоду, покрылись багрянцем и уже сбрасывали свой наряд, готовясь к долгой и тоскливой зиме.

Суровостью и первозданной красотой веяло от этих диких и пока еще малообжитых мест. Казалось невероятным, что здесь, среди сопок и скал, мог жить древний человек.

Солнце перевалило зенит, когда за поворотом реки показалось небольшое село Филимошки. Перед ним сменился и ландшафт: горы отступили, открыв широкую долину. Дома далеко разбежались по крутому, обрывистому берегу реки. Село привольно раскинулось на двух террасовидных уступах. Верхняя терраса поднималась над уровнем реки на 20—25 метров. За селом, выше по течению, в Зею впадала небольшая речка. Туда и попросил руководитель экспедиции А. Окладников направить баржу. Причалили к самому берегу. С баржи видны были крутые береговые отложения. Река, по-видимому, во время недавнего сильного наводнения обрушила в этом месте берег, и слои светло-желтых песков, и супесей, и темных глин четко вырисовывались при ярком солнечном свете. Береговые отложения, словно раскрытая книга, могут рассказать ученым о климате, наводнениях по крайней мере за многие десятки, а то и сотни тысяч лет. Все участники экспедиции в нетерпении попрыгали на берег: хотелось пройтись по твердой земле. Да и место было удобное для древнего поселения.

Через несколько минут раздался первый радостный возглас – найден кремневый отщеп, а рядом орудие человека эпохи неолита. Пока все осматривали верхнюю часть берега, Окладников спустился к воде и пошел низом по еще теплой, хорошо окатанной гальке. И тут опытный взгляд ученого привлек один камень. Он взял его в руки и стал внимательно осматривать. На первый взгляд это был самый обыкновенный булыжник из желтоватого мелкозернистого кварцита. Но только на первый взгляд. Присмотревшись, Алексей Павлович увидел, что он расколот несколькими сильными ударами и на одном конце его имеется острое лезвие, напоминающее грубое и примитивное скребло. Рядом с камнем лежал еще один, тоже со следами обработки. Человек или природа? Такие сколы, настолько они грубы и примитивны, могут получиться и естественным путем в сильных речных потоках.

На память пришла оживленная дискуссия, которая велась по поводу так называемых «эолитов». Под таким названием вошли в научную литературу кремни, которые находили в третичных слоях, им приписывалась намеренная обработка. Среди них наиболее известными являются эолиты со следами действия огня и расколотые кремни из отложений, возраст которых несколько миллионов лет, описанные французским ученым аббатом Буржуа. Позднее были проведены специальные опыты: в камнедробильные машины бросали кремни, там они бились друг о друга, в результате чего у них получались изломы и выбоины, очень напоминающие искусственную обработку, сделанную человеком.

Что, если и гальки не человеком оббиты, а сделаны природой? Ведь еще совсем недавно, лет пятнадцать назад, Окладников сам писал, что появление в Сибири памятников, относящихся к раннему палеолиту, маловероятно. А судя по всему, эти находки гораздо более ранние, чем все известные на территории Сибири и Дальнего Востока памятники. Но пятнадцать лет для науки совсем немалый срок. За это время как в нашей стране, так и за рубежом накопился новый материал, осмысление которого вполне логично приводило к выводу, что ранний палеолит все нее мог быть в Сибири. «Был!» – неоднократно говорил его учитель П. Ефименко. И каждый полевой сезон Окладников не терял надежды открыть ранний палеолит.

Человек или природа? Алексей Павлович снова и снова внимательно всматривался в свои находки. Похоже, что это сделал все-таки человек, но, чтобы окончательно решить вопрос, важно найти обработанные гальки в слое и выяснить ситуацию, с ними связанную.

Неторопливо, сдерживая волнение, он пошел к береговым отложениям. Сверху залегал мощный пласт серых иловатых песков и супесей. Ниже, на уровне глаз, виднелись прослойки галечника, лежащего на древних, коренных породах третичного периода. Алексей Павлович медленно, метр за метром стал осматривать слой, в котором залегал галечник.

Этот день был поистине удачным. Не прошло и пятнадцати минут, как он, теперь уже из слоя, вытащил гальку со следами сколов. Несколько часов тщательных поисков принесли около десятка оббитых галек. Сомнений не оставалось: они орудия труда и сделаны рукой человека. Несмотря на их сравнительно малое количество и большую примитивность, уже можно выделить руководящие формы: изделия с желобчатыми выемками и массивные гальки с острием – «носиком». Все находки были тщательно упакованы и отправлены в новосибирский академгородок.

В 1964 году в Москве состоялся VII Международный конгресс антропологов и этнографов. В работе конгресса участвовали многие известные советские и зарубежные ученые. На этом конгрессе Окладников выступил с докладом «О первоначальном заселении человеком Сибири и новых находках палеолита на реке Зее». Доклад вызвал массу споров. Были голоса против и за. Не было лишь равнодушных.

Условия залегания орудий труда и сам их облик свидетельствовали о том, что в очень раннее время, 200 – 250 тысяч лет назад, древние люди уже зажгли свои костры и заселили районы, расположенные севернее 54-го градуса северной широты. Хронологически находки в Филимошках могут быть сопоставлены с ашелем Западной Европы и синантропом в Китае. Мог ли древний человек проникнуть так далеко на север при существующей в то время природно-географической обстановке в Восточной, Юго-Восточной и Центральной Азии?

Природа Дальнего Востока в целом в течение всего четвертичного периода испытывала направленные ритмические изменения, отличавшиеся местным своеобразием. Растительный и животный мир этой территории сохранил в четвертичном периоде много третичных реликтов. Дальний Восток – район со слабыми изменениями природных условий в антропогенезе по сравнению с северо-западом Евразии, испытавшим катастрофические изменения природы. Причина отличий, как предполагают большинство исследователей, – в покровном оледенении северо-запада и отсутствии его на Дальнем Востоке. Из чего следует, что в плейстоцене климатические условия в бассейнах рек Амура, Зеи и в Приморье были весьма благоприятны, и человек вполне мог здесь жить в нижнем и среднем палеолите.

В нижнечетвертичное время и в начале среднечетвертичного на юге Дальнего Востока определяющую роль в подлеске играли вечнозеленые растения. Климат был еще теплым и влажным.

Среднечетвертичное оледенение, являющееся для этой территории максимальным, оказало существенное влияние на формирование растительного и животного мира. Споровопыльцевые спектры отложений, синхронные периодам оледенений, говорят о том, что были широко распространены березовые леса и редколесья. Большие площади занимали моховые и сфагновые болота с кустарниковой березой и ольхой.

Весьма характерно для растительности Дальнего Востока было отсутствие, по крайней мере в прибрежной части, «сухой фазы» с большим участием ксерофитовых ассоциаций, что связано, по-видимому, с морским муссонным климатом. Наличие в современной флоре Приморья, Приамурья большого числа реликтов третичной флоры указывает на то, что они переживали эпохи оледениний в наиболее благоприятных местах обитания, сильно сокращая свои ареалы и широко расселяясь в межледниковые периоды. Более мягким климатом в ледниковое время можно объяснить то, что в приамурской и yccyрийской тайге и сейчас растут представители древней субтропической флоры – бархатное дерево и маньчжурский орех, дикий виноград и лимонник, женьшень и аралия. Благоприятные климатические условия, видимо, и позволили человеку в глубокой древности заселить эти отдаленные территории Северной Азии.

Находки в Филимошках древних орудий труда не являются сегодня единственными. Новым подтверждением гипотезы об обитании древнего человека на Дальнем Востоке во времена нижнего палеолита являются находки галечных орудий у села Кумары, в бассейне верхнего Амура. Это местонахождение открыто еще в 1957 году Э. Шавкуновым. Он собрал коллекцию каменных орудий, относящихся, бесспорно, к палеолиту.

В 1968 году работы в Кумарах продолжил автор. Раскопки и тщательный осмотр береговой террасы позволили выявить в районе села несколько культурных горизонтов: палеолит, мезолит, неолит. Особый интерес представляют три палеолитических местонахождения. На первом найдено несколько десятков орудий труда, относящихся к очень древнему времени – нижнему палеолиту. Находки, располагаются на прибрежной полосе галечника, а некоторые из них – непосредственно в воде. Протяженность галечника, где встречались находки, более 800 метров. Орудия труда представлены тремя видами – чопперами, чоппингами и орудиями с остриями – «носиками». Найдено также несколько бесформенных галек, с которых скалывались грубые отщепы.

Интересно расположение находок. Все орудия найдены в древнем галечнике, который перекрывает 10—15-метровая толща суглинков и супесей. Рыхлые толщи, постоянно поднимаясь, подходят, к скалистым сопкам, которые тянутся цепью в 200—300 метрах от современной долины Амура. В отдельных местах скалы подходят прямо к воде, обрываясь крутыми уступами. Подобная же ситуация наблюдается и на правом берегу Амура. Вполне возможно, что в нижнем палеолите ширина долины Амура колебалась в соответствии с сухими и влажными периодами и русло реки то наступало, то отступало. При сужении долины Амура обнажались галечники, которые являлись прекрасным материалом для изготовления орудий. Подобная закономерность прослеживается и в Монголии, где большая часть нижнепалеолитических памятников обнаружена в русле древних рек. Рыхлые же отложения первой террасы Амура все верхнеплейстоценовые и образовались значительно позже.

В 1969 году удалось открыть третий памятник, где найдены такие же архаичные изделия из камня. Новое местонахождение располагается в пяти километрах от бывшего села Падь Калашникова, вблизи устья речки Усть-Ту. В слое галечника, который лежит на коренных породах, обнаружены грубо оббитые гальки. Слой галечника перекрывает терраса, сложенная рыхлыми слоистыми отложениями иловатых песков и супесей. Терраса в два-три километра длиной, плавно повышаясь, подходит к невысокой горной гряде.

В 1969—1970 годах здесь производили раскопки, во время которых удалось обнаружить более 200 галек, обработанных рукой человека. На расстоянии четырех-пяти километров от этого местонахождения выявлены еще два участка, где встречались галечные орудия такого же типа.

За открытиями на Дальнем Востоке последовали и другие – в Сибири и на Алтае. В том же 1961 году А. Окладников на речке Улалинке в черте города Горно-Алтайска нашел грубо оббитые гальки. В начале июня 1966 года наш небольшой отряд советско-монгольской экспедиции под руководством Окладникова по пути в Монголию остановился на один день в Горно-Алтайске – административном центре Горно-Алтайской автономной области, чтобы еще раз осмотреть палеолитическое местонахождение на Улалинке.

Улалинка – типичная горная река. Левый ее берег низкий, а правый круто обрывается уступами высотой 20—25 метров. Мы решили попытать счастья и заложили несколько разведочных раскопов. Солнце нещадно палило в наши спины. Когда мы выезжали из Новосибирска, там было холодно и ветрено, а здесь, в Горно-Алтайске, стояла тридцатиградусная жара. В слое красноватых супесей нам часто попадались орудия труда. Их возраст был ясен: все они верхнепалеолитические и не древнее 30 тысяч лет. Несколько часов работали без перерыва. Нам предстояло углубиться на несколько метров до голубоватого цвета плотных глин, лежащих на кварцитовых коренных породах. И вдруг из-под лопаты вылетела галька из мелкозернистого кварца, один конец которой был оббит и напоминал грубое скребло. Работа пошла веселее. Даже наш скептически настроенный шофер после краткой, но эмоциональной лекции о значении этой находки взялся за лопату. К вечеру мы имели еще несколько грубых орудий и отщепов, и все они напоминали древнейшие орудия труда.

А. Окладников в течение ряда лет проводил раскопки на Улалинке. И к настоящему времени на этой стоянке-мастерской собран огромный материал, насчитывающий несколько тысяч изделий. По своему каменному инвентарю стоянка-мастерская на речке Улалинке – уникальный памятник ярко выраженной галечной культуры, в нем не обнаружено ни одной пластины, а только обработанные человеком кварцитовые желваки и примитивные орудия из галек. Это местонахождение представляет целую эпоху в истории каменного века Северной Азии. В обработке материалов и в раскопках Улалинки принимали участие геологи, палеонтологи, палинологи. На основании палеомагнитного метода находки в Улалинке были датированы неожиданно ранним временем. Первые датировки оценивали границу слоя более чем в 700 тысяч лет, а верхняя датировка – более чем в 300 тысяч лет. В 1979 году работы по определению возраста продолжались с использованием термолюминесцентного метода, т возраст нижнего культурного горизонта определен в 690 тысяч лет. Это ставит Улалинку в один ряд с древнейшими памятниками в Северной и Центральной Азии.

Орудия труда, обнаруженные в Улалинке, также являются одними из древнейших, известных в этом районе. Они относятся к тому отдаленному времени, к той эпохе нашей истории, когда человек делал свои первые шаги на пути к преодолению зависимости от природы, осваивая все новые и новые территории земного шара. Но эти шаги были робкие и очень неуверенные, слишком человек еще зависел от постоянно изменяющейся природной обстановки.

Важные открытия за последние двадцать лет сделаны археологами Иркутского университета Г. Медведевым, М. Аксеновым и другими. Во время охранных работ в зоне затопления Братского водохранилища они обратили внимание на грубые орудия труда и ядрища, которые встречались на пляже. Начались систематические поиски мест, откуда берутся эти древние находки. Поиски привели исследователей на высокие, 100-метровые возвышенности. Там-то впоследствии и удалось найти грубо обработанные изделия древнего человека. Среди них имелись и хорошо оформленные ядрища леваллу-мустьерской формы для снятия пластин с определенным контуром. Следует отметить важную особенность находок, относящихся к раннему времени: галечная поверхность их вся как будто изъедена мелкими точками-оспинками – результат длительного воздействия сильных ветров и других природных факторов на поверхность камня – так называемая корразия. О большой древности находок в Приангарье свидетельствует форма орудий, техника первичного и вторичного расщепления.

Нужно отдать должное иркутским археологам: они не спешили с выводами. Накапливая материал, делали десятки шурфов по нескольку метров глубиной каждый, чтобы получить хорошие стратиграфические разрезы, а главное, вели поиск каменных орудий непосредственно в слое, что позволяло точно установить время находок. Терпение и упорство были вознаграждены блестящими открытиями. Теперь нет сомнений в том, что 200—300 тысяч лет назад и в Приангарье расселялся древний человек.

Совсем неожиданными, в прямом смысле сенсационными стали находки якутского археолога Ю. Мочанова на Лене в местности Дюринг-Юрях в 120 километрах от Якутска. В 1983—1985 годах ему и его сотрудникам удалось вскрыть несколько тысяч квадратных метров площади. Найдено около двух тысяч изделий. Они настолько грубы и примитивны, что напоминают знаменитые находки в Олдувайском ущелье на востоке Африки.

Ученым многое предстоит сделать, чтобы по достоинству оценить открытие в Якутии. Результаты исследований флоры и другие данные свидетельствуют о том, что в те времена в этих районах было даже несколько холоднее, чем сейчас.

Уровень культуры олдувайского человека, навыки его в борьбе за свое существование, хотя он и получил название хомо хабилис, или человек умелый, находились на самой низкой ступени. Человек, по существу, делал еще только первые шаги в своем новом качестве. Изготавливая первые орудия труда, он только заявлял о своем праве называться человеком. С этого времени, пожалуй, и следует вести отсчет нашей истории. К олдувайской культуре уходят истоки цивилизации нашего XX века. Но экологические условия обитания первого человека в Африке, в отличие от Якутии, были благоприятными: тепло, сухо, обилие животных, которые могли бы стать его добычей.

Очень важно, чтобы не повторилась история, связанная с одним из первых ученых, который закладывал основы новой науки – первобытной археологии, – Буше де Пертом. Находки в Дюринг-Юрях дискуссионны в смысле их датировки. Но несомненно то, что они очень древние и что это открытие одно из интереснейших в Сибири.

Открытие столь древних комплексов на юге Сибири и Дальнего Востока ставит перед учеными несколько важных вопросов, на которые необходимо найти ответы. Откуда и когда мог прийти первый человек в Сибирь? Кто он был, этот первопроходец Северной Азии? Какова его последующая судьба? Но прежде чем попытаться ответить на эти вопросы, обратимся к истории науки.

У Дарвина наряду с ярыми врагами и недоброжелателями, как мы уже говорили, нашлись и горячие последователи. Один из них – немецкий ученый Эрнст Геккель – высказал замечательную мысль о том, что между 7 обезьяноподобными предками и современным типом людей должна была существовать промежуточная форма, которую он назвал питекантропом. Геккель рекомендовал искать костные останки обезьяночеловека где-нибудь на юге Азии.

В истории науки имеются примеры беззаветного служения идее, когда человек, поставив перед собой цель, стремится выполнить ее, несмотря на все лишения и трудности. К таким людям следует отнести увлеченного сторонника учения Дарвина – доцента анатомии Амстердамского университета Евгения Дюбуа (1856—1940). В конце 80-х годов XIX века он объявил, что отравляется на острова Малайского архипелага в поисках обезьяночеловека, предсказанного Геккелем. Мало кто верил в удачу молодого ученого. Во-первых, сама идея поисков древнего ископаемого человека вызывала много возражений. Во-вторых, Юго-Восточная Азия – это огромная территория, в несколько миллионов квадратных километров, и искать небольшую стоянку, на которой могли быть останки древнего человека, – безумная затея как казалось многим. Несмотря на советы «доброжелателей», Евгений Дюбуа, сменив тогу ученого с блестящим будущим на халат простого врача колониальных войск, Я в конце 1888 года прибывает на остров Суматра. Свободного времени почти не оставалось, но Дюбуа с титаническим упорством ведет раскопки. Проходят месяцы, годы. Недостаток средств, рабочих, тяжелые условия жизни в тропиках – ничто не может поколебать уверенности ученого в успехе. Он упрямо продолжает поиск.

Пошел 1891 год. Евгений Дюбуа работает в восточной части острова Ява. Он тщательно исследует межгорную полосу между действующими вулканами Мербабу и Лаву (на западе), потухшим вулканом Лиман (на юге) и горами Кедунг (на востоке).

В конце года Дюбуа приступает к раскопкам на берегу реки Соло, близ селения Триниль. Все кругом напоминало о беспощадной и неумолимой силе лавовых потоков, уничтоживших все живое и застывших безжизненной равниной. Метр за метром углублялись рабочие в грунт. Каждый вечер утренняя надежда на удачу сменялась разочарованием. Казалось, уже никто не верил в положительный исход раскопок, когда на пятнадцатиметровой глубине, в слое, содержащем кости слона стегодонта, индийского носорога, первобытного быка, тапира и других животных, Дюбуа нашел зуб, напоминающий человеческий. Находка окрылила ученого. Теперь время летело незаметно. Е. Дюбуа «колдовал» над зубом, который он первоначально посчитал зубом мудрости вымершего гигантского шимпанзе, а рабочие продолжали раскопки. Спустя некоторое время неподалеку от зуба был найден окаменелый предмет, напоминавший по форме панцирь черепахи. Осторожно убирая наслоения, Дюбуа вдруг понимает, что это не что иное, как черепная крышка «крупной человекообразной обезьяны...».

После сезона дождей на следующий год последовали новые не менее интересные находки: бедренная кость и еще один зуб, такой же, как и первый. В 1893 году Е. Дюбуа извещает ученый мир о находке недостающего звена в родословной человека, предсказанного Э. Геккелем, – питекантропа, добавив к нему видовое обозначение – «прямоходящий». С этого времени и до смерти вся жизнь первооткрывателя связана с острыми дискуссиями, которые велись вокруг яванского человека. Рассказывают, что во время возвращения в Европу корабль в открытом море попал в сильный шторм. Дюбуа кинулся в трюм, где стоял ящик с находками, и крикнул жене: «Если что-нибудь случится, спасай детей, а мне нужно думать о ящике!»

Долго и трудно шел Дюбуа к своему выдающемуся открытию. Еще более трудна и даже трагична дальнейшая его судьба. Сразу же после первых сообщений о находках появилось немало злобных статей, высмеивавших первооткрывателя и его детище. У ученых не было единой точки зрения на то, в какую точку схемы эволюции поместить яванскую находку. Одни считали питекантропа человекообразной обезьяной с человеческими признаками, вторые – человеком с обезьяньими чертами, третьи, как и Дюбуа, – переходной формой между обезьяной и человеком. До самого конца своей жизни Дюбуа полагал, что яванский человек и есть недостающее звено в нашей родословной. Он много ездил по свету, выступал с докладами, демонстрировал свои находки. Но постепенно его все больше и больше охватывало разочарование: питекантроп не получал, как ему казалось, достойного признания. Обидевшись на то, что большинство ученых не согласны с его точкой зрения, он превращается в настоящего отшельника и почти тридцать лет никому не показывает найденные им кости. Только в 1932 году он вновь пригласил к себе нескольких крупных антропологов, и питекантроп вновь стал объектом глубокого изучения.