355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Анатолий Манаков » Тринадцатый знак » Текст книги (страница 20)
Тринадцатый знак
  • Текст добавлен: 26 сентября 2016, 10:24

Текст книги "Тринадцатый знак"


Автор книги: Анатолий Манаков


Жанр:

   

История


сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 23 страниц)

Тем временем мы продолжаем упорно пакостить в собственном гнезде, расшатывая биоэнергетическую среду своего обитания. С такими темпами сжигания органического топлива, которые сложились на сегодня, максимум через два поколения не останется ни доступных природных ресурсов, ни самой природы в ее первозданном виде. Предотвратить дальнейшее загрязнение воды и воздуха может только поистине гениальное открытие или решение наиболее плотоядных потреблять меньше не столь уж нужных для жизни вещей. И то, и другое кажется весьма проблематичным.

Бесцеремонно отнимая у матери-природы ее дары, мы подвергаем самих себя страшной опасности – вырождению рода вмешательством в хромосомы зародышевых клеток. Сгорание топлива ведется к накоплению в атмосфере углекислого газа, повышению температуры на планете, открытию "озоновых окон". Еще лет тридцать такого безудержного покорения природы, и будет унич-тожена, по меньшей мере, пятая часть всех живых существ, включая растения и простейшие организмы. Наша расточительность и беспечность приобретает апокалипсические масштабы, когда мы уже не бережем не только свой Парфенон, но и невидимые нуклеиновые кислоты собственных клеток.

По оценкам американской разведки, в двадцати пяти странах ощущается сегодня острая нехватка питьевой воды, и их число может увеличиться к концу века вдвое, а то и втрое. Половина населения Африки к началу третьего тысячелетия окажется в условиях, когда загрязнение воды приведет к массовым эпидемиям и голоду. Уже в наши дни по этой причине ежедневно в африканских странах умирает тридцать пять тысяч детей. Наиболее ощутимую нехватку питьевой воды переживают богатые нефтью государства Ближнего Востока, к пределу своих возможностей подходят и некоторые западноевропейские страны. За оставшееся до начала нового века время городское население планеты увеличится без малого на миллиард человек и более всего в тех местах, где снабжение водой находится в критическом состоянии.

Каждые полгода на Земле прибавляется столько населения, сколько его живет во Франции, каждые десять лет – на столько, сколько в Китае. Уже через пять лет природная среда не справится с таким приростом и не сможет ни напоить, ни накормить всех желающих. При– годной для потребления воды не стало больше с библейских времен: из мировых водных ресурсов только пятидесятая часть пригодна для питья, две трети которой недоступны, ибо расположены в зоне вечной мерзлоты, глубоко под землей или в приграничных райо-нах. Миллионы жителей Северной Африки и Ближнего Востока станут искать убежища в Европе, на их родине запасов питьевой воды на всех не хватит.

Пока же остервенело и безжалостно человек продолжает уничтожать одну за другой природные ниши, строит все больше машин, стремится к еще большему обо– гащению. И все это во имя "прогресса", материального комфорта и независимости от той же природы. Созда-вая мощнейшие средства разрушения и орудия труда, люди теряют способность вообще что-либо предпринимать для своего спасения, и многие из нас уже не могут снять накапливаемый стресс, не прибегая к наркотикам. Одни молятся, другие взбадривают себя алкоголем, сексом, музыкой, предпочитая просто ни о чем не задумываться. Молодые перестают видеть смысл в получении профессии, пусть даже очень престижной и интересной. "Зачем? – усмехаются иные. – Чтобы приблизить последний вздох человечества?.."

Вопреки ожиданиям, накопленные человечеством знания не так уж и облегчают возможность принимать разумные решения, затрагивающие судьбу всего нашего рода, очень мало дают душевного успокоения и не укрепляют веры в прогресс. Сам же прогресс оказался в таких материальных и психологических тисках, что стали четче вырисовываться его внутренние пределы, которые рискованно переступать. Чувствуя, что в его нынешнем виде он подходит к критической отметке перенасыщения противоречиями и парадоксами, мы задумываемся о бессмысленности погони за успехом, беспочвенности рационального мышления гетевского Фауста – символа борьбы за власть, преодоления препятствий для самоутверждения в соперничестве. Такой прогресс нам представляется ограниченным, ибо опирается на стремление к власти, влиянию, богатству. Если же считать его движением к лучшей жизни, то тут верным индексом могут служить только человеческое счастье, наше внутреннее удовлетворение и душевное спокойствие. А кому нужно это вечное борение за влияние на события и большую защищенность от капризов природы, когда ученость сама по себе не дает стопроцентной гарантии на то, что ее обладатель, изобретая новые виды техники, будет поступать разумно и гуманно.

Научных изысканий можно вести нескончаемое множество. И не лучше ли просто дать человеку возможность наслаждаться жизнью сегодня? К тому же, признаемся, что в подавляющем большинстве мы работаем только из необходимости материальной, а сам труд – единственное придуманное нами занятие, которое общество в состоянии терпеть в любых дозах. Да и какой смысл расходовать столько сил на бесконечные научные поиски, если их результаты, как правило, рождают на свет либо новое оружие, либо не столь уж и нужные вещи. Не рациональнее ли распорядиться тем, что уже накоплено, и не тратить бешеные средства на познание ради познания? Научно-техническая революция бесспорно освобождает человека от изнурительного физического труда, но помогает ли она людям изживать психологию живого робота? В технократическом обществе нравственные ценности девальвируются, людям находится применение как работникам, но не как личностям. Не в этом ли главный парадокс прогресса в его нынешнем виде?

Из экспресс-досье

Многих этот вопрос заставляет задумываться и в России. По мнению, например, моего соотечественника, политолога Григория Померанца, кончилось не только время имперского величия, кончается и основанное на неограниченном росте объемов производства время буржуазного величия, непрерывный рост накопительства состояний уперся в возможности биосферы.

"Человечество вынуждено переоценивать свои ценности, – пишет он в журнале "Новое время", – вынуждено почувствовать себя мозгом биосферы, вынуждено запретить своими руками разрушать свое большое тело – био-сферу Земли. Впереди либо гибель (вместе с разрушенной биосферой), либо цивилизация экологического равновесия и качественного роста, прежде всего духовного. Величие нации в XXI веке будет измеряться не объемами производства. Лидировать будут те, кто научится жить в гармонии с природой, кто научится выходить из конфликта без ненависти, кто будет первым на пути к глобальной солидарности, в создании на своей национальной почве вселенской культуры.

Это не значит, что вовсе исчезнут узконациональные интересы и соперничество между нациями... Угроза гибели человечества слишком серьезна, чтобы сепаратные интересы не отступили, шаг за шагом, на второй план. Только на обочинах истории сербы и хорваты могут убивать друг друга. Если мы позволим себе такие игры, весь мир обрушится в пропасть. Культура – это равновесие национального и вселенского, равновесие всех принципов: частной инициативы и социальной защиты, верности старине и открытости новому. Любой принцип, подавив остальные, становится раковой опухолью. Чувство, что только я знаю как надо, – искушение преисподней".

Еще во времена Платона китайцы стали переносить действия законов природы на человека, отнюдь не наоборот, стремиться к гармонии человека с природой, а не к завоеванию и господству над ней. Это уже позднее с Запада пришел в Китай диалектический материализм. Мы же все уповаем на Христа-спасителя: придет ли он, ведь так заждались... Под наши вздохи и стенания мир продолжает вертеться как заведенный, где рождаются куколки, бабочки, черви, куколки, бабочки... Бесконечное круговращение, и каждый раз ради сохранения отдельной жизни нужна гибель другой. Неужели так задумано Создателем?

В принципе не столь уж важно, кто именно придумал, гораздо важнее для нас сам факт – в соперничестве за выживание побеждает наиболее сильный и приспособленный к окружающей среде организм. Однако поставим "пластинку" другой стороной, и выйдет тогда, что, даже по Дарвину, соперничество не есть определяющее качество организмов, оно – лишь следствие их самовоспроизводства в мире с ограниченными ресурсами. Поэтому ученый и понимал "борьбу за существование" в более широком смысле – как зависимость от конкретной взаимосвязи и взаимодействия организма с окружающей средой. К сожалению, редко кто сегодня задумывается об этом.

Социобиологи стремятся дать эволюционное объяснение природы человеческой, но можно ли ее вообще толково и внятно объяснить? Если и можно, то нужно, видимо, вместить в это понятие столько явлений из самых разных областей науки, что создать подобный синтез даже всем ученым с их техническими и научными средствами пока еще не под силу. В представлении социобиологов, природа человека содержит в себе прежде всего элементы соперничества, эгоизма, предприимчивости, доктринерства. К этим составным они сводят всю ее противоречивость и сложность, исходя из предполо-жения, что организм наш пассивно воспринимает окружающий мир и никак не влияет на него. А что, если влияет?.. И не является ли биологическое просто одним из аспектов человеческой природы, подвергающейся изменениям благодаря нашим же собственным действиям?

Да, окружающая нас природа кажется безразличной к ошибкам людей и беспомощна предотвратить собственное истребление человеком, но именно она связывает нас всех воедино, и из этого единения произрастают наука, искусство, литература и тот минимум, как говорил Уильям Фолкнер, "администрирования и полиции", который означает демократию. Отсюда вырисовывается и единственная разумная альтернатива экологической катастрофе – мы должны изменить наше мышление, ориентировать его на новую этику и иное отношение к природному миру. Без этих изменений в сердцах и умах нам просто не выжить физически. От чего зависят изменения? От коренных социально-экономических преобразований, которые дадут нам шанс измениться, а также от решимости и благоразумия, чтобы это сделать. От чего зависят преобразования? От поставленных нами у власти действительно мудрых, дальновидных, честных и порядочных людей. Пока же властители делают, в лучшем случае вид, что им хорошо известен путь спасения и они нас ведут в правильном направлении. У нас же самих все еще не срабатывает инстинкт самосохранения, потому что мы не полностью осознали обманчивость своих устоявшихся представлений о реальности, их несоответствие тому, что есть, а не должно быть в действительности. Мы редко задаем себе вопросы, чтобы докопаться до глубинных причин, до самых корней, и удовлетворяемся плаванием на поверхности явлений. Иисус говорил, что познание истины нас освободит, а мы все еще довольствуемся не тем, что мы есть, а что у нас есть...

Со скоростью 20 км/сек к звезде Вега

созвездия Лиры

В природном мире подобное притягивается себе подобным, но может и отталкиваться. Между людьми это происходит посредством энергии окружающего пространства, в котором сосуществуют мыслеобразы как живых, так и тех, кого уже нет с нами. Там же витают идеи будущих открытий и изобретений. Что от нас устремляется в пространство, то и мы получаем из него, и, чем больше в нем нашей негативной энергии, тем безуспешнее попытки найти что-то положительное в себе и других. И не потому ли это происходит, что ментальное пространство принадлежит всем, что язык внушения через "биологическую радиосвязь" интернационален?

Помимо физических органов восприятия у нас есть и такие, которые могут бездействовать без надлежащего импульса извне и изнутри, но от них зависят наша интуиция, память о прежней жизни и предчувствие новой, да и вообще образное мышление, относящееся к первой сигнальной системе. Можно назвать это божьей благодатью, можно – органами "третьего глаза", суть от этого не меняется. "Биологическая радиосвязь" работает и на собственных батареях: мышцы наши при сокращении генерируют еще и высокочастотные токи с очень малой мощностью в несколько миллимикровольт.

Мы все нередко заимствуем идею, образ, стиль, язык, сюжет, форму, а многому просто подражаем. Но бывает, что заимствованное нами выдается за собственное. В латинском языке корень этого слова-явления первоначально означал использование чужого раба, будто своего; в дальнейшем смысловой диапазон слова расширился и стал включать такое понятие, как заимствование чужих мыслей, выдаваемых за собственные. И вот что любопытно: даже у самых ярких гениев (да простят они меня!) в их учениях не столь уж много оригинальных мыслей, и единственное, что им мастерски удается, – это адаптировать уже известное, переоценить общепринятое, соз-дать нечто, вроде синтеза, и "приложить" его результаты к потребностям своего времени. В науке, например, и это известно, "по рукам" постоянно ходит немало авторских концепций, ставших уже общим достоянием, что вовсе не считается плагиатом. В литературе Дидро заимствовал у Сервантеса не только идеи, но порой и целые фразы – плагиат самого худшего вида. Дюма-отца, Шолом-Алейхема, Шолохова также можно считать и одаренными мастерами адаптации, Уолт Уитмен заимствовал и идеи и мысли у себя самого, ничего другого, по сути, не создавая, кроме различных вариантов "Листьев травы".

Не занимаемся ли мы вообще плагиатом всего сущего с тою лишь разницей, что придумываем ему более яркое образное выражение?..

Работая в Мексике, мне приходилось слышать о космовидении ее исконных народов еще до прихода туда конквистадоров. Ацтеки, тольтеки, майя не объясняли борьбу противоположностей в нашем понимании, этот конфликт был окрашен в тона магического эзотеризма, вследствие чего современникам не по силам разобраться в этом сложном, неприступном мире. Есть разные версии, но я склоняюсь к тому, что священники там делали это сознательно, дабы держать простых смертных в неведении, повиновении.

Древним жителям мексиканских нагорий мир, должно быть, казался одухотворенным, они не задумывались об объективном и субъективном, реальном и нереальном. Все представлялось возможным, вызывало страх и благоговение, особенно сила, слабость, здоровье и болезни. Естественными считались и такие методы лечения, как практическая медицина и магия. Куриное яйцо, например, использовалось для очищения и лечения заболевшего органа. Считалось, что люди с сильным волевым характером и беременные редко страдают простудой, расстройством желудка, бессонницей, головной болью и отсутствием аппетита. Дурному глазу приписывалась способность влиять на неверную жену, немого ребенка и грудного младенца: беременной запрещали смотреть на повешенного из опасения, что новорожденный появится на свет задушенный пуповиной.

Все это я вспомнил потому, что выходит из "подполья", поворачивается к человеку наука психология и в моей стране. От нее законно ждут объяснений, ответов на многие вопросы бытия: помогает ли покаяние практическому делу и, если да, как можно перейти от покаяния к действию? Каковы возможные пути преодоления человеком противоречия между идеалом и действительностью? В чем различие между авторитетом власти и властью авторитета? Как разрешить психологическую взаимосвязь между бюрократией и гражданской безответственностью? И т.д. и т.п. Многие другие задачи тоже ждут ответов, и все они связаны с возрастающей ролью человеческого фактора, у которого своя логика, нарушающая стройность логики воспроизводства социальных "винтиков" и когда-то принятой зависимости надстройки от базиса.

Модели психологии человека явно не стыкуются с административно-приказными методами управления эко-номической деятельностью, напрашивается необходимость отказаться от устоявшихся представлений и ориентироваться больше не на одобрение "авторитетов", а на интуицию, опыт и конструктивные гипотезы. Приходится искать корни нашего участия в производстве не только в необходимости улучшить быт, но и в стремлении удовлетворить любопытство, утвердить собственную духовную значимость и получить моральное удовлетворение от сделанного. Признать, наконец, что уверенность наша в завтрашнем дне, основанная на социальных гарантиях, одновременно приводит нас и к инертному, безальтернативному мышлению, застою в экономике, культуре. Иными словами, нет такого неоспоримого фактора, ко-торый служил бы единственной и главной причиной всех общественных явлений.

Вероятность и плюрализм становятся сегодня характерными признаками подлинно научного подхода, но и могут оказаться крайностями наряду со строжайшим причинным абсолютизмом. Думается, отказ от единст-венной всеохватывающей причины не должен приводить к срыву поисков широких обобщений, надо только изменить их сущность и функцию, сделать их формулами плодотворного содействия переходу одной области знаний в другую при сохранении качественных различий между ними. Например, более общим законом о единой причинной силе понятие "энергия" трактовалось бы, как нечто, вмещающее в себя одновременно все известные ее виды и лежащее в их основе. При таком действительно научном анализе это служило бы формулой превращения любого вида энергии в другой, конечно, при соблюдении определенных условий.

Если поставить себе цель, в жизни можно отыскать обоснованные или мало обоснованные свидетельства в поддержку любого широкого взгляда на природу человека, но цена этому обобщению будет медный грош, по– ка оно не подразумевает непрерывного наблюдения за ее проявлениями, их испытаний и проверок новейшими данными, рассмотрения обобщений, лишь как действую-щих, рабочих гипотез, а не "окончательных истин", пригодных для всех времен и народов. Точно так же лучше воздержаться от попыток свести психологию-галактику к психологии-солнечной системе: в душе нашей должны, не могут не быть свои туманности, "черные дыры", млечные пути и планетарные системы, своя сложнейшая совокупность незафиксированных точек.

Мы, скажем, выспались, с аппетитом покушали, нас ласкают. Но источник удовольствия не в коже или желудке, а под сводами нашего черепа, где могут возникнуть и противоположные чувства – тревоги, страха, ненависти. Чего только нет в этой коробке! Если животное быстро адаптируется и меняется само, то человек всех беспомощнее, однако наша биологическая уязвимость способна послужить и основой преимуществ, способствовать развитию особых качеств.

Один из множества человеческих парадоксов – стрем-ление к сближению с себе подобными, с одной стороны, и одновременно – к личной независимости, сохранению своего "я" – с другой. В обоих случаях срабатывает личный интерес к максимальному развитию своих способностей. Когда же нас делают лишь инструментом экономической и государственной машины, стимул к продуктивной деятельности пропадает, и, сколь ни убеждать себя, что мы исходим, мол, из личного интереса, в действительности нас заботят лишь деньги и какая-то выгода, но не удовлетворение своих способностей.

На основании известных науке фактов и того, что мы знаем о себе, нельзя, наверное, ответить уверенно на вопрос – добр или зол человек по природе своей. В каждом из нас на незримом поле боя схватились две одинаково могучие силы – позыв к жизни и позыв к разрушению, стремление же уничтожить "другого" чаще всего сопровождается подсознательным стремлением уничтожить себя, и, чем больше в нас или вокруг препятствий для удовлетворения наших наиболее ярких способностей, тем сильнее этот потенциал саморазрушения. Что в людях побеждает? Каждому уготовано свое, но исход зависит и от того, находит ли человек в себе мужество чувствовать ответственность перед самим собой или становится безразличным к своей персоне, превратившись в инструмент для достижения чужих целей.

Разве мы не замечаем по своему личному опыту, что нередко меняемся, и не в лучшую сторону, в состоянии опьянения, в общении с особями противоположного пола и существами более слабыми физически. Невольно после этого задумываешься, есть ли вообще поддающееся определению понятие "истинная природа человека", не слишком ли в нас много слоев и уровней, которые перемещаются постоянно и непредсказуемо. Относительно легко нам удается отнести какое-то конкретное лицо к определенному типу человеческой породы по преобладающему признаку, но насколько труднее абсолютизировать в нем что-то одно – его эмоции, интеллект, интуицию, страсти. Мотивы нашего поведения изменчивы, мы не всегда оказываемся верными даже собственному характеру, говорим и действуем сообразно природе своей личности, а под влиянием необъяснимого, мистического порыва души неожиданно совершаем глупости, становимся трусливыми, упрямыми и жестокими. Сами же себя предпочитаем почитать мудрыми, если мыслим раскованно, испытываем нормальные, естественные чувства и выражаем их в зависимости от ситуации.

Кто из нас не сталкивался с личностями, которые точно законсервированы на каком-то определенном этапе своей молодости. Над ними не властно даже время, они винят во всех своих бедах других, с трудом меняют представление об окружающем мире. В поступках людей всегда усматривают зловещие мотивы, поскольку не понимают, что человек может поступать так или иначе и из принципа, из соображения общей пользы и стремления снискать общественное одобрение. Для таких типов время застыло где-то на раннем этапе их развития, им не хочется вспоминать прошлое, их интересует только происходящее рядом в данный момент...

Занимаясь своей основной работой, мне невольно приходилось время от времени создавать психологические модели, чтобы лучше представить себе партнеров, их скрытые достоинства и недостатки. Объяснения многих их поступков, притворств и уловок я искал в личном интересе, привычках, потребностях, благоприобретенных или данных им от рождения, но всегда составляющих основу характера. Многое иногда казалось мне непостижимым, загадкой без разгадки. Почему, скажем, время от времени человек сознательно теряет контроль над собой, нарушает собственное душевное спокойствие, выдумывает какие-то фантастические образы и верит в них, как в реальные, при этом испытывая даже какую-то физиологическую потребность растревожить себя. И как получается, что при одном и том же настроении, при совершенно аналогичных обстоятельствах один и тот же человек способен на поступки прямо противоположные?

В ходе своих наблюдений я пришел к твердому убеждению, что каждого из человеческих индивидуумов лучше всего рассматривать сквозь призму "биополярности"; склад ума и верование воспринимать как ускользающую параболу, присущую только конкретной личности, но именно как параболу. В этой параболе я искал ответа на вопрос, способна ли личность проявить добрую волю или духовное рыцарство, старался уловить в ней мелодию и контрмелодию, тепло и холод, добро и зло. И каждый раз вынужден был делать заключение о невозможности окончательных выводов. Да и как это можно достичь, если мы не в состоянии, даже следя пристально за какой-то одной частицей, определить точно, где именно она будет находиться в следующий момент. Человек ведь тоже состоит из частиц и волн, даже во сне перемещаясь в пространстве со скоростью двадцать километров в секунду по траектории, направленной к звезде Вега созвездия Лиры. Один только день такого путешествия по бесконечной спирали приближает его к путеводной звезде больше чем на миллион километров.

При всей особенности моих наблюдений из них выстраиваются различные комбинации двух типов мышления – "вертикального" и "латерального"1. Думающие "вертикально" берут за основу общепринятую базисную структуру последовательности причинно-следственных связей и рождают слегка измененные старые идеи. Думая "латерально", мы можем произвести на свет необычную, оригинальную идею, мы как бы находимся на грани шизофрении, но контролируем мыслительный процесс, дающий возможность совершенно по-новому рассматривать какое-то устоявшееся понимание. Своим открытием теории относительности Эйнштейн подтвердил, что к гениальному озарению можно прийти путем размышления, а затем подтвердить его экспериментальными доказательствами. Он же признавал, что человеческие способности вырабатывать новые идеи больше связаны не с умственным даром, а с неортодоксальным строением мышления.

Меня привлекает возможность различать людей не только по способу, но и образу мышления. Один тип личности не задумывается о непредсказуемом будущем, а действует сию минуту, сегодня, направляет свою энергию на конкретные дела, планирует предстоящее конструктивно и реально. Другой не в состоянии четко сформулировать свою мысль, тратит время и силы на беспокойство о будущем, надежды его чаще не сбываются, он приходит от этого в отчаяние и, вместо того, чтобы находить смысл жизни в самой жизни, в каждом ее дне и мгновении обрести душевное спокойствие, примирившись с существующим положением вещей, из последних сил стремится выправить ситуацию. Кроме китайцев, разве только негры на юге Соединенных Штатов редко страдают сердечными заболеваниями, смотрят на жизнь спокойно, мудро, излишне не умствуют. Такие люди, делая любимое дело, поддерживают жизненный тонус, когда порой нет ни желания, ни времени рассуждать, счастлив ты или нет.

Мудрыми нахожу и способных проследить всю цепочку причинно-следственных связей, максимально приблизиться к первопричине. Скажем, почему кто-то нервничает, раздражен или в плохом настроении? Устал. Почему устал? Не мог вовремя расслабиться, подзарядить свои "батареи". Почему не мог? Из-за тяжелых переживаний, скуки, обиды, ощущения бессмысленности своей жизни. Откуда возникло все это? От того, что он занят неинтересной для него работой. Почему так получилось? Потому что, может быть, его родители или воспитатели не сознавали, какую важную роль играет в жизни человека занятие любимым делом. Почему не созна-вали? Им было безразлично – у них самих такого дела не было. Почему? Видимо, причина всему их собственная природа и жизненные обстоятельства... И так до бесконечности, ближе и ближе к сути того, что мы хотим узнать.

Но мудрейшими из мудрых считаю тех, кто постоянно отодвигая предел возможностей своего воображения, способен свести любую, даже самую сложную проблему к весьма простой: при определенных обстоятельствах и в конечном итоге верными могут оказаться два противоположных мнения об одном и том же. Одновременно большой минус интеллекта такие люди видят в склонности ума признавать себя высшим началом, боготворить собственную персону и подчиняться во всем только себе самому. В их представлении, рассудочность в ущерб духовности влечет за собой обычно разочарование в жизни, а поистине божественное облегчение приходит, когда отказываешься от притязаний быть умнее других, непомерных амбиций и тщеславия, когда после отказа от лишнего и тягостного начинается подлинная жизнь, которая приносит радость.

Живая личность мне кажется гораздо сложнее даже самой сложной теории физики. Она неуловима, как квант. Ей трудно меняться кардинально, но она в состоянии сделать себя более сильной, привлекательной. Для этого надо лишь очень хотеть этого.

Версия восемнадцатая

САМОЕ ЦЕННОЕ РАЗВЕДДОНЕСЕНИЕ

Если можно было бы сделать человечество совершенным, то можно было бы создать совершенный порядок. Мир идет к своей цели не так-то быстро, как мы думаем и того хотели бы. Всюду возникают и противоборствуют некие демоны торможения, так что хотя все и движется вперед, но крайне медленно.

Гете

Историю уже привыкли переписывать каждый раз языком самой новейшей эпохи – с высоты времени, мол, виднее. Предвидение всегда ждала аналогичная участь со стороны тех, кто склонен сожалеть о сделанном предшественниками и не видеть в их деяниях ничего полезного. Спиноза не зря считал таких людей дважды беспомощными и ничтожными.

Мне вспоминается Вена, раннее утро жаркого июньского дня. За столиком кафе возле пруда городского парка уединились двое. Вокруг ни души и только воробьи, перепрыгивая с одного места на другое, доклевывали последние, оставшиеся с вечера крошки. Эти двое работали над текстом общей корреспонденции о советско-американской встрече в верхах, завершившейся в редутном зале дворца Хофбург подписанием договора ОСВ-2. После обмена мнениями о взятом накануне интервью с министром иностранных дел Австрии их беседа вскоре плавно переключилась на неполитические темы.

– Думаешь, я не чувствую, что мой Штирлиц выглядит несколько упрощенно в психологическом плане? – заметил один. – Хотелось, конечно, поглубже понять его душу, но сделать это, видимо, по силам лишь тому, кто на себе испытал нечто подобное. Вот закончишь "траншейную" карьеру и приступай к созданию своих "мгновений". Только пиши честно и смело о себе, о людях и главное – о том, что удалось узнать за все эти годы. Толяныч, ты на десять лет моложе меня, у тебя еще есть время, а у меня оно строго отсчитано...

Предчувствовал ли тогда переполненный кипучей энергией и творческими планами добрейшей души человек Юлиан Семенов, что судьба-злодейка уготовила ему жизни земной всего-то еще четырнадцать лет?

Если бы иметь тот магический кристалл, который позволил бы увидеть свой завтрашний день!..

Конечно, как уверенно разглядеть будущее, если истина нередко порождается ересью, а умирает предрассудком. К тому же, чтобы предвидеть безошибочно, надо уметь отрешиться от прошлого и настоящего. Вот я и попытаюсь взглянуть чуть дальше сегодняшнего дня, опираясь на известные факты и все ту же интуицию.

Природа нашего ума тройственна, так во всяком случае считают многие ученые. Ум инстинктивный "обитает" в спинном мозге и солнечном сплетении, "курирует" потребности тела и страсти. Ум рассудочный мы называем интеллектом. Ум прозренческий обычно спит, но интенсивно работает у тех, кто творит, создает нечто необычное, способен на сверхчувствительное восприятие, когда оригинальные идеи появляются внезапно из мира подсознательного, словно подарок Неба.

У каждого из нас есть свой "третий глаз", он либо видит, либо дремлет, когда человек не может или не хочет по каким-либо причинам сосредоточиться, вложить в родившуюся мысль энергию для будущих действий. Сильная, яркая, сознательно посланная мысль создает в окружающей нас ментальной материи живой мыслеобраз, который ожидает своего воплощения в жизнь. Дабы это произошло, нужно прежде всего расслабиться и сконцентрировать свое внимание на задуманном.

Неопределенность, сомнение, крушение абсолютов, свержение с пьедесталов идолов и божков стало знаком нашего времени. Никогда еще не ставились под вопрос, казалось, самые очевидные принципы этики, морали, природы человеческой, общества и прогресса. Традиционно же этика исходила из неизбежной победы в нас добра над злом, она не хотела признавать в людях слабостей, противоречий, ограниченности "мыслящего животного" или "думающего тростника", полагая, что нам необходимы ностальгия по вечному лучшему будущему и надежда на спасение, нечто прочное и стабильное.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю