Текст книги "Разум"

Автор книги: Анатолий Рудой

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)

Можно было бы рассмотреть влияние одарённой личности на развитие популяции независимо от её мерностной принадлежности 20, однако, такая тема достойна отдельного изложения. Здесь же следует отметить организующую и вынуждающую значимость мировоззрения. Случай, когда мировоззрение отсутствует, невозможен. Сам факт того, что некий объект существует, свидетельствует о наличии в нём же стремления к развитию. Но развитие связано с выбором направления приложения своих сил. Выбору присущи не только удача, но и поражения. Если бы отсутствовал механизм закрепления побед и предостережения опасностей, мир состояться бы не смог ввиду хаотичности творческих действий. Но мир есть, и это надёжный признак его способности к накоплению полезного опыта. И поскольку совокупный багаж сосредоточен в индивидуальностях, то в каждой из персон он облекается в форму личного мировоззрения. И коль оно неотъемлемо от субъекта и в нём сосредотачивается приобретённое знание, то именно оно, мировоззрение, является источником, из которого вытекают любые преобразующие действия существа, последствия и бытиё.

Например, древний охотник и собирательщик корней, плодов и прочего пропитания, уверен, что жить следует именно так: брать ровно столько из среды, сколько потребно для разового насыщения, никак не участвуя в восстановлении благ. Такое поведение пришло к нему из его прошлого, кажется естественным и ему не приходит в голову заставить работать вместо себя другого соплеменника. При любых потребностях он станет искать их удовлетворения в доступной природе. Рабовладельца такой подход не устраивает, ибо отсутствует накопление продукта. Достаточно было изменить мировоззрение от свободного кормления к накопительному, как сразу же поменялись действия по отношению к среде. Собирательство перестало соответствовать нуждам эксплуататора и оно было заменено новым приёмом обогащения: орудием труда стал человек, низведенный до кастовой неполноценности. Прошли времена и такой приём производства не принял уже феодал. Ему потребовались более инициативные работники, наделённые некоторой свободой в качестве стимулятора бóльшей работоспособности. Затем последовали капиталистический, социалистический и даже коммунистический варианты мировоззрения, из которых следовали соответствующие инициативные поступки.

Какой же из них лучший или худший? Никакой! Все они выстраиваются в ряд с названием развитие. Из них нельзя убрать ни одного этапа, нельзя поменять местами, нельзя изменить их отличительные признаки, нельзя в рамках одного мировоззрения наметить и тем более осуществить действия из другого мировоззрения. Мировоззрение и его действия неразделимы. Между ними устанавливается взаимная соподчинённость: поступки определяются и зависят от мировоззрения, но и сами они, поступки, изменяют и формируют мировоззрение. Поступок есть следствие мировоззрения.

И наконец, человек. В кошачьем эпизоде оказался самым развитым существом. И если даже в его мировоззрении и в мировоззрении котов есть мотив помощи, то её практическое выполнение отличается настолько сильно, что становится невозможной. В самом деле, почему это человечья пища котам пригодна, а кошачья человеку нет? Котам невдомёк и ещё долго будет непонятно, что отличия в мышлении неизбежно связаны с потребностью в особой пище, удовлетворяющей уровню развития. Им придётся много претерпеть на пути роста, набраться опыта, осилить плоскостной мир, изменить свою структуру и превратиться в новое–очередное составное существо, способное отображать мир не плоскостным образом, как коты, а междумерным, как люди. И когда это произойдёт, изменится их мировоззрение и они с высоты иного понимания себя обеспечат себя пищей, присущей их сути. С людьми также произойдут перемены: по мере оразумления в их обиходе материальная пища станет занимать всё меньшее значение до тех пор, пока в квароме она полностью будет заменена на нематериальную.

Если существ невообразимо много и каждое из них обязано иметь индивидуальное мировоззрение, то можно ли вообще как–то организовать их бег к совершенству без взаимного уничтожения? Допустимо ли, чтобы любая особь формировала нравы по личному притязанию, т. е. произвольным манером по случайному капризу? Для ответа изложим структуру мира по книге миры 31.

Невообразимо большое число существ, зарождённых в нулевом мире, по мере роста сознания перерастают этап пребывания в виде отдельности, т. е. особи, и входят комплектующей частью в состав более развитых существ линейного мира. Эти существа линейного мира на основании той же закономерности усложнения облика персон по мере их оразумления, благодаря вхождению менее развитых в состав более развитых, образуют существа плоскостного мира. Они, в свою очередь, согласно всё тому же принципу составности, формируют персон объёмного мира, населённого людьми. Люди, развиваясь, породят кваромовцев, те – пентаровцев и, наконец, пентаровцы создадут сорросовца. Получается конус развития, он же есть пространство восхождения, основание которого находится в мире зарождения и опирается на сонмы наипростейших существ. У них отсутствует опыт общения со средой, т. е. знания ещё нет, но зато есть личное предназначение, закладываемое в каждую персону в качестве персональной судьбы, особого статуса, своей роли в мироздании, что составляет тенденцию развития.

Никому эта тенденция неизвестна: ни самому зарожденцу, ни кому бы то ни было постороннему, кто бы он ни был. Искать её и в обязательном порядке находить, т. е. идти исключительно своим путём, вменено самому идущему, ищущему, развивающемуся, или иначе: каждому существу предписано самостоятельно искать только ему уготованную дорогу. Сколько существ, – столько дорог.

Пусть бы они прокладывались по прихоти внезапного побуждения. Тогда среди них обнаружились бы непримиримые. Это война на уничтожение. Вместо созидания и развития – разрушение. Мир содержал бы в себе вековую составляющую бытия, препятствующую достижению устойчивости. Сказать проще: мир состояться не смог бы ввиду невозможности достижения целостности.

Нельзя, например, принять дарвиновскую идею развития: из одной обезьяны – один человек. Или: из каждого существа данного мира со временем и ростом получится тоже один субъект более развитого мира. Вирусов неисчислимо больше бактерий, бактерий неисчислимо больше клеток, клеток неисчислимо больше органов, органов неисчислимо больше организмов, организмов неисчислимо больше тел … Из этой последовательности вытекает: чем умнее существо, тем меньшее количество ему подобных, тем сложнее его структура, тем разительнее отличается форма, тем более мéрное пространство оно осваивает, тем быстрее течёт его время … Куда же ведёт такая последовательность? К формированию или иначе: к взращиванию единственного существа с особыми свойствами. Было неисчислимо много, стало – один. Вхождение многих в общую структуру демонстрирует собой принцип составности, которому подчинено всё, имеющее бытиё. Ему следуют зарожденцы, довиры, вирусы, бактерии, клетки, растения, животные, люди и те, которые развитее человека, включая миры, сущие, вселенные.

Так выстраивается совокупный движущийся массив, обладающий невероятной инерцией. Его целостность может быть обеспечена только при слаженном беге всех частей. Откуда же берётся потребная слаженность? Она воссоздаётся особой разъединительно–объединительной связью между общим и его частями, позволяющей охватить каждого из участников развития непрерывной причинно–следственной связью.^{20, 21} Замысел бытия транслируется из старшего мира в данной структуре в самые малые его представительства. Этим обеспечивается общность и единство законов совершенствования частей независимо от того какому общему они принадлежат.

А что произошло бы, если бы все малые существа, скажем, вирусы, имели возможность развиваться сами по себе без подчинения принципу составности? Тогда одна любая особь вирусного этажа развития по мере накопления опыта общения со средой должна перерасти в одну особь, но уже уровня бактерии. Получается, что коль в мире зарождения имеются сонмы существ, то последовательно переходя из мира в мир и постепенно умнея, на самом верху, т. е. в мире наибольшей развитости, сосредоточилось бы скопище равноумных, но разно мыслящих персон. Это значит, что у них отсутствует согласованная линия дальнейшего движения. Она и не может появиться, более того, она неспособна появиться в силу противоречивости, а значит, противостояния взглядов. В такой обстановке невозможно даже топтание на месте. Это коллапс. Но даже, если бы удалось неким чудным образом достичь согласия, то остаётся неразрешимая трудность в образовании собственной формы. Ведь не могут все части тела оказаться одинаково разумными: при этом получился бы уединённый объект с весьма кратковременным бытиём.³¹ Но разноразумность возможна только при отличии мерностей частей, которая, в свою очередь, обусловлена этапностью–постепенностью прохождения частями восхожденческого пути. Тогда каждая особь обязана была бы изготавливать для себя свои же менее мерные части, что невозможно ввиду отсутствия у неё сведений о индивидуальном предназначении частей. Такие данные имеются только у самих частей, да и то в неявном виде: в качестве скрытой тенденции к развитию. Отсюда вытекает невозможность параллельного роста особей от мира зарождения к миру предельной мерности. Параллельность заменена составностью.

Это значит, что всякое существо пребывает в виде отдельности всего лишь краткий этап своего развития, при котором мерность его сознания совпадает с мерностью осваиваемого пространства. На остальных этапах роста существо принимает вид органа в составе тела более развитой персоны. Каждый орган по отношению к телу выступает в роли части. Но этот же орган относительно своего внутреннего содержания представляет собой общее, составленное из других частей. Цепочки общее–часть простираются в беспредельную глубину в направлении микромира и в беспредельную удалённость в безбрежье сущего.³⁴ Они образуют лестницу, по которой спускается в подчинённые миры замысел бытия мира.

Применительно к септону 31 и его миру времени такой замысел устанавливается семимерным существом с названием соррос. Он для решения своих внутренних задач по достижению собственной устойчивости–целостности оказался вынужденным создать особый нетиповой мир для взращивания персоны, способной устранять конфликты его же роста. Такое возложение своей работы на вспомогательную структуру позволяет ему сосредоточиться на решении задач эвриса,³⁴ но при этом порождаются дополнительные риски от возможного выхода из–под контроля охранного ведомства.

Надо подчеркнуть, что к этому ведомству относятся и люди. Само ведомство организовано в виде мира времени, размещённого в пространстве по семи координатным направлениям. Каждая из координат – это ступенька научения. Начинается в мире нулевой мерности и проходит через линейный, плоскостной, объёмный, кваромный, пентарный и сорросовский миры. Волею сорроса в нулевом мире из пространства с предельно низким содержанием потенции, практически из праха, зарождается индивидуальность. Она не имеет опыта, но наделена способностью его приобретать. Эта индивидуальность является такой индивидуальностью, которая ни при каких обстоятельствах не может быть изменена. Индивидуальность в любых превращениях обязана остаться той же индивидуальностью или иначе: персоной, личностью, неповторимостью, особенностью. Это вселенское осуждение на собственную судьбу.

Такие требования к зарождённой сущности являются насилием над ней. Каждый из тех, кто есть, в том числе и представители популяции людей, не по своей воле впущены в жизнь. И в этом значении всё существующее относится к категории невольников. Никто не есть сам по себе, сам для себя, сам в себе. Все связаны со всеми. И в этом заложен великий смысл, ибо только всеохватная соподчинённость даёт возможность практически выстроить фундаментальнейшую формулу поведения, каковой является причинно– следственная организация мироздания. Как нельзя произвольным образом изменить движение вагона в составе поезда, так же невозможно искривить, отклонить, поменять суть индивидуальности.

В этой категоричности заложена основная идея обеспечения устойчивости–жизненности верховного мира – сорроса. Он, соррос, пребывая за пределами мира времени, все свои семь координат пространства обозревает сразу на всю протяжённость, потому всякие нестыковки, противоречия, словом, конфликты, воспринимает с упреждением до их наступления. Поскольку конфликты–угрозы известны, для уничтожения каждой из них готовится соответствующий воитель–боец–антиконфликт или иначе: настолько могучий разум, что ему по уму справиться с разрушающей силой.

Основа такому воителю закладывается в нулевом мире в виде зарождённых индивидуальностей. Они закладываются именно с такими оттенками персональности, поскольку только эти черты при дальнейшем развитии дадут возможность взрастить бойца с потребными качествами. Это тенденция формирования личности. Но это же и закладка мировоззрения особи. Значит, особенность развития заключается в настойчивом поиске своего предназначения. Критерием приближения к назначенной линии есть снижение страданий на единицу поумнения. Этот показатель применим к любому объекту, имеющему бытиё. Нет нигде такого независимого гордеца, который был бы освобождён от вразумляющего действия страданий. Например, людская раса. Она настолько далеко отклонилась от пути достойного приложения разума, что обрекла себя на муки, не оправданные развитием. Если их окажется недостаточно для осознания себя и разворота, заблудшая людская масса через уничтожение переведётся на следующий круг насильственного поумнения.³² Такое изгнание существ из материального воплощения засвидетельствует непригодность совокупного мировоззрения популяции для обеспечения жизненности ни начальных, ни старших миров септона.³¹ Это значит, что вся прослойка существ, принявших форму людей, устремилась в ложном направлении своей преобразующей деятельности. Если такой выбор сохранить и разрешить большому скоплению активных особей и впредь ориентироваться на разрушение, то это вынудит следующие более разумные поселения пересматривать установившиеся положения роста. Но для них такой демарш обозначал бы возврат в прошлое, что запрещено ненарушаемыми законами септона. Выход из данной коллизии бытия в приведении нарушителя в соответствие с установившимся бéгом всего оразумляющегося потока.

Поскольку популяция состоит из отдельностей–личностей, каждая из которых бессмертна при наличии обменной формы–тела, то уничтожение выглядит как чередование воплощений из материального мира в нематериальный и наоборот. Любой переход нагружен муками предельного накала. Создаётся трагедия роста: перестать быть существом невозможно, но и оставаться им в такой обстановке предельных мучений так же невыносимо. Это напрочь исключает покой, застой и желание отсидеться в септоновских кущах. Это вынуждает действовать, творить, искать выход, что в итоге завершается выбором направления движения в ту сторону, где внешнее насилие слабее. Так постепенно выстраивается путь, всё ближе подходящий к назначенной линии развития. Из совокупности воспринятых событий наиболее полно усваиваются те, которые способствуют ослаблению страданий. Запоминаются и тягостные переживания. Их совместное отражение в сознании даёт прибавку опыта общения со средой. Накопленный опыт обобщается существом и формирует его отношение к миру, т. е. определяет его мировоззрение. Какие бы действия особи в дальнейшем ни последовали, основой для них окажется собственное мировоззрение, поскольку вся творческая потенция, лично заработанная на длительном пути развития, оказалась собранной–обобщённой в персональном мировоззрении. Это самый ценный груз всякой особи.

Зарожденцы при освоении среды набираются опыта и когда–то его становится настолько много, что он превышает возможности прежней формы вместить новое содержание. Создаётся конфликт развития: старое не может, а настоящее требует. Разрешается он всегда одинаково: непригодная форма заменяется на нужную. Произвести такую замену способно только повзрослевшее сознание, т. е. такое, которое переросло уровень соответствия отжившей форме. Но раз переросло, значит, оно способно охватить более широкое пространство. Однако расширение восприятия неизбежно связано с повышением мерности сознания. Если бы прежняя особь, например зарожденец, вздумал самостоятельно создавать себе форму с одновременным наращиванием разумности, то он всегда состоял бы только из самого себя. Получился бы объект, лишённый противоречий. В нём отсутствовали бы конфликты, одолевать стало бы нечего, что эквивалентно отсутствию развития. Наступила бы остановка роста и такой умник выпал бы из причинного движения оразумляющегося массива. Сам массив перестал бы соответствовать своему назначению, что равносильно его разрушению.

Отсюда следует: зарождённая персона не может, не имеет права, ей запрещено под угрозой уничтожения единолично строить себе тело по мере подъёма по восхожденческому пути. Но, если не самостоятельно, то как? Ответ на этот вопрос содержит самую главную, принципиальную или иначе фундаментальную закономерность мироздания, а именно: всякая структура большей разумности обязана состоять из структур меньшей разумности. Этим утверждается в мироздании принцип составности. Этим же положением вносится запрет на существование единичных, обособленных объектов, независящих ни от кого и ни от чего.

И снова: никто не есть сам по себе. Свобода ограничена всегда. Наполнение её и суть раскрываются в соответствии самому себе, своему месту на шкале оразумления и начертанной судьбе. А это немало. Даже при такой подсказке в ориентации бытия, при значительном сужении поля выбора, а значит, и поля ошибок, всё равно оразумление вынуждает всякую особь к предельному напряжению своих потенций. Тяготы роста можно лишь уменьшить при осознанном применении опыта, обобщённого мировоззрением.

Итак, по мере развития зарожденцы объединяются в процедуре составности, образуя особь следующего растительного мира. Дальнейшее поумнение с сопутствующим укрупнением происходит в плоскостном мире животных. И наконец, люди. Они занимают интервал роста между плоскостным и объёмным мирами. Это значит, что они переросли уровень животных, но уверенно трёхмерными ещё не стали: третью координату – высоту – начали осваивать только чуть–чуть. Всего около двухсот лет назад она стала выплывать из тумана грядущего по мере становления воздухоплавания.

Каждому шагу, интервалу и периоду роста, а также всякому существу из их несусветного множества присуще своё мировоззрение. С высоты человеческого гонора трудно представить, что вирус, бактерия, клетка, пырей, воробей, барсук, лошадь и прочее население планеты имеют личное мнение по любому событию в их окружении. И вытекает это мнение из их собственного мировоззрения. Не будь его, задача выживания оказалась бы не решаемой, т. к. при как угодно развитом сознании для определения своего отношения к событию приходилось бы проводить весьма ёмкий анализ обстановки, что превысит текущие возможности особи. Для достижения безопасности задействуется многожизненный опыт особи, сосредоточенный, как в копилке, в мировоззрении. Оно же есть основа для преобразующего творчества при движении в будущее.

В начальных мирах: нулевом, линейном и плоскостном, развитие протекает медленно. Так же неспеша накапливается опыт и по крупицам отображается в сознании, формируя обобщённую манеру поведения в типовых условиях. Каждая порция навыков достаётся особи с риском для жизни. И если удаётся уцелеть, то полученный урок закрепляется в поведенческом клише – рефлексах. Совокупность рефлексов составляет основу мировоззрения существа. Особенность мировоззрения персон начальных миров, состоит в непререкаемом следовании его установочным истинам. С одной стороны, это хорошо, т. к. в значительной мере экономится творческая потенция за счёт устранения повторного анализа часто встречающихся событий, а с другой – это плохо, поскольку затрудняет выбор выживательной реакции на новую угрозу. В истории планеты много примеров вымирания видов, не сумевших приспособиться к изменившимся условиям проживания.

Но самое основное в мировоззрении населения малых миров заключено в слабой преобразующей активности. У них ещё нет на– выков, знаний, способностей для сотворения чего–то такого, что могло бы угрожать среде. Что бы они не предприняли, это окажется событием местного масштаба без особого влияния на природу.

За свой ошибочный выбор особь расплачивается лично, чаще всего собственной жизнью. И каким бы неправильным, неверным, искажённым ни был бы её взгляд на среду, многократно повторяющиеся наказания за отклонения от правильного понимания мира раньше или позже, через малые или большие страдания, но выведут уклониста на выживательный путь, поскольку сохраняется то, куда следует и можно выводить. Сохраняется среда обитания. И в этом состоит достоинство малого разума. Пусть он слабо осознаёт своё окружение, пусть улавливает лишь фрагменты, пусть только крохи осознанного применяет, пусть медленно течёт его время, пусть неторопливо идёт его развитие, но зато он своими действиями не уничтожает основу собственного бытия и не грозит иным жильцам планеты. Долдский разум не может убить самого себя.

Совсем иное дело с человеческим разумом. В общей линии становления сознания септона 31, проходящей через семь миров от нулевого по шестой включительно, сущности в форме людей встречаются на весьма кратком интервале оразумления. Начинается он на этапе превышения состáвного разума особей над плоскостным сознанием. Для возросшего ума какая бы то ни была форма персон плоскостного мира оказалась уже непригодной. Новому содержанию–уму пришлось самостоятельно разрабатывать–придумывать себе форму. Безусловно, не приходится ожидать, что творчество выльется в нечто ни на что не похожее. Более того, такая непохожесть стала бы сродни скачку развития, запрещённому установочными законами мира 31. Учитывая медленность, этапность и отсутствие потребности в разительном отличии новых тел от животных форм, естественной видится преемлемость в подходе к построению людской плоти. Остаются всё те же идеи движения, кормления, репродукции, но по мере развития к ним добавляются новые способности, обусловленные освоением очередной координаты – высоты. Умощняющееся сознание приобретало умение всё более полно распознавать события в прежде непонимаемом трёхмерном пространстве. Начался этап начального выделения себя из среды, предварительного осознания себя и заносчивого противопоставления среде. Пробудилась потребность отличить себя от всего, что есть: от природы, области проживания, сородичей …

Поскольку вся предшествующая биография существ, вышедших из плоскостного мира животных, была наполнена обращением конкретных, очевидных, насущных, словом, вещественных благ, то поиск отличительного признака не стал изнурительным: сразу отличие устремилось в материальное превосходство. Людское общество с самых первых шагов становления канонизировало для себя единственный смысл бытия: накопительство. Что именно копить сомнений не возникало: ничего иного, кроме материального, вещного, очами видимого в сознании тогда ещё не отражалось.

Взоры самых разумных существ обратились на планету. Под видом познания, разведки, освоения, т. е. творческого приспособления к собственным нуждам, началось разрушение всего, до чего удалось дотянуться. Такое движение разума – не новость в структуре миров. Эта прослойка в мироздании называется паразитизм.

Представители данной прослойки есть во всех пространствах. Они в качестве неизбежных отходов всякого процесса образуются в мире зарождения, затем, присваивая себе достижения иных персон, дорастают до уровня особей растительного мира, и далее через плоскостной мир животных вливаются в мир людей, проживая свои жизни за счёт их или вместо их. В образе, в сути, в содержании человека, т. е. в таком объекте мироздания, как человек, внутренняя по отношению к нему и внешняя линии паразитизма сошлись. Паразиты кормятся, поедают и управляют человеком, а тот, лишившись воли, аналогичным стилем относится к своему природному окружению. Предположим, победит паразит. Тогда человек, в силу непригодности для освоения объёмного мира, переведётся на круги насильственного поумнения с попутным нагружением его муками предельного наказания 31. Там он продолжит своё развитие, пока войдёт в противоречие с той нематериальной областью бытия, после чего снова воплотится в мире плотных форм. Если при этом избавится от иждивенческого отношения к миру, дальше перей– дёт к развитию в соответствии с начертанной судьбой, т. е. у него откроется возможность, наконец, стать самим собой, а не кормиль– цем паразита. Соответственно с этим изменится и его мировоззрение: вместо разрушающе–накопительного оно перерастёт в создающее необходимое. Признаком приобретения такого далёкого качества есть наступление состояния осознания себя каждой людской сущностью 32. И если такое время наступит, люди будут совсем непохожими на теперешних жильцов планеты. Они станут значительнее развитее нас, перерастут начальную градацию разума, свойственную наземным поселенцам, и освоят недра Земли. Они решат изредка появляться в поле зрения тех, кто придёт на смену нам, сегодняшним жителям поверхности, и уже они назовут их пришельцами. Мир потому есть, что умеет избавляться от разрушителей.

Если победит человек, то он докажет одержанной победой понимание своей роли в мироздании. Он предстанет тем существом, которое уже завершило насильственное пребывание в мирах принудительного оразумления, и что он научился уважать вместо того, чтобы потрясать. Персона с таким уровнем восприятия, т. е. с таким мировоззрением, пригодна для допуска к тайнам природы, скрытых до поры в глубинах трёхкоординатного мира. Такая пригодность есть основание для допуска во внутреннее пространство планеты, откуда так же непрерывно уходят в заземельные области наши старшие, а значит, более умные коллеги по оразумлению.

По состоянию на первое десятилетие 21 века необходимо выделить следующие особенности людского мировоззрения.

Первая – это фанатичная приверженность идее совершенства человека, а также его исключительности в картине миров. На данном этапе развития он ещё не приобрёл умения смотреть на объекты мира глазами самих объектов, потому всему, что удостаивается его внимания, приписываются свойства, характерные для самого человека. Галактики, туманности, звёзды … летят, спиралятся, рождаются, стареют, умирают, просто вот так: несётся куда–то неразумная глыба, а зачем, что ею движет и какой смысл, спрашивать неприлично, ибо пока достаточно знать, какой именно Петров и каким инструментом обнаружил то, что иначе и выглядеть не может, поскольку в уме исследователя способны возникнуть лишь накатанно–привычные образы. Физики умиляются цветными, очарованными, клейкими … черепками от уничтоженного ядра атома. Биологи навязывают клеткам супружеские отношения, возмущаются капризным увиливанием от лекарственного давления и стремлением восстать против дерзкого насильника. Философы никак не могут выяснить всегда ли жизнь разумна и возможна ли она без кислорода и воды. Астрономы изводят себя в раздумьях: зачем существуют планеты, если на них невозможно жить человеку и вообще, допустимо ли такое безобразие, чтобы кроме человека где–то был ещё кто–то, кто так же необузданно умён? О чём бы ни зашла речь и какая бы тема не подверглась рассмотрению, не возникает даже попытки предположить возможность поведения объекта по своему, а не по человечьему разумению. Потому пространство до сих пор пустое, эфир твёрдый, свет обрезанный, материя только трёхмерная, сознание присуще лишь веществу в форме человека, время само по себе во всю широкую ширь и далёкую даль везде одинаковое, болезни от вирусов, производство наращивать, население увеличивать, потреблять, овладевать, покорять …

Какие же истоки, закономерности, процессы привели к тому, что в мироздании возникло существо, главная суть которого подавление, разрушение, уничтожение? Характерна ли неуёмная агрессия для вселенной? Каково завершение разбойного поведения крошечных особей, мнящих себя предельно разумными? Можно ли позволить им укоренившуюся линию разгула и далее продолжать?

Люди неизбежный этап подготовки ремонтного разума для борьбы с конфликтами шестимерного мира – сорроса 31. Начинается подготовка в мире зарождения. Продолжается в линейном и плоскостном мирах. И наконец, в кубическом мире существа принимают форму людей. По отношению к ним население прежних миров – это менее развитые коллеги, поскольку законы оразумления на всей линии восхождения везде одинаковы и не зависят от прихоти оразумляющихся персон. Их основная примета – отсутствие накопительства и злобности, этакой неистребимой ярости по отношению к соседу. Хотя у них и наблюдается кормовое насилие над поселенцами ареала, оно не содержит ненависти, мщения или стремления извести и выступает как санитарный инструмент оздоровления популяции. Если имеется такой очевидный прецедент наличия сущностей без врождённых уничтожительных наклонностей, значит, мстительность не является движущей силой развития. И если бы встал вопрос: разрешить ли жильцам нулевого мира продолжить своё развитие в линейную область, то ответ был бы утвердительным, поскольку вхожденцы не несут опасность устоям, сложившимся у линейников. Можно сказать иначе: мировоззрение нулевиков, сформированное в непротиворечии с установочными законами развития, не нарушит причинный бег всего оразумляющегося массива. То же можно утверждать и по отношению линейников, перерастающих в развитии в плоскостной мир.

Но при переходе из плоскостной области в объёмную, т. е. в объёмно–плоскостном междумерье, с растущими персонами произошли разительные перемены. Они оказались заряженными искажёнными представлениями о самих себе и своём мировом предназначении. Вместо понимания этапности развития и преходящести человечьего присутствия в структуре миров, вместо познания непрерывности процесса оразумления, а значит, и единства организующих мотивов движения, вместо освоения восприятия, как одного типового из похожих, они впустили в себя дерзость утвердиться в самомнении на пике развития, выделить себя из среды, противопоставить себя всему понимаемому и скрытому массиву, и с такими зашоренными глазами пуститься в тяжкие навязыванием своей мотивации тем, кто попадётся под прицел неподвижного взгляда.