Текст книги "Знал бы прикуп"

Автор книги: Анатолий Барбакару

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)

ГЛАВА 22

По тону, которым она произнесла это, сразу понял: явилась одна. Сообщники, может быть, ждут внизу, может, обустроились на соседней крыше. Может, и вообще решили, что пока в них нет надобности. Ясно было одно: меня вычислили. И если сразу не грохнули, если намерены продолжать обрабатывать артисткой, значит, я еще нужен. Все еще строят на мне планы.

Это был мой шанс выбраться.

– Хотел испугать, – сказал я, включив свет, выйдя из-за стены. – Тявкнуть из-за угла.

Она все еще была в полумраке прихожей. Уже ступив на порог, замешкалась. После паузы спросила озадаченно:

– Ты один?

– Один, – усмехнулся я. – Но дом окружен. Она закрыла за собой дверь, щелкнула «собачкой» замка. Сделав несколько шагов, вошла в полосу света.

Увидя ее на свету, я и не пытался скрыть изумления. Все лицо гостьи было в синяках. Собственно, все оно и было одним синяком. Где более светлым, где сгущающимся до черноты.

Внутри меня передернуло. Когда с женщиной сотворяют такое, душу не может не своротить. Кем бы женщина ни была, как бы ни провинилась.

– Хотел добавить? – по-видимому, с усмешкой спросила она. Определить усмешку можно было только по голосу На синем фоне мимика плохо просматривалась.

– Симпатичный у тебя макияж, – сделал я комплимент. – Кофе будешь?

– Буду. Тебе нравится?

– Смело, смело, – похвалил. – Чувствуется, что находишься в поиске.

Последнее мое замечание было явно бестактным. Гостья промолчала. Пройдя в комнату, села в кресло. Я убыл на кухню делать ей кофе.

– Случайно увидела тебя в окне. Решила зайти, убедиться, что не ошиблась, – объяснила она, когда я вернулся.

– Я так и понял.

– Почему дверь открыта?

– Тебя ждал.

Она пристально посмотрела на меня.

– Я действительно случайно оказалась в этом районе. И случайно увидела тебя в окне. Я глянул на завешенное шторами окно.

– Ты был на кухне, – перехватив взгляд, пояснила гостья.

– Макияж у тебя для ночных прогулок, – согласился я. – А в окна заглядывать нехорошо.

– Ты переехал? – спросила она.

Я подумал, что избрал не ту линию поведения. Следовало не корчить из себя насмешливого умника, а прикидываться незнайкой.

– Я здесь в гостях, – сообщил я. – Хозяева на время ушли. Дверь держу открытой потому, что могут в любой. момент вернуться.

– Кто хозяева? – Она оглядела обстановку

– Студенты.

Она усмехнулась. Действительно, откуда у меня – друзья-студенты. Но тему развивать не стала.

– Как раз завтра собиралась к тебе зайти. Я промолчал.

– Ты же разрешил мне прийти, если понадобится помощь, – то ли напомнила, то ли спросила она.

– Разрешил сначала позвонить, – напомнил и я.

– Я звонила. Автоответчик сказал, что ты будешь завтра в десять вечера. А тут увидела тебя…

– Раз пришла, говори. – Стоило выслушать ее легенду. Выяснить, чего от меня хотят.

– Помощь, как ты видишь, понадобилась, – заметила она.

Я пожал плечами. Некоторые приметы такой необходимости и впрямь были налицо.

– Знаешь, откуда это? – спросила она. И после паузы сообщила: – На меня наехали.

«Вот, значит, как», – мысленно усмехнулся я. Вслух спросил:

– Кто?

– Откуда мне знать? Я всегда была далека от дел мужа. От его компаньонов, всех этих бандитов и крыш. Ты не представляешь, как это унизительно. Они – выродки. И они били меня. женщину… – Она вдруг закрыла лицо руками. Изобразила рыдания, с которыми пыталась совладать. Я дал ей отыграть эпизод. Спросил:

– Чего хотели?

– Они требуют, чтобы я отдала им все, что у меня есть. Все, что осталось от мужа. Говорят, он им был должен.

Я сочувствующе качнул головой. Уточнил:

– И ты рассчитываешь на мою помощь?

– Больше не на кого.

– Я тоже далек от крыш и бандитов, – сказал я. – Уже давно.

– Но ты был в их мире. Знаешь их законы.

– И что?

– Мне нужен совет.

– Только совет? – удивился я. Искренне.

– Конечно. Неужели думаешь, что я позволила бы себе втянуть тебя во все это? Подставила бы человека, который не сделал мне ничего плохого?

– Как я мог такое подумать? Конечно, ты меня не подставила. Ни с мужем, ни с гостиницей.

– Прости. Хотела, как лучше. И думала не только о себе. Тебе же тоже нужны деньги. Хотела помочь.

– Спасибо, – усмехнулся я. – Значит, пришла за советом?

– Да. – Она и глазом не моргнула. Я обнаружил, что уже освоился с ее ужаснувшим поначалу обликом. И уже могу, худо-бедно, читать по ее мимике.

– Боюсь, что совет тебя разочарует. Она смотрела ожидающе.

– Обратись в милицию.

– Я так и думала. Это невозможно. Те ублюдки изуродуют меня.

– Пока только били? – проявил я вновь бестактность.

– Этого мало? Сказали, что если не отдам все или обращусь в милицию, то они… – Она опять отработала сцену рыданий. При этом не забывала текст: – Сказали, что сделают со мной такое… Даже слушать было страшно. Они все описали – в подробностях… Как будут издеваться. Все вместе… И ржали… А потом… – Она, насколько смогла, взяла себя в руки. Не то чтобы успокоилась, но рыдать перестала. Вполне сдержанно произнесла:

– Сказали, что после всего сожгут лицо и глаза кислотой.

– Все так говорят, – со спокойным участием сказал я. – Берут на испуг.

– Не знаю, как все. Но этим ничего не стоит сделать…

Если бы я не знал точно, что меня обрабатывают, я бы. наверное, поверил. И взволновался бы рассказом. Внешность рассказчицы подтверждала бы ее уверенность в том, что угроза будет исполнена.

Изображая на лице сочувствие, слушал с любопытством. Только смущала мысль: вряд ли сообщницу так разукрасили только для того, чтобы произвести на меня впечатление. Похоже, в банде имели место разногласия, которые разрешались немудреным образом. Лишний раз подтверждалась правдивость Котиного изложения.

– Какой совет ты хотела бы получить? – спросил я. Она внимательно посмотрела на меня сквозь щелки отекших глаз.

– Мне нужны деньги.

«Уже теплее», – подумал я. И заметил:

– Мне тоже.

– Поэтому я и пришла. Все, что осталось от мужа, я отдам. Жизнь – дороже. Но мне нужно как-то жить. Я уверена, что вместе мы сможем заработать.

– Как ты себе это представляешь? Если говоришь, что была далека от бизнеса.

Она надолго замолчала. Потом бесцеремонно спросила:

– Ты когда-нибудь помогал женщине раскручивать мужиков?

– Нет, – уверенно ответил я.

– Я слышала, что когда-то у тебя была подопечная, которую ты курировал.

– Кто тебе сказал?

– Не важно. Это так?

– Не так. Та девчонка уже была аферисткой. Я всего лишь советовал ей по мелочам.

– И мне посоветуй.

«Что– то не так, – подумал я. – Вряд ли банде всего лишь нужны советы отставного шулера. Сами горазды. Конечно же, собираются подставить».

– Что советовать? Каждая женщина может так работать. Только тебе вряд ли это подойдет.

– Почему?

– Потому что по-мелкому

– По-мелкому не подойдет, – задумчиво согласилась она.

– Вот именно.

– А если мужик – денежный? Можно и по-крупному. – Она глянула на меня пристально.

– Денежные – не лохи. С ними не развернешься.

– Ты думаешь? – синяя маска усмехнулась.

– Зачем я тебе нужен? – полюбопытствовал я. – Хочешь, чтобы дал наводку? Не дам. А подцепишь такого – управишься сама.

Она не ответила. Оценивающе разглядывала меня.

– Зачем я тебе? – повторил я вопрос.

– Такой мужик уже есть, – сообщила она. – Я его уже подцепила.

И тут меня осенило: они подбираются к Борьке. И вышли на меня. Рассчитывают, что я, оказавшись в безвыходном положении с Ольгой, предам друга. Помогу раскрутить его. И в квартиру эту гостья, похоже, явилась не случайно.

– И давно подцепила? – как можно беспечнее спросил я.

– Десять дней назад.

– Муж еще был жив, – заметил я значительно.

– Я не цепляла. Он сам пристал. «Ври больше, – подумал я. – Станет Борька тебя цеплять. У него от своей продыху нет».

– Точно денежный? – спросил я.

– Точно.

– И кто он?

Был уверен, что церемониться не станет. Сразу бухнет: «Твой друг». Все равно это выяснится почти сразу.

Настолько был уверен в ожидаемом ответе, что ответ, услышанный, привел в растерянность.

– Он страшный человек, – сказала она.

– В каком смысле?

Она сделала долгую паузу. Словно взвешивая, говорить ли. И произнесла:

– Он способен убить.

ГЛАВА 23

Я сразу понял, о ком она: о мертвеце. Все версии тут же зашатались. И та, что им нужен Борька, и та, что банда разрабатывает меня. Ничего себе разработочка. Ожидают совета, как кинуть главаря.

– Давай все по порядку, – сказал я. Весь превратившись во внимание.

– Это было десять дней назад, – начала она. – Тогда все было хорошо. Муж еще не ввязался в игры. И я и представить не могла, какой кошмар меня ждет.

Она достала сигарету, закурила. Продолжила:

– Они похитили меня прямо с улицы. Втянули в машину и увезли. Это было так страшно… Привезли меня на квартиру…

– Кто? – спросил я.

– Их было двое. У него есть помощник.

– У кого – у него? Как зовут, как выглядит? Кто они?

– У него нет имени. Помощник называет его Тренер. Он сказал, чтобы я сама выбрала ему имя.

– Выбрала?

– Сказала, что буду звать его Садист.

– Сразу так и сказала?

– Да. Когда привезли меня на квартиру.

– А он?

– Ему все равно.

– Как он выглядит? Возраст?

Она сделала паузу. Смотрела перед собой невидящим взором. Вроде как вспоминала. Вспомнила:

– Ему лет сорок. И он страшный…

– Урод?

Она отрицательно покачала головой. Произнесла:

– Нет. Но он… как труп. У него неподвижное лицо. Не знаю… Это надо видеть. Но лучше не видеть.

– Тебя привезли на квартиру, и – что? – напомнил я.

– Пацан вышел, и он сказал, что я буду его женщиной.

– А ты?

– Сообщила, что у меня муж. Но он заявил, что это не проблема. И что о милиции могу даже не думать. Потому что он сам из какой-то спецслужбы. Что ему ничего не сделают.

– Зачем он тебя похитил?

– Сказал, что ему нужна женщина и что я его устраиваю.

– А потом?

– Он изнасиловал меня. И заставил жить там.

– И ты жила?

– Да. Но они часто уезжают. Ненадолго, на два-три дня. Иногда – на один. Меня закрывают, но я знаю, как выйти. Сейчас они в отъезде.

– Чем он занимается? Что за спецслужба? И зачем ему помощник?

– Не знаю. Выполняют какое-то задание. И он его учит. Напарник тоже боится его.

– Но в милицию ты не пошла, – задал я риторический вопрос.

– Нет. Во-первых, уверена, что это не поможет. Во-вторых, я хочу получить с него сто тысяч.

Она обнаружила мой недоуменный взгляд. Пояснила:

– Я знаю, что он убил моего мужа. И знаю, что он убивал раньше.

– Ты намерена его шантажировать? – никак не мог уразуметь я.

– Я намерена получить с него сто тысяч долларов.

– Как ты это себе представляешь?

– Не знаю. Поэтому мне нужна твоя помощь. Но в том, что он заплатит, если все сделать правильно, уверена.

– Почему?

– Потому что такое с ним уже было. Его уже пытались, как ты говоришь, шантажировать. И он передал пятьдесят тысяч долларов…

– Ты уверена?

– Да. Но с него требовали сто. Пятьдесят сначала – пятьдесят потом. Он передал половину и получил какие-то фотографии. А потом того, кто требовал деньги, – убил.

Меня изумляло, как запросто она произносила слово «убил».

– Откуда ты знаешь об этом?

– Случайно слышала его разговор с помощником. Тоже редкий ублюдок. И все делает, как он скажет.

– Ты не думаешь, что с тобой поступят, как с тем шантажистом?

– Надо все сделать правильно. Деньги у него есть.

– Если он не боится милиции, зачем платит?

– Если будут настоящие доказательства, заплатит. Уже проверено.

Я молчал. Думал о том, что мои версии оказались-таки ни на что не годными. Ее толкование было более убедительным. Конечно же, она и сейчас врала. Но и правды в ее рассказе хватало. Многое сходилось с Котиным повествованием. И был уверен в одном: пришла она от себя. А значит, мне ничто не мешает перестать прикидываться незнайкой. Это не опасно.

Вряд ли эта штучка скажет всю правду, но еще часть ее, глядишь, и вскроется. Враньем уже был сыт по горло. Поэтому не стал смаковать ситуацию, подливать по капле масла в огонь. Вылил все сразу.

Участливо поинтересовался:

– Я тебя сильно огорчу, если скажу, что все знаю?

– Что знаешь? – Она смотрела на меня, не моргая.

– Что ты – не Шрагина, а значит, на тебя не могли наехать. Что ты подставила Шрагина под Людвига, а Людвига – под своих спецов. Что ты пугала ими Котю. Что тебя избили сообщники.

Я внимательно следил за ней. Не сомневался, что в панику она не впадет. Правильно делал, что не сомневался.

Она, усмехнувшись, вдавила окурок в пепельницу. Нахально вперила в меня ответный взгляд. Произнесла:

– Рада, что ты все знаешь. Теперь я могу не лгать.

ГЛАВА 24

– Давай сначала, – сказал я. – Как тебя зовут?

– Карина.

– Мы же договорились: правду.

– Имя – настоящее. Да и фамилия… – Она усмехнулась. – Это он настоял, чтобы на моей визитке была его фамилия. Он хотел жениться.

– Артистка – тоже настоящая?

– Да. Я окончила студию киноактера.

– С чего все началось?

Она помолчала, думала, с чего начать. Начала с неожиданной новости:

– Мне нужны деньги.

– Зачем?

– Не важно.

– И много?

– Пятьдесят тысяч. Лучше – сто.

– Для полного счастья, – не утерпел я. Она не обиделась.

– Я подцепила этого Шрагина. Но его нельзя было раскручивать внаглую. Он сам был готов дать многое, но просить было нельзя. Тут же становился подозрительным. Мог соскочить. Такое у мужиков бывает… – Объяснять очевидные нюансы ей не хотелось.

– И ты решила раскрутить его с помощью Людвига?

– Да.

– Как вышла на Людвига?

– Случайно. Встретила на одной вечеринке. И он мне понравился. Хотел того же, что и все, но не суетился. И вообще приятный.

– Ты была с ним?

– Да. И он согласился обработать Шрагина. Потом, на другой вечеринке, они встретились. И начали играть. Она замолчала.

– Дальше?

– Дальше все было так, как я рассказала. Этот Тренер выследил, что я встречаюсь с Людвигом. И застрелил его.

– Насчет этой троицы и похищения – все – правда?

– Да. Он жутко ревнивый. И ему ничего не стоит убить. Я только вышла от Людвига, потому что должен был прийти Шрагин. А эти выстрелили с крыши. И увезли меня.

Теперь все объяснялось. И ее ссора с мертвецом у дома.

– Ты возвращалась в квартиру?

– Да. Думала, еще можно помочь.

– Когда увидела, что поздно, открыла газ?

– Я даже не смогла войти. Увидела Людвига в крови, испугалась и убежала. На плите была турка с кофе. Наверное, кофе выкипел и залил огонь.

Это было вполне вероятно.

– Что потом?

– Садист сказал, что убьет всех, с кем я буду встречаться.

– Но как было не пойти в милицию?

– Я не могла этого сделать.

– Почему?

– Мне нужно было доставать деньги. И я не могла терять время на все эти разборки.

– А то, что Людвиг и Шрагин потеряли жизнь, – ничего?

– До того как убили Людвига, я еще думала, что это всего лишь угрозы. А потом… Была уверена, что раскрутим Шрагина тайком. Они как раз уезжали.

Все действительно сходилось. И Шрагин, и Людвиг пострадали от ревности маньяка. Деньги того не интересовали.

– Когда пришел из гостиницы, ты заявила, что убийца – я.

– Ты сказал, что Шрагин убит, и я все поняла. Но что мне оставалось делать? Мне нужны деньги. Думала, ты испугаешься и достанешь хоть сколько-то. Но ты не испугался. И у тебя нет денег.

– Откуда ты знаешь о письме и о том, что мне тоже нужны тысячи?

– У Шрагина была знакомая. Она в курсе и рассказала ему. Я узнала уже от него.

– Что случилась, когда ты вышла от меня?

– Они ждали меня внизу. Наверное, выследили. Это была моя ошибка. Они должны были вернуться только на следующий день, но вернулись раньше.

Мне стало не по себе: убийцы знают, где я живу, и имеют на меня зуб.

– Почему меня не тронули? – спросил я.

– Они о тебе не знали. Только вчера вычислили. Тебе нужно быть осторожным. Ты не можешь пожить у этих друзей?

Я пропустил последний вопрос мимо ушей. Спросил:

– Это он избил тебя?

Она усмехнулась:

– А кто же? И насчет кислоты – правда. Он сказал, что не убьет меня. Как бы я себя ни вела. Но изуродует. Чтобы я никому не была нужна. Избил, чтобы я видела, какой буду Но предупредил, что буду намного страшнее.

Теперь сходилось все. Но верить ли до конца услышанному, я не знал. От достоверных легенд этой актрисы уже нахлебался.

Но даже если все, что она рассказала, правда, ее идеи насчет шантажа убийц были чистой утопией. Может быть, еще сегодня в полдень я бы не упустил этот гиблый шанс заработать. Но сейчас уже была ночь. И Ольга меня уже кинула.

Вновь вспомнил Ольгу – тронул языком ноющий зуб. Она сработала вернее этой актриски. И неприятностей почти никому не принесла. Разве что мне и Коте. Не говоря уже о том, что обошлась без смертей и шантажей маньяков-визажистов, накладывающих макияжи из синяков и кислотных ожогов.

– На меня не рассчитывай, – сказал я.

– Почему? – Она, похоже, растерялась. – Я же сказала правду.

– Именно поэтому.

– Тебе не нужны деньги?

– Нет.

– Это не правда.

– Не твое дело.

– И ты мне не поможешь?

– Нет.

– Но мне больше не к кому обратиться. Ты это можешь понять?

– Могу Тебе действительно не к кому обратиться, потому что всех, к кому ты обращалась, убили. Меня просто не успели. Только дебил-самоубийца рискнет связываться с тобой. – К концу тирады я вполне разошелся.

Она долго молчала. Потом тихо произнесла:

– Ты прав. Кто со мной захочет иметь дело. – И добавила: – С такой.

Мне тут же стало ее жаль.

– Синяки пройдут, – уныло заметил я.

– А если кислотой? Кто захочет меня тогда?

– Что ты несешь? – Я сделал вид. что рассердился: – Не доводи до кислоты. Завтра же-к ментам. Твоих спортсменов возьмут. В этом можешь не сомневаться. И живи себе… Красавица, умница… Дои помаленьку нашего брата.

– Мне нужны деньги, – упрямо произнесла она.

– Ну вот, – огорчился я. Словно после долгого разговора по душам вдруг выяснил, что говорил на иврите с китайцем. – Опять за свое. Тут уж выбирай: или неотразимость, или деньги. С учетом, что денег все равно не будет.

– Другого выбора нет? – как-то нехорошо, угрожающе спросила она.

– Нет.

– Значит, или неотразимость, или жизнь, – подытожила она печально.

Я не понял, о чем она. Так и спросил:

– Ты о чем?

– Да так, – она усмехнулась. – Я не хотела никому говорить. У меня – рак.

ГЛАВА 25

Мне не пришло в голову ничего ехидного. Вроде того, что: «Это мы уже проходили», или: «Да что они, в самом деле. сговорились?»

Подумал, что это может быть правдой. Вспомнил нашу с ней встречу во дворе онкологического центра. Что, если не врет? Тогда все становится еще объяснимее. И ее одержимость, зацикленность на деньгах. Пренебрежение к риску, к своей внешности и чужим судьбам. Если так, то еще несколько часов назад мы с ней пребывали в одинаковых положениях. Каким я был тогда? Знал, что на меня рассчитывает Ольга, и был способен на все. Почти на все. Этой женщине рассчитывать не на кого. За что ее винить? За то, что она борется за жизнь?

И все же не исключал того, что она лжет. На всякий случай. Хотя все говорило за то, что наконец удалось докопаться до истины.

Я глянул на нее, избитую, загнанную обстоятельствами в угол девчонку, созданную природой в виде приманки для мужиков. И ощутил жалость.

– Ты меня жалеешь? – с усмешкой угадала она.

– Да, – не стал врать я.

Был уверен, что она произнесет общепринятую пошлость слабаков: «Я не люблю, когда меня жалеют». Она произнесла другое:

– Я себя тоже жалею. – И виновато, по-детски пожала плечами.

Не знал, о чем говорить. Спросить о болезни, о лечащем враче, о том, есть ли у нее родные. Все это было явно не тем, что она хотела бы услышать.

Тему она выбрала сама. Спросила:

– Я сильно страшная?

– Как тебе сказать… Ты – неожиданная, – съюлил я.

– Мужчина смог бы быть со мной, такой? – задала она следующий вопрос. И обнаружив, что я молчу, добавила: – Хотя бы в темноте.

– Зачем в темноте? – спохватился я. Вдруг сообразил, что она интересуется на случай будущего уродства. – На свету ты пикантнее.

Я ошибся. Ее интересовало настоящее.

– Ты будешь со мной? – спросила она, глядя в упор. Этого никак не ожидал. При нынешних обстоятельствах.

– Оно тебе надо… – Не выдержал взгляд. Отвел глаза.

– Надо. – Она была стойкой. Я почувствовал себя мерзко. Чего выкручиваюсь, юлю? Если отвечать, то внятно. Не унижать ни ее, ни себя.

– Буду, – сказал я. И тоже уставился на нее в упор.

Вдруг решил: почему нет. Что мешает? Ольга, которой у меня уже нет? Муж, которого нет у нее? Единственная помеха – брезгливость к остаточному полю этого Садюги. Ничего, потерплю.

В решении моем был некий вызов. И ее и своим неприятностям.

Она сама прошагала к выключателю, щелкнула им. Вслепую уверенно добралась до дивана. Заскрипела им. В темноте позвала меня:

– Иди ко мне…

…Конечно, это была одна из самых безрадостных близостей в моей жизни. Для близости может быть только один повод: желание. Из жалости – это уже не близость – гуманитарная помощь.

Я прикасался к ней, ощущал чужой, не Ольгин запах, не Ольгину кожу и думал: «Что я делаю? Зачем?»

Лучше бы она не выключала свет. Глядишь, ее экстравагантная внешность и отвлекала бы меня. В темноте без помех маячили перед глазами картинки, норовящие спугнуть проблески желания: то Шрагин, потеющий во время игры, то – он же, в замочной скважине, то никогда не видимый мной, похожий на покойника, которого я наблюдал в морге, когда делал передачу. Садист.

Но самое удивительное, что я почти сразу понял: она испытывает то же. И ей эта близость нужна, как презерватив импотенту. Вещь в принципе полезная, и можно примерить, но радости от нее никакой.

Потом мы лежали все так же, в темноте. Уже не прикидывались любовниками, и это хоть как-то выручало.

Молчали. Моя партнерша курила. Расшаркиваться друг перед другом словами благодарности и нежности не было смысла. Кого дурить? Взрослые люди совершили ошибку. Не самую серьезную в жизни, но очевидную. Зачем же обсуждать. Других проблем хватает.

– Ты поможешь мне? – между затяжками вернулась к проблемам она.

– Нет.

– Почему?

– Это бессмысленно. Надо искать другой путь.

– Ты достал деньги?

– Нет, – после паузы ответил я. И подумал: если бы позвонил профессору до того, как отдал Ольге деньги, пожертвовал ли бы их другой страждущей. Точного ответа на этот вопрос у меня не было. Скорее всего для начала отправил бы страждущую на повторное обследование. А если бы диагноз подтвердился?… Сейчас, после близости, вызывающей ощущение обворованности, лучше было этим вопросом не задаваться.

– Я все равно сделаю это, – спокойно поведала она.

– Ничего не выйдет. – Не сомневался, что мои слова ее не остановят.

– Я хочу, чтобы ты научил меня пользоваться видеокамерой.

– Зачем?

– На всякий случай.

Я усмехнулся:

– Даже если ты снимешь их с оружием или обсуждающих планы, это ничего не докажет. И они не заплатят.

– Посмотрим. Ты научишь меня?

– Что за камера?

– Маленькая «Сони».

– Там все просто. Поставь на автомат и включай.

– Спасибо. Я, правда, рассчитывала, что ты мне поможешь и делом.

– Зря.

– Уже поняла. Но если что, могу к тебе зайти? Студенты что-то загуляли. – Она усмехнулась. – Ты будешь здесь?

– Завтра вернусь домой.

– Может, не стоит?

– Договорился с людьми. Придут ко мне после десяти.

– Будь осторожен.

Я промолчал.

– Пойду, – сказала она.

Я обрадовался. Вслух заметил:

– Оставайся до утра.

– А студенты? – подсказала она вариант уступки.

– Да, – согласился я. – Еще могут прийти. Я тебя проведу.

– Не надо. Ты же знаешь, я этого не люблю.

Я не только знал об этом, но и догадывался почему: бережет провожатых.

Говорить больше было не о чем.

Она, скрипнув диваном, сошла с него. Включила свет, повернувшись ко мне спиной, стала сосредоточенно одеваться.

Я наблюдал за ней и думал о том, что при других обстоятельствах такую женщину принял бы за подарок судьбы. Особенно если бы она перепала мне на один вечер.

Сейчас хотелось поскорее остаться одному. Тет-а-тет с мыслями, с ноющим зубом – Ольгой, с омерзением к самому себе.

Она оделась. Выпрямившись, какое-то время молча разглядывала меня.

Я не улыбнулся, не подмигнул ей. Взирал равнодушно и серьезно. Любое сюсюканье было бы ложью, и мы оба знали об этом.

– Пока, – сообщила-спросила она.

Я пожал плечами.

– Если что – зайду, – напомнила она.

– Заходи. – Я готов был согласиться на что угодно, только чтобы сейчас меня оставили в покое.

Она еще несколько секунд изучающе глядела на меня. И пошла к выходу. Из прихожей заметила:

– Не забудь запереть дверь.

Дослушав, как стихли ее цокающие на лестнице шаги, я, замотавшись в простыню, прошаркал в прихожую, опустил на замке «собачку».

Испытывая облегчение, вернулся в комнату. Вновь устроился на диване. Попытался заново осмыслить все услышанное от гостьи. Но не мог даже приступить к осмыслению. Память настырно возвращалась к самой гостье. Что-то тревожило меня. Мешало. Как будто при сборке часов одну из шестеренок не установили в нужном месте, а уронили в механизм. И нужная деталь стала помехой.

Я эту деталь нашел. Готов был разобрать все до винтика, но обнаружил почти в самом начале. Сомнений в том, что деталь та, – не было. Как и в том, что без нее механизм не будет точным.

Усмехнулся находке, хотя правильнее было в сердцах хлопнуть себя по лбу. Как умудрился обронить ее…

Женщина, которая втянула меня во всю эту историю, знала, кого втягивает. Знала об известных только узкому кругу фактах. О моем прошлом, о письмах, об Ольге. И ложь, что всю эту информацию получила от какой-то знакомой Шрагина. Потому что и Людвига втянула вовсе не случайно. Лучшей кандидатуры, чем он, для ее плана было не найти. Но о Людвиге я рассказывал только своим. Немногим, кому доверял.

И эта же женщина, воспользовавшись своим ключом, вошла в мое убежище.

У всего этого могло быть только одно объяснение: она – та самая любовница Борьки.