Знал бы прикуп

Текст добавлен: 28 сентября 2016, 22:33

Текст книги "Знал бы прикуп"

Автор книги: Анатолий Барбакару

Жанр:

Прочие детективы

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)

Назад к карточке книги

Анатолий Барбакару
Знал бы прикуп

ГЛАВА 1

«Такое уже было», – это первое, что пришло в голову, когда я увидел ее. Собственно, увидел я сначала не всю ее, а только ноги, долго длящиеся от короткой черной юбки до пола. Эти, рассчитанные на щекотку воображения колготки, туманные, с редким рисунком, я уже наблюдал. Где? На ком? Почудилось только, что было это недавно и что смотрелись они тогда не так убедительно. Над юбкой обнаружилось все прочее: талия, на которую хватило бы и собачьего ошейника, подозрительно безукоризненная грудь, упакованная в футболку из тонкого трикотажа, и совершенно манекенщицкое, пронзительное лицо с задранным подбородком, окруженное водопадом струящихся белых волос.

Все это сооружение очень целенаправленно прошагало от двери к столу, за которым я уже с полчаса корпел над закадровым текстом. Расположилось на стуле по ту сторону и поинтересовалось:

– Ведь вы мне поможете?

– Здравствуйте, – сказал я, бесцеремонно в упор разглядывая пришедшую. Потом перевел взгляд на Галку, заведующую рекламой.

Та, спохватившись, ожесточенно ударила по клавишам компьютера.

– Вчера у вас был мой муж, – ничуть не просяще продолжило создание. – Вы ему отказали. – Она достала из сумочки «Давыдофф», не спеша закурила…

Галка нервно выбралась из-за стола. Громко распахнула окно. Вернулась к компьютеру.

Я рассматривал гостью с хмурым интересом.

– Вы поможете нам? – Она цепко глядела на меня. Уточнила: – Мне?

– Я всего лишь репортер, – сообщил я.

– Я все знаю.

Я вспомнил, что где-то в ящике стола валялась антикварная пачка «Примы». Подумал: не закурить ли.

– Да? – спросила она.

– Фигушки.

Создание вздрогнуло. Секунд пять пребывало в растерянности, потом судорожно, тщательно вдавило окурок в пепельницу. Сказало напоследок:

– Хотите совет: поменьше благородных выкрутасов в ваших передачах. – И направилось к двери.

– Сигареты, – напомнил я.

Фотомодель, уже взявшись за ручку двери, обернулась.

Я вдруг заподозрил, что никакие на ней не колготы. Чулки с подтяжками.

Дамочка решительно вернулась к столу. Поставив согнутую ногу на стул, принялась рыться в сумочке, расположив ее на колене.

Я уныло наблюдал за ней. Подозрение пока не подтверждалось. Ей следовало повернуться ко мне в фас. Тогда можно было рассчитывать на разгадку.

«Если не чулки, – подумал я, – буду играть. Почему бы подтяжке не лопнуть».

Разгадка не состоялась. Женщина вернула ногу на пол и, склонившись к столу, стала писать что-то на обратной стороне визитки.

– Если надумаете, – деловито проговорила она, – здесь все координаты. Они продолжат игру сегодня вечером.

Я разглядывал ее с насмешливым любопытством.

Она внимательно, изучающе посмотрела на меня и вышла.

Я повернулся к Галке. Взгляд той был полон презрения. Не сбиваясь с прицела, управляющая рекламой выбралась из-за компьютера, обошла стол и оперлась на него самой заметной частью своего не хрупкого тела.

И тут же вскрылось, чего она бесилась сегодня с самого утра: на ней были точно такие же колготки. Или чулки.

Галка медленно, с вызовом потянула вверх колено, уперлась туфлей в стул. Совсем по-манекенщицки. Только добавила маленький штрих: вкрадчиво, с тем же вызовом, подтянула юбку. В боковой разрез медленно вплыли узорчатый край чулка и одна украшенная бантиком подтяжка.

По тому, как загадал, связываться с пришелицей не стоило. Но неожиданно для себя взял в руки оставленную визитку. На ней с большим нажимом было написано: «Гостиница «Турист», 1010 номер. 19.00».

На другой стороне значилось: «Шрагина Карина. Актриса театра и кино». Ни адреса, ни телефона не было.

ГЛАВА 2

Я невзлюбил ее еще со вчера. После разговора с супругом.

Печальный, вполне молодой, лет тридцати-тридцати пяти, толстяк ждал меня у студии в «Мерседесе». «Мере» был либо совсем новый, либо за ним тщательно следили. Хозяин машины тоже смотрелся как новенький, сразу были заметно, что относится к себе бережливо. На его круглом, плавно переходящем в лысину лице не прижилось ни одной морщины. На дорогом сером костюме, несмотря на одутловатые формы хозяина, морщин тоже не было.

Насчет этой парочки – машины и толстяка – ошибиться было сложно: пожаловали из мира бизнеса.

Как оказалось, пожаловали по мою душу.

Я понял это, подъезжая. Толстяк, завидев меня, выбрался из машины. Всматривался сквозь не протертое лобовое стекло моей «бээмвэшки».

Когда я, заглушив двигатель, открыл дверцу, он был уже рядом. Ждал с печальным видом.

Странно, что я понадобился такому типу. Тем более были странны его печальность и нескрываемое угодничество.

– Вы ко мне? – спросил я на всякий случай.

– К вам. – Он то ли жалобно, то ли виновато улыбнулся. – Здравствуйте.

Не нравятся мне люди, спешащие давить на жалость. Особенно если они такие, как этот, поджидающий. Судя по внешности, ему самому чувство это знакомо понаслышке.

– Пройдем на студию? – предложил я.

– Лучше поговорить здесь, – сказал он. – В машине, – и мотнул головой в сторону своего «мерса».

Я сел в свою машину, распахнул ему дверцу пассажира. Толстяк тяжело устроился рядом.

– Видите ли, – после паузы начал он, – дело деликатное. Мне порекомендовали вас как человека, который может помочь…

– Кто? – спросил я.

Он замялся.

– Общие знакомые…

Я пожал плечами и изобразил внимание. Толстяк поведал о своей проблеме. Незатейливой проблеме. Два дня назад он умудрился проиграть шестьдесят тысяч долларов. Некоему лоховитому гражданину по имени Котя. От меня требовалось отыграть деньги. Всего-то. Просто удивительно, на какую наивность горазды эти бизнесмены.

– Как вы себе это представляете? – спросил я из чистого любопытства.

– Не знаю… Есть же, наверное, приемы. Я начну, потом мне станет плохо… – Он осекся, обнаружив, как я сочувственно гляжу на него.

– А если я проиграю?

– Это возможно? – Он обеспокоился. – Мне сказали…

– Это всегда возможно, – усмехнулся я. – И с кем угодно.

Он печально кивнул. Помянул, видно, свой совсем свежий опыт.

– Я завязал, – зачем-то сообщил я. – Дал обет.

– Могут же быть исключения.

– Думаете, этот тот случай? – удивился я. Наивность его граничила с хамством.

– Мне сказали, что вам это может быть интересно.

– Общие знакомые?

– Вы получите треть выигрыша. Это двадцать тысяч.

– Во-первых, не треть, а половину. – Я с насмешкой в упор разглядывал его.

Он громко сглотнул слюну. Решив, что торгуюсь, кивнул:

– Я согласен. – И спросил: – А во-вторых?

– Во-вторых, играть не буду.

– Но почему? – Он взирал на меня с мольбой. – Тридцать тысяч… В вашем положении вам нужны деньги…

– Мое положение – мое личное дело, – сердито оборвал я. – Меньше слушайте наших общих знакомых.

Он испуганно втянул голову в плечи. Мне стало его жалко.

– Все, что могу для вас сделать, это дать совет. Взгляд его озарился надеждой.

– Не играйте больше, – сказал я.

Надежда угасла.

Я открыл дверцу.

Он не спешил выходить. Долго держал паузу. Потом заговорил. Не жалобно, даже не оправдываясь. Объясняя:

– Представляю, что вы подумали обо мне. Думаете, я сам себе не противен?… Это, конечно, глупость, что пришел к вам. Но что оставалось делать? Я потеряю ее. Она привыкла к другой жизни.

Что я мог на это сказать?

И он замолчал. Думал о чем-то своем с обреченным видом.

Мне вдруг стало по-настоящему жаль его. Похоже, нормальный мужик. Несмотря на «мерc» и отсутствие морщин. Но влип он серьезно. Влип не с игрой – со своей бабенкой. Где такие ловкачки берутся, как умудряются? Это в нынешнее-то время, когда столько умниц-красавиц, желающих боготворить мужчину за прожиточный минимум.

Конечно, чаще приходилось раздражаться мужиками, скупающими нежность и смирение оптом и за бесценок.

Но ситуация, приключившаяся с гладколицым, – не первая, с которой довелось столкнуться за последнее время.

Взять того же Борьку, друга юности, удачливого коммерсанта. Вот уже год, как тот превратился в экономический придаток прелестной проходимки-любовницы.

Именно из его опыта я знал, что толстяку уже не поможешь. Единственное, что надо бы сделать в его положении – отказаться от женщины, – ему не под силу.

Вдалбливать, что произошедшее – даже к лучшему, что оно выявит, кто есть кто, занятие пустое. Он и сам все понимает. Но центр управления его отношениями с этой ловкачкой находится где угодно, но только не в его голове. Похоже, вообще вне его.

Я невзлюбил эту дамочку. Не то чтобы возненавидел, но неприязнь почувствовал. За последнее время способные на такое в моем окружении не числились. Мне даже было занятно – нарваться на такую. Вернее, пронаблюдать, как такая нарвется на меня. Конечно, я для них не объект для разработки, но, думаю, это не единственная причина, из-за которой дамочки такого сорта обходят меня стороной. Знают, заразы, где копать. Где и найти можно, и грунт податливый.

Толстяка было жаль. Странно только, что потеря шестидесяти тысяч для него нокаутирующий удар.

– Не играйте, – повторил я. – Толку не будет.

– А что делать? – почти равнодушно спросил он.

– Я знаю… Что вы делали до этого?

– У меня больше ничего нет, – пооткровенничал он. – Только эта машина и дача.

– И квартира, – напомнил я.

– Две, – вспомнил он.

«Бедняга, – подумал я. – По миру пустили».

Словно отвечая мне, он сообщил:

– Она ко всему этому привыкла.

– Кто она вам, жена? – с усмешкой удивился я.

– Жена, – печально подтвердил толстяк.

Это меняло дело. Шансов выбраться из передряги без серьезных потерь не было вообще.

– Играть не буду, – подвел я итог.

Толстяк равнодушно протянул мне мягкую ладонь и открыл дверцу.

Удаляясь, я услышал, как зашелестел двигатель его «Мерседеса». Подумал о том, что стоило бы расспросить потерпевшего, как он влез в игру, что из себя представляет этот Котя, где и во что играли. Из любопытства. Но тут же решил, что правильно сделал, не расспросив. Зачем было обнадеживать мужика.

И интересно, что это за общие знакомые? Они слишком хорошо осведомлены на мой счет, если знают даже то, что на лечение Ольги мне нужны именно тридцать тысяч долларов.

ГЛАВА 3

В «Турист» я ехал без надежды на успех. Понимал: меня наверняка даже не впустят в номер. Впрочем, был слабенький шанс. Если этот Котя окажется тем, за кого я его принял. И если он на старости лет поднабрался порядочности.

Ехал потому, что в моем положении нельзя было разбрасываться даже несуществующими шансами. И к тому же хотелось глянуть, как нынче работают.

Некоторые из бывших дружков при встрече плакались, что работать стало тяжело. Серьезное прикрытие держать накладно, а без него – нельзя. Убивают нашего брата почем зря. Не только когда на трюках ловят, а и просто от нежелания платить.

– Раньше не то что морду били – на х… посылали реже, чем сейчас убивают, – жаловался один.

Хотелось глянуть на антураж, на то, как будут «разводить». Пройтись по памятным местам.

Швейцар меня узнал, горничная – тоже. Столько лет, можно сказать, зарплату получали. Горничная еще и сообщила, улыбнувшись:

– Тысяча десятый. – Значит, до сих пор на зарплате, и мое картежное прошлое для них имеет большее значение, чем телевизионное настоящее. Если вообще телевизор смотрят.

Дверь номера открыл излишне ужасный бугай в зеленом свитере, на котором было написано: «Воу». Этот – не игрок. Похоже, из прикрытия. А вот и специалист. Котя оказался тем самым.

Меня поразил испуг, который промелькнул в глазах бывшего коллеги. Ужас даже. Котя во все глаза смотрел и на меня, и мне за спину. Увидев, что дверь закрылась и вошел я один, катала обрел дар речи.

– Ага, – возвращая имидж рубахи-парня, обрадовался он. – Наши люди! Так я и думал.

Не выходя из-за стола, распахнул мне объятия.

Жертва Шрагин уже не рассчитывал на меня. Растерянно пялился, молчал. Его гладкое, как бильярдный шар, лицо блестело от пота.

Стол был куце замусорен стодолларовыми купюрами, рассыпанной колодой.

Видя, что я не спешу прильнуть к его груди, специалист Котя согласно кивнул, предложил Шрагину:

– Ну-ка, молодой человек, уступите место фраеру репортеру. – Он нетрезво засмеялся. – Хотя… – он поучающе задрал палец, – будет лучше, если у вас прихватит живот и приятель обдерет меня, пока вы перекурите на унитазе. Так? – Это он уточнил у меня.

– Гони пятьсот баксов, – сказал я, усаживаясь. Котя послушно бросил на стол пять сотенных.

– Котя платит, – многозначительно заметил он. Четыре года назад случайно забредший на пляж Котя имел неосторожность похвастать перед нашими, что когда-то он занимался воспитанием Маэстро, моего учителя. Это не могло быть правдой, не только потому, что Маэстро играл намного выше. Во-первых, Маэстро, случалось, рассказывал мне о своих наставниках, и Котю он ни разу не упомянул. Во-вторых, ничему толковому Котя научить не мог. И в-третьих, было понятно его желание примазаться к славе Маэстро.

Сам учитель в этот период находился на зоне и опровергнуть лжепедагога не мог.

– Играем? – с вызовом и насмешкой предложил я тогда Коте. – Маэстро кое-чему меня научил. Проверишь, может, что не так.

Котя, конечно, попытался отшутиться, но я пер в лоб. Со своими пляжниками такого себе не позволял, но и они себе не позволяли подобной бестактности.

Странно, что Котя согласился играть. Репутация у него была подмочена и без того. Не принятый вызов навредить ей уже не мог. К тому же в ближайшие минут двадцать он утопил ее окончательно.

Договорились сыграть пять партий в деберц по пятьсот рублей.

После первой проигранной Котя, неосторожно ковырнув пальцем в носу, выпачкал кровью рубаху и попросился застирать пятна в ближайшем баре.

Не думал я, что он так незатейливо потеряется. Правильнее было тогда вообще не играть.

Но Котя скрылся. Решил, что присутствие на пляже в мятой рубашке навредит его репутации больше, чем такая мелочь, как невыплаченный проигрыш.

Эта наша встреча была первой с тех пор.

Я удивился тому, как быстро он деградировал.

Котя играл на грубо крапленной колоде, блефуя, невольно поводил бровью, и вообще, имидж, который он себе избрал, хоть и давался ему легко, ввиду схожести с собственной натурой, но предполагал клиента убогого, безденежного. Странно, что Шрагин клюнул на него. Но раз ввязался в игру, значит, рассчитывал получить. И значит, Котя засветил бабки. И хорошие бабки. Откуда они у него?…

Сейчас Котя вел себя просто непотребно. Полстаканами хлестал коньяк и к тому же демонстрировал жлобство: себе наливал «Авокадо», а гостям предлагал «Наполеон» невнятного разлива.

Возни с ним было – на ночь, не больше. Если, конечно, не церемониться и хотя бы первые несколько партий сыграть «углом», удваивая последующие ставки.

Но проиграв две партии по пятьсот, Котя попросил Шрагина позвонить по телефону и заказать еще коньяк.

Бизнесмен приложил трубку к уху и удивленно посмотрел сначала на нее, потом на нас. Телефон не работал.

– Я сейчас, – сообщил осоловевший Котя и полез из-за стола. – Горничной закажу.

– Он закажет, – заметил я. И кивнул Шрагину.

– Ну да! – изумился Котя. – Он мне такое принесет… Знаем эти штучки. – Ему все не удавалось выбраться из-за стола.

– Сидеть, – сказал я.

Мальчик– бугай угрожающе шевельнулся на подоконнике.

– Правильно, – согласился Котя. Достал из-под стула небольшой «дипломат», распахнув, продемонстрировал несколько пачек долларов. С десяток. Оставив «дипломат» на столе, пошатываясь, направился к выходу.

– За две партии рассчитайся сейчас, – заметил я. Котя согласно кивнул, достал из внутреннего кармана пиджака пачку сотенных. Обсчитал десять на стол и вышел.

По прошествии пяти минут я встал. Бросил мальчику на подоконнике:

– Привет патрону. – И пошел к двери.

– Не понял, – подал голос держащийся молодцом Шрагин.

Я осмотрел перекушенный у двери телефонный провод.

– Думаю, ровно две штуки. – Я глянул на «дипломат».

Шрагин неуверенно открыл его. Понукаемый моим взглядом, распотрошил «кукольные» пачки. Доллары собрал в отдельную щуплую стопку. Пересчитав, хмуро произнес:

– Ровно две.

– По две сотки на каждую пачку, – пояснил я. Вернулся к столу, плеснул в свободный стакан остатки «Авокадо», предложил Шрагину: – Чайку не желаете? – И выпил противный остывший напиток.

– Я все же подожду, – высказался потрясенный Шрагин.

– Вы тоже будете ждать? – полюбопытствовал я у бугая.

Тот сердито отделился от подоконника и вышел из номера.

– Где он вас нашел? – спросил я у горе-бизнесмена. Тот смотрел на меня непонимающе. Потом отозвался:

– Все вышло случайно…

– Как именно?

– Неделю назад меня свели с серьезным партнером. Мы даже сыграли в первый вечер несколько партий.

– Кто свел?

– Это не важно. Случайно оказались в одной компании.

– Как звали партнера?

– У него было странное имя: Людвиг. Я усмехнулся:

– Вы, конечно, выиграли?

– Выиграл. – Шрагин вроде как смутился. – Он Играл – так себе. Не то что вы или этот… – Толстяк мотнул головой на дверь.

– Много выиграли?

– Семь партий.

– Почему прекратили игру?

– У него в этот вечер были другие планы. И его торопила женщина.

– Одна?

– Две. – Шрагин удивился. – Вы его знаете?

– И вы договорились встретиться в другой раз.

– Да, но я опоздал. А когда подошел к дому… Он осекся. Смотрел на меня с сомнением: говорить ли…

– Когда подошли к дому… – продолжил я.

– Он горел.

– Кто? – Этого я не ожидал.

– Дом. Сказали, что взорвался газ. Я был в смятении.

– И что ваш партнер?

– Больше его не видел. Потом сказали, что в доме нашли сгоревший труп.

– Кто сказал?

– Зеваки. Или пожарные. Толпа собралась большая. Новость не укладывалась в голове. Людвиг погиб?! И так глупо?…

– При чем тут Котя? – спросил я.

– Он тоже был в толпе. Оказалось, что его тоже пригласили играть.

– Это он сказал?

Шрагин кивнул. И пояснил:

– Сказал, что его собирались познакомить с серьезным игроком. Потому он и денег побольше с собой прихватил.

– И там же открывал этот «дипломат»? Показывал деньги?

Шрагин вновь кивнул. На этот раз виновато, Я укоризненно смотрел на него. Заметил:

– Вы же серьезный человек. Делами ворочаете. Не удивились, что вам при всех, на улице, показывают сто тысяч? Неужели не заподозрили подвох?

Серьезный человек пожал плечами. Обескураженно поведал:

– У него это само собой получилось. Как будто сто тысяч – для него не деньги… И в бизнесе сейчас разные люди бывают. По виду угадать сложно.

С этим я спорить не стал.

Шрагин продолжил:

– И потом, когда выиграл, он интересовался, нет ли у меня друзей, тоже желающих сыграть. Я и подумал, что вы сможете отыграть…

Я усмехнулся.

– И что теперь делать? – спросил он.

– Мои советы вам не интересны, – заметил я. И прощаясь, протянул руку. При этом поинтересовался: – Будете ждать?

Шрагин подержал задумчивую паузу и ответил:

– Буду

В лифте я продолжил переваривать информацию, полученную от толстяка. Людвиг погиб при странных обстоятельствах. Котя заполучил его клиента. Времена нынче паскудные. Правильно серчают на них мои бывшие дружки: жизнь стала дешевле вистов. Любой аферист со стороны заподозрил бы Котю. Но каждый, кто знает последнего, отметет этот вариант. Выдуривать у своих, мутить на мелководье, подбирать куски за другими – это Котино. Но построить комбинацию на убийстве?… Котя хоть и скверно воспитан, но иначе. Не та у него школа. Как и у всех нас; Подобную дисциплину в ней не проходили.

Я не сомневался: Котя к гибели Людвига отношения не имеет.

Но почему он так испугался меня, вошедшего? И кого с ужасом ожидал обнаружить за моей спиной?

ГЛАВА 4

Только по вечерам, вступая в черную нору подъезда, вспоминаю, что намеревался вкрутить лампочку. Не для того чтобы стало светлее, а ради любопытства: как быстро выкрутят.

Привычно нащупал ключом щель замка. Уже повернул ключ, когда на глаза мне легли две тонкие холодные ладони. Очень остроумный жест в условиях непроницаемой тьмы.

Недолюбливаю такие фокусы: поди, угадай, кто это может быть. Впрочем, продолжение, которое следовало избрать, отличалось универсальностью.

Я толкнул дверь, шагнул в квартиру, втянув за собой и руки, и ту, которая так остроумно распоряжалась ими. В прихожей обернулся и тут же почувствовал на губах довольно бесцеремонные, пахнущие карамелью губы.

В другое время не обошлось бы без шальной мыслишки: может, не включать свет, так интересней.

Сейчас было не до того. Да и угадал я почти сразу, чьи объятия и поцелуй мне перепали. Руки угадали.

Оторвав одну от талии, нащупал выключатель. Щелкнул. Так и есть: Шрагина.

Свет сбил ее с толку, внес замешательство в наступательный порыв.

– Тоже неплохо, – издал я, припертый к стене.

– Рад? – строго поинтересовалась она, похоже, уже не помышляя о новом поцелуе, но и не выпуская меня.

– Терпеть не могу целоваться, – хмуро пооткровенничал я.

– Хам, – усмехнулась Шрагина. Оставив меня, как не оценившего поглаживания щенка, вальяжно прошагала в комнату. Уверенно включила свет. Обойдя квартиру, ознакомившись с интерьером, осела в кресле. Задрав подбородок, изучающе уставилась на меня.

Я наблюдал за ней, прислонясь к дверному косяку, скрестив на груди руки.

– Хам, – повторила она. – Но что-то в этом есть. Я обнаружил, что чулки на ней не те. И футболка заменена на тесную блузку, из которой рвались на свободу, угрожая пуговицам, груди.

Ушел на кухню. Оттуда спросил:

– Кофе?

– Коньяк.

Я сделал себе кофе. Ей вынес начатую когда-то гостями бутылку водки.

За время моего отсутствия она вполне освоилась. Разобралась с магнитофоном.

Налил ей стопку. Она тут же выпила. Попросила:

– Скажи, что рад.

– Рад, – сказал я.

Сказал правду, но подразумевал не совсем то же, что она. Конечно, как можно не радоваться, когда к тебе недвусмысленно заявляется в гости такая штучка. Когда знаешь, что устоишь, и забавляешься ее уверенностью в том, что сдашься без боя.

– У тебя неплохо, – похвалила она. И потянулась в кресле. – По-холостяцки, но уютно.

– Мне тоже нравится.

Решил, что если она не спешит с выяснением результатов сегодняшних игрищ, то и я суетиться не буду. Пусть обольщает, раздает авансы гонорара за мое участие в проблемах ее семьи. Когда обнаружит, что благодарить не за что, то-то расстроится.

– Где твоя подружка? – поинтересовалась она.

– Ты уверена, что она у меня есть?

Шрагина усмехнулась:

– Конечно. Не уверена только, что одна.

– Одна, – признался я.

– Что так? – Она смотрела с насмешливым сочувствием.

– И та – жена, – влепил я.

– Врешь. – Она не спросила и не удивилась. Спокойно прокомментировала мое заявление. И подсказала: – Может быть, почти жена?

– Какая разница?

Она улыбнулась. Успокоила:

– Это пройдет. Не сегодня завтра.

Я смотрел на нее с хмурым любопытством. Еще не хватало обсуждать с этой балованной бабенкой мои отношения с Ольгой.

– Как ее зовут? – спросила гостья.

Я не ответил.

– Где она сейчас? – не унималась та.

– В отъезде.

– Долго ее не будет?

– Оно тебе надо? – спросил я с вызовом.

– Надо.

– Зачем?

Шрагина очень пристально смотрела на меня. Во взгляде ее читалось многое: и вызов, и обещание черт-те чего, и обвинение меня в тупости. Этот коктейль, должно быть, свалил с ног не одного мужчину И я бы не устоял. Если бы не был защищен неприязнью к ней. И проблемами с Ольгой.

– Как ты думаешь, почему я здесь? – спросила она. Я решил не отвечать.

– Еще не было мужчины, который не хотел бы меня, – сообщила она.

Пришел мой черед ее успокоить:

– Это пройдет.

– Хам, – повторила она.

Развел руками: что поделаешь… Так и застыл с ними, разведенными. Остолбенело наблюдал за гостьей. Не сводя с меня того же, многократно пристреленного взгляда, Шрагина вкрадчиво расстегнула верхнюю пуговицу своей блузки. Потом – вторую, третью…

Почувствовав слабину, с остальными справились сами груди. Вольнолюбиво и упруго выпорхнули на мое обозрение.

От вида темных, задранных вверх сосков у меня перехватило дух. В этот момент я уже не сомневался, что хочу ее.

И гостья ничуть не сомневалась. То ли с ленцой, то ли с томлением поглаживая груди, забавлялась моим замешательством.

– Ничего не вышло, – сказал я. – Деньги отыграть не удалось.

Она неплохо владела собой. Только на мгновение прекратила поглаживания и тут же продолжила. Спросила:

– Думаешь, пришла только из-за них?

– Да, – честно ответил я.

– Дурашка. – Она усмехнулась. – Налей мне еще водки.

Послушно плеснул в стопку. Она выпила.

Подумал, а вдруг ошибаюсь? Вдруг корысть в случае со мной ни при чем? Просто ей сдуру захотелось меня. Привыкла ни в чем себе не отказывать. И тем более не привыкла, чтобы отказывали ей.

И все равно знал, что не буду с ней. Дело было не в неприязни, она не так уж и мешала. Дело было в моей Ольге, находящейся сейчас в онкологическом центре. И немножко – в страдающем Шрагине.

– Делаешь ошибку, – сказал я.

Она посерьезнела. Прекратила зазывные пасы, опустила руки. Груди оставила на виду.

– Как ты думаешь, зачем я здесь? – повторила вопрос.

Я пожал плечами.

– Я на тебя рассчитывала, – сообщила Шрагина.

– Не получилось. Да и не могло получиться. Твой муж нарвался на шулера.

– Надеялась на тебя. – Взгляд ее стал печально-усталым. Застыл.

– Да с чего вы взяли, что смогу помочь?! – Я изобразил раздражение. Посмотрел с укоризной на ее мозолящие глаза груди. Попросил: – Спрячь их.

Она послушно, не без усилий, загнала грудь обратно в неволю. Усмехнувшись, выдала:

– Ты обещал…

– Что обещал? – опешил я.

– Обещал помочь.