Текст книги "Урфин Джюс. Черная книга Гингемы (СИ)"

Автор книги: Анатолий Федоров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

Глава 9. Спаситель Урфин

Это началось не сразу. Не как внезапный порыв ветра, срывающий листву, а скорее, как медленный рассвет после долгой, душной ночи. Сначала просто показалось, что дышать стало легче. Потом Жевун, рыдавший в три ручья над сломанным цветком, вдруг умолк, удивленно посмотрел на свои мокрые ладони и пожал плечами – причина слез внезапно испарилась. Мигун, отчаявшийся починить капризный механизм, вдруг услышал знакомый щелчок – деталь встала на место. Болтун, собиравшийся излить на соседа ушат ядовитых сплетен, вдруг почувствовал непреодолимое желание рассказать ему свежий анекдот.

Необъяснимая тень, окутавшая Волшебную страну, таяла. Липкий, беспричинный страх, сжимавший сердца, отступал, оставляя после себя лишь легкую слабость и недоумение. Кошмары перестали мучить спящих. Раздоры утихали, сменяясь растерянным примирением. Краски мира, потускневшие под налетом ужаса, снова обретали свою яркость.

В Изумрудном городе Страшила Мудрый вдруг почувствовал, как мысли в его соломенной голове прояснились, словно с них смахнули паутину. Железный Дровосек с удивлением ощутил, как его шелковое сердце снова забилось ровно и тепло, без прежней тревожной дрожи. Смелый Лев лениво потянулся, чувствуя, как уходит беспричинная злость, и ему захотелось просто понежиться на солнышке. Виллина и Стелла почувствовали, как их иссякавшее волшебство снова наполняет их силой, светлой и чистой.

Весть о том, что страх ушел, распространялась молниеносно. И почти одновременно с ней пришла другая весть: Урфин Джюс, угрюмый столяр из Когиды, тот самый, кто поставил условием своего спасения полную власть над страной, покинул свою деревню и движется к Изумрудному городу.

Его появление у ворот столицы не было похоже на триумф завоевателя. Урфин шел один, без охраны, без свиты. На плече его, как всегда, сидел невозмутимый Гуамоколатокинт. Сам Джюс выглядел утомленным, но спокойным. Он не выкрикивал приказов, не требовал почестей. Он просто шел по дороге, вымощенной желтым кирпичом, к городу, который еще вчера трепетал перед его ультиматумом.

Жители, вышедшие из домов, сначала смотрели на него с опаской и недоверием. Но страха больше не было. Была лишь огромная, всепоглощающая радость освобождения. И эта радость, ища выхода, сама собой обратилась на того, кто, как все теперь были уверены, стал причиной этого чуда.

Сначала один, потом другой, потом десятки и сотни голосов закричали:

– Урфин! Спаситель!

– Он избавил нас от ужаса!

– Слава Урфину Джюсу! Великому волшебнику!

– Спасибо тебе!

Шапки полетели вверх. Площадь перед воротами, а затем и улицы города наполнились ликующей толпой. Люди обнимались, смеялись, плакали – но теперь это были слезы облегчения. Они теснились вокруг Джюса, пытаясь коснуться его плаща, выкрикивая слова благодарности.

Урфин даже принял зеленые очки у Фараманта, Стража ворот. Хотя и не одел их во всеобщей суматохе, а просто положил себе в карман. Фарамант сделал вид, что не заметил этого.

Лишь немногие стояли молча в стороне. Железный Дровосек, Смелый Лев, Дин Гиор, Фарамант, несколько старых, рассудительных горожан – они видели ликование толпы, они сами чувствовали огромное облегчение от исчезнувшего страха, но в их душах жило сомнение. Они помнили другого Урфина – завистливого, жестокого, жаждущего власти. Мог ли он так измениться? И не была ли цена этого спасения слишком велика? Но их тихие сомнения тонули в общем восторге.

Под радостные крики толпы Урфин Джюс вошел во дворец Великого Гудвина. В тронном зале его ждал Страшила. Правитель Изумрудного города, чье соломенное сердце разрывалось от противоречивых чувств, сдержал свое слово. Он видел счастье на лицах своих подданных, пусть даже причиной этого счастья был человек, которого он презирал и боялся.

Медленно, с тяжелым вздохом, Страшила Мудрый поднялся со своего изумрудного трона. Он сделал шаг вперед, снял свою широкополую шляпу правителя и, скрепя сердце, склонил голову перед Урфином Джюсом. Он не ждал ничего хорошего. Вся его недолгая жизнь была связана с противостоянием злу – Гингеме, Бастинде и их приспешникам. И теперь Страшила добровольно отдавал власть крайне сомнительному персонажу. Что ждет его? Темница? Изгнание? Или, может быть, его просто сожгут, как бесполезную солому?

Урфин молча взошел на трон. На мгновение в зале воцарилась тишина. Затем он сделал знак, и его вывели на балкон, выходящий на дворцовую площадь, до отказа заполненную ликующими жителями.

Урфин Джюс обвел взглядом море голов под собой. Он видел их радостные, полные надежды лица. План Гуамоколатокинта сработал идеально. Он получил то, чего жаждал – не просто власть, но обожание, признание его силы и мудрости. И теперь настало время для следующего шага – укрепить эту власть, сделать ее незыблемой.

Он поднял руку, призывая к тишине. Толпа мгновенно смолкла, все взгляды были устремлены на него.

– Жители Изумрудного города! Жители всей Волшебной страны! – Голос Урфина звучал ровно и неожиданно спокойно, без прежней сварливости. – Тень, нависшая над нашим миром, рассеялась. Страх ушел. Я рад, что мои скромные знания, унаследованные от древних, помогли в этом.

Он сделал паузу, давая толпе взорваться новым шквалом приветственных криков.

– Но сегодня я хочу говорить не об этом, – продолжил Урфин, когда шум немного утих. – Я хочу попросить прощения. Перед всеми вами. Я знаю, многие годы вы относились ко мне с неприязнью, считали меня угрюмым и нелюдимым. Признаю, я платил вам тем же. Неприязнь была обоюдной. Но настало время прекратить эту вражду. Великая беда, которую мы вместе пережили, должна научить нас единству и доверию.

Толпа слушала, затаив дыхание. Таких слов от Урфина никто не ожидал.

– Возможно, вы удивлены моей речью, моими действиями. Но я изменился. Не так давно я побывал у великой волшебницы Виллины, и она… она даровала мне острый ум. Такой же острый, какой когда-то Великий Гудвин даровал вашему прежнему правителю, Страшиле. И этот ум подсказывает мне, что править нужно не страхом и силой, а мудростью и заботой о подданных. Я не собираюсь менять уклад вашей жизни, разрушать то, что вам дорого. Наоборот, я приложу все силы, чтобы помочь вам, чтобы наша страна процветала!

Снова гул одобрения прокатился по площади.

– И чтобы доказать вам искренность моих намерений, – Урфин повысил голос, – я объявляю свою волю! Первое: Страшила, чье великодушие вы все цените, остается здесь, во дворце. Он будет моей правой рукой, моим первым советником!

Толпа ахнула. Страшилу оставляют? Да еще и первым советником?

– Второе: великие волшебницы Виллина и Стелла, чья магия вновь обрела силу, остаются полновластными правительницами в своих землях, моими доверенными представителями! Я надеюсь на их мудрость и поддержку!

Снова волна удивления и одобрения.

– Сам же я, помимо неотложных государственных дел, намерен посвятить себя изучению наук – астрономии, математики, механики… Ибо истинная сила – в знании! Я хочу, чтобы Волшебная страна стала не только самой счастливой, но и самой просвещенной!

На несколько секунд на площади воцарилась полная тишина. Люди смотрели друг на друга, на балкон, пытаясь осознать услышанное. Этот угрюмый столяр, еще недавно казавшийся воплощением злобы и зависти, говорит о науках? Оставляет у власти Страшилу, Виллину, Стеллу? Извиняется? Просит доверия?

И вдруг тишина взорвалась. Это был уже не просто радостный крик облегчения. Это был оглушительный рев восторга, обожания, абсолютного доверия.

– Да здравствует Урфин Мудрый!

– Слава нашему спасителю и правителю!

– Великий волшебник!

Крики неслись со всех сторон, шапки снова летели в воздух, люди обнимались, смеялись и плакали одновременно.

Урфин Джюс стоял на балконе, глядя на ликующую толпу, и небрежно махал рукой. На его лице впервые за долгие годы появилось нечто похожее на улыбку. Холодную, расчетливую, но улыбку. Где-то в тени, на карнизе дворца, невидимый для толпы, сидел Гуамоколатокинт. Он не улыбался. Он просто смотрел своими древними желтыми глазами, и в их глубине отражался далекий, холодный свет звезд. Все шло по плану. Даже лучше, чем по плану.

Глава 10. Филины-исследователи

Пока Волшебная страна, стряхнув с себя липкий ужас, предавалась радости и славила своего нового, неожиданно мудрого правителя, на другом конце мира, в пыльных степях Канзаса, велась своя, невидимая битва. Кагги-Карр, измученная долгим перелетом и неделями бесплодных поисков, упорно продолжала свое дело. Чужой мир без магии был враждебен и непонятен.

Птицы здесь не говорили, люди не понимали ее отчаянного карканья, а мальчишки то и дело норовили запустить камнем. Но память о друзьях, оставленных в беде, и мрачный рисунок, привязанный к лапке, гнали ее вперед. Подслушивая обрывки разговоров у фермерских домов, прячась на чердаках и в амбарах, она медленно, по крупицам собирала информацию, пытаясь найти ту самую девочку Элли, последнюю надежду Волшебной страны.

А в Изумрудном городе, в тишине дворцовых покоев, Урфин Джюс снова погрузился в изучение черной книги Гингемы. Внешне он играл роль мудрого и заботливого правителя: принимал просителей, издавал разумные указы (часто подсказанные тем же Страшилой, которого он демонстративно держал рядом), интересовался науками. Но едва оставаясь один, он жадно склонялся над древним фолиантом. Обостренный ум, дар Виллины, теперь позволял ему проникать глубже в паутину нечестивых символов.

Он начал расшифровывать целые абзацы, описывающие ритуалы вызова теней, формулы подчинения слабой воли, способы черпать силу из страха и отчаяния других. Видение первозданного ужаса, открывшееся ему в мастерской, больше не парализовало его – оно стало путеводной звездой, обещанием безграничного могущества, рядом с которым власть над Волшебной страной казалась детской забавой.

Однажды вечером, когда Урфин, отложив книгу, устало протирал глаза, в окно бесшумно влетел его приятель филин.

– Ну что, повелитель Вселенной, доволен ли ты своей паствой? – проскрипел он, усаживаясь на спинку трона и начиная чистить перья.

– Дела идут неплохо, – нехотя признал Урфин. – Народ ликует, Страшила послушен, волшебницы не смеют перечить. Страх ушел, и они благодарны мне за это.

– О да, благодарны, – филин издал свой сухой, похожий на кашель смешок. – Благодарны и глупы. Знаешь ли ты, Урфин, что по всей твоей… Империи, – он произнес это слово с едва заметной насмешкой, – пошла мода на тебя? Мужчины стригутся «под Урфина», женщины вышивают твой суровый профиль на подушках. Но самое забавное – они украшают свои дома… Камнями Эха!

– Что?! – Джюс впал в недоумение. – Этими камнями? Зачем?

– А кто их знает? – Гуамоколатокинт равнодушно пожал крыльями (насколько это возможно для филина). – Нашли их у тебя в деревне, решили, что это – знак твоей силы, оберег. Теперь тащат их отовсюду, где находят, вставляют в стены, кладут на подоконники… Смех, да и только! Так они их все растащат с мест силы! Урфин нахмурился, но филин тут же добавил:

– Ну, тем лучше, Урфин, тем лучше! Пусть растаскивают! Чем больше этих камней разбросано по стране, чем плотнее сеть, тем шире охват твоей… нашей психической энергии. Даже без точного расположения, само их присутствие повсюду создает фон, поле, которое облегчит тебе влияние, если… или когда… оно снова понадобится.

Урфин задумался. Действительно, в этом был смысл. Чем больше резонаторов, тем сильнее сигнал.

– А знаешь, – продолжил Гуамоко, словно его только что осенило, – раз уж они так полюбили эти камни, почему бы не использовать их здесь, во дворце? Вмонтировать их прямо в стены, в пол, в потолок. Создать здесь, в сердце твоей власти, мощнейший узел силы! Я повторюсь, когда камней много, очень много, их точное расположение уже не так критично для создания общего поля. Главное – концентрация.

Урфин с жадностью ухватился за эту мысль. Дворец – его крепость, его центр силы, усиленный Камнями Эха!

– Отличная идея, Гуамоко! Ты, как всегда, мудр! Распоряжусь немедленно! Каменщикам и Мигунам найдется работа. Спасибо тебе, филин!

Он посмотрел на птицу с непривычной теплотой.

– Ты... ты столько сделал для меня. Направил к Виллине, помог понять истинную ценность камней, открыл глаза на… на многое. Я никогда этого не забуду. Что я могу сделать для тебя в ответ? Проси чего хочешь!

Гуамоколатокинт на мгновение замер, склонив голову набок. Его желтые глаза в полумраке зала блеснули мертвенным светом. Он словно взвешивал что-то на невидимых весах.

– Благодарность правителя – лучшая награда для верного советника, – проскрипел он с неожиданной почтительностью. – Но раз ты спрашиваешь… есть одна вещь. Знания, которыми я делюсь с тобой, не возникли из ниоткуда. Они – плод долгих веков наблюдений, размышлений, потерь… Нашему птичьему народу, тем, кто несет бремя древней мудрости, они дались нелегко. И мы бы хотели… приумножить их. Сохранить то, что еще можно сохранить в этом мире, прежде чем… – он осекся. – Прежде чем оно исчезнет.

– Что ты имеешь в виду? – насторожился Урфин.

– Я имею в виду, – спокойно продолжал филин, – что в твоей Империи есть множество источников знаний. Древние библиотеки, которые пылятся без дела. Старики, помнящие легенды. Мудрецы, постигшие тайны природы. Мастера, владеющие секретами ремесел. Мы бы хотели изучить все это. Систематизировать. Собрать воедино.

– Изучить? Зачем тебе, филину, все это?

– Знание – самоцель, Урфин. И оно – сила. Сила, которая может служить тебе, великому правителю. Представь: полный свод знаний Волшебной страны, собранный и проанализированный мудрейшими из филинов! Это укрепит твою власть больше, чем сотня армий. Ты бы мог… распорядиться? Создать специальный отряд… ну, скажем… «Филины-исследователи, помощники Великого Волшебника Урфина Джюса»? Мы не будем обременять твою казну. Нам нужно лишь твое дозволение, твой указ, чтобы никто не чинил нам препятствий. Чтобы двери библиотек были открыты, чтобы мудрецы и мастера говорили с нами уважительно. Остальное мы сделаем сами.

Новоявленный Император слушал, и идея ему нравилась. «Помощники Великого Волшебника» – звучало лестно. Сбор знаний – дело полезное и не требующее от него никаких усилий. К тому же, это был способ отблагодарить филина, не тратя золота или изумрудов. Он коротко кивнул.

– Будь по-твоему. Это разумное предложение.

Он щелкнул пальцами, и в дверях тут же появился придворный писарь с пером и свитком.

– Записать указ! – распорядился Урфин. – Повелеваю создать особый отряд «Филины-исследователи» под моим личным покровительством. Цель отряда – сбор и систематизация всех знаний Волшебной страны. Всем жителям Империи оказывать им всяческое содействие. Подпись: Урфин Первый, Правитель Волшебной страны. Разместить на дворцовой площади немедленно!

Писарь, торопливо скрипя пером, удалился. Гуамоколатокинт медленно склонил голову в учтивом поклоне.

– Благодарю тебя, повелитель, – тихо проговорил он. – Твоя мудрость не знает границ.

С этими словами он бесшумно вылетел в открытое окно, растворившись в сгущающихся сумерках. Урфин Джюс, довольный собой и своим великодушием, вернулся к изучению черной книги. А по всей Волшебной стране, от Желтой до Фиолетовой, невидимые нити паутины, сотканной из Камней Эха и человеческого страха, становились все крепче, ожидая своего часа. И далеко-далеко, в чужом мире, маленькая отважная ворона продолжала свой отчаянный поиск.

Глава 11. Элли в Изумрудном городе

Работа во дворце кипела. По приказу Урфина Джюса лучшие каменщики Изумрудного города и вызванные из Фиолетовой страны мастера-Мигуны трудились не покладая рук. Невзрачные сероватые Камни Эха, тщательно отшлифованные самим Урфином, теперь украшали стены, полы и даже потолки дворцовых залов. Их вмуровывали в панели из резного дерева, ими обрамляли дверные проемы и окна, ими выкладывали замысловатые узоры на паркете.

Тусклый, мертвенный блеск камней странно контрастировал с ярким сиянием изумрудов. Но Камней Эха было так много, что они постепенно вытесняли драгоценные зеленые самоцветы, придавая интерьерам дворца новый, холодный и какой-то тревожный вид. Казалось, сами стены начали впитывать не свет, а сумрак, а воздух стал плотнее, словно насыщенный невидимым напряжением. По подсчетам придворного казначея, количество серых камней в отделке дворца уже вдвое превышало число знаменитых изумрудов.

Однажды Урфин пригласил Страшилу пройтись по обновленным залам. Бывший столяр шел уверенно, с видом хозяина, указывая на «великолепие» новой отделки. Страшила семенил рядом, опираясь на свою трость, его нарисованные глаза с недоумением и смутной тревогой оглядывали знакомые покои, ставшие чужими и холодными.

– Ну как, первый советник? – с плохо скрытой гордостью спросил Урфин, останавливаясь посреди тронного зала, пол которого теперь напоминал сложную мозаику из изумрудов и серых камней. – Внушительно, не правда ли? Эти камни… они не только красивы, они несут в себе особую силу. Силу стабильности, порядка. Они помогут нам сохранить мир и покой в нашей Империи.

– Они… необычны, – осторожно проговорил Страшила. Его соломенное нутро ощущало странную вибрацию, исходившую от камней, – слабую, почти неощутимую, но неприятную. – Но, Ваше Мудрейшество Урфин, разве изумруды, символ нашего города, не были достаточным украшением?

Урфин поморщился. Он не любил, когда ему перечили, даже так мягко.

– Изумруды – это наше прошлое. Символ показной роскоши и… бессилия, – он многозначительно посмотрел на соломенного человека. – Мы же с тобой, Страшила, строим новое будущее. Будущее, основанное на знании, порядке и… защите. Эти камни – наша защита. Отныне никто не сможет наслать на нас тот ужас, что мы пережили. Я позаботился об этом.

Он положил руку Страшиле на плечо – жест, от которого тот невольно поежился.

– Послушай, Страшила, – голос Урфина стал вкрадчивым, почти доверительным. – Я знаю, ты все еще сомневаешься во мне. Ты помнишь прошлое… Но неужели ты не видишь, как все изменилось? Страх ушел. Люди радуются. Я оставил тебя, волшебниц, Дровосека – всех на своих местах. Я ищу знаний, а не войн. Разве я не доказал, что желаю Волшебной стране только добра? Отбрось свои подозрения, первый советник. Нам нужно работать вместе ради общего блага. Твоя мудрость и мой… острый ум, – вместе мы сделаем нашу страну еще более великой!

Страшила молчал, глядя в пол. Его мудрые мозги, состоявшие из отрубей, булавок и иголок, работали с лихорадочной скоростью, пытаясь примирить слова Урфина с тем смутным беспокойством, что не покидало его. Урфин говорил правильно. Страх действительно ушел. Люди были счастливы. Он, Страшила, сидел не в темнице, а занимал высокий пост. Урфин интересовался науками… Может быть, он и вправду изменился? Может, дар Виллины действительно сделал его другим? А подозрения – лишь эхо прошлого, недоверие, от которого нужно избавиться? Он так хотел верить в это! Так хотел, чтобы мир и покой, наконец, воцарились в Волшебной стране!

И, поддавшись этому желанию, этому порыву к примирению, Страшила поднял голову и решился на признание, которое давно лежало камнем на его совести.

– Ваше Мудрейшество Урфин… – начал он запинаясь. – Вы правы… Возможно, я был несправедлив к вам в своих мыслях. Видя ваше стремление к добру… я должен признаться… Когда тьма окутала нашу страну, когда мы были в отчаянии… я… я совершил поступок за вашей спиной. Я послал ворону Кагги-Карр за Элли. Я думал… я думал, что только она сможет помочь нам… справиться с вами, – тихо закончил он.

Урфин замер. На мгновение его лицо стало каменным, непроницаемым. Он смотрел на Страшилу, и в его глазах не было ни гнева, ни удивления – лишь холодная пустота. А потом… его кулаки медленно сжались так, что побелели костяшки. Вены вздулись на шее. Маска мудрого правителя треснула, и из-под нее проглянул прежний Урфин – злобный, мстительный, охваченный ледяной яростью. Элли! Эта девчонка! Зачем она лезет в его дела, угрожая всему, что он с таким трудом построил!

Тем временем, за тысячи миль от Изумрудного города, на маленькой ферме в Канзасе, произошло событие, которого все так ждали.

Большая, растрепанная ворона, едва держась на лапках от усталости, сидела на спинке дивана. Перед ней, сгрудившись, сидели девочка Элли, крепкий одноногий моряк Чарли Блек, попыхивавший трубкой, и маленькая черная такса по кличке Тотошка, обеспокоенно скулившая и обнюхивавшая странную гостью.

Элли держала в руках древесный лист со странным, нацарапанным рисунком. Она снова и снова вглядывалась в него при свете лампы. На листе дрожащей, но отчаянно выразительной рукой были изображены маленькие, скрюченные фигурки Жевунов, Мигунов, Болтунов, жителей Изумрудного города… Все они плакали навзрыд, закрыв лица руками, их плечи тряслись от горя, спины были согнуты под непомерной тяжестью невидимого гнета. Весь рисунок дышал такой безысходностью и отчаянием, такой мольбой о помощи, что у Элли сжалось сердце.

– Дядя Чарли… – прошептала она, показывая лист моряку. – Смотри… Это жители Волшебной страны! Что же там случилось? Они так страдают…

Моряк нахмурился, внимательно рассматривая мрачный рисунок.

– Клянусь всеми морскими чудищами… Что бы это ни было, девочка, им там очень плохо. Вся страна в беде.

Элли в отчаянии прижала лист к груди. Что же это за напасть, от которой плачет вся Волшебная страна? Как им помочь, если даже неясно, что происходит?

Ворона на диване отчаянно закаркала, захлопала крыльями, тыкая клювом в рисунок, словно пытаясь подтвердить их худшие опасения.

– Кагги-Карр! Кагги-Карр! – только и могла разобрать Элли имя, которое птица твердила снова и снова.

– Да понимаю я, что это твое имя! – в отчаянии воскликнула девочка. – Но что случилось? Что с ними? Скажи же! Объясни!

Ворона закаркала еще громче, еще отчаяннее, и вдруг… сквозь хриплое карканье прорвалось слово:

– Бе… да!

Элли, Чарли и даже Тотошка замерли.

– Ох, бедняжка, – сказал Чарли, наклоняясь к птице. – Ты так измучена. Хочешь пить? Или есть? Мы не понимаем тебя, но хотим помочь. Что там у вас стряслось?

– Страх… – выдавила из себя ворона, тряся головой. – Ужас… на всех… Ур… фин… Джюс… власть…

– Что происходит? – удивилась Элли.

– Мудрый… Спаситель! – карканье мешалось со словами. – Но… страх был! Ужас! Он… потребовал… страну! Все согласились… почти… Ждем тебя! Элли! Спаси!

И тут словно прорвало плотину. Слова полились из клюва вороны быстрым, сбивчивым потоком. Она тараторила, боясь не успеть, боясь, что этот чудесный, необъяснимый дар речи снова исчезнет. Она рассказала все: о тени страха, окутавшей страну, о бессилии волшебниц, об ультиматуме Урфина, о голосовании на совете, о рисунке Страшилы как последней надежде…

– Тот человек, Урфин Джюс, стал правителем? И все согласились? – Элли не верила своим ушам. – Но почему? А если он наслал этот страх…

– Никто не знает! – перебила Кагги-Карр. – Он говорит, что спасет… Все верят… Страшила – советник… Но он боится! Все боятся! Тьма… она рядом… чувствуется… Элли, ты должна вернуться! Только ты нам поможешь!

Элли слушала, широко раскрыв глаза, не веря своим ушам. Урфин – спаситель? Страшила – его советник? И при этом – всеобщий страх, который чувствует даже ворона? Что-то здесь было ужасно неправильно.

– Но как… как это возможно? – прошептала она. – Как ворона может говорить? Здесь же нет волшебства…

– Гав!… Го-во… Рит! – вдруг отчетливо пролаял Тотошка, подпрыгивая на диване и тыча мокрым носом в Элли.

– И ты тоже?! – воскликнул Чарли, изумленно глядя на таксу. – Мачты и паруса! Что за чертовщина здесь творится?

И в этот момент воздух вокруг дивана заискрился, засветился мягким розовым светом. Свечение становилось все ярче, окутывая их плотным, теплым коконом. Предметы в комнате подернулись дымкой, звуки затихли… Кагги-Карр испуганно забилась на спинке дивана, Чарли инстинктивно схватил Элли за руку, Тотошка заскулил, прижимаясь к хозяевам… А потом – вспышка! И полная тишина. Диван стоял посреди комнаты опустевший.

Они очутились посреди огромного зала, сверкающего изумрудами и… странными серыми камнями, вмурованными в стены и пол. Ничего не понимающие, оглушенные внезапным перемещением, Элли, Чарли, Тотошка и Кагги-Карр озирались по сторонам. Это был тронный зал Изумрудного дворца, но какой-то другой – холодный, напряженный, несмотря на блеск камней.

А навстречу им уже спешил… Страшила! Он выглядел взволнованным и радостным одновременно, хотя в его нарисованных глазах мелькала тень прежней тревоги.

– Элли! Дорогая Элли! Ты здесь! И твои друзья! И Кагги-Карр! Как я рад! Как мы все рады!

Он подбежал к Элли, неловко обнял ее своими мягкими руками, пожал руку ошеломленному моряку, потрепал по голове Тотошку, который снова пытался что-то пролаять, похожее на слова. Такса явно училась говорить в первый раз в жизни.

– Прости, прости меня, милая Элли, Фея Убивающего Домика, – быстро тараторил Страшила, словно боясь, что его перебьют, – что я подверг тебя опасности! Подумать только, тебе бы предстоял такой долгий и сложный путь через горы, через пещеры страны подземных рудокопов, где бродят ужасные Шестилапые, а потом через лес с саблезубыми тиграми! Хорошо, что наш новый правитель, Урфин Мудрый, предусмотрел это! Как только я признался ему, что послал за тобой Кагги-Карр… он… он, конечно, сначала очень рассердился, но потом использовал свою великую силу и перенес тебя с друзьями сюда, в одно мгновение! Он сказал, что нельзя было позволять такой маленькой девочке отправляться в такое долгое и опасное путешествие… Но теперь все хорошо! Ты здесь! Мы спасены! И Урфин ждет тебя, он хочет поговорить! Он теперь такой… хороший! Ты сама увидишь!

Страшила говорил быстро, его глаза бегали, а руки размахивали тростью. Элли смотрела на него, слушала его сбивчивую речь, видела странные серые камни вокруг и чувствовала, как холодок сомнения снова пробегает по спине, несмотря на радость встречи. Что-то в этом «спасении», в этом мгновенном перемещении, в этой показной заботе «мудрого» Урфина было фальшивым и зловещим.