Текст книги "Чёрная лиса (СИ)"

Автор книги: Анастасия Романчик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 28 страниц)

– Вы меня заинтриговали, девочки, – Йори сел напротив меня.

Долго смотрел и у него зрачки горели намного ярче, чем у белой лисицы и жены. Если я правильно понимала, он намного сильнее, чем они.

Через некоторые время Йори хмурился, еще ниже наклонился. Снова отклонился, словно пытался рассмотреть всю картину. Достал из небольшой сумки на поясе какие-то кольца и камни.

– Ты совсем в дебри полез, – фыркнула Лиера, с ногами забравшись на кровать и положив голову на плечо мужа.

– Не мешай.

Прошло не меньше получаса, но Йори всё смотрел. Я успела вздремнуть, пока он разбирался.

– Не понимаю, – он снова разложил камни на ладони как карты. – Такого не бывает. У неё родители люди.

– И? – подталкивала его Лиера к правильному выводу.

– Её родственников очень хорошо прикрыли человеческой сущностью, никак не могу посмотреть глубже.

Лиера не выдержала и ткнула кончиком хвоста в воздухе перед мужем.

– Узнал?!

Йори некоторое время смотрел, куда она указала, а затем провел рукой по лицу. До него, наконец, дошло.

– Гений, – сказал он с нервным смешком. – Ты как поняла?

– Да Лейла забегала и всё, что не следует, растрепала. Древние её сюда специально поселили, чтобы над нашими видящими потешаться.

– Йенри мне вообще ни слова не сказал, что Вайен достиг успеха.

– Он никому не сказал. В том числе и своему клану. Хорошо, если Виена знала.

– Так и Погибель промолчал, теперь я вижу, что тут явно он приложил свою руку.

– То, что Погибель ничего не сказал, я не удивлена, – Лиера снова скушала ягодку. – Он пока всё не проверит, никогда не расскажет.

– Она же не единственная?

– Йорей говорит, что их много, но ему пока только медицинские карточки остальных передали, чтобы просмотрел на досуге. Йенри позаботился, чтобы даже его собственный клан не знал об их реальном местоположении. Знают только древние.

– Надо значит с Йенри разговаривать, пока клан смерти глупостей не натворил.

– Я тоже об этом подумала, поэтому предлагаю не ждать их решения. Наш клан этот вопрос для себя давно решил. Да еще и после такой громкой пощечины от древних. Даже думать нечего...

Её красивое лицо искривилось в презрительной гримасе, когда в палату пришла бурая пара лисиц. Учитывая разницу в количестве хвостов мужчины и женщины, теперь я понимала, почему Лиера меня прохладно встретила. В клинику привели явно не жену.

Мужчина был девятихвостым с сединами на висках. И я заметила, как исказилось его лицо при взгляде на меня. Мы друг друга узнали. Глава клана смерти, который резко негативно высказывался обо мне и о других искусственных лисицах. И стыдно признаться... имени я его не знала, так и не удосужилась ознакомиться хотя бы с правителями клана, к которому теперь принадлежу.

И бурая лиса смачную свинью подсунула престарелому любовнику, направившись прямиком ко мне.

– О, я так рада, что буду не одна из нашего клана! – поприветствовала меня с радостью зеленоглазая красавица. – Я так переживала!

– Я тоже рада нашей встрече, – поднялась я. – Я – Мира.

– Оу.

Ага, заметила, что я говорю на другом языке.

– Я думала, вы из нашего клана... вы откуда?

– Я приехала из Тундры и хотела бы вступить в ваш клан. Жду одобрение глав клана смерти. Мой отец недавно подал заявку.

Я походу очень сильно подняла настроение Лиере своим ответом. Вряд ли бурая лисица хорошо знала географию собственного мира, поэтому, где та Тундра находится и существует ли она вообще, она понятия не имела.

– А из какого вы семейства? – сменила тему бурая лиса.

– Лихр Иштар. Дальняя родственница из ветви Борзых.

Я думала, что Лиеру порвет на части. Еще немного и она просто в голос захохочет. Белые лисы вежливо улыбались, Йори еще и мягко жену развернул в другую сторону, чтобы не так сильно была заметна её реакция. А вот у главы клана смерти лицо окаменело.

– Я вроде не слышала, чтобы кто-то из Лихр Иштар женился... – продолжала бурая лиса.

Тут уже Лиера не стерпела:

– Так из семейства Дохтар Ихр тоже никто не разводился и не женился.

– зель Лиера, вы как всегда сама любезность, – всё-таки заговорил глава клана смерти с едкой интонацией в голосе.

Бурая лисица обижено поджала пухлые губки и крепче сжала локоть кавалера.

– А вы дорогой, зан Глойн, как всегда любвеобильны, – пошла в наступление Лиера. – На этот раз кого предпочли сестру или дочь вашей последней жены? Уж больно сильное фамильное сходство. Или вам как для Йенри невест помоложе пригнали?

Глойн недобро скосил на меня взгляд, безошибочно определив, откуда уши сплетен росли.

– Я был против подобной практики, – сказал он.

– В том, что вы голосовали против, я даже не сомневалась, – приложила руку к груди Лиера. – Конечно же, ваша пассия намного «чище» и милее для сердца, чем девочка Йенри. Как по мне, так разница небольшая: Йенри хотя бы ничем не заразится от своей новой любовницы. Более здорового и совершенного тела, я не встречала.

Бурая лиса покрылась пунцовой краской и явно жалела, что подошла к нам. Она еще и контекст не понимала, который Лиера вкладывала дополнительно для главы клана смерти. Я же притворилась мебелью, пускай между собой разбираются. И так неизвестно как мне аукнется Тундра.

У меня закрались подозрения, что Ири меня не случайно запихнул именно к клану жизни. Насколько я могла судить из того, что видела и слышала, самыми лояльными к искусственным лисицам оказались именно они.

– зель Лиера, я смотрю, ваш язычок становится с каждым новым столетием всё острее, – недобро улыбнулся Глойн. – Не слишком солидно для главы клана вести себя подобным образом.

– А как по-другому? Если молодые лисички становятся всё наглее и всё чаще посягают на чужое, – она демонстративно взяла меня под руку. – Вот старые лисицы и ворчат.

Все-таки у неё имелся пунктик на счёт молодых любовниц. Я скосила взгляд на Йори. Мне не верилось, что он мог изменять красавице жене...

Ответ пришёл от Глойна:

– Вы всё не можете простить моего сына за развод с вашей дочерью? Так это дело молодых. Зачем же нам с вами ссориться из-за разногласий наших детей?

От дальнейшей перепалки их остановило вмешательство Йори, потому что Глойн явно наступил на больную мозоль Лиеры и то, что она уже наговорила далеко не предел её красноречия.

– Я хотел с вами переговорить на счёт семейства Борзых, зан Глойн, – сказал Йори.

– Я не передумаю! Всё, что мне надо, я узнал еще на собрании клана!

– Мы всё-таки надеемся, что вы прислушаетесь к голосу разума, а не поддадитесь глупым суевериям. И наш клан хочет взглянуть на всё семейство Борзых, а не только на Миру. Мы бы хотели, чтобы вы тоже присутствовали при этом.

– Это неразумно.

Похоже сама того не осознавая, я дала название искусственным лисицам, и главы клана жизни быстро подхватили эту идею. Кто там разберет, что за семейство Борзых?

– Аргументы будут? – не удержалась от ехидства Диора. – Или спросим у древних? Они в восторге.

– зель Диора, я бы не доверял столь слепо веронам, учитывая их смелую эволюционную практику, – отбивался Глойн. – Что хорошо для них, не значит, что полезно для нас.

– Да неужели? А зачем же вы сюда приехали?

– Я не сказал, что все их методы лечения нам не подходят.

– Мы инвестировали в семейство Борзых, – напомнил Йори. – И мы имеем право посмотреть на результаты.

Походу клан жизни намеревался сражаться до конца. Я, конечно, не знаю, какого мнения придерживались остальные главы клана жизни, но что-то мне подсказывало, что они более слажены и работали одной большой единой командой. Йори не случайно использовал «мы» при разговоре с Глойном. Он подчеркивал, что клан жизни принял уже решение.

– Доступ в хранилище будет только после второго этапа, – не сдавал позиции Глойн и пустил контраргумент: – Слово Йоне.

Лиера едва заметно поморщилась.

– Хорошо, – согласился Йори, обернувшись к женщинам, – мы подождем, когда вы приступите к третьему этапу.

Настала очередь Глойна проявлять неудовольствие. На третий этап он не рассчитывал, явно надеясь, что проект провалится на втором.

– Дорогая, идём, нам еще надо обговорить твое лечение, – сказал Глойн любовнице и раскланялся перед главами клана жизни.

– Милый, а что это за семейство Борзых? – шепотом спросила бурая лиса, едва они повернулись к нам спинами.

– Не думай об этом, милая.

Лиера фыркнула и, убедившись, что они отошли достаточно далеко сказала:

– Хорошо его жена девчонку прокляла, качественно. Месяц с ней провозятся. Так и думала, что его последняя стерва так просто добычу из пасти не выпустит.

– Хватит злорадствовать, Лиера, – поцеловал её в щеку Йори. – Это не наше дело.

Дальше они общались на отвлеченные темы: родственники, дети, внуки, правнуки, погода. Пока Йори и Лиера ворковали между собой, Диора играла со мной в местную карточную игру. Выигрывала, конечно, белая лиса. И день прошел, в общем-то, спокойно.

Глава 2.6

Пока я находилась в клинике, узнала, что такая вещь, как врачебная этика веронами игнорировалась. У них в порядке вещей обозвать пациента или сравнить его умственные способности с микробами. Сказать диагноз со всеми возможными последствиями, способными ввести любого в состояние длительной депрессии. Они ничего не смягчали и не скрывали: ни слов, ни действий.

И что удивительно... к веронам пациенты приходили табунами и отстаивали огромные очереди. Мало того, к ним приезжали из других миров. Потому что лучше веронской медицины была только мирайская... а те еще хуже, так как вообще никогда не лгали.

Как говорится, захочешь жить всё равно пойдешь к неласковому верону, потому что он тебя хоть и обольет с ног до головы помоями, но с того света вытащит. В отличие от доброго врача, который пропишет бесполезные витамины и ничем не поможет, в лучшем случае смягчит течение болезни, «злые» вероны действительно помогали.

С мамочками вероны вели себя более вежливо и терпеливо, хотя не всегда удерживались от колкостей, особенно если с ними пытались флиртовать. Вероны относились к народу лисиц как к детям. Исключение составляли только главы клана.

Кого угодно из нас вероны запросто могли в угол поставить с наложением ограничивающей магии. Именно так произошло с бурой лисицей и её желтой соседкой. И плевать вероны хотели, чьи они жены, любовницы и сколько уплачено за их пребывание в клинике. Нарушила правила? Сиди в углу, думай о поведении. Не поняла с первого раза? Посиди еще.

– Минусы общей палаты в том, – переложила одну из карт Диора, указывая пальцем на угол с наказанными лисицами, – что здесь постоянно кто-то с кем-то скандалит. Особенно если кланы перемешивают. Скоро клан природы приедет, так тут еще и пух и перья полетят. Каштановые лисицы задиристые и драчливые. Единственно радует, что их поселят в соседней палате.

Я перевела взгляд на скандалисток и, пару раз моргнув, заметила чёрные сгустки над их головами...

– Куда лезешь?! – не больно хлопнула меня по руке Диора, заставляя непонятные сгустки исчезнуть. – Не умеешь, не лезь!

Я удивленно уставилась на обычно спокойную белую лису. Она повела себя резко, словно я ребёнок, который полез с головой в работающую духовку.

– Я ничего не поняла... – призналась я.

– Тем более, – побила мою карту Диора. – Таким даром, как у тебя, надо учиться управлять, а то можно что-нибудь не то прихватить с собой.

– Что это было?

– Ты думаешь, мы здесь все находимся просто так, хотя можем себе позволить более роскошные условия? Лечимся мы все здесь от последствий чужой зависти.

– От проклятий что ли? – предположила я.

– Их самых. Вероны помогают их снимать и защищают от новых, пока мы здесь.

– А сами вы не можете?

– Мы справляемся с не такими сильными и не в таком огромном количестве. Среди женщин проклятия – настоящий бич, особенно если с мужем повезло, – она с намеком взглянула на дремавшую Лиеру. – Защиту пробили, едва вытащили, а она ведь девятихвостая.

– Из-за её мужа? – усомнилась я.

– Ты и представить себе не можешь, сколько желающих его отбить у неё, хотя ему тоже несладко, сам частенько здесь лежит. Мужчины иной раз хуже женщин себя ведут.

– Никогда не понимала, зачем некоторые индивидуумы лезут к счастливой семье... Вот к папе никогда никто не лез. Женщины его за километр обходили. А если работать и покушать, кто помешает, то жди апокалипсиса.

– Узнаю Вайена! – рассмеялась Диора, прикрывшись картами как веером. – Язвит, много работает и ест! Мы всей семьей его откармливали, а он, злодей, хоть бы на грамм поправился! На любом мероприятии набьет щеки едой и стоит, жует, словно его вообще никогда не кормили!

– Странно слышать об его жизни здесь. Он много рассказывал про Японию, Россию и как посетил весь европейский свет, но никогда про свою семью и лисье окружение. Точнее... он упоминал о вас, как о людях и никогда не называл имен.

– Так ему и нельзя раскрываться людям, – не удивилась девятихвостая. – Таково условие его жизни в твоем мире...

Она снова победила меня в карты и решила прогуляться вместе с проснувшейся Лиерой в зимнем саду клиники. После их ухода меня навестил Ири, принесся с собой подарок: глину с инструментами.

– Я помню, ты любила лепить, – сказал верон. – Это чтобы ты не скучала.

– Мне на самом деле Интернета не хватает... – скуксилась я.

– Ты еще морально не готова к Интернету открытых миров.

– Что-то страшнее котиков с ютуба?

– О да-а. Поэтому лучше полепи. Отвлекись.

– Да запекать же надо...

– Так я принес, чем запечь, – он показал мне, как пользоваться веронскими приборами. – И не разобьется. Крепкая штука получится.

Ири еще ответил на пару моих тупых вопросов, а затем ушёл, оставив меня наедине с белой глиной и веронскими чудо-приборами. И пока разбиралась с инструкцией, я сама себе напоминала бабку, которой внуки последний айфон подарили.

Книги мне пока читать не хотелось, так почему бы не полепить? И первый образ, который пришёл это Лиера, играющая на лире. Видение пришло таким ярким, светлым и подробным, что я начала лепить, полагаясь на память. Лепка захватила меня целиком и полностью к моей полной неожиданности, словно я попала в поток.

Девятихвостые обратили внимание на мою работу, когда я запекала фигурку и любовалась, какой подробной и ладной она получилась. В человеческом мире у меня никогда не получалось что-то настолько хорошо, да еще и по памяти, словно перевоплощение в лису дополнительно придало мне недостающего мастерства.

– Тут нам сказали, что ты Лиеру проклясть хочешь, – с насмешкой наклонилась ко мне Диора.

– Ась? – встрепенулась я, дернув ушами и неумело взмахнув хвостом. Никак к ним не привыкну.

Лиера взяла мою фигурку и хмуро разглядывала её. Хвосты лисы раздраженно подергивались, как у кота.

– Зачем? – спросила она меня тоном не предвещавшего ничего хорошего.

– Вы красивая, разве ваш образ раньше не использовали для вдохновения? – недоуменно наклонила голову я.

– Только для проклятий и приворотов...

– Странное у вас общество... я люблю лепить....

– С использованием магии? – подняла бровь девятихвостая.

– Магии? Я просто лепила...

– Ты не просто лепила, ты вложила туда магию! – настаивала Лиера, грозно нависая надо мной.

– Я знакома с магией шапочно и слабо представляю, как она работает. Там, где я жила, максимум на сглаз можно было напороться и то, в него мало кто верил.

Диора со смехом забрала предмет спора у подруги:

– Чтобы бы она туда не вложила, это что-то хорошее. Хотя я не могу понять природу этой магии, но выглядит очень красиво.

Белая лиса вернула мне фигурку. Я поблагодарила и поставила работу на тумбочку. Мне она нравилась. Своенравная Лиера не оценила моих стараний и повернулась ко мне царственным задом.

И стоило мне оставить фигурку ненадолго без присмотра, как её уже попытались испортить, однако судя запаху паленой плоти, попытка не увенчалась успехом.

Я повернулась к Лиере, которая преспокойно читала местные новости.

– Вы поставили на неё какую-то защиту?

– Делать мне больше нечего, – не оторвалась от чтения Лиера. – Это твоя магия едва одну тупую лису не испепелила. Нельзя прикасаться к артефактам света с тёмными намерениями, если не хочешь сдохнуть.

Артефактам света? Где она свет увидела? Может, ей виднее, что я за магию вложила в глину? Потому что я ничего особенного не видела.

Следующей я лепила фигурку Диоры, притом под внимательный и немного насмешливый взгляд белой лисицы. Я видела девятихвостую танцующей, поэтому и лепила её в легком воздушном танце.

– Ты же видишь, что она магию использовала! – не выдержала Лиера.

– Но я не видела, чтобы она задумала что-то плохое, – пожала плечами Диора, глядя с некой ностальгией в жёлтых глазах.

Подруга с ней спорить не захотела и снова от нас отвернулась.

***

Дни напролёт я лепила, благо материала мне Ири подкидывал на постоянной основе. Хобби действительно помогало мне отвлечься от тёмных мыслей.

Поначалу Лиера ворчала, пока я лепила её с Йори, кружащимся в танце, но не мешала. Когда же я закончила на красивом лице лисы возникла теплая улыбка, а парную фигурку она забрала себе на память.

Навещавший супругу Йори сразу заприметил статуэтку жены и унес её с собой, ухмыляясь как вороватый мальчишка. На следующий день он принес Лиере музыкальный инструмент, очень напоминавший лиру. Девятихвостая его едва не побила ею, однако быстро сменила гнев на милость и вечером мы услышали, насколько хорошо она играла и пела.

Фигурок становилось всё больше, хотя некоторых из них забирали те, с кого я лепила их. Когда на тумбочке уже не хватало места, вероны мне дополнительно поставили стол возле кровати.

– Пустое занятие, – как-то заметила любовница Глойна, недовольно разглядывая фигурку, изображавшую её рисующей. – Зачем тратить время на это?

– Её занятия называется искусством и радует глаз, – не согласилась с ней Диора. – А вот проклятия, которыми вы все так восхищаетесь, никому радости не приносят.

Бурая лиса хотела взять фигурку, но в последний момент передумала, а я заметила на её пальцах едва заживший ожог...

– Всё равно её, так называемое, искусство никто не заинтересует! – крикнула она, искривившись, а затем в бешенстве развернулась и ушла, едва не задев хвостом фигурки.

– Чего это она? – не поняла я её поведения. – Разве я плохо сделала?

– Нет, просто ты задела её. Не знаю совпадение это или нет, но она... когда-то рисовала. Недурно для её возраста. Но семья раскритиковала её выбор, назвав дурным тоном писать картины.

– Некоторым старым козлам следовало бы выползти из средневековья и взглянуть по сторонам, – добавила Лиера. – Мир изменился, но они меняться не захотели. Всему виной долгожительство. Многие утратили гибкость и застряли в прошлом. Сейчас существует столько разных профессий, что каждый может найти для себя применение.

Я горько вздохнула. Все мои планы о будущей профессии перечеркнули одним взмахом хвоста. И лепка всего лишь утешительная замена тому, чем я хотела заниматься и зарабатывать на жизнь.

– Пойду, проветрюсь, – отложила я работу и направилась вон из палаты.

О том, что неподалеку от нас поселили клан природы, я узнала по томящимся в углах недовольным каштановым лисицам. Их стоял и отчитывал как каких-то шкодливых школьниц девятихвостый рыжий лис. Учитывая последние занятия лепкой, я задумчиво присмотрелась к его крепкой высокой фигуре в зеленом брючном костюме, уже примеряясь, как буду лепить новую модель.

И, разумеется, мое внимание к его персоне не прошло мимо лиса, и он решительно направился ко мне, разогнав девчонок по палатам.

– Не подскажите, любезная, из какого вы семейства? – раздался его подозрительный бас.

Да что ж они все ко мне цепляются-то? Шли бы своей дорогой.

– Семейство Борзых, – отвечала я.

– Не слышал о таком, а из какого клана? – становился всё более подозрительным девятихвостый. – И мне что-то незнаком язык, на котором вы говорите.

– Собираюсь вступить в клан смерти.

– А в каком состояли?

– Жила среди людей.

– Неужели в тихой гавани? Я там бывал на курорте.

– Нет, не оттуда, – скривилась я, подозревая, что меня собирались проверить на знание человеческого мира, о котором я знать не знала.

– А откуда? – не сдавался лис.

– Млечный путь, – брякнула я.

– Млечный путь? Это ведь не название мира, а просто аналог названия галактики.

Да ладно... отцепись уже от меня, мужик, ты слишком умный! Что ты ко мне пристал?! Почему я обязана тебе что-либо отвечать?!

Меня спасла от дальнейшего допроса криком мама:

– Мирочка-а-а!

Подобрав длинное пышное платье, она бежала ко мне тайфуном, игнорируя всех случайных наблюдателей. И я впервые порадовалась её экспрессивности, хотя в школе, к примеру, она меня нередко позорила перед одноклассниками. Иной раз хотелось сквозь землю провалиться, когда она вот так резко могла с криком ворваться, не замечая ничего и никого вокруг.

Папа немного вразвалочку шел вслед за мамой. На молодых лисиц он сработал не хуже пугала. Удивительно, как они еще на шторы не запрыгнули и зашипели как кошки на него.

– зан Айзер, – поприветствовал папа рыжего лиса, пока мама до треска в костях меня обнимала.

– Давно не виделись, зан Вайен, – отозвался рыжий. – Не знал, что вы обзавелись еще одним отпрыском.

– Мира – моя приемная дочь, – поправил его Вайен. – Родители от неё отказались.

– Вот как. А вы подскажите, кто её родители?

– зан Айзер, моя матушка просила передать вам, что если у вас есть вопросы, касающиеся членов нашего клана, то задавайте их ей. Моя матушка с удовольствием ответит на все ваши вопросы.

– Я могу хотя бы узнать, что за внезапно нарисовавшееся семейство Борзых?

– Все вопросы к моей матушке, зан Айзер, – невозмутимо отвечал батя.

Крутые отмазки, надо запомнить. Я всегда завидовала папиной способности вывернуться.

– Вот я и спрошу у Йоне, – с достоинством поправил пиджак рыжий лис.

– Валяйте, зан Айзер, – кивнул родитель.

Как только рыжий отошел, папа вполголоса проворчал:

– Вот же заноза в заднице, я и забыл насколько он доставучий.

– Чего он вообще ко мне пристал? – возмутилась я.

– Если говорить по-простому, он мент с погонами, а ты непонятно кто, и лежишь рядом с высокопоставленными лицами. Он обязан разобраться, кто ты такая и не прислали ли тебя наши враги.

– Понятно...

– Пошли в палату, не будем смущать его еще больше, – махнул рукой папа, первым заходя в палату.

– О, Вайен! Какими судьбами?! – послышался радостный голос Диоры.

– Да вот решил вас всех навестить, тётушка.

– Вайен, разве не ты просил, чтобы твою жену объявили мертвой? – с другой стороны уточнила Лиера.

Мы с мамой одновременно установились на желтую лису.

– Попробуй, останови эту женщину, если она что-то себе надумала, – отвечал папа, беспардонно усаживаясь рядом с Диорой на её кровать. Девятихвостая добродушно погладила его по голове, как бабушка, приехавшего к ней внука. – И столетие назад как бы ситуация была иной. Мне только сейчас разрешили выйти из закрытого мира под прикрытием Оены...

И Лиера повела себя с ним неожиданно и странно. Она обхватила папу за щеки и пожмякала со словами:

– Как же ты исхудал, тебя вообще кормят?

Мы с мамой переглянулись с одинаковыми ухмылками. В папу олень поместится спокойно, для него одного не хватало и кастрюли борща. Проще прибить, чем прокормить. И выглядел всегда как глист и шутил, что это его мозги так много калорий потребляли.

И пока женщины делились общими воспоминаниями, папа хмурился и разглядывал мои фигурки. Он осторожно взял свою уменьшенную копию, и некоторое время смотрел на неё, тревожно переводя на меня взгляд.

– Ты не возражаешь, лисенок, если я её заберу? – уточнил папа, указывая на статуэтку.

– Бери, мне все равно их уже девять некуда...

– Тогда еще возьму, – и тут он достал здоровенный пакет и беспардонно перекладывал в него фигурки одну за другой.

– Дорого-о-ой? – недобро протянула мама. Она всегда являлась противником незапланированных вещей в доме.

– Бацилле хочу показать, – отмахнулся папа от неё.

Бациллой он называл своего давнего коллегу и начальника. И что-то мне подсказывало, что Бацилла тоже не человек.

– Вайен? Ты не хочешь ничего нам рассказать? – уточнила Лиера, наблюдая за его действиями.

– А что должен? – парировал папа. – Мира всего-то наблюдается у Бациллы с детства.

– Он даже её детские рисунки ему отдавал, – пожаловалась мама.

Вот этого я не знала. Чудные коллеги папы часто бывали у нас дома и Бацилла самый спокойный и сдержанный среди их шумной компании. И я бы не сказала, что он проявлял ко мне какой-то повышенный интерес, хотя и смотрел очень странно...

– Эдиохана? – послышался немного удивленный голосок любовницы Глойна.

– Даисаха... – повернулась на голос мама.

Родственницы? Подруги? Ответ пришел от Даисахи, которая буквально накинулась на маму:

– Ты где пропадала?! Ты хоть о матушке подумала?! Мы сто лет тебя мертвой считали! Склеп поставили! Цветы каждый год обновляли! А сестренка оказывается живая, да еще и... с этим безумцем заодно?! Променять Йенри на это... недоразумение?! Ты в своем уме?!

По поведению мамы не скажешь, что у неё были теплые отношения с сестрой. Она с флегматичным видом взяла с тумбочки расческу и принялась меня расчесывать, пока Даисаха обливала её помоями и рассказывала, как проходили её похороны. Желтые лисички беспардонно клеили уши и тянули шеи, чтобы не упустить ни одной детали в ссоре сестер.

– Я и забыл, какой ты была истеричкой вначале нашего брака... – зевнул батя.

В папу полетела расческа.

– Не сомневайся, сегодня же семья узнает о том, что ты жива! – продолжала орать Даисаха.

– Для чего? – все-таки подала голос мама. – Снова отравленных булочек прислать, как в прошлый раз? Чтобы уж наверняка склеп не пустовал? Ты уверена, что хоть кто-нибудь обрадуется моему возращению из мертвых, учитывая, что моя свекровь до сих пор нашей семье компенсацию выплачивает за меня?

– Матушку едва удар не хватил, когда объявили о твоей гибели! И как ты смеешь нашу семью обвинять в том гнусном покушении?!

– Скажи, пожалуйста, наша матушка до сих пор дружна с Дейрой? – провела пальцами по моим волосам мама.

– Причем здесь Дейра?!

– Так, к слову вспомнилось... а семье можешь передать, что я не вернусь и что Оена – не только Вайена, но и моя дочь. Насколько помню, матушка частенько с ней собачится по разным пустякам. Так пускай, наконец, узнает, что Оена – её родная внучка.

Я прям, почувствовала, как у меня дёрнулись уши, когда со стороны желтых лисиц раздался удивленный возглас, а у Даисахи и вовсе пачка отвисла, грозясь отвалиться.

– Так стоп! – не выдержала я. – Об Оене все здесь знают, но никто не знает, что она твоя дочь?!

– Именно так, – закатила глаза мама, – учитывая дурную репутацию нашего папочки, все просто думали, что её произвел на свет один из созданных им мутантов или он сам отложил яйцо и высидел его.

Диора и Лиера расхохотались, а лисички вокруг сильно смутились, тем самым подтверждая правоту суждений мамы.

– Не сомневайся, ты еще много чего узнаешь «веселого» о нашем папочке, особенно когда переселишься в наш родной мир, – «утешила» меня мама, похлопав по руке.

Я медленно повернула голову к папе, а он состроил рожу: «А что такого?» И что-то мне подсказывало, Оене пришлось несладко, как его родной дочери. И непонятно, что ждало меня?