Текст книги "На пороге Будущего"
Автор книги: Анастасия Петрова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 32 страниц)
9
Хален уехал в свой гарнизон в устье Фарады. Вместе с ним покинули замок Венгесе и тридцать гвардейцев. Остались Пеликен и еще трое – телохранители царицы.
– Ты знаешь, что моя любовь к тебе безмерна, госпожа, но это несправедливо, – жаловался Пеликен. – Прошло уже четыре года с тех пор, как я последний раз видел врага. У меня прямо руки чешутся схватить меч, бежать в бой!
– Бери меч и тренируйся, – отвечала Евгения.
– Никакая тренировка не сравнится со сражением, в котором я могу убить или быть убитым!
– Муж твоей последней пассии только и ждет, чтобы ты дал ему повод вызвать тебя на поединок. Думаю, достаточно будет поцеловать ей прилюдно руку, и у тебя появится возможность подраться!
Пеликен смеялся, качал головой. Его товарищи помалкивали, но и им страстно хотелось на границу.
Шли холодные дожди, зимний ветер гудел на городских улицах, сносил с труб дымки. Корабли редко выходили в море, где один за другим прокатывались мощные штормы. По вечерам в Большом зале выступали танцоры и певцы, которых очень любила царица. Приходила Сериада со своими девушками, они рассаживались в кресла с вышиванием и вязаньем. Евгения подолгу смотрела в пылающее жерло камина и иногда вздрагивала – ей чудился голос мужа у дверей. Сериада тоже молчала, пряча за улыбкой привычную тоску. Потом музыканты расходились, царевна отправлялась к себе, Пеликен отвешивал последний поклон, уходя в город на поиски приключений, а Евгения медленно поднималась наверх и ложилась в постель. По стене, освещенной лунами, мчались двойные тени облаков, и она видела перед собой лицо Халена.
Он слал письма, в которых рассказывал, что обстановка на границе осложнилась из-за какого-то конфликта, вызвавшего ярость дикарей. Прежде редкие схватки случались теперь то и дело на протяжении нескольких сотен тсанов вдоль иатийского берега, и атаки врагов якобы вынуждали иантийцев переплывать Фараду для ответных ударов. За этими рассказами читалось намерение царя задержаться на границе как можно дольше. Тем временем в Киаре все больше требовалось его присутствие. Пора было созывать Совет для подведения итогов уходящего года. Десятки бумаг пылились в Доме провинций, ожидая подписи царя. Среди них были и распоряжения относительно проекта Евгении – организации больниц и школ. Уже был определен бюджет, выбраны места для строительства новых зданий и заключены договоры на передачу в фонд царицы имеющихся домов, уже подбирался персонал для заведений, но без подписи царя и одобрения Совета дело не могло сдвинуться с мертвой точки. Евгения еженедельно писала мужу, призывая его в столицу. В ответ она получала сначала обстоятельные письма с описанием текущей обстановки на побережье, а потом – лишь короткие отписки. Пеликен с затаенной радостью наблюдал, как после каждой очередной почты лицо царицы становится все мрачнее.
Когда Хален не вернулся и к празднику Нового года, она окончательно рассердилась.
– Твоя кольчуга еще не заржавела? Собирайся, мы едем на границу.
– Слушаюсь!
Пеликен едва не в припрыжку кинулся в казарму. Евгения передала свои дела Бронку Калитераду. Побывав в последний раз в больнице и обойдя замок, где ничто не могло укрыться от ее хозяйского взора, она отправилась в путь. Ее сопровождали девушки, гвардейцы и пятьдесят солдат Киарского гарнизона.
Ни одной царице до Евгении и в голову не приходило посещать гарнизоны. Война – грязное и опасное занятие, а у повелительницы страны и в столице хватает дел. Однако солдаты не роптали, а напротив, восхищались своей госпожой. Отъехав от Киары на полсотни тсанов, Евгения покинула карету. В экипаже остались ее служанки и подруги, без которых невозможно отправиться в дальний путь, а сама она скакала верхом, не чувствуя усталости. До царского гарнизона было двести тридцать тсанов. Она торопила спутников. Они были этим не очень-то довольны – никому не хотелось оказаться рядом, когда царь увидит, что жена приехала за ним, как за непослушным мальчишкой. Евгения тоже понимала, что муж не придет в восторг от ее появления. Именно поэтому она и спешила: легче встретиться с разъяренным Халеном лицом к лицу, чем постоянно думать об этом.
– Я пошлю вперед гонца, моя госпожа! – крикнул Пеликен.
– Не нужно. Мы появимся без предупреждения.
– Не советую. Халену это не понравится!
Евгения пришпорила коня, ускакала вперед. Пеликену пришлось сделать то же самое. Дороги были недавно отремонтированы и безопасны, и он мог позволить своей подопечной на пол-тсана опередить отряд, но сам не отставал ни на шаг. Когда он вновь догнал Знаменосца, Евгения натянула поводья. Она смеялась.
– Знаю, чего ты боишься. Думаешь, Хален заставит тебя отчитываться за мое плохое поведение.
– А кого же еще? На тебя он кричать не станет, зато мне достанется на орехи!
– Я постараюсь тебя выгородить. В конце концов, он же должен понять, что у нас не было иного выхода! Мы просрочили Совет уже на два месяца!
– Ты сказала «у нас»? Я польщен. Что же до заседания, нужно издать приказ, уполномочивающий тебя вести Совет в отсутствие царя.
Евгения усмехнулась.
– Это не женское дело. Рассы никогда не подчинятся такому приказу.
– Губернатор Готанора точно не подчинится. Он спит и видит, как бы самому стать заместителем главы Совета.
– Уверена, Маталан примчится в Киару, как только услышит о моем отъезде, и будет сутками дурить Бронку голову, внося свои бесконечные предложения.
– Я сказал ему однажды: «Если ты такой умный, езжай в Рос-Теору, там любят честолюбивых политиков. А нам хватает одного царя». После этого мне, пожалуй, не стоит больше бывать в Готаноре…
– Хален сумеет поставить его на место. Если, конечно, мы сумеем вернуть Халена в город.
На второй день пути сады сменились лугами, потом – плантациями тростника. Северо-западные земли были мало заселены и пустынны. Под сизыми тучами парили крупные хищные птицы. Зима подняла уровень бесчисленных рек и речушек, породила множество новых ручьев, которые теперь, с возвращением летнего солнца, должны были исчезнуть. Но великолепная дорога на высокой насыпи была сухой. Евгения сняла с головы платок, подставляя лицо теплому весеннему ветру. Ее руки в кожаных перчатках уверенно держали повод. Оглядывая просторы, она видела вдали стада, медленно перемещавшиеся по склонам холмов. Облака то спускались к ним, то поднимались высоко в небо. Кое-где стояли крохотные хижины пастухов, и мальчишки с длинными, длинней их самих, посохами в руках бежали наперерез отряду, выкрикивая боевой клич царя. Солдаты не обращали на них внимания, а они замирали с открытыми ртами, провожая глазами всадницу, ведущую за собой мужчин.
Впервые за долгое время Евгения чувствовала себя свободной от уз, которыми сковала ее жизнь в замке. Ей дышалось легко и хотелось смеяться от беспричинной радости. Она всегда любила путешествовать. Ей нравилось смотреть, как убегает прочь земля под ногами, оставляя далеко позади родной дом и приближая новые, неизведанные края.
Вечером отряд остановился на ночлег на утрамбованной площадке рядом с дорогой. Такие площадки располагались через каждые двадцать тсанов и предназначались для отдыха путников. А еще до обеда следующего дня отряд достиг цели.
До устья Фарады отсюда было около шестидесяти тсанов. Царский гарнизон располагался на высоком берегу, свободном от деревьев и кустарников. Просторные шатры и многочисленные палатки выстроились кругами вокруг сложенного из камня центрального здания. На его крыше трепетал вымпел с гербом Фарадов, означавший, что царь находится здесь. Пеликен все же рано утром отослал гонца, и навстречу отряду выехал командир гарнизона Эрия Рашарад. Сузившаяся дорога вела мимо шатров прямо к центральной площади. Свободные от караула и тренировок воины выстроились вдоль дороги, салютуя царице.
– Сначала – задобрить реку, – напомнил Пеликен.
Следом за гвардейцами Евгения подъехала к самому берегу, спешилась и спустилась по скользкой тропинке к воде. Пеликен достал из заплечного мешка стальные рюмки, протянул одному из гвардейцев.
– Подержи, Себария.
Вынув из мешка фляжку, он разлил по шести стаканчикам водку.
– Даруй нам удачу в бою и в охоте, – сказал он и вылил содержимое одного из стаканов в воду.
Мужчины и Евгения повторили за ним эти слова и осушили свои рюмки. Евгения поморщилась. Здешняя водка была не очень крепка, но с непривычки у нее перехватило дыхание. Она слышала об этом обряде ублаготворения реки. Иантийцы почитали Фараду и знали сотни историй о том, как река отнимала удачу в рыбной ловле и охоте на берегах, как она переворачивала лодки, топила купальщиков, позволяла дикарям незамеченными перебираться на правый берег. Поэтому каждый, приезжая к Фараде, спешил в первую очередь выпить с рекой и таким образом заручиться ее дружбой. Не забывал об этом и сам Хален, несмотря на то, что они с рекой были в некотором смысле родичами. Основатель династии Фарадов четыреста лет назад создал здесь сильное княжество, которое его потомки удерживали и расширяли еще полторы сотни лет.
Исполнив ритуал, царица вернулась в гарнизон. Эрия сдержанно приветствовал ее и провел в штаб. Здесь было тепло и пахло жареным мясом. В единственной комнате стоял большой стол, заваленный картами и бумагами с донесениями разведчиков. Деревянная стенка отделяла часть помещения. За ней стояли две кровати, на которых спали командир и царь. Евгения оглядела топчаны вдоль стен, почти скрытые под одеждой, доспехами и оружием. Это откровенное пренебрежение комфортом было вполне в духе Халена. Жесткий лежак и отсутствие элементарных удобств нравились ему больше дорогих одежд и теплых покоев.
– Размести женщин, – велела она Пеликену и обратилась к Эрии. – Где царь?
– Я велю принести обед, – хмуро бросил старый вояка.
Он вышел за дверь, по площади разнесся его зычный голос. Ему было уже сильно за пятьдесят. Седой, заросший бородой до пояса, он напомнил Евгении постаревшего Илью Муромца. Кольчуга, казалось, срослась с его мощным торсом, а сапоги он последний раз снимал еще летом. Эрия служил в царском гарнизоне Фарады уже лет двадцать. Он знал все деревья на побережье на двести тсанов в каждую сторону, знал по имени каждого своего солдата и терпеть не мог никаких перемен. Неожиданное появление царицы настолько его поразило, что он не сумел даже рассердиться. Когда он вернулся, Евгения подумала, что сейчас, стоя рядом, он похож на старого злобного пса, увидавшего своего хозяина в непривычном, чужом ярком наряде: вроде и рычать хочется, а нельзя. Он был наслышан о ее целительском даре – среди воинов гарнизона было немало тех, к кому прикасались ее волшебные руки, – и эта помощь не помешала бы ему сейчас. С другой стороны, появление царицы среди мужичья, давно отвыкшего от хороших манер, было даже не неприличным – шокирующим! Шокирующим настолько, что полководцу ничего не оставалось, как смириться…
Еда была самая простая: печеное на углях мясо и сырые овощи. Царица ела молча, давая Эрии время прийти в себя. Появился Пеликен, преспокойно положил себе в тарелку мяса с горкой, налил пива. Воевода грозно засопел, но смолчал. Право обедать в штабе имели только он сам, царь и начальник царской гвардии, а этому столичному хлыщу, видно, никакой закон не писан!
Евгения открыла было рот, чтобы еще раз осведомиться, где Хален, но тут на нее, как выражался Пеликен, «нашло». Перед внутренним взором замелькали картинки. Воспоминания старого командира наложились на них почти связным текстом. Разобравшись в них, она поняла, что положение на побережье еще хуже, чем писал муж. Он сейчас находился далеко от гарнизона, вверх по течению, и Эрия беспокоился о нем.
Евгения со стуком отложила ложку, сурово глянула на полководца.
– Рассказывайте, что тут у вас случилось. Что угрожает царю? Почему рядом с ним сейчас никого нет?
– Позвольте сесть, царица, – прогудел тот. Опустившись грузным телом на табурет, он налил в деревянную кружку пива, положил на стол обветренные, словно бы тоже вырезанные из дуба руки. – Дела у нас и правда не такие бодрые, как думаете вы в Киаре…
– Хален писал мне, что случился какой-то конфликт с дикарями.
– Царь все сказал верно, только умолчал о подробностях. А случилось вот что. Четыре месяца назад прислали пополнение. Ребята с юга, молодые, да ранние. Гонору много, мозгов не хватает. Захотелось им… как вам сказать? Женской компании. Закон у нас тут железный: никаких женщин. Они и поспорили меж собой, что приведут дикарок с того берега, – Эрия мотнул головой в сторону стены. Впечатление было такое, будто шевельнулась железная статуя. Его лицо медленно темнело – видно, он до сих пор не мог говорить о случившемся без ярости. – Трое взяли лодку и поплыли через реку.
– Привезли? – не удержался Пеликен.
– А вы как думаете?! – разозлился воевода. – Эти, мать твою, идиоты – прошу прощения, царица, – ухитрились похитить четырех женщин, причем среди них были дочь и жена вождя племени. Да не прибрежного племени – они забрались на двадцать тсанов вглубь леса! Со времен основания гарнизона о таком и не слыхивали! Они ж горцы, здешних лесов не знают. Как их мошкара не съела? Лучше б съела… – он шумно вздохнул. Евгения и Пеликен догадывались, что услышат дальше, и все же с трудом сдерживали улыбки, глядя на удрученное лицо командира. – В общем, привезли девок, спрятали в кустах на берегу и несколько дней развлекались. А потом не нашли ничего лучше, как задушить их и кинуть в воду. Хоть бы камни привязали, придурки…
Эрия употребил гораздо более сильное слово и еще раз извинился перед царицей.
– Дальше ясно, – сказала она. – Соплеменники их нашли.
– Нашли, конечно. Нашли бы раньше, если б искали лучше. Ну и началось. Война войной, но такого беспредела еще ни один иантийский солдат себе не позволял! Это ж позор на все страны! Ребят мы расстреляли, но поправить ситуацию это уже не могло. Дикари стали мстить. Царь несколько раз пытался договориться с ними, отправлял послов к их главным вождям. Головы этих послов мы нашли на берегу. Дикари как озверели. Они и раньше не отличались изысканными манерами, а теперь и вовсе спасу нет. И из-за чего? – возмущенно возопил он, поднимая глаза к потолку. – Из-за баб, на которых и глядеть-то страшно!
Пеликен не выдержал и выбежал за дверь, давясь от смеха. Но Евгении было не смешно.
– Я вижу, – медленно произнесла она, глядя сквозь Эрию, – Хален был ранен.
– Когда вышел на воду навстречу вражеским лодкам. Хотел еще раз поговорить. Ничего страшного, стрела задела руку.
– Она была отравлена!
Эрия долго молча смотрел на нее.
– Да, – наконец нехотя признал он. – Но к этому яду мы, кто давно воюет, привычные. Рука его уже зажила. А теперь, коли вы здесь, от раны и следа не останется.
– Где он сейчас?
– На десятом посту, это в десяти тсанах вверх по течению. У нас тут посты через каждые пять тсанов. Раньше на пост приходилось по пятьдесят воинов, а теперь по двести. Что ни день люди гибнут. Мы уже едва ли не живой цепью выстроили ребят вдоль берега, но дикари проникают сквозь все заслоны, будто призраки. Они нападают ночью, когда их не видно и не слышно. Летом их хотя бы можно обнаружить по запаху жира, которым они натираются от мошкары. А сейчас они и правда как призраки, целые стаи призраков, невидимые в темноте.
– Он там слишком долго. Что он делает?
– Сам хотел бы знать, госпожа моя. Если б не ваше появление, я уже был бы на пути туда.
– Я поеду с вами.
– Не может быть и речи, – отрезал воевода. – Здесь чересчур опасно.
Евгения усмехнулась, положила руку на его широкое плечо.
– Спорим, я увижу опасность раньше, чем вы. Дайте мне десять минут.
Вместо Знаменосца ей дали маленькую послушную степную лошадку. И она оделась по-мужски, в кожаные штаны, сапоги и легкую кольчугу, взяла свой меч. Недовольно оглядев ее, Эрия вручил ей маленький круглый щит и пояс с притороченными ножами. Евгения заметила: здесь у каждого воина помимо меча и арбалета было при себе не меньше трех ножей, и все были одеты в темное, чтобы не выделяться в ночи.
Пятеро всадников выехали вперед. Дальше шли царица с Эрией, за ними четверо ее телохранителей и еще около десятка воинов. Тучи начали темнеть. Когда отряд доберется до поста, уже настанет ночь.
– Какое у них оружие? – спросила Евгения.
Эрия ответил:
– Маленькие мощные луки – их главная сила. Они прячутся в траве или в ветвях деревьев и посылают стрелы одну за другой. А когда дело доходит до рукопашной, приходится иметь дело с мечами. Со стороны посмотришь – короткий тесак, а не меч, но в деле они страшны. И вот еще что. Если вдруг случится заварушка, спрыгивайте с коня. Дикари наловчились кидаться прямо под ноги и резать коням жилы. Они же маленькие, юркие, верхом их не достать. А пока вы будете падать, они и вас успеют полоснуть по горлу. Говорят, вы умеете обращаться с оружием? Надеюсь, мне не представится случая в этом убедиться.
– Вы недовольны, понимаю, – мягко сказала она. – Но я должна была поехать с вами. Я знаю, что ничего плохого с нами сегодня не случится.
– Вашими бы устами… – проворчал он.
– Откуда у них металл?
– Говорят, далеко за рекой, в самом центре лесов живут более цивилизованные племена. Они умеют добывать железо и выплавляют неплохую сталь. Однако я не исключаю, что это островитяне в обход всех договоров продают им шедизский металл.
Правый берег был низкий и на несколько полетов стрелы от самой линии воды зарос высокой, в человеческий рост, травой. Здесь не было песка – трава на черной земле уходила глубоко в воду. Деревья не росли, зато противоположный берег вздымался кручей: вековые великаны стояли у самой кромки, вцепившиеся в землю корни кое-где виднелись в отвесных обрывах. Но разглядеть это было непросто – до западного берега было метров шестьсот. Копыта лошадей месили жирную черную грязь. Этой тропой ежедневно проезжали десятки, а то и сотни человек, и все же она непрерывно зарастала, угрожая всадникам высокими стенами осоки, за которыми могли прятаться враги.
Тяжелый чужой взгляд Евгения почуяла издалека. Картина была четкая: несколько маленьких людей притаились справа от тропы, там, где трава метров на пятнадцать отступила в сторону. Темнокожие, почти голые дикари были незаметны в ней. Они держали свои короткие луки натянутыми и ждали момента, когда отряд иантийцев поравняется с ними.
Ранними сумерками это случилось с ней впервые. Впоследствии Евгения не могла полностью вспомнить то, что произошло. Когда до засады оставалось метров десять, она крикнула: «Стойте! Поберегись!» – и бросила лошадь наискосок от тропы. Солдаты натянули поводья. Застучали тетивы, и перед их глазами пронесся рой стрел. Они должны были утыкать царицу и ее лошадь, но случилось чудо, которое потом обсуждали много дней, – все пролетели мимо и упали далеко за тропой. Эрия еще только натянул повод, а Пеликен и остальные, выхватив мечи, уже бежали в заросли.
Евгения на скаку спрыгнула с седла. Вышколенная лошадь отбежала в сторону и остановилась. Еще две стрелы она приняла на щит. Высокие, полные воды стебли приминались под ее ногами и тут же выпрямлялись. Впереди за этой колышущейся стеной она видела злые глаза на разрисованных лицах. Она не слышала их эмоций. Эти маленькие голые люди были как животные: равнодушные и беспощадные. Они родились с ненавистью к иантийцам и желанием гибели каждому из них. Короткий загнутый, утолщенный на конце меч молнией сверкнул у ее ноги. Вместо того чтобы отскочить, она прыгнула навстречу и рубанула наугад туда, где сквозь траву виднелся чей-то силуэт. Ее меч окрасился кровью. Она шагнула назад, обманным движением сбила с ног и добила второго дикаря и остановилась, разглядывая его. Жители леса определенно относились к другой расе: это было видно по их сложению и разрезу глаз. Вокруг раздавался лязг оружия, пыхтение и тихие проклятия. Евгения выбралась на тропу. Солдаты прочесывали участок в поисках спрятавшихся врагов. Из зарослей вывалился Пеликен. По его клинку стекали темные струйки. Откуда-то издалека раздался зычный окрик Эрии:
– Где царица? И где ее прихвостень?
– Здесь мы, здесь! – крикнул Пеликен.
Воины вернулись к тропе, подзывали разбежавшихся лошадей. Эрия взгромоздился в седло, сверху вниз окинул Евгению тяжелым взглядом.
– Больше так не делайте. Вас ж могли… Эй, а что это? На вашем мече кровь?
– Не знаю откуда, – коротко ответила она и стала, подобно остальным, вытирать клинок узкими шершавыми листьями осоки.
Эрия больше не произнес ни слова до тех пор, пока они не подъехали к посту. Это было небольшое кольцевое укрепление, сложенное из крупных камней, высотой в полтора человеческих роста. Внутри стояли те же солдатские шатры, дымили костры и журчал родник. Трава вокруг стен была выкошена. Навстречу Евгении прихрамывая вышел бледный, бородатый Венгесе. Она уже знала, что произошло.
– Когда Хален обещал вернуться? – спросила она.
– Должен был приплыть еще сутки назад. Я жду его сегодня ночью. В темноте проще переплыть реку.
– Где он? – осведомился Эрия, усаживаясь на камень.
Венгесе скрестил руки на груди, разглядывая встрепанные волосы и испачканную одежду приехавших.
– Хален и Амарх позавчера ночью переправились на тот берег. Дикари настолько обнаглели, что перелезли через стену, перерезали целый шатер и утащили оружие. Наши цари решили совершить рейд мщения.
– И где это, интересно, они собираются искать свои мечи? – проворчал воевода. – Скажи уж прямо: им стало завидно, что те смогли так их провести. Как дети, честное слово!
Венгесе хмыкнул, выразительно посмотрел на него. Показал кулак Пеликену, беззаботно скалящему зубы.
– Я был против ее приезда, правда! – затараторил тот. – Согласись, было бы хуже, если б она приехала без меня!
– Что ты еще видишь, госпожа? – вежливо осведомился начальник гвардейцев. – Хален не ранен?
– Кажется, они оба здоровы и собираются через несколько часов переплыть реку. Больше ничего не могу сказать.
– Я выйду их встречать. Хотя в такую темень и непогоду ничего не разберешь. Расскажите-ка, что с вами случилось. Попали в засаду?
Эрия засопел и отвернулся. Пеликен с удовольствием рассказал о встрече с врагами.
– Ты правда кого-то убила, госпожа? – невозмутимо поинтересовался Венгесе.
Евгения пожала плечами.
– Одного точно. Про другого не уверена, он свалился в какую-то яму, и я не стала его искать.
– Это удивляет меня меньше, чем странное происшествие со стрелами. Дикари обычно не промахиваются. Как же так вышло, что ни одна стрела в тебя не попала?
– Сама не знаю, Венгесе. И думаю, что мне стоит задержаться у вас хотя бы на несколько дней. Это даст мне новых сил.
– Только через мой труп, – коротко сказал Эрия.
Венгесе его не поддержал.
– Я не против, моя госпожа. Ты бы подлечила солдат, и мы бы заодно убедились, действительно ли ты неуязвима. А если твоя сила и правда защищает от ранений, то в следующий раз Хален наверняка возьмет тебя с собой за реку.
Пеликен захохотал во весь голос. Евгения погрозила Венгесе пальцем:
– Я приехала не для того, чтобы заниматься глупостями. Ваша беззаботность просто преступна! В Киаре полно важных дел, а вы между тем рискуете жизнью, соревнуясь с дикарями, кто ловчее.
Венгесе смолчал. Он и сам отправился бы в этот рейд, да не пустила раненая нога.
Царица устроилась на ночь в шатре Халена. Вместо кровати здесь была охапка сухой травы, и, упав на нее, Евгения почувствовала запах его тела. Спать не хотелось, она была слишком возбуждена и зла. Ей не было жаль людей, которых она убила, да и раскаяния она не испытывала. Она заглянула в их души и поняла, что в них почти ничего нет. Это действительно были дикари, и раз уж их за все столетия войны не истребили, значит, и будущее ничем им не грозит. Намного сильнее волновал сам факт того, что она совершила убийство. Перед нею опять вставал тот же вопрос: имеет ли она право решать судьбы жителей этого мира? Но на этот раз Евгения отмахнулась от него, слишком раздраженная поведением мужа, чтобы отвлекаться на что-то еще. У нее просто не было слов, чтобы выразить свою злость. Он не имел права так легкомысленно рисковать своей жизнью! О да, он царь и обязан во всем опережать своих поданных, и в отваге тоже. Но отправиться на вражескую территорию в компании одного лишь (правда, такого же сумасшедшего) Амарха, который, кстати, тоже несет ответственность за себя перед целой страной!.. И ради чего? Чтобы утереть нос дикарям, украв у них несколько мечей!
Ворочаясь на своей жалкой постели, Евгения вела про себя диалог с мужем. «И все бы ничего, если бы у тебя был родной брат или взрослый сын, – внушала она ему. – Что будет со страной, если ты погибнешь? Нисий еще слишком мал, у меня нет достаточного авторитета и опыта, чтобы справиться с оравой обнаглевших рассов, которые набросятся на трон. О чем ты думал, когда отправлялся в путь? Тебе давно не двадцать лет, пора быть серьезнее!..»
Она прекрасно понимала, что никогда не произнесет этих слов вслух, и надеялась лишь, что Хален сумеет все понять по ее лицу.
Была уже полночь, когда Евгения наконец осознала, что не сможет заснуть. Она выглянула из шатра. У ее ног на медвежьей шкуре, брошенной на землю, спал Пеликен, и во сне сжимая рукоять меча. Ярко горели костры, вокруг вповалку лежали воины. Несколько человек негромко беседовали, сев в кружок и отвернувшись от огня. Ни Эрии, ни Венгесе не было видно. Она осторожно переступила через Пеликена, шагнула в тень и направилась к воротам. Сторожа заметили ее, вскочили. Евгения приложила палец к губам, подняла руку, давая понять, что сейчас вернется. Створка ворот неслышно закрылась за спиной. Она постояла минуту, привыкая к темноте. Шел мелкий дождь, трава оглушительно шелестела. Ночь была – хоть глаз выколи. Но пока Евгения пробиралась вдоль стены, приближаясь к берегу, глаза привыкли к темноте, и скоро она уже различала отдельные камни в стене и далекую черную полосу прибрежных кустов. Отойдя от стены на несколько метров, она снова замерла, прислушиваясь и оглядываясь. Теплая весенняя ночь была полна жизни. Люди озаряли ее огнями своих эмоций. Евгения увидела Венгесе. Он шел вдоль берега вниз по течению, то и дело останавливаясь. Метрах в ста выше видно тусклое пятно – это два или три дикаря на своей крохотной лодчонке переплыли реку и намеревались подобраться к лагерю. Евгения оставила их на сторожей и пошла следом за Венгесе. В шуме травы, ветра и воды не слышно было бы даже разговора, и он никак не мог обнаружить ее шаги. Она внимательно оглядела воду, чуть светящуюся меж черных берегов, и нашла Халена намного выше у противоположного берега, почти на пределе видимости. Она долго стояла и смотрела, как он пересекает реку, борясь с течением. Она не знала, на чем он плывет, чувствовала лишь, что он очень устал, очень голоден, но крайне доволен собой. Рядом с ним был Амарх, излучавший мощный свет, – он был сильнее и не так измотан.
Поняв, что мужчины наверняка не сумеют пристать прямо у лагеря – течение снесет их ниже, – Евгения пошла за Венгесе. Он тоже стоял в траве, затаившись так, что даже дикари не нашли бы его в темноте. Оглянувшись, Евгения увидела и их: они добрались до стены и испускали красные волны алчности. Наверное, любовались на большие мечи и арбалеты.
Не дойдя метров трех до гвардейца, Евгения предупредила:
– Венгесе, это я, опусти оружие.
Он подпрыгнул от неожиданности, круто повернулся, но взведенный арбалет опустил к земле. Его глаза заметили ее лишь тогда, когда она подошла вплотную.
– Видишь их?
– Никого нет. Не кричи так, тут могут быть враги.
– Враги сейчас глазеют через стену на ваше оружие. Их двое или трое, не больше. А Хален и Амарх уже проделали половину пути. Сейчас ты их увидишь, они должны пристать где-то рядом.
Венгесе дрожал от возбуждения, что было сродни охотничьему азарту.
– Где они?
Она указала рукой.
– Смотри туда, где вода рябит мелкими волнами.
Лодка казалась крохотным пятнышком на просторе реки. Венгесе вытянул шею, выглядывая силуэты людей. Евгения вздрогнула: где-то рядом был кто-то еще.
– Встречай их, я сейчас приду, – шепнула она и растворилась в воздухе прежде, чем он успел возразить.
Оказалось, метрах в пятидесяти ниже поджидал царя Эрия. Он умел прятаться даже от самого себя. В своих высоких непромокаемых сапогах, с заплетенной в косицу, чтобы не цеплялась за стебли, бородой он выбрал удобную позицию на топком мыске, с которого линия берега просматривалась на добрые три сотни метров, замер как истукан и даже мысли отключил, отчего Евгения его сразу и не заметила. Но лодку он увидел намного раньше Венгесе и теперь ждал, словно собака в стойке, когда та подойдет поближе. Как и командир гвардейцев, – да что греха таить, как и сама царица, – он хотел первым встретить царя, вернувшегося из опасной экспедиции. «Детский сад. Лагерь для скаутов!» – ворчала про себя Евгения. Но она понимала мужчин. Понимала настолько, что не смогла удержаться от соблазна подкрасться к Эрии, осторожно переступая по чавкающей грязи, и вытащить нож из его кармана. Он ничего не заметил, хотя был, как она видела теперь, очень, очень внимателен и опасен.
Она вернулась к Венгесе, но не стала подходить к берегу. Затаившись, наблюдала, как лодка с плеском капающей с весел воды ткнулась в кусты. Двое мужчин спрыгнули в воду, с тихой руганью проломились сквозь ветви. Венгесе пожал им руки. Оба они были от корней волос до пяток измазаны черной грязью и кровью. Повязанные на головах платки придавали им сходство с пиратами. У каждого на поясе помимо меча висело два ножа, еще два лежали в карманах штанов на бедре и под коленом, и еще один болтался на груди на шнурке. В руках они держали охапки дикарских закругленных мечей и луков.
– Пошли скорей в лагерь. Умираю – есть хочу, – сказал Хален.
Венгесе что-то промычал, беспомощно оглянулся в поисках Евгении. Она насмешливо улыбалась прямо ему в лицо, но он не мог об этом знать. Рядом с мужчинами возник Эрия.
– От вас шума, как от семьи медведей, – прорычал он. – Надо возвращаться, пока нас не хватились.
Венгесе благоразумно решил не упоминать вслух о царице, но, пропустив царей вперед, прошептал Эрии:
– Где Евгения? Ты ее видел?
– Только не говори мне, что она тоже здесь шатается!
– Шатается! Я видел ее. Она сказала, что двое или трое дикарей подобрались к самой стене. А потом она исчезла. Что делать?
Эрия даже остановился.
– Да в чем дело? – прошипел Хален. – Потеряли что-то?
– Потеряли, государь, – тяжело сказал полководец. – Жену твою потеряли.
Хален открыл было рот, но тут темноту разорвал свет из распахнувшихся ворот лагеря и послышались громкие голоса. Хален побежал туда, Амарх устремился за ним. Венгесе остался стоять рядом с неподвижным Эрией. Евгения с трудом удерживалась от смеха, рассматривая их растерянные лица.
