Текст книги "Нити судеб (СИ)"
Автор книги: Анастасия Лик
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)
– Мильто! – возмущённо закричала она и нагнулась к озеру так, что чуть не свалилась туда. – Я же убила её! Что она делает рядом с моим мужем?
– Это его гетера, – ответил Деметрий, хватая девушку за плечо и предупреждая её падение в воду.
– Да я знаю кто это! Но почему она там? Я же придушила эту тварь, – кричала Лина.
– Придушила?
– Да, когда за Тиграном в Рим ходила, а она была любовницей этого, как там старшего сына Тита звали.
– Авреол.
– Да, Авреола, и я совершенно чётко помню, что я их обоих убила. Боже мой! – вдруг испуганно воскликнула Лина. – Деметрий, где Деметрий?!
– Лина, я здесь, – ответил мужчина и уже засомневался в здравомыслии этой странной женщины.
– Да не вы, где мой сын?
– Твоего сына зовут Деметрий? – удивлённо вскинул брови он.
– Да, мы назвали его в вашу честь, Максимилиан был очень рад, – заулыбалась Лина, но то, что она увидела в глазах мужчины, ей совсем не понравилось. – Где мой сын? – дрожащим голосом спросила она.
– У Максимилиана нет детей, – уверенно сказал Деметрий, смотря, как девушка менялась в лице. Неверие, ужас, боль, отчаяние сменяли друг друга поразительно быстро.
Лина повернула голову обратно к озеру и тут же кинулась к нему. А Деметрий поймал её буквально в последний момент.
– Ах ты тварь! Отойди от моего мужа, не прикасайся к нему! – кричала она, смотря, как Мильто страстно целовала Максимилиана, лаская руками его грудь, плечи, и прижимаясь к нему всем телом.
Деметрий крепче ухватил вырывающуюся девушку и оттащил от воды.
– Я убью тебя! Ты слышишь меня, я убью тебя!
– Успокойся, – строго произнёс он, выводя её с причала.
– Что происходит? Я не понимаю? – заплакала она, садясь на песчаный берег и пряча лицо в ладонях. – Почему я здесь, а Мильто жива? Где мой сын? Афина! – вдруг закричала Лина. – Афина!
– Она тебя не слышит, – тихо сказал Деметрий, и притянул к себе эту странную женщину. Она так горько плакала, и так искренне верила в свои слова, что ему хотелось утешить её.
– Почему?
– Это царство Аида, а оно слишком далеко от Олимпа.
– И что же мне теперь делать? Я не могу оставить Максимилиана одного…
– Я тоже так думал, но он вырос и стал прекрасным царём и полководцем.
Максимилиан чувствовал нежные поцелуи и руки, и тело охотно отзывалось на ласки опытной гетеры, но он не хотел её. Да, эта Мильто была чрезвычайно опытна, и каждое её движение было идеально. Она хорошо знала, что нравится греческому царю и как возбудить его тело… тело, но не душу.
– Достаточно, – оборвал он её.
– Что? Достаточно? Но я же вижу, что ты хочешь меня, мой полководец, – прошептала она, обжигая своим дыханием и прокладывая дорожку из поцелуев по шее и дальше вниз к груди.
– Я сказал достаточно.
– Как скажешь мой полководец, – уже совсем другим тоном произнесла Мильто. Она сделала шаг назад, слегка поклонилась своему царю и быстро вышла из комнаты, оставив его одного.
"Нужно будет её опять отослать в Олимпию, эта гетера становится слишком навязчивой и требовательной", – подумал Максимилиан, ложась на кровать, и опять почувствовал этот странный, едва уловимый сладкий аромат, преследовавший его сегодня с самого утра. Дурманящий аромат, который заставлял сердце тревожно сжиматься. Но природа его была не известна, и это беспокоило.
Максимилиан решительно поднялся на ноги. Хватит, не время отдыхать. На сегодня было запланировано ещё очень много дел, и быстро вышел из своей комнаты. Но направился он не в тронный зал, где его уже ждал судья, нет… ноги сами принесли его в сад сестры. Место, которое до сих пор хранило её удивительный дух. Весёлый и жизнерадостный.
"О боги… за что вы прогневались на меня? Всего три года назад всё было более чем хорошо, а сейчас? Лучший друг погиб, Алкмена умерла родами, генералы погибают один за другим, союз с Македонией рушится, а Кастор, царь Фракии, отказался вступать в состав Греции… конечно… он прав. Греция сейчас слаба, как никогда раньше, персы с одной стороны и римляне с другой, да и вдобавок ко всему рука отказывается слушаться".
Максимилиан гневно кинул чашу с фруктами в фонтан, и хотелось кричать от безысходности! Но нет, он не позволит трудностям сломить его, Греция будет великой. Будет…
Восемь дней спустя
Афина сидела на своём шикарном троне, больше похожем на маленький диван, и была погружена в свои думы. У ног её лежали шлем, щит и копьё, те самые атрибуты, с которыми греки желали видеть свою любимою богиню. Но она не любила ходить в доспехах, да и вообще представление о ней было, мягко говоря, неточным, но богиню это волновало мало. Смертные могли думать всё что угодно.
Она уже несколько дней не выходила из своего прекрасного храма, обдумывая сложившуюся проблему, и даже некоторые боги начали беспокоиться о её состоянии. Все на Олимпе знали о хитрой задумке Афины, и о том, что она воспитывала женщину-воина из другого мира, и даже поддерживали её, понимая то, что Греция угасает и олимпийских богов очень скоро забудут, но мало кто верил, что всего одна смертная может повернуть историю целого мира. Они не помогали Афине, но и не мешали. Наблюдали.
Но как не удивительно, всё получилось более чем удачно… Даже удивительно. Если бы не одна ошибка. Всего одна ошибка, испортившая всё.
– Как ты посмел появиться в моём храме? – очень тихо спросила Афина, не поднимая головы и не желая смотреть на своего гостя.
– Мы ещё можем всё изменить, – уверенно произнёс Арес и посмотрел на свою давнюю соперницу.
– Нет, – коротко ответила Афина и вдруг резко встала со своего трона. – Что я сделал не так? Где я ошиблась? Я очень долго выбирала девочку на эту роль, я наблюдала за ней с младенчества. Ты знаешь, как было тяжело разбудить в ней воина?! – гневно выкрикнула она, запуская молнию в мозаичную стену своего храма, снося вместе с ней половину зала, но уже через мгновение она снова была как новая. – Я убила её родителей, убила её подруг… я каждый день, каждый час испытывала её волю, силу! И вот она выросла прекрасным воином, сильным, умелым, но при этом осталась женщиной, – произнесла Афина и прошлась по своему прекрасному залу, а непонятно откуда взявшийся порывистый ветер, явно передающий настроение богини, яростно трепал её белоснежные одежды и волосы.
– Я каким-то чудом уговорила мойр наградить Максимилиана и Полину брачными браслетами, и сама подтолкнула её к полководцу, зная, что сама она на это не решится, – уже тише добавила она. – Всего три года и Греция возвысилась как никогда! И что теперь? – спросила она у Ареса, своего давнего врага. – Всё напрасно.
– Он её помнит.
– Это невозможно, – оборвала Афина его и отмахнулась как от назойливой мухи. – Мойры перерезали её нить. Слава реке Стикс, что она осталась жива, и мне удалось пристроить её к Аиду.
– Значит, её нить не перерезана, – усмехнулся бог войны. – Твой полководец чувствует её, не помнит до конца, но чувствует.
Афина недоверчиво посмотрела на Ареса и его уверенные и чёрные как ночь глаза, взмахнула рукой, и перед ней появилось большое белое облако, в котором отразился Максимилиан. Он бесцельно ходил по коридорам своего дворца и пытался понять, что терзало его душу. Что мешало сосредоточиться и наконец-то заняться государственными делами, которых было невероятное количество. Но он не мог. И даже его генералы замечали, что полководца что-то беспокоит, тревожит, и на военных советах он всего лишь присутствует, не более.
Сам не замечая того, он снова оказался в гостевом крыле рядом с женскими комнатами на втором этаже. Сердце колотилось как ненормальное, а ноги сами несли его в одну из комнат. Ничем не примечательную, такую же, как и все остальные, но в ней особенно ярко витал тот самый сладкий аромат, дурманящий голову. Аромат, пробирающийся в самое сердце.
– Не может быть, – недоверчиво произнесла Афина, смотря на своего полководца, и видя смятение в его душе. – Эти три стервы не перерезали нить Лины, они просто её стерли из судьбы мира. Всё ещё можно исправить.
– Почему? – спросил Арес.
– Откуда мне знать! – воскликнула она и взмахнула рукой, развеивая облако. – Этих Мойр никогда не поймёшь. Может быть просто, чтобы наказать нас за непослушание, они не любят когда им перечат, а может, в очередной раз пожелали показать свою силу и напомнить нам, что мы всего лишь мусор возле их ног, а возможно они преследовали какие-то свои цели.
– Исправить? Но как?
– Не знаю…
Спустя четыре дня
– Лина, ты опять сидишь тут? – спросил Деметрий, подходя к девушке, сидящей на деревянных досках неподвижно как тень. Она всё время проводила на причале и наблюдала за миром живых, и Максимилианом, но вела себя спокойно и в воду уже не кидалась, только иногда тихо плакала.
– Ты должна отпустить свою прошлую жизнь.
– Деметрий, я же говорила вам, что не умирала, это наказание, – тихо произнесла она, не поднимая головы.
– Что ещё за наказание? – спросил мужчина, садясь рядом, и посмотрел на сына. Максимилиан радовал отцовское сердце, он стал прекрасным царём, и сейчас без устали носился по полю, по всей видимости, проводил учения солдат и демонстрировал непревзойдённый талант полководца.
– Я ослушалась Афину. Она запретила мне вмешиваться в судьбу Алкмены, она предупреждала меня, что своими действиями могу нанести колоссальный вред этому миру, а я не послушалась.
– Алкмена? Я не понимаю, причём тут моя дочь? Она умерла недавно…
– В том-то и дело, что она умерла! – закричала Лина и из её глаз потекли слёзы. – Всё было зря!
– Что зря? Лина не кричи, объясни мне, что ты имеешь в виду? – очень настойчиво произнёс Деметрий.
– Я узнала, что Алкмена снова беременна, мальчиками, двойняшками, – улыбнулась Лина, – но Афина сказала, что она умрёт родами, так же как и мать Максимилиана. Ой, простите, – поспешила добавить она.
– Ничего страшного, продолжай.
– Афина сказала, что это её судьба, что её сын станет великим… А Афина и Арес, они требовали прекратить мои попытки спасти Алкмену. Но я не могла просто дать ей умереть. Я люблю её как сестру, Максимилиан её любит, Валерий…
– Валерий? Македонец? – засмеялся Деметрий. – Да ты что? Он проклял тот день, когда согласился взять в жёны Алкмену.
– Нет, нет. Я не знаю что в этой ненормальной реальности, что я вижу сейчас в этом озере, но Валерий очень любит Алкмену. Я видела его глаза, и когда он узнал о нападении на Афины…
– О боги, Лина, я не понимаю тебя, – взмолился мужчина. – О каком нападении ты говоришь?
– Здесь этого не было, но в той другой реальности, когда римляне пошли войной на Фракию, Максимилиан собрал армию и отправился помогать Кастору. А в это время на Афины напали… А Алкмена тогда беременная была и я тоже, но это не важно. Так получилось, что Максимилиан забрал всех, и город защищать было некому… ой, Деметрий, можно я не буду всего пересказывать? Это было давно, и то сражение оказалось тяжёлым для меня, – жалостливо попросила Лина и, увидев утвердительный кивок мужчины, продолжила. – Мы каким-то чудом отбились, я… я собрала армию по соседним городам, народное ополчение, но римлян было слишком много и они всё-таки вошли в Афины. Часть города была разрушена, Пирей уничтожен. Но суть не в этом, Валерий очень любит Алкмену, действительно любит. Она подарила ему дочку Фотину, и снова забеременела, – затараторила Лина. – А я из своего мира принесла много медицинских книг…
– Из своего мира? – нахмурившись спросил Деметрий, стараясь из сбивчивого рассказа девушки вычленить основное и понять о чём она говорит.
– Да, я не из этого мира. Меня Афина прислала… но это сейчас не важно! – резко сказала она. – А важно то, что я ослушалась приказа не вмешиваться в судьбу, и спасла Алкмену. А это наказание.
– Как же ты её спасла, если она умерла? – недоумевающе спросил Деметрий, игнорируя резкие выпады девушки.
– Не знаю, но она была жива, когда я была там. Всё было хорошо, я засыпала в постели с мужем, а сейчас я тут… и смотрю на этот странный мир, и меня там как будто никогда не было. Сражения, которые были выиграны с моей помощью, проиграны, Греция разваливается, Византий захвачен персами… это ужас какой-то, – прошептала Лина, закрыв лицо руками. Она всё время, проведённое здесь, изучала этот мир, и не могла поверить, насколько всё изменилось. Греция была совершенно другой страной, маленькой и слабой. Её дни были сочтены.
– А у тебя было как? – заинтересовано спросил Деметрий.
– Всё было иначе… На момент моего исчезновения Македония и Фракия были в составе Греции…
– Фракия? – воскликнул Деметрий. – Не может быть.
– Почему? Кастор очень хороший человек, правда его старший сын – Лисимах, мне совершенно не понравился, слишком надменный, не видит меры, но сам царь Фракии очень сильный воин и талантливый полководец. Это по словам Максимилиана, я его на поле боя не видела. Он меня похитить хотел, представляете? – засмеялась Лина, – Максимилиан говорил мне, что он давно просился к нему под крыло. Что ему тяжело совладать с разрозненными племенами… Ордана, царя персов, я убила, Византий всё ещё наш, он и довольно большая часть персидской территории.
– Ордана? Ты убила его? – недоверчиво спросил Деметрий, прерывая увлекательный рассказ девушки.
– Да, хотя это было не просто, – улыбнулась Лина. – Он очень хорош. Я до сих пор сомневаюсь в правильности решении вступить с ним в честный бой. Надо было убить его во сне, целее была бы, – пробубнила она. – Почему вы все сомневаетесь во мне? Разве что Хрис уважает.
– Хрис?
– Вы помните его? Максимилиан говорил, что он был вашим другом.
– Разумеется я помню своего лучшего генерала, – возмутился Деметрий.
– Как он справляется со своими оболтусами, по ошибке названными солдатами? – улыбнулась Лина. – Я бы их переубивала уже. Но он удивительно талантливый инструктор и хороший человек, помогал мне бесчисленное количество раз.
Лина задумалась на мгновение, как будто что-то вспоминая, и продолжила:
– Ну так вот Византий Максимилиан решил отдать Евпатору. Не сейчас конечно, а когда правитель их умрёт. Говорят он болеет.
– Фракийцу?
– Да… но это всё не главное. Деметрий, мы совсем недавно покорили Рим. Теперь он наш, – сказала Лина и улыбнулась, наслаждаясь реакцией Деметрия. Он удивлённо открыл рот, и недоверчиво улыбнулся. Но быстро справился со своим изумлением.
– Скажите, а вы действительно Максимилиана, когда он был маленьким, возили с собой на войну? – вдруг спросила Лина.
– Конечно, только так можно было воспитать из него полководца, – уверенно кивнул он, немного откашлявшись.
– Ох, а я когда узнала, что муж собирается взять нашего сына на боле боя, чуть не умерла от страха. Годовалого малыша… да ещё доспехи для него изготовил. Но кажется Деметрию даже понравилось. Он совсем не плакал и внимательно за всем наблюдал. Максимилиан сказал, что это его первая победа, и потом, когда он подрастёт, может рассказывать всем, что взял Рим.
– Но сейчас всё иначе, – сказал Деметрий.
– Да, иначе, – грустно вздохнула девушка и опять посмотрела на водную гладь, в которой отражался Максимилиан. – Даже удивительно на сколько всё по другому… Но он помнит меня.
– Что-то не похоже, – усмехнулся Деметрий.
– Садитесь, – махнула рукой Лина, – скоро учения закончатся, и вы сами всё увидите.
Деметрий сел рядом и в очередной раз поразился этой странной женщине, и тому, как она смотрела на Максимилиана. Лина могла говорить невероятные вещи, в которые было очень тяжело поверить, но то, как она смотрела на полководца, говорило о многом. Она любила его, безумно сильно любила. И он даже не мог представить себе, какую она чувствовала боль.
– Какой он? – вдруг спросил Деметрий.
– Пожалуйста, не спрашивайте, а то я сейчас опять расплачусь, – отвернулась Лина от мужчины. – Я не могу поверить в то, что больше никогда не коснусь своего мужа, не почувствую его сильных рук, аромата сандалового дерева, которым пахнет его тело, – уже сквозь слёзы прошептала она. – Это слишком жестоко наказывать подобным образом. Максим же ни в чём не виноват, ни он, ни Тигран, почему они должны страдать из-за моей ошибки? Лучше бы Афина просто убила меня, но оставила тот мир прежним…
– Шшш, не плачь, – обнял Деметрий девушку, желая утешить её.
– Я бы хотела сказать, что он похож на вас, но Максимилиан другой, – продолжила говорить Лина. – Он очень строгий, холодный, властный. Всегда следует общепринятым правилам и не любит, когда я их нарушаю, особенно на людях. И постоянно говорит мне, что Деметрий, которому всего один год и девять месяцев, ведёт себя лучше, чем я. Вы может гордиться своим сыном, он вырос действительно хорошим царём, и я каждый раз поражаюсь его работоспособности, – улыбнулась Лина, смотря, как Максимилиан подъезжал к дворцу. – Смотрите.
Деметрий переключил своё внимание на сына, который соскочил со своего чёрного коня и быстрым шагом направился… в гостевое крыло?
– Я не понимаю, – тихо сказал он, смотря, как полководец зашёл в одну из гостевых комнат на женской половине и, не раздеваясь, прямо в доспехах, лёг на кровать.
– Это моя комната, – произнесла Лина сквозь ком в горле. – Он не помнит меня, но чувствует.
– Ты живёшь в гостевой комнате?
– Раньше жила, но после того как мы поженились, Максимилиан разрешил мне оставить её за собой, – ответил Лина, на что Деметрий только ухмыльнулся этому странному поступку и не мог отвести взгляд от сына. Неужели это правда? Всё что рассказывала Лина… Нет, этого просто не может быть.
Но она совсем не была похожа на робкую и послужную гречанку, в ней чувствовался дерзкий характер, и наверняка управляться с этой женщиной было делом непростым. Неужели Максимилиан полюбил её? Полюбил на столько, что вопреки традициям и правилам взял в жёны простую женщину, которая хотя и была достаточно мила, но далека от греческих канонов красоты.
Но как бы то ни было, Лина была тут, в Аиде, и выхода от сюда не было.
– А здесь всегда так? Темно, тихо, без ветра, без тумана… – вдруг спросила она.
– Да, это же мир мёртвых, и природа тоже мёртвая.
– Деметрий, а хотите, я вам расскажу легенду о славном герое Геракле? Максимилиан очень любил слушать их, возможно и вам понравится, – сказала Лина, и наконец, оторвалась от созерцания водной глади.
– С удовольствием, – широко улыбнулся мужчина и подал руку девушке, предлагая ей подняться.
Глава 7
Максимилиан лежал, закрыв глаза, и не мог понять, что опять его привело в эту гостевую комнату, и чем она отличалась от прочих. Но только тут он чувствовал покой в душе, покой и в тоже время тоску, рвавшую душу на части.
"Мне нужна новая комната" вдруг возник незнакомый голос в голове. Максимилиан резко открыл глаза, но никого рядом не было.
"О боги, я схожу с ума. Мне уже мерещатся незнакомые запахи, голоса, чьи-то шаги… и всё это заставляло сердце болезненно сжиматься. Но почему?"
Вот и сейчас, Максимилиан как будто чувствовал кого-то рядом с собой, чувствовал нежный любящий взгляд. Он как будто ласкал его, согревал. Закрыл глаза, не в силах это вынести, но совершенно неожиданно почувствовал движение рядом с собой. Повернулся… о боги!
Перед ним стояла Афина. Это была точно она, в этом не было сомнения, Максимилиан её узнал сразу, хотя видел до этого всего раз в жизни. Давно, когда ему было девять лет, во время прощания с отцом. "Будь сильным. Теперь ты царь. Докажи им, что ты достойный сын своего отца" – сказала она тогда. Слова, ставшие главными в жизни молодого царя. И сейчас Афина стояла перед ним, божественно прекрасная, в длинном белом струящемся хитоне и пронзительно зелёными глазами.
– Здравствуй полководец, – улыбнулась она ему.
Максимилиан поспешил встать с кровати и опуститься на одно колено, приветствуя любимую богиню.
– Встань, не пристало великому воину стоять на коленях, – покровительственно протянула Афину руку, и Максимилиан осмелился подняться и посмотреть на неё. Это было невероятно!
– Я знаю, почему ты здесь, – произнесла она. – Я знаю, что терзает твою душу.
– Что? – только и смог спросить он.
Но Афина не стала ничего отвечать, а лишь взмахнула рукой, и вокруг Максимилиана мир как будто потерял чёткость, покрываясь белым туманом, а пол под ногами начал уходить. Но уже через секунду он по-прежнему стоял в той же гостевой комнате рядом с Афиной, но они были уже не одни. На кровати лежали…
– Афина кто это? – спросил Максимилиан, смотря на красивую девушку с волосами цвета солнца и мужчину рядом с ней, как две капли воды похожего на него самого.
– Это ты и твоя жена.
– Жена? Это моё будущее?
– Нет, это прошлое.
Прошлое? Как это могло быть прошлым?
Максимилиан смотрел на… себя и девушку в своих объятиях. О боги, какими они были счастливыми. Голубые и удивительно ясные глаза девушки как будто светились, её нежные коралловые губки припухли, явно говорящие о недавнем страстном поцелуе, а маленькие пальчики ласкали мужскую грудь.
Дотронулся до себя, почувствовав их на своём теле, но уже через секунду мир снова потерял чёткость и окружающую комнату, словно сдуло ветром. Она сменилась дворцовой площадью. Теперь они с Афиной стояли на ступенях и смотрели, как другой Максимилиан въезжал в дворцовые ворота. Рядом ехал Тигран, а за спиной генералы. Живые… они все были живы… И Тигран, Аргос, Приас и Тимон.
Они возвращались с войны, это Максимилиан понял сразу. Тяжёлая медная кираса, шлем, закреплённый к попоне лошади и плащ, грязный от дорожной пыли. Но мысли его прервала широко распахнувшаяся дворцовая дверь, которая едва не слетела с петель. И оттуда выбежала та самая девушка, которую он только что видел в своих объятиях в гостевой комнате.
Её золотые волосы развивалось на ветру, а странное белое платье струилось лёгким шлейфом, оголяя прекрасные стройные ножки. Эта девушка неслась к тому, другому Максимилиану как ветер, и как только его ноги коснулись земли, она бросилась в его в объятия, прижимаясь всем своим телом и страстно целуя в губы.
"Максим, наконец-то ты вернулся" – услышал он её нежный голос в голове, но через секунду площадь пропала, сдунутая невидимым ветром. Вокруг них выросли стены, голубое небо сменилось высоким потолком, украшенным фресками, они уже стояли в богато украшенном тронном зале, заполненном людьми.
Это была брачная церемония. Максимилиан и та самая девушка стояли возле двух тронов, а он снимал с её головы священную золотую накидку матери, перевешивая её на плечо, и надевал на голову золотой венок, символ царской власти. Жена… Невероятно… Максимилиан видел перед собой жену, которую даже не помнил.
Она была чудо как хороша, прекрасные золотистые волосы заплетены, оголяя стройную шею. Белое подвенечное платье было богато украшено золотыми украшениями, нежные коралловые губки слегка приоткрыты, а большие голубые глаза испуганно смотрели на мужа.
Он улыбнулся. Девушка была невероятно мила. Невысокая, едва доходящая мужчине до плеча, хрупкая, но тело её было не таким, как он привык видеть у наложниц. Оно было подтянутым, нежные ручки хотя и маленькие, но сильные, красивые плечи… и шрамы. Едва заметные, но стоя так близко к ней, Максимилиан их увидел. Тонкая полоска на скуле, и такая же на шее, как будто её перерезали горло.
Но уже через мгновение все из тронного зала пропали. Хотя нет, не все. Максимилиан повернул голову и увидел себя, сидящим на троне, а на коленях у него был маленький черноволосый мальчик.
– Афина это… – начал говорить он, боясь продолжить предложение.
– Это твой сын, – ответила она, и в ту же секунду картинка вновь исчезла. Невидимый ветер стёр всё, не дав рассмотреть сына. Сына…
Исчез тронный зал, дворец и они оказались на поле боя? Это было поле боя!
Максимилиан начал нервно осматриваться по сторонам, пытаясь сориентироваться и понять, где он находится. Перед глазами была выстроена его армия, всего несколько отрядов, а за спиной… Рим? Это были стены Рима! И греческая армия штурмовала его стены. Большая, величественная и непобедимая армия! Но Афина коснулась плеча Максимилиан, возвращая его внимание, и повернув голову, он увидел себя.
Вот она мечта! Максимилиан грезил этим годами…
Он ехал вдоль своего войска, осматривая их, прижимал к себе сына, и собирался завоевать ненавистный город.
"Сына… о боги, это был мой сын! И он сидел со мной!"
– Сама в шоке… – услышал Максимилиан рядом уже знакомый ему мелодичный голос. Повернул голову и увидел ту самую девушку, жену, и её ошарашенный взгляд, обращённый на другого Максимилиана с сыном. Она была облачена в странные тонкие доспехи, без шлема, без щита. И стояла она в рядах его армии. Волосы взлохмачены, почему-то вся в крови, и с ножами в руках. Похоже, что она дралась вместе со всеми, а сейчас просто ждала, когда штурм стен закончится и можно будет вернуться в сражение. Тонкие полоски бровей были недовольно нахмурены, губы сжаты, и по всему её виду можно было сказать, что она не одобряет того, что рядом с мужем на лошади сидел сын.
– Но Максимилиан говорит, что отец тоже таскал его на все сражения. Может поэтому он такой хороший полководец? – произнесла она и Максимилиан не смог сдержать улыбку. Но вдруг поле боя начало терять очертания, покрываясь белым туманом, и уже через мгновение он вновь стоял у кровати в гостевой комнате своего дворца. Мир снова стал серым, глухим, и уже ничто не напоминало о недавних ведениях. Только пустота в сердце.
– Афина, что это всё значит? Кто эта девушка? Это её я чувствую? – начал спрашивать Максимилиан, очень стараясь сдерживать себя, чтобы не начать кричать.
– Имя этой женщины Лина. Она разгневала мойр и была наказана за это, – очень строго произнесла Афина, но увидев непонимание на лице полководца, добавила уже мягче. – Ей было запрещено вмешиваться в судьбу Алкмены, но она хотела спасти её любым способом, за что и была стёрта из судьбы этого мира.
– Я… я не понимаю, Афина. Скажи, где она? Почему ты говоришь мне всё это? – спросил Максимилиан слишком резко, чем следовало бы. Но увидев всего лишь отрывки другого мира, он почувствовал, насколько нынешняя жизнь ущербна. И он наконец-то понял… понял чего душе не хватает, почему наложницы и гетера не радуют, что терзает сердце. Он ждал её, и в ожидании её рук ныло всё тело. Эту девушку Максимилиан видел впервые, и хотя Афина сказала, что она его жена, он не знал её, не знал, но чувствовал, что она нужна. Нужна как воздух.
– Сейчас она в царстве Аида и я не могу спуститься туда за ней.
– Она умерла? – обречённо спросил Максимилиан.
– Нет, она не умирала, и поэтому ты можешь забрать Лину оттуда, – произнесла она, и Максимилиан открыл рот от изумления. Забрать из Аида?
– Ты готов спуститься в царство мёртвых и вызволить свою жену? – очень строго спросила она.
– Да, готов, – уверенно ответил Максимилиан. – Когда мне следует отправиться?
– Подожди полководец, не спеши, – улыбнулась Афина, явно довольная ответом полководца, и как будто облегчённо вздохнула. Хотя наверно показалось. – Сперва я попробую договориться с мойрами. Забрать Лину недостаточно, её нужно вернуть в этот мир, а это будет посложней, чем пройти мимо Кербера, охраняющего вход в царство Аида.
– Афина, – окликнул Максимилиан богиню, заметив, что она собралась уходить. – А мне что делать?
– Иди, отдыхай полководец, ты очень устал, – покровительственно улыбнулась она, и в комнате стало светлей от её улыбки. – И я тебе советую с Мильто не встречаться, Лина наверняка наблюдает за тобой, и ты делаешь ей больно, – произнесла Афина и исчезла.
А Максимилиан остался стоять в пустой комнате и пытался осмыслить произошедшее.
У него была жена, прекрасная девушка с голубыми глазами и волосами цвета солнца, и сын… маленький сын. На вид ему было не больше двух лет, совсем маленький.
– … медленно, злобно осматривая своего противника и с силой хлеща себя хвостом по бокам, из пещеры вышел огромных размеров лев, – громко рассказывала Лина одну из своих самых любимых легенд. – Тот час же три стрелы Геракла пропели в воздухе, но отскочили от твердой, как бронзовый панцирь шкуры чудовища. Лев зарычал, возмущаясь такой наглости человека, присел, готовясь к смертельному прыжку, но сын Зевса успел опередить его. Как молния мелькнула тяжелая дубинка в руках Геракла, и её сокрушительный удар пришелся прямо в голову страшного зверя! – произнесла девушка, махнула рукой, разя невидимого противника, и грозно топнула ногой, наглядно показывая, насколько грозным был противник.
Её звонкий голос разносился по всему лагерю словно колокольчик, и казалось, все в лагере собрались послушать удивительный рассказ странной женщины, взявшейся из ниоткуда. Хотя и держались на расстоянии, опасаясь пересекать невидимую черту, между палатками простых солдат и шатрами главнокомандующих.
– С криком разбегались люди при виде Геракла с оскаленной львиной пастью на голове. Он надел шкуру зверя на себя, и теперь пугал всех вокруг ею. А трусливый царь Эврисфей, забившись в дальний угол тронного зала, кричал: "Уходи! Уходи! И впредь не смей приближаться к моему дворцу! Мои приказания тебе будет передавать глашатай!" – произнесла Лина, заканчивая свой рассказ, и низко поклонилась Деметрию, который сидел с широкой улыбкой на устах и радовался как дитя.
– Лина, это чудесно! – громко рассмеялся он, чем напомнил ей Агатона. Он также искренне и открыто наслаждался этими историями, рассказанными на борту его корабля, и не скрывал своей радости.
– Я рада, что вам понравилось, – ещё раз поклонилась она и заметила стоящего в стороне Тиграна. Его явно тоже привлекла легенда о Геракле, но он не решался подойти ближе, и, так же как и все, держался на расстоянии.
– О, тигр, ты тоже пришёл! Деметрий, вы не будете против, если Тигран присоединится к нам?
– Не буду, – повернулся он к генералу.
– Я, пожалуй, пойду, – пробурчал он в ответ и отвернулся, желая покинуть небольшую поляну, на которой разместились Лина и Деметрий.
– Котик, ну постой, – Лина догнала его и коснулась плеча, останавливая, но Тигран резко и неожиданно дёрнулся, и она буквально в последний момент отпрыгнула от его меча, взявшегося из ниоткуда. – Ты что? Сдурел? – закричала она, смотря на взбешённого мужчину и не понимая такой резкой смены настроения.
– Следи за своим языком женщина! – рявкнул он.
– Тигран, не зли меня. Я один раз уже победила тебя, не вынуждай меня снова это делать.
– Что? Да как ты смеешь? – взревел тот как раненый зверь и решительно пошёл на Лину, крепче сжимая своё оружие в руках.
– Ой, ты же не собираешься напасть на безоружную женщину? – широко улыбнулась она, припоминая, что где-то это уже было, и показала ему свои пустые руки.
– Ты думаешь, меч тебе поможет? – засмеялся Тигран, заводясь всё сильнее, но Лина его уже не слушала, она быстро сходила к солдатам, стоящим в стороне, и взяла у них два ножа.
