Текст книги "Нити судеб (СИ)"
Автор книги: Анастасия Лик
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)
– Поможешь мне с купальней? А то голова немного кружится.
– Да, конечно, только давай поторопимся. Валерий знает, что ты очнулась и уже готов к отбытию.
– Хорошо… – сказала Лина, заходя в купальню и скидывая на ходу с себя платье. – А почему он так торопится?
– Лина, на его месте я бы тоже рвался домой, – сказал Максимилиан и посмотрел на жену, удивляясь её непонятливости.
– А я бы осталась среди друзей, – сказала она, проигнорировав его взгляд.
– Здесь у него нет друзей…
– Максим, мы же, как семья, – посмотрела Лина в тёмные глаза мужа с упрёком. – Вы можете играть в холодных и чёрствых полководцев сколько угодно, но поддержка нужна всем, и в этом нет ничего зазорного.
Максимилиан не стал ничего отвечать на это, да Лина и не надеялась, а просто быстро ополоснулась в тёплой ароматной воде и поспешила выйти.
Через десять минут они уже входили в спальню Алкмены, в которой с нетерпением их ждал Валерий. На его лице была холодная маска полководца, и ничто не говорило о его переживаниях, ничто кроме глаз, в которых отражалась вселенская скорбь. Рядом с ним на столе стояла урна с прахом.
– Валерий, спасибо, что дождался меня, – тихо произнесла Лина, подходя к нему, и не смогла сдержать слёз, которые ручьём полились из глаз.
Она коснулась кончиками пальцев урны и тут же убрала руку. Это было слишком тяжело.
– Лина… – послышался за спиной голос Максимилиана.
– Простите.
– Лина, ты была в загробном мире? – вдруг спросил Валерий, и она удивлённо посмотрела на македонца.
Да быть того не может, что Максимилиан ему всё рассказал! Обернулась, и полководец еле заметно покачал головой, говоря, что он тут не причём.
– Да, – ответила Лина, решив не врать.
– Как там?
– Валерий, я была только в лагере для павших воинов, прости… – коснулась Лина его плеча.
– И как в том лагере?
– Там спокойно, – сказала она сквозь слёзы, которые остановить было невозможно. – И солдатам и генералам нравится, а Аид очень строго следит за тем, чтобы их покой не был нарушен.
Валерий благодарно кивнул девушке, а она обняла его. Полководцы могут говорить всё что угодно, но держать боль в себе нельзя. Поддержка – это очень важно. Важно для любого.
– Она видит нас, – дрожащим голосом сказала Лина, – не забывай её, не забывай, что ты не один. У тебя есть семья, и мы всегда поддержим тебя, независимо ни от чего.
– Спасибо, Лина, – так же тихо ответил Валерий, и она улыбнулась, почувствовав его руку на своей спине. Он принял слова утешения.
Максимилиан стоял на причале, держал на руках сына и второй рукой обнимал жену. Он чувствовал её прерывистое дыхание, и то, как она всеми силами пыталась не расплакаться, но получалось плохо.
Македонец забрал дочь, новорождённого сына и спешил скорее оказаться в Пелле.
– Я свои кинжалы потеряла, – вдруг сказала Лина.
– Тирей тебе сделает новые.
– Не хочу новые, – расплакалась она, – и плакать тоже не хочу… Да что же это такое?
– Мама плакать, – произнёс маленький Деметрий.
– Нет, солнышко моё, мама не плачет. Иди ко мне, я обниму тебя, – сказала Лина, и Деметрий попросился слезть с рук. Обниматься он предпочитал исключительно стоя.
– Милая, всё хорошо. Мы дома, – тихо сказал полководец. – И твои браслеты нашлись.
– Да… Максимилиан, езжайте во дворец, а мне действительно стоит сходить к Тирею. Не могу же я без оружия ходить.
– Может, потом сходишь? Ты неважно себя чувствуешь, – с сомнением произнёс Максимилиан, смотря на жену. Она, конечно, старалась не показывать своего скверного самочувствия, но он успел хорошо изучить её, и видел, насколько ей сейчас было тяжело. Руки дрожали, походка изменилась, превратившись в осторожную и боязливую поступь, вздрагивала от каждого громкого звука, а ещё глаза… это были глаза загнанного зверя, и в них отражался страх.
– Я не хочу идти во дворец, дай мне солдат, я прогуляюсь немного, развеюсь.
Максимилиан удивлённо вскинул брови, услышав такую просьбу, Лина впервые просила охрану, но комментировать ничего не стал, а лишь кивнул солдатам за спиной, приказывая сопровождать его жену. Лина благодарно улыбнулась, запрыгнула на свою белую лошадь и направилась в город. Да отвлечься определённо стоило.
Через двадцать минут она уже входила в лавку к оружейнику, который успел стать легендой, и оружие, изготовленное его рукой, ценилось невероятно высоко.
– Добрый день Тирей, – улыбнулась она мужчине, – здравствуйте Агапия.
Сестра Тирея тут же подпрыгнула со своего места, желая поклониться жене царя, но передумала, вовремя вспомнив, то Лина не любила этого.
– Лина, дорогая. До нас доходили страшные слухи, – тут же начал говорить мужчина, очень обеспокоенно смотря на девушку. Хотя она приветливо им улыбалась, но по всему видно, что была не в лучшей форме. Под глазами синяки, бледная и явно плохо себя чувствовала. А то, что говорили в городе, пугало его.
Ходили слухи, что жена царя умерла, что были очевидцы, видевшие, как Максимилиан выносил бесчувственное окровавленное тело девушки из пещеры под Акрополем. Да и сам царь был сильно ранен.
– Тирей я потеряла свои кинжалы, подберите мне новые, пожалуйста, – улыбнулась она, проигнорировав изумлённые взгляды.
– А можно узнать, где вы их потеряли?
– Вы уверены, что хотите это знать? – очень строго спросила Лина, посмотрев на оружейника, и тот понял, что она может рассказать, вот только это знание ничего хорошего ему не принесёт.
– Нет, – покачал головой оружейник и открыл дальнюю дверь, ведущую в соседнюю комнату, в которой хранил свой арсенал.
Девушка прошла в небольшое помещение, в котором ничего не поменялось за три года, нерешительно подошла к стойке с кинжалами и вытащила первый попавшийся под руку, но тут же выронила его.
– Лина, вы ранены? – испуганно спросил Тирей, вспоминая, что Лина попросила подобрать ей оружие, а не разрешения выбрать его.
– Нет, не ранена, просто руки не слушаются, – недовольно заворчала она, смотря на кинжал, лежавший на полу, и не решаясь подобрать их. – Надеюсь, что это пройдёт довольно быстро. Так вы поможете мне?
– Да, конечно, – спохватился Тирей, вытащил из стойки четыре клинка и положил их перед девушкой.
Лина протянула руку и вдруг входная дверь за спиной громко хлопнула, а она подпрыгнула, испугавшись резкого звука, и прижалась к стойке с оружием. А Тирей изумлённо открыл рот. Вместо того чтобы выхватить оружие, как обычно поступала Лина, она испугалась, как простая женщина. Но самым странным были её глаза… глаза полные ужаса. Но она быстро справилась с этим и уже через секунду ничто не говорило о её недавней слабости.
– Тирей, я надеюсь, что вы не будете распускать слухи о моём не очень хорошем самочувствии? – спросила Лина, прочистив горло.
– Нет, конечно! – возмутился он.
– Я возьму эти, – показала она пальцем на два крайних клинка. – Отдайте их солдатам, с которыми я пришла.
– Хорошо, – согласно кивнул Тирей и взял в руки ножи, очень стараясь не смотреть на девушку.
– Лина, мы… верней я могу вам чем-то помочь? – услышала она голос сестры оружейника. Женщина стояла в дверях и явно разделяла беспокойство брата.
– Агапия, а вы, как я посмотрю, лекарем стали? – довольно грубо ответила Лина. – Или может быть, вы знаете, как лечить посттравматический синдром?
– Нет, – испуганно прошептала она.
– Тогда не лезьте не в своё дело!
– Прошу меня простить, госпожа, – низко поклонилась женщина и скрылась за дверью, а Лина глубоко вздохнула и закрыла лицо руками, пытаясь успокоиться.
Да, это был он… Она очень хорошо помнила. Так же как после клинической смерти, пережитой ещё в другой жизни, которая вспоминалась как дурной сон, испытывала подобное. Неконтролируемые выплески ярости, страх, преследовавший всюду и везде, и неспособность держать оружие в руке. Пока это только начало, и не так явно для окружающих, но с каждым днём будет становиться только хуже. Он будет расти как снежный ком.
– Тирей, никто не должен узнать, что я не могу сражаться. Я справлюсь с этой проблемой… не сразу, но справлюсь, и мне очень хотелось бы остаться в живых к этому времени.
– Лина, вы можете быть уверены что ни от меня, ни от Агапии об этом никто не узнает, – уверенно сказал Тирей. – Но информация просочится в любом случае, во дворце очень много глаз и ушей.
– Спасибо, – кивнула Лина и поспешила покинуть лавку оружейника. Солнце уже клонилось к горизонту, и нужно было поторопиться вернуться засветло. В груди уже просыпалась тревога и предательский липкий комок страха.
Она быстро запрыгнула на свою Снежинку и направилась в сторону Акрополя.
Максимилиан бесцельно ходил по дворцу, злясь на себя, что разрешил Лине одной отправится к оружейнику. И дело было даже не в её болезненном состоянии, Лина была сильной женщиной и могла справиться с этим. Нет, дело было в неуверенности в её глазах, неуверенности и страхе. Она хорошо скрывала его, а возможно даже сама до конца не осознавала этого, но он ещё никогда не видел её в таком состоянии. Хотя нет… видел. Не совсем так, но очень похоже. После сражения под Митавой, когда они вернулись в Афины, сразу после захода солнца она кидалась на каждую тень и видела несуществующих врагов.
Максимилиан посмотрел в окно. Дневной зной уже отступал, воздух стал свежей и чище, а красивый закат озарял своим светом прекрасный город. Его город.
Почему, почему судьба Алкмены умереть? Она же ещё так молода, прекрасна… Её жизнь только началась. Любящий муж, дети… и всё вдруг закончилось. Как жестоки игры богов, и как страшно их наказание за неповиновение.
Сердце больно сжалось в груди, а ком в горле мешал дышать. Его Алкмена, любимая младшая сестра, которая всю жизнь была опорой… Как жить без неё?
Максимилиан смотрел, как красное солнце садилось за горизонт, и вспомнил о жене. Она так и не вернулась, и быстро вышел из комнаты, решив дождаться её на площади. Да, ему стоило больших трудов бороться с желанием всё время держать Лину подле себя. После того что произошло… после того, как он видел мир без неё, помнил свою жизнь без любви. А потом она едва не умерла, прикрывая его своим телом… И сейчас Максимилиан хотел чтобы жена была всегда рядом, видеть и быть уверенным, что с ней всё в порядке. Но это, разумеется, было невозможным. Он царь, а Лина не та женщина, которая согласится жить под надзором.
Максимилиан вышел на дворцовую площадь, и буквально сразу же в арке показалась Лина, а он не смог сдержать улыбку. Его жена была прекрасна, и она, пожалуй, была права, когда говорила что лошадь с белой шерстью подходит ей. Лина быстро приблизилась к нему, спрыгнула со Снежинки и тут же бросилась к мужу, крепко обняв, и зарывшись своими нежными пальчиками в его волосы.
– Что случилось? – спросил Максимилиан, чувствуя её дрожь.
– Можно я сегодня буду спать с тобой? – пошутила она, и Максимилиан широко улыбнулся, вспоминая, как больше трёх лет назад, после сражения под Митавой, она произнесла те же самые слова.
– Конечно малыш.
– И забери, пожалуйста, мои кинжалы, – кивнула Лина на одного из солдат за своей спиной. Максимилиан удивлённо поднял брови, но спрашивать ничего не стал и просто выполнил просьбу жены.
– Хорошие ножи, – сказал он, смотря на оружие, сделанное рукой Тирея.
– Да, наверно… – как-то странно потянула она. – Максимилиан, у тебя есть ещё дела сегодня?
– Да, я хотел встретиться с советником по торговле.
– Можно я с тобой пойду? – тихо спросила она и быстро добавила, – я буду тихо сидеть и не помешаю.
– Я могу отменить её, – тут же сказал Максимилиан, глядя в перепуганные глаза жены, и она посмотрела на него с такой надеждой, что сердце защемило.
– Не надо… наверно… я подожду тебя в спальне.
– Пошли, с советником я могу и завтра встретиться. Ты желаешь лечь спать?
– Да, но сперва я хочу заняться со своим мужем любовью. Это возможно? – тихо прошептала она ему на ухо, обжигая своим дыханием, и у Максимилиана в глазах потемнело от желания. Ничего не говоря, он схватил её за руку и уже буквально через мгновение они были в спальне.
Максимилиан лежал на спине и наслаждался ласками жены. Солнце село уже давно и была глубокая ночь, но вопреки своим словам, Лина не спешила засыпать. Она нежно перебирала пальцами короткие чёрные волоски на груди мужа и тёрлась щекой о плечо, на котором лежала и тихо, едва касаясь губами, целовала его. А порой испуганно вжималась в него, но успокаивалась, едва слышала его голос.
Она боялась, очень, очень боялась, но чего, полководцу было не понятно.
– Что такое, милая? – тихо спросил он. – Ты не хочешь спать?
– Почему так тихо? – испуганно прошептала она в ответ.
– Ночь, вот и тихо… Тебе страшно?
– Я… я боюсь закрывать глаза. Мне кажется, что я возвращаюсь туда. В том лагере тоже было тихо.
– Хочешь, я позову музыканта? – улыбнулся Максимилиан, стараясь развеселить жену, но она не развеселилась, а вместо этого поднялась на кровати и очень внимательно посмотрела на мужа.
– Хочу. Талию, она хорошо играет на арфе, – сказала Лина и посмотрела на полководца глазами голодного щенка.
Конечно то, что она сама просила позвать наложницу мужа к ним в спальню, было странным, но спать в полной тишине было невыносимо страшно.
– Арфа? Милая, ты же ненавидишь арфу. Хорошо, сейчас я её позову, – добавил Максимилиан, видя, что Лина абсолютно серьёзна.
Он быстро сходил, отдал соответствующее распоряжение и вернулся в кровать к жене, которая тут же вцепилась в него мёртвой хваткой.
– Максим, а ты помнишь, как мы занимались любовью вместе с наложницами, когда мне было нельзя?
– Конечно, – усмехнулся он в ответ, не понимая, почему Лина вдруг вспомнила о тех днях.
– А ты думал о том, чтобы… ещё раз…
– Думал, – ответил Максимилиан, – но я не хочу. А почему ты спрашиваешь? Тебе уже не достаточно меня?
– Конечно же нет! – тут же возмутилась она. – Просто я подумала, что ты же привык к разнообразию, и возможно я тебе уже надоела, ведь опыта у меня не так много…
– О боги, Лина, как это тебе в голову пришло? – закричал он, но замолчал, так как дверь в спальню открылась и на пороге появилась наложница, а вслед за ней двое служащих дворца с огромной арфой.
– Господин, – низко поклонилась она и тихо ойкнула, заметив в кровати Максимилиана Лину.
– Привет, – улыбнулась она смущённой девушке. – Талия, поиграй нам, пожалуйста. И если получится, не очень громко.
– Конечно, – низко поклонилась она, села за инструмент и через мгновение по комнате разлилась тихая мелодичная музыка.
Мягкий, чарующий звук арфы накатывал волнами, и через мгновение уже отступал, становясь больше похожим на нежное дуновение ветерка.
Лина не любила этот инструмент, так как он ассоциировался у неё с Мильто, которую она очень хорошо помнила лежащую перед Максимилианом в прозрачных одеждах. Под аккомпанемент арфы она рассказывала занятные истории об Олимпии. Но это было давно, и сейчас, когда эта предательница была мертва, а Лина стала женой греческого царя, этот прекрасный инструмент перестал волновать её, как раньше.
Лина лежала на плече мужа, а тихая мелодичная музыка убаюкивала.
– Максим? – тихо позвала она мужа.
– Что милая.
– Я так виновата перед тобой… Сможешь ли ты когда-нибудь простить меня?
– Любимая, я тебя уже давно простил, – тихо ответил он, нежно целуя Лину в макушку. – Ты моё сокровище. Спи.
На следующий день
Максимилиан проснулся от того, что вдруг стало холодно. Он протянул руку, в надежде обнять жену, но её рядом почему-то не оказалось.
– Малыш? – тихо позвал он её и открыл глаза, почувствовав лёгкий комок страха, зародившейся в груди.
Лина стояла у дальнего стола, абсолютно обнажена, и смотрела на свои кинжалы, лежавшие перед ней. Её красивые волосы золотыми волнами спускались на спину, прикрывая глубокие шрамы от плети и когтей адского пса, а маленькие нежные ручки, которые были способны подарить неземное наслаждение, нервно сжимались.
– У меня проблемы… – очень тихо произнесла она.
– Что случилось?
Лина не стала ничего отвечать, а молча протянула руку и взяла кинжал, и он тут же звонко упал на пол. Максимилиан нахмурился.
– Лина, я не понимаю.
– Я не могу держать оружие в руках! Что тут непонятного! – гневно выкрикнула она. – Прости… прости меня, – тут же добавила она, закрывая лицо руками.
– Не кричи. Ты можешь нормально объяснить мне, что всё это значит? Почему не можешь?
– Психологическое состояние, которое возникает в результате психотравмирующих ситуаций, выходящих за пределы обычного человеческого опыта и угрожающих физической целостности человека. Проявляется в период от шести месяцев до десяти лет и более после перенесения однократной или повторяющейся психологической травмы, – выдала вызубренное определение Лина. – Но самое ужасно это то, что сейчас я беззащитна как ребёнок и убить меня может любой, а я не знаю, кто в этом мире может мне помочь.
– Что значит в этом мире? У тебя уже это было? – тут же спросил Максимилиан, убирая волосы с лица девушки. Он абсолютно ничего не понял из сказанного, но то, что Лина знала в чём была проблема, обнадёживало.
– Да, после клинической смерти. Но там у меня был генерал Майоров, а он знал как это… лечить.
– Лина, посмотри на меня, – очень строго произнёс Максимилиан, и коснулся подбородка жены, поднимая её голову. – Ты это преодолела тогда, и сейчас справишься. Ты же помнишь, как он помог тебе?
– Максимилиан, ты не понимаешь, это не так просто, и ты… тебе не понравятся методы, – очень тихо ответила Лина, даже боясь подумать о том, что будет, когда Максимилиан узнает, как проходила её реабилитация.
– О боги, милая, из тебя всё клещами вытаскивать? Говори уже! – воскликнул он и провёл пальцем по тонкой полоске шрама на скуле девушки. – Как это можно вылечить?
– Агрессивность, приступы ярости, бессонница и тревога. Со всем этим я смогу справиться. Не сразу конечно, но смогу. Но то, что руки не слушаются… у Майорова был свой способ лечения, действенный, но жестокий. Он доводил меня до такого состояния, когда я… когда я… была вынуждена взять оружие в руки и защищаться.
– Как? – спросил Максимилиана, а Лина отвела взгляд, не желая отвечать. – Как Лина? Он тебя бил?
– Я тебе сказала, что тебе методы не понравятся, – очень тихо ответила она.
– Должен быть другой способ.
– Какой? – выкрикнула она, и оттолкнула от себя мужа. – Ты знаешь? Говори, раз такой умный!
– Я не знаю человека, который смог бы ударить тебя, – немного помолчав, ответил Максимилиан.
Он понял, о чём говорила Лина, и понял, что для неё такая слабость равносильна смерти, и потому проигнорировал резкие выпады в его сторону.
– Я тоже не знаю… – грустно вздохнула она и замерла на мгновение. – Хотя нет. Есть один инструктор солдат в одном из спартанских лагерей, я с ним познакомилась, когда инспектировала их. Е… Е… как же его звали… Греческие имена такие сложные, – недовольно скривила губки Лина, пытаясь вспомнить того мужчину, и прижалась к Максимилиану, нежно обнимая его. – Евод, точно, его звали Евод. Я видела, как он проводил тренировки с солдатами, и если ты позволишь ему, то он наверняка сможет помочь мне.
– О боги, Лина ты понимаешь, о чём просишь?
– Да.
Полководец крепко прижимал к себе жену, чувствуя под руками нежное тело, которое ещё недавно так охотно отзывалось на его ласки, и вдыхал сладкий дурманящий аромат волос. Он слишком хорошо помнил ту другую жизнь без Лины, ту пустоту в душе. И сейчас она тут, рядом, в его руках. Он вернул её из царства Аида, вернул, чтобы тут же позволить какому-то инструктору… нет, даже думать об этом было невыносимо.
Но как иначе? Есть ли другой выход?
– Максим, если прикажешь ты, Евод приедет гораздо быстрей, – тихо сказала Лина и отстранилась от мужа, не видя особого энтузиазма на его лице.
– Я не позволю ему даже прикоснуться к тебе, – холодно ответил полководец.
– Я сама не справлюсь…
– Милая, я не знаю ни одной болезни, которую бы лечили ударами палки.
– Это не болезнь, это психологический блок, его нужно сломать. Пожалуйста, мне нужна помощь, – умоляюще произнесла Лина и посмотрела на мужа.
– Может быть, тебе стоит забыть о войне? Воспитывать сына и быть послушной женой?
– Ни за что! – резко ответила она.
Максимилиан гневно сжал челюсть.
– Хорошо. В каком он лагере?
– В девятом. Я пойду с Диантой поздороваюсь, а то они наверно все переволновались, – улыбнулась она, как ни в чём небывало, и потянулась к одежде. – А то вчера я так и не нашла времени к ним зайти.
– Постарайся чаще показываться в Афинах, в городе начали говорить, что ты умерла, – произнёс Максимилиан уже холодным тоном и тоже пошёл одеваться.
– Да? – удивилась Лина. – Я же у тебя так и не спросила, как мы вернулись домой?
– Как только покинули Аид, оказались в пещере под Акрополем.
– Ясно, – ответила она, хотя этот ответ ничего толком не объяснял. Но расспрашивать мужа об этом желания не было.
Быстро надев длинный традиционный хитон светло голубого цвета, украшенный тёмной, почти чёрной вышивкой, и синие сандалии, Лина вышла из спальни и направилась в гостевое крыло, в надежде найти свою служанку там. И как она и думала, Дианта вместе с Зиосой сидели в её старой комнате и разбирали новые ткани.
– Привет, – поздоровалась она с девушками. – Ди мне нужна помощь, я не могу справиться с этими складками.
– Ой, Лина. Мы так перепугались за тебя… – Дианта тут же подлетела к подруге и обняла её. – Это всё так ужасно. Алкмена умерла, а тебя Максимилиан принёс всю в крови… Вы где были? Говорят под Акрополем…
– Тебе этого лучше не знать, и давайте не будем это обсуждать?
– Конечно, – тут же сказала служанка, и принялась старательно драпировать красивые складки на хитоне Лины, усиленно делая вид, что никакого разговора вовсе не было.
– Зиоса, как у тебя дела? Как Орион? – повернулась Лина к девушке, которая скромно сидела на диване, как будто пытаясь слиться с ним. Она сильно изменилась с тех пор, как Лина видела её в последний раз. На ней был надет очень красивый хитон модного тёмно зелёного цвета с богатой золотой вышивкой, волосы красиво уложены в высокую причёску, вот только взгляд, такой же напуганный. Хотя Лина была уверенна, что это только перед ней она так робеет.
– Всё хорошо. Они с Деметрием очень подружились, и Орион теперь желает проводить во дворце весь день. Я хотела спросить, не тяготит ли его присутствие? – очень тихо спросила она.
– Нет конечно. Только пусть к Максимилиану не пристаёт.
– Ни в коем случае!
– Вот и отлично, – улыбнулась Лина. – А Левк дом уже купил? И я надеюсь, ты переедешь к нему?
– Наверно…
– Почему наверно? Зиоса, не будь дурочкой. Левк любит тебя, действительно любит, не отвергай его. Жизнь длинная, и ты хочешь прожить её одна?
– Нет, конечно, – произнесла девушка и отвернулась.
– Зиоса, прости, я обещала не вмешиваться… но Левк мой друг и мне тяжело видеть как он мучается.
– Ты всегда вмешиваешься, – подала голос Дианта, заканчивая свою работу, и поправила белый плащ за спиной подруги.
– Ой, Ди, тебе вообще грех жаловаться! – ответила Лина, а та широко заулыбалась в ответ.
– А я не жалуюсь. Мы с Юлианом до конца своей жизни будем благодарить тебя.
– Так, хватит. Пошлите в город, погуляем? Или может, в театр сходим?
– Пошли, – тут же кивнула Дианта. – Представление как раз начнётся через три часа, позавтракать успеем. Но все увеселительные мероприятия запрещены, так что показывать будут только трагедию.
– Не важно, нужно хоть немного отвлечься, а то все вокруг начнут говорить, что жена Максимилиана – плакса, – ответила Лина и улыбнулась. – Неси завтрак и пошли кого-нибудь за Юлианом и Левком, может быть, ваши мужчины тоже согласятся составить нам компанию.
– Юлиана нет в Афинах, он вчера уехал в Марафон по поручению Максимилиана.
– Я… я не могу пойти с вами, – испуганно произнесла Зиоса.
– Почему? – спросила Лина и обиженно надула губы, – у тебя дела какие-то?
– Нет.
– Ох, что же всё так сложно? Зиоса ты опять начинаешь? Да? Вы что все сговорились, чтобы поиздеваться надо мной? – начала кричать Лина и в её голосе появились истерические нотки, а Дианта с Зиосой изумлённо замерли на месте.
– Лина нет, – тихо ответила Дианта и обняла подругу. – Мы ничего плохого не хотели.
– Я знаю Ди. Иди за завтраком и римского вина принеси, пожалуйста, а то пить местную гадость нет желания.
Служанка робко улыбнулась и вышла из комнаты.
– Прости, я готова сопровождать тебя, – тихо пискнула Зиоса, боясь поднять глаза.
– Если не хочешь, можешь не ходить. Только подумай о том, что ты будешь вспоминать спустя двадцать, тридцать лет? Как трусливо пряталась по углам? Или то, как ты дышала полной грудью и радовалась каждому дню? – произнесла Лина, не поворачивая головы. – Хорошо подумай. Я умирала два раза и знаю, о чём говорю, знаю как дорога жизнь, и насколько тяжело, когда остаёшься одна.
Зиоса испуганно охнула, но ничего говорить не стала, а лишь с суеверным ужасом посмотрела на жену царя.
Спустя двадцать минут вернулась Дианта с завтраком, а вслед за ней вошёл Левк, на лице которого была смесь радости и настороженности.
– Лина, ты как?
– Жива. Мы в театр собрались, пойдёшь с нами?
– Я лучше с Зи останусь, – тут же ответил он и посмотрел на девушку.
– Но я тоже хотела пойти с Линой и Диантой, – поспешила сказать Зиоса.
– Да? Здорово! Я тогда с вами, – заулыбался Левк и обнял Зиосу. – А вы тут завтракаете?
– Угу, присоединяйся, – кивнула Лина, расковыривая свои любимые мидии, и с умилением смотря на молодого генерала и девушку, они были невероятно симпатичными и хорошо смотрелись рядом.
– Не хочу. Ты лучше скажи что случилось? Я видел твой хитон… там вся спина изорвана, как будто когтями.
– Ну скажем так – у меня прибавилось шрамов.
– И всё? Больше ты ничего не скажешь?
– Левк, есть вещи, которые знать не следует, – очень строго сказала Лина и мужчина грустно вздохнул.
В городе говорили, что Максимилиан вынес мёртвое тело жены из пещеры под Акрополем, что и сам царь был серьёзно ранен. Да он и без этих слухов видел, что ноги Максимилиана были все в глубоких порезах, но Лина… Кроме её болезненного состояния ничто не говорило о том, что она пострадала.
– Ди, а почему ты работаешь служанкой? – вдруг спросила Лина. – Раньше понятно, платить за университет надо было, и как-то жить, но сейчас же у тебя муж генерал.
– Что за вопросы, Лина? – возмутилась девушка. – Мне нравится моя работа, и как ты тут без меня будешь обходиться? Ты ведь даже хитон надевать не умеешь. Хотя уже пора бы научиться.
– Это да… без тебя я пропаду. Но это же получается ты благородная дама, а работаешь служанкой.
– Не простой служанкой, а у тебя и с хорошим жалованием.
– Никогда не поверю, что ты тут из-за денег, – засмеялась Лина и обняла подругу. Единственную подругу, которая осталась в этом мире. В обоих мирах.
Вечером, когда девушки уже вернулись из театра, Зиоса уединилась с Левком, а Дианта вернулась домой, Лина пошла в комнаты принцессы.
Солнце пока ещё не село, но прохладный ветер, бесцеремонно гулявший по пустым коридорам и заглядывавший в каждый уголок, говорил, что ночь обещает быть прохладной.
Лина молча зашла в спальню Алкмены, которая была чисто убрана и уже ничто не говорила о трагедии, которая случилась здесь совсем недавно, провела рукой по гладкому, отполированному до блеска камню большого стола, стоявшего у стены, на котором принцесса раскладывала свои украшения, пренебрегая шкатулками. Деревянным шезлонгам, сидя в которых подруги часами разговаривали обо всё на свете. Подошла к огромной кровати, в которой принцесса казалась особенно маленькой и хрупкой и опустилась перед ней на колени, тихо заплакав.
Неконтролируемые слёзы душили, мешая сделать хоть вздох, а горе разрывало душу на части.
Почему, почему? Проносилось в её голове. Она была так молода, прекрасна, счастлива… Перед глазами стояла она, маленькая девушка, с чёрными как смоль волосами, невероятно похожей на Максимилиана и удивительно весёлая и жизнерадостная. У неё была вся жизнь впереди, долгая и счастливая. А теперь её не стало.
Умерла, не начав жить.
