Текст книги "Отважная лягушка. Часть 2 (СИ)"

Автор книги: Анастасия Анфимова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 23 страниц)

– Лучше бы ему поторопиться, господин Ротан, – нехорошо осклабился собеседник. – Если на следующее новолуние у них в храме опять что-то пойдёт не так, не дождётся госпожа Юлиса помилования. Вы наших женщин не знаете. Слабы они перед Исми, уж если послушают богиню безумия, любого на куски порвут, только легионом и остановишь.

– Спасибо за предупреждение, господин Крой, – машинально проговорил писец.. Но мне на самом деле пора. Спешу.

– Парочки оболов в займы не найдётся, господин Ротан? – плаксиво взмолился сосед. – Два дня во рту ничего, кроме воды не было.

Мысленно проклиная ненасытное отродье Тарара, молодой человек с сожалением расстался с двумя медяками и поспешно покинул двор. Он знал, что Патр Крой его не обманул, поэтому пребывал в полнейшем недоумении. Будучи опытным юристом, Олкад знал, что за незначительное, случайное богохульство суды в Радле иногда отправляли виновных на службу в храм оскорблённого божества. Осудив Нику Юлису Террину на подобное наказание, магистрат Мниус Опт Октум не придумал ничего нового. Но Ника Юлиса Террина всё же девушка, поэтому её и отправили в храм Рибилы. Однако писец никогда не слышал, чтобы небожители хоть как-то возражали против подобных приговоров. Тогда что так разозлило богиню Луны? Обиделась за владыку недр? Но разве не он спрятал госпожу Юлису от убийц на склонах своей священной горы? Пожелай Дрин, и девушка прямо там нашла бы свою смерть.

Несмотря на крайнюю озабоченность, молодой человек всё же не забыл заглянуть к цирюльнику, где стойко перенёс процедуру удаления щетины со щёк и подбородка. Слушая треск срезаемых волосков, он вдруг подумал, а не обманула ли его Юлиса? Что, если на самом деле не было никаких убийц, и она не пряталась на горе, посвящённой владыке недр, а просто шла куда-то по дороге титанов? Но тут же вспомнил своё расследование, разговор с хозяином гостиницы в Кинтаре и решительно отбросил подобные глупости.

Вряд ли ему удастся выяснить, что произошло в храме Рибилы. Если женщины захотят, они умеют надёжно хранить свои секреты. Однако, второй писец рудника "Щедрый куст" не сомневался в том, что госпожа Юлиса не имеет к этому никакого отношения.

Убедив себя в этом, он заторопился к святилищу богини Луны.

– Кто там? – отозвался на стук скрипучий голос привратника.

– Адвокат госпожи Ники Юлисы Террины! – с апломбом заявил молодой человек. – Открывай!

– Не могу, господин, – совершенно неожиданно для него проговорил тот. – Мне запрещено пускать посторонних.

– Вот тупоголовый болван! – в сердцах вскричал Олкад. – Больно мне нужно к вам заходить. Позови госпожу Юлису. У меня важное сообщение из самого Альтира!

– Не могу, господин, – уныло повторил невольник. – Служительницам луноликой Рибилы нельзя разговаривать с чужими мужчинами.

– Да понимаешь ли ты, крыса старая, что мне необходимо повидаться с госпожой Юлисой по срочному делу! – рявкнул писец, стукнув кулаком по потемневшим от времени доскам. – Немедленно позови её, иначе я тут всё разнесу.

– Воля ваша, господин, – шмыгнул носом привратник. – Только нельзя с ней разговаривать. Ну никак нельзя.

Не слушая больше полоумного старика, молодой человек забарабанил по задрожавшим под ударами створкам. Колотить пришлось довольно долго, старательно делая вид, будто удивлённые взгляды прохожих его совершенно не задевают.

Упорные усилия непременно приносят результат. Не выдержав грохота, раб взмолился.

– Не шумите, господин! Сейчас доложу госпоже Маммее. Посмотрим, что она скажет.

– Ну, давно бы так, – усмехнулся довольный писец, потирая левой рукой отбитое ребро правой ладони. – А то "нельзя", "нельзя".

Страж ворот отсутствовал довольно долго, а когда калитка наконец распахнулась, вместо верховной жрицы перед беспокойным гостем предстала незнакомая женщина в подбитом мехом плаще поверх серого платья служительницы богини Луны.

– Я Олкад Ротан Велус, – почтительно представился молодой человек. – Адвокат госпожи Ники Юлисы Террины.

– Я сестра Клио, – назвалась жрица. – Госпожа Юлиса отбывает в нашем храме назначенное судом наказание и не имеет право встречаться с посторонними.

– Но я адвокат! – попытался возмутиться писец.

– Я не знала, что госпожу Юлису ещё в чём-нибудь обвиняют, – жёстко усмехнулась женщина. – Когда суд? У вас есть разрешение на её защиту?

По решительному тону собеседницы, по плотно сжатым губам и густым бровям, мрачно сведённым к переносице, гость понял, что просить и уговаривать бесполезно.

"Какое уж тут свидание, – разочарованно подумал он. – Так и придётся идти в бордель".

– Ну, если так, – откашлявшись, Олкад опустил глаза. – Может быть, вы передадите ей, что прошение на помилование оформлено, и как только префект вернётся из крепости Ен-Гади, оно будет подписано.

– Это добрая весть, – слегка расслабившись, мягко улыбнулась жрица. – Я обязательно расскажу госпоже Юлисе.

– Спасибо, госпожа Клио, – со вздохом поблагодарил молодой человек.

Он уже собрался уходить, когда женщина неожиданно спросила:

– Вы ездили в Альтиру, господин Ротан?

– Да, – подтвердил тот. – Только приехал.

– В таком случае вы, наверное, ещё не знаете, что с госпожи Юлисы сняли подозрение в самозванстве.

– Вот как! – обрадовался Олкад. – Магистраты получили письмо от сенатора Юлиса?

– Нет, – возразила Клио. – Приехал доверенный человек от её дяди, господина Итура Септиса Даума, и побеседовав с вашей бывшей подзащитной, собрался отвезти её в Радл.

– Это хорошо, – машинально кивнул молодой человек, поинтересовавшись. – Вы не знаете, где я могу его найти?

– Увы, господин Ротан, – развела руками жрица. – Спросите у господина Курия. Это он привёл его в святилище.

– Ещё раз спасибо, госпожа Клио, – поклонился озабоченный писец. – Пусть небожители щедро вознаградят вас за доброту.

Шагая по плотно уложенным камням мостовой, Олкад думал, что если посланец Септиса имеет задание, в случае подтверждения личности дочери Лация Юлиса Агилиса доставить её в Радл, значит, по крайней мере до прибытия в столицу их цели совпадают, и ему необходимо с ним поговорить.

Однако, скорее всего, каждый из покровителей пожелает заполучить девушку именно в свой дом. Сенатор Касс Юлис Митрор – человек знатный и влиятельный, но и регистор портового района Радла так же хорошо известен Императору и пользуется его безоговорочным доверием. К тому же, родной дядя, хотя бы и по матери, ближе Нике Юлисе Террине, чем дальний родственник, несмотря на его высокое положение.

Почувствовав негромкое бурчание в желудке, молодой человек с удивлением заметил, что время уже обеденное, а значит, искать Помпа Курия в базилике бесполезно, и пошёл в ближайший трактир.

Подкрепившись и успокоившись, он направился на форум. Как и следовало ожидать, претора в базилике не оказалось. Корпевшие над свитками писцы посоветовали коллеге зайти в городскую тюрьму.

Кажется, кто-то из небожителей возжелал хоть как-то компенсировать Олкаду сорвавшееся свидание и свёл его с нужным человеком прямо у ворот тюремного двора. Мысленно воздав хвалу богам, молодой человек, поздоровавшись, спросил:

– Это правда, что близкие родственники госпожи Юлисы уже откликнулись на письмо магистрата Опта?

– Да, господин Ротан, – не останавливаясь, уныло кивнул претор. – В город прибыл посланец её дяди, господина Итура Септиса Даума. Он уже оформил его отказ от обвинения вашей бывшей подзащитной в самозванстве. Можете за неё порадоваться.

– Клянусь Цитией, это отличная новость, господин Курий! – писец решил сделать вид, будто впервые об этом слышит. – Я всегда знал, что госпожа Юлиса – настоящая аристократка.

– Ведёт она себя, действительно, не как простушка, – охотно согласился претор, не меняя при этом унылого выражения лица.

– Мне бы хотелось встретиться с этим человеком, господин Курий, – сказал Олкад, приноравливаясь к торопливому шагу, явно куда-то спешившего собеседника. – Не знаете, где его можно найти?

– Вроде Минуц говорил, что остановился в гостинице "Спящая львица", – неопределённо пожал плечами претор.

Вот на этом везение второго писца рудника "Щедрый куст" и закончилось, по крайней мере, на сегодняшний день.

Выслушав его, хозяин заведения сочувственно развёл руками.

– Он выехал сегодня утром. Кажется, собрался в Альтиру. Но я точно не знаю.

Молодой человек сразу понял, зачем отправился посланец Итура Септиса Даума. Вот только на этот раз собственная сообразительность его совсем не обрадовала.

Ясно, что Минуц дождётся префекта, тем более, что тот, скорее всего, уже скоро вернётся. А когда узнает, что за осуждённую хлопочет не только влиятельный сенатор, но и регистор Трениума, не откладывая, подпишет помилование. Которое Нике Юлисе Террине привезёт не он, Олкад Ротан Велус, столько сделавший для его получения, а какой-то столичный хлыщ. И именно ему девушка будет благодарна за своё освобождение. А о заслугах своего адвоката, небось, и не вспомнит. Все знают, какая у женщин короткая память. К тому же, если дядин посланец окажется молод и красив... Олкад едва не взвыл от внезапно вспыхнувшей ревности.

Нет, от Ники он так просто не откажется! На его стороне богиня любви, давнее знакомство, пережитые вместе испытания, а главное, магия, уже успевшая внушить девушке нешуточную страсть.

Расстроенный молодой человек всё же заглянул в бордель, где из предложенных ему рабынь выбрал ту, которая чем-то напоминала возлюбленную. Проститутка добросовестно отработала потраченные на неё деньги, но большого облегчения её старания Олкаду не принесли.

Вернувшись на квартиру поздно вечером и в изрядном подпитии, он, тем не менее, нашёл в себе силы написать отцу письмо, в котором просил проинформировать сенатора о появлении в Этригии посланца Септиса.

Получившему строгие указания Жирдяю пришлось приложить немало усилий, чтобы поднять разоспавшегося господина. Уворачиваясь от его рук и ног, раб едва не опрокинул ночной горшок, вылив из-под крышки часть содержимого. Но, видимо, именно ударивший в нос запах помог молодому человеку окончательно проснуться и вспомнить, что сегодня ему нужно попасть на рудник пораньше, чтобы застать гонца, забиравшего письма в Радл.

Поэтому хозяин не стал строго наказывать добросовестного, хотя и не очень ловкого невольника, ограничившись лёгкой затрещиной с приказом до вечера убрать и проветрить квартиру. Имелось ещё одно обстоятельство, заставлявшее Олкада в последнее время всё чаще проявлять снисходительность. Жирдяй и так не отличался здоровьем, а если его ненароком забить до смерти, второй писец рудника "Щедрый куст" рискует остаться вовсе без раба. На покупку нового просто не хватит денег. Как тут их накопишь с половинным жалованием, когда приходится всё время тратить? Вот и сегодня тридцать риалов уйдёт, а обещанную покровителем тысячу так и не дали.

Прекрасно зная неписанные правила любой службы, молодой человек приготовил небольшое подношение начальникам, смотревшим сквозь пальцы на его частые отлучки. Двадцать серебряных монет управляющему и десять – первому писцу.

Для того и другого суммы были более чем скромные и свидетельствующие лишь об уважительном отношении к ним Олкада Ротана Велуса.

Рассеяно выслушав рассказ о не очень удачном путешествии, Покрл Атол Онум сообщил, что получил указание выдать второму писцу тысячу риалов на сопровождение в Радл Ники Юлисы Террины. Но поскольку ни он, ни она туда ещё не собираются, деньги пусть пока полежат у казначея.

Поблагодарив мудрого начальника, молодой человек мысленно обругал себя самыми последними словами за слишком скромный подарок. Кто знает: вдруг, получив от него риалов пятьдесят или даже семьдесят, управляющий распорядился бы выдать обещанное сенатором серебро?

Первый писец встретил его гораздо радушнее. Дел накопилось много, а копаться в папирусах сын Косуса Антона Кватора не любил. Даже не обратив внимание на подношение, он тут же засыпал коллегу вопросами, ненавязчиво поставив перед ним плетёный короб со свитками.

Узнав об отсутствии префекта в Альтире, Сцип Антон, посетовав на шутки небожителей, тем не менее выразил твёрдую уверенность в том, что помилование будет подписано в самые ближайшие дни.

Он и его отец уже знали о прибытии в Этригию посланца Итура Септиса Даума, успевшего оформить отказ от обвинения госпожи Юлисы в самозванстве и заявившего, что он должен отвезти её к своему покровителю. Пусть регистор Трениума сам решает судьбу непонятно откуда взявшейся девицы.

С удовольствием наблюдая за тем, как Олкад раскладывает свитки, первый писец, откинувшись к стене и понизив голос, многозначительно проговорил, что родственники очень вовремя о ней вспомнили.

Неблагоприятное гадание на печени жертвенной овцы и неудачный ритуал в храме Рибилы не на шутку перепугали многих знатных женщин и серьёзно озаботили их обличённых властью мужей.

Второй писец, имевший представление об уровне информированности непосредственного начальника, не выдержав, поинтересовался:

– Что же там всё-таки случилось, господин Антон?

– Подробности нам, мужчинам, лучше не знать, – брезгливо усмехнулся тот. – Но вроде как жёнам теперь будет труднее зачать и рожать детей. А кое-кто говорит, что их вообще в Этригии не будет.

– О боги! – не выдержав, охнул ошалелый Олкад. – Как же так случилось? И в этом обвиняют госпожу Юлису?

– Ты же знаешь женщин? – страдальчески скривился собеседник. – Сначала кричат и визжат, потом думают и то не всегда. Эти курицы болтают, будто Рибила обиделась на то, что в её храме служит оскорбившая Дрина богохульница. Как будто владыка недр сам не в силах покарать того, кого пожелает. Уж мы-то с тобой это знаем.

– Вы правы, господин Антон, – не смог не согласиться с ним молодой человек, машинально прижимая край свитка специальным камешком. – А что по этому поводу думает ваш уважаемый отец? Его суждения всегда отличала глубина мысли, созвучная мудрости великих философов.

– Он почему-то считает, что в городе возможны волнения, – с лёгким недоумением ответил первый писец. – И кажется, многие члены городского совета с ним согласны. Даже хотели отправить твою возлюбленную на каторгу. Во избежании неприятностей. Но когда вслед за письмом сенатора явился ещё и посланец регистора Трениума, решили повременить. Магистратам не очень хочется ссориться со столичными шишками из-за каких-то женских обрядов.

– Но что, если, действительно... перестанут рождаться дети? – чувствуя нешуточный страх от собственных слов, прошептал Олкад.

Сцип Антон Ур осуждающе покачал головой.

– Вот уж не ожидал от тебя такой наивности. Все, с кем я разговаривал на эту тему, в один голос уверяли, что Рибила не посмеет так поступить с городом, который много лет проживает под покровительством её могучего любовника. Мой знакомый жрец Питра, между прочим, умнейший человек, сказал отцу, что царь небожителей не потерпит подобного самоуправства со стороны богини Луны. Так что успокойся. Никто из образованных людей не верит, будто в Этригии на самом деле перестанут рождаться дети. Другое дело женщины и тупая необразованная чернь. Вот многие из них, как я слышал, опасаются.

– Но, что же тогда означает неправильный ритуал в новолуние? – озадаченно спросил второй писец, признавая в душе правоту собеседника и даже чувствуя что-то вроде стыда за своё невежество.

– Ясно, что Рибила очень сильно недовольна, – глубокомысленно нахмурился его непосредственный начальник. – Вот только не очень понятно чем? Поговаривают даже, что твоя возлюбленная тут и вовсе ни при чём, а виной всему верховная жрица.

– Потому что согласилась принять в святилище госпожу Юлису? – решил блеснуть прозорливостью Олкад.

– Не только, – многозначительно усмехнулся собеседник. – Прошёл слух, будто в молодости у неё был любовник. Купец из Цилкага.

– Ну и что? – недоуменно пожал плечами второй писец. – Все знают, что Дора тоже встречается с мужчиной.

– Да, – кивнул Сцип Антон. – Но говорят, будто она родила ребёнка, которого потом убила, чтобы скрыть позор.

– Не может быть! – решительно возразил молодой человек. – Госпожа Маммея на такое не способна. Да и столько лет прошло?

– Боги бессмертны, Ротан, время для них значение не имеет, – вздохнул начальник. – Так или иначе, разговоры на пустом месте не появляются. Магистраты опасаются, как бы и в следующее новолуние не случились подобные неприятности.

– И что тогда? – сейчас же насторожился Олкад.

– Отец полагает, что если к тому времени не придёт помилование от префекта, и госпожа Юлиса не уберётся из города, возможно, придётся её на нашем руднике прятать. Нет, не в рабских бараках!

Он возмущённо фыркнул.

– Ещё не хватало, внучку сенатора поселить вместе с этими отбросами! В столице нас не поймут.

– А как же? – растерянно захлопал ресницами второй писец, гадая, где здесь можно поселить знатную девушку?

– Освободим комнату одного из надсмотрщиков, – охотно пояснил Антон. – Пусть вдвоём поживут до получения вестей из Альтиры.

– Не иначе, как сама Фиола, богиня мудрости, нашептала это вашему отцу, – польстил начальнику Олкад. – Пусть глупцы думают, что госпожа Юлиса на каторге!

– А ты догадлив, Ротан! – хохотнул явно довольный первый писец. – Да, так и будет. Надо же как-то успокоить дураков. Но госпожу Маммею городскому совету придётся выгнать. Жаль. Отец не хочет отдавать Клеару ещё и святилище Рибилы.

Внезапно, видимо, сообразив, что сболтнул лишнее, первый писец резко сменил тему:

– Я слышал, ты всё-таки побывал у Сертии Власты?

– Да, – неохотно признался Олкад. – Спасибо за совет, господин Антон.

– И как? – живо заинтересовался собеседник. – Помогла её магия завоевать благорасположение госпожи Юлисы?

– Пока об этом ещё слишком рано говорить, – попытался увильнуть от ответа молодой человек.

Но не тут-то было.

– Почему же? – продолжал настойчиво расспрашивать первый писец.

– Мы виделись всего один раз, – замялся коллега. – Я хотел вчера с ней встретиться. Но жрицы не дали. Теперь понятно почему.

– Обычно любовные чары действуют довольно быстро, – удивился Сцип Антон Ур. – Неужели ты не почувствовал никакой... симпатии с её стороны?

– Вроде что-то есть, – не утерпев, похвалился молодой человек. – Не знаю, как выразиться точнее... Смотрит не так как раньше. Разговаривает по-другому. Чувствую, тянет её ко мне. Вот если она будет жить на руднике...

Он прерывисто вздохнул, отгоняя заманчивые картины.

– А пока я с ней даже поговорить не могу!

– Напиши письмо, – посоветовал первый писец, рассудительно добавив: – Пламя страсти в душе женщины надо поддерживать даже на расстоянии. И слова любви для этого костра лучший хворост.

– Спасибо за совет, господин Антон, – искренне поблагодарил его коллега. – Я так и сделаю.

– Заодно передай госпоже Юлисе, что господин Косус Антон Кватор, деловой компаньон и друг сенатора Юлиса, её в беде не оставит.

Всю дорогу до дома Олкад обдумывал текст очередного любовного послания. Поначалу появилась мысль, вставить в него какое-нибудь чувственное стихотворение. Но его самого боги не наградили поэтическим даром, а пользоваться чужими словами не хотелось.

В конце-концов молодой человек просто написал, что очень любит свою госпожу Юлису, не может без неё жить, мечтает как можно скорее увидеть, прижать к груди и осыпать поцелуями с головы до ног.

Последние слова показались ему слишком откровенными, но Олкад всё же их оставил, рассчитывая, что госпожа Юлиса тоже желает оказаться в его объятиях.

Прекрасно зная распорядок дня обитателей святилища Рибилы, молодой человек подошёл к храмовому двору как раз во время утренней церемонии.

Однако упрямый привратник всё равно отказался позвать к воротам госпожу Нику Юлису Террину, а передать письмо согласился только за целых четыре обола. После этого шипя и ругаясь про себя, Олкад просунул под створку сначала медяки, а уж потом перевязанный ленточкой свиток.

По мере приближения новолуния, обстановка в святилище Рибилы вновь стала накаляться. Жрицы с помощницами явно нервничали. Дора стала чаще ругаться, а верховная жрица как будто совсем отстранилась от дел.

Размышляя о невесёлых перспективах собственного будущего, Ника, машинально возившая по полу "лаборатории" мокрой мочалкой, случайно задела большой глиняный кувшин с плоским дном. Прикрывавший горловину кусок кожи со следами верёвки соскользнул, и на девушку пахнуло сырым мясом.

Удивлённо вскинув брови, она заглянула внутрь, где увидела покрытые тёмно-коричневым, почти чёрным налётом стенки. Глубоко втянув носом воздух, почувствовала хорошо знакомый по жизни у аратачей запах крови. Точнее запёкшейся крови, которой не менее двух дней. Летом от посудины наверняка бы уже ужасно воняло. Но вокруг стояла радланская зима, напоминавшая позднюю осень на родине попаданки, поэтому кувшин ещё не протух.

Судя по размеру и уровню налёта, он вмещал не менее трёх-четырёх литров крови. Опасливо оглядевшись, служанка святилища вернула его под стол, позаботившись о том, чтобы оставленный кем-то коричневый отпечаток пальца по-прежнему смотрел на стоявший позади короб.

Выжимая мочалку, Ника вспомнила, как пару дней назад видела в воротах возвращавшихся из города Клио с помощницей, тащившей прикрытую плетёной крышкой корзину. Судя по тому, как она её держала, довольно тяжёлую. Вряд ли "сестра хранительница знаний" умудрилась сразу потратить столько крови на свои зелья.

Девушка криво усмехнулась. По крайней мере, загадку ритуала "очищения Луны" она разгадала. Жрицы какое-то время вымачивают будущий священный камень в крови животных, возможно, добавляя некое снадобье для препятствия свёртыванию. Потом моют, подсушивают, и он становится ничем не отличим от прочих булыжников. При нагревании на алтаре, пропитавшая поры кровь расширяется, выступая на поверхности и повергая в трепет легковерных горожанок.

Подобный трюк Виктория Седова видела в каком-то сериале. Только там речь шла о бетонном покрытии пола.

Судя по тому, что данный обряд проводится давным-давно, жрицы Рибилы строго хранят свою тайну. Странно, что ни Клио, ни Патрия Месса не помыли кувшин. Возможно, просто забыли за всей этой суетой.

Разумеется, Ника никого, даже Риату не собиралась посвящать в своё открытие. Конечно, приятно чувствовать себя такой умной, а уж похвалиться этим перед кем-нибудь вообще замечательно. Но в данном случае скромность гораздо полезнее, в первую очередь для здоровья. "Сестра" Клио не только лекарства готовить умеет.

Возвращалась из садика, где выливала грязную воду в компостную яму, девушка заметила, как Гвоздь отчаянно машет рукой, пугливо оглядываясь по сторонам.

Вопросительно вскинув брови, она ткнула себя пальцем в грудь. Привратник так энергично закивал головой, что Ника забеспокоилась о сохранности его шеи.

Посмотрев на заднюю дверь в храм и убедившись, что утренняя церемония ещё не закончилась, заинтригованная девушка подошла к воротам.

– Чего тебе?

– Письмо вам, госпожа Юлиса, – шепеляво зашептал старик, протягивая тоненький свиток, перевязанный зелёной ленточкой с кокетливым бантиком.

"Такое мог прислать только Олкад", – усмехаясь, подумала Ника, пряча папирус под фартук, но на всякий случай спросила:

– От кого?

– Так это, – шмыгнул носом невольник. – Вы же сами знаете. Да и там небось написано, госпожа.

– Что?! – протянула удивлённая подобной наглостью раба собеседница.

Но, видимо, даже это прозвучало достаточно убедительно.

– Простите, добрая госпожа Юлиса, – заюлил привратник, втягивая голову в плечи. – Не то сказал... От адвоката вашего – господина Ротана.

Ещё раз окинув его недобрым взглядом с ног до головы, девушка пошла на кухню, подумав: "Чего же он такой наглый сегодня? Или надеется, что меня после новолуния на каторгу отправят, вот и выпендривается?"

К сожалению, ознакомиться с посланием Олкада сразу не получилось. Явилась стряпуха. Пришлось помогать готовить завтрак.

От Клио Ника уже знала, что поездка адвоката за её помилованием закончилась неудачей. Ему не отказали. Просто префект вдруг уехал в крепость Ен-Гадди по каким-то важным и срочным делам. Причём жрица в разговоре заметила, что нынешний местный "губернатор" уже старенький и по слухам не очень любит покидать свой великолепный дворец в Альтире.

Выходит, Нике Юлисе Террине просто не повезло. Или это козни таинственного "игрока", решившего во что бы то ни стало задержать её в святилище Рибилы до новолуния?

"Опять этому гаду скучно стало, – с горечью подумала путешественница. – Захотел драйва добавить в мою скучную жизнь. А может, у меня просто мания преследования? Вот батман!"

Независимо от того, случайность это или нет, девушка пребывала в полной уверенности, что до наступления новолуния покинуть храм не удастся. И это не радовало не только потому, что приключения уже порядком надоели, но и просто страшно оставаться один на один с толпой обезумевших баб.

До письма Олкада очередь дошла после того, как она, помыв посуду, вновь понесла в садик грязную воду.

Там, как всегда, никого не оказалось, но на всякий случай притаившись за тощей яблонькой, Ника извлекла из-за пазухи изрядно помятый свиток. Преодолев желание отправить ленточку в компостную яму, она внимательно вчитывалась в ровные строчки, чтобы через несколько секунд выдохнуть сквозь стиснутые зубы.

– Вот батман!

Если слова о том, как сильно страдает без неё несчастный юрист, немного польстили девушке, то стремление пылкого влюблённого "покрыть её тело поцелуями" не вызвало ничего, кроме отвращения.

Она брезгливо передёрнула плечами. Нет, на первый взгляд, Олкад не так и плох. Стройный, симпатичный, смелый. После избиения "неистовыми" не побоялся защищать её на суде. Вот только мало того, что у Ники к нему, как говорится, "душа не лежала", так тут ещё такие смелые желания уже во втором письме. Может, здесь так принято, но её подобная поспешность в отношениях совсем не устраивает.

Надо как-то поставить на место зарвавшегося воздыхателя. Тем более, сейчас есть с кем добраться до Радла и без Олкада Ротана Велуса.

Написать письмо, в котором послать подальше? Свернув папирус, девушка хмыкнула. Наверняка обидится, а, может, и гадить начнёт? Однако, и оставлять без адекватного ответа подобные пожелания нельзя ни в коем случае. Иначе этот маньяк невесть что о себе возомнит.

Ох, как всё это не вовремя! Новолуние на носу. Получится у Маммеи с Клио подловить "сестру" или нет, ещё неизвестно. Вдруг гениальный план Ники Юлисы Террины накроется медным тазом, или чем похуже, и ей придётся прятаться на руднике "Щедрый куст"? Олкад там вообще раздухарится. Чего доброго в койку потащит, отбиваться придётся. Но если сейчас его обломать, кто знает, что он сделает от огорчения?

Не то что бы девушка так сильно этого опасалась... Но стоит ли рисковать? Тем более имея печальный опыт общения с отвергнутыми воздыхателями.

Болезненно поморщившись, Ника взглянула на зажатый в руке свиток. А что, если сделать вид, будто она не получала никакого письма? Пусть Олкад старается поскорее вытащить её отсюда, а при встрече всегда можно заявить что-нибудь вроде этого.

Гордо выпрямившись, девушка надменно вкинула подбородок и возмущённо фыркнула:

– Да как вы смеете, господин Ротан?! Что вы о себе возомнили? Я не давала вам повода так себя вести. Какое письмо? Ничего я не получала!

Представив себе физиономию адвоката после таких слов, она тихо захихикала, тут же воровато оглядевшись по сторонам.

Разорванный на мелкие кусочки, лист папируса с любовным посланием нашёл своё упокоение в выгребной яме, а ленточку служанка святилища сожгла в кухонном очаге, едва стряпуха куда-то вышла.

В то время, как жрицы и их помощницы проводили вечернюю церемонию, она подошла к халупе привратника.

– Гвоздь, сюда иди.

– Кто там? – отозвался голос раба.

– Вылезай давай! – не стала представляться гостья.

Отодвинув прикрывавшую вход циновку, невольник замер, увидев перед собой хмурую Нику Юлису Террину.

– Никакого письма ты мне не передавал, – тихо, но значительно отчеканила девушка, глядя прямо в испуганные, водянистые глаза старика. – Понял?

– Но, госпожа, – нервно сглотнул Гвоздь. – Как... я... куда...

– Если тот человек вдруг придёт и спросит, – собеседница продолжала отдавать распоряжения не терпящим возражения тоном. – Скажешь, что письмо у тебя отобрала... верховная жрица и приказала больше никому ничего не передавать. Слышишь меня?

Несколько секунд раб безмолвно открывал рот, потом, низко поклонившись, пролепетал:

– Да, госпожа Юлиса. Как прикажете, госпожа Юлиса.

– И только попробуй проболтаться! – прошипела подавшись вперёд Ника. – Язык вырежу!

Убедившись, что привратник прочувствовал и осознал, девушка пошла на кухню. Надо надеть шерстяные носки и взять плащ. Скоро на ночную вахту. Как же всё это опротивело! Сколько бы не пришлось прожить, вряд ли она когда-нибудь ещё по своей воле зайдёт в храм богини Луны.

Благодаря "тихому часу" переносить ночные бдения стало не так тяжело. Иногда в храм пробиралась Риата, чтобы проведать хозяйку и поболтать о том о сём. Обрушившиеся на госпожу гонения рабыню почти не коснулись. Разве что Гвоздь уже ни в какую не выпускал в город, да Дора пару раз отхлестала по щекам за какую-то мелочь. У Ники руки чесались начистить её лошадиную рожу. Но приходилось себя сдерживать.

Однажды их чуть не застукала Маммея, всё ещё время от времени заходившая проведать кающуюся богохульницу.

Едва услышав шум шагов, рабыня, не растерявшись, метнулась в дальний угол, где скрючилась, прикрывшись плащом.

Убедившись, что девушка и не думает спать, послушно бубня гимн богине Луны возле чуть теплившегося светильника, верховная жрица ушла с видимым усилием сдерживая зевоту.

Немного погодя, невольница поспешно покинула святилище и, выполняя приказ госпожи, больше в нём не появлялась.

Несмотря на частые встречи в пустом храме без каких-либо свидетелей, Маммея упорно не желала разговаривать с Никой о возможном публичном разоблачении "сестры" Доры. Хотя короткая беседа с Клио ясно дала понять, что верховная жрица всё же решила устроить представление, предложенное жительницей другого мира.

"Шоу маст гоу он", – почему-то вспомнила пападанка бессмертный хит, когда за четыре дня до новолуния на кухню влетела встрёпанная Прокла Комения и, захлёбываясь, стала рассказывать, как Дора сначала изругала Патрию Мессу, а потом даже отхлестала по щекам за то, что та разбила в храме кувшин с уксусом. На крики прибежала Клио, и "сёстры" так орали друг на дружку, что утихомиривать их пришлось лично госпоже Маммее. Выяснив в чём дело, она приказала помощнице Клио в качестве наказания одной вымыть в святилище пол.

Очевидно, не отыскав подходящего благовония или пожалев денег на его покупку, "сестра хранительница знаний" использовала более дешёвое, но не менее вонючее средство.