Текст книги "Звездочет(СИ)"

Автор книги: Анастасия Глущенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

  – А почему ты не поехала к сестре? Они ж звали на выходные в лес кататься.

  – Да я не любитель, если честно, – хлебнув оставшуюся чайную жижу, ответила Лиза.

  – Чего именно? Лыжи, природы или компаний? – усмехнулась Рита, стараясь перекрыть плескучий скрежет желтой воды.

  – Ха, – подыграла ей Лиза. – Сама смотрю тоже не стремилась к ним.

  – Да мне не в чем. И незачем.

  – Ноябрь слишком мерзкий в этом году, – поморщилась Лиза.

  Закопченная осенняя ночь уже вошла в свои права, растворив девичий силуэт в молочном зареве. Блещущий фонарный отсвет падал на черную спину, играл с переливами узких кошачьих зрачков. Устроившейся рядом с Ритой, Бася делал вид, что постепенно засыпает: он покачивался от методичных поглаживаний, громко урчал, изредка что-то жевал. Рита, замершая рядом, словно немой страж его покоя, не сводила невидящий взор с растворившейся девичьей тени. Оба они чувствовали сейчас в осеннем немом ветре, таранившем окна, как пахнет звездами полночь. Она, лившая на город свой мелкий плащ, забирала последние капли тепла, растворяя их в своих горьких объятиях. Повинуясь ее зову, Рита все не могла отойти от окна, оставить кота в одиночестве. И он, жалел ее хрупкий замерзший стан, не желал покидать свой продуваемый насест.

  Мысли их, бредущие по разным тропам, встречались воедино, пересекались, ища ответы на свои вопросы. Сердца, изъеденные ржавой тоской, плелись в надежде отыскать средство, которым, приложив к руке или ноге, можно будет вылечить душу.

  Наблюдая за шевелением ресниц на девичьем лице, Бася понял, что Ритино сознание давно покинула ослабшее тело, а значит, никаких препятствий для его побега не было. Сегодня обязанность защищать обитателей дома, заставила кота впервые за долгое время покинуть хозяйку. Обычно, когда Рита засыпала, он засовывал холодный серый нос ей в ухо или утыкался в тощую шею. Сегодня же его манила снежная пелена. Отодрав пожилую оконную заглушку, кот стремительно выпорхнул в форточку. Гигантские снежные хлопья тут же, облепили кошачью голову, вцепились в хрустящий хвост. Неуверенные мягкие лапы с опаской ступали по коварной оледенелой лестнице. Проклиная Галушку и остальных обитателей дома, кот продолжал цепляться обламывающимися когтями за красный проржавевший металл. Вскарабкавшись по четырем пролетам, Бася достиг небольшой площадки, укрытой от ветра козырьком соседнего дома. Там уже собралась его разношерстная команда.

  – Шеф, она, кажется спит, – Фрея ввела в курс дела Басю.

  – Она не спит, – прошептал гигантский серый ком шерсти, в котором с трудом можно было узнать Митрича.

  Кот был прав: конечно же, Галушка не спала. Заметив неумело налаженную слежку, рыба залегла на дно, укрывшись в зарослях сагиттарии, и принялась выжидать. Она давно знала о встрече с блохастым королем двора. Этот жирный кошак, что обосновался в ее квартире, часто угрожал Галушке, обещая привлечь на помощь дворовых дружков, в числе которых был и Бася. «Крепко же я прижучила этого облезлого уродца, раз он таки притащил своих котов», – не без гордости подумала Галушка. Читатель может подумать, что даже самая умная рыба не могла бы вести подобных рассуждений. Но Галушка в свои 26 месяцев и 8 дней, не была обычной рыбкой.

  Родившись в заболоченном аквариуме пропахшего мочой и гнилыми опилками зоомагазина, рыбка впервые взглянула на мир своими большими полными восторга глазами. Однако когда через пару минут ее, тогда еще малька, попытался сожрать собственный отец, Галушка поняла, что окружающее вовсе не так прекрасно и безобидно. Следующий жизненный удар настиг ее в тот день, когда первая хозяйка (милейшее создание пяти лет с кроваво-красным бантом и одним молочным зубом) продала Галушку за пачку шоколадного печенья.

  Последующие три голодных дня, проведенных рыбой на дне водосточной канавы, куда ее выкинули за ненадобностью, навсегда изменили Галушку. Она поняла, что выжить можно только борясь клыками, чешуей и плавниками со всем, что возникает на пути. Особой рыбьей ненависти заслужили кошки, которые пытались выловить ее и сожрать. Целью своей жизни Галушка выбрала полнейшее истребление клыкастой братии. Каково же было ее удивление, когда переселившись в дом пожилого биолога, степенного профессора, она оказалась лицом к лицу со своим злейшим врагом. Пытаясь избавиться от кота, Галушка задействовала всех: голубиный десант, три клана местной вороньей мафии, паучьи сети.

  Поняв, что уничтожить кота будет не так просто, Галушка решилась взять временный перерыв, попытавшись оговориться с местным домовым, который и стал организатором встречи ее с Басей. Тот, в свою очередь тоже понял, что избавиться от рыбы без человеческих жертв не удастся. Теперь же, приготовившись к долгому процессу переговоров, кот задрал свой серый хвост, демонстрируя максимум мирного настроя. Он направился к окну. Издалека заметив золотистый перелив на сизой чешуе, мелькнувшей в гигантском аквариуме-рюмке, Барсений просигналил остальным, требуя соблюдения тишины. Будто Галушка могла расслышать их голоса за толстым слоем стекла и воды.

  Запрыгнув в открытую форточку, кот мягко приземлился на подоконник, откуда прямиком перетек на журнальный стол.

  – И так, здравствуй, – небрежно пропела Галушка, когда шершавый кошачий нос почти коснулся ровной водной глади.

  – Здравствуй, – ответил Бася с интересом разглядывавший большие прозрачные глаза крохи-рыбки. Удивленно заметил он, как скользит вода по ее неровным плавникам, как водоросли обвивают худые вытаращенные губы. Совсем не такой он представлял себе ее. Да, в голове Баси Галушка, обычно, представлялась, как громадная, без единой чешуйки рыба, копченая или зажаренная, сочная от янтарного жира. В целом она всегда казалась коту более презентабельной.

  – Мы мира хотим, – без лишних церемоний заявил Бася.

  – Если б вы хотели мира, то не подселяли бы ко мне этого волосатого идиота, – обнажила клычки Галушка.

  – Митрич имеет все права на этого человека, так же как и ты: профессор сам его выбрал.

  – Конечно, но подсунули его вы! Старикашка мой и понятия не имел, на что вы способны ради моего уничтожения.

  «Да кому ты нужна, сельдь без шубы», – подумал про себя Бася, но заметив, как прочитавший его мысль домовой, ползет в карман за красной карточкой, вручаемой за ненормативную лексику в переговорах, произнес другое – Мы не планировали тебя уничтожать, – а потом добавил. – Просто это заложено в нашей природе. Собака гоняет кошку, а кошка – мышку или, на худой конец, – рыбку. Эволюция же.

  – В следующий раз вашего «хищника» так каратнет, что счетчик жизней вовсе не понадобится.

  – Я же сказал, что мы мира хотим, – попытался успокоиться Бася. – Но нам нужны гарантии, что ты перестанешь преследовать наших.

  – Уберите серого уродца, – заявила Галушка. – Уберите свою свору с моей территории, и я обещаю, что потеряю интерес к вам.

  – Как объяснить человеку исчезновение Митрча? – не унимался Бася. – Он будет искать его.

  – Это не ваши проблемы. И вообще: сбежал, утонул, телепортировался. Какая кому разница?

  – Неуверен, что так все просто, – покачал пушистой шапкой усов кот. – Но пусть это будет на твоей совести. Митрича мы уберем, пятый этаж полностью твой. А ты перестанешь натравливать крыс на котят, ворон и голубей заставишь оставить помойки под нашим надзором.

  – Только после того, как кошак исчезнет.

   Завтра он уйдет на утреннюю проверку и не вернется, – пообещал Бася.

  Вскинувшиеся рыбьи плавники, кот посчитал знаком согласия.

  Золотисто-желтые складки пшеничного пирога еще дымились теплотой, наполняя легкие утренних посетителей ароматами дрожжей, подсолнечного масла и орехов. Воздушные хлопья сладкой пудры осыпались на белые перчатки, которыми девушка аккуратно подцепляла хлебные тельца длинными изогнутыми щипцами. Глазастая тонкая девочка протянула розовую ладошку за своим куском, не замечая, как мать оплачивает покупку под пристальным и щиплющим взглядом Веры Брониславовны. Поглядывая за дрожанием ее пунцовых щек, Евгений Васильевич утирал длинные пальцы от пушистых мучнистых волокон.

  Толкнув Риту вбок, Лиза с усмешкой указала на пожилого мужчину, в душе которого раскрывал свои объятия Дон Жуан.

  – Неплохо было бы ему сначала усы от кусочков штруделя очистить перед тем, как к нашей Вербене клеиться, – прошептала девушка, наклонившись к самой кромке Ритиного уха.

  – Перестань, – прыснула девушка. – Зато он сама галантность, – добавила она, когда мужчина потянул их кудахтающей начальнице новый лист с заварными.

  – Все заслуживают счастья, да? – улыбнувшись пухлощекой рыжеволосой женщине, прошептала Лиза.

  – Но не все его получают, – заметила Рита, увлеченная процессом упаковывания ореховых полосок. – Кому-то достается просто покой.

  Это было весьма ценное замечание, ведь в тот самый момент Евгений Васильевич – пекарь-виртуоз, опускаясь на табурет, поймал взволнованную улыбку своей пассии и с громким стуком приземлился на каменный пол. Согнувшись девушки, сотрясались от беззвучного хохота.

  – Покой, говоришь? – сквозь слезы, выступившие на щеках, простонала Лиза. – Ну-ну.

  Остаток утра Вера Брониславовна посвятила поиску лекарственных средств и ласковых слов, способных утешить ее горе-ухожера. Любого, кто растягивался хоть в каком-то подобии ухмылки или смел, вспомнить о грандиозном фиаско Евгения Васильевича, ждал выговор с занесением в личное дело. Впрочем, об этой угрозе Вера Брониславовна забывала в течение пары минут. Ближе к вечеру, когда пятничный поток клиентов уже начал спадать, Рита и Лиза смогли немного передохнуть, выпить чая с вчерашними лимонными булочками.

  – Хочу закончить учебу, – вдруг призналась Лиза. – Надоело здесь торчать.

  – А денег где возьмешь? – поинтересовалась Рита, чувствуя, как холодают пальцы, стиснувшие раскаленную кружку.

  – Не знаю, – пожала плечами девушка, исподлобья бросив взгляд на переговаривающегося с хозяйкой администратора. – Но я отсюда точно выползу.

  – Разве тут так плохо работать?

  – Надоело просыпаться утром, думая высохла ли единственная юбка, в которой можно идти на работу.

  – Думаешь, психолог получает больше? – робко напомнила ей Рита.

  – Высшее образование даст возможность устроиться менеджером каким-нибудь.

  – Понятно.

  Паша в пятом классе уже, – Лиза будто погрузилась в глубину чайной пелены, разбавленную собственными мыслями. – А какой у него пример перед глазами? Сестра – продавец? Я путешествовать хочу. Море увидеть, хоть раз. Не залететь в 25, выскочив замуж за соседа строителя. А жить. Делать то, что мне нравится, есть свежие булки, в конце концов, – чувствуя, как краснеет от своего пыла, усмехнулась Лиза.

  – А я хочу научиться их печь, – мечтательно проговорила Рита.

  – Иди на курсы. Или попроси Горошка – пусть научит. Не только ж ему хозяйку обхаживать. Пусть хоть что-то полезное сделает.

  – Да нет, – промямлила Рита. – Я ж так, чисто для себя. У меня нет твоих мозгов и талантов.

  – Зачем нужны мозги, если без них жить проще, – нахмурилась Лиза.

  Возвращаясь домой по склизкому ночному проспекту, Рита все обдумывала слова подруги. Ей очень хотелось найти то, к чему можно было стремиться. Выбрать цель, достигнув которой она бы стала счастливой. Но все девичьи мечты, все планы метались вокруг идей, воплотить которые не помогли бы и богатейшие люди мира. Обычно все, к чему Рита тянулась и чего хотела рано или поздно дарило ей твердую уверенность в своей никчемности. Заглядевшись на месяц, который улыбался ей своим корявым позолоченным ртом, Рита не сразу услышала, что кто-то окликнул ее. В шелесте ивовых веток голос человека звучал каким-то далеким и незнакомым.

  – Ты что одна по улицам мотаешься ночью?

  – Привет, – рассеянно улыбнулась девушка и приветствовала Егора. – Я звонила вчера, – вспомнила Рита, когда они приблизились к подъезду. – Но ты не подходил.

  – Спал, наверное, – пожал плечами парень. – А потом – забыл. В вк б написала или в вайбер.

  – А, ну да, – протянула девушка, поглубже загнав в карман свою старую «Нокию».

  – Чего хотела-то? – опомнился парень через секунду.

  – Просто. Просто позвонила.

  – Лучше б в выходные с нами поехала, – усмехнулся парень, открывая перед ней тяжелую подъездную дверь.

  Скрипучий лай и брань вырвались наружу из темного парадного коридора. На пороге возник силуэт бабы Фроси и трех ее верных спутниц – дворняг. Отшатнувшись под действием железного взгляда и аромата старушки, Егор пропустил ее вперед к засыпанной снегом детской площадке.

  – Ну, и кадры у вас тут живут, – ошарашенно заметил он.

  Когда дверь квартиры открылась, Бася уже с нетерпением, встречал хозяйку, которая должна была выдать ему вечернюю порцию корма. Увидев Егора, он в ужасе выгнал спину и зашипел: «Только этого нам тут для полного счастья не хватало!»

  – Привет, Кошак, – кивнул ему парень, пытаясь погладить гибкую, словно ртуть, кошачью спину.

  – Привет, Козел, – искренне ответил ему Бася, беззвучно выпучив глаза и раскрыв рот.

  – Мне всегда казалось, что он меня не любит, – проследовав за Ритой в кухню, с опасением минуя кошачьи лапы, заметил парень.

  – Да нет, – успокоила его Рита, которая принялась суетиться с чайником и громыхавшим холодильником. – Он всех так встречает.

   Ну, конечно, – ехидно скорчил морду кот, когда девушка поставила перед ним полную миску вареной курятины.

  – Не думаю, – словно прочитал кошачьи мысли Егор.

  – Потому что не умеешь думать, перетестестероненный кусок мышц, – не унимался Бася.

  – Ты что есть будешь? – спросила Рита, как всегда, взволнованно покусывая содранный ноготь. – Есть плов, правда, магазинный. Но я могу яичницу пожарить или картошку, – радостно всплеснула руками девушка. – Будешь картошку?

  – Да не надо ничего. Сядь лучше, не суетись, – небрежно махнул ей Егор. – Я дома поел.

  – Может, хоть чаю? Или кофе? Хотя его на ночь лучше не пить.

  – Ладно, – поняв, что нет смысла отнекиваться, согласился парень. – Давай свой чай.

  Обрадовавшись возможности услужить, Рита спешно стащила из шкафа все возможные заначки сладостей, принялась раскладывать их по корзинкам.

  – Ты с дежурства?

  – Да, – нехотя признал Егор. Не любил он вспоминать, что к 26 годам его единственным заработком была работа в охране старого малоинтересного кому-то стекольного завода. – К Сашке зашел, тут просто по пути было.

  – А чего не домой? – наконец, усевшись на противоположном краю стола, спросила девушка.

  – Да... – кислый взгляд парня погрузился в тучное чайное дно. – Ты сама че так поздно? Вы ж вроде до 6 работаете?

  – На кухне просили помочь. Завтра большой заказ на именные пирожные, – радостно поделилась своей возможностью быть допущенной к кухонному царству, девушка. – Заготовки делали.

  – У вас нет транспорта для сотрудников? Или что, никто из ваших подвезти не мог?

  – Нет, да все нормально, – отмахнулась Рита, которой, как заметил Бася, устроившись в дверном проеме, было очень приятно возмущение друга.

  – Леху арестовали, – будто только вспомнил Егор.

  Несколько секунд Рита смотрела на него все с той же привычной улыбкой. Но когда первая волна ужаса оставила ее исказившиеся губы и побледневший лоб, девушка произнесла:

  – За что?

  Глотнув неприятной приторной воды, подкрашенной содержимым чайного пакетика, Егор треснул указательным пальцем по белому ободку кружки:

  – Разбой. Сумку с бабы какой-то срезал, а кавалеру ее фейс так отреставрировал, что тот уже месяца три в больнице.

  – Три месяца? – нахмурилась Рита, понимая, что не договаривает ее гость. – Ты знал и молчал?

  – У тебя че своих проблем мало? – осадил ее Егор. – Не хотел говорить.

  – Но нельзя так! Надо. – Рита поднялась и начала метаться по комнатам в поисках чего-то. – Надо что-то сделать!

  – Да что ты сделаешь-то? – тихо спросил Егор, отставив еще теплую кружку.

  – Надо денег найти, да? – девушка появилась в гостиной, сжимая в руках пару смятых денежных купюр. – На адвоката.

  – У него есть адвокат, – объяснил Егор.

  – Может, тогда передачу какую-то собрать? – взволнованно предложила девушка. – Чтоб ему полегче было пока отпустят?

  – Рит, его не отпустят, – с вызовом произнес мужчина. Лицо его еще по-мальчишески молодое раскрасила мелкая сетка морщин, выстроившихся в уголках светлых глаз и сошедшиеся в дуге, грозной вуалью падали на высокий холодный лоб. Испуганную девичью руку, вскарабкавшуюся к уголкам рта, он легонько сжал и снисходительно улыбнулся. – О себе беспокойся. Из наших только ты и осталась.

  Рита промолчала: детские лица друзей редко ей вспоминались. Пожалуй, только что Жоркино. Бледные тонкие кудри, обрамлявшие загорелые, торчащие, как у зайца уши. Миндальные глазенки с цепкими живыми зрачками, пожиравшими самый слабы отблеск звезд, которые так завлекали Риту и ее друзей в те далекие дни. Изодранные в драках с худеньким малорослым еще Егором, руки Жорки, которые он залечивал, прятал от родителей в соленой морской воде. Рита помнила, как вместе с мальчиком ходила ловить окуней. Их красноватые с белесыми пятнами плавники переливались на песке под жаркими каплями солнца. Он ловил их на дедовскую удочку, которую утром незаметно уносил из дома. Знал, что поймай его дед, то заставил бы мальчишку сутки стоять на битом горохе. Знал, боялся, но все равно брал: так сильно хотел порадовать девочку зажаренными в костре рыбинами. Но не стало Жорки: не стало и окуней.

  – Пойду я, – Егор направился к вешалке с куртками, минуя опасливый капкан из кошачьих лап и зубов – Машка переживать будет, а телефон я дома забыл.

  Наблюдая за тем, как лезвие молнии затягивает его тело в тугое болоньевое полотно, Рита заплакала.

  Ранее субботнее утро началось у Риты со звонкого пения перфоратора. Ноты, которые он брал, пару раз вышли за пределы допустимого спектра и приблизились к ультразвуку. Проклиная про себя этого металлического сородича китов, проснулся и Бася. Выйдя из комнаты, он лениво вскарабкался на подоконник, чтобы поприветствовать разревевшееся с самого утра ноябрьское небо. Оно, не успев с ночи припрятать серые подглазины облаков, вяло посыпало город влажными комками снега. Ознакомившись с утренней почтой, которую любезно предоставил местный почтальон – паучиха Галина Марковна, Бася отправился в кухню, твердо намереваясь провести день в компании еды, Риты и телевизора. Но то, что он обнаружил на кухонном столе, в единый миг перечеркнуло все его планы, ознаменовав начало новой операции «Проникновение в коробку».

  Зная повадки своего нерадивого сожителя, Рита с вечера не стала распаковывать купленные на пятничной распродаже специи, а просто оставила их на столе в небольшой картонной коробке. По наивности своей она полагала, что кот не проявит должного интереса к столь невзрачному предмету. Как же она ошибалась. Возможность убедиться в ложности своих суждений представилась девушке ранним утром, сразу после того, как она, еще не просунув руки в мягкие объятия махрового халата, направилась на кухню. Первые всполохи беспокойства поймали Риту уже на пороге, когда странный гавкающий шорох донесся из-под стола. Откинув скатерть, и почти до пояса оголив столешницу, Рита, наконец, встретилась лицом к лицу с крайним проявлением кошачьего коварства. Коробка, бережно оставленная ей на столе, вытянулась у самой задней ножки стола. Плоские стенки ее были яростно вспороты, разрушены в порыве вандализма. Впрочем, сам вандал находился тут же, и вовсе не пытался избежать наказания. Бася с лицом младенца-Иисуса блаженствовал, прижимая к груди мешочек с мелиссой (более известной в узких кругах, как «кошачья мята»). Его усы завились стеблями сушеного укропа, хвост разметался, а сам он пожелтел, украсив черный мех лепестками цветов, словно шафрановый рыцарь. Остаток дня кот провел, пытаясь понять, где же заканчивались границы забытья сладкого сна (в котором, к слову, он изобретал 1000 и 1 способ зажарки Галушки) и реальности.

  К счастью, как объяснил Рите ветеринар, эффект от этого кошачьего наркотика, обычно был мимолетен, и на утро Бася уже должен вновь вернуться в границы сознания. Но девушка все не могла успокоиться, боясь за состояние пушистого друга. Она даже вызвала к себе Лизу, которая вскоре примчалась к ним. Но убедившись, что кошачьей жизни ничего не угрожает (разве что Рита, которая трогала его нос и перекладывала с бока на бок каждые 10 минут). Лиза, вдоволь посмеявшись над зверем, скорее отправилась восвояси. Оставшись одна, Рита вложила еще сонное кошачье «тело» на краешек дивана и прилегла рядом с ним. Она не успела заметить, как вечерний город успел преобразиться. Загорелись лампы на одиноких фонарных столбах. Медленный плексигласовый свет полился в комнату от широкой неоновой вывески. Легкие оконные занавеси не скрывали жилище четвертого этажа от любопытных взглядов прохожих. Но Риту это не смущало. Да и потом, чего смущаться? Кто из нас поздним осенним вечером не заглядывался в мерцающие окна домов.

  Разве были те, кому неинтересно узнать о жизни их обитателей. Вскоре уже сама девушка, окруженная вечерним проблеском, погрузилась в сон. Здесь ее ждали давно забытые лица родителей. Мать – невысокая полноватая женщина с большими, вечно опухшими глазами и широкой ровной улыбкой. Отец – совсем непохожий на саму Риту – рослый жилистый гигант. Оба счастливо машут девочке, играющей на обрывистом песчаном берегу.

  Вскоре картина изменилась, и Рита оказалась посреди кухни и смотрела, как тонкая ладонь гладит мягкую шерсть серенького котенка. Мокрый запах шерсти наполнил девичьи легкие, а сладковатая наледь сковала язык. Но картина вновь изменилась, и девушка почувствовала неприятное прикосновение ветра, сжавшего горло. Глаза ее забегали, пытаясь найти знакомые предметы. Но тело девушки перестало слушаться, голова замерла напротив раскоряченного дубового ствола. Когда взгляд ее скользнул вверх по толстым старым веткам, девушка вскрикнула и проснулась.

  Полностью пришел в себя Бася только к следующему вечеру. Все еще похрипывая и время от времени замирая, глядя в одну точку, кот пытался вспомнить события минувших суток. Отвлекал его от этого занятия только извиняющийся голосок Снежка.

  – Шеф, – пропищал он, уткнувшись мордой в потрепанную москитную сетку. – Шеф, ну как вы?

  – Нормально со мной все, – отозвался Бася, с трудом собрав правый и левый глаз в одном направлении. – Зачем пришел?

  – Так наши ж волнуются, – пояснил кот. – Вы поправляйтесь, шеф.

  – Хорошо.

  – Шеф?

  – Ну чего еще?

  – А может эту дрянь вам Галушка подкинула? – в ужасе предположил Снежок.

  – Да нет, – нехотя признал Бася, чувствуя, как краснеет его спрятанная в густом мехе кожа. – Ни при чем она тут. Сам я опростоволосился.

  – Поправляйтесь, шеф, – содрогаясь от избытка чувств, повторил Снежок.

  – Слышал я уже это, – смягчился Бася. – Вы там сами как?

  – Хорошо все. Митрич пока осел у Бородинского. Фрея голубям хвосты крутит. Все пытается взломать новый код доступа к почте Галушки. А вы когда к нам-то теперь?

  – Думаю, завтра. Сразу, как моя на работу уйдет, – предположил Бася, оглядываясь на роющуюся в шкафу Риту.

  Девушка, к слову, была занята крайне важным делом – подбирала наряд для вечернего выхода «в свет» и обсуждала его по телефону.

  – Я не понимаю, зачем мне вообще туда тащиться, – упорствовала девушка, прикладывая к плечам черную хлопковую блузку. – Она же твоя сестра, а не моя.

  – Но пригласили-то не меня одну, – твердил Лизин голос в трубке. – Да и к тому же выйти лишний раз из дома тебе совсем не повредит.

  – Конечно, – проворчала девушка, срывая с пластикового плечика короткое серое платье, украшенное двумя рядами старомодных воланов. – Все равно тебя и Егора я там больше никого и не знаю.

  – Заодно и познакомишься, – подбодрила девушку подруга.

  Рита сама не могла понять, почему ей так не хотелось идти на ужин, который Машина семья устраивала в честь ее 25-летия. Возможно, дело было в том, что ей совсем не нравилось смотреть, как кто-то изнеженный любовью друзей и родных будет веселиться. Простая зависть к той, что владела всем, о чем только лишь и могла мечтать Рита. Конечно, сама девушка никогда бы не согласилась это признать. Но, возможно, где-то в глубине она примеряла на себя Машину жизнь и сердце ее каждый раз при этом счастливо замирало. К тому же Рита испытывала к девушке совершенно особенную неприязнь. Такая возникает у человека с первых мгновений знакомства и потом перерастает либо в крепкую дружбу, либо в непримиримую вражду. Ритина же неприязнь тлела внутри ее грудной клетки, то набираясь сил при малейшем поводе, то надолго засыпала в смирении.

  Надо отдать должное: Маша отвечала девушке некоторой долей взаимности. Нет, конечно, неприязни она не знала. Такой чистый и добрый человек просто не может кого-то недолюбливать. К Рите она относилась, как любой счастливец, уверенный в праве своем на счастье. Она над девушкой насмехалась. Забавляла Машу и нарочитая Ритина несостоятельность в, казалось бы, самых простых житейских вопросах. Смешила безвкусная и откровенно рыночная манера одеваться, которая была присуща многим женщинам, воспитанным вне карамельных детских.

  Но больше всего Маша смеялась над жалкими и неуклюжими попытками Риты остаться другом Егора. Девушка видела, что парень воспринимает Риту, как атавизм своего детства и не расстается с ней лишь из-за человеческой жалости. Понимая это, Маша не препятствовала их общению. Она вообще всегда считала важным понимать и помогать любым людям и особенно, если для этого ничего не нужно было делать.

  – Я приду в черном, – наконец сдалась Рита, отбрасывая в сторону длинное темное изделие из пушистой смеси ниток и страз.

  – Нет, – жарко отвергла это Лиза. – Все подумают, что ты не праздновать пришла, а... Короче – в черном, как на траур.

  – Ладно, тогда в красном. Чтобы никто не подумал, будто я пытаюсь затмить именинницу.

  – Ха! Думается мне, что ты ой как ошибаешься.

  «Странная книга о странных людях», – так бы Рита охарактеризовала синюю тетрадку с тесненной надписью «Отзывы и предложения», лежащую на столе перед Верой Брониславовной. Действительно, те, кто оставляли в ней свои записи, пользовались порой минутным порывом, стремительной оценкой человека, которого совсем не знали. Как небрежно завернутый круасан или чрезмерно медлительная подача пирога могли помочь составить целостную картину, столь необходимую для такого отзыва. Или печальный взгляд продавца, мог помочь в определении той проблемы, на решение которой и должно было быть направлено «предложение» покупателя. Согласитесь: это смешно. Не менее забавными казались и люди, которых расстраивали нелестные комментарии, даваемые незнакомцами. Еще глупее было на основе этого мимолетного знакомства, урезать зарплату сотрудника.

  – Рит, я тебя уволю, честное слово, – вздохнула Вера Брониславовна.

  Девушка не знала, что можно было ответить, поэтому внимательно изучала мучные узоры на своих ногтях.

  – Продавец молчит, нормально не объясняет из чего выпечка. Не знает элементарных понятий «калорийность», «белковый и жировой процент», – процитировала Вербена. – Я вот никогда не поверю, что ты, изучая каждую строчку в составе и рецепте пончиков, не знаешь их калорийности.

  Рита снова промолчала.

  – Ты же умная девочка. Почему столько проблем? На тебя ведь и администратор жалуется.

  Рита негромко хмыкнула.

  – Так сложно общаться с посторонними людьми? Я понимаю. Но с коллегами-то можно общий язык найти? Надо же как-то разговаривать.

  – Я разговариваю, – подняла голову девушка. – С Лизой.

  – У нас 50 человек работает, Рита, – напомнила женщина. – А ты только с кассиршей и общаешься.

  В ответ снова молчание.

  – Лучше б ты хамила покупателям, ей-богу, – устало выдала женщина.

  К молчанию прибавилось тихое, но недовольное бормотание.

  Поняв, что ничего вразумительного из девушки вытрясти не удастся, Вербена отправила ее осмыслять содеянное (ровняется работать, как обычно до нового происшествия).

  Вернувшись в торговый зал, Рита прижалась к своему прилавку и начала вымищять недовольство на несчастном марципановом кексе. Исподлобья глядя на остальных работников зала, Рита думала, почему же все так настойчиво навязывают ей чью-то компанию. «Ну и с кем тут общаться?» – задавала себе вопрос девушка. – «С ней что ли?» Взгляд ее в этот момент упал на стройный стан Марины – продавца булочек четвертого разряда, а по совместительству – обладательница аналогичного размера груди. «Или с этим?» – Рита разрубила кекс напополам, наблюдая за одухотворенным хлопаньем глаз кассира Саши близ воротничка Марины. Молодой человек, чья жизнь состояла из общения с виртуальными дамами и визитов к стоматологу, в этот момент провожал взглядом кокетливый бантик, выглядывающий из-за поворота Марининой фигуры. «О, вот лучший кандидат для дружбы», – сконфуженно Рита разрубила несчастную булку еще на шесть частей в тот самый миг, когда в зал вошел опоздавший администратор.

  Быстро проверив всех на наличие перчаток и формы, Сергей уже было направился в раздевалку, как вдруг заметил хлебный фарш, сотворенный Ритой из убитого кекса.

  – Это че такое? – удивленно спросил ее парень.

  – Корм. Для голубей и крыс, – взорвалась Рита. – Заплачу из своей зарплаты. Ах, да, и очередной штраф на меня записать не забудь. За хамство или за что ты на этот раз придумаешь.

  Выдав это, девушка оттолкнула пораженного ее наглостью парня и направилась выдавать питание обитателям улицы. «Нет, такой дружбы нам не нужно», – захлопнув дверь, прорычала девушка.

  Твердо решив, что никто не сможет ее заставить пойти на этот дурацкий праздник, Рита два дня не отвечала на звонки Лизы. Очередной спокойный вечер уже раскрыл девушке свои объятья, как вдруг в комнате ее раздалась настырная телефонная трель. Жестокость и коварство подруги было оценено: не ответить Егору Рита бы точно не смогла.

  – Привет, – раздался знакомый голос в плохо различимой смеси посторонних шумов. – Рит, а че мне Лиза на тебя жалуется?

  – Даже боюсь представить, что же ей не так, – проворчала Рита.

  Егор засмеялся.

  – Ниче не хочу слышать: на день рождения ты пойдешь.

  – Маша ведь так меня ждет, – вдохновенно заметила Рита.

  Не поняв ее сарказма, Егор подтвердил:

  – И Маша, и я. Короче, важная информация будет. Ты нужна.

  ... Как мало иногда нужно человеку, чтобы полностью изменить свое решение.

  Короткая челка никак не хотела укладываться. Предпринять последнюю попытку по ее облагораживанию, Рита со вздохом отложила щетку. Длинное серое платье туго затягивало тонкую фигурку девушки, несмотря на то, что было одолжено у куда более мясистой Лизы. Оно, без сомнения, было очень красивым: блескучая серая нить мешалась в нем с текстильным полотном, доходившим до самого горла. Черные туфли, украшенные парой бархатных помпонов, напоминали узорчатые тефтели. Красная небольшая коробка с подарком (в качестве него выступала аккуратная граненая с трех сторон вазочка). Бася, конечно, предпринял уже не одну попытку прикончить этот подарок, но Ритина внимательность помешала ему добиться желаемого. Поэтому даже сейчас, провожая хозяйку, он расположился на коридорной тумбе и не сводил взгляда с длинного золотого банта, венчавшего короб. Приласкав на прощанье явно недовольного кота, Рита набросила пальто и вышла навстречу поджидавшей ее в такси Лизе.