Текст книги "Ворон, каркни на счастье (СИ)"

Автор книги: Анастасия Разумовская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

– Я поняла, – пискнула я, – как только буду в Монфории, обязательно загляну к принцессе. Ой!

Взвизгнула и вскочила. Мне всё же удалось освободиться. Задрав рукав, я уставилась на багровеющее пятно. Вот откуда в мужиках столько силы? Даже в тех, кто изображает матрас!

– Водопровод, – прохрипел батюшка, – загоралки… Я был совсем молод, почти как ты, когда в Монфорию, захваченную кочевниками, пришла юная девушка и сотворила колдовство. Прогнала чуму и врагов с востока, уничтожила каменный затор на реке и накормила народ. Я помню, как однажды вечером из ниоткуда возникли стада коров, овец и кур…

Я не стала поправлять папу и говорить про то, что птичьих стад не бывает. Зачем? И так всё с батюшкой понятно.

– Монфория стала бы самым могущественным королевством, а ты была бы графиней, если бы нам не пришлось бы бежать в Родопсию. Хотя… не ты, я уж всяко не женился бы на твоей матери… У меня бы появился сын, сын… Восьмой, настоящий… Но на принцессу Аврору упало тёмное проклятье… Только поцелуй истинной любви разбудит её… И тогда… тогда… кочевники снова будут отброшены в степи, проклятый род де Равэ падёт, а три королевства станут единым целым… Найди Мариона, пусть он женится на Авроре. Он должен, только Мар… рион может разбудить королеву Монфории…потому что добр и у не ищет зла. Но не говори королю Андриану, а то не выйдешь из темницы… И Дезирэ. Берегись Дезирэ…

– Принц Марион женат, – возразила я.

Батюшка поморщился:

– Ерунда. Это не настоящая жена. Пророчество… пророки пророчествовали… проро… про… пророчески…

Голова отца упала на подушку, тело ослабло, и батюшка зычно захрапел. Как видно, мой способ бороться с крысами-богомолицами был для него не нов. Я вздохнула. Поправила одеяло, погасила свечу, допила вино, забрала пустую бутылку и, осторожно прикрыв за собой дверь, пошла к себе.

М-да. Состояние папеньки оставляло желать лучшего. Он уже напрочь забыл и про загадочную гибель короля Андриана, и про то, что Монфорией ныне правит старший принц – Гильом, а средний – беспутный Марион, женившийся на девице незнатного рода, шатается с песней по свету.

И Дезирэ…

С ним самое интересное: младший принц внезапно исчез, и никто не знает, что с ним произошло. Это случилось в тот день, когда загадочно погиб король Андриан, народ в столице восстал и пошёл громить Холодный замок тёмного мага принца Фаэрта, которого Дезирэ публично обвинил в гибели отца, и… И оба исчезли. Это случилось полтора года назад, как раз тогда мой отец потерял волю и рассудок.

Да ещё эта Аврора, богиня утренней зари… Легенды и сказки Монфории. Заколдованный замок, в котором навечно уснула прекрасная принцесса. Нет, я знаю, есть те, кто в это верят и ждут, когда она проснётся. Особенно бежавшие с родины монфорийцы. Вот только никто из них никогда своими глазами не видел ни Старого города, ни проклятого замок, ни этой самой Авроры. Хотя, если верить легендам, чудесные события произошли всего-то лет тридцать назад. Кажется, хоть кто-то хоть чего-то должен был видеть, разве нет?

Вернувшись, я брякнулась в холодную постель, закуталась в одеяла, сгребла Гарма, ткнулась в его пушистую шкурку и закрыла глаза.

Ладно, завтра всё узнаю. Меня ж не просто так мыли. Значит, скорее всего, завтра представят сватам. А там… Замуж я, конечно, ни за кого не выйду. Понимаю желание маменьки заграбастать приданое моей матушки, но… Однажды я смогу вырваться, однажды я доберусь до Ноэми и уговорю подругу помочь мне. Например, она может связать меня с Дризеллой, её младшей сестрой и женой принца Мариона. Беспутный или нет, средний принц всегда нравился мне своей добротой. Ну не откажется же он помочь девице в беде? Его заступничество перед королём Гильомом должно сыграть важную роль…

Я легла на спину и уставилась в потолок.

Будь проклят тот день, когда отец решил жениться повторно. И Сессиль, и все её попытки избавиться от ненавистной падчерицы.

«Восьмая» – вдруг вспомнилось мне, и я рассмеялась с горечью. У тебя было семь сыновей, пап. Семь! А осталась одна только дочь. Восьмая. Эх, если бы у меня был хотя бы один брат – о! если бы! – то он всяко не дал бы меня в обиду. И наследовал земли моей матери. А, значит, я бы не была единственной законной наследницей и мне не пришлось бы строить из себя умалишённую, лишь бы только маменька перестала подсыпать в мою еду яд.

Я всхлипнула.

– Эй, Элис, – прошептала сама себе, – кончай грустить. Вот увидишь, завтра будет прекрасный день. Завтра я узнаю имя моего женишка и от души посмеюсь над злополучным.

Вытерла слёзы. Ну вот, раскисла. Фу.

– Есть и хорошие новости. Например, если меня всё же выдадут замуж, то мне не придётся выполнять волю папеньки и отправляться в Монфорию к Спящей принцессе. Хотя, знаешь, Гарм, чтобы я сейчас с удовольствием сделала? Легла бы рядом и от души проспала бы лет сто. А потом проснулась бы и оказалась совершенно свободной и от жениха нежданного, и от маменьки прекрасной, и от батюшки тоже. Может и не хорошо так про папеньку, но…

Гарм тявкнул и облизал моё лицо. Я рассмеялась.

Ничего-ничего. Завтра буду мычать и вытирать сопли рукавом (благо после сегодняшних приключений они имелись в достатке). А если там не только сваты, но и жених, то, пожалуй, и потискаю его от души. Да он убежит из нашего дома, теряя не только тапки, но и штаны! Уж я-то постараюсь.

Но завтра меня ждало совсем иное зрелище.

ПРИМЕЧАНИЯ

младший принц внезапно исчез, и никто не знает, что с ним произошло – а читателям повезло, читатели всё это знают из книги «Отдай туфлю, Золушка!»

Да ещё эта Аврора, богиня утренней зари – да, мифы это мифы, но книга «Подъём, Спящая красавица» содержит секретные сведения о том, что это за Аврора такая и что ж там произошло на самом деле

Элис, Элиза

Глава 3

Седьмой и третий

Когда меня разбудили, умыли, причесали и одели в красивое розовое платье, а затем притащили в гостиную, я увидела, что все уже собрались. Маменька в лазурном шёлке восседала на тёмно-зелёном диванчике. Даже папенька присутствовал, сидел в углу и молча смотрел на всех сычом. Герцог Ариндвальский, маменькин дальний родственник, подпирал окно и взирал на меня бесстрастным взглядом осенней жабы. Невысокий, худенький, совершенно седой. Его пышногрудая супруга – красавица Люсиль – нежно улыбалась. Видимо, оба были представителями королевской власти в нашем доме.

Гостей присутствовало шестеро. Мужчины. Кочевники. Все в чёрном. Один из них оказался мне знаком по коридору. Я почувствовала, что неудержимо краснею. Пришлось раскрыть рот, изображая, что мне жарко. Ой ты ж… ёлки! И как теперь строить из себя умственно-больную в присутствии человека, который совершенно точно знает, что это не так? Или не строить? Или… но нет, нет. Замуж я в любом случае не пойду, а маменька-то останется. В конце концов, даже если нахал начнёт вопить, что я придуряюсь, кто ему поверит? Мало ли что вчера пригрезилось спьяну – доказательств-то нет!

Сейчас в свете дня можно было разглядеть их странную одежду. Вроде ничего особенного, но плащи и доспехи… Плащи напоминали крылья, даже подол их был неровного кроя, похож на край крыла, и «перья» не были одинаковы. В камзол вплетались узкие полосы металла, отчего все мужчины действительно казались похожими на птиц. Такой странный наряд был лишь у троих из «гостей», остальные выглядели просто, несмотря на обилие украшений на пальцах, груди и беретах. И даже страусиные перья, лёгкой волной спускающиеся за плечами, не привлекали любопытства так, как «птичьи доспехи» первой тройки.

– А вот и невеста, – радостно провозгласила Люсиль. – Элиза, душенька, здравствуй!

Я издала своё коронное «мэ-э» и потопала было снимать с гостьи изумрудное ожерелье, но великанша Маргарет вцепилась в мои плечи. Жаль.

Определиться бы теперь с женишком…

Трое «ворон» уставились на меня. Кажется, я догадываюсь, почему ночью папенька их так назвал. Впрочем, я уже решила называть гостей не «во́ронами», а «воро́нами».

– Приветствую вас, госпожа Элиза фон Бувэ, – вперёд шагнул юноша, самый молодой из присутствующих. У него были зелёные, словно травка на трясине, глаза, яркие и при этом холодные. – Моё имя – Кариолан, седьмой ворон великого кагана, повелителя Солнца, Луны и звёзд, властителя мира от востока до запада. Я пришёл взять тебя в жёны. Покорись под мою руку и будешь жива. Повинуйся, и не будешь обижена.

Замечательно! Мне уже нравится.

– М-э-э, – выдала я и капнула слюной, а затем выразительно вытерла нос рукавом.

Кариолан был молод, очень молод. Пожалуй, чуть постарше меня. На год, а, может, на два. Высокомерен, точно наследный принц. Красив так, что напоминал девушку. Длинные шелковистые чёрные волосы, собранные в хвост, усиливали сходство. Фигура гимнаста, а не воина, лёгкая, почти воздушная. И ледяной взгляд человека, презирающего весь мир. М-да, жених. Точно для меня. Он улыбаться-то хотя бы умеет? Я чуть не рассмеялась.

Седьмой ворон обернулся к Сесиль. Маменька пожала плечами:

– Год назад нас постигло несчастье: Элиза тяжело заболела и едва не умерла. Видимо, болезнь сказалась на состоянии ума, но… на потомках это не отразится, ведь в детстве Элиза была совершенно здорова.

Кариолан перевёл мрачный взгляд на моего папеньку. Я чуть не расхохоталась в голос, но предусмотрительно скромно потупилась. Маргарет расслабила хватку. Ну да, на потомках не скажется: сумасшедший папенька, сумасшедшая дочка… Давай, седьмой ворон, каркни своё «нунафиг».

– Ну что ж, тёмный брат, – вчерашний подлец, с любопытством наблюдающий за мной, перевёл взгляд на жениха, – по монфорийскому обряду невесту обнажают перед сватами, дабы ни малейший телесный изъян не ускользнул…

Узкие, изогнутые губы седьмого ворона дёрнулись от отвращения.

– Мы в Родопсии, Эйдэн, – холодно и безразлично отозвался юноша.

– Тогда будем сцитать, цто осмотр состоялся, – весело согласился негодяй и бросил на меня насмешливый взгляд. – Сваты удовлетворены, и переходим непосредственно к заклюцению брака.

Что⁈ В смысле? А… ну там… Первое подношение ленточек? Знакомство с родителями жениха? Моление о щедрости жизненной чаши? Тыквенный суп, приготовленный невестой собственноручно… А, нет, это уже из обрядов простонародья, но… Подождите! Я не аристократка, конечно, скорее дворянка средней руки, но всё равно хотя бы полгода между сватовством и свадьбой должно пройти!

– В церкви всё готово, – кивнула маменька.

И в этот миг я всё поняла. Не знаю, зачем моя свадьба была нужна королю Гильому (но без королевского согласия такие браки не заключаются), я не знаю, зачем это нужно кагану, но… Какой же великолепный способ для маменьки сбыть меня с рук! Меня увезут в восточные степи, где я и сгину, а мои земли, и этот дом, и вообще всё – достанется маменьке. Без боя, без… Я чуть не заорала. Но тут почувствовала, что служанка, бдевшая над моей душой, отвлеклась, её руки на моих плечах расслабились, и я вырвалась, подбежала к жениху и, глупо хохоча, вцепилась пальцами в его уши, резко потянула голову на себя (от неожиданности парень поддался) и лизнула в тонкий, прямой нос. Кариолан отпрянул. В зелёных глазах вспыхнуло отвращение.

– Элиза! – крикнула маменька, и тут же: – Марго!

Ворон ударил меня по рукам, но я обхватила его шею и повисла на женихе. Давай, ну, давай же! Что сделать ещё, чтобы отвращение победило в тебе корыстолюбие?

Маргарет вцепилась в мою талию, потянула на себя, и мы все втроём под смех гостей рухнули на пол. Я прижимала жениха к себе, словно любимый пряник, пыхтя голодной барсучихой.

– Кар, – засмеялся где-то вдали (так казалось) Эйдэн, – подожди до свадьбы. Ты не совсем понял традиции…

Седьмой ворон наконец вырвался из моих ручонок, отпрыгнул, покраснев и тяжело дыша. Глаза его метали молнии. Ну хоть перестали быть бутылочным стеклом. Маргарет незаметно двинула кулаком мне в бок. Я захныкала. Протянула ручки к жениху:

– Хочу!

И по глазам поняла: победа! С бо́льшим омерзением на меня вроде даже маменька не смотрела.

– Заканцивайте с этим, – процедил Кариолан, судорожно отворачиваясь и не в силах, очевидно, придать лицу былую невозмутимость. – Жду в церкви.

И стремительно вышел. Крылья плаща взлетели и исчезли в дверях.

Чёрт. Не победила. Корысть оказалась сильнее. Но, надеюсь, хотя бы в первую брачную ночь он не рискнёт появиться в моей опочивальне? А потом я сбегу, я обещаю.

– Какая экспрессия! – тихий смех Эйдэна вырвал меня из смятённых мыслей. – Браво. Я восхищён.

– Мэ-э, – проблеяла я и зло посмотрела на него.

У подлеца были серые, как камень, глаза. И одежда его перьями походила на моего жениха. Тоже ворон? Только восьмой? Одиннадцатый? Или наоборот, шестой, например?

– Маргарет, уведи госпожу Элизу, – зло выдохнула маменька. – Господин Эйдэн, я надеюсь, этот маленький инцидент…

– … ницего не изменит.

Последняя фраза донеслась до меня, когда великанша уже утаскивала мою дёргающуюся тушку вон.

* * *

Гарма закрыли в соседней комнате: пёсик лаял и пытался укусить Марго за толстый зад. После избавления от моего храброго защитника дела сатрапов пошли лучше. На мне затянули корсет, безжалостно пережав грудь, нацепили на бёдра металлическую сетку фижм, напялили одну за другой шесть юбок. Булавками прикололи трапециевидный кусок кремового бархата, расшитого золотой нитью и жемчугом, затем водрузили верхнюю юбку из серой парчи. Чёрный корсаж, серые рукава с прорезями, перехваченные серебряными шнурками, – гусеницы, да и только. Ненавижу серый цвет!

«Я сбегу», – думала я в тоске, мрачно наблюдая в зеркало, как мои волосы скручивают жестокие руки девушек, и даже не пытаясь удержать слёз, вызванных их грубостью. Не всё ли теперь равно?

Куда бежать было непонятно. Моя подруга Ноэми боготворила своего мужа, а Офет слова поперёк воли короля не скажет. Кинуться Его величеству в ноги? Говорят, король Гильом справедлив и… если не добр, то хотя бы не зол. Но… Если я уже буду замужем, то даже король не властен будет освободить меня от данных клятв.

– То жиреют, то худеют, – проворчала Рози, – а ты утягивай и перешивай!

– Ничё. Пусть топорщится. Вечером сдуру нажрётся выпечки и снова разжиреет, – отмахнулась Маргарита.

За стеной истошно выл и лаял Гарм.

На мои волосы напялили свадебный чепец с вуалью, пришпилив его едва ли не к черепу.

– Эх, – вздохнула Маргарет, – а этот… Карилан… или как его… Так хорош собой! А достанется уродине и идиотке.

– Судьба, – печально отозвалась Рози. – Может, меня пошлют с этой? Ну должна же у неё быть служанка. Я бы потискала такого приятного мальчика в брачную ночь вместо идиотки.

«Дуры! – хотелось крикнуть мне. – Вы не знаете этого мужика. И я не знаю. А со мной вы с моего детства! Но жалеете его, а не меня!». Может, стоит открыться? Может, стоит сказать… Вот прямо сейчас? Интересно, они хотя бы покраснеют, если будут знать, что всё это время я понимала, что они говорят обо мне? Но я, конечно, промолчала.

Служанки схватили меня под руки и потащили вон. Гарм взвыл сильнее. Я дёрнулась к запертой двери. Что станет с пёсиком, когда меня увезут⁈ Для всех этих людей он такой же нежеланный субъект, как и я.

Рози ткнула в меня острый кулачок:

– А ну не противсь! По шее получишь.

Ну всё! Моё терпение иссякло. Я обернулась, открыла рот и услышала за спиной:

– А это тоцно родная доц коменданта фон Бувэ?

Густой, мужской голос. Бархат на льду. Мы разом обернулись (я даже не собиралась, но девицы описали полукруг вместе со мной). Обе служанки тотчас присели. К нам подходил ворон Эйдэн. Он ухмылялся и весело смотрел на меня. «Ну давай, – говорил этот нахальный взгляд, – раскройся».

– Впервые слышу, цтобы слуги угрожали шее хозяйки, – заметил «дикарь».

– Что вы! – запищала Рози. – Я… я… вам послышалось…

– Это она мне, – нашлась Марго.

– Мэ-э, – выдала я и высунула язык.

Не дождёшься.

– Вашу руку, госпожа Элиза, – Эйдэн с дерзким почтением склонился передо мной, – сегодня я буду вашим посаженным отцом.

«Спасибо, у меня уже есть отец», – хотелось брякнуть мне, но я, конечно, промолчала.

– Как можно? – засопротивлялась вместо меня Рози. – Вы – представитель жениха и…

И осеклась под его взглядом из-под приподнятой брови. Ну да. Кто она такая, чтобы спорить с дворянином и, возможно, вельможей из свиты кагана? Или кем там повелителю луны приходились эти оперившиеся кочевники? И вообще, есть ли у них дворяне?

– Цто у вас там? – уточнил Эйдэн, взяв меня за руку и кивнув на дверь.

– Так… собачка же. Ваша милость, не беспокойтесь, мы её не выпустим…

– Твоя? – прямо спросил мужчина у меня.

Я кивнула. Просто кивнула и закусила губу: Гарм захлёбывался в истерике. Служанки, которые перепугано пялились на кочевника, конечно, не заметили движение моей головы.

– Всё, цто принадлежит лицно невесте, принадлежит и жениху, – властно приказал Эйдэн. – После свадьбы Элиза не вернётся в дом, так цто выдайте имущество госпоже прямо сейчас.

– Но ведь… но… церковь… собака…

Эйдэн выразительно помолчал. Злодейкам ничего не оставалось делать, как повиноваться. Освобождённый Гарм вылетел светлой пулей. Я упала на колени и одной рукой (вторую по-прежнему держал мой кавалер) прижала к себе. Пёсик захлёбывался от ярости. Служанки попятились.

– Тише, тише, – зашептала я в мохнатое ушко. – Пожалуйста.

Мой защитник выскользнул и, увидев Эйдэна, вдруг глухо зарычал. Шерсть на его загривке вздыбилась. Ну точно малыш чует подлеца!

– Вон, – бросил сквозь зубы кочевник.

И как-то так он это сказал… вроде и беззлобно, и без рычания, но… девицы убежали. Рози по дороге споткнулась, деревянное сабо слетело, но служанка ни на миг не задержалась, чтобы его подхватить. М-да.

– Сегодняшний наряд тебе идёт меньше, цем вцерашний, – снова расслаблено заметил ворон и подмигнул. – Признаться, я расстроен и обманут в своих ожиданиях. Но мы можем договоритьца…

И тут Гарм взлетел, точно блоха, метнулся серой молнией прямо к «достоинству» варвара, и… вцепился в чёрный рукав – Эйдэн успел дёрнуть кистью. Мужчина тряхнул рукой. Затем тряхнул сильнее. Гарм зарычал сквозь стиснутые зубы. Раскосые глаза взглянули на меня с детским изумлением.

– Он не очень любит мужчин вообще и тех, кто обижает меня – в частности, – заметила я, мило улыбнувшись и попыталась снять пёсика с его жертвы. – Но вы не волнуйтесь, вам очень идёт! Правда-правда! Белый мех всегда… Гарм! Фу, пусти бяку!.. украшает чёрное… Гарм, плохой пёсик! Сказала фу!

Гарм зарычал. Эйдэн поднял руку, нажал на челюсти пёсика и заставил его разжать зубы. Гарм шлёпнулся на пол, вскочил, снова бросился, но я успела его перехватить. Честно, я просто безумно боялась, что ворон ударит моего героя о стенку.

Ворон посмотрел на разодранный рукав, подняв руку на уровень глаз.

– Кажется, нацинаю понимать твоих служанок…

Гарм выскользнул из моих рук, но нападать не стал, оскалил верхнюю челюсть, задрав губу, и глухо заворчал. Тихо-тихо. Раньше он так никогда не делал, но я как-то сразу поняла, что шутки кончились. Ох ты ж ёшки!

– Не убивайте его, пожалуйста! Он… он полезный, он крыс ловит, а крысы ведь очень опасны. От них всякие болезни и… и они овёс едят. Съедят овёс, и кони умрут от голода.

– Рост мужеству не помеха, – хмыкнул Эйдэн. – Положи мне руку на плецо, Элис. Спокойно и с симпатией.

– Что?

Но я послушалась. Коснулась его рукава дрожащей рукой.

– А теперь представь меня твоему псу как друга.

– Но вы…

– Неважно. Если хоцешь, цтобы твой защитник остался жив…

Он говорил мягким, бархатным голосом, внезапно лишившимся властных, жёстких нот. И я вдруг поняла: ворон прав. Это единственный шанс. Если я смогу обмануть Гарма, то пёс не станет кидаться на врага, а если он не кинется, то останется жив…

– Главное – тон, – дружелюбно заметил ворон. – Собаки не понимают слов, только интонацию. Поэтому потратим несколько минут, цтобы поговорить. Итак, милая невеста, разреши представиться: моя имя – Эйдэн, я третий ворон великого кагана. Твой жених – седьмой, то есть самый младший из нас. Он обязан безусловно подциняться моим приказам, или его ждёт лютая смерть. Пожелай я первым разделить твоё ложе, Кариолан его безмолвно уступит.

Я дёрнулась. Гарм снова заворчал. Мужчина ладонью удержал мою руку на своём плече.

– Мы уже решили с тобой, цто толстушки не в моём вкусе. Прости. Хоцешь продолжать изображать перед Каром дуроцку, я тебе разрешаю. Мне даже будет забавно наблюдать. А вот против меня выступать – не советую. Поэтому будь послушной девоцкой. Сейчас ты послушно пойдёшь в церковь, вытерпишь всю церемонию, в нужном месте скажешь «да», а потом разделишь ложе с мужем. Ничего лицного, мне просто нужны ваши общие дети. Взамен я дам тебе своё покровительство. Это оцень много, Элли. А теперь отвецай мне с интонацией дружелюбия. Помни: если твой пёс встанет на моём пути, ты останешься без него. Ты услышала меня, пышецка?

– Услышала, ваше темнейшейство, – мило улыбнулась я и продолжила ласково-ласково: – и вот что хочу сказать. Даже не знаю, говорить ли вам, что вы – сволочь, подонок и мерзавец, или вы сами в курсе? В моем собственном доме угрожать мне самой это… Но, полагаю, оскорблять вас бессмысленно, да?

Ворон усмехнулся. Глаза его блеснули.

– Верно, девоцка. Если ты совсем не в силах удержатьца от ярости, то можешь продолжать таким же медовым голоском отвешивать мне неприятные эпитеты. Но у нас есть лишь несколько минут. Ты уверена, цто хочешь потратить их именно на это?

– Не хочу. Будем считать, что я вас уже оскорбила. Лучше ответьте: зачем кагану эта свадьба? Зачем она королю Гильому? Зачем она вам лично? И зачем вам всем мои дети?

И я снова мило, до ямочек на щёчках, улыбнулась. Обманутый нежностью моего голоса Гарм сел на задницу и застучал хвостиком, глядя на нас умными глазками.

Кариолан, седьмой ворон кагана

Глава 4

В соборе и под

Сейчас, в коридоре освещенном зимним ярким солнцем и многочисленными свечами, я могла разглядеть врага как следует. Он не был стар, и не был молод. Думаю, третьему ворону уже исполнилось тридцать лет, но совершенно точно до сорока было ещё далеко. Эйдэн уступал моему жениху в росте, но вот в ширине плеч первенство явно оставалось за сероглазым. Но меня поразила не мощь грудной клетки и даже не узость почти девичьей талии. Вообще, если бы надо было использовать геометрические определения, я бы Кариолана назвала палкой (в нём всё было удлинённым), а вот Эйдэн, казалось, весь состоял из треугольников. И всё же самым удивительным в нём были движения. Лёгкие, будто крадущиеся, очень плавные и хищные. И в глазах тоже, несмотря на веселье, насмешливость и какую-то ленивую расслабленность, ни на миг не исчезала пронзительная вкрадчивая настороженность.

– Какой ответ ты хоцешь услышать от меня? – с любопытством уточнил ворон, наклонив голову набок. – Зацем этот брак королю Гильому? Хорошо, отвецу. Монфория и Родопсия на грани войны. Король ищет союзников. Каган – хороший союзник. Зацем союз кагану? Цтобы раскусить орех Монфории. Зацем твой брак Кариолану? Мальчик повзрослел, пора женица. Зацем дети? Твой старший сын станет седьмым вороном после смерти твоего мужа. Глупый вопрос.

– Зачем этот брак вам? – повторила я, из-за приклеенной к губам улыбки мой голос звучал странно.

– Я – верный раб моего кагана. То, цто нужно моему повелителю, нужно и мне.

Он приложил правую руку к груди (левая продолжала удерживать мою ладонь) и наклонил голову. Вот только в серых глазах хищника не было ни намёка на преданность и благоговение.

– Что ж, – вздохнула я, опуская голову, – все мы слуги наших владык. Раз Его величество заинтересован в этом браке, моё дело – покориться воле короля. К тому же… Его темнейшество Кариолан очень красив.

Последнее я почти прошептала, и Эйдэну пришлось наклониться, чтобы расслышать меня.

И зря.

Я прыгнула, ударила лбом аккурат в его нос, а Гарм в тот же миг запустил зубы в икры уважаемого свата, и под рёв укушенного ворона, мы оба бросились по лестнице вниз.

А потому что!

Это была ложь. Всё или нет – не знаю, вот только король Гильом был слишком умён, чтобы искать в кагане союзника против Монфории. Сейчас, когда наконец состоялась свадьба его и королевы Эрталии. Зачем, спрашивается, повелителям двух королевств привлекать могущественную и опасную силу с востока для борьбы с одним лишь третьим? Чтобы лишиться щита от варваров со стороны Монфории и оказаться наедине с бесчисленной ордой?

Мы вырвались во внутренний дворик, Гарм вдруг стянул с меня фату и бросился в чёрные ворота на боковую улицу, оставляя клочья полупрозрачной ткани на досках. Да моя ж ты умница!

Я юркнула в помывочную, забилась в тёмный угол за баки, прижала к бёдрам пышные юбки и замерла, молясь Пречистой, чтобы меня не нашли. Сколько нужно мужчине, чтобы совладать с дикой болью разбитого носа? Вряд ли даже минута.

Гарм… лишь бы мой пёсик не пострадал!

За приоткрытым окном послышались крики и суета. Надо немножко подождать и выбираться отсюда. Когда всё успокоится. Самое сложное – выбраться за стены города. А там… Я уйду через лес, доберусь до Бремена и уж как-нибудь да проберусь в королевский дворец. Интересно, Его величество очень удивится интригам за его спиной? Потому что если мой брак – воля короля, то почему Эйдэн соврал? Зачем?

Сердце колотилось как бешенное. Я прижала к груди руку, прислонилась к стене, чувствуя, как промозглый холод камня проникает в мышцы. И вдруг что-то очень-очень холодное вскарабкалось на мою ногу. Я едва удержалась от визга, наклонилась, пошарила, схватила и подняла на свет.

Лягушка. Огромная, почти как жаба, но именно лягушка. Я умела их отличать: у жабы бородавки и кожа сухая, а у лягушек гладкая и влажная…

Красотка смотрела на меня круглыми золотыми глазами. Неужели та самая, которую маменька вышвырнула из окна?

Да нет, конечно. Столько лет прошло!

Наверное, надо было бы её отпустить, но мне стало жаль тварь Божию: что ей делать в каменном доме? И я сунула бедолагу в карман. Отпущу на воле.

Как быстро они поймут, что я не убежала из дома? Нет, пожалуй, ждать – слишком рискованно. Я принялась поспешно снимать юбки. Уколола пальцы о булавки. Дёрнула, сдирая шнурки. Особую проблему представляли фижмы, а снимать корсет я даже не рискнула – увы: шнуровка проходила по спине, а мои руки подобной гибкостью не отличались.

Оставшись в рубашке, корсете и нижней льняной юбке, я быстро прошмыгнула в соседнюю комнату, где хранилось грязное бельё, и довольно быстро нашла шерстяную тёмно-зелёную юбку, чёрный корсаж со шнуровкой спереди и плащ с тёплой подкладкой и капюшоном. Полосатые гетры нашлись там же. Немало времени ушло и на то, чтобы разобрать дурацкую причёску из крендельков и заплести волосы в косу. Можно было бы, конечно, этого не делать, но тогда на улицах я привлеку нежелательное внимание зевак. А так – простолюдинка и простолюдинка, кто и запомнит?

Проблема оставалась с обувью: деревянные сабо в прачечной не стирали. А возвращаться в дом… опасно. Пришлось выбираться как была – в кожаных туфельках.

Я прошла через низкую дверь в дровяник, затем в сенник, а оттуда уже и в конюшню, где было пусто – четвёрку маменькиных гнедых, очевидно, впрягли в свадебный кортеж. Когда-то здесь стоял першерон папеньки, но, очевидно, его продали. Жаль. Толстоногий Оптимус очень любил меня и всегда слушался, а на коне всё же быстрее, чем пешком…

Но заметней.

Открыв ещё одну дверь, я оказалась на заднем дворе. Сюда работники сбрасывали навоз, и лошадиный, и коровий, и куриный помёт, когда чистили конюшню и сараи. Не только наши, но и из домов напротив. Ну что ж, отлично. Я внимательно огляделась и прислушалась. Шум доносился откуда-то с Рыночной площади и боковой улицы, на которую умчался Гарм. Но я не пойду по улицам, я буду уходить через задние дворы. Подняла юбки и решительно двинулась прочь, низко надвинув капюшон.

– Р-рав!

Подол моей юбки дёрнули, я обернулась и с облегчением увидела светлую шёрстку и чёрные глазки-бусинки. И быстро-быстро виляющий хвостик.

– Не надо тебе пачкаться, – строго произнесла я, а мне хотелось схватить героя, закружить и расцеловать.

Подхватила под мышку и продолжила уходить по узкой грязной дорожке между конюшнями и сараями внутренних дворов.

В Маленьком Замке трое основных ворот, те, через которые въезжают из Бремена, называют Королевскими. Но, думаю, меня везде уже караулят. Есть ещё чёрные ворота, откуда выезжают, например, золотари со своей вонючей поклажей. И четыре калитки. Но стоит ли рисковать? Уверена: маменька не хуже меня о них знает.

Есть ещё собор аббатства Эхтернах. Если спуститься в его крипту, то оттуда можно выбраться через тайный подземный ход. По легендам король Лев велел прорыть его, чтобы посещать свою любовницу – фею Карабос. Ход выведет в заброшенную часовню в лесу. И, возможно, о нём маменька ничего не слышала. Всё же она родом из Эрталии, откуда бы ей знать наши легенды?

Но могла и узнать за это время.

И всё же другого выхода у меня не было. Надо рискнуть.

– Что ж, – шёпотом поделилась я, – придётся нам с тобой идти в Эхтернах и надеяться, что маменька не знает старинных легенд нашего городка.

Гарм, зажатый подмышкой и смирно висящий под плащом, вдруг вывернулся и бросился в какой-то сарай. Мне ничего не оставалось делать, как последовать за ним. Мы вошли в чей-то внутренний двор. Кажется, здесь жила одноглазая Люсинда, владелица кожевенной мастерской. А, значит… значит, она сейчас в мастерской. Сегодня воскресенье, но Люсинда всегда утверждала, что Господь был работягой, а значит – работать не грех. И пастор ей был не указ.

– Отсидимся до сумерек здесь, – вслух решила я.

Мы пробрались в коровник, и большая белая в рыжих пятнах корова повернула к нам тупорогую голову.

– Му-у, – выдохнула устало.

– Есть хочешь? – уточнила я у Гарма.

– Тяф, – подтвердил он.

Я забросила сено в кормушку, взяла ведро, прошла, поставила ведро под вымя и принялась доить. Выдаивать корову полностью, конечно, не стала – мне нужно-то было пару кружек и одну Гарму. Это было, конечно, воровство, но есть хотелось очень сильно. Первой выпила свою долю я, а пёсик вылакал остаток.

В коровнике мы просидели часа четыре, и рыжая Красотуля (я вспомнила, как её звали) уже совершенно перестала обращать на нас внимания. Люсинда была женщиной суровой: мужики-кожевники стаскивали шляпы с голов, едва завидев её в конце улицы, но ко мне королева кож всегда была добра, и даже когда я «рехнулась» нет-нет да и подкармливала масляной сладкой пышкой. Моя талия ей за эту доброту спасибо не говорила, а вот вечно голодный желудок – ещё как.

Конечно, я вытащила лягушку из кармана и попыталась пристроить в какую-нибудь из щелей, но та, видимо, пригрелась и проворно заскочила обратно. Ну и ладно. Лес лучше коровника.