Текст книги "Мой (СИ)"
Автор книги: Анастасия Пырченкова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц)
Я же смотрела ему вслед, размышляя о том, что же произошло у него с той девушкой. Слишком уж много боли исходило от Акимова.
Если не любил, с чего бы так переживать? Или расстались не лучшим образом, а потом он понял, что всё же успел влюбиться? А она уже стала встречаться с другим.
Ох, сколько вопросов образовалось…
Только сомневаюсь, что получу ответы на них. Не сегодня уж точно.
Мужчина вернулся ко мне через несколько минут.
– Твоя мать уже на подходе, – сообщил от дверей, вертя в руках мобильник.
Я на это только кивнула и отправилась в ванную, переодеваться. А ещё не удержалась и приватизировала его футболку себе, спрятав под одеждой.
– Спасибо за всё, – поблагодарила Артёма, выйдя в коридор.
– Был рад помочь, – как-то странно усмехнулся он.
Я согласно кивнула и принялась обуваться. Накинула куртку и застыла у двери. Артём ничего не говорил, только смотрел куда-то в сторону, думая о своём. Я тоже так и не решилась ничего произнести. В воздухе витало слишком много напряжения.
Разбил тишину звонок в дверь. Мама пришла. Она перекинулась с хозяином квартиры парой предложений, но всё это прошло мимо меня. Я по-прежнему думала о той девушке. Почему-то упоминание о ней засело прочно в мозгах. Вот вроде Акимов прекрасно дал понять, что та девушка – далёкое прошлое, но я не могла отделаться от ощущения её присутствия рядом с ним. В его мыслях. Словно незнакомка до сих пор удерживала Артёма подле себя даже теперь. Наверное, потому что так и есть. И мне безумно хотелось вытеснить её, заменить собой, стать для этого мужчины тем самым центром Вселенной, каким он стал для меня за столь короткий срок. Надеюсь, получится. В любом случае, я не планирую сдаваться. И не сдамся! Акимов Артём Николаевич будет моим! Я приложу для этого все усилия! И докажу ему, что и меня можно любить! И он непременно полюбит!
"А если нет?" – влезло вредное подсознание.
А вот о таком я думать не хочу и не буду!
"И всё-таки? Если не полюбит?" – в издевательской манере выдало всё тоже подсознание.
Если нет…
То и меня не будет…
ГЛАВА 5
Я тихо бесилась. И злилась. На себя.
С того вечера прошло уже несколько недель. И столько же господин учитель физкультуры меня игнорировал. Просто делал вид, что меня не существует. Даже к тренировкам приобщал кого угодно, но сам ко мне не приближался. Так я успела познакомиться со Смертиным Даниилом, Королёвым Никитой и Нечаевым Александром из 11"А". Если не было их, мне на помощь приходила Анька и неожиданно Маслов. И если с Сашей, Никитой и Данилом было легко и просто заниматься, с Анькой весело, то вот с Лёшей… Он меня доводил. Открыто и целенаправленно, пока я не психовала и не бросалась на него с кулаками. Один раз Артёму даже пришлось меня отрывать от этого смертника. А тому всё ни по чём. Как хохотал надо мной, так и продолжил.
– Артём Николаевич, а вы уверены, что её надо обучать самообороне? Она ж истеричка. Начнёт ещё на прохожих бросаться, – откровенно издевался одноклассник.
– Захлопнись! – неожиданно рявкнул Акимов, бросив на парня далёкий от дружелюбия взгляд, крепко прижимая меня к себе за талию. – А теперь свободен! – заявил следом непререкаемым тоном.
Лёша одарил его в ответ злым взглядом, но ослушаться не посмел, ушёл из зала.
– Чем больше ты ведёшься на его подначки, тем сильнее он будет давить, – уже спокойнее произнёс Артём уже непосредственно для меня, выпуская из объятий.
– Если я молчу, ещё хуже. Он руки начинает распускать, – огрызнулась недовольно. – И какая вам вообще разница, Артём Николаевич? Что вам дело до одной ученицы, которую вы даже не желаете замечать?
Не знаю, почему я стала ему высказывать, но моя обида на его игнор достигла своего апогея, а стычка с Масловым лишь добавила градус ей.
– Я тебя замечаю, – неожиданно серьёзно посмотрел на меня он. – Как и всех других учениц. Пора тебе уже было это понять.
Вот тут я не выдержала.
– То есть вы прекрасно знали о том, что я… – голос сорвался, а в глазах запекло от непролитых слёз. – Знали и…
– И что? – перебил меня Артём. – Что я должен делать, Галь? Вас здесь таких влюблённых полшколы, в конце концов. И что теперь? Я всего лишь ваш учитель, поймите, наконец. И я старше вас на много лет. Вам со сверстниками встречаться надо, а не за взрослым мужиком бегать толпой, – отчитал суровым тоном. – К тому же, – усмехнулся, – я не умею любить, медовая. Я лишь имею, запомни это раз и навсегда. Свободна, – развернулся и скрылся в своём кабинете, тем самым поставив точку в нашем общении.
Первые минуты я ещё стояла и ждала, что он вернётся, переваривала сказанное им и… ни черта не понимала. Ничего. А ещё всё-таки расплакалась: беззвучно, изредка тихонько всхлипывая.
Не помню, как добрела до раздевалки, как переоделась и вышла из школы, как дошла до дома. Зато запомнила, как вокруг меня суетилась мама. Я её напугала. Кажется, впервые в жизни. А я… просто обняла её за шею и разревелась в голос.
– Он меня не любит, – причитала то и дело. – Я ему не нужна.
– Кому? – окончательно растерялась мама. – Кто не любит?
– Вот почему? Скажи, почему? – продолжила жаловаться, игнорируя все вопросы. – Разве я хуже остальных? Но с другими он хоть общается, а на меня даже не смотрит. Почему так? Я настолько некрасивая? – отстранилась от родительницы и взглянула на неё с ожиданием. – Некрасивая, да? Поэтому он меня отталкивает, да? И другие парни не смотрят?
Мама на мои слова нахмурилась.
– Галчонок мой, ты что такое говоришь? Да ты у меня самая красивая девочка в мире, – принялась стирать мои слёзы с щёк. – Самая-самая лучшая.
– Это для тебя, – отозвалась плаксиво. – Ты мама. Ты меня любую будешь любить. А вот… – не договорила, лишь тяжело вздохнула, икнув.
– Галюнь, а кто он? – уточнила родительница, на что я лишь покачала головой.
Плакать больше не хотелось. Как и делиться своими переживаниями. Наоборот, теперь хотелось остаться одной.
– Не хочу о нём говорить, – отвернулась от мамы. – И вспоминать тоже, – поджала губы. – Буду уроки делать, – вынесла вердикт, поднялась с постели и направилась к столу, принявшись там демонстративно изучать учебник географии.
– Галь…
– Сказала же, не хочу! – повысила голос, так и не обернувшись. – У тебя горелым пахнет, – добавила угрюмо, учуяв неприятный запах.
– Мясо, – ахнула мама и убежала на кухню.
Я же лишь снова вздохнула. Закрыла дверь в комнату, прошла к шкафу и стала раздеваться. Краем глаза отметила своё отражение в зеркале в нижнем белье и замерла в склонённой позе. Просто в голову пришла шальная идея. Распрямилась и развернулась лицом к зеркалу, придирчиво рассматривая своё тело. Высокая грудь, тонкая талия с плоским животиком, широкие бёдра, длинные ноги…
В прошлом году к нам в школу приходили представители модельного дома и меня тогда выделили из толпы, предложив участвовать в какой-то фотосессии. Я отказалась, посчитав это дело недостойным. Слишком однозначные слухи ходят вокруг этого бизнеса. Мне в это влезать не хотелось. Да и родители были против. А вот теперь задумалась над тем, что если заметили, значит, я… что? Достаточно красива? А ведь у меня тогда и волосы были вдвое короче!
В общем, идея начинала складываться в цельную картину. Схватила сарафан и снова надела его. Ещё раз осмотрела себя в зеркало и скривилась. Широкий, как балахон. Широкий настолько, что фигуры в нём и не видно. Фасон такой. И как мне это раньше нравилось? Убрала руки за спину и присобрала ткань, выделяя талию. Так одной рукой и продолжала удерживать лишнее, а второй принялась подгибать подол.
О да-а… определённо, так лучше!
Стянула с себя одежду и бросилась к комоду, где в одном из ящиков хранились швейные принадлежности. Кое-как нашла в этом бедламе иголку и нужные нитки, а после уселась прямо на пол и принялась за дело, впервые в жизни проигнорировав уроки. Закончила уже поздним вечером. Но результатом осталась довольна. Теперь сарафан подчёркивал талию, а длина его сократилась почти вдвое. На талию повязала тонкий белый ремешок. Ещё нашла в недрах шкафа коробку с туфлями на высоком каблуке, которые покупались на свадьбу двоюродной сестры. Их и взяла вместо привычных балеток в качестве второй обуви.
Мама, увидев меня утром в таком виде, сперва побледнела, потом покраснела, после ещё и за сердце схватилась. На мгновение ощутила вину перед ней, но почти сразу откинула эти эмоции.
– Ты что сделала с одеждой? – выдохнула она, потянувшись к полке с лекарствами.
– Ничего особенного, – пробурчала, усаживаясь за накрытый стол. – Всего лишь теперь выгляжу как все остальные девочки.
– Думаешь, он тебя теперь заметит? – укорила мама, накапав себе прямо в чай валерьянки, и тут же залпом выпила его.
– Мне всё равно на него, – произнесла с нажимом. – Я это сделала для себя.
Мама шумно вздохнула и уселась напротив, пристально глядя на меня.
– Послушай, дочь, я понимаю, что ты расстроена, и тебе хочется доказать тому молодому человеку, что он ошибся выбрав не тебя, но… – махнула рукой на меня. – Это не выход, Галюнь. Раньше ты хотя бы выделялась, а сейчас стала, как все другие девочки.
– В том и дело, мама, я не выделялась, – повысила голос я. – Я одеваюсь, как деревенщина. Вчера вот посмотрела на себя и поняла. Кто же заинтересуется такой невзрачной девицей, как я? Все мои вещи призваны скрыть фигуру и сделать из меня уродину. И если ты будешь сейчас со мной спорить, мы поругаемся. А в итоге я всё равно пойду в том, что на мне надето, – предупредила маму.
– Но ты бы хоть длину оставила… – подала слабый голос та, прекрасно зная, что спорить со мной бесполезно, только хуже будет.
Я довольно послушна, но если чего-то не хочу, заставлять бессмысленно. Я не стану спорить, просто найду способ сделать всё по-своему втихаря ото всех.
– Поругаемся, мама, – повторила с нажимом. – А тебе нельзя нервничать, – напомнила ей. – И вообще, почему наша историчка может одеваться, как звезда порнофильмов, а я – не могу даже по-молодёжному? – возмутилась.
Нет, ну правда. Да я вполне себе прилично одета. А вот у Ксении Кирилловны одежда такая, что все парни скоро тахикардию хроническую заработают. И Акимов в том числе. У него прям глаза загораются при виде неё.
– У Ксении Кирилловны, юбка, к слову, длиннее, до самых колен, – вздохнула мама.
– Ага, зато обтягивает всё, как вторая кожа, – скривилась, вспомнив, как наши парни постоянно пялятся на её зад.
Повезло историчке, что Смертин всех от неё гоняет. Настоящим психом становится, стоит ему только намёк какой-нибудь услышать в сторону Истоминой. Все уже скоро будут бояться вообще смотреть на ту. И ведь она даже не замечает интереса Данилы. Он, бедняга, чуть ли шею не сворачивает каждый раз, глядя ей вслед. Я в такие моменты лишь надеюсь, что со стороны не так же по-идиотски выгляжу, когда на горизонте появляется Акимов.
– В любом случае, это слишком коротко, Галина, – строго заметила родительница.
– Мам, я всё сказала! Запереть дома ты меня не сможешь, а переодеваться я не буду, – упрямо вскинула я подбородок. – Хочется ругаться, да пожалуйста, но без меня, – отправилась в прихожую, обуваться. – Я сегодня после уроков, кстати, в музыкалку сразу, – напомнила.
Ответа не последовало. А я и дожидаться не стала, отправившись за Анькой, а потом и в школу. Подруга, как только я сняла с себя верхнюю одежду, дар речи потеряла.
– Ну, нифига ж себе, – выдохнула ошеломлённо. – Бедный Лёха, – рассмеялась следом.
– Этот-то здесь причём? – откровенно скривилась, одарив хмурым взором проходящих мимо старшеклассников, которые отвесили сомнительные комплименты с присвистом.
– Да не причём, – многозначительно ухмыльнулась Аня, но тут же перевела тему. – У нас сегодня контрольная только по математике?
– Угу, – кивнула, поправляя завитые волосы, подкрасила губы малиновым блеском и, оставшись довольна своим новым образом, подмигнула Аньке в отражении.
– Девки сдохнут от зависти, – прокомментировала та, подхватила под локоть и потащила в сторону лестницы.
Первым уроком у нас значилась химия. Нужный нам кабинет находился рядом с классом истории. Стоило нам выйти в холл второго этажа, как из кабинета Истоминой почти что выбежал Артём. Взбешённый, к слову, Артём. Настолько, что не заметил, как врезался в меня. Я даже сообразить не успела, как оказалась прижатой к стене. Мужчина успел перехватить, чтобы я не упала. Он так и замер, пристально разглядывая меня, удерживая за плечи. Его пальцы впились в мою кожу до боли. И с каждым пройденным мгновением, пока Акимов меня рассматривал, хватка лишь усиливалась, а его глаза снова потемнели. Об их цвете теперь напоминал лишь золотистый ободок.
– Добровольская, – протянул Артём с каким-то предвкушением. – Ты б парней пожалела, что ли, – хмыкнул, отпуская меня и отступая. – Мне уже заранее жаль их психику. И не только психику, – заметил многозначительно. – Как тебя только родители выпустили в таком виде? – осмотрел меня сверху-вниз и обратно.
– Вас забыла спросить, – съязвила. – Вы, кажется, куда-то шли, Артём Николаевич.
Мужчина на мою дерзость лишь брови выгнул.
– Даже так… – произнёс задумчиво и ещё шире заулыбался. – Знаешь, а такой вот настоящей ты мне больше нравишься. До встречи на уроке физкультуры, Добровольская, – отвернулся и, насвистывая, принялся спускаться на первый этаж.
Я же только теперь поняла, что всё это время не дышала и теперь с шумом втягивала в себя воздух. Сердце так громко билось, что шум вокруг казался почти неслышным.
– Эй, подруга, ты как? – положила ладонь мне на плечо Анька. – Отомрёшь может, а?
– Ага, – кивнула бездумно, продолжая пялиться на лестницу.
В этот момент, откровенно ругаясь матом, пробежал Смертин, попутно пнув перила.
– Сегодня, определённо, странный день, – проговорила с нервным смешком подруга.
Да уж…
– Похоже, у них это как-то связано с Кирилловной, – предположила она следом.
– Да уж наверняка, – скривилась я при упоминании исторички. – Все знают, что Смертин только из-за неё так психует. А если уж и Акимов – точно из-за неё. Интересно, что случилось?
– Спросим потом у Нечаева или Королёва, – пожала плечами Аня. – Идём, – потянула за собой. – Но врезались вы друг в друга прикольно, – усмехнулась. – Я думала, ты свалишься с лестницы, но Артём Николаевич тебя прям резко так развернул к стене. Реакция чумовая у мужика. Я моргнуть не успела.
– А давай не о нём? – попросила я её. – Не желаю о нём ничего слышать. Бесит, – передёрнула плечами, на коже которых по-прежнему как наяву ощущались прикосновения Акимова.
Аня посмотрела на меня как-то странно, но промолчала. Да и мы пришли уже в класс, так что разговор об учители в любом случае пришлось свернуть. А там уже находился Маслов…
– Оп-па, – присвистнул Лёша при виде меня. – Этой зимой будут горы снега. Добровольская в нормальной одежде! Галка, что с тобой случилось, что ты решила стать человеком?
– Пошёл ты, Маслов, – огрызнулась, показав ему средний палец.
В классе повисла тишина.
– Выросла девочка, – довольно протянул Лёха, сцепил руки на затылке и привычно развалился на стуле.
Не стала уточнять, что тот имел в виду, да и подруга настойчиво повела меня к нашей парте в первом ряду.
– Знаешь, Галь, а он в чём-то прав, – прошептала она едва слышно, когда мы уселись. – Ты не только выглядишь иначе, но и ведёшь себя слишком развязно. Что случилось?
– Понятия не имею, о чём ты, – пожала плечами, не желая вдаваться в подробности нашего "изумительного" вчерашнего диалога с Акимовым.
– Ну да, – с сомнением хмыкнула она. – Ладно, не хочешь, не говори, но давай только без глупостей, ладно?
Одарила Аньку весёлым взглядом.
– Это например, каких? – уточнила я. – Ну, чтоб я заранее знала, как не следует себя вести.
– Да вот хотя бы так, – укорила Аня.
– На вас не угодишь. Хорошая и робкая – не нравится. Смелая и открытая – снова не нравится. Вы уж с моей мамой определитесь, какой мне надо быть. А пока не определились, я побуду самой собой.
На этом наш разговор пришлось прервать. Прозвенел звонок и вместе с тем в класс вошла географичка. Начался урок. А вторым по счёту предметом у нас стояла физкультура.
Что ж… к ней я тоже подготовилась.
– М-м… Добровольская, а Маслов-то, похоже, прав, – прокомментировала в раздевалке мой внешний вид Маша.
– Ну, хоть когда-то же ему должно было повезти и не ошибиться? – усмехнулась, завязывая шнурки на кроссовках.
– А с чего такие перемены? – присоединилась к подружке Даша.
– Захотелось, – пожала плечами, поднявшись с лавочки. – Выросла, – повторила слова Лёхи и сосредоточилась на сумке, выискивая в её недрах резинку для волос.
– Парня, что ли, нашла? – продолжила расспросы Маша.
– Понятно тогда, чего так Маслов бесится, – заметила ещё одна из одноклассниц – Варя – блондинка с зелёными глазами, похожая на девочку-припевочку из-за невысокого роста и хрупкого телосложения.
– А я говорила… – протянула со смешком Анька.
– Да что вы все мне Маслова суёте?! – возмутилась уже я, собирая волосы в хвост. – Можно подумать, других парней нет.
– Мы тебе никого не суём, – парировала важным тоном Аня. – Он и сам неплохо с этим справляется.
Девчонки рассмеялись.
– Ой, только не говори, что ты до сих пор не поняла, – закатила глаза Маша, но видя моё недоумение, выполнила жест рукалицо. – Боже, Добровольская, ну ты капец… Парень год уже по тебе сохнет, как привязанный ходит за тобой, а ты этого даже не заметила? Серьёзно?
– Маш, а я, по-твоему, чего каждый раз с этой парочки по стеночке сползаю? – неожиданно поддержала одноклассницу подруга. – Она до сих пор не догнала, что Маслов в неё втрескался по уши.
Стадия ошеломления вот сейчас приобрела масштабы трагедии.
– О, кажись, дошло, – прокомментировала мой ступор Дашка.
В раздевалке раздался многочисленный девичий смех.
– Вы серьёзно? – промямлила, по инерции делая хвост.
– Я вообще не понимаю, чем он тебе не нравится. Да на твоём месте многие желали бы оказаться, – пожала плечами Даша.
– Например, ты, – пропела Варька.
Даша нахмурилась и отвернулась, попутно огрызнувшись.
– Вы серьёзно, – вынесла вердикт их переговорам. – Да не надо мне этого! – добавила тут же. – Он же… Блин, девочки, мы ж с первого класса вместе, ну, какие отношения? Это как расти с детства и ходить на один горшок.
– У-у, как всё запущено, – протянула озадаченно Машка. – Галь, ты серьёзно вот сейчас?
– Да!
– Офигеть, – хохотнули другие девочки. – Тут уже все перевстречались между собой, а для неё они – семья. Ну, ты даёшь, Добровольская.
– Не, она у нас как раз никому не даёт, – фыркнула Анька.
– А и правильно! – поддержала её Даша. – Мужикам только повод дай, сразу руки станут распускать. С ними надо построже. И мариновать, как можно дольше. Дай я, – вдруг отобрала у меня расчёску и развернула меня к себе спиной. – Я тут на днях вычитала статью, в которой говорилось, что мужики любят открытую шею, но при этом нужно обязательно оставлять один локон. Типа это провоцирует их на действия. Вот мы на тебе сейчас и проверим это!
– Нашла подопытную, – дёрнулась в сторону я.
Куда там. Девушка вцепилась мне в волосы мёртвой хваткой.
– Нет, тебе жалко что ли? У тебя и длина волос позволяет провернуть такую фишку. Не длинные и не короткие, ещё завитые. Не мешай своей семье заботиться о твоей личной жизни! – добила под конец.
Всё… теперь шуточек не избежать. А ведь потому и молчала так долго про это. Знала, что не поймут.
Пока Даша колдовала над моей причёской, остальные ушли уже в зал. Остались только она, я и Анька. И то на выходе Даша меня придержала за руку, вынуждая повременить с походом на урок. Подруга одарила нас коротким взором, кивнула мне и направилась вперёд.
– Слушай, Галь, – неуверенно произнесла одноклассница, отводя взгляд. – А тебя, правда, не интересует Лёшка? Ну…
Я на это выгнула брови.
– Правда, – заверила её с улыбкой. – Абсолютно не интересует.
Меня другой интересует… К сожалению.
И вот чего я такая неправильная?
Все девчонки, как девчонки, а я в парнях парней не вижу. Разве что вот в Акимове.
– То есть ты не против будешь, если я… ну… попытаюсь…
– Да нет, конечно, Даш, – сжала её плечо в качестве поддержки. – Он весь твой. Удачи, – подмигнула и направилась в спортзал на построение.
– Опаздываете, девушки, – прокомментировал наше позднее появление Акимов, уткнувшись в журнал.
Он уже начал проверять присутствующих, оказывается. Бросил на нас короткий взор, чуть задержавшись на мне, и, нахмурившись, вернул внимание остальным. Впрочем, я тоже сделала вид, что не замечаю его, поправив лямку бирюзового топа. И да, вместо спортивных штанов, я сегодня надела короткие белые шорты.
– Как всегда, начинаем с пробежки. Вперёд, – махнул всем нам рукой и направился в кабинет к себе, так ни разу больше и не взглянув на меня.
А через пару минут послышался глухой удар в стену. Все сбавили бег, но больше так ничего интересного и не случилось.
– Похоже, сильно расстроился из-за исторички, – прокомментировала это Варька, и на наши недоумённые взгляды пояснила: – Я раньше всех пришла, ну и слышала его разговор с Кирилловной. Она решила уволиться. Наш Тёмыч разозлился сильно.
Так вот оно что…
Покосилась на дверь. Может, слухи правдивы, и между этой парочкой действительно что-то есть? Но зачем он тогда водит к себе постоянно разных девиц? Как-то не сходится. Хотя, если вспомнить его слова про любовь… А что, удобно иметь под рукой на всё согласную девицу! Интересно, а Смертин в курсе о том?
– Смертин, кстати, тоже сегодня психанул. Видимо, тоже узнал, – вывел из раздумий Варькин голос.
– Да, не видать Дану нашей исторички, – заметил кто-то из парней.
– Да у него изначально не было ни единого шанса, – вставил другой. – Нафига ей какой-то малолетка? К тому же, когда рядом под боком физрук. Не, дура же она.
Не дура…
Что ж так тошно-то?
Аж низ живота скрутило, стоило только представить Акимова и Истомину вместе.
– Галь, тебе плохо? – заволновалась Анька.
Я только теперь поняла, что остановилась и присела на корточки, схватившись за живот.
– Ты плачешь? – опешила она. – Галь, ты чего?
Я только и смогла, что отрицательно покачать головой. Перед глазами всё плыло из-за непролитых слёз, а живот заболел сильнее прежнего. Невольно вспомнила, что сейчас начало месяца, а значит, просто…
– Красные дни, – простонала обречённо. – Я совсем забыла.
– Ох ты ж… – выдохнула подруга. – Так, ладно, давай помогу дойти тебе до скамейки. Или лучше до раздевалки, да? У меня, вроде бы, тампоны запасные были, – проговорила совсем тихо, поддерживая под локоть.
– Ненавижу эти дни, – промямлила, едва передвигаясь.
В этот период я вообще пребываю в каком-то тумане. И не только от болей. Всё начинает жутко бесить и вместе с тем становится совершенно плевать на всё.
– Так, я не понял, а чего все остановились? – раздался позади зычный голос Артёма.
И на него тоже сейчас плевать. На всё. И всех. Пусть катятся лесом.
– Девушки, а вы куда? – обратился уже непосредственно к нам с Анькой.
– М-м-м… – промычала подруга невнятное, явно не решаясь говорить истинную причину нашего ухода. – Понимаете… – и замолчала, беспомощно глядя на меня.
– Пока не очень, – усмехнулся мужчина, вмиг оказавшись рядом. – Добровольская, вы плачете? – уточнил и без того очевидное.
– Ну, что вы, Артём Николаевич, это я так радуюсь вашему присутствию, – отшутилась, улыбнувшись через силу.
– Да, так мне ещё не радовались, – прокомментировал мои слова он, нисколько не обидевшись на дерзость. – Так что случилось?
– А… У Гали живот заболел. Я хотела её проводить до… скамейки, – нашлась с ответом Аня.
– Кажется, ещё пять минут назад у неё ничего не болело, – просканировал меня тяжёлым взглядом.
– А боль всегда наступает внезапно, – парировала Аня.
Я же силилась устоять на месте и банально не упасть к ногам Акимова от очередной порции обсуждаемой ими боли. Видимо, что-то такое отразилось на моём лице, потому что Артём неожиданно придержал за плечи, бережно прижав к себе.
– Да красные дни у неё начались, – выкрикнул кто-то из парней. – Гальке всегда так плохо в первые дни.
И после этого меня ещё спрашивают, почему я наших мальчишек не воспринимаю, как парней для встреч?!
Да вот из-за таких мелочей!
Мы же все обо всём друг о дружке знаем.
Ну, дебилизм же встречаться с тем, с кем рос!
– Почему не сказала? – укорил мужчина, снова осмотрев меня с ног до головы. – Ещё и в белом, – вздохнул обречённо. – Девчонки…
Причём последнее слово произнёс так, словно все беды мира в нас сосредоточены.
– У тебя с собой таблетки там и всё такое есть?
– Нет, – выдавила плаксиво.
Почему-то рядом с этим мужчиной совсем не хотелось быть сильной. Наоборот, возникло дикое желание прижаться к нему поближе, чтобы пожалел, обнял, погладил, поцеловал, сказал что-нибудь ласковое своим негромким хриплым голосом. От мыслей отвлёк очередной приступ боли, вынудив согнуться пополам.
– Слушай, а это нормально? – теперь уже забеспокоился Артём.
– Да, – вздохнула Аня. – У неё всегда так. Обычно таблетки помогают, но она их не взяла.
– Так. Ладно. Понял, – помрачнел он и поднял меня на руки. – Идём, горе медовое, – проговорил едва слышно только для меня.
– Куда? – отозвалась слабым голосом, уткнувшись лбом в мужское плечо и прикрыв веки.
Честно говоря, всё равно, куда он там собрался меня нести. Пусть просто подольше рядом будет. О большем уже и не мечтаю.
– К медсестре, – поведал уже на ходу. – Пусть выписывает тебе освобождение от занятий, заодно даст какое-нибудь обезболивающее. Не дело это – так издеваться над собой. И в следующий раз подходи и говори сразу, что у тебя месячные. Не надо терпеть. Тем более, если всё так плохо. Я не могу упомнить циклы каждой. Нет, можно, конечно, завести тетрадку, и вести в ней записи, но, боюсь, меня не так поймут, – фыркнул
– Да уж, – улыбнулась на его слова. – Точно сочтут за извращенца.
– Вот-вот. И в прошлые разы, вроде, тебе не так плохо было. Всегда бодрячком была.
Конечно, бодрячком. После того количества таблеток, что я принимаю каждый раз, меня хоть режь – не почувствую.
– Я таблетки пить начинаю за несколько дней до начала цикла, – призналась, покраснев. – А в этот раз забыла.
– Что ж ты так, – вздохнул тяжко мужчина. – Потерпи, почти пришли, – прошептала, крепче прижав к себе.
И я нагло вжималась в его тело, пользуясь моментом, откровенно наслаждаясь такой близостью.
– Тань, ты здесь? – вновь послышался через некоторое время его голос, обращённый не ко мне.
Я даже веки приоткрыла и голову подняла, посмотреть, к кому тот обращался.
Мы пришли в медпункт.
Ай, точно. Медсестру же зовут Татьяна Павловна. Крашеная блондинка с высокомерным взором карих глаз, где-то тридцати лет.
Значит, Таня…
Ну-ну…
– Где мне ещё быть? – отозвалась наигранно тяжко та, о ком думала.
– Тогда принимай, – радостно заявил мужчина, аккуратно усадив на кушетку.
– И что тут у нас? – осмотрела она меня с долей презрения.
М-да… эта скорее залечит, чем вылечит. Явно же подумала, что я симулянтка.
– Живот у нас. Добровольская, давайте сами вообще, – вдруг обратился Артём ко мне нервно. – Что я в самом-то деле должен рассказывать о ваших женских недомоганиях.
– Беременная, что ли? – вынесла странный вердикт женщина.
Посмотрела на неё, как на идиотку. И от сарказма не удержалась.
– Ага, от Артёма Николаевича.
У Татьяны Павловны вытянулось лицо. И рот открылся.
Упс… Она же не… поверила? Или поверила?
Потенциальный папочка, к слову, шумно выдохнул и… рассмеялся, прикрыв лицо ладонью.
– Ну, Добровольская, – выдавил из себя веселящийся Акимов. – Месячные у девушки, Тань, – пояснил всё же сам для медсестры. – На обезболивающих сидит. В этот раз, как я понял, принять забыла. Вот и плохо стало во время бега. Выпиши ей освобождение. Пусть домой идёт, отлежится.
– А чего она вообще тогда бегала? – уточнила та, беря в руки нужный бланк.
На меня даже не посмотрела. Будто и не существовало.
– А я откуда знаю? Ты – девушка, вот ты мне и скажи, чего вы все постоянно молчите и стыдитесь, когда не надо, а когда надо – готовы завалить неудобными вопросиками, – кинул на меня лукавый взор, в явном намёке на мой вопрос про девственность.
Невольно покраснела, на что Акимов понимающе усмехнулся.
Вот же…
Издевается ведь!
– Неисповедимы пути женской логики, – отшутилась Татьяна Павловна. – Имя с фамилией называй, – наконец, обратила на меня внимание. – Какой класс.
– Добровольская Галина. 10"Г", – отозвалась слабым голосом и поморщилась от очередного спазма.
Дальнейшее всё прошло мимо меня. Боль становилась всё сильнее, и мне стало ни до чего и ни до кого.
– Беда медовая, – послышалось тихое на ухо.
А я только теперь заметила, что Акимов принёс меня в раздевалку.
– Почему медовая? – простонала, сгибаясь пополам.
– Потому что медовая, – хмыкнул он, дёрнув за оставленный свисать на шее локон.
И я бы обратила внимание на подобные действия со стороны мужчины, если бы не было так плохо. А так они прошли мимо меня.
– Пришлю к тебе кого-нибудь, чтоб до дома проводили, – поджал губы Артём, направляясь на выход.
– Только не Маслова! – выдохнула ему вслед. – Пожалуйста, – откровенно попросила.
– Зря, – нахмурился он. – Лёха, несмотря на своё разгильдяйство, довольно ответственный парень.
Через несколько минут ко мне явилась Анька, помочь переодеться. С горем пополам у нас получилось. Она ещё и в гардеробную за верхними вещами сбегала.
– Честно говоря, даже не представляю, как ты до дома на своих двоих дойдёшь, – прокомментировала моё состояние подруга.
Я на это лишь досадливо скривилась. Вряд ли кто-то из одноклассников согласится меня нести до квартиры.
Вот и пришедший Максим – высокий долговязый шатен с синими глазами – посмотрел на сидящую меня с сомнением. Зато он с конца мая месяца встречается с нашей Варькой. Странно они, конечно, смотрятся вместе. Полутораметровая девочка с почти двухметровым парнем… Но им вроде как хорошо вместе. А вообще мне как-то без разницы. Главное, не Маслов. Выслушивать его шуточки я сейчас была просто не в состоянии.
– Ну, давай попробуем, – помог мне подняться, придержав за талию, так у меня банально подкашивались ноги.
– Макс, – прошептала я умоляюще. – Сходи за Инессой, пожалуйста, – попросила, оседая на пол. – Я не дойду, – призналась честно.
– Инесску? – опешил парень. – Она-то тебе зачем?
– Просто позови её, пожалуйста, – не стала я отвечать на его вопрос.
В конце концов, десять лет никто не знал правды, пусть так и остаётся. А то начнётся потом…
– Знаешь, я лучше тогда Артёма Николаевича позову, – вынес вердикт моей просьбе одноклассник и скрылся в коридоре.
Я же откинулась спиной на стену и беззвучно заплакала. Было очень больно. Ощущение, словно тебя разрывает изнутри. И как я только умудрилась забыть про месячные? Теперь плачу за свою легкомысленность. И почему я такая везучая? В первый раз, помнится, я вообще подумала, что умираю. Так и сказала маме. Причём всегда сперва приходит дикая боль, а потом уже начинаются месячные. Через пару дней отпускает, но первые – вызывают желание реально лечь и умереть. Гинеколог прописал таблетки, которые облегчали мою ситуацию Причём, полностью здорова. Просто особенность организма такая. И низкий болевой порог.
