Текст книги "Сны и Реальность Саймона Рейли"
Автор книги: Анастасия Калямина
Жанры:
Городское фэнтези
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)
Возле школы Карсилину ждал Хиромор на мотоцикле. Он окончил школу года два назад. Хиромор – это такая кликуха. А имя к его типажу ничего не добавит. Вообще этот тип – простое уличное быдло, с такими даже говорить неинтересно. Ходили слухи, что, Хиромор и его дружки занимались воровством. Начинал он свою «карьеру» с выколачивания денег у младшеклассников. Непонятно, что в нём могло заинтересовать Карсилину, если учесть, что они практически не общались, или Саймон не всё знал. Это казалось очень подозрительным.
– Карси, а тебе обязательно... – начал было Саймон, на что Хиромор, у которого, кстати, были сросшиеся брови, гаркнул:
– Ну что, Карсилина, садись позади меня.
– Сейчас... – кивнула она.
– Постой, – Саймон ухватил ее за руку. – Он же уличный хулиган!
– Понимаешь, – она привстала на цыпочки и прошептала Саймону на ухо, – они готовятся к чему-то интересному...
– К чему? – не понимал юноша.
– Все нормально. Просто интересно. Это, можно сказать, эксперимент, – пояснила Карсилина таким тоном, словно собирается сходить попить чаю к подружке.
– Карси, ты же понимаешь, что это бред? – возмутился Саймон, насупившись. – И что происходит у тебя в голове.
– Ну, ты скоро? – Хиромор ненавидел ждать.
– Сейчас, – кивнула Карси.
– Я тебя не пущу, – юноша крепче сжал ее руку, намереваясь держать до последнего.
– Саймон! – она нахмурилась, попыталась вырваться, – пусти, пожалуйста.
– Нет!
Еще неизвестно, чему плохая компания Хиромора ее научит. Карси же явно в неё не вписывается.
– Я не буду с ними долго сидеть, – попыталась уговорить друга она.
– Тогда я с вами поеду, – Саймон думал, что нашел компромисс.
– А вот – дудки! – хихикнул Хиромор почесав свою монобровь, похожую на большую волосатую гусеницу, – У меня только одно место. И вообще, тебя, идиот, не звали.
– Сам ты... – юноша хотел ответить на его «идиот» своим, но Карси его перебила, ловко вывернувшись из рук:
– Все будет хорошо, – словно к щеночку обращалась.
– Но...
– Я ненадолго, – с этими словами, подмигнув Саймону, она села позади Хиромора. Тот газанул, и они скрылись в туче уличной пыли.
Чувство, которое Саймон в этот момент испытывал, глядя им вслед было смесью беспокойства и злости. Сжав кулаки и раздраженно сплюнув, он поплелся домой, думая, что, когда Карси нагуляется, нужно провести с ней воспитательную беседу, заключающуюся в том, что нельзя тусоваться с подозрительными личностями.
– Саймон! – услышал он позади себя и остановился, пнув урну, на которой осталась вмятина.
– Вот ты где! – воскликнул его друг Димка Морквинов, который не принимал участия в танце, потому что ему не досталось партнерши, но зачем-то приперся сегодня на репетицию.
– Чего тебе надо? – буркнул Саймон. Хотелось взять, и что-нибудь расколотить. Отчаяние подступало к горлу, стучало где-то в голове и грозилось вырваться на свободу. Перед глазами маячил образ Карсилины, которая с улыбкой затягивалась каким-то вредным куревом, принимая дымящийся бычок от Хиромора.
– Ты чего мрачный такой? – удивленно спросил друг, поправив клетчатую кепку на своей кудрявой голове.
– Не твое дело! – процедил Саймон, убрав руки в карманы джинсов.
– Это из-за Карси опять, да? – он попытался понимающе похлопать Саймона по плечу, но тот, прошипев ему что-то невнятное, отпрянул назад.
– Можешь не говорить, у тебя на лице всё написано.
Саймон скривил физиономию. Хотелось толкнуть друга. Сейчас он думал, что им не найти другую тему для разговора, тем более, Саймон был зол и вообще не хотел общаться.
Так друзья и шли квартал до его дома в полном чуть-ли не гробовом молчании. Правда, Димка пытался его разговорить, то и дело, вставляя в затянувшуюся паузу какие-то рандомные фразы. Например, – «А ты знаешь, что группа «Крышка Люка» новый альбом выпустила? Говорят, песни немного расходятся с их стилем, и там намного меньше гроулинга...».
Саймон, услышав это, даже бровью не повел. И вообще, ему группы, исполняющие в стиле Дэт Метал, не нравились, ибо их музыку тяжело воспринимать на слух, особенно в том месте, где солист начинает хрипеть, как припадочный, словно ему гирю на ногу уронили и душат одновременно. Саймон не был поклонником данного жанра, предпочитая что-нибудь мелодичное, когда как Димка был в восторге от такого, даже комнату свою разнообразными плакатами украсил и очень гордился своей коллекцией, которая насчитывала более пятидесяти плакатов известных групп. Двадцать из которых были с автографами кумиров.
Димка напросился в гости, так что Саймону пришлось смириться с его присутствием, хоть это и выводило из себя. Пока довольный Димка пил чай, Саймон сидел, сжав кулаки до такой степени, что ногти впились в кожу.
– Ты ведь прошел ту игру? – наконец сказал Морквинов, кусая мятный пряник, крошки от которого падали ему на джинсы.
– Какую? – не понял Саймон. Поерзав на стуле от дикого желания разбить заварочный чайник из-за того, что Карси катается с Хиромором по городу.
– Ну, ту, – Димка говорил так, словно его друг должен был догадаться по его намекающему голосу и взору.
– А, эту! – с раздражением бросил Саймон, так и не поняв, о какой игре речь. – Конечно, прошел.
– Тогда дашь мне диск, а то я не хочу устанавливать пиратку...
– Бери, – махнул Саймон рукой, не желая вдаваться в подробности. И только теперь увидел отпечатки собственных ногтей на руках. Саймон постарался расслабиться. Сейчас ему вообще не хотелось запускать компьютер и что-либо проходить. Была проблема посерьезнее, чем просьба Димки. И нужно успокоиться, а не думать о том, что делает Карсилина. А то от этих мыслей сносит крышу, причем, кажется, капитально.
***
Вечером Саймон хотел позвонить Карси, но ее телефон был вне зоны доступа. Полный волнения, он уселся в кресле и пытался читать книгу «Плутающий во тьме» Феймса Лешнера, герой которой блуждал в огромном лабиринте, где были установлены ловушки. Чтение шло плохо.
Почему у Карси телефон выключен?
Саймон набрал номер еще раз. Противный голос сообщил, что телефон «вне зоны доступа». Книга была отложена на стол. Юноша встал и начал с беспокойством ходить по комнате. Куда Хиромор мог ее увести? А что, если с ней что-нибудь случится?
Саймона начинало трясти. Так, нужно успокоиться, он себя лишь накручивает, все хорошо. Он подошел к окну и попытался глубоко вздохнуть три раза, глядя на неприступную вечернюю тьму, в которой мерцали окна соседних домов. Двор погружался в сон, на улице не было ветра, и листья на деревьях даже не колыхались.
Решив, что надо набрать номер тети Карсилины, Марии, Саймон быстро схватил трубку. Раздалось долгожданное «Алло», парень протараторил:
– Тётя Маша, здравствуйте, это Саймон, Карси еще не дома? – и отдышался.
Он с трудом находил себе место.
– Она разве не у тебя? – удивленно донеслось с того конца.
– Нет, – ответил Саймон, взъерошив волосы влажной ладонью.
– Вот как... Уже поздно, странно, где же она? – в голосе тёти Маши послышалось волнение...
***
Перед тем, как идти спать, Саймон даже не поужинал. Аппетита не было. Тётя Ира пыталась что-то сказать ему вслед о том, что старалась – готовила. Не дослушав, он закрылся в своей комнате.
Ночью ему не спалось. Он ворочался под одеялом, сжимая в руках свой мобильник и бесконечное количество раз набирая Карсилину. Следовал все один и тот же ответ: «Телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети». Саймон в очередной раз ударил кулаком по кровати и стиснул зубы. С Карси что-то случилось. Эта мысль пульсировала в голове, словно отъевшийся червь в яблоке и заставляла прерывисто дышать.
Странно, что юноша вообще смог уснуть. Похоже, это мозг дал установку всему организму, потому что слишком вымотался за день.
Сначала ничего не снилось. Сознание поглотила теплая вата тумана, но затем, Саймона словно ошпарило. Сердце подскочило в груди, и он оказался на крыше заброшенной пятиэтажки. Карси стояла на самом краю, опираясь на перила. Он бросился к ней, но не успел преодолеть расстояния. Что-то большое, Саймон не смог разглядеть что, тенью выскочило перед ним, сбило с ног и кинулось к Карсилине. Та обернулась, но было слишком поздно.
– Нет! – Крикнул юноша, не в силах пошевелиться.
Существо взмахнуло когтистой лапой, брызнула кровь. Тут Карси отшатнулась, перила не выдержали, и она рухнула вниз.
– Нет! ...
Саймон кричал громко, но крик не выходил изо рта. Странные ощущения сковывали. В этот момент Саймон проснулся в холодном поту и долго не мог отдышаться. Кошмар был слишком реалистичен! Скинув одеяло на пол, он нащупал свой телефон под подушкой и снова набрал номер Карсилины. Но результат был тот же: ни-ка-кой.
– Да где же ты? – прошипел юноша и уткнулся в подушку, свет от экрана мобильника слепил.
Пришлось подобрать одеяло с пола, он завернулся в него, словно в кокон. Казалось, что, если так завернуться, то с тобой не произойдет ничего плохого: одеялко спасет от всего, только нужно лучше укрыться, и, желательно, с головой. Как в детстве. Так Саймон пролежал до утра. Больше уснуть он не мог.
На репетиции Карсилина так и не появилась, и друзья решили, что следует наведаться к ней домой, поговорить с тётей Машей. Может, уже пора обращаться в полицию? Они шли молча, и Саймон не мог справиться с беспокойством. В голове возникали разные ужасные варианты произошедшего. Похитили, изнасиловали, убили... Пока юноши поднимались на лифте, Саймон слышал биение собственного сердца. Когда они достигли нужного этажа и подошли к дверям квартиры, Саймон застопорился, не решаясь нажать на звонок.
– Давай, – кивнул Димка, и положил руку ему на плечо.
Тот вздохнул и нажал на красную кнопочку. Дверь открылась почти сразу же. В глазах тёти Маши стояли слёзы. Увидев ее такой, Саймон почувствовал, как сердце проваливается в пятки. Было понятно – она что-то знает. Жестом тётя пригласила их войти, а потом, не дожидаясь вопросов, сквозь слёзы сообщила:
– Звонили из больницы... – затем последовал всхлип.
– Что с Карси? – кажется, что Саймон ждал ее ответа целую вечность, хотя прошло, наверное, секунд десять, прежде чем она смогла снова заговорить.
– Она в тяжелом состоянии... Ребят, которые там были, нашли убитыми, а она упала с крыши какого-то заброшенного здания.
Сердце оборвалось, и Саймон покачнулся.
– Что?! – одновременно воскликнули юноши.
– Мальчики, мне страшно! – с этими словами она села на стул и обхватила голову руками.
– Мы съездим в больницу, – Саймон старался, чтобы его голос внушил тёте Маше доверие.
– Конечно! – согласился Димка.
***
Здание госпиталя серым исполином возвышалось на все свои шесть этажей. Оно казалось жутким и зловещим в такую пасмурную погоду. Юноши нашли в себе силы войти внутрь. Их встретил просторный холл, на окнах стояли растения в горшках. В холле проходили свидания пациентов с родственниками.
Саймон, Димка и тётя Маша подошли к стойке регистратуры, за которой расположился весьма тучный господин с залысинами. Он зевнул и уставился на них своими маленькими крысиными глазками, сетуя на то, что его отвлекают от игры в блоки на его черно-белом экране мобильника:
– Слушаю.
– Мы здесь по поводу Радужниковой Карсилины, – начала тётя Маша. – Я ее опекун, Мария Радужникова, мне позвонили сегодня утром и сказали, что она у вас в реанимации.
– А эти двое кто будут? – поинтересовался дядька, почесав свою подмышку.
– Ее друзья, – выдавил из себя Саймон. Хотя, можно было соврать, например, сказав, что они ее братья.
– В реанимацию можно входить только родственникам и близким пациентов.
– Мы близкие... – хотел было продолжить Саймон.
– К сожалению, я могу пропустить только женщину. Возьмите белый халат в гардеробе и бахилы. А молодым людям придется подождать.
Тётя Маша согласно кивнула и отправилась в гардероб. Внутри Саймона всё кипело от возмущения.
– Почему мы тоже не можем пройти? – стараясь держаться спокойно, не показывая, насколько его это все бесит, спросил юноша.
– Вы не родственники, и не близкие нашей пациентки. Простите, но я не должен вас пускать...
– Да что вы вообще знаете! – вспылил Саймон, и вода в кулере позади дядьки вздрогнула.
Димка взял своего друга за плечо и быстренько отвел от регистратуры.
– Тише, давай дождемся тётю Машу.
Он понимал, что если Саймон потеряет контроль над своими эмоциями, то его магия вырвется на свободу и станет непредсказуема. Однажды он одной мыслью поджёг лавку у киоска, когда что-то вывело его из себя, хоть это и было случайностью. Саймон ничего не ответил, но послушно присел на стул возле какой-то старушки, которая надевала бахилы. Димка встал рядом, он хотел что-то сказать, но понятия не имел, как помочь другу контролировать свои эмоции.
Ситуация с Карси очень пугала Саймона, хотелось верить, что все обойдется, что все будет хорошо. Он испытывал нестерпимое желание увидеть девушку, узнать, какие у нее будут перспективы в лечении, и скоро ли она сможет прийти в себя. Вообще – чудо, что она выжила. Ей придется долго восстанавливаться, если, конечно, она сможет. Сможет ли она ходить, не станет ли инвалидом? Даже, если она навсегда останется прикована к инвалидной коляске, Саймон твердо решил для себя, что не отвернется от нее и всегда будет рядом. Главное, что она жива! В горле стоял ком. Не надо было отпускать ее с Хиромором. Чем он вообще тогда думал! Теперь его распирало от злости на самого себя. Это чувство душило. Хотелось выплеснуть свои эмоции, но приходилось сдерживаться. Саймон сжал кулак и ударил по стене. Часы, висящие над дверью, опасливо покачнулись. Старушка перекрестилась.
Пока Саймон был занят невеселыми мыслями, вышла тётя Маша в белом халате. Юноши тут же, подбежали к ней.
– Мальчики! – воскликнула она и чуть не расплакалась.
– Как она? – спросил Саймон, видя, как в глазах тети Маши появляются слёзы.
– У нее сломан позвоночник, руки и ноги, – она выдохнула и продолжила, – еще врачи говорят, что у Карсилины тяжелая черепно-мозговая травма, вследствие чего произошло обширное кровоизлияние в мозг. У нее нет шансов...
Мария Радужникова сказала это и, окончательно разрыдалась. Димка быстро сгонял за водой и протянул стакан тёте Маше со словами: – Она обязательно поправится.
– Все будет хорошо, – попытался ее успокоить Саймон, хоть и ощущал себя не лучше. Болезненный ком в горле стал еще больше.
– Нет, не будет! – нервно выкрикнула женщина. – Доктора пытались заставить меня подписать разрешение на... эвтаназию.
– Ч-что? – у Саймона чуть не пропал дар речи, а часы упали со стены и разбились. Стрелки остановились на 9.25. Карси и эвтаназия?! Это вообще сочетается?
– Они говорят, говорят, что... – тётя Маша была раздавлена. – Её мозг вследствие обширного кровоизлияния мертв. Она никогда не придет в себя. С этим ничего не сделать. Она...овощ.
Саймон стоял, как громом пораженный. А ведь еще вчера Карси была вполне здорова, ее мозг функционировал. Он не мог поверить, что такое случилось с девушкой. Может, это какая-то злая шутка? Он ведь ей так и не признался в своих чувствах, и, судя по всему, не признается....
– Врачи говорят, что эвтаназия – лучшее решение в данной ситуации, – сказав это, тётя Маша крепко прижала Димку к себе. Слёзы течь не переставали.
Саймон отошел от них, присел на лавку и спрятал лицо в ладонях. Отчаяние подступало, взяв его плотным кольцом, хотелось дать волю слезам. Как быть?! Мужчины не плачут? Ему срочно нужно увидеть Карси! Плевать, что к ней не пускают. Но, как туда попасть? Можно украсть белый халат и притвориться интерном, или же воспользоваться старым чародейским способом. Второй вариант был надежнее. Только надо, чтоб на Саймона никто не смотрел, а в холле полно народу. Зайти в туалет, наложить на себя невидимость и идти в сторону реанимации, стараясь ни на кого не натыкаться. Хороший план!
Пока Димка успокаивал тётю Машу, Саймон сделал всё, как планировал. Он осторожно открыл дверь, выждав пока снаружи никого не будет, и прошел в холл. Из холла он вышел в коридор первого этажа и направился по указателям к реанимации. Когда «невидимкой» он пришел к тяжелым дверям реанимационного отделения, двери оказались заперты. Пошаманив с замком, он заставил его открыться и осторожно юркнул в коридор. Проходя, он, заглядывал в большие окна реанимационных палат, искал Карсилину. Пару раз чуть не наткнулся на медсестер, но вовремя отпрянул. Наконец он увидел её – Карсилину, всю в проводах и трубках, подключенную к системе жизнеобеспечения. Осторожно пройдя в палату, где лежало еще три человека – и все без сознания, он подошел к Карсилине, сняв с себя невидимость, и взял ее за руку. Тёплая.
Саймон медленно опустился перед ней на колени. Карси была вся бледная, а ее губы были почти синие. Увидев ее такую жалкую и беззащитную, он впал в ступор. Мысль о том, что ее мозг мертв, и она больше ничего не осознает, убивала, резала острым кинжалом прямо в сердце. Это больно. Очень больно! Саймон почувствовал, как у него на глазах выступили слёзы, он стер их правой рукой, и, глубоко вздохнув, начал тихим дрожащим голосом:
– Карси, прости, я не смог тебя уберечь.
Затем он замолчал, и тихонько погладил Карсилину по забинтованной голове. Все, что он сейчас скажет, она все равно не услышит. А может и ....
– Ты – самый дорогой для меня человек. Не умирай, пожалуйста...
Он провел рукой по ее рыжим, кое где торчащим из-под бинтов, волосам, болезненный ком в горле никуда не исчезал. Может, это вообще была плохая идея – приходить сюда? Саймону всё сильнее хотелось плакать, от ощущения собственной беспомощности, от безысходности, а гнев, который в нем пылал, ушел.
Он ничем не мог помочь Карсилине. А она так и останется овощем, если от нее не отключат приборы, поддерживающие остатки жизни. Саймон знал, Карси бы никогда не одобрила подобного существования. Если бы у нее спросили, она бы предпочла эвтаназию.
Саймон положил ей руку на лоб и прошептал:
– Пожалуйста, борись. Пожалуйста, Карси! Я... – но слова дальше не шли, он так многого ей не сказал.
И в этот момент из его ладони вырвалось фиолетовое свечение, которое окутало Карсилину. Юноша не осознавал, что творит, но шестое чувство подсказывало, что это – лучшее, что можно придумать. Ведь хуже все равно уже не будет.
Это странное свечение отнимало у Саймона все силы, в глазах плясали мошки, а голова начала гудеть и кружиться.
– Ты должна жить, – последнее, что прошептал он перед тем, как потерял сознание, рухнув на холодный белый кафель...
***
Саймон пришел в себя в больничной палате. Солнце слепило его из окна, а в вену правой руки была воткнута капельница. Повернув голову, он увидел бородатого деда, читающего газету на соседней кровати, которая стояла от него через тумбочку.
– Ну что, внучек, очнулся? – спросил тот, улыбаясь.
Саймон попытался приподнять голову, но его начало мутить и кружить, и юноша вынужден был принять старое положение.
– Долго же ты лежал, – сказал старик, с громким шелестом переворачивая страницу.
– Сколько? – непонимающе спросил Саймон.
– Четвертый день пошел.
Юноша охнул и уставился на капельницу. Там оставалась ровно половина прозрачной жидкости, которая не спешила капать быстро.
Странно, но есть не хотелось, а наоборот – подташнивало.
– К тебе тут заходили.
– Кто?
– Девушка одна. Каждый день тебя навещает, – и старик подмигнул, согнув газету.
Саймон попытался припомнить, что за девушка могла его навестить, но никаких домыслов не было. Вроде бы он с женским полом не так хорошо общался, кроме Карси. А та в реанимации и вряд ли придет в себя. От этой мысли в груди что-то сжалось. Захотелось отвернуться к стенке, но мешала капельница. Смотреть на шприц, воткнутый в вену, не было никакого желания. В горле снова возник болезненный ком.
В этот момент, за дверью послышались неспешные шаги, ручка повернулась, дверь открылась, и вошла Карсилина. Совершенно здоровая!
Саймон вздрогнул, в груди что-то полыхнуло. Он хотел лихорадочно присесть, но голова закружилась, и ему пришлось остаться в таком положении.
Карсилина подошла ближе, и, улыбаясь, присела на стул возле его кровати:
– Как ты? – поинтересовалась девушка с беспокойством.
– Я?.. – Саймон почувствовал смущение, а его щеки покраснели, – Да вроде хорошо.
Он попытался убрать правую руку за голову, но капельница напомнила о себе.
Наступила пауза, во время которой Саймон подумал, что выглядит сейчас в глазах Карсилины максимально неловко. Старик с соседней кровати заинтересованно наблюдал за ними.
– А как ты? ... – начал было Саймон, не понимая, как девушка пришла в себя. Ведь у нее было множество травм, и шансов выкарабкаться не предполагалось.
– Врачи думают, что это чудо. Они не могут объяснить произошедшее, – ответила Карсилина, смотря ему прямо в глаза. Саймон не мог отвести свой взгляд. Она поправила волосы и продолжила:
– Ты был в моей палате, без сознания. И знаешь, что я думаю?
– Что?
Девушка склонилась над ним, и прошептала на ухо, чтобы любопытный старик не услышал:
– Это ты меня исцелил. Чародеи так могут, я знаю.
Саймон ощущал исходящее от нее тепло, и она была так близко, чуть ли не касалась его кожи, сердце трепетало, словно бабочка, которая почувствовала первый луч солнца во время рассвета.
– Перед тем, как прийти в себя, я слышала твой голос, – сообщила Карсилина, – ты призывал бороться, как будто звал меня. В этот момент я ощутила большое желание жить.
Она выпрямилась, и продолжила уже в полный голос:
– Я вдруг поняла, как много ты, Саймон, для меня значишь.
Саймон вздрогнул, словно его поразил слабый разряд электричества, он собирался что-то сказать, но Карси прислонила палец к его губам:
– Ты всегда поддерживал меня, часто выручал, приходил мне на помощь. Мы с тобой хорошо проводили время вместе. А я встречалась с другими парнями. Не замечала, что рядом со мной есть человек, который гораздо лучше их всех.
Она вздохнула, и Саймон понял, что может вставить и свое слово:
– Карси, я люблю тебя. Все это время... – и замолчал.
Он, наконец, решился ей это сказать, не боясь быть отвергнутым.
Девушка снова улыбнулась и взяла его за руку:
– Ради этого стоит жить. Ты дал мне стимул.
– Давай будем вместе? – предложил Саймон с надеждой, сжимая ее ладонь.
– Давай, – кивнула Карсилина, а затем поцеловала его.
Саймон обнял ее одной рукой, растворяясь в поцелуе. Старику, который за ними наблюдал, это зрелище явно понравилось.
– Как в кино! – произнёс он.
Часть 2. Глава 2. Просто статуэтка (Лингвистический кошмар). Куштовина
– Может, он с ума сошёл, с ума сошёл, с ума сошёл? – тараторила Сорока.
– Да нет, он в своём уме, в своём уме, в своём уме! – долбил Дятел.
(с) Сергей Козлов
Саймона и Карсилину держали в больнице еще неделю, и они пропустили свой выпускной. Что не шибко их расстроило. Случившееся с девушкой считали чудом, об этом писали в местных газетах, приходили брать интервью у врачей и Карси, но та им ничего определенного не говорила. Так же, ее расспрашивали следователи, пытаясь выяснить, что же произошло тогда на крыше.
***
И вот – самое начало июля. Время, когда солнце греет усерднее, чем обычно. Когда птицы поют свои трели особенно радостно, а прохожие изнывают от жары, не наблюдая на небе ни облачка.
Саймон проснулся, неохотно поднялся и задернул зелёную штору, чтобы солнце не разливалось по всей комнате своими ослепительными лучами.
Ведь вчера был трудный день. Он ходил подавать заявление и копии документов в институт на экономический факультет ЗГИ (Зебровский Государственный Институт). Должны взять, по крайней мере, экзамены сдал хорошо.
Вдруг на тумбочке затрезвонил мобильник, дрожа, он пытался подползти к самому краю. Но был спасён от падения:
– Алло. Кто это?
– Саймон! Это я! У меня проблемы! – закричал из трубки незнакомый голос.
– И кто же ты?..
– Балда! Димка Морквинов, твой лучший друг.
– У тебя голос какой-то странный.
– Конечно. Я не в своем теле сейчас нахожусь!
– Как это?
– Это все Серебринка со своей статуэткой!..
– А как тебя угораздило поменяться с кем-то телами?
– Я же говорю, это все – статуэтка! – разозлился Морквинов. И поведал свою историю.
***
Димка ждал ее на набережной. Солнце припекало голову, и ужасно хотелось пить. Серебринка опаздывала.
Наконец, когда девушка, держа тяжелую бронзовую статуэтку, соизволила появиться, Морквинов недовольно буркнул. Слов девушка не разобрала.
– Я тоже рада тебя видеть, – кивнула Серебринка.
– Зачем ты хотела со мной повидаться?..
– Ну, во-первых, не с тобой одним. А где твои друзья?
– Карси и Саймон? Ну, они вчера заявление в институт подавали, я им ничего про тебя не говорил...
– А ты с ними, почему, не пошел?
– Ну, сама подумай, какой из меня экономист. Я в ТУЗ (Технический Университет Зебровска) поступил на сантехника. Только не смейся.
– Ладно, ладно, сантехник это – достойная профессия. Не каждый сможет так героически прочищать засоры в раковинах и ремонтировать ржавые трубы в ванной. Трубопровод – дело тонкое!
– Сильв, ну, пожалуйста, не издевайся! – простонал Димка.
– Я тут вот по какому вопросу обращаюсь. Дело в том: мне надо сплавить ненадолго эту бронзовую статуэтку, пусть пока у тебя полежит, – Серебринка передала Димке статуэтку.
А эта штука была очень тяжелой.
– Что это за ерунда такая? – поинтересовался Димка, вглядываясь в эту вещь, не вызывающую доверия. Там изображался пузатый старец, почему-то без правой руки.
– Не «ерунда», – отрезала Сильв – а древнежипский божок.
– А, ну тогда понятно! – хмыкнул Димка, хотя, ему было ничего непонятно.
– Жипс, государство не с Колльди, – произнесла Серебринка деловым тоном, заметив, что до Димки так суть и не дошла, а если и дошла, то какая-то искривленная.
– Вы опять с Зольтером по параллельным мирам путешествовали? – Дима даже не удивился.
Зольтер Золотский, кстати, приятель Серебринки, тоже колдун, в чьих жилах текла эльфийская кровь. Только волосы у него короткие и золотые, в отличие от Сильв. И предпочитал он одеваться во все позолоченное. Если честно, никто из друзей не знал, сколько им обоим лет, выглядели они на восемнадцать, три года назад, когда Саймон с ними только познакомился, Серебринка утверждала, что ей двадцать, но он в это не верил. Ведь если Сильв и Золотский эльфы, то и лет им должно быть очень много. Неизвестно, почему они скрывают правду.
– Ты же знаешь, это моя работа! Давай, я тебе лучше объясню, что это за божок. А то сделаешь со статуэткой что-нибудь бредовое! Тебе же известно, что я собираю только волшебные артефакты... Так вот, это изображение Геуча, бога сознания и воли. Я не испытывала на себе воздействие его магии, и тебе не советую. Просто поставь божка куда-нибудь в темное укромное местечко и никому не показывай. Потом Золотский придет и заберет... когда-нибудь.
– А ты знаешь, в чем заключается волшебство статуэтки?
– Не имею понятия! Вот, Зольтер доставит статуэтку куда надо, там её изучат, и потом об этом поговорим.
Серебринка замолчала и посмотрела на лодочку, скользящую по реке Зебре. Довольный пенсионер закидывал удочку, спешить ему было некуда. Вот он, один из примеров безмятежности.
– Это все, что ты хотела сказать? – терпеливо спросил Дима, ожидая, когда Сильв налюбуется пейзажем.
– А?.. Чего?
– Я говорю, это все, что ты хотела мне сказать?
– Конечно, Димочка, можешь идти.
– Пока! Золотскому привет передавай!
– Ну, пока, – попрощалась Сильв, развернулась и пошла в обратную сторону.
Димка долго глядел ей вслед, пока она не перешла дорогу и не скрылась за поворотом. Затем, словно опомнившись ото сна, он вздрогнул, и, казалось, только сейчас осознал всю тяжесть бронзовой статуэтки, которую уже минут десять держал в руках.
***
Дальнейшие его действия были примерно такими:
Он прошел где-то половину пути до дома от набережной, оставалось свернуть направо возле магазина «Ваша свежесть», где продавались исключительно морепродукты: оптом и только для честных предпринимателей; и пройти через площадь.
Вдруг около тротуара, чуть не обрызгав Димку водой, затормозил шикарный серебристый автомобиль, марки «Химбарачи», с тонированными стеклами. Оттуда вышли два совершенно лысых персонажа в длинных желтых шортах и в широких серых футболках с желтыми надписями: «Глобус КоФФш». Их лысины, при желании, можно было использовать как зеркало, наверняка бы вы там разглядели застрявший у себя в зубах укроп.
Вслед за мужчинами появился низенький вспотевший паренек, телосложения колобка. На его большой голове красовалась довольно-таки маленькая кепочка. Глаза закрывали большие очень темные очки. Носил он точно такой же наряд, как и у тех двоих. Только футболка – без надписи.
Этот юноша являлся солистом группы «КоФФшики». Группа малоизвестная, но, несмотря на это, уже пользовалась популярностью. В основном у некоторых школьников, которые принадлежали к субкультуре, называющей себя «Мэ». Откуда точно вытекла эта «субкультура», сказать сложно. Лучше бы она поскорее втекла в какую-нибудь канализацию и благополучно забылась молодёжью Зебровска. Так же, не известно, откуда у них такое название. «КоФФшики» выступали под ужасную музыку, которую и музыкой сложно назвать, да и петь они совсем не умели. Все песни были примерно такого содержания:
Захотел пораньше я лечь спать,
Ночью меня сбросила кровать,
Только тихо ойкнул я во сне,
И смотрю, чьи зубы на стене.
Точно не мои, вам говорю,
Я свои на тумбочке храню...
Знаменитый поэт девятнадцатого века, Эдвард Холодрыгинский, если б услышал хоть одну их «песню», слёг в больницу с инфарктом и потрясением сознания.
Солиста хвалёной группы все звали, Глобус КоФФш. Но это псевдоним некоего Глеба Ковшова, шестнадцати лет. Просто, когда коверкаешь своё имя и фамилию, начинаешь круто звучать. По крайней мере, этого придерживается субкультура «Мэ».
Теперь, о главном.
Димка с удивлением остановился и посмотрел на автомобиль. Двое мужчин в желтых шортах, телохранители Глобуса, зашли в «Вашу свежесть», покупать креветок к праздничному столу. Отцу Глеба исполнялось сорок девять лет. Он питался исключительно морепродуктами и никакой другой пищи не признавал.
Димка уже собирался завернуть за угол, но Глобус окликнул его:
– Эй, неряпь, где купил такую потрясную статунэтку?
«КоФФшики», как и течение «Мэ», очень любят новомодные слова, так же, они их коверкают, изобретая неологизмы, переставляя фонемы так, что родной язык признавать отказывается. По крайней мере, слова бездарных песен «КоФФшики» придумывали всем понятной речью. «Неряпь», кстати, распространенное у «Мэ» обращение к человеческим существам мужского рода. Женских особ звали «нервушками».
– Один ученый подарил. У него полно таких в коллекции, – ответил Морквинов.
