Текст книги "Апгрейд. Первый отряд (СИ)"

Автор книги: Анастасия Мельникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)

Глава 8

Косолапый

Девчонку, что мы спасли, отмыли и накормили. Ну как мы, я бы если честно, её там же и оставил, от греха подальше.

Она когда ещё в отключке была, около неё собрали целый консилиум, состоящий в основном, из медицинского персонала. Но так же не обошлось без Полковника, и его заместителя. Не знаю, чего они там выясняли. Укусов то на ней, точно не было. Укушенные, вообще долго не живут, максимум день. А так, некроз внутренних тканей начинается спустя пару часов. Это нам Любомир рассказал. Он работает в лазарете, помощником Ларисы Михайловны. Зима хочет его к нам, а зная его, мы точно получим Любу.

Я когда на девчонку взглянул, так жалко стало. Худющая, мелкая и бледная. Руки все в шрамах стрëмных, синяки под глазами. Так что когда Ярый увёл еë из лазарета, я даже обрадовался, что не нам еë сопровождать.

Зима же наоборот, даже покраснел от злости. Желваки играют, и руки трясутся.

– Уроды, бля. – фыркнул Рыжий и Зима тут же кивнул.

– Ну хочешь я их?… – я сделал жест, как будто что-то скручиваю обеими руками.

– Больной что-ли? – тут же взвился Напалм, у этого парня, разве что нимб над головой не светится.

Нет, он конечно и в бубен дать мог, и отпинать кого, если надо. Ведь ни в росте, ни в силе он мне не уступал. Но сам по себе, Леха был очень мягким, как говно в пакете.

– Никого мы не будем. – Зима повторил мой жест, и дёрнул щекой.

– Пока что. – мерзко ухмыльнулся Мямля и облизал губы.

Вот он и вправду был конченным отморозком. Щуплый и мелкий Мямля, получал какое-то садистское удовольствие от страданий других. Но несмотря на это, они с Напалмом были лучшие друзья, чуть ли в дёсна не долбились.

Не прошло и десяти минут, как Ярый вернулся с разбитым носом.

Мямля прыснул от смеха, а Лёха спросил.

– Упал что-ли?

– Ага, на кулак Быка. – широко улыбнулся Ярый, демонстрируя окровавленные губы и зубы. Тёмный ручеёк, скатывался вниз по подбородку, капая на его майку. Выглядело жутковато и меня передёрнуло.

Когда мы уже возвращались из лазарета, на встречу нам прошли эти трое.

Родной, громко крикнул на весь коридор.

– Говорит командир второго отряда Апгрейда Степан Чужой, позывной Родной, Зима соси! – он показал два средних пальца, и сломя голову, побежал по коридору.

Мы не сговариваясь, побежали вслед за ними, но через пару коридоров, потеряли их из виду.

Зимина трясло от злости.

– Может чëрт с ними, а? – тяжело дышал Хилый.

– Всем глотки перегрызу, сука. – Зима сплюнул на пол и побрëл обратно, громко сопя.

Мы с ребятами переглянулись, но пошли за ним.

Вот вроде бы нормальный парень, но что-то не то у него в голове.

То ли корона жмëт, то ли мозги наружу лезут, непонятно. С ним весело, да и плюшки различные от этого повышения. Комнату вот отдельную выдали, кормят три раза в день, оружие какое хочешь. Да я так хорошо, с роду не жил. А то что шлёпнуть могут, дак, а когда не могли?

Время текло незаметно. И да, я был прав, Любомир присоединился к нашему отряду в качестве медика. Тут задание, там вылет, на машинах военных покатают. Хавка хорошая, да и девчонку себе нашëл. Ну так, на пару раз, ничего серьёзного. Не елозить же под одеялом мелкого. Там у Хилого по-любому одна шкурка уже осталась.

Да и Хилый этот, странный, именно такие, как он маньяками становятся. Волосы у него вечно жирные, набок зачесанные. Глазки маленькие, как у крысёнка, бегают вечно. Не вызывает он у меня доверия, а даже наоборот, неприязнь что ли.

Хотя с другой стороны, мне вроде бы и наплевать. Уже давно стараюсь, равнодушно ко всему относиться, чтобы нервы зря не тратить.

Сам я здоровый, такого медведя с одного удара не свалишь. Я не боюсь, и я не слабак. Разозлишь, получишь. Вот только разозлить сложно, разве что, когда моих трогают. Я не забочусь о себе, да и о других не особо, просто неприятно, когда твоих бьют.

Ещё когда в приюте был, хотел с Быковым закорефаниться. Типок оказался слишком агрессивным, постоянно дëргался. Сейчас он конечно успокоился, но желание пропало. Вот есть у меня первый отряд, значит есть, и никого мне больше не надо. Они мне не друзья, так приятели. По душам с ними болтать или рыдать в плечо, я не собираюсь.

Когда началась эпидемия, хотя я уверен, что это было намеренное заражение. Ну не может вот так просто, целый мир рухнуть. В правительстве ведь не идиоты сидят, наверняка бы что-то предприняли. А так, ну не смешно ли? Когда всë началось, я даже был рад, не люблю я людей. Ни каких-то определенных, а вообще всех как вид. Никто мне ещë из них добра просто так не сделал, не для выгоды, а действительно для меня. Зима позвал меня в отряд, разве для моего же блага? Конечно нет. Я просто действительно в состоянии оторвать голову кому-нибудь, живому или мёртвому. Зимин ведь считает себя королëм, а королю нужна верная свита. Я никуда от него не денусь. Вряд ли кто-то сейчас предложит условия получше.

А если на задание чего случится, то вряд ли хоть кто-то из них потащит меня на своëм горбу. Разве что Напалм, может быть даже поможет. Но не ради меня, а ради своих принципов.

Наверное странно так рассуждать, я ведь и сам не намерен хоть кого-то спасать. Я не герой и не злодей, обычная массовка, для вида, для устрашения. Зима это понимает. Вот чего у него не отнять, так это то, что он в людях разбирается. Вот он сказал, Хилый будет хорошо стрелять, дак Хилый и вправду хорош.

После неудачного вылета второго отряда, Быков в лазарете. Как я понял, случилась у них там перестрелка с выжившими. Да и не с простыми, то ли знакомые, то ли друзья Бондаренко.

Зимин не мог упустить такую возможность, поэтому поговорил с полковником насчет соревнования между отрядами. Ему безумно хотелось, втоптать каждого из них в грязь.

Уж слишком сильно его бесило, то что второй отряд, вообще существует.

Скорее всего он надеется на то, чтобы их распустили.

Я знаю, чего он добивается, хочет чтобы нас признали незаменимыми.

Меня не то чтобы это сильно колышет, но толку-то? Распустят этот, наберут новый. Да и мы не всегда будем в нужной кондиции.

Напалм был прав, мы всего лишь оружие, и рано или поздно, оружие приходит в негодность.

В день импровизированного состязания, даже расстроился, что Быкова не будет.

В тренировочном зале меня сначала поставили в спарринг с Барыгой.

Рыжий терпеть не мог этого типа, какие-то мутки с наркотой или около того. Я не интересовался.

– Выеби его. – сквозь зубы процедил Рыжий и хлопнул меня по спине.

Я пожал плечами.

Встали на маты. Барыга ещё посмотрел на меня так уверенно, я улыбнулся. Буквально через мгновение, он побледнел и рухнул в обморок. Мои парни заржали, я сжал челюсти, чтобы не рассмеяться.

Но когда Родной поменял бойца, я сначала удивился, а после даже облизнулся, от нетерпения.

Передо мной стоял профессиональный боксëр, да баба, но ведь она профи.

Можно было конечно, как обычно забить болт, но я не люблю проигрывать.

Я продержался около десяти минут.

В еë глазах, я видел такую ненависть, которая даже Зиме не снилась.

Брови нахмурены, хищная улыбка, обнажённые клыки. Глядит исподлобья, зрачки расширены, почти радужки не видно. Я всего на мгновение замер, пытаясь успокоить нарастающую тревогу. Ком подкатился к горлу. Сердце, раненой птицей, забилось в груди. У этой пигалицы были глаза убийцы, глаза моего отца.

Вены на её руках и шее вздулись. Её удары были быстрыми и тяжёлыми, откуда только силы взялось столько. И только я подумал о том, что она убьёт меня, сознание сжалилось надо мной и погасло.

Очнулся я уже на кушетке в лазарете.

На соседней койке лежал Быков и с интересом рассматривал меня.

– Чего уставился? – спросил я, смешно шепелявя, и морщась от боли, сквозь зубы. Разжать их почему-то не получалось.

Ебальник она мне разбила капитально. Потрогал челюсть, сломана. А также кажется двух крайних зубов с левой стороны, я тоже лишился. Да и лицо было сильно опухшим и побаливало. Но с челюстью, это не сравнится.

– Кто тебя так? – спросил он, и зачем то показал на моë лицо, своим пальцем.

Как будто бы я и сам не сообразил, о чëм он говорит.

– Мо… – я вдруг осëкся и наверняка залился краской. Не могу сказать, что это она. – Вояки.

– За что? – он даже рот открыл от удивления.

– Чтобы пиздел поменьше.

– Ну тогда Костику точно конец. – он басисто заржал.

Я тоже не стал сдерживаться, от чего челюсть отдала резкой, мучительной болью.

– Ты в своëм уме, Хвостов? – послышался грубый голос медсестры. Вскоре она сама подошла к нам. – Тебе даже разговаривать противопоказано, а он смеётся. – она толкнула изголовье моего ложе и покатила по коридору.

– Куда? – мрачно процедил я.

– Ебать верблюда. – огрызнулась Лариса Михайловна, даже не собираясь останавливаться.

Старуха укатила меня в самый дальний край лазарета и ушла.

Я обиженно скрестил руки на груди, она кивнула своим мыслям и ушла.

Я кое-как заснул, пульсирующая боль, не давала мне покоя.

Проснулся от того, что кто-то тряс меня за плечо.

Я сначала встрепенулся, но через мгновение успокоился.

– Чё надо? – спросил я, узнав силуэт Быка.

– Пошли пожрём, а? – он наклонился поближе и весь скуксился, держась за грудную клетку. – Не обращай внимания, у меня рёбра сломаны. – объяснил он.

– Пошли. – ответил я, надевая протянутые Быком, камуфляжные штаны. – Только мне это, жевать нельзя.

Повисла небольшая пауза и я продолжил.

– У меня челюсть сломана.

Мы тихо захихикали и оба застонали от боли.

– Не боись, трубочку тебе найдём. – похлопал он меня по плечу.

– Угу, а тебе новенький корсет.

На выходе из лазарета, нас встретил Любомир.

– Вы куда?

– Жрать хочется. – ответил Бык, а я пожал плечами.

– А ты?

– Ну, попью хоть. – процедил я.

Любомир расхохотался.

– Ну вы даёте, парни. – когда он наконец успокоился, то продолжил. – А сейчас принесу что-нибудь.

– Только это, трубочку возьми. – крикнул Быков в спину, уходящему медику.

А я впервые задумался о том, а что с меня может поиметь Юра?

Глава 9

Зима

Кабинет полковника был просторным и светлым, несмотря на отсутствие естественного освещения. Большую часть кабинета занимал стол буквой "т". Сам хозяин кабинета сидел в удобном, обитым кожей, кресле. Я же сидел на обычном стуле. Где-то слышал о том, что мысли материальны. Потому ни на секунду, не прекращал представлять себя в этом кресле.

– Соревнование со вторым отрядом? – Станислав Сергеевич Зимин нахмурился.

– Ну да, маленькое соревнование на профпригодность. – улыбнулся я.

– Денис, тебе сложно письками не с кем ни мериться?

– А тебе сложно было из приюта нас забрать? – процедил я, не переставая улыбаться.

– Я тебе уже тысячу раз объяснял, обстоятельства не позволяли. – устало, но с нажимом произнёс старик.

– Только потом обстоятельства сложились таким образом, что твою девятилетнюю племянницу изнасиловали и убили. – мой голос был пропитан ядом. И нет, это не минутная слабость, я долгие годы готовился именно к этому разговору.

– Мне жаль, Денис. – вздохнул он.

– Мне тоже. – я пригладил светлый ёжик волос. – Дак что?

– Хочешь соревнование, будет тебе соревнование. – старик хлопнул ладонью по столу. – Сегодня же скажу об этом Чужому.

– Спасибо, дядя. – ослепительно улыбнулся я и встал.

Я нашёл нужный рычаг давления.

– Не называй меня так. – сквозь зубы произнëс он. – Тебе не следует забывать, с кем ты говоришь.

Я сжал зубы, развернулся и зашагал на выход.

– Когда нибудь, я займу твоë место. – бросил напоследок я и вышел в коридор.

С той стороны что-то разбилось, скорее всего, он бросил мне в след массивную пепельницу, и та, сейчас валяется грудой осколков его самолюбия. Видимо гордость это наша семейная черта.

Он злится, это хорошо. Хотя мне и не следовало говорить это ему в лицо. Я получу эту власть, даже если придëться сжечь тут всë дотла.

Пока я гадко ухмылялся своим мыслям, натолкнулся на девушку в коридоре. Длинные светлые волосы, зачёсанные в хвост на затылке, серые глаза и худое лицо. Я даже замер от изумления. Эта девушка кого-то очень сильно мне напоминала.

– А мы с вами не виделись раньше? – улыбнулся я одним уголком губ.

– Нет. – резко ответила она и шагнула вперёд.

Моя рука преградила ей путь.

– Может подумаешь?

– Может отвянешь? – ощетинилась она, а я выпучил глаза.

Дверь позади меня распахнулась. Полковник выглянул в коридор и произнёс.

– Анна, зайдите.

Я опустил руку и дал ей пройти.

Анна, попробовал я её имя на вкус. И оно понравилось мне.

Обрадовал своих новостью о соревновании. Те, не сильно оживились, не понимают пока что, что силу нужно показывать.

Люба, тот самый медик, что мне жизнь спас, не так давно присоединился к нам. Он парень толковый и опытный, стал кем-то вроде советника у меня. А иногда даже и голосом совести.

Когда Ярый обошёл Хилого в скорости сборки автомата, тот заметно расстроился. Да так, что когда я подошëл, он чуть ли не плача, начал бормотать извинения.

– Эй, успокойся. – я хлопнул его по плечу, он дëрнулся от испуга. – Я ведь знаю, что ты тут самый меткий стрелок.

– Я не подведу тебя, Зима. – уверенно заявил мне Хилый, а я чуть сильнее сжал его плечо.

– Ну конечно не подведёшь.

Видеть, как в его глазах зарождается ужас, доставляло мне особое удовольствие.

Когда Барыга вышел на ринг после меня и Чужого, Люба зашептал мне на ухо.

– Этот наркот ещё и драться собрался? Да он морфий из лазарета пиздит.

– Уверен?

– На все сто.

Это могло помочь мне в будущем, и я взял на заметку.

Барыга упал в обморок ещё до того, как Косолапый хотя бы прикоснулся к нему.

– Замена! – закричал вдруг полуживой Чужой, перестарался я чуток. – Молния вперëд! – продолжил тот и мои губы скривились в ухмылке.

– Перчатки снять! – приказал тренер.

Я внимательно следил за еë руками, когда та сняла перчатки, я увидел рваные раны на костяшках.

– Видел? – спросил Люба, я кивнул.

Натянул самую наглую ухмылку и подошëл к Чужому.

– Я смотрю, вы еë на бои водите? – Чужой вздрогнул и посмотрел мне прямо в глаза. – И кто жертва? Случайно ни птичка певчая в лазарете?

Он заметно напрягся, а через мгновение дëрнул себя за рукав, да так, что швы куртки разорвались на его плече. Я давно заметил эту привычку, когда он нервничает, он от чего-то дëргает себя за рукава.

– Тебе может помощь нормального главы нужна? – я специально лез ему под кожу.

– Ну, если у тебя есть навыки шитья. – расслабленно бросил он, хотя и заметно нервничая.

Я неосознанно дëрнулся в его сторону, но быстро совладав с собой, зашагал, как ни в чем не бывало к своим.

Перед выступлением Любы, я попросил.

– Поддайся.

– Зачем? – не понял он.

– Пусть думают, что хоть на что-то способны.

– Да вы милосердны, Зимин.

Уже после, нагнав из в коридоре я предложил Бондаренко вступить в первый отряд. Она была мне интересна, по ней сразу видно, боец. Понял я это давно. Ещё тогда, когда она прижала пистолет к моему лбу, защищая своих.

Её слова, до сих пор разносятся эхом в моей голове.

– За выживание? – спросил я.

– За жизнь. – ответила она.

Я протянул руку, проявляя уважение, она пожала её.

Я решил заскочить к Соловью, поболтать по-дружески, разъяснить некоторые моменты. На эту мысль меня навели ни только её раны на руках, но и бой с Косолапым. Бондаренко почти в лёгкую уделала двухметрового амбала. Рычала словно животное, не слыша нас, и ни собираясь останавливаться. И дело уже было не только в том, чтобы побесить Чужого. Нет, она становится слишком опасной, если людей начала калечить.

Ночью, когда старуха медичка уже крепко спала, я спокойно прошëл в лазарет. На соседних койках спали Косолапый с Быком. Прошёл чуть дальше, в самом конце была ширма, за ней скрывалась дверь. Всё это я узнал от Любомира. Было ясно, Соловьёва намеренно прятали. Опасаясь, что кто-то придёт его добить.

Я бесшумно закрыл за собой дверь и присел на краешек его койки. Выглядел он и вправду плохо. Лицо просто в мясо, обширные гематомы и наверняка множественные переломы. Я даже засмотрелся. Его явно хотели избить до смерти. Уверен, что ни Косолапый, ни я сам, на такое не способны.

Он неожиданно распахнул глаза, я зажал его рот рукой.

– Чирикать начнëшь, закончу то, что не закончила она. – тихо произнëс я. – Договорились?

Он часто закивал.

– К девчонкам приставать любишь? – тыкнул пальцем в небо я. Ну а что? Попытка не пытка.

Тот вдруг сжался в комок и весь сморщился.

– Прости, прости Зима. – застонал он. – Только не убивай, прошу… – он потихоньку начал сползать с кровати, а я встал, пятясь к двери.

Соловей подполз ко мне на коленях и зарыдал.

– Я ж сам ребёнком был, я не хотел, я не понимал. – всхлипывал он. – Только не убивай, умоляю, что хочешь сделаю.

– Ты чë несëшь? – ошарашенно выдавил я. Раздумывая о том, что он скорее всего головой повредился.

– Она была в кладовке. Я не знал, что она умерла, я уходил, она…

Договорить я ему не дал и пнул в лицо.

Картина, что до сих пор снится мне в кошмарах, вновь застыла перед глазами.

Холодное, истерзанное тельце, лежало на рваном тряпье, что недавно было еë одеждой. Полосатый свитер и розовые штанишки были вымазаны кровью. Тонкие, белые ножки раскинуты в стороны. Белокурая головка запрокинута назад, на шее почерневшие следы пальцев. Серые глаза широко распахнуты от боли и ужаса. Слова, что выжжены на сердце.

Герда. Милая моя Герда. Где же ты была так долго? Где же был я сам?

– Мразь. – лишь выплюнул я и бросился вперëд.

Мои руки сомкнулись на его шее. Я давил и давил, пока не услышал хруст. Его тело плясало в агонии ещë несколько секунд, а после он замер. Глаза повылезали из орбит, язык вывалился изо рта. А я не мог разжать пальцы.

– Что произошло в кладовке? – совершенно спокойно спросил Люба, стоящий за моей спиной.

– Он изнасиловал и убил мою сестру. – ледяным голосом ответил я, не оборачиваясь, я пытался запомнить лицо Соловья. Пытаясь заменить ту картину, на эту.

– Тебе стало легче?

– Нисколько. – тихо ответил я и наконец разжал руки.

Уселся на пол, подальше от его тела.

Люба зашагал ко мне и присел рядом.

– Я не спасал тебя.

Я никак не отреагировал на это.

– Я знал, что мальчик заражён, знал и никому не сказал.

– В итоге то спас, получается. – ответил я и он наконец взглянул на меня. – Выстрелить в ребенка, спасая незнакомца, это сильный поступок.

Он прикрыл глаза и продолжил.

– Я уже убивал детей.

Я хмыкнул.

– Они были заражены?

– Да, моя дочь. – по его щекам, неспешно текли слёзы.

– Как её звали?

– Лиза.

– Мою сестру звали Юля. Мы не должны забывать их имена. Не должны забывать, за что мы боремся.

– Ты принял меня в отряд, спасибо тебе, но я не уверен, что смогу так поступать.

– Поступать как, правильно? – сжал зубы я.

Возможно то, что мы делаем, кажется чудовищным, но справедливость за которую мы боремся, по-настоящему прекрасна. Соловей должен был сдохнуть, за то что забрал жизнь маленькой девочки. Дочка Любы должна была погибнуть, чтобы не пострадали остальные. Поэтому мне так важно получить эту власть, с её помощью, я очищу этот мир.

– Не правильно это. – заупрямился Люба.

– От чего же это? Мы монстров и уродов убиваем. Разве это не правильно?

Он вздохнул, не желая продолжать наш спор.

– Пойдем. – я встал и подал ему руку.

– Пойдем, капитан.

Соловей так и остался лежать на полу. Мы же просто закрыли дверь и прикрыли её ширмой.

Когда проходили мимо коек с нашими больными, я окликнул Косолапого.

– Подъём, боец.

Тот никак не отреагировал.

– Я им снотворного вколол. – пожал плечами Люба. – Заебали бегать.

– Подружились что ли?

Люба кивнул.

Интересно. Быков меня никак не раздражал, в отличие от того же Чужого или Ярого. Было даже забавно наблюдать за этой троицей. И не понятно, как они всё же спелись. Но учитывая, с какой завидной регулярностью, на лице Ярого появляются синяки, то проблемы в их взаимоотношениях, всё таки имеются.

– Погоди, а чё с Соловьевым то делать?

Я даже сначала не понял о чём он говорит.

– Ну придёт завтра к нему Лариса Михайловна, а он всё. – начал объяснять Люба. – Мне то, что говорить?

– Говори, не знаю, спал. Умер? Как это умер? Ах, убили? Какая жалость. – попробовал пошутить я.

– Тут, камеры везде. – одними губами произнёс он.

– Знаю. – равнодушно ответил я, мысленно готовясь к разговору с дядюшкой. – Оставь это мне.

– Как скажешь. – ответил он, а когда я уходил, добавил. – И всё-таки, ты больной на голову.

– Тем не менее, я ваш капитан.

Они пока что не знают, к какой великой цели мы стремимся. Но однажды, когда вся власть будет сосредоточена в моих руках. Я изменю этот мир.

Разговор с полковником состоялся уже на следующее утро.

– За что?

Я непринуждённо откинулся на спинку стула и ухмыльнулся.

– Это он тогда твою племяшку убил.

– Так. – протянул Станислав Сергеевич. – Ты в этом уверен?

– Да, он сам признался, если ваши камеры звук записывают, то ты можешь в этом убедиться.

– В этом нет нужды. – покачал головой он. – В первый раз ведь это не ты его?

– Нет, Бондаренко. – спокойно бросил я, прикрывать её я не собирался.

– Значит, всё таки Зверь. – глухо произнёс он, он отчего-то совсем не удивился, что это именно она на него напала.

Мне стало интересно и я придвинулся поближе.

– Что за Зверь.

На удивление, полковник не стал ничего скрывать и начал объяснять.

– Зверь это неофициальное название вируса и его носителей. Вы Бондаренко когда привезли, у неё взяли кровь на анализ. Выяснилось, что у неё в крови полно этой заразы. Уровень адреналина и норадреналина зашкаливает. Мы думаем, что воздушно-капельным путём заразилась, так как никаких укусов или царапин не обнаружили. Девчонка не обращалась, выходит на неё вирус действал как-то иначе.

Я замер в изумлении.

Прямо у нас под носом, всё это время была заражённая, обедала вместе со всеми, тренировалась и ездила на задания. Да они к ней даже охрану никакую не приставили. Ходи, мочи кого хочешь.

– До происшествия с Соловьевым, она каким-то чудом сдерживала Зверя, но тем не менее, рано или поздно он должен был проявиться. – продолжил старик. – Мы собственно по этой причине и запихнули девчонку в отряд.

– А если бы она убила кого-то другого? Не эту падаль?

– Бойцом больше, бойцом меньше. _ улыбнулся он, но увидев, что я не оценил, изменился в лице. – Не держи меня за психа, Зимин. Ситуация была управляема, кое-кто подбил Соловьёва на это. Хотели увидеть, как Зверь поведёт себя в стрессовой ситуации, где есть только два варианта.

– Бей или беги?

– Именно.

– И что теперь, её убьют?

– Нет, зачем? Она показала себя отличным бойцом, к тому же, способна сдерживать Зверя.

– Универсальный солдат? – в очередной раз догадался я.

Старик кивнул.

– Знать об этом никто не должен, ты ведь это понимаешь.

Тут уже кивнул я.

– Могу идти?

– Свободен.

Я встал и зашагал к выходу, переваривая всё услышанное.

– Кстати, кто была та девушка, Анна кажется? – уже стоя у двери, спросил я. – Она кого-то мне напоминает.

– Глупости. – отмахнулся от меня Полковник. – Здесь работает, секретарём у меня.

Этот старый, явно мне врал, понял я это, по его бегающим глазкам. Ну и чёрт с ним.

Через два дня, Семён Павлович из собственной безопасности, попросил меня зайти к нему в кабинет.

Мои глаза слипались, так как подняли меня за несколько часов до рассвета.

– Сейчас Павлова придёт, связистка из второго отряда. – старикашка был донельзя довольный. – Вчера ко мне зашла, весточку на хвосте принесла. Про убийство этого вашего, Соловья вроде.

Мои брови поползли вверх. Она никак не могла знать, что это именно я его задушил. Люба бы точно не рассказал, а больше там никого и не было. Разве что, Быков с Косолапым, но они спали.

– Очканул? – заливисто расхохотался дед. – Трусы то сухие? Не про тебя рассказывала, про Бондаренко, Зверя нашего.

Я облегчённо выдохнул и тоже улыбнулся. Своих сдают, это хорошо. Возможно, это сугубо личный конфликт, но тем не менее, обстановка во втором отряде, стремительно накаляется.

– Их сегодня в область отправляют, за поведением Зверя смотреть будем.

Я криво ухмыльнулся.

– Будете её использовать?

– А чего не использовать? Она уже по факту труп ходячий, а так хоть, родине послужит. Люди сейчас пачками мрут, а она живёт.

– И вы ненавидите её за это?

– А ты мне в душу не лезь. – ощетинился дедок. – Я всех этих тварей ненавижу, соображают они или нет, не важно.

Павлова пришла через десять минут. Я сел на стул позади неё. Она же сидела перед Семёном Павловичем.

– Что тебе известно о Звере? – начал старик.

– Типо живородящие? – с усмешкой спросила она.

– Типо состояние человека. – холодно поправил я.

Мне было не до смеха.

– В смысле? – глухо спросила она, не поворачивая головы.

– Юлия Бондаренко инфицирована, и уже достаточно давно. – продолжил Семён Павлович.

– То есть, как это? Инфицирована?

– Она уже была заражена, когда её сюда привезли, это показал первый анализ крови.

– Но почему она не обращалась так долго?

– Она почти сразу обратилась, как только попала в стерильную зону. Она не была способна заразить кого-то. Её заражение выражалось в поведении.

– Мы называем это Зверем. – объяснил я.

Она обернулась и уставилась на меня.

– Люди, которые долго контактируют с заражёнными, получает воздушно-капельным путём небольшую дозу вируса. – снова привлёк её внимание Семён Павлович. – Все функции мозга и нервной системы остаются прежними. Тело не подвержено разложению. Однако, сильно повышается уровень норадреналина, гормона ярости. В результате большого выброса норадреналина в кровь, в разы вырастает уровень агрессии, а так же значительно увеличивается мышечная сила. Мы не уверены, испытывает ли Зверь жажду крови. Скажи мне Лиза, твоя подруга доставала где-нибудь кровь?

Мои глаза округлились. Я думал они точно уверены в том, что людей она втихаря не хомячила.

– Я не уверена, но кажется нет, ничего подобного. Но она определённо была кровожадной.

– Значит, Зверь нападает не от голода. – глухо заключил начальник СБ.

– Постойте, да она агрессивна и вспыльчива, но Зверь, вам не кажется, это несколько нелогично? Она ещё подросток, подростки всегда такие.

Жалкая попытка оправдать Бондаренко, не дала никаких результатов.

– Солнышко, у нас мёртвые жрут живых, мир на грани третьей мировой за продовольствия и территории. – ласково начал Семён Павлович. – А ты всё ещё пытаешься рассуждать логично?

– Вряд ли именно она добила Соловьёва, ведь задушить, не столько кроваво и жестоко. Зверь действует хаотично, вспышками ярости.

Дед сейчас явно намекал на меня. Мои щёки вдруг запылали, но я кое-как взял себя в руки.

Девчонку немного повело в сторону.

– Павлова?

– Всё… Нормально. Фантазия разыгралась.

Вдруг рация, прикреплённая к её ремню, прошипела голосом Чужого.

– Пашка, где тебя черти носят? У нас вылет через два часа.

– Вылет? – спросила она, смотря на деда.

– Ах да, летите в область, Родной разве не говорил? – уточнил я, мерзко улыбаясь.

– Со Зверем? – сквозь зубы прошипела она.

– Она не опасна для вас, скорее всего. – хмыкнул Семён Павлович. – Небольшая проверка на стрессоустойчивость.

– А если кинется?

– Вы отлично обучены, Елизавета, сообщайте лично мне, всю активность Зверя.

– Как крот? – произнесла она, всё также по змеиному.

– Вы сами пришли ко мне.

Девчонка молча ушла, одарив нас убийственным взглядом.

– Разболтает ведь.

– Родной тоже не глупый, сам скорее всего уже всё понял. – хмыкнул дед и отпустил меня.

Я пошёл к нам в комнату, досыпать остатки ночи.

Сон не шёл.

Ощущение грядущих перемен, сжимало все внутренности.