Текст книги "Небесный сапфир (СИ)"
Автор книги: Анастасия Масягина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)
Пролог
Такого не ожидал никто из пассажиров, летевших накануне нового года в Москву. Через полчаса после взлета самолет совершил вынужденную посадку. Метель не позволила двигаться дальше. И вот теперь они, сидя кто в креслах, а кто и на чемоданах в зале ожидания аэропорта тянули чай и кофе из маленьких одноразовых стаканчиков и ждали новостей о своем рейсе.
Яна Синицына напевала себе под нос недавно разученную песню. Композиция была удивительно нежной, способной тронуть душу даже самого черствого человека, особенно если правильно расставить акценты. А еще… эта песня напоминала ей о папе.
И тут объявили, что вылет отложен до завтра.
– Вот так номер… Это значит, нам всю ночь тут на чемоданах куковать. Яна, не крутись. Помоги разложить продукты. Ты хоть чем-нибудь мне поможешь? Будет от тебя хоть какой-то прок? – ругалась мать.
Яна слушала вполуха. Она привыкла. Зато отец любил Яну так сильно, что это с лихвой компенсировало холодность матери. Девочка росла совершенно особенной, он не была похожа ни на кого из своих родственников. В пять лет она начала петь. Сначала – простые детские песенки на утренниках в детском саду и очень скоро стала настоящей звездой в их округе. Ее чистый, звенящий голос завораживал.
Папа баловал ее как мог. Привозил из дальних командировок небольшие подарки, подолгу беседовал, читал книги о приключениях и путешествиях. Именно тогда Яна решила, что, когда вырастет, непременно покинет родную деревню и объедет весь мир. Когда Яна была совсем маленькой, они жили в городе, но когда отца стали часто отправлять в командировки, мать настояла на том, чтобы вернуться с детьми в родную деревню Сафоново. У Яны была старшая сестра, Аня, очень похожая на мать. Темноволосая, темноглазая, с жестким характером. Малышку она терпеть не могла и ревновала к ней отца. Позже Яна поняла, что все эти выступления на сцене, похвала учителей и прохожих, вызывают у Ани зависть.
Мать была с Яной очень сдержанной. Девочка старалась как могла. Школьницей пасла летом коров, чтобы принести в семью хоть какие-то деньги, пару раз ей удалось заработать даже на своих выступлениях. Но за это Яна удостаивалась лишь сдержанной похвалы.
Прошлым летом девятнадцатилетняя Аня познакомилась с москвичом, гостившим в Сафроново у бабушки, и теперь собиралась за него замуж. Мать радовалась выгодной партии и постоянно ставила старшую дочь Яне в пример, хотя той было всего пятнадцать.
– Хороший муж и дети, вот о чем надо мечтать, – повторяла мама. – А не о сцене с песнями и танцульками.
Правда, Яна была уже достаточно взрослой, чтобы понимать, что на самом деле стоит за свадьбой сестры. Когда в сентябре студент уехал домой, Аня в слезах призналась матери, что беременна. Та бросилась к бабке парня, связалась с его родителями. Те сперва даже слышать о внуке не хотели. И тогда мама принялась писать их начальству, угрожала добиться отчисления Аниного кавалера из института… Сестра рыдала, умоляя мать остановиться. Говорила, что ей ничего не нужно, что справится сама. Но мать была непреклонна. В конце концов, будущие сваты сдались.
А потом папу в очередной раз отправили в Афганистан. И из этой командировки он не вернулся.
И вот теперь они втроем летели в Москву на эту странную свадьбу.
***
Внимание Арсения привлекла девочка лет пятнадцати в соседнем ряду. Она была одета в видавшее виды зимнее пальто и вязаную шапку. Русые волосы рассыпались по плечам и на них продолжали таять снежинки. Ее мать и сестра если запеченную курицу и о чем-то беседовали, а эта девочка казалась полностью поглощенной своими мыслями.
Девушка была живой и непосредственной, как ребенок. Казалось, она еще совсем не сознает, насколько красива. Арсений невольно любовался ею, сознавая, насколько это бессмысленно. Пройдет несколько лет, прежде чем она станет прекрасной девушкой, за которой можно открыто ухаживать. Уже завтра они разлетятся по разным городам и каждый вернется к своей привычной жизни. Девочка обернулась и на короткое время их взгляды встретились. Глаза незнакомки были пронзительно-синими, как небо над Африкой.
– Не крутись! – прикрикнула на девочку мать. Судя по виду, простая деревенская тетка.
Арсений вдруг задумался, что если девочка живет в каком-нибудь захолустье со строгой матерью, жизнь ее будет совсем не такой, какой могла бы быть в большом городе.
А вот он, Арсений, бежит их московских хором и при этом счастлив. Единственный сын дипломата все-таки отвоевал свое право на свободу. Еще несколько месяцев и он навсегда покинет Сызрань, где учился и отправится к месту службы. Маму до сих пор вид сына за штурвалом вертолета приводил в ужас.
– Ну неужели ты совсем ничего не понимаешь? – со слезами на глазах вопрошала Ольга Павловна. – Летать он хочет… детский сад. Ну летал бы, раз так хочется. Есть же училища гражданской авиации. Почему тебе непременно надо быть военным? Я еще понимаю, было бы время спокойное… Так ведь Афганистан. Там вертолетчики пачками гибнут. Я понимаю тех, кто давно выбрал эту профессию, кому деваться некуда. Но ты куда лезешь? Шел бы в МГИМО, как отец, продолжать династию….
– А твой отец, мой дедушка, был полковником ВВС. Почему я не могу пойти по его стопам? – всегда возражал Арсений. Деда он очень любил. – И войну прошел, и небу был предан до конца жизни.
Мать вздыхала и дальше как правило, пыталась доказать сыну, основываясь на собственных предположениях и доводах, что самолеты, на которых сражался с фашистами ее отец, куда безопаснее современных вертолетов. Ее рассуждения не выдерживали никакой критики, но Арсений терпеливо слушал.
– У него винт заклинит ты упадешь, – в конце концов говорила Ольга Павловна.
– Тут, мама, все зависит от мастерства пилота.
Он понимал, что мать просто не в силах смириться с неизбежным. Однажды сев за штурвал, Арсений Медведев не выпустит его из рук до конца жизни.
Повинуясь внезапному порыву, Арсений взял в руки гитару и заиграл то, что было у него на душе. Взбудораженные известием пассажиры еще не собирались спать. Тихая музыка никому не помешает.
***
Яна вздрогнула. Это была та самая мелодия. Та, что она напевала вот уже вторые сутки. Понимая, что вызовет гнев матери, она пробралась поближе к парню в военной форме и тихонько запела:
– Покроется небо пылинками звёзд. И выгнутся ветви упруго Тебя я услышу за тысячу вёрст: Мы – эхо, мы – эхо, Мы долгое эхо друг друга
Мы – эхо, мы – эхо, Мы долгое эхо друг друга
Люди стали оборачиваться в их сторону. У Яныв самом деле был удивительный голос.
Это было волшебно. Арсений боялся произнести хоть слово, боялся спугнуть ее, как маленькую экзотическую птичку, внезапно севшую ему на плечо.
И мне до тебя, где бы я ни была, Дотронуться сердцем не трудно. Опять нас любовь за собой позвала. Мы – нежность, мы – нежность, Мы – вечная нежность друг друга! Мы – нежность, мы – нежность, Мы – вечная нежность друг друга!
Ее голос проникал в душу. Вокруг них уже собралась толпа. Каждый хотел услышать это поразительное пение.
И даже в краю наползающей тьмы, За гранью смертельного круга Я знаю с тобой не расстанемся мы! Мы – память, мы – память, Мы – звёздная память друг друга Мы – память, мы – память. Мы – звёздная память друг друга!
Девочка исполнила еще несколько песен под его аккомпанемент. Слушатели аплодировали. Женщины смахивали слезы. А потом мать грудного ребека подошла и попросила их отложить пение до утра. Когда люди понемногу разошлись, Арсений решился, наконец, заговорить с незнакомкой.
– Меня зовут Арсений.
– А я Яна. Вы из Москвы?
– Мои родители москвичи, хотя вырос я в Африке, там работал отец. А сейчас учусь в Сызрани, в авиационном.
– Значит, вы будете пилотом вертолета? – в глазах Яны мелькнуло странное выражение.
– Да. Я… с детства мечтал об этом.
– Мой папа был вертолетчиком.
– Был?
– Он погиб три месяца назад, в Афганистане.
– Простите…
Они немного помолчали.
– А у Вас… потрясающий голос. Вы учитесь музыке?
– Пою в хоре при нашем деревенском клубе… Выступаю на районных конкурсах. Мой папа говорил, что для меня петь, все равно что летать для летчика. А значит, однажды я обязательно добьюсь своего.
– Я уверен, так оно и будет, – искренне сказал Арсений.
Ему отчаянно не хотелось отпускать ее, но он не знал, что еще сказать.
И тут мать позвала Яну.
– Мне пора…
Он понимал, что, скорее всего больше никогда ее не увидит и от этого на сердце стало тоскливо. Должно быть, во всем виновата эта странная ночь в аэропорту захолустного городка. Или коньяк, которым, тайком от матери, поил его из фляжки отец, «чтобы не заболеть». Она последний раз подняла на него свои волшебные синие глаза, помахала на прощание рукой и стала пробираться к своей семье.
Следующим утром Арсению удалось увидеть Яну лишь мельком, их места оказались в разных концах салона. Когда самолет приземлился в Шереметьево и папин водитель, загрузив сумки в багажник, повез их домой, на Фрунзенскую набережную, Арсений все еще думал о ней. Об этой необычной девочке с хрустальным голосом и синими, как африканское небо, глазами.
Глава 1
Свадьба Ани и Миши была скромной и какой-то скомканной. Родители жениха пригласили две пары своих ближайших друзей, у которых были такие сочувствующие лица, будто они не на праздник пришли, а поддержать в трудный час. Мама Миши, хрупкая блондинка Наталья Львовна, пыталась заверить всех, что плачет от умиления, но выходило неправдоподобно и Яна заметила, что она то и дело бегает на кухню. Должно быть для того, чтобы выпить успокоительное.
Отец жениха сидел с каменным лицом. Было ясно, что он уже смирился с происходящим, хотя перспектива жизни в крохотной распашной хрущевке с сыном, невесткой и внуком его не слишком радует. Василий Романович был рядовым инженером на заводе и твердо знал, что никаких перспектив по расширению жилплощади у семьи теперь нет. Правда, после нескольких рюмок водки глава семьи заметно повеселел.
Миша пригласил на свадьбу трех своих институтских товарищей. Один из них прихватил гитару.
– Пусть Яна споет, – вдруг попросила Аня.
Это было очень неожиданно. Аня никогда не просила ее спеть, наоборот, всячески игнорировала и принижала ее талант. Но, должно быть, близость разлуки заставила ее смягчиться.
И Яна запела.
– Под разливы деревенского оркестра
Увивался ветерок за фатой,
Был жених серьёзным очень, а невеста
Ослепительно была молодой…
Гости подняли головы от тарелок и стали слушать. Никто не подозревал, что эта худенькая, плохо одетая девочка, младшая сестра невесты, может так петь. Она будто преобразилась, как только раздались первые аккорды.
– Потрясающе, – сказала, на мгновение забыв о своих горестях, Наталья Львовна. – Ей в консерваторию поступать надо. Такой талант.
– Да какое там! – махнула рукой Елена Ивановна. – В машиностроительный техникум пойдет. Муж погиб, мне одной ее тянуть.
Друг жениха играл плохо, но она, как могла, старалась скрыть огрехи. И невольно вспоминала, как пела в аэропорту, под аккомпанемент курсанта. Арсений, без сомнения, был самым красивым мужчиной из всех, кого она встречала. Темные глаза, обаятельная улыбка, широкие плечи. Он мог бы стать знаменитым актером, если бы только пожелал. Но он желал поскорее сесть за штурвал вертолета и выполнять боевые задачи, что бы это не значило. И это делало его еще более притягательным. Она чувствовала, что их встреча не случайна – Арсений слишком напоминал отца. Он даже учился в том самом училище, которое когда-то закончил папа. Это было будто… будто отец передает ей привет. Как жаль, что она больше не увидит его.
Спустя три дня Яна с мамой вернулись в Сафоново. Ребенок Ани и Миши должен был родиться в начале марта и Елена Ивановна сильно сомневалась, что новые родственники будут рады снова видеть их в гостях. Они ясно дали понять, что готовы, скрепя сердце, терпеть в своем доме невестку-бесприданницу, но не ее деревенскую родню.
– Ну и ладно, – вздыхала мама, – главное, что Ане хорошо. – Она теперь замужняя женщина, москвичка. А как ребенка родит, так и вовсе своей там станет. Осталось мне тебя замуж выдать, и тогда моя совесть спокойна.
Но жизнь преподнесла им сюрприз. Первой предложение о замужестве получила не Яна, а Елена Ивановна.
Она уже несколько лет работала официанткой в придорожном кафе, где останавливались перекусить дальнобойщики. И вот один из постоянных клиентов, здоровяк Олег, стал за ухаживать за Еленой Ивановной. Дарил цветы и небольшие подарки. Мать резко похорошела, снова стала следить за собой и выглядела теперь почти как раньше.
В марте пришла открытка из Москвы – у Ани родился мальчик весом три шестьсот, назвали Костей. Приглашения повидаться с внуком и племянником в послании не было.
Мама с дядей Олегом выпили дома вина, по случаю рождения Кости. Впервые налили бокал и Яне. Ей было немного обидно, что сестра забыла о них ради новой, благополучной жизни, но она от всей души желала Ане счастья. И малышу Костику тоже.
Когда после гибели отца прошел год, мама объявила, что выходит замуж за дядю Олега и он переехал к ним.
Это было странно. Видеть чужого мужчину в семейных трусах, который по-хозяйски расхаживает в доме. В том доме, который с таким трудом и любовью строил папа и где они были когда-то так счастливы. К счастью, отчим часто отсутствовал – он доставлял грузы по всей стране. А когда бывал дома, пил. Мама, казалось, не замечает недостатков нового мужа.
Однако все это было не самым страшным. Гораздо больше Яну пугали те ночи, когда мама работала в кафе, а отчим был дома.
Вот и сегодня, она пыталась заснуть в своей комнате, но слышала, как отчим ходит по гостиной и эти шаги тревожили ее. В течении дня она не раз замечала взгляды, которые он бросал на груди, бедра и ноги. Яне было шестнадцать. Во многих вещах она все еще оставалась ребенком, но в то же время была уже достаточно взрослой, чтобы понимать, что значат эти взгляды. И вот теперь мать на работе. И защитить Яну некому. Сквозь тонкие стены она слышала, как Олег открывает пивные бутылки. Одну за другой.
А потом дверь вдруг скрипнула и он застыл на пороге. Сердце Яны колотилось как бешеное. Отчим перешел черту. Его лица не было видно, но она и так знала – он смотрит на нее.
Яна продолжала притворяться спящей в надежде, что он не решится подойти. Девочка отчаянно ругаласебя за то, что не спрятала под одеялом что-то тяжелое. Что-то, чем можно защититься. Вот хотя бы громоздкий кубок с верхней полки за первое место в конкурсе солистов…
Дядя Олег недолго пребывал в нерешительности. Он преодолел расстояние от двери до ее кровати за несколько шагов, поставил бутылку пива на пол и резким движением сдернул одеяло. Теперь Яна лежала перед ним в хлопковой ночной рубашке, которую привез из азиатской командировки папа и под которой не было ничего.
– Хватит притворяться, – шепнул ей на ухо дядя Олег, обдав запахом дешевого пива, – я знаю, что ты не спишь.
И тут раздался громкий и настойчивый стук в дверь. Яна поверить не могла, что ей так повезло.
– Вот… – выругался дядя Олег. – Кого среди ночи принесло? Ладно, лежи тихо, сейчас уйдут.
– Это, наверное, соседка, – дрожащим голосом сказала Яна. – Тетя Таня. Она знает, что я дома. Если не открыть, она волноваться будет, маме позвонит.
Отчим нехотя встал и пошел открывать. На пороге он обернулся и прошипел:
– Ты эт… если маме об этом пискнешь, мало не покажется.
Через пару мгновений из прихожей донесся взволнованный голос тети Тани.
– Олежек! Наконец-то. Ты прости, что разбудила. Мне нитроглицерин срочно нужен, дедушке нашему плохо. Я скорую вызвала, но ты же сам знаешь, сколько она в нашу деревню ехать будет. Лена говорила, ты тоже сердечник, всегда с собой возишь.
– Заходи, – вздохнул дядя Олег. – Сейчас дам таблетки.
Яна не теряла времени даром. Она быстро натянула джинсы и теплый свитер, открыла окно, спрыгнула на покатый навес и по одному из столбов опоры спустилась во двор. В два прыжка она преодолела расстояние до калитки и бросилась в придорожное кафе, к матери.
Выходя она заметила, как от заносят носилки в скорую у соседского дома. Значит, отца тети Тани все же забрали в больницу. Больше на деревенских улицах в этот час ей никто не встретился.
Снег скрипел под ногами. Было холодно. Но Яну колотило так, что она, казалось, не замечала, что оказалась в декабре в свитере и джинсах. Девочка думала только о том, чтобы быстрее добежать да маминого кафе. Вместе они что-нибудь придумают. Ее нисколько не пугали угрозы Олега. Конечно, она обо всем расскажет маме. Это просто невозможно, скрыть такое.
В кафе «Удача» было почти пусто, лишь за дальним столиком потягивали пиво за неторопливой беседой да запоздалых посетителя. Судя по одежде – не местные.
Елена Ивановна смотрела телевизор за стойкой. Увидев в дверях заведения младшую дочь без верхней одежды, с растрепанными волосами и в домашних тапочках, она вскочила и бросилась к ней.
– Что там? Олег? Ему плохо с сердцем?
Она выглядела такой напуганной, что Яна, казалось, только сейчас осознала, насколько же мать любит этого мерзавца.
– Нет мама. Он жив и здоров.
Елена Ивановна пощупала ее руки, которые, разумеется, оказались ледяными. А потом, как в детстве нос.
– Так. Садись за столик, сейчас я горячего чая тебе принесу. Расскажешь, что такого страшного стряслось. Она ушла и вернулась с большой чашкой обжигающего ароматного чая и стопкой коньяка.
– Вот, выпей сначала. Как лекарство. Обязательно надо, чтобы не заболеть.
Яна выпила стопку и в самом деле вскоре почувствовала, что ей становится лучше, по телу разливается приятное тепло, а все произошедшее этой ночью кажется ей уже не таким ужасным. Ведь ей удалось избежать страшного. Сейчас она здесь, рядом с мамой.
Яна сделала большой глоток чая и рассказала маме все как было, без утайки.
– Может, он не хотел ничего плохого? – наивно спросила Елена Ивановна.
Вид у мамы был растерянный и напуганный. Было ясно, что она отчаянно не хочет верить в услышанное.
– А чего он по-твоему хотел? – спросила Яна и в упор посмотрела на нее каким-то новым, взрослым взглядом.
– Ну, проверить, например, спишь ли ты или опять допоздна читаешь.
– С чего бы? Он никогда не проверял! Так всегда делаешь ты. Но в любом случае, для этого достаточно просто заглянуть в комнату. Зачем одеяло стаскивать? Или он думал, что я читаю под одеялом с фонариком?
Яна говорила уверенно, а версия Елены Ивановны выглядела беспомощно. Так беспомощно, что Яне было ее жаль.
– Я уверена, что Олег не хотел ничего плохого, – продолжала бормотать мама. – Он ведь до тебя даже не дотронулся… Ты наверняка все не так поняла.
– Мама, ты серьезно?! А что бы ты сказала, если бы он сделал это со мной? Что я сама виновата? Ты… ты вообще кому веришь – ему или мне?
– Вы оба мне очень дороги, Яночка… Вы мои самые близкие, самые дорогие люди. Я просто не могу поверить в такое… прости…
Мама уронила голову на руки и заплакала. Яна вдруг подумала, как много появилось у нее новых морщин. Она будто вдвое постарела с тех пор, как погиб папа. Она просто пыталась жить. Так, как умела. С тем мужчиной, который захотел быть рядом.
Яна сделала еще несколько глотков чая и спокойно заговорила. Как бы то ни было, она должна себя обезопасить. Ей надо закончить десятый класс. Осталось всего полгода. Полгода, и она навсегда покинет деревню Сафоново. Уедет в Москву. Устроится кем угодно – маляром, уборщицей, лишь бы комнату дали. И будет пытаться поступить в консерваторию. Она станет певицей. Во что бы то ни стало.
– Мама… Я редко о чем-то прошу. Но сейчас мне необходимо, чтобы ты меня выслушала и поняла. С Олегом вдвоем дома я больше не останусь. Если ты продолжишь работать по ночам, я просто уйду из дома. Сяду в поезд или на попутку и ты меня никогда больше не увидишь. Мне не хотелось бы этого делать. Потому что всего полгода осталось до аттестата. Потом я уеду, буду жить самостоятельно. Но я буду благодарна тебе, за то, что ты помогла мне. Всего шесть месяцев. О большем я не прошу… Если ты после того, что случилось, примешь решение остаться с Олегом, я не стану осуждать. Это твое право. Ты взрослая и понимаешь, что делаешь. Надеюсь, понимаешь…
Елена Ивановна подняла на нее полные слез глаза и молча кивнула. Этой ночью Яна спала в кладовой кафе там, где время от времени отдыхали ночные официантки. Утром они вместе с мамой вернулись домой. Олег уже уехал в рейс. Дома было хорошо и тихо. Мама зашла вместе с Яной в ее комнату, будто желая своими глазами увидеть место несостоявшегося преступления. В дневном свете комната выглядела почти как обычно, уютной и знакомой. Вдруг Елена Ивановна заметила на полу возле кровати открытую бутылку пива. Того самого, которое так любил Олег. Должно быть, отчим забыл про эту "улику". Яна видела, как изменилось мамино лицо.
Она одним движением сгребла Яну в охапку, прижала к себе и долго н отпускала. Так они и стояли, обнявшись, посреди комнаты. Впервые за долгие годы мать и дочь были настолько близки.
Глава 2
Когда Олег вернулся из рейса, Елена Ивановна объявила, что разводится с ним. Отчим был похож на загнанного зверя. Он сверлил Яну красными от злости и ярости глазами, понимая, что она, несмотря на его угрозы, обо всем рассказала матери. Но Елена Ивановна не отходила от дочери ни на шаг.
Олег своего согласия на развод не дал, заявив, что у жены просто «крыша поехала» и он не собирается обращать внимание на эти глупости. Матери пришлось самой подавать заявление. Съезжать отчим тоже отказался.
– Мама, я боюсь… Я так боюсь, – говорила Яна. – Я с ним ночью больше вдвоем не останусь.
Матери ничего больше не оставалось, кроме как отказаться от ночных смен, которые оплачивались по двойному тарифу. Денег стало меньше, зато спалось спокойнее. Мама переехала теперь в ее комнату и они спали с не в одной кровати, как две подружки. В комнату Яны принесли теплые вещи. Чтобы, в случае чего, можно было убежать от Олега через окно.
Как-то раз, когда он отправился в гараж к приятелю, мама позвала Яну на чердак.
– Смотри. Вот эту доску снимаешь… Третья сверху, вторая от стены. Повтори.
– Третья сверху, вторая от стены, – послушно повторила Яна. – Здесь все наши деньги. Все, что осталось. Олег не знает про этот тайник. Если что, смело все забирай и езжай к Ане, поняла? Она, конечно, сама в приживалках живет, но тебе чем-нибудь да поможет. Сестра ведь. Поняла?
– Но мам… Как же ты… Давай ты с ним разведешься, а уж потом, когда ты будешь в безопасности, когда я получу аттестат…
– Надеюсь, все так и будет, – кивнула Елена Ивановна. – Но ты должна знать, где лежат наши деньги.
Яна тогда не поняла смысла ее слов. Зачем ей забирать у мамы деньги, да еще без ее ведома?
А через три недели мать, выходившую с работы, сбил на трассе грузовик. Яна была в школе, на уроках. В класс заглянула директор, Вероника Степановна. И всем было ясно, что что-то случилось, потому что просто так Вероника Степановна к ним не заглядывала.
– Синицына, на минутку, – попросила она.
Яна вышла.
– Не знаю, как сказать, тебе, Яночка. Но лучше, наверное, сразу. Твою маму сбила машина. По дороге в больницу Елена Ивановна скончалась. Мне очень жаль. Мы поможем, чем сможем, на похороны деньги соберем…
У Яны все поплыло перед глазами. Она не помнила, как Вероника Степановна отвела ее в свой кабинет и напоила валерьянкой.
– Тебе шестнадцать…
– Почти семнадцать, – зачем-то поправила Яна.
– Вот именно, что почти… До совершеннолетия больше года и ты круглая сирота, – грустно сказала директриса. – Главный вопрос, который сейчас предстоит решить, это опека. Кто-то должен оформить над тобой опеку, чтобы ты не попала в детский дом. Я взяла на себя смелость позвонить твоему отчиму. Олег Борисович чудесный человек. Несмотря на то, что они с твоей мамой были на грани развода, он готов оформить опеку…
– Н-нет, – замотала головой Яна. – Нет, умоляю, нет…
Она рыдала и не могла остановиться.
– Напрасно ты так. Понимаю, ты сейчас в шоке, но рассуди здраво: либо отчим, либо детдом.
– У меня… сестра в Москве есть. Совершеннолетняя.
Вероника Степановна пожала плечами.
– Аня славная девушка. Можешь, конечно, связаться с ней. Но мы с твоей мамой как раз недавно говорили о них. Елена Степановна рассказывала, что Аня живет в тесной квартирке с родителями мужа и они даже на несколько дней вас не позвали на малыша посмотреть…
– С Олегом мне нельзя, – твердила Яна.
– Знаешь что, не руби с плеча. – Иди домой, выспись как следует, подумай обо всем. Я возьму на себя организацию похорон. Это то немногое, что мы для тебя можем сделать. К этому моменту ты должна будешь решить.
– Отчим или детский дом? – с горькой иронией спросила Яна.
– Увы, иного выхода я не вижу.
Разумеется, домой Яна не пошла. Она постучалась к соседке, тете Тане. Та уже была в курсе последних новостей.
– Ох, Яночка, ох горе-то какаое… Леночка, уж какая добрая была душа….
– Тетя Таня, можно у вас до похорон пожить? – прямо спросила Яна.
– Можно, конечно, папа опять в больнице, ночуй в его комнате… А домой почему идти не хочешь?
– Не знаю, как Вам сказать, но скрывать, уже наверно, смысла нет, раз мама…
Но тетя Таня догадалась сама.
– Приставал он к тебе, да?
Яне оставалось только кивнуть.
– Ох Олег, ну жучара! Я ведь так и знала! Видела, какими глазами он на тебя смотрит! Мама знала?
Яна опять кивнула.
– Бедняжка…
– Так он, теть Тань, теперь еще опеку надо мной оформить хочет. И Вероника Степановна за. А я… убегу я. В Москву поеду, к Ане. Я так и так хотела, летом, но, видно, раньше придется. Не ругайте меня, ладно? Мне кроме Вас помочь некому.
Тетя Таня немного помолчала.
– Так… Развод Лена с ним оформить не успела, выходит, он имеет полное право жить в твоем доме. А ты с ним, по одной крышей, конечно же, не сможешь. Детский дом – тоже не вариант. Выходит, все правильно ты придумала. Ты девочка красивая, талантливая… Деньги хоть есть у тебя?
– Мама немного оставила, – сказала Яна, – думая о том, что надо еще как-то забрать деньги из тайника.
– Это хорошо. Я тоже немного дам…
– Не надо, что Вы…
– Да брось ты, всю жизнь мы с твоей мамой дружили.
Водителя грузовика не нашли. И, сходив к следователю, Яна поняла, что не особо ищут.
Похороны были простыми и скромными, собралась вся деревня. Все жалели Яну, много добрых слов сказали о ее покойных родителях. Поминки устроили в кафе «Удача», где работала мама. Олег в их глазах односельчан был чуть ли не героем. Он объявил, что готов оформить опеку над падчерицей. И только тетя Таня все понимала и украдкой сжимала ее руку под столом.
Яна видела, что отчим изрядно набрался. Значит, как домой придет, захрапит перед телевизором. Ну что ж, момент самый подходящий.
После того, как Олег распрощался и отправился домой, она выждала час и двинулась следом. На цыпочках, точно воровка, проникла в родной дом. Стараясь, чтобы ступеньки под ней не скрипели, влезла на чердак.
Третья сверху, вторая от стены. Деньги на месте.
Яна взяла деньги и собралась также тихонько покинуть дом, но тут услышала скрип ступенек. На чердак лез Олег. Она бросилась к маленькому балкончику но не успела.
– Куда собралась, дочурка? А поговорить? Сейчас ты мне за все ответишь.
Он подошел к ней сзади и с силой прижал к себе. Яна едва могла дышать от запаха перегара. Она собрала все силы, что у нее были и ударила его локтем в живот. Отчим, не ожидавший от хрупкой растерянной девочки такой прыти, на мгновение отпрянул. Этих секунд хватило Яне, чтобы, оказавшись на балкончике, сбросить вниз веревочную лестницу – они с папой так играли, он учил Яну спускаться и залезать по ней, засекал на казенном секундомере время. И вот теперь этот навык ей пригодился. Пьяный отчим в ярости еще метался по балкончику, а она уже неслась к тете Тане.
– Тетя Таня, я уезжаю. Прямо сейчас… Он ни мне, ни Вам спокойной жизни не даст.
Тете Тане хватило одного взгляда на дочь подруги, чтобы все понять.
– Ты была там? Забрала деньги? А вещи? Ну что ж… Я отвезу тебя в райцентр.
– В каком смысле? Вы что, умете водить? – изумилась Яна. – Никогда Вас за рулем не видела.
– Если честно, очень плохо, – призналась тетя Таня. – Машина папина, ему, как ветерану, дали. Он меня не подпускает обычно, говорит, не женское дело, ждет когда внуки вырастут. Но сейчас ситуация критическая.
И она выгнала из гаража старенький «Москвич».
– Садись, поехали.
Мамина подруга, несмотря на опасения, вела машину вполне прилично. Скоро они были в райцентре.
– Держи, – соседка без лишних объяснений сунула девочке конверт с деньгами.
– Я не могу взять…. Вы ведь одна двоих детей растите, да еще папа у вас старенький…
– Держи. Станешь однажды знаменитой певицей. Будешь по телевизору выступать, привет мне передашь, – улыбнулась тетя Таня.
Яна порывисто обняла соседку на прощание и спустя несколько мгновений уже бежала к зданию вокзала.
Здесь иногда останавливались проходящие поезда дальнего следования. Стоянки были недолгими – всего несколько минут. Пассажиры едва успевали покурить и купить у закутанных в древние шали бабушек свежих пирожков.
Первым делом Яна бросилась к расписанию. Сердце бешено колотилось. Вот он. Проходящий. На Москву. Через пятнадцать минут. Повезло.
Теперь надо было вычислить вагон, в который будет проще всего пробраться. В крайнем случае, можно будет дать взятку проводнику, но… это значительная часть оставленных мамой денег. А деньги во что бы то ни стало следует экономить. Яна трезво смотрела на вещи и понимала: семья Ани вряд ли встретит ее с распростертыми объятиями. Но больше ей податься было некуда.
Состав остановился и она быстрым шагом шла мимо него, вглядываясь в лица проводников и стараясь отыскать среди них «слабое звено». Вот одна из проводниц смеется, слушая анекдоты пассажира, высокого мужчины с пышными усами. Вот он галантно достает зажигалку, чтобы помочь ей прикурить, но от сильного ветра пламя тухнет раньше времени, и они немного отходят от вагона, чтобы, заслонив огонь руками, сохранить его немного дольше.
В эту секунду Яна взбирается по ступенькам и несется по вагону. Проводница что-то кричит ей вслед, но она уже выскакивает в тамбур и спустя несколько секунд уже оказывается в другом вагоне. Поезд, наконец трогается. Отлично. Еще немного и можно будет спрятаться в туалете.
– В поезде "зайцы", – слышит она хриплый женский голос за спиной. – Надо найти.
– Да в своем вагоне я воде всех проверяла…
Яна пересекает тамбур и бросается в последний вагон. Увы, туалет все еще закрыт.
Кто-то открыл сзади дверь.
– Девушка, Вы из какого вагона? Можно Ваши документы?
Казалось, вся жизнь в этот момент пронеслась у нее перед глазами.
