Текст книги "Небесный сапфир (СИ)"
Автор книги: Анастасия Масягина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц)
Яна толкнула дверь в первое попавшее купе. Это был единственный путь к спасению. Все, что ей оставалось. На ее счастье, дверь оказалась не заперта.
Эти глаза она узнала бы из миллиона других. На этот раз он был одет в гражданское – темный свитер и брюки, но, пожалуй, выглядел еще эффектнее, чем год назад.
– Ты…
Арсений встал с полки и двинулся к ней. Он едва знал ее. Но весь год думал только о ней. Образ маленькой девочки с синими глазами и хрустальным голосом не выходил у него из головы. Всех своих девушек Арсений сравнивал с ней. Воздух между ними был пронизан электричеством. Это было наваждение. Что-то выше привычной логики и здравого смысла.
– Привет… Вот это встреча… И опять в пути. Ты как здесь оказалась? – Арсений Медведев был смущен и растерян, как никогда в жизни. Его руки дрожали и он боялся, что голос его выдаст. Его не страшил Афганистан, в который его наверняка отправят совсем скоро, если только война внезапно не кончится. Но эта девочка…
Яна просто молча смотрела на него, не двигаясь с места. Она еще не могла поверить, что видит его перед собой. Смуглого, черноглазого, с очаровательной белозубой улыбкой. Под пристальным взглядом этих глаз она просто не могла сдвинуться с места. Вот бы стоять так всю жизнь чувствуя на себе взгляд Арсения и его дыхание на своей коже.
Глава 3
В купе становилось все жарче. Арсению отчаянно хотелось поцеловать Яну, но он поспешил напомнить себе, что она всего лишь ребенок. Маленькая, испуганная девочка. Он просто не имеет права на эти чувства…
– Как ты тут очутилась?
– У меня нет билета. Проводница видела, как я садилась в поезд и теперь ищет по всем вагонам.
– Так дело в этом? Хочешь, я куплю тебе билет? На следующей же станции…
Яна испуганно замотала головой.
– Нельзя… Тогда меня найдет отчим.
– А почему…
Тут в купе постучали. Яна умоляюще взглянула на Арсения.
– Ляг на мою полку и накройся одеялом.
Яна скользнула под одеяло, укрылась до подбородка и отвернулась к стенке. Подушка все еще хранила запах одеколона Арсения.
– У вас посторонних нет?
– Нет. Здесь только мы с женой. Говорите, пожалуйста, тише, она спит. А в чем, собственно дело?
– Пропала шестнадцатилетняя девочка. Все сегодняшние поезда проверяют. Говорят, в Москву уехать хотела.
– Ясно… Так что если увидите, сообщите своему проводнику.
– Непременно, – пообещал Арсений, стараясь говорить как можно спокойнее.
Как только проводница вышла, он тут же закрыл дверь и повернул ручку замка.
– Так, значит, ты сбежала?
Яна выбралась из-под одеяла и только теперь стянула пальто.
– Сбежала. Спасибо тебе.
– А как же мама?
– Маму сбила машина три дня назад. Сегодня были похороны. Если меня найдут, отправят в детский дом. В лучшем случае.
– Значит, ты к сестре добираешься? А почему без вещей?
– Так получилось. Мне… пришлось срочно уехать.
Яна не хотела рассказывать, что отчим дважды пытался ее изнасиловать и теперь, по всей видимости, намерен вернуть обратно и оформить опеку. Ей страшно было даже вспоминать об этом. Скорый поезд набирал ход. Деревушка Сафоново осталась в прошлом. Впереди Москва и новая жизнь.
– Ты уже закончил учебу?
– Да, я успешно сдал все экзамены. Теперь летаю. Говорят, скоро наш полк могут… перебросить.
– Вас отправят…туда?
Арсений уже жалел, что заговорил об этом. Яна только сегодня утром похоронила мать, а он невольно напомнил ей о гибели отца.
– Это пока не точно. Никто ничего наверняка не знает.
– А почему ты один в купе? – спросила Яна. – Все вагоны битком.
– Прихоть моей мамы. Это она выкупила купе. Очень в ее духе. Послушай… а твоя сестра знает, что ты едешь к ней? Что если она не сможет тебя приютить?
«Скорее всего не сможет», – подумала Яна, но вслух этого не сказала.
– Я устроюсь на работу. Пока не знаю, как и кем, но в Сафоново точно не вернусь. Я очень хочу стать певицей. Может, однажды поступлю в консерваторию.
– Ты уже закончила школу?
– Нет пока. Пять месяцев осталось доучиться.
Яна промолчала о том, что доучиться, похоже, теперь тоже не получится.
– Значит тебе семнадцать?
– Скоро исполнится. В июне.
Арсений вздохнул. На долю секунды он поверил, что эта прекрасная девушка старше, чем есть. И тогда он мог бы сказать ей о своих чувствах. Его глаза говорили ему, что это взаимно… Но… Что толку? Сказать, а через пару месяцев в Афганистан. Она уже потеряла там самого любимого мужчину на свете. А сегодня похоронила и мать. Ей ни к чему еще одна потеря. Ничего нельзя обещать и гарантировать, если ты собрался в горячую точку.
Он принес горячего чая с лимоном и все пирожки, какие нашел. Арсений хотел бы сходить в ресторан за настоящей едой, но не решился оставить Яну без защиты.
Они ели пирожки, смеялись и говорили ночь напролет обо всем на свете, как старые друзья. Арсений знал, то, что происходит с ними – самое настоящее чудо. Они встретились вновь, хоть это казалось таким невозможным. И вот теперь Яна сидит напротив, забравшись с ногами на его полку, отбрасывает с красивого лица длинную прядь, смеется над его шутками. Он больше не потеряет ее. Чего бы это не стоило.
Казалось, московский поезд еще никогда не был таким скорым. Арсений многое отдал бы, чтобы ехать вдвое медленнее.
Они прощались на вокзале. Арсений взял ее руку в свою. Он долго думал, и в конце концов решил, что в этом не будет ничего предосудительного.
– Я больше не хочу тебя потерять. Когда мне в следующий раз дадут отпуск, я прилечу в Москву и очень хотел бы, чтобы мы встретились.
– Вот адрес моей сестры. Аня в любом случае будет знать, где меня найти.
Она встала на цыпочки и вдруг поцеловала Арсения в щеку.
Ему казалось, что от этого поцелуя внутри все растаяло.
– Ты вернешься, Арсений. Ты выживешь. Я… просто знаю.
Глава 4
Повинуясь внезапному порыву, Яна обернулась. Арсений так и не сдвинулся с места. Он все еще стоял на ступенях вокзала и смотрел ей вслед. Даже на расстоянии она чувствовала его взгляд, полный любви. Любви, от которой вырастают крылья и появляются силы совершить невозможное.
Весь год, весь этот страшный год Арсений был ее мечтой, прекрасной и недостижимой. Она любила его издалека, самой нежной и трепетной первой любовью и думала, что он об этой любви никогда не узнает. Но Арсений, похоже, все знал. Между ними будто существовал молчаливый заговор. Они не говорили о своих чувствах, но прекрасно понимали друг друга. Этот красивый мужчина из другого мира, которого она видела второй раз в жизни, стал ей родней и ближе, чем те люди, которые окружали ее с детства.
Яна подняла руку и помахала ему. Теперь у нее хватит сил, чтобы выжить в этом большом чужом городе. Теперь в ее душе поселилась надежда на новую встречу.
Арсений не двигался с места, пока Яна не скрылась в переходе метро. Еще вчера, а поезде, он объяснил ей, как добраться до Планерной, где жила теперь Аня. Сердце готово было выскочить из груди, когда он провожал ее взглядом.
Он едва расстался с Яной, но уже мечтал о новой встрече. В этой девочке словно было какое-то волшебство, какой-то магнитизм. Арсений подозревал, что дело тут даже не в ее красоте – длинных пышных волосах, не тронутых краской, точеных чертах лица, гибком стройном теле. Во всем виноват тот свет, который излучают ее сапфировые глаза.
Арсений вдруг подумал, чтобы сказала его изысканная и рафинированная матушка, одержимая идеей женить единственного сына на девочке «из приличной семьи». Чтобы сказала быОльга Павловна, признанная столичная красавица и жена дипломата, если б узнала, что Арсений уже год влюблен в десятиклассницу из деревни Сафоново?
В полупустом вагоне метро Яна попыталась собраться с мыслями. Итак, отчим, похоже, всерьез взялся за ее поиски. Конечно, его возможности весьма ограничены, ведь он обычный дальнобойщик. Да и в Москву он за ней вряд ли поедет, но все равно… Милиция в курсе, Яна в розыске, значит, нужно быть очень осторожной. Ведь у сестры тоже будут искать. Аня – единственный родственник.
Хрущевка на Планерной была такой же неказистой, какой Яна ее запомнила. Она бросила быстрый взгляд на часы. Девять. Муж сестры уже должен был отправиться в институт, а его родители на работу.
Аня распахнула дверь и уже в следующее мгновение заключила ее в объятия.
– Янка! Живая… Ох… как же я перепугалась. Ты вообще-то в курсе, что тебя вся деревня ищет? Олег мне телеграмму дал, чтобы я немедленно сообщила, если тысо мной свяжешься, он очень волнуется. Из милиции приходили…
– Ты почему на похороны мамы не приехала? – тихо спросила Яна. – Тыже ее любимицей была…
– Кто ж меня отпустит, – вздохнула Аня. – На это деньги нужны, а я… с Костиком сижу, ничего не зарабатываю. Да и кто будет тут его нянчить, если я уеду? Свекровь не горит желанием. Городские бабушки, они совсем другие. Они все больше работают и молодятся. Как Костик подрастет, я на работу пойду, с первой же зарплаты куплю билеты и вместе с малышом на могилу мамы поеду.
Так. Значит все еще хуже, чем она думала. Значит, Аня не имеет в этой семье совсем никаких прав.
– Значит, они не разрешат тебе оформить опекунство?
– Опекунство? – Аня растерялась. Она явно не ожидала такого поворота событий. – Но ведь это и не нужно, Олег написал, что позаботится о тебе, поможет в машиностроительный техникум поступить, как мама мечтала.
Тут из кухни донесся детский плач.
– Пойдем на кухню, ладно? Там Костик один, как бы из стульчика не вылез.
Посреди маленькой кухни на специальном высоком стуле для кормления гордо восседал племянник.
– Привет, малыш! – улыбнулась Яна. – Вот и увиделись. Я твоя тетя.
– Ты чай будешь? Индийский…
– С удовольствием, – честно призналась Яна.
Кроме пирожков, добытых Арсением в поезде, она ничего не ела после поминок.
– Может, тебе овсянки сварить? Ты ведь любишь, – догадалась Аня.
– Не откажусь.
Яна устроилась за маленьким колченогим столиком у стены и подумала, что члены семьи, должно быть, едят по очереди. Всем вместе им на этой кухне просто не поместиться.
– Так что стряслось? Почему ты из дома уехала?
Яна рассказала сестре все с самого начала, не утаив того, почему на самом деле Олег так жаждет оформить над ней опеку.
– Вот гад. Дом наш оттяпал, теперь законным способом хочет наложницу заполучить. В милиции у него, похоже, тоже все схвачено. Слушай… – Аня даже села, опешив от внезапной догадки. – А ты уверена, что он не причастен к смерти мамы? Она ведь собиралась с ним разводиться, и тогда дом бы точно уплыл из его рук. А потом ее машина на трассе сбила. И он как раз водитель… Не слишком ли много совпадений?
– У меня была такая мысль. Я ходила к следователю, но меня там даже слушать не стали. В общем… с нашими возможностями нам ничего не доказать, даже если это правда… Грустно, но приходится признать.
– Янка, ты такая стала взрослая. Просто выросла за год…
– Жизнь заставила. Но увы, по документам я все еще ребенок. Мне без твоей помощи даже школу не закончить.
Сестра выглядела такой несчастной и беспомощной, что Яна даже пожалела, что пришла к ней. Аня ведь и сама в Москве на птичьих правах. Но как бы то ни было, попробовать стоило.
– Если честно, свекрови я боюсь даже говорить. Мне кажется она, если узнает, сразу в милицию позвонит. Очень за свои квадратные метры трясется, все время попрекает меня. И Мишу, за то, что женился на деревенщине. Василий Романович неплохой человек, но он под каблуком у нее, так что сама понимаешь. Миша единственный, кто не выдаст и может помочь. У него друзей много, некоторые со связями. Он осенью одному мальчику иногороднему помог в общежитие институтское устроиться. Как-то там с комендантом договорился. Значит так… мы сейчас прямо собираем Костика и вместе едем к нему в институт.
Увидев сестер с ребенком в коридоре института, Миша понял, что занятия на сегодня окончены.
– Рад видеть, Яна, – ободряюще улыбнулся он родственнице. – На самом деле, рад. Пойдемте в парк, там поговорим.
Устроившись на пустой скамейке, Яна снова рассказала свою историю.
– Все ясно, – кивнул муж сестры. – Возвращаться нельзя, тут и говорить нечего. Моим родителям тоже сообщать не будем. Это непробиваемая стена. Хорошая новость в том, что в музыкальное училище берут после девятого класса. Конкурс, конечно, огромный, но у Яны талант и… внешность. Вполне может получиться. А потом, если захочет, в консерваторию поступит. Но экзамены только летом. Что до этого времени делать…
– Мы должны что-то придумать, – со слезами на глазах сказала Аня.
– Да я ведь и не отказываюсь. Нужно жилье и какая-то работа. И все это, скорее всего, не официально… Летом запросим в школе документы и легализуем тебя. В какой-нибудь техникум ты у нас поступишь. Будем надеяться, что по специальности. Значит так. Тут холодно сидеть. Езжайте пока домой. Я переговорю кое с кем. Надеюсь, к вечеру все успею. Должен успеть.
– Миша все сделает, – шепнула Аня сестре, когда они возвращались в метро на Планерную. – Раз обещал, поможет обязательно.
Аня сказала, что родители Миши возвращаются с работы около семи. Было уже пять, и сестры то и дело нервно посматривали на часы.
Миша прибежал в половине шестого. Он был красный, растрепанный, пот лил с него градом, но в руке он сжимал какие-то бумажки и выглядел страшно гордым.
– Я все устроил. Нашел жилье, работу. Тебя записали как совершеннолетнюю. И даже добыл билет. Ты, Янка, едешь в Сочи.
– В Сочи?!
– В Сочи, в Сочи, – подтвердил Миша, пытаясь отдышаться. – В город у моря. Поживешь там пять месяцев. Будешь работать в ресторане, почти на законных основаниях. Тебя записали как совершеннолетнюю. Поживешь там пять месяцев, летом вернешься и будем решать вопрос с твоим поступлением. Но самое главное – там тебя точно никто искать не будет. Жилье я тоже нашел. Будешь снимать комнату у бабушки моего друга за символическую плату. А его дядя как раз и есть директор этого самого ресторана.
Яна прослезилась.
– Я даже не знаю, что сказать. Там Олег уж точно искать не будет. Спасибо тебе огромное! Я даже не думала Миш, что ты такой… настоящий. Как же я рада, что у Ани такой муж! Лучшего и представить нельзя!
Миша расплылся в улыбки.
– Ой, а билет…
– Не бери в голову. Я эти деньги не украл, а заработал прошлым летом.
Миша промолчал, что билет стоил почти всех его денег.
– Я верну тебе. У меня есть немного…
– Даже не думай. Мы должны были бы оставить тебя здесь. Но мы не можем, и мне за это очень стыдно. Когда-нибудь у нас с Аней и Костиком будет своя, отдельная квартира, и ты станешь там желанным гостем. А сейчас… прости, но тебе пора ехать. Скоро вернутся родители. Если засекут, вся операция насмарку. Ты поела?
– Да, Аня меня накормила до отвала. Еще и с собой еды собрала.
– Вот это правильно.
Яна обняла у дверей Аню и Мишу, поцеловала маленького Костика. Ее снова ждал вокзал. И поезд до Сочи. И море, которого она никогда не видела.
Глава 5
Покидать Москву было жаль. Яна была знакома со столицей лишь шапочно. Они встречались пока всего дважды, да и то ненадолго. Зато сколько раз она видела этот чудесный город в кино! Ей так нравился фильм «Москва слезам не верит», а песня про Александру стала одной из самых любимых.
«Москва – большая лотерея. Здесь можно сразу все выиграть», – говорила Людмила, героиня Ирины Муравьевой. Что ж, Яне пока не представился шанс сыграть. Но совсем скоро она вернется и вот тогда… Конечно, придется еще долго учиться. Но это не страшно, лишь бы пройти конкурс в музыкальное училище…
Теперь Яна знала, что в Москве ее ждут. Здесь живут Аня с Мишей, сюда когда-нибудь непременно вернется Арсений.
Через Москву лежит путь к мечте. И, как знать, быть может однажды, много лет спустя, она споет для Алентовой и Меньшова, Муравьевой и Смоктуновского.
Сочи встретил Яну теплым ветром. Сразу стало понятно, что зимнее пальто не понадобится. Вполне достаточно свитера.
Она протянула бумажку с адресом таксисту, и тот привез ее к неказистому деревянному домику в частном секторе. Хозяйку звали Зинаида Филипповна. Миша сказал, что ей около семидесяти.
Калитка оказалась не заперта и Яна пошла к дому. На стук вышла симпатичная пожилая женщина.
– Здравствуйте… Меня зовут Яна, буду работать в ресторане у Вашего сына. Я насчет комнаты….
– Ох, а мне внук и не сказал, что ты такая красивая, – всплеснула руками Зинаида Филипповна.
– А он меня и не видел, – призналась Яна. – Он дружит с мужем моей сестры.
– Только такая юная… Совсем девочка. И как только тебя родители отпустили?
– Их нет в живых, – просто ответила Яна.
– Прости, я ведь не знала.
Зинаида Филипповна в сезон сдавала три комнаты на втором этаже, а бывало, отдыхающие были готовы арендовать и сарай во дворе. Сейчас, в конце февраля, жильцов не было, все комнаты пустовали. Поэтому Яне досталась просторная светлая спальня с вполне приличной, хоть и не новой, мебелью. В ее распоряжении оказались кровать, тумбочка и даже старомодное трюмо.
– Ну как, нравится? – спросила хозяйка.
– Очень. Даже не знаю, как Вас благодарить. Здесь просто замечательно!
– Душ и туалет на этаже, – пояснила Зинаида Филипповна. – Завтрак я подаю в восемь, он входит в стоимость. Но если опоздаешь – извини. Обедать и ужинать станешь в ресторане, там кормят сотрудников. Сегодня Егор велел тебе к семи вечера приехать. Так что отдохни немного и отправляйся на работу. Теперь насчет оплаты. Этот месяц живешь в долг, а уже со следующего, как зарплату получишь, начнешь платить. Деньги всегда вперед беру, вначале месяца, а если решишь переехать куда, скажешь мне за две недели.
– Я никуда переезжать не собираюсь, – поспешила Яна. – Меня все здесь устраивает, я очень Вам благодарна. Если не выгоните, так и буду жить до лета.
– Вот и славно, – хозяйка, похоже, осталась довольна проведенной беседой.
Ресторан «Каравелла» располагался прямо на набережной. Он сиял огнями и поражал дорогой отделкой. Девушка задержалась на пару минут, чтобы полюбоваться на море. Оно было неправдоподобно синим и манящим, но, по словам Зинаиды Филипповны, еще слишком холодным, чтобы купаться.
В холле ресторана Яну встретил гардеробщик, который взял ее плащ и аккуратно повесил на плечики.
На Яне было скромное синее платье, которое когда-то сшила мама. Оно, как нельзя лучше оттеняло ее необычные глаза. На ногах – лакированные лодочки. Туфли были слегка малы, и пальцы ног уже ныли, но другой парадной обуви у нее не было.
– Вы не подскажите, как мне пройти к директору, к Егору Федоровичу?
– По коридору направо, – подсказал старик. – На двери табличка имеется.
– Спасибо.
В ресторан заходили пары. Женщины были хорошо одеты и благоухали духами, мужчины ухаживали за спутницами, помогая им снять верхнюю одежду. Здесь царила атмосфера веселья и праздника. Было слышно, как в зале играет оркестр и какая-то женщина довольно фальшиво исполняет старинный романс.
Директор оказался крупным мужчиной лет за сорок.
– Ты значит Яна Синицына? – уточнил он, окинув девушку оценивающим взглядом. – А что ты умеешь делать, Яна? Кем ты хочешь у нас работать?
– Я согласна на любую работу. Моя мама была официанткой. Я часто помогала ей в кафе и знаю, как все устроено.
– Знаешь, как все устроено? – усмехнулся Егор Федорович. – Ну-ну, интересно. И что же это было за кафе?
– Кафе для дальнобойщиков. – уже не так уверенно сказала Яна. – В нашей деревне. Там рядом трасса как раз проходит…
– Видишь ли, моя дорогая, работа большого ресторана несколько отличается от работы деревенского кафе. Думаю, ты сама скоро это поймешь. Я буду с тобой откровенен. Ты очень хорошенькая, и мне нужны такие официантки. Но выглядишь ты как ребенок. Тебе и четырнадцать можно дать. А нам нужно, чтобы никто не усомнился, что тебе… восемнадцать. Ты понимаешь меня?
– Да-да, конечно… Большое спасибо, что согласились помочь…
– Не продолжай. Об этом здесь ни слова, – директор бросил быстрый взгляд на дверь. – У тебя хоть какие-то деньги есть?
– Есть…
– Тогда завтра утром купишь на них косметику и туфли на каблуках. Можешь смело тратить. Мы своих сотрудников хорошо кормим, один из плюсов работы здесь. К двум часам приходи.
Утром Яна купила тушь, помаду и даже карандаш для глаз. Краситься она умела, это часто требовалось для выступлений. Профессиональных гримеров районный дом культуры для этого не выделял, поэтому все приходилось делать самой. Она промучилась целый час, сооружая на голове, при помощи шпилек прическу «улитка». Такую всегда носила мама. Зато в результате всех усилий Яна выглядела гораздо старше своих лет.
Егор Федорович встретил ее и познакомил с официанткой по имени Марина, красивой рыжеволосой женщиной лет тридцати пяти.
– Маринка у нас самая опытная, – пояснил директор. – С самого открытия здесь работает. Она тебя в два счета всем премудростям обучит.
Марина выдала Яне форменное платье. Оно село точно по фигуре.
– Теперь пойдем обедать, – скомандовала она. – Персонал кормят на кухне, готовит наш повар и из тех же продуктов, что едят клиенты. Так что питание что надо, сама понимаешь. Коллектив дружный. Текучки кадров почти нет. Чаевые разрешают оставлять. Если честно, по моему мнению, это лучший ресторан в городе, так что можешь считать, что тебе крупно повезло.
Когда они вошли на кухню, там уже собрались повара и официанты, уборщицы и посудомойки. Они с аппетитом ели ароматный борщ и весело болтали.
– Минуту внимания! – провозгласила Марина зычным голосом. – Это Яна, наша новая официантка. Прошу любить и жаловать.
Сотрудники ресторана заулыбались и начали наперебой называть свои имена. Многие поздравляли с трудоустройством. И Яна вдруг поняла, что напрасно так переживала. Она попала в большую дружную семью.
Глава 6
Работа оказалась по-настоящему тяжелой, но Яна не унывала. Она сама теперь зарабатывала деньги, с первой зарплаты отдала долг Зинаиде Филипповне, а со следующей планировала начать откладывать, чтобы к возвращению Москву у нее на руках была какая-то сумма.
Самым сложным было часами ходить на высоченных каблуках, но здесь директор был непреклонен. Он не хотел рисковать и очень боялся, что кто-нибудь догадается, сколько на самом деле лет Яне. Он уверял, что высокая девушка с ярким макияжем смотрится гораздо старше. И, в общем, был прав.
Зато какое наслаждение она испытывала после смены, надевая старенькое удобное платье и разношенные туфли на плоской подошве.
Как-то раз она задержалась, уговаривая подвыпившую посетительницу сесть в такси. В раздевалке уже никого не было, официантки и повара благополучно разошлись по домам. Яна никуда не торопилась. Дома ее никто не ждал. Она не спеша переодевалась и пела. Далеко не сразу она поняла, что находится в помещении не одна. Марина стояла в дверях, опершись о косяк и, затаив дыхание, слушала.
– Ты… давно здесь стоишь?
– Да уже второй песней наслаждаюсь. Сначала я решила, что магнитолу кто-то принес. Собралась уходить уже, но решила вернуться. Очень хотелось узнать имя исполнительницы. А это ты оказывается исполняешь.
– Я люблю петь, – простодушно призналась Яна. – Хочешь я спою для тебя? Какая у тебя любимая песня?
– А можешь из «Жестокого романса»? Про бабочку?
Яна кивнула и тут же запела. Ей нравилась эта красивая, но такая грустная композиция.
– Я, словно бабочка к огню,
Стремилась так неодолимо
В любовь, в волшебную страну,
Где назовут меня любимой.
Где бесподобен день любой,
Где не страшилась я б ненастья.
Прекрасная страна – любовь, страна – любовь
Ведь только в ней бывает счастье.
Откуда-то из подсобки, услышав чудесное пение официантки, пришла, гремя ведрами, ночная уборщица, баба Нэля. Она, как и Марина, застыла в дверях.
– Пришли иные времена,
Тебя то нет, то лжешь, не морщась.
Я поняла, любовь – страна,
Где каждый человек – притворщик.
Моя беда, а не вина,
Что я – наивности образчик.
Любовь – обманная страна,
И каждый житель в ней – обманщик.
Марина плакала навзрыд, то и дело смахивая слезы, должно быть, вспоминая подробности какой-то личной драмы. Этот романс, исполненный невероятным голосом Яны, не смог бы никого оставить равнодушным.
– Это ж надо, чудо какое – такой голос, – покачала головой баба Нэля, когда песня закончилась.
– Ты почему сразу не сказала что умеешь так петь? – спросила Марина.
– А разве это важно для официантки? – пожала плечами Яна.
– Ох, какая ж ты еще наивная, – улыбнулась Марина. – Ладно, звезда моя, иди домой спать. Завтра поговорим.
На следующий день Яну вызвал к себе директор. Марина уже была в его кабинете.
– Так, Синицына. Ты, говорят, можешь немного петь…
Яна скромно кивнула.
– Немного?! – воскликнула Марина. – Егор Федорович, да Вы бы слышали, как она поет.
– А я, собственно, затем ее и вызвал, чтобы послушать. – Ну что ж, Яна, чем ты так поразила Марину и бабу Нэлю, что они превратились в твоих преданных поклонниц?
Яна снова спела тот же романс.
– Так… – сказал директор после третьей композиции. – А как ты, Яна Синицына, смотришь на то, чтобы попробовать петь на сцене в нашем ресторане?
Яна растерялась. Ничего подобного она не ожидала. Петь? На сцене? В этом шикарном месте?!
– Решено. Марин, тебя назначаю ответственной за ее сценический образ. А как ты думала? Инициатива наказуема. Сегодня после смены репетируете, послезавтра премьера. Суббота, людей много будет. Так что подготовьтесь, как следует.
Яна вышла из кабинета начальника на ватных ногах.
– Эй, ты чего такая? Все лучше, чем с подносом бегать!
– А вдруг… вдруг я не справлюсь? Одно дело на районных конкурсах петь и на деревенских праздниках, а тут совсем другие люди соберутся…
– Да какая разница, какие люди! – махнула рукой Марина. – В твой голос невозможно не влюбиться.
Они репетировали всю ночь, до самого утра. Вместе выбрали двенадцать песен, веселых и грустных. В основном это были популярные композиции, хорошо известные ресторанному оркестру. Но никогда прежде у них не было такой потрясающей певицы.
– Ты просто готовая звезда, – призналась Марина. – Хоть сейчас на «Песню года».
Для премьеры они раздобыли удивительное платье из струящейся серебристой ткани, которое великолепно сидело на Яне и удачно подчеркивало все достоинства ее фигуры.
Все было готово и от репетировано. Петь на сцене с раннего детства было заветной мечтой Яны с самого детства. Но все равно, стоило ей оказаться на сцене в свете прожекторов перед несколькими десятками разодетых женщин и мужчин, как страх заставил сердце сжаться. Но стоило запеть, и легкие вновь наполнились воздухом.
Люди в зале забыли о еде на своих тарелках. Отодвинули в сторону бокалы с вином и прекратили разговоры. Голос Яны проникал в самую душу. Он завораживал. Он заставлял смеяться и плакать. Юную певицу множество раз вызывали на бис. Официанты улыбались, видя ее успех, даже повара, вопреки запрету, пару раз появлялись в дверях, чтобы посмотреть на нее и послушать. В тот вечер Яна Синицына произвела фурор.
Директор был просто в восторге.
– С этого дня ты будешь работать у нас певицей, – пообещал он, когда Яна, наконец, сошла со сцены.
Она была по-настоящему счастлива. Когда Миша нашел для нее вакансию в ресторане в далеком Сочи, она была ему очень признательна, но ждала, что это будет работа, ради которой придется забыть на время о своей мечте. Кто бы мог подумать, что именно здесь, на побережье Черного моря она впервые получит работу певицы.
Больше всего на свете ей хотелось, чтобы Арсений узнал, что она теперь поет со сцены. Чтобы услышал, как ей аплодируют посетители ресторана. Но он был далеко, Яна даже не знала, где именно. Она только верила, что он жив и что он о ней помнит.
Глава 7
Арсений оказался в Афганистане намного раньше, чем предполагал. Не зря его тогда отпустили в Москву к родителям всего на одни сутки. Вопрос с командировкой был уже делом решенным.
Мама, конечно, была в ужасе. Она ничего этого не хотела – ни вертолетов, ни военной формы и, казалось, совсем не испытывает гордости. Один только страх за единственного ребенка.
В старших классах представить было невозможно, что ее золотой мальчик, отличник французской спецшколы, влюбленный в книжки очкарик, вдруг пожелает стать военным летчиком. И, что еще более невероятно – осуществит эту мечту. Первую медицинскую комиссию Арсений, к большой радости мамы не прошел. Не помог даже авторитет деда– полковника авиации, героя Советского Союза. С таким зрением как у абитуриента Медведева, путь в пилоты был заказан.
На помощь неожиданно пришел отец. Он посоветовался с коллегами в МИДе и вышел на гениального профессора, Ростислава Федотова, который делал уникальные операции.
Профессор был необыкновенно востребован, но их принял в тот же вечер. Ростислав Андреевич оказался оказался невысоким мужчиной средних лет с живыми глазами и душой мальчишки.
– Так значит, ты хочешь быть летчиком? – спросил он после осмотра.
– Очень хочу, – признался Арсений.
– И единственная загвоздка – твое зрение. Летчики стране ох как нужны. Везде нужны. И для перевозок и на войне, доставлять солдат. А уж как они нужны нам в здравоохранении… Ты знаешь, я говорил об этом министру. Дай нам медицинскую авиацию, мы бы сделали в сотни раз больше операций… В общем, я тебя понимаю, парень. Ты очень правильную профессию выбрал, вот только…
– Что? – спросил взволнованный Арсений, чувствуя, что именно сейчас, в этом кабинете, решается его судьба. Сейчас, а вовсе не во время медицинской комиссии или вступительных экзаменов. – Вы лучше сразу говорите, как есть.
– Ну что ж. Сначала хорошая новость: такие операции мы делаем… – профессор немного помолчал. – Собственно, только мы их пока и делаем. Но они экспериментальные, понимаешь? То есть существует весьма серьезный риск, я обязан об этом сказать. Технология не до конца еще отработана. В восьмидесяти процентах случаев все хорошо, но бывают такие результаты, что я за голову хватаюсь.
– Чем это может грозить? – нахмурив брови спросил папа.
– Отторжение, воспалительный процесс… Зрение может стать хуже, чем сейчас. Мы сделаем все, что возможно, но дать стопроцентных гарантий я не могу. И Вы должны это понимать.
– Я хочу эту операцию, – твердо сказал Арсений.
– Подожди! – перебил его отец. – Риск двадцать процентов, ты же слышал. Это очень много… Ты хоть представляешь, что будет с мамой…
– Есть восемьдесят процентов, что я пройду медкомиссию. Восемьдесят. Я никогда не прощу себе, если не попробую.
Арсений верил, что оказался в этом медицинском центре не случайно. Верил, что этот врач с душой летчика, мечтающий о медицинском десанте, сможет ему помочь.
Операция прошла на удивление успешно. Мир впервые приобрел четкие очертания. Арсений даже не сразу смог привыкнуть к этой новой реальности.
Очки превратились в ненужный аксессуар. Профессор Федотов уверял, что теперь с медкомиссией проблем не будет.
