Текст книги "Воскрешенные (СИ)"

Автор книги: Анастасия Коробкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 24 страниц)

13. Герои

I

– Кто она?

Четверо Тигор, явившиеся на первую базу по вызову командира и ожидавшие много чего – инструктажа, новой экипировки или оружия, перемены дислокации – но не этого вопроса, мгновенно нахмурились.

Тим, ощутивший их ответную враждебность, поздновато вспомнил об особенном положении этой четверки, проявлявшемся редко, но именно в таких ситуациях. Среди островитян было достаточно много братьев, пришедших в это микрообщество парами, сразу растворившимися в нем. А эти всегда были группой. Их тесные связи терялись, не исчезая, а всего лишь становясь невидимыми, в нормальной жизни, в повторяющихся день ото дня ритуалах тренировок, вахт, походов – и поэтому можно было ошибиться, посчитав вдруг их независимыми друг от друга, такими же, как все. Но это было не так. Даже тренировавшиеся в разное время, даже приписанные к разным частям армии Острова, даже с диаметрально противоположными характерами, взглядами на жизнь, привычками, они были одним целым.

И у них всегда была сестра.

Задав им вопрос, Тим пытался разгадать зудящую в голове загадку и даже не подумал с кем-нибудь посоветоваться. Он чувствовал, что, вместе с неудовольствием братьев Тигор, его вопрос вызвал еще и удивление находившихся здесь же Германа, Кости, Володи и Стаса, и теперь растерялся.

– Ася действительно ваша сестра? – спросил он иначе, выкручиваясь.

Ответ он давно знал, но знают ли его братья?

– Зачем тебе?

В Толе всегда дремала и легко готова была пробудиться враждебность, которая ни разу не подвела его к изгнанию с Острова только из-за мощного контроля ума, привыкшего прогнозировать последствия и анализировать ошибки. Сейчас Толя имел право вспылить и позволил себе это.

Тим понял: они знают, она им сказала. Тогда тем более важно их разговорить.

– Затем, – проявляя командирское терпение, стал объяснять он, – если Ася научилась тому, что делает, являясь обычным человеком, то я тоже хочу научиться. Если она не человек, то я не буду этим заморачиваться.

Тигор не возмутились, но вздрогнули и как-то сникли.

Герману было неловко – он собственной шкурой почувствовал, как проскреб по их свежей ране деловой и будничный тон постороннего.

– Что, так трудно ответить? – удивился Тим.

– Это наше семейное дело, – мрачно потупившись, буркнул Толя.

– Я бы так не сказал, – начал было Володька, однако, поймав злой взгляд Алёшки, замолчал.

Толя повернулся и пошел к двери, бросив через плечо:

– Когда захочет, чтобы ты знал, она тебе сама скажет.

Дима сделал шаг за старшим братом, но вдруг усмехнулся:

– А можешь попробовать догадаться. Разгадка на поверхности…

Толя вышел на крыльцо, за ним – Тима и Алёшка.

– Богиня! – бросил им в спины Тим.

Тигор, задержавшись на крыльце, невесело, даже обреченно, рассмеялись.

Герман посмотрел на Тима так, словно впервые увидел.

– У тебя еще две попытки! – громко, наигранно интригующе отозвался Алешка.

И все же он, выйдя последним, остановился и, не оборачиваясь, тихо попросил:

– Только, когда догадаешься, не спеши сравнивать ее с тем, кто тебе хорошо знаком. Хоть у них общее происхождение, больше ничего общего нет. Она особенная. Она одна.

Братья ушли. Вместе, как никогда прежде.

Тим устало опустился на табурет.

– Ну что я не так сказал?

Герман не знал, что выбрать из боровшихся в нем сочувствия и осуждения, как вдруг раздался голос Дениса:

– Ты превысил свои полномочия.

Все, кто находился в доме, вздрогнули от неожиданности.

Денис сидел в углу, под полочкой, с которой неряшливо свисали остатки прибитых гвоздями кружев.

– Ну сам подумай, – невозмутимо объяснил он, – они всего лишь три дня назад узнали, что сестры у них нет и не было. Казалось бы, что такого, но к родственникам, даже нелюбимым, видишь ли, привыкается…

– Откуда ты взялся? – справляясь с замешательством, поинтересовался Тим.

– Я давно здесь, – отозвался Денис.

Хотя и Герман, и все остальные готовы были поклясться, что минуту назад его не было, в это сразу захотелось поверить. А вот расспрашивать об Асе, наоборот, Тиму расхотелось.

Он задал, совершенно автоматически, другой вопрос:

– Где ты был?

Денис посерьезнел.

– Узнавал новости. Тебе известно, что пришельцы сбили земной космический корабль на отлете от планеты?

– Брюс?! – крикнул Герман.

– Оуэн Брюс? – вскинул брови Денис. – Нет, улететь пытался японец…

– Мы что, в блокаде?..

– Это, наконец, логично…

– Они опасаются, что земляне позовут на помощь…

– Кого?

– Куда летел японец?

– Да, кого они боятся?

– Армий «детей звезд». Перворожденных. Их корабли способны уничтожить «диких странников».

Денис произнес это, глядя на Германа – и тот понял. Корабль Перворожденного таит угрозу «диким». И он должен догадаться, в чем она… Ведь он знает корабль Капитана-Командора.

Будто сделав всё, ради чего явился, Денис встал и направился к выходу. Герман, спрятав загадку корабля в заначку разума, пошел следом.

Он успел испугаться, что Денис исчезнет раньше, чем он выйдет из домика, но, едва спрыгнув с крыльца, увидел его – стоящего и ждущего.

– Мне нужно задать тебе один вопрос…

Учитывая прошлое, Герману стоило более точно формулировать просьбу, ведь Денис, не прощавший ему промахов, мог вывернуть эти слова наизнанку: задать вопрос – пожалуйста, а вот получить ответ… Но прошлое прошло.

– Потому что в раннем детстве, когда я был болен, мне влили ее кровь.

Герман застыл. Тайна, давно его мучавшая, раскрылась так внезапно, что он не смог сразу это осознать.

– И всё? – боясь отпустить Дениса до того, как вместо раскрытой тайны появятся новые, спросил он.

– Всё.

Что ж, и на том спасибо. Уже есть что анализировать и даже…

– Это чистая случайность, – вдруг предостерег Денис. – Я был изменен болезнью, поэтому выжил и выздоровел. На самом деле протокровь убивает. Она яд.

Последние, самые короткие лова, впились в Германа, как огненные стрелы. Он не заметил, как исчез Денис, но чувствовал, что узнал гораздо больше, чем услышал.

Она – яд…

II

Фантом не вернулся. По пробелу в памяти, осознание которого вдруг настигло меня на вершине Дарха, я поняла, что раздваивалась, но секундного чувства оцепенения, сопровождавшего возвращение фантома, не испытала. Что с ним случилось? Броня не сработала, и я погибла? Заснула? Потеряла сознание? Попытки увидеть вокруг себя какое-нибудь другое место успеха не достигли – сознание сейчас у меня было только одно… Что же случилось?

Вот что значит – быть не в себе.

В другой раз история повторилась. Это уже говорило за привыкание, версию о котором высказал Дарх: мол, возвращение частиц в клетки стало привычным организму, и он уже не реагирует на это нервными отзывами, – но нет. На следующий день фантом вернулся с «эффектом».

Кое-что объяснили парни-островитяне.

Сначала у всех них появилась странная привычка при встрече смотреть на мою левую руку. Когда я, потерявшись в догадках, прямо спросила, что они там ищут, мне просто ответили:

– Кольцо. Когда его нет, ты тихая и неразговорчивая. Когда оно есть, правда, тоже не всегда болтаешь, но уж если нет – с тобой вообще разговаривать бесполезно.

Угу, значит, камень-сестра не разделяется. Значит, я еще и без грудины разгуливаю…

А после разделения, стало быть, я стараюсь делать как можно меньше того, о чем жалко забыть. Ничего себе жизнь усложнилась.

Однажды, «придя в себя», я увидела, что сжимаю в ладони записку – маленький обрывок журнальной страницы, на которой сама же написала несколько слов: «Я все рассказала братьям». М-м-м, не помнить такое! Вот ведь…

Потом выяснилось, что фантомы заимели привычку наведываться во вражеские корабли. Именно там, спустя немного времени, их сознание гасло.

Наверное, они все-таки гибли. Как поступил бы кто угодно, если бы обнаружил на борту врага? Убил бы, конечно. Или другим способом обезвредил…

За каким чертом фантомы туда перлись, я поняла, когда сама, явившись на боль кого-то из парней, увидела корабль вблизи. Меня мгновенно охватило такое непреодолимое любопытство, что я ничего с собой поделать не могла – как же, всего-то метров пятнадцать, и можно увидеть, как у них там внутри все устроено, а если удастся, то и сломать что-нибудь, или разобраться, где в корабле уязвимые места! Да просто жутко интересно побывать дома у инопланетян!

Я и пошла было туда, но парни, готовые к этому, схватили меня за обе руки. О том, что произошло дальше, можно только догадываться, потому что в свой следующий миг я оказалась в обществе Тима и Юрки у крыльца их временного убежища. Фантом не вернулся. Провал в памяти налицо.

Я тихо ругнулась.

– Что? – нетерпеливо спросил Тим.

– А о чем я только что говорила? – сильно опасаясь показаться идиоткой, переспросила я.

– О том, что там как в киселе плаваешь, – напомнил Юрка.

– Да? – искренне удивилась я и подавила порыв его расцеловать – значит, в раздвоенном состоянии я до сих пор могу транслировать самой себе окружающую картину, а теперь хоть примерно знаю, что внутри «тарелки»!

– А сейчас что? – требовал Тим.

– Ничего, – пришлось его разочаровать. – Я там отключилась. Так каждый раз происходит. Я еще никогда оттуда не возвращалась.

– Гм, – за спиной Юрки произнес Герман. – Это значит, ты каждый раз уменьшаешься. Ась, постарайся в следующий раз туда не лезть, ладно?

– Не ладно, – разозлилась я. – Когда-нибудь да повезет, меня еще много.

Тим закатил глаза. Юрка опустил голову. Герман нахмурился.

…Там как в киселе плаваешь. Как это?

– Вы бы это видели! – жалобно произнес стоявший рядом Стас. – Держу ее за руку, за другую держит Витька, и вдруг хлоп! – точно такая же перед нами. Я не успел понять, что случилось, а вторая уже поднимается и летит к кораблю. Ася, ты как это делаешь?!

Все посмотрели на меня, наивно считая, что прямо сейчас услышат что-то понятное.

– Ну… я командую маленьким частичкам самых маленьких составных частичек меня отделиться и собраться рядом, – так и не найдя подходящей лжи, сказала я. – А потом вернуться. Но это само собой получается, когда дело сделано…

– Только проблема в том, – глядя мне в глаза, добавил Герман, – что, «придя в себя», ты не можешь соединить два сознания и в итоге ничего не помнишь. Бессмысленно туда ходить. Ты только гибнешь, и ничего больше.

– Нет! – возмутилась я. – Отдельные фрагменты вспоминаются, когда… Ну, в общем…

Смогла же я вспомнить Юрку с Женькой и Игорем на фоне промышленного пейзажа… Или нет? Ой, не стоит спрашивать его об этом при Германе – засмеет.

Пробормотав: «До свидания» (боюсь, жалко и неуверенно), – я повернулась, чтобы отправиться к Дарху.

– Подожди! – крикнул Герман. – Давай поговорим!

Я застыла от незнания, что ответить или что сделать, и все, стоявшие рядом, мигом навострили уши. Стараясь спрятать загадочную радость в глазах, Тим быстро спохватился и потянул за руку Юрку, уводя куда-то в сторонку.

– Зачем тебе уходить? – проводив их недобрым взглядом, спросил Герман. – А главное, куда ты уходишь?

Он был зол – и на что? Не на меня же?

Он явно что-то ненавидел, но не меня. Его злило все, кроме меня, и больше всего – мои уходы…

А я опять теряла волю от его взгляда и звука голоса, заполнивших все вокруг, в которых заключалась вся сила сущего на этой планете, то, ради чего только и стоило появиться на свет, та мощь, которую я вспомнила перед самой смертью и которая (сейчас, вдруг, озарило!) дала мне возможность остаться собой после воскрешения. Этот взгляд, этот голос делали меня центром мира, они давали мне веру в то, что ничего здесь без меня не случится, что все расстояния здесь и все события – в моих руках.

Взгляд Германа, его голос был сильнее и бурь Дарха, и ярости Капитана-Командора, и проклятий богов. Как же, правда, найти способ остаться здесь? С ним рядом! А?

Никак. Даже если может, он не захочет дать мне то, что дает Дарх – он решит, что это опасно.

– Ты меняешься, – сказал он, не отводя взгляда. – Ты знаешь об этом?

Заметил чешую…

– Твои глаза стали карими.

О. Где зеркало?!

– Разве это плохо? – опять растерялась я.

У него на скуле дернулась мышца, и от этого едва заметного движения по воздуху в разные сторона разбежались волны тревоги. Кажется, плохо.

– Чтобы получить сверхспособности, ты делаешь что-то, что не проходит бесследно, и влияет на тебя, и подчиняет тебя.

Но это ведь не так!

Или так?

Я не чувствую, что стала зависимой, но разве Дарх помог бы мне без задней мысли? Наверное, если задержусь к приему очередной порции дыма, почувствую что-нибудь не то. «Ломку». Впрочем, я знала, на что шла, и согласилась с риском.

Потому что так надо.

Потому что я слишком глупа и не могу придумать, как заставить сознание разделяться без психотропного воздействия. Если честно, я уже бросила искать такой способ – зачем, если так проще, если Дарх со своими «листиками» всегда к моим услугам…

– Остановись, и так достаточно. Тебе не нужно быть большим, чем ты есть – это уже слишком, это уже опасно!

Голос злой и тревожный, а в глазах уже и власть, и признание моей власти. И удивление. Его губы почти беззвучно шевельнулись, и я смогла скорее угадать, чем услышать слова, которые он боялся произнести – потому что боялся поверить: «Неужели ты всё-таки…»

Зачем же он тогда выстрелил в меня?

– И ты бы согласился потерять Кирилла? И других?

Вместо ответа он шумно выдохнул и закрыл глаза: «Да».

III

Денис и Дарх ругались. Мне было не положено слышать, как и о чем, поэтому они ругались молча.

Раскурив сигару, я забралась на самый высокий камень и стала разглядывать облачный горизонт. От богов по воздуху разносились пучки волнений, то коловшие, то щекотавшие, но ничего страшного или мерзкого не происходило. Даже чувствительные тонкие духи не покинули вершину, а лишь отлетели чуть дальше и парили над горой между мной и ними.

Денис – бог. Хоть это и лучшее, что могло с ним случиться, и, пожалуй, заслужил он такой финал своей человеческой судьбы, но все-таки не укладывается в голове. У него самого, в первую очередь, не укладывается. Он всегда и везде был естественным, уверенным и спокойным, а сейчас он растерян. Нелегко это, наверное, – быть богом.

– Нимб давит, – случайно вырвалось у меня вместе с облачком дыма.

Денис взглянул на меня обиженно, а потом рассмеялся.

– Да ну их всех. Я нормальным человеком не был, почему должен стать обычным богом?

Дарх дернулся. Слова, произнесенные легко и даже беспечно, на него произвели действие, эквивалентное приложению кирпича к голове по завершении длительного прицельного падения. Он задумался.

Денис вскоре после этого ушел, перед растворением в воздухе дурашливо поцеловав мою свешенную с камня ногу, что уже повергло Дарха в моральную кому.

Теперь Денис стал наведываться часто, а Дарх, странное дело, был рад его визитам. У них постоянно появлялись темы для обсуждения, и, хотя мне очень редко отводилось в них место, всё же казалось, что я с ними. Они всегда удерживали на мне свое внимание и реагировали на все, что со мной происходило: я рассматривала облака – Дарх растрепывал их в смешные фигуры, строила из камешков домик – они подбрасывали новые камешки, скрепляли постройку и раскрашивали башни, я скучала – они заводили разговор на интересную мне тему, я засыпала – они подкладывали подушки и укрывали.

С приходом Дениса стало ясно, насколько одинока я была все это время. Несмотря на теплое уважение островитян, на ласковое участие Салдаха, на парадоксальное сближение с Дархом, его место осталось пустым. Оно, это место, было у меня за спиной и слева – оттуда приходила помощь и защита, и не взамен, и не за будущие услуги, а потому что так есть. Ему самому так надо.

Дарх не видел такого раньше и не знал, что можно так обращаться с кем-то. Доверие, о котором он меня просил, на самом деле было ему незнакомо. В его прежнем представлении оно было не чувством безопасности рядом с другим, а смирением с коварством другого, разрешением поступать с собой подло. Теперь он постоянно удивлялся. Он смотрел на эмоции, окружавшие нас с Денисом, как на чудо, и очень хотел заразиться ими, хотя и боялся их.

Чем бы мы не отличались друг от друга, как ни велики были различия, одно общее нас объединяло. Мы – воскрешенные. Мы пережили смерть.

IV

Стаса пришлось собирать по частям. Помогая Асе делать это под сияющей паутиной из расчертивших ночной воздух смертоносных лучей, Герман лишь мысленно благодарил Оуэна Брюса за предусмотрительность – без носилок, оказавшихся в шестиместной машине, им было бы не справиться. Он за две секунды, как ему показалось, выдернул носилки из кабины, перекатил на них самый крупный кусок Стаса и подал появившейся Асе обрубки его ног, попробовал сложить одну, но решил оставить это ей – Сереге с Никитой приходилось слишком тяжело. Их просто-таки поливали непрерывным ливнем из серебристых лучей, и даже троих, чтобы отбиться, было слишком мало.

Конечно, об этом думать не стоило. В такой ситуации можно было только стрелять по синим огонькам, отключив внимание от всего остального, не глядя на серебристые трассы, превратившись в придаток ствола, ритмично выпускающего разряд за разрядом, не осознавая себя, не чувствуя ничего.

Взмахнув рукой с ружьем, где-то рядом упал Никита, и к нему сразу нагнулась черная блестящая тень. Еще одна Ася. Прикрывающих осталось только двое. Ну что ж. Батареи хватит надолго, и остановить очереди их с Серегой разрядов может только очередной шальной луч… Да сколько ж их сегодня?!..

Опасаясь за двух Ась со Стасом и Никитой, которых теперь почти невозможно было защитить, он несколько раз, продолжая автоматически нажимать на кнопку, взглянул то на одну, то на вторую, и заметил, что серебристые лучи изредка попадают в них, но гаснут, дымя, за пару сантиметров до тела… Гм, а отчаиваться-то рано.

Поняв, что Ася не только лечит, а еще и защищает раненых, он вдруг почувствовал себя непобедимым, и его руки с оружием заработали быстрее, и вскоре «диких» стало заметно меньше, а еще через короткое время их осталось всего двое, и их синим сердцевинам он с Серегой ударили одновременно, и поставили наконец точку в этом бою…

Надо будет обязательно отсмотреть запись бортовой камеры. Совершенно непонятно и очень интересно, сколько прошло времени. Час? Пять минут? Одинакова вероятность того и другого.

– Капитан… – кряхтел Серега, когда они, сняв шлемы, втаскивали приходящего в себя, невероятно тяжелого Никиту внутрь кабины. – В следующий раз… ты поедешь… только через мой труп! Это ж надо… сколько я из-за тебя… натерпелся… Приключений ему захотелось… видите ли.

– Молчать, – кусая улыбку, приказал Герман.

Вторая Ася, отвернув полное досады лицо от черного неба, поглотившего корабль «диких странников», проводила взглядом Никиту и исчезла.

Первая застыла над Стасом.

– Можно переносить в машину? – спросил он.

Она медленно повернула голову и удивленно посмотрела него.

– Ты? Зачем?

Он слегка разозлился на необходимость оправдываться перед всеми за нормальное стремление бить врагов, которое уж кому-кому, а ей и без того должно быть понятно.

– Потом объясню.

Ася вздохнула и провела ладонями по сложенным, как паззлы, ногам Стаса. Камня в пальце не было.

– Можно. Но я с вами.

Странное волнение сжало ему горло, когда он попытался согласиться:

– Конечно.

Потом, в машине, он убеждал себя, что вовсе не рад тому, что Стас так серьезно ранен, и вовсе не боится, что полет затянется до его выздоровления, и Ася уйдет сразу по приезду… Но он радовался и боялся. Он очень, сильнее, чем что-либо в своей жизни, хотел, чтобы Ася сегодня оказалась на «Тайне». Это был каприз, подчинивший себе его слишком дисциплинированную волю, пользуясь редкой слабостью, короткой растерянностью, наступившей после боя. После резко отпустившего смирения со смертью ему хотелось абсолютного счастья, которое сейчас он прочувствовал бы остро, как никогда, хотелось, чтобы самые любимые, самые близкие были рядом – Ася и «Тайна». Дороже всех прожитых часов ему были те, которые он провел с Асей на «Тайне».

Стас очнулся уже на подлете к базе, но шевелить ногами еще не мог и поминутно покрывался потом от боли. Асе пришлось отправиться с ним в подводную лодку. Пропустив ее внутрь, Герман безотчетным движением задраил за ней люк.

Чтобы исполнять обязанности и капитана, и врача в одно и то же время, он заменил переборку между медицинским отсеком и командным пунктом на легкую складывающуюся, и теперь почти всегда отсеки вообще ничего не разделяло.

Никиту и Стаса положили рядом, но Никита порывался встать, поэтому Ася его усыпила: так же, как когда-то Германа, запустив пальцы в отросшие спутанные волосы. Германа кольнула ревность, но он тут же пристыдил сам себя. Немного подумав, Ася усыпила и Стаса. Герман стал ножницами разрезать окровавленные тряпки, в которые превратились его штаны. Ноги, хоть и сильно опухли, выглядели нормально. В том смысле, что при сборе ничего не перепуталось.

Ася продолжала держать на них ладони, хмурясь и еле заметно шевеля губами – наверное, где-то она с кем-то беседует… Потрясающе. Сколько еще в ней тайн?

Прекратив далекий диалог, она замолчала. Герман знал, что вызывать ее на разговор бесполезно, да и не хотел этого. Все, о чем можно было спросить, ему и так было известно, и, как ни желал он вновь почувствовать тот полный любви и гордости за него взгляд, он одновременно боялся почувствовать нечто другое, противоположное. Ведь чаще она смотрела на него печально и испытующе, словно силилась найти какую-то отгадку, ответ на вопрос, который не хотела задавать.

Поэтому да здравствует молчание. Его вполне достаточно. Того, что Ася здесь, и не спешит уходить, уже много для него, привыкшего любить незаметно.

Команда где-то одолевала расспросами Серегу, который пытался отвечать, при этом умываясь и переодеваясь. Наконец он, обрызгивая все вокруг водой с невытертых волос, ворвался на командный пункт и активировал связь с базами.

– Это «Тайна». У нас все живы, хотя и не целы. Что с первым сигналом?

– Уже на базе, – включился Тим. – После вашего было еще четыре сигнала. Герман, ты здесь? Слышишь?

– Здесь, слышу. Четыре? Значит, в следующий раз будет уже около десяти. А потом еще больше. Потери есть?

– Нет, конечно. Везде была Ася.

– У нас целых две! – похвастал Серега. – Одна до сих пор здесь. Мы еле отбились! Там такое было! Видео отправляю… Отправил. Только, чур, Стасу не показывать.

Это была кодовая фраза, смысл которой все поняли: Кирилл, увидев сцену своего обезглавления, незабываемо потерял сознание.

Тим уважительно моргнул.

– Там тоже поливало? – спросил Герман, глядя на Асю.

Она качнула головой:

– Не так. Вам круче всех досталось.

Из-за монитора послышался нежданный голос:

– Герман, не на тебя ли теперь «дикие» охотятся?

Тим вздрогнул, поднял голову и посмотрел поверх камеры. Герман, как собственными глазами, увидел Дениса, стоявшего с самым серьезным видом так, как будто всегда был в хижине вместе с другими.

– Свят-свят-свят, – пробормотал Тим. – Ты можешь хотя бы не так внезапно появляться и исчезать?

– Извини, – без нотки раскаяния ответил Денис. – Пока не до реверансов.

– А до чего?

– «Дикие» охотятся на Германа, – с расстановкой напомнила Ася.

– Да ну, ерунда, – заспорил Серега, но споткнулся – он ведь сам упрекал капитана в безрассудстве. Оказывается, был при этом еще больше прав, чем думал.

– Не-ет, – поддержал Серегу Валерка, возникший рядом с Тимом. – Не могли они его распознать.

– Галю же распознали, – по эту сторону экрана заметил Артем.

На пару секунд все замолчали. В который раз на них нашло это неприятное озарение – о «диких» мало что известно. И от того, что их научились убивать, они не стали понятнее.

– «Дикие» видят иначе, – попытался объяснить Денис, – от них не спрятаться под одеждой.

– Возможно, и слышат иначе, – добавила Ася. – Возможно, их органы чувств улавливают еще что-то, чего мы не замечаем.

Ее слова почтили новой минутой молчания: разбудив воображение, островитяне представляли, каким образом можно почувствовать человека, кроме как слухом и зрением. Поскольку в поисках элементарных частиц каждый осознал безграничность возможностей, воображение подсказывало самые захватывающие варианты: улавливать электромагнитное излучение? Ощущать гравитационные колебания?..

– Так, ладно, – хмыкнул Денис. – Вот еще один повод подумать: боги нашли в пространстве между трехмерными мирами интересную штуку.

Такое начало заставило всех оторваться от задачи про органы чувств: Денис сообщает о том, что увидели боги…

– Огромный корабль «диких»… и на некотором расстоянии несколько маленьких. Если приглядеться, становится заметно, что маленькие отличаются от большого – они темнее и неподвижны.

Никто еще не успел ни представить, ни сообразить, как Герман обрадованно спросил:

– А вы видели, как они отделяются?

– Кто? – спросила Ася.

– Видели. И как сливаются тоже.

Ася замерла с открытым ртом.

Герман испугался, что она догадается, и попытался остановить Дениса:

– Всё, хватит загадок.

– Вы о чем?! – возмутился Тим.

Денис возник на командном пункте «Тайны». От неожиданности Серега упал на Артема, а Коля с Кириллом отступили назад.

– Ты люк зачем задраил? – вкрадчиво поинтересовался Денис у оцепеневшего Германа.

Герман сдвинул брови – зачем это сделал, он и сам не знал.

– Чтобы сохранить хотя бы маленькую частичку, – подсказал Денис. – Ты знаешь, что она не пробьет пространство-время здесь – побоится повредить «Тайну».

Герман молчал. В действительности, он это понял сейчас, все так и было. Как странно – он знает гораздо больше, чем осознает, и как ошеломляюще резко эти знания прорываются, чтобы облечься в мысли. И это опасно, ведь мысли она может увидеть или хотя бы почувствовать.

– Эти темные… и неживые, – вдруг неумолимо ясным голосом произнесла Ася. Она почувствовала.

– Всего лишь гипотеза, – перебил, отгоняя мысли, Герман.

– Не заставляй всех биться вслепую, – печально обронил Денис.

– …поражены мной, – закончила мысль Ася. И тут же начала новую: – Они поступают так же, как я – делятся на части. И они сами, и их корабли. И части потом соединяются. Но те, в которые вошла я, отмирают. Я для них что-то вроде вируса… нет, яда…

– Нейтрализатора, – подобрал более подходящую аналогию Денис.

– Я бы лучше понял, если бы результатом соединения тебя с ними была аннигиляция, – сказал Герман. – Но тут другое. Возможно, частички тебя, попавшие в корабли, можно освободить.

Ася нахмурилась.

– Не знаю. Я совсем их не чувствую.

Затем она умоляюще посмотрела на Дениса:

– Ты ведь повторишь всё, когда я очнусь?

Денис глубоко вздохнул и попросил Германа:

– Отпусти. Она не должна быть все время расщепленной. И эта – только мельчайшая часть. Она даже почти ничего не весит.

Ася встала и подошла к Герману. Он почувствовал, что чудо закончилось, и вместе с ним уходит счастье, но хватался за утекавшее мгновенье, как за последний глоток воздуха. Но глоток воздуха – это так мало.

– Хорошо, – сказал он. – Иди. И передай ей это.

Он обнял ее, прижал к своей груди, и, подняв ее лицо жадными руками, поцеловал призрачные, но такие мягкие и сладкие губы.