Текст книги "Мягкая кукла (СИ)"

Автор книги: Анастасия Исаева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)

Удача изменила прямо возле дома. Машина Сережи показалась в зеркале заднего вида, и яростный взгляд будущего бывшего мужа чуть не прожег дыру в заднем стекле. У него точно где-то поставлен маячок, программа-шпион или еще какая-то система слежки за ней. Иначе быть не может. Из суда столь скоро не уведомляют!

Вера сомкнула губы. Сейчас начнется.

Не доезжая до ворот, она остановилась. Сережа понял, почему она не свернула на подъездную дорожку – чтобы он не запер ее семейный хэтчбек – и заблокировал другим способом. Поставил свою лелеемую япошку так, что Вера не смогла бы отворить дверь со стороны водителя. Но зря что ли она ходит в зал? Наработанные упругость и растяжка помогли изящно и быстро выскользнуть из-под руля, перемахнуть через коробку передач и выбраться на волю через пассажирскую дверь.

Сережа не предусмотрел акробатических трюков, но также не стал медлить. Бросив машину как стояла, он нагнал Веру у входной двери, и пока еще супруги ввались в дом. Потревоженный Цезарь зашелся лаем, а потом виновато вильнул хвостом и положил морду между лап, настороженно глядя на тяжело дышащих хозяев.

Глава 19

– Значит, таков твой ответ, – выплюнул Сережа, с ненавистью глядя на гигантский букет в гостиной.

– Делом убедить легче, чем словами.

И отправилась наверх, в детскую. Два огромных чемодана ждали, чтобы их наполнили одеждой, самыми обожаемыми игрушками и прочим, нужным на первое время.

– Ты вообразила, что Лина будет жить с тобой?

– А ты хочешь, чтобы пятилетняя девочка жила в окружении нянек, когда у нее есть мать?

– Мать никто не гонит отсюда. Эта твоя придурь…

– Сереж, прошу, перестань. Сейчас Каролина переедет со мной. Я не собираюсь препятствовать вашему общению. Дальше суд определит постоянное место жительства.

Сережа смерил ее неприятным взглядом, но Вера не дрогнула. Пугалки для глупеньких зависимых жен. Она уже перекладывала Карошкины вещи из ящиков в чемодан.

– Много не бери. Все равно обратно привезешь. И сама тоже вернешься.

– Сереж… ну давай без этого? Даже если ты запросишь примирения, это всего лишь отсрочка, отрубание хвоста по кусочкам. Ты никогда не проявлял намеренной жестокости.

– А ты что сейчас делаешь? Рушишь все из-за своего узкого мышления.

– Растолкуй, пожалуйста. Мне и правда не хватает кругозора, чтобы увидеть твоими глазами сложившуюся ситуацию. Дурочке, которую годами обманывали, а потом просто откупались чем угодно, но не человечным отношением!

– Во-первых, ты делаешь хуже ребенку. Разлучаешь с отцом и привычной средой. Думаешь, я отдам тебе Цезаря? Сиди сама в своей конуре! А дочь скоро будет жить со мной.

– И смотреть за ней будут чужие люди!

– А в данный момент она, по-твоему, с родными или близкими? Лина не младенец! У нее активная жизнь! Социализация, развитие, обучение, спорт. Твоя роль уже не такая большая, и ты не можешь с этим смириться, без конца козыряешь прошлыми заслугами. Ты точно так же будешь видеть ее утром и вечером, возить в садик и на кружки.

– Считаешь, нет разницы, кто это делает? Неважно, кому она по утрам рассказывает свои сны? Все равно, что заболевшую малышку из садика заберет тетка на зарплате? Или ты встанешь среди ночи, чтобы согреть стакан молока?

– Встану, конечно!

Сережа швырнул это обещание с той же скорость, с какой транжирил деньги на задабривание их с Карошкой подарками. Не подумав как следует, не учтя вкус адресата.

На губы ползла ехидная усмешка, но помня наставление адвокатов, Вера не выпустила наружу живые эмоции. И хотя в носу щипало, медленный выдох помог наладить нейтральную улыбку.

– Что ж, прекрасно. Я буду спокойна за деточку, когда она с тобой.

Не добившись своего, муж плюхнулся в кресло для взрослых и устроился в нем с комфортом. Хлопнув ладонью по подлокотнику, он выразительно похвалил выбор, хотя до этого лишь угукал, когда ему показывали варианты.

– Даже не думай, что заберешь его с собой.

Вера пожала плечами и вернулась к детской одежде. Вот нисколько не удивил. Бить в слабые места всегда легче. С внутренним напряжением ждала настоящих ударов.

– По-твоему, я не заслуживаю второго шанса?

– Ты его упустил с рекордной скоростью.

– За эти два дня?!

– Ты талантливый, тебе хватило полтора.

Она перешла к игрушкам и обыскалась потрепанного бегемотика. Купленный с лотка на проходе. Дочь практически не клянчила в магазинах, но тогда она была очень убедительна в том, что без этого бегемота никуда не уйдет. Совершенно несуразный плюшевый монстр, сшитый кое-как, чиненый-перечиненный, но каждый день перед сном он удостаивался объятий и самых главных новостей из дня Каролины. Обитал дома. Всегда.

В кровати не было. Под ней – тоже. В вигваме не просматривалось ничего, напоминающего его сиреневую шкуру. Может, он под креслом, но пока в нем сидит Сережа, нечего и думать, чтобы приближаться туда.

– Вер?

– Ты еще и умный. Сам найдешь ответ, что не так.

– С букетом я пролетел. Понял. Серьги вроде устроили?

– Дело не в них.

– Так скажи, в чем!

Как часто приходилось проглатывать обиды, замалчивать, заглаживать? Если бы говорила все как есть, оказались бы они в разоренной детской? А есть ли смысл говорить сейчас? Спасать-то уже нечего.

– Ладно. Я скажу. Не считала, но список внушительный. Ты нарочно привез меня в тот паб, чтобы нанятый тобой человек сделал фотографии якобы семейных посиделок. Ты обещал Карошке поездку на море, зная, что у нас зависший момент в браке. Ты прислал вульгарный букет, поручив его выбор секретарю. Ребенок получила гору мусора, и как видишь, ничего из той коробки не добралось до ее комнаты. Ты подарил дорогущие серьги через курьера. Ты выставил поездку в театр своей идеей. Ты дал добро на распространение наших фотографий из театра, не посоветовавшись со мной. Имидж стоил того, чтобы обманывать меня?

– Докапываешься до мелочей, Верунь. Наши фотки и раньше гуляли в сети, ты не возражала. Каролину сняли без лица в кадре. Остальное… ну в чем-то косякнул, в чем-то не согласен. Если тебе так важно, я скажу Лине, что идея была твоя.

Бесполезно! Ну насколько же бесполезно объяснять что-либо этому человеку. Он не видит сути, подменяет одно другим и выворачивает события наизнанку. Кажется, для такого есть термин? Газлайтинг, точно.

Что вспомнила – положила. Бегемотика так и не нашла. Но и Сережа пока не поднимался с кресла.

– Для меня это не мелочи, – тихо ответила Вера и выкатила чемоданы в коридор. Для ее вещей также приготовлены два чемодана. Больше в багажник просто не поместится.

За бессонную ночь было многое передумано на тему переезда, в том числе и то, какие вещи забрать. В основном, Вера паковала базовый гардероб и то, что шила сама. Выходная одежда, непрактичные платья и памятные аксессуары из поездок остались на местах. Ни к чему тащить в новую жизнь то, что тесно связано с Сережей.

– И что, это все? – спросил муж, привалившись плечом к дверному косяку.

– Очевидно, нет. Дальше процесс, раздел… ты и сам прекрасно понимаешь, что между нами много моментов для урегулирования. Сейчас нам нужно остыть. Пожалуйста, не травмируй Каролину еще сильнее. Ей будет непросто. Я уже подыскала детского психолога.

– Молодец какая. Портишь ребенку жизнь и при этом затыкаешь пробоину пальцем.

– То, как мы живем сейчас, не лучший пример для ребенка. Когда между родителями раздор, дети первыми страдают.

– Мы еще можем уладить.

– Нечего улаживать, пойми.

Вера сняла кольцо и положила его на полочку для ювелирных украшений. Рядом с раскрытым футляром с новыми сережками.

– Вот как? Влюбилась в своего юриста, значит?

– Это тебя не касается.

Обувь, в отличие от тряпочек, было проще проредить. Только подходящее, только удобное. Впрочем, несколько прекрасных пар пойдут с ней. Она не Каролина, нога не вырастет!

– А ты уверена, что нужна ему, Верунь? У него с той блондинкой все серьезно, поговаривают, что дело идет к браку. Ты, конечно, отличный вариант, но замужем. А она холостая и дочурка… кого надо дочурка. Хотя, если подумать, то при хорошем адвокате ты можешь неплохо поднять бабла. Ой, погоди-ка, а он и есть хороший адвокат. Дело пахнет сговором, как считаешь?

– Не считаю. У тебя недостаточно информации. И ты бесишься. Оставь домыслы. Никто не планирует обводить тебя вокруг пальца!

– Это уже произошло! Ты сорвала мои планы по расширению. Ломаешь семью, даже не попробовав хоть что-то починить. Не удивляйся, что потом он тебя бросит. Ту свою блондинку он обманывает. Может, это твой тип – мужчина, которому тебя мало?

Вот он, настоящий удар! Рассчитанный. Болезненный. Точно в цель. Верность оказалась для всех участников драмы слабым местом. Но если начать рассуждать об изменах, ожиданиях и обманутых надеждах, можно обнаружить себя в топком болоте. Поэтому Вера не стала поддаваться на провокацию и не позволила развить тему. Еще одна бесящая мужа улыбка.

– Просто будь справедлив к нашей дочери.

– Ну конечно, а ты, значит, уйдешь пешком и голышом жить в своей хибарке? Так я и поверил, что ты не ждешь причитающегося. И знаешь что? Дождешься!

– Не кричи, пожалуйста. Я верю, что ты можешь оставить меня ни с чем. И не могу этому помешать. И нет, я не уйду пешком. Уеду на подаренной тобой машине с вещами на первое время. Потом мы вместе заберем дочь из садика и расскажем о новостях.

Сережа недовольно позыркал, но кивнул. Понял, что это наиболее честный для него вариант, и вышел за женой в спальню. Вера широким движением смахнула косметику со столика в большой кожаный шоппер и так же поступила с банками из ванной. Было жаль оставлять любимый плед и ароматические свечи, но запахи, годные для большой комнаты, просто задушат атмосферу в квартирке. Вдруг с характерным звуком по паркету загрохотали колесики чемоданов.

– Спокойно, я помогу их снести. Во всем ждешь подвоха, – проворчал Сережа, увидев переполошенную Веру в коридоре.

– Конечно, жду. Ты же как-то узнал, что я обратилась в суд.

– Просто я готов к разным сценариям.

И более никаких объяснений! Окинув бывшую спальню в последний раз, Вера выдохнула раздражение и помчалась в детскую. Бегемотик и правда нашелся под креслом. Взрослые не единственные, кому оно пришлось по душе – очевидно, Каролина тоже была не прочь в нем поваляться.

У входной двери ее нагнал громко дышащий пес. Спешил!

– Прости, приятель, что сама не нашла тебя, – прошептала она, присаживаясь, чтобы взъерошить собачью холку. Мокрый нос ткнулся в ладонь. – Ты отличный мальчик, слышишь? Я подумаю, как забрать тебя.

Сережа уложил чемоданы в багажник Вериной машины и отогнал свою, чтобы она могла уехать. На сердце лежала чья-то тяжелая лапа. Давила, душила. И не переставала, даже когда их домик исчез в зеркале заднего вида.

* * *

– Каролина, мы с папой решили жить в разных местах. И сегодня я переезжаю на свою квартиру.

Детка положила вилку, и взгляд перебегал с мамы на папу. И обратно. Они привели Карошку в хорошую кафешку, но не в любимую. Вера готовилась к истерике, слезам, неудобным вопросам. Но молчания не ожидала.

– У Софии папа ушел из дома, и потом ее родители развелись, – выдала наконец Каро и с пристрастием уставилась на своих родителей. – Вы тоже?

– У нас не совсем так же. Из дома ушла мама…

– … и, возможно, мы тоже разведемся.

– А где буду жить я?

– А где ты хочешь?

Каролина принялась скрежетать вилкой по тарелке. Противный звук встрепенул нескольких посетителей, а Верины виски простреливало от резкой боли. Сама того не замечая, она расстегнула часы и ущипнула, захватив тонкую кожу на внутренней стороне запястья. В голове успокоилось, но она даже не шелохнулась, чтобы остановить Каро. Пусть выражает эмоции.

Сережа, в отличие от нее, не читал детских психологов и надвинулся на дочь. Акустическая пытка прекратилась.

– С мамой хочу жить.

– Как скажешь, солнышко.

– А после развода мы с мамой снова вернемся в дом?

– Почему ты так думаешь, солнышко? – Вере не лез кусок в горло, хотя она ничего не ела с завтрака.

– Мама Софии судилась за квартиру. Ведь им надо где-то жить.

– У меня есть квартира. Когда ты родилась, первые два года мы все там жили.

– Я не помню.

– Сегодня сможешь увидеть.

– Если захочешь, – добавил Сережа.

Каролина снова погрузилась в размышления, нет-нет, а таскала с тарелки сырные шарики. Потом ей в голову пришла какая-то мысль и она с улыбкой вскинулась на родителей.

– Но ведь вы можете помириться, и тогда не придется никуда ехать.

– Милая, сегодня мы точно поедем на квартиру, потому что маме с папой нужно пожить отдельно. Ты уверена, что хочешь со мной?

Как ни страшно было задавать этот вопрос на очной ставке, но нужно. Каролина, казалось, совсем не раздумывала над ответом.

– Пап, ты только не обижайся, но я хочу с мамой.

– Без обид, Линок. А почему, можешь сказать?

– Она хорошо читает и может пришить Рандольфу оторванный хвост. Мы ведь можем взять его с собой?!

– Уже взяли, солнышко.

Сережа с трудом натянул улыбку на каменное лицо.

– Если тебе еще что-то понадобится, ты всегда можешь приехать в наш дом.

– Конечно, пап. Отец Софии стал чаще забирать ее из сада. Может, не так и плох этот развод? Но постойте. А как же Цезарь?

– Он пока остается с папой.

– Но я хочу, чтобы он жил с нами! Пап, ты только что обещал, что могу взять то, что понадобится.

– Лин, я обещал, что ты можешь приехать домой, если тебе чего-то не хватает.

– Но он же будет скучать целый день один!

К такому Сережа был не готов и посмотрел на Веру. Внезапно посмотрел с мольбой, а не приказом «срочно разберись».

– Дорогая, он не будет дома целый день один. Туда приходит Мария, чтобы убираться и готовить.

– Так она не поедет с нами?!

– Я сама все приготовлю, не волнуйся. А квартира наша небольшая, мне не потребуется помощница, чтобы содержать ее в чистоте.

– Так мы с тобой теперь бедные?!

– Нет, конечно. Мы – самостоятельные.

Сережа закатил глаза. Тем не менее, он проводил их до машины и долго прощался с Каролиной. Сердце Веры разрывалось от осознания, что своими руками разбивает семью, что лишает дочь привычной жизни. Но и жить так дальше невозможно.

* * *

Знала бы Вера, что ремонт не под сдачу, многое бы сделала иначе. Из простенькой обстановки пришлось срочно выдумывать что-то для жизни мамы с дочкой. Пришлось пожертвовать и намеком на личное пространство, чтобы хоть как-то разместить раскроечный стол, стол для шитья и выделить место для тканей и фурнитуры. У кукольниц, как и у многих мастериц, вовсю шла предновогодняя страда. Пусть Вера и успела организовать небольшой коллектив швей, но многие клиенты вернулись за новыми интерьерными куклами, а умела их одна Вера. Поэтому проволочек для развертывания рабочего места быть не должно.

Придется смириться, что какое-то время она будет спать на раскладном диванчике, хранить косметику в ванной и делить с деткой один шкаф на двоих. Впрочем, вещей брала минимум, и все должно влезть без проблем.

Карошка подбоченившись обошла квартиру. Особенно ее заинтересовала кладовка.

– Почему нельзя, чтобы это была моя комната? Тогда тебе не придется спать в мастерской. Я маленькая и моя кровать влезет.

– Солнышко, не волнуйся за меня. Когда я была маленькой, как ты, тоже жила в комнате, которую приготовила для тебя.

– А бабушка жила в мастерской?

– Тогда все было немного иначе, но да, бабушкина швейная машинка стояла там же, где будут мои.

– Здесь только две комнаты. Тесно.

– Это временно. Потом мы обязательно переедем в квартиру, где у каждой будет отдельная комната и мое место для работы.

– А к папе ты не вернешься?

– Это вряд ли, драконенок.

– Что он натворил? Я знаю, что ты плакала, когда думала, что я не смотрю. Это из-за него?

– Нет, солнышко, в нашей с папой ситуации мы оба набедокурили. И не можем больше быть вместе. Но это не значит, что мы будем меньше тебя любить. Мы всегда будем твоими родителями. Давай, вылезай из кладовки и пойдем чистить зубы. Тебя ждет бегемот и твой любимый комплект постельного.

Довольно безболезненно удалось провернуть замену мебели. Было за что сказать «спасибо» Сереже. Он считал, что заработанное на шитье не подлежит тратам на семью. Вера брала оттуда на подарки, но многое возвращалось, так как на хозяйство муж выделял щедрый лимит. Так, удалось подготовить неплохую подушку, пригодившуюся совершенно неожиданным образом. Должно быть, теперь он понимает, что жена платит адвокату не без его помощи, и кусает локти.

– Ой, мам! Здесь такое же кресло. Вот это здорово!

До отбоя они обустраивали детскую тем, что привезли, попутно составляя список, чего не хватает.

– Завтра суббота. Можем съездить по магазинам, и ты сама выберешь…

После отбоя, не до конца притворив дверь в детскую, Вера отправилась выпить чашку чаю и наконец обдумать слова, сказанные Сережей о Викторе.

Наговоры, пустые они или нет, всегда заражают сомнением. Действительно ли была у Виктора какая-то стратегия для романа с ней? Бесполезно отрицать, что проще встречаться с обеспеченной женщиной с ребенком, чем одному содержать всех. И Вик не раз подчеркивал, что с Сережи следует взять причитающееся. Но ведь так и есть? С чего бы оставаться с копейками на счету, тогда как бывший муж – изменник и манипулятор – имеет миллионы и обязательства перед общим ребенком. И примешивать сюда Виктора – очередная манипуляция Сережи.

Так, с финансами разобрались. Теперь его девушка.

Не составило большого труда найти ее в соцсетях. Нежная версия золотоискательницы Рины. Разница, конечно, состояла в том, что девушке Вика ничего искать было не нужно. Ее лицо украшала безмятежная улыбка и открытый взгляд. Чьей бы дочкой она ни была, но судя по информации в профиле, у нее было любимое дело – студия стретчинга. Может, не стоило верить всему, что человек выкладывает в Сеть, но Вера сразу прониклась к ней симпатией.

Стыдно за роман с Виктором почему-то не было. И ревности тоже не было. Все было до странного ровно. Словно пройденный этап.

Вик не писал.

Вик не звонил.

И судя по сторис его девушки, в данный момент у них происходил романтический ужин в ресторане. Самого Вика она не показывала. На селфи – цветы, загадочная улыбка и кусочек портфеля с обмятой ручкой.

Разумеется, он с ней.

Он с Верой был… пальцев рук хватит, чтобы посчитать, сколько раз они были с Виком. Так чего же удивляться, что он ужинает со своей блондинкой. Особенно после фотографий с Веры с мужем. И после ее витиеватого сообщения.

Но как же признание в любви? Что дальше? Любовный опыт у нее крошечный, но и так понятно, что чувства это не все, что это не дает гарантии «быть вместе».

Виктор ничего не обещал. Ничего не спрашивал.

Потому что она замужем, конечно. Пока, да. Слова не хотели подбираться для сообщения о том, что подала на развод.

Отправлять? Или нет? Говорить о том, что…

А о чем? Крутой адвокат видел немало пар, примирившихся в последний момент. Нет, такого намерения нет, но и рассказывать пока не о чем.

Утром стало ясно, что каким-то образом Виктор знает, что еще не подала. А значит, может выяснить, что подала. Ведь так?

Отодвинув от себя пальцем телефон, взяла кружку с остывшим чаем и положила ледяные ноги на батарею. Вот так же десять лет назад она сидела одна в опустевшей квартире и думала, что никогда не выберется из одиночества. Выбралась, разумеется.

Глава 20

– Вера, здравствуй.

– Добрый день, Галина Николаевна.

– Это правда?

– Смотря что вы хотите уточнить.

– Твое поведение, конечно!

– Тогда неправда. Я прекрасно воспитанная, справедливая и заботливая.

– То есть, не ты изменила Сереже и ушла, забрав дочь?

– Вы специально упустили ситуацию, побудившую меня к этому, или просто не в курсе поведения своего сына?

– Сережа не единожды предложил тебе мировую.

– А вы с какой целью звоните?

– Спасти вашу семью, Вера. Что ты выдумала? Ну сглупили, бывает. Разберитесь и оставайся. Каролине нужен отец.

– А что, отец он только если мы женаты?

– Слышала, наверное, что разведенный мужчина снова становится холостым?

– К женщинам это тоже относится.

– Нет, Вера, ты будешь женщиной с прошлым. И с ребенком.

– Каролина лучший в мире ребенок. Я не возражаю быть ее мамой.

– С тобой невозможно разговаривать.

– В таком случае – до свиданья?

Без пяти минут бывшая свекровь бросила трубку. Неужели она думала, что уговорит непутевую невестку вернуться домой?

А, впрочем, все равно, что думала Галина Николаевна и что сказал ей Сережа. Но не все равно, на тишину с его стороны. За выходные не спросил, как устроилась Карошка и как ее настроение. Не спрашивал, в какой день можно забрать после садика или тренировки. Затаился.

Как ни хотелось оставить дочь дома, а лучше, если у нее жизнь пойдет привычным графиком. На выходных Вера тщательно анализировала детское поведение и не увидела настораживающих признаков, чтобы немедленно тащить ребенка на беседу с психологом. Но расслабляться рано!

В утренней садиковской суете они как обычно обнялись несколько раз «про запас». Восхитительная идея, подсмотренная у психологов, помогала дотянуть до вечера – если очень-очень соскучишься, надо вспомнить, что были запасные обнимашки и не грустить. Сережа всегда фыркал на предложение поступать так же.

Предупредив воспитательницу о произошедшем в семье, Вера уехала, готовая вернуться за Карошкой в любой момент. А пока ее не сдернули, срочно бросилась закрывать мелкие задачи по обустройству. Лично ей переезд дался сложно. Дискомфорт коснулся почти каждого аспекта ее жизни, и только решимость помогала идти вперед.

Сережина готовность к разным сценариям заставила прошерстить машину в сервисе и сменить телефон. Несколько часов ушло, чтобы сменить все пароли. Несмотря на большие траты, спокойнее стало чуть. Учитывая ресурсы и степень злости Сережи, у него оставалось еще много способов присматривать за ней. Но здесь она бессильна.

От Виктора ничего не приходило. Его аккаунты обновлялись в привычном стиле, без всплесков. Сначала гордость задирала нос. Мол, он не ответил, его очередь. Потом выступала паранойя, что нельзя бросить того, с кем не был вместе. Потом голос подавала надежда, что в прежние времена у них бывали затишья и дольше. Но раньше они не были… в одной кровати.

В конце концов гордость уступила, и Вера отправила длинное послание.

«Я сделала это. Обратилась в суд, чтобы нас развели. В данный момент жду, что предпримет вторая сторона, и немного боюсь подлости или чего-то такого. Ресурсов у него много, и действует он по непонятной мне логике. Съехала с дочерью. Я знаю, что не вправе ожидать конкретики и мне не дано обещаний, но дай знать, чего хочешь ты».

Сообщение висело непрочитанным, хотя абонент бывал в Сети.

Игнорирует?

Прошло больше суток. Но вторая галочка не появилась. Не прочитал. Негодование по этому поводу перетекло в растерянность. Должно быть объяснение. Должно.

Но пока его не было. И Вера старалась отвлекаться от тягостного ожидания работой. Эту часть она тщательно оберегала от штормов. Шила в любом настроении, в любом состоянии. Главное, чтобы хватало здоровья сесть за машинку. А там оно само.

В один из таких моментов, когда хотелось развалиться на части, а пришлось шить кукольную руку, позвонила адвокатесса.

– Вера, у меня новости. И не самые хорошие.

– Он требует перемирия?

– Лучше бы перемирия. Вторая сторона настаивает на психиатрической экспертизе матери и до момента, пока не подтвердится ваша вменяемость, Каролина будет оставаться с отцом.

* * *

Сережа приехал, не прошло и часа после звонка адвокатессы. Вошел в прихожую, притащив с улицы холод и запах прелой листвы. Его не приглашали, но он скинул обувь и, осматриваясь, словно это его квартира, прошел в гостиную-мастерскую. Сидеть можно было на стуле или на диване. Он выбрал диван.

– Так вот на что ты спустила ремонтные деньги. Стало чище, но как же здесь тесно. Впрочем, для одной тебя нормально.

Вера не могла сидеть в его присутствии. Загородив швейную машину, она осталась стоять. С чем бы он ни пожаловал, явно чувствовал себя хозяином ситуации. Улыбается, паршивец.

– Что, даже чаю не предложишь?

– Я никого не ждала. А пуэр ты не любишь.

– Ладно, в конце концов, я здесь не за твоим гостеприимством. Последний шанс что-то откатить назад.

– Я вся – внимание.

– Забери заявление о разводе, возвращайся домой, и не будет никакой экспертизы.

Сказано спокойным вкрадчивым тоном, не оставляющим сомнений, что противоположный вариант не сулит ничего хорошего. Собрав в кулачок все противоречивые эмоции: от злости до растерянности, Вера выпрямилась и смело произнесла.

– Знаешь, мне советовали не вести с тобой приватных переговоров и не заключать никаких устных сделок. Так что будь добр, в следующий раз согласуй встречу через юристов.

Сережа встал с улыбкой. Похоже, не ожидал от нее ничего другого.

– Вечером я заберу Лину из садика и отвезу домой. Сложи ее любимые игрушки. В тот самый чемодан.

С Вериного лица сошли все краски. Адвокат предупреждала, что муж имеет на это право, и все равно к такому нельзя подготовиться. Стало страшно до подведенного живота. Пальцы сами собой забрались под браслет часов. Ослепленная ужасом, Вера упустила, что за ней пристально наблюдают.

– Что ты делаешь, Сережа? Мы только переехали и устроились. Не нужно ее дергать. И ты хоть понимаешь, что ей придется проходить ненужную экспертизу?

– Поступаю как должен. Забираю дочь у нестабильной матери. Что значит «ненужную»?

– Да это же бред! Ты отлично знаешь, что все у меня в порядке.

– Твоя адвокатша не дорабатывает. Должна была объяснить, с чем вы имеете дело. У тебя в анамнезе депрессия и тревожное расстройство, самоповреждения, а теперь еще и приступы неконтролируемой ярости.

От наглости Сережи побелело перед глазами. Упомянутые депрессия и тревожность случились на этом самом месте, в гостиной. Он, первый Карошкин год впахивающий до ночевок в дороге, упустил первые улыбки, первый переворот, первые попытки ползти. Он не видел детских простуд с осложнениями, пугающими неопытную мать до ужаса. Все проблемы он решал сообщениями о том, чтобы Вера пригласила его мать или няню. Сережа не проникся историей о том, как няня с прекрасными рекомендациями уснула ночью у кроватки с болеющей Каролиной. Для него важнее был результат: жена вовремя проснулась и успела к дочери, с которой случился ларингоспазм. А то, что беспокойство переросло в тревогу и вылилось в лечение у психиатра – бывает.

Как Вера ни пыталась скрыть чувства, а не вышло. Губы дрожали, когда отвечала Сереже:

– Половина в прошлом, другая половина – притянута за уши. То, что у тебя есть запись с домашней системы видеонаблюдения, где я что-то бросила, ничего не доказывает.

– Может, дырка в стене ничего не доказывает. Но твои синяки на запястье появляются сами собой?

Казалось, что больнее некуда, но Сережа умеет удивлять. Годами наблюдал, как она барахтается, и не делал ничего, чтобы помочь. А сейчас и вовсе готов притопить. Только из вредности, потому что выходит не по его планам.

– Я здорова. Ты это знаешь.

– Пусть решает психиатр.

– Которого ты купишь?

– Как можно?! Я не такой, ты же знаешь!

Изобразив не то оскал, не то улыбку, испытующе смотрел на нее. Сегодняшний Сережа не похож на человека, которого она знала и когда-то любила. Непредсказуемость его действий нервировала.

Не стоило праздновать маленькую победу – спугнула удачу.

– Хорошо, я привезу вещи вечером в садик.

– Никакого садика, Вер.

– Встречи не запрещены.

– Встречи с моего согласия, а я против, чтобы сейчас ты добавляла Лине переживаний. Ты можешь ей звонить.

– Так нечестно.

– Если бы ты знала, куда бить, непременно ударила бы, а?

В один момент навалилась сильнейшая апатия. Затеяв развод, она не предвидела, что разъяренный муж заберет Карошку и оттопчется на самом чувствительном. Что же она наделала! На лице и так не было ни кровинки. А теперь, похоже, ни капельки не поступало ни в одну жилку. Ноги подгибались, и Вера шарила около себя, пытаясь нащупать спинку стула.

– Эй, Вер. Ты чего?

В знакомом жесте холеная рука Сережи коснулась ее щеки. Он уже был рядом: присел и хмуро разглядывал ее бледную кожу.

– Не… тро…жь… меня.

– Я принесу воды.

Медленные вдохи и выдохи привели ее в чувство. Она не скатилась в панику, потому что годами сдерживалась и угождала Сереже. Сейчас привычка сыграла на руку. Пока медленно цедила воду, анализировала ситуацию. Фигово, но не фатально.

– Сереж, мы не должны уничтожать друг друга. Пожалуйста, давай найдем общий вариант, как будем раздельно растить Каролину. Мы еще можем остаться в цивилизованном сосуществовании.

– То есть, вариант, когда мы миримся, ты не рассматриваешь?

– После всего, что мы узнали друг о друге – невозможно.

Всякое участие сдуло с лица Сережи.

– Потом не говори, что я не предлагал мировую.

Вера зажмурилась, уверенная, что сейчас муж перевоплотится в какое-то ужасное создание и растерзает ее на части. Ничего не происходило, и она открыла глаза.

– Покажи того бегемота? На остальное плевать, новое куплю.

Пошатываясь, она отправилась в комнату, отведенную под детскую. Купит он, ага. Вот это постельное она шила сама, ни за какие деньги такого не найдет. Вытащив из-под одеяла бегемотика, Вера аккуратно положила его в пакет на застежке.

– Страшненький такой, – хмыкнул Сережа. – Ну все, бывай.

* * *

Четыре дня давящей тишины, не нарушаемой ничем. Ни всхлипа, ни слезинки. Швейная машина не стрекотала, ножницы не чиркали, телефон всегда был в бесшумном режиме. Вера отчаянно искала какую-то зацепку в образе жизни Сережи, любую мелочь, которой «непременно воспользуется». И не находила.

Всюду серость, берущая в кольцо. Угораздило же сделать бежевые стены, взять с собой сизую пижаму и телефон был в серебристом чехле. Погода стояла под стать. Осеннее небо, просыпавшее вдруг снег, оставалось мутным и низким. Белый налет впитывался в землю и не мог подсветить отвратительную действительность.

Момент оживления наступал в минуты, отведенные для общения с Каролиной. Казалось, малышка неплохо переносит сложившиеся обстоятельства. Вера аккуратно выяснила, что на нее никто не давит, лжи о маме не наносит. Первые дни болтали по видеосвязи, но вчера Сережа, увидевший мешки под ее глазами, сказал, что в таком виде нельзя показываться дочери. И остались у них телефонные звонки.

Вера пыталась окольными путями узнать, как на самом деле поживает Карошка. Воспитательницы ледяным тоном сообщали, что все хорошо. Няня была чуть более мягка, но также не хотела лишних проблем. Одна Мария Степановна не боялась Сережу и рассказывала, что происходящее дома выглядит неплохо. Детка кушает хорошо, не плачет, много играет с Цезарем.

Звонил Виктор. Перед этим он что-то писал, но его сообщения так и остались непрочитанными. Вера не планировала возвращать той же монетой, но не без внутреннего удовлетворения игнорировала попытки достучаться до нее.