Текст книги "Бессонница (СИ)"

Автор книги: Анастасия Эльберг

– Эмили, ты просто под впечатлением от прочитанных легенд.

 
Она обиженно насупилась и с увлечением принялась за рисунок.
 

– Можешь не верить, не очень-то и хотелось! Но папа знает всех духов. И дружит почти со всеми.

 
Я не ответил и снова принялся за чтение, хотя сосредоточиться на книге мне не удавалось. Голова раскалывалась, все кости ломило, и больше всего мне хотелось лечь в кровать и хотя бы попытаться задремать. Первую ночь после снотворного я спал, но это был тяжелый сон с ворохом кошмаров, а наутро я проснулся совершенно разбитым, и ощущение было такое, что и вовсе не отдыхал. На вторую ночь уже знакомый мне сценарий повторился: я не смог уснуть и лежал, глядя в потолок, вспоминая Анну. Я всегда считал сон пустой тратой времени, но эти несколько дней заставили меня в корне поменять свои взгляды на этот вопрос.
 

– Хочешь, я сделаю тебе зеленый чай? – донесся до меня голос Эмили.

– Нет, спасибо, моя хорошая.

 
Она вернула карандаш в коробку и положила свою маленькую ручку на мою руку.
 

– Тогда, может, я согрею тебе молока? Когда мне не спится, папа всегда греет молоко, а потом кладет в него ложку меда. Я засыпаю, и мне снятся хорошие сны.

– Я не люблю молоко.

– Не волнуйся, скоро ты будешь совсем здоров. Папа тебя вылечит.

 
Я улыбнулся.
 

– Конечно, вылечит. Он ведь врач.

– Он найдет ееи убьет. И тогда ты поправишься. И больше никогдане будешь болеть.

– А вот и мы! – донесся из прихожей голос Кристиана. – У нас гости. Эмили, тебе принесли подарок.

 
Уговаривать Эмили не пришлось – она соскочила со стула и бросилась вон из кухни. Я отправился следом за ней, прошел через гостиную, вышел в прихожую и увидел Кристиана в такой компании, в которой никак не ожидал его увидеть: возле дверей стояла Лорена Мэдисон.
 

– Подарок, подарок! – завопила Эмили, после чего добавила недовольно: – Ты обещала принести его вчера!

– Знаю, дорогая, но выяснилось, что у меня нет синей ткани, так что пришлось ехать в город для того, чтобы ее купить. Зато посмотри, как получилось!

 
И Лорена достала из наплечной сумки большую куклу в длинном синем платье. Эмили взяла подарок и погладила куклу по волосам, а потом прижала к груди.
 

– А как ее зовут?

– Я не придумала ей имя, так что ты можешь придумать сама.

 
Лорена посмотрела на меня.
 

– Господин Мун, – сказала она. – Воспользуюсь представившейся мне возможностью и скажу, что я ваша поклонница. С нетерпением жду следующей выставки.

– Спасибо, мисс Мэдисон.

 
Кристиан обнял свою спутницу за плечи.
 

– Лорена побудет с тобой пару часов, милая, – обратился он к Эмили. – Как прошел день? Вы не скучали?

– Кнопка кондиционера снова западает, – сказал я. – И опять оборвалась полка с чашками. Правда, на этот раз это были пластиковые чашки.

 
Услышав это, Эмили крепче прижала к себе куклу.
 

– Я забыла положить под холодильник шоколад, – заговорила она, поднимая глаза на Кристиана. – Полтергейст злится.

– Кажется, мы уже говорили на эту тему, Эмили?

– А когда папа злится…

– Когда папа злится, то полтергейст остается без сладкого. – Кристиан наклонился к ней и поцеловал в лоб. – Я скоро приеду. Веди себя хорошо, и тогда вечером мы пойдем в музей.

 
Лорена взяла Эмили за руку.
 

– Пойдем, нужно найти место, где будет жить твой подарок.

 
Мы с Кристианом вышли из дома и остановились на крыльце.
 

– Лорена Мэдисон? – спросил я. – Ты действительно встречаешься с Лореной Мэдисон?

– А даже если и так, что с того?

– Не знаю, она… – Я помолчал, подбирая верное слово. – Странная.

 
Кристиан достал портсигар и, достав сигарету, закурил.
 

– Зато с ней не скучно. Какие у тебя планы на день?

– Мне нужно в аптеку. В прошлый раз у меня не было наличных, нужно заплатить за снотворное.

– Тогда нам по пути, я как раз еду за город.

 
Я бросил на него удивленный взгляд.
 

– За город? Зачем?

 
Кристиан задумался и сделал пару затяжек.
 

– Мы с Лореной и Эмили хотим провести выходные в лесу, хочу посмотреть те домики, которые там построили недавно.

– Ты не берешь их с собой?

– Не вижу смысла возить их туда-сюда.

 
Когда мы сели в машину, я пристегнул ремень безопасности и приоткрыл окно.
 

– Как ты себя чувствуешь? – спросил Кристиан, выруливая на дорогу.

– Бывало и лучше. Я весь извелся. – Я сделал паузу. – И Эмили еще городит всякую чушь…

– Не обращай внимания, она очень впечатлительная девочка. Это все гены матери.

– Мы знакомы уже полгода, а я до сих пор ничего о ней не знаю… о твоей бывшей жене.

– О моей покойнойжене, – уточнил Кристиан сухо.

 
Я вздохнул.
 

– Не понимаю, почему ты упрямишься. Поверь мне, я знаю, каково это – переносить душевную боль в одиночку. И это все, что угодно – но только не героизм.

– Эдуард, послушай…

– Эти шрамы у тебя на запястье… это из-за нее?

 
Кристиан затормозил так резко, что если бы я не выставил вперед руки, то приложился бы лбом о приборную доску.
 

– Выходи, – сказал он.

– Выходить? Но ты…

–  Выметайся, пока я тебя невышвырнул!

– Ладно, ладно! Уже выхожу!

 
Я пару минут смотрел вслед удаляющейся машине, после чего перешел дорогу и направился к аптеке. Идти оставалось максимум минут пять, но поднявшийся ветер (и откуда он взялся посреди дня, да еще в такое время года?) не позволил мне идти по открытым улицам. В результате пришлось прокладывать путь через дворы, и до аптеки я добрался через четверть часа. Над дверью уже привычно звякнул колокольчик, заморский попугай поприветствовал меня скрипучим «добрый день», и я подошел к прилавку, за которым стояла Ева. Увидев меня, она подняла голову и улыбнулась.
 

– Вы один, господин Мун? А где же доктор Дойл, вы потеряли его по дороге?

 
Заметив мою растерянность, она кивнула в направлении бамбуковой занавески.
 

– Окна в нашем служебном помещении выходят на другую сторону улицы, я видела вас вдвоем в его машине.

– Он поехал… в лес.

 
Ева развела руками.
 

– В лес? Странное создание этот ваш доктор Дойл. А почему он не довез вас до аптеки?

– Мы повздорили.

 
Я достал бумажник и выложил на прилавок деньги.
 

– Прошу прощения, что тогда накричал на вас… я был не в духе.

– Ничего страшного. – Ева взяла купюры и положила их в кассу, после чего закрыла ее маленьким ключом. – Скажите, вы не торопитесь? Я заканчиваю смену, мы могли бы прогуляться. Я иду до станции метро. Вы можете меня проводить.

– С удовольствием.

 
Путь до станции метро – единственной в старой части Треверберга – занял у нас около получаса. За это время мы с Евой успели перейти на «ты», а также обменяться некоторыми деталями наших биографий. Она рассказала мне о том, что в город приехала недавно, до этого работала в другой аптеке, но потом на ее место взяли более опытную сотрудницу.
 

– Я не сержусь на Линду, она хорошая девочка, – сказала мне Ева, когда мы вошли в невысокое здание из стекла и бетона: станция метро «Старый Треверберг». – Тем более что она живет совсем рядом с той аптекой, может ходить на работу пешком. У нее, бедняжки, серьезные проблемы со здоровьем, ей тяжело переносить долгие поездки…

– Если ты ездишь на работу на метро, то, судя по всему, тоже живешь в новой половине.

– Да, недалеко от квартала с клубами. Шумно временами, конечно, но у меня отличная квартира – пентхауз, два этажа. А еще у меня живет кошка. – Она взяла меня под руку. – Хочешь зайти в гости?

 
Я пару секунд смотрел на нее в легком замешательстве.
 

– В гости? Нет. Как-нибудь потом.

– Почему? У вас с доктором Дойлом какие-то планы на вечер? Собираетесь мириться? – Она выдержала паузу и рассмеялась. – Шучу. Ну, если не сегодня, то в другой раз.

 
После недолгих раздумий я решил, что поеду в новую часть города вместе с Евой – сидеть дома не хотелось. Мы прошли через турникет и оказались возле платформ. Их тут было всего две. Ева посмотрела на электронное табло, где медленно плыли разноцветные строчки.
 

– Мне нужна фиолетовая ветка. Где-то потеряла расписание поездов, ума не приложу, как это получилось. – Она снова бросила взгляд на бегущие строки. – Ах, вот то, что мне нужно. «Малый торговый центр». Отлично, поезд будет через пять минут. Присаживайся.

 
Она села на одну из скамеек и кивнула мне на место рядом с собой.
 

– Ты едешь с пересадкой? Сначала до Малого торгового центра, а потом по красной ветке – до квартала клубов? Зачем? Есть желтая ветка, поезд едет до квартала. Ты сэкономишь двадцать минут.

 
Мы подошли к другому электронному табло, поменьше. На нем была изображена карта Треверберга, поверх которой тянулись разноцветные ниточки маршрутов. Я нажал на одну из кнопок, и все линии, кроме желтой, погасли.
 

– Смотри. – Я провел пальцем по желтой линии. – Ты садишься тут, проезжаешь станции «Университет», «Городской госпиталь» и «Клуб любителей пешего туризма», потом – «Большой торговый центр», а потом приезжаешь на станцию, которая называется «Дворец культуры имени Уильяма Тревера». Оттуда до жилых районов рядом с кварталом клубов рукой подать – максимум десять минут ходьбы. Вот карта, положи ее куда-нибудь и больше не теряй.

 
Я нажал еще несколько кнопок, вывел на небольшой сенсорный экран в правом нижнем углу карты меню печати и тронул надпись «Желтый маршрут – распечатать». Ева недоуменно смотрела на то, как из широкого плоского отверстия рядом с экраном появляется средних размеров пластинка из плотного картона.
 

– Если в старой половине города все так модернизировано, боюсь и подумать, как обстоят дела в новой, – улыбнулась она.

– Эдуард! – услышал я за спиной. – Вот так сюрприз. Желтая ветка? Едешь в большой торговый центр? Шоппинг – отличное средство от сердечных ран.

 
Я обернулся и увидел… Анну. На ней был брючный костюм из нежно-зеленого материала – похоже, одно из новых приобретений, потому что раньше я его на ней не видел. Она держала под руку высокого молодого блондина и улыбалась.
 

– И на самом деле, сюрприз, – сказал я, когда ко мне вернулся дар речи. – Что ты делаешь в старой части города?

– Я была у врача. А теперь возвращаюсь домой. Знакомься, это Джонатан.

 
Мы с блондином переглянулись, но никто из нас даже не подумал о том, чтобы протянуть руку для рукопожатия.
 

– Познакомишь меня со своей дамой? – снова заговорила Анна.

– Да, конечно. Это Ева. Ева, это Анна, моя…

–  Какого черта?!

 
Я повернулся к Еве и только сейчас заметил, как она смотрит на Анну. Так обычно смотрят на что-то, что вселяет животный ужас, на призрака из прошлого, который и не должен был возвращаться, но вернулся. Анна вежливо улыбнулась.
 

– Что-то не так, мэм? – спросила она.

 
Сначала Ева стояла без движения, потом посмотрела на Анну, потом – на меня, всплеснула руками и уже открыла рот для того, чтобы что-то сказать, но в последний момент помотала головой.
 

– Ева, да что с тобой? – удивился я. – Это всего лишь моя бывшая женщина.

– Бывшая женщина. – Ева поправила сумочку на плече. – Мне пора, Эдуард.

 
С этими словами она повернулась и направилась к турникетам.
 

– Ева, ты не поедешь домой? – крикнул я ей вслед, но она даже не обернулась.

– Похоже, я не понравилась твоей новой подружке? Тебя всегда тянуло на истеричек.

 
Анна тронула мои пальцы, но я отдернул руку.
 

–  Это уж точно.Вы знакомы?

– Я впервые ее вижу.

– Дамы и господа, – раздался голос диспетчера, – поезд, следующий по фиолетовому маршруту, прибывает на первую платформу. Напоминаем, что до полной остановки поезда для вашей безопасности вам следует оставаться за желтой чертой. Пожалуйста, не забывайте свои вещи. Если вы что-то потеряли, вы можете обратиться к работниками службы безопасности, пройти в камеру хранения потерянных вещей или же позвонить по телефону…

– Что же ты не бежишь за дамой своего сердца? – спросила у меня Анна. – Чего доброго, она обидится, и вы больше не увидитесь.

 
Я был бы рад побежать за Евой, но безуспешно: мои ноги будто прилипли к полу. Я не мог сделать ни шага. Анна смотрела на меня удивленно, чуть склонив голову.
 

– Ты всегда был странным парнем, Эдуард, – сказала она. – За это я тебя и любила, в том числе.

– Судя по тому, что ты через неделю нашла мне замену, любовь прошла.

– Зачем ты так со мной? Разве нам было плохо вместе?

 
Зеленые огни на выезде из тоннеля сменились красными, и пол под ногами задрожал, сообщая о приближении поезда.
 

– Какая теперь разница? – пожал я плечами. – Но увидеть тебя в компании твоего… нового увлечениябыло очень приятно.

– Дамы и господа, – снова заговорил диспетчер. – Поезд, следующий по фиолетовому маршруту, прибудет через две минуты. Пожалуйста, оставайтесь за желтой чертой до полной остановки.

 
Если честно, я побаивался поездов, хотя причин этому не было, и поэтому всегда стоял на уважительном расстоянии от желтой черты. И сейчас я всеми силами старался держаться подальше от рельсовой ямы, но какая-то неведомая сила толкала меня к ней. Это была одна из тех ситуаций, когда происходящее выглядит настолько иррационально, что ты не можешь произнести ни звука – и уж точно не можешь закричать. Через минуту я уже стоял за желтой чертой, оставалось только сделать шаг – и я окажусь на рельсах. Работники службы безопасности, которые обычно зорко следили за тем, чтобы никто из пассажиров не подходил к черте, сейчас по какой-то непонятной причине смотрели по сторонам, но только не на меня.
 

– Покончить с собой у меня на глазах, бросившись под поезд? – спросила Анна. – Это так романтично, Эдуард!

 
Мне хотелось удержаться, уцепиться за что-то, но, сколько я ни оглядывался, ничего мне на глаза не попадалось. А тем временем серебристый поезд – «новые городские поезда – сейчас еще быстрее», мелькнула у меня в голове фраза из рекламного ролика – появился из тоннеля и, ослепляя светом фар, продолжил свой путь. До платформы оставалось несколько метров, машинист уже останавливал состав, но меня это не спасло бы. Я сделал последний шаг и почувствовал, что падаю в пропасть. «Только бы это побыстрее закончилось»: это было моей последней мыслью до того, как меня окутала темнота.
 
 
(2)
Я вынырнул из холодной глубины легко, почти внезапно – даже не успев осознать, что возвращаюсь в реальный мир. Пару секунд я лежал, не шевелясь, а потом открыл глаза и осмотрелся. Незнакомая комната. Спальня. Темно-зеленые тона, плотно задвинутые шторы, едва уловимый запах благовоний. На низком столике возле кровати – ночник, с трудом освещающий даже самого себя. Размышляя о том, как оказался в чужой кровати, я в очередной раз оглядел комнату, и взгляд мой остановился на Кристиане. Он сидел в одном из кресел, поставленных напротив окна, и читал книгу в тисненом золотом переплете. Глаз он не поднял, даже не повернул головы в мою сторону, но на мое пробуждение отреагировал незамедлительно:
 

– Добро пожаловать в мир живых, Эдуард.

 
Я уже было открыл рот для того, чтобы спросить, что я делаю в его спальне, но не произнес ни звука. Голос мой не слушался меня. Точнее, голоса у меня вообще не было: я не смог даже что-то прошептать.
 

– Тебе придется помолчать еще немного, – продолжил Кристиан, откладывая книгу и поднимаясь. – Это для твоего же блага.

 
Память постепенно возвращалась ко мне, и я восстановил в голове произошедшие события. Я пришел в аптеку для того, чтобы вернуть Еве деньги. Мы пошли на станцию метро. Я рассказал ей о маршрутах поездов, распечатал для нее карту. Потом я встретил Анну, на появление которой Ева отреагировала довольно странно… а потом? Что было потом? Потом был… поезд?!
 

– Пользуясь случаем, – снова заговорил Кристиан, – я хочу попросить у тебя прощения. Я вел себя очень невежливо. Надеюсь, ты на меня не в обиде?

 
Если бы я мог смеяться, то не просто рассмеялся, а расхохотался бы от души – так наивно и по-детски прозвучало это «я вел себя очень невежливо». Но я ограничился кивком головы, так как голос мой мне до сих пор не повиновался.
 

– В последний раз я искренне извинялся перед смертным больше трехсот лет назад, так что тебе выпала большая честь, несмотря на то, что я виноват.

 
Не обращая внимания на мое удивление, он поднялся, запахнул полы халата из дорогой парчовой ткани, подошел ко мне и, взяв за руку, снял с моего мизинца перстень с темно-зеленым камнем.
 

– Теперь ты можешь говорить. Только давай условимся, что ты не будешь говорить слишком много. Тебе необходим покой.

– Какого черта вообще произошло?! Меня переехал поезд! Я до сих пор жив?! Или я уже умер?! Если да, то в Рай я точно не попал бы, но что ты делаешь в Аду?! А если это не Ад и я не умер, то что могло бы означать это «я в последний раз искренне извинялся перед смертным больше трехсот лет назад»? !И….

– Давай-ка по порядку, Эдуард. Да, тебя на самом деле переехал поезд. Но, к счастью, я оказался поблизости и успел вовремя. Точнее, почти вовремя. Тебя уже успели увезти в больницу, упаковали в черный мешок и засунули в холодильник. Слава Богу, ты не успел замерзнуть.

 
Я молчал, решив, что такого идиотского пробуждения у меня не было еще никогда, и лучше не задавать лишних вопросов, так как ответы могут мне не понравиться.
 

– Увидев, в каком состоянии твое тело, я немного отчаялся, – продолжил Кристиан. – Тебе повезло: в детстве я любил головоломки, а поэтому приведение твоего тела в порядок доставило мне удовольствие. Согласись, было бы неприятно, если бы ты очнулся, а голова твоя была бы повернута на сто восемьдесят градусов? Я уже не говорю про руки и ноги.

 
Я судорожно сглотнул и поморщился от отвращения.
 

– Потом я забрал тебя домой – к себе домой, как ты видишь. Я обладаю определенной властью над большинством живых и мертвых существ, но чудеса мне неподвластны, поэтому твое оживление отняло у меня почти три дня. Потом я еще пару дней следил за тем, как восстанавливаются твои внутренние органы. И, похоже, у меня получилось. Я не чувствую, чтобы у тебя что-нибудь болело.

– Ну и… ну и что я должен со всем этим делать? – спросил я, наконец.

 
Кристиан присел на кровать.
 

– Для начала ты мог бы поблагодарить меня за то, что я вернул тебе жизнь.

– Мне снится сон, правда?

– Эдуард, просто, черт побери, скажи, что ты понимаешь! Мне еще нужно объяснить тебе, в какой заднице ты оказался, и как можно из нее выбраться!

 
Громкий хлопок в углу заставил меня повернуть голову. Большая ваза с сухими цветами, которая до этого была целехонькой (я обратил на нее внимание еще тогда, когда изучал спальню), превратилась в осколки, а цветы жалкими прутиками лежали на ковре.
 

– Этой вещи было почти пятьсот лет, Эдуард, – упрекнул меня Кристиан. Я вгляделся в его лицо, пытаясь понять, шутит ли он или говорит на полном серьезе. И, похоже, он не шутил. – Ты опять меня злишь. Ваза – это только малая часть того, что я могу сделать, когда я не в духе.

– Я уже понял, что с тобой шутки плохи. – Я потянул одеяло на себя. – Если ты в последний раз искренне просил прощения у смертного – у смертного?! – триста лет назад, этой вазе было почти пятьсот лет… то сколько лет тебе?

– Ты, похоже, решил побить мировой рекорд по количеству заданных вопросов?

– Ладно, если хочешь, можешь не отвечать, – примирительно поднял руки я. – Можешь отдохнуть, можешь спать сколько угодно, это ведь твой дом, в конце-то концов. А когда ты проснешься, то ответишь на мои вопросы. Хотя бы на вопрос о том, что ты за существо… и откуда ты, а также как ты тут появился. И зачем. Но… хотя бы назови свое имя. Или тебя так и зовут – Кристиан?

– Меня зовут Винсент. Я – то самое существо, без которого ты скоро умрешь, и, на этот раз, окончательно. Что касается возраста – я на несколько лет младше Иисуса Христа. Известная историческая личность, уверен, ты о нем слышал.

–  Нихрена себе!– вырвалось у меня, и я тут же прижал ладонь ко рту, чтобы не сказать еще чего-нибудь, что разозлило бы Кристиана. То есть, Винсента – у меня и так была плохая память на имена, а теперь требовалось запомнить еще одно. И потом добавил после короткой паузы, так как решил, что неплохо было бы разрядить обстановку. – Так ведь можно разориться на покупке свечей для торта, который ты покупаешь по случаю дня рождения?

 
Винсент поднял бровь.
 

– День рождения? Это когда вы празднуете ежегодное приближение к смерти?

– Вообще-то, мы празднуем тот факт, что родились.

– Сколько раз можно праздновать факт своего рождения? Мне кажется, это утомительно.

– Да, если бы мы были ровесниками, то я бы тоже так думал. Только не злись, я шучу. А ты не знаешь дату своего рождения?

 
Винсент пожал плечами с безразличным видом.
 

– Нет.

– А когда родилась твоя дочь?

– Осенью, но я не знаю точной даты.

– А вообще… – Я сделал неопределенный жест рукой. – Когда она родилась?

– Примерно четыре века назад.

 
Я закивал и опустил глаза.
 

– Она… такая же, как ты?

– Это сложный вопрос, Эдуард. Но она унаследовала часть моих способностей, и они уже проявляются. Помнишь полтергейст?

 
Я улыбнулся.
 

– Ну теперь все понятно.

– Она открыла в себе способности, и теперь горит желанием испробовать их. Когда я был ребенком, нас в этот период чуть ли не связывали по рукам и ногам, только бы мы не натворили что-нибудь. Ладно, это было давно. Лучше расскажи мне о том, что произошло в метро.

– Ничего особенного не произошло… до поезда. Я проводил Еву, и на перроне мы встретили Анну… с мужчиной. Не помню, как его зовут. Блондин, высокий, голубоглазый…

– Его звали Джонатан?

 
Я поднял голову.
 

– Точно. Откуда ты знаешь?

–  Я просто знаю.Идет?

– Идет, – согласился я. – После того, как к нам подошла Анна, Ева, которая до этого собиралась уезжать, взяла и убежала. Даже не попрощавшись.

– Опиши мне Еву, – попросил Винсент.

 
Я задумался.
 

– Она шатенка – очень редкий цвет волос, похож на темную золотистую карамель. У нее смуглая кожа, наверное, такая же, как у тебя, может, чуть светлее. Красивая. Даже нет… благородная, аристократичная.

– Она тебе понравилась?

– Такая женщина не может не понравиться. Я даже поймал себя на мысли, что рядом с ней забываю об Анне… но это самообман.

 
Винсент поднялся, подошел к окну и раздвинул шторы. Я был уверен, что за окном непроглядная ночь, но комнату залил яркий солнечный свет.
 

– Крепко она тебя зацепила, да? – спросил он.

– Ты даже не представляешь, насколько.

– Нет, Эдуард. Это тыне представляешь, насколько. Дело в том, что Анна – не совсем человек. Точнее, вообще не человек. Она – обращенный против воли вампир. Ей около двухсот лет, она – очень сильное существо, с которым мало кто может справиться. Мы называем таких существ Незнакомцами.

 
Я откинул одеяло, встал с кровати и потянулся.
 

– Вампир, который ест человеческую еду и загорает на море?

– Вампир, природа которого настолько совершенна, что для него не существует практически никаких ограничений, и который питается твоей жизненной силой. Для того чтобы ты отдавал свои силы, тебе необходимо бодрствовать. Именно поэтому ты не можешь спать. Когда вы были рядом, ей было достаточно твоей энергии, но теперь дотянуться до тебя не так просто. А после того, как ты проспал целую неделю, она в ярости.

 
Я повернулся к нему.
 

– Но это ведь не сможет продолжаться вечно?

– Ты прав. Настанет день, когда в тебе начнут просыпаться вещи, которым ты пока не знаешь названия. Ты будешь чувствовать голод, природу которого пока что не понимаешь. И в какой-то момент все это станет невыносимым. Ты приползешь к ней на коленях и будешь умолять о том, чтобы она пощадила тебя. Но ты перестанешь интересовать ее, будучи мертвым, а поэтому она не доставит тебе такого удовольствия.

– А… как же Джонатан?

– Когда-то ей был нужен Джонатан. Но теперь есть ты. А Джонатана уже не спасти. Я ищу Анну с тех пор, как появился в этом городе. В принципе, с этой целью я сюда и приехал. Мне повезло, что я познакомился с тобой, потому что если бы не это знакомство, я бы еще долго искал ее. Незнакомцы умны и хитры, у них получается спрятаться даже от нас.

 
Я снова сел на кровать.
 

– И что ты будешь с этим делать?

– Мне нужно подойти к ней как можно ближе – так близко, чтобы я смог хотя бы частично ее обезвредить и передать в руки тех, кто будет ее судить. А так как она на данный момент питается тобой, то ты можешь мне в это помочь. А заодно ты поможешь и себе.

– Каким образом?

– Ты должен с ней встретиться.

– Ты, кажется, только что сказал, что она – вампир, и что она мной питается! И после этого ты говоришь, что я должен с ней встретиться?!

 
Винсент сложил руки на груди и кивнул.
 

– Да, именно так. Ты должен встретиться с ней. А все остальное сделаю я.

– Как я с ней встречусь? У меня такое ощущение, будто она не хочет меня видеть…

– Вовсе нет. Наоборот.

– Господи, пожалуйста, сделай так, чтобы я проснулся, и это оказалось кошмарным сном. – Я взъерошил волосы. – Ты знаешь, а я проголодался. Судя по тому, что ты спокойно можешь не спать неделями, ешь ты не очень часто?

 
Винсент подошел к шторам и принялся подвязывать их золотистыми шнурами с большой кисточкой на конце.
 

– В обычном состоянии – когда я не трачу силы – я могу не есть больше двух недель. А если мы говорим о сне, то могу бодрствовать больше месяца. Но сейчас мне необходимо восстановиться. Так что мы поедем куда-нибудь и перекусим. Но до этого навестим твою подругу.

– Еву? – удивился я – Зачем?

– Я хочу с ней познакомиться. – Наверное, на моем лице появилось недовольное выражение, так как Винсент продолжил: – Постоянно забываю, что вы до сих пор не наигрались в альфа-самцов. Мне не нужна твоя женщина. А если бы она была мне нужна, то я просто пришел бы и взял то, что хочу. И уж точно не тащил бы тебя с собой.

– Да я и не думал… – Я развел руками. – Не важно. У вас нет такого понятия – бороться за женщину?

– Бороться за женщину – это удел смертных, Эдуард. Мы не тратим на это время. Мы делаем женщин, которых нам предназначают, счастливыми – всеми способами, которые нам известны.

 
Несмотря на то, что реакции Винсента я немного побаивался, сдержать смех у меня не получилось.
 

– Женщин, которых вам предназначают?

– Вы называете это браком. Мы – предназначением.

– Смотрю, у вас все серьезно…

 
Винсент сделал пару шагов ко мне и остановился. В его позе было столько торжественности, что улыбаться и шутить мне расхотелось.
 

– Серьезно? Это свято, Эдуард.

– Вы выбираете одну женщину, и она живет с вами всю жизнь? Не слишком ли для вечно живущих существ?

– Нас никто не ограничивает, нам могут предназначить хоть сотню женщин. Но предназначение – это ответственность, и до того, как сделать этот шаг, следует подумать, сможешь ли ты сделать всех своих женщин самыми счастливыми на свете.

– А какое место в вашем мироустройстве занимают связи с женщинами без… предназначения?

 
Винсент подошел к креслу, взял с подлокотника книгу и закрыл ее, перед этим осторожно положив закладку между пожелтевших от времени страниц.
 

– Ты имеешь в виду любовниц? Конечно, мы их иногда заводим. Обычно это смертные любовницы.

– Вы их тоже… делаете счастливыми?

– Конечно. Разве после хорошего секса женщина не чувствует себя счастливой? Секс с нами во много раз лучше секса со смертными.

 
Я со смехом покачал головой.
 

– Отличная система. Только вот по моему опыту некоторые женщины – если не большинство – любят, когда их добиваются. Знаешь, когда им дарят цветы, водят в ресторан или в кино. Ради этого они иногда намеренно изображают холодность.

 
Винсент повел бровью, давая понять, что мое высказывание его не впечатлило.
 

– Нет, Эдуард, – сказал он. – Женщины любят, когда их берут и уводят с собой. А потом уже начинаются цветы, рестораны и кино. Одевайся. Сначала мы поедем в аптеку, а потом пообедаем.

 
(3)
Когда мы, терпеливо выстояв все городские пробки, добрались до старой половины, погода испортилась: солнце скрылось за тучи, которые сначала были легкими облачками, а потом как-то незаметно посерели, потяжелели и грозили вот-вот пролиться на нас дождем. Вторую половину пути мы проделали молча. Винсент дремал, откинувшись на спинку пассажирского сиденья, а я вел машину и размышлял о том, что произошло. Если бы я сказал, что понимаю и принимаю все услышанное за это время, то соврал бы. С каждой минутой мне все мучительнее хотелось проснуться и понять, что это сон. Или же мне хотелось уснуть надолго, и спать так глубоко, чтобы вообще не видеть снов. Или хотя бы больше не мучить себя мыслями об Анне.
 

– Пробки, – вывел меня из задумчивого состояния Винсент. – Ненависть, злость… ты понимаешь, сколько силы заключают в себе люди, Эдуард?

– О чем это ты?

– Ничего особенного, мысли вслух. Останови тут, на бесплатной парковке нет свободного места.

 
На стеклянной двери аптеки висела табличка «закрыто», но Винсента это не остановило. Он толкнул дверь, и я услышал уже знакомый мне колокольчик.
 

– Добрый день, мы пришли по делу, тут кто-нибудь есть?

 
Он прислушался, ожидая ответа.
 

– Вообще-то, сегодня у нас короткий день, сэр, – раздался откуда-то голос Евы.

– Понимаю, мэм, но мне срочно нужно кое-что купить.

 
Я вышел из-за спины Винсента как раз в тот момент, когда Ева развела руками бамбуковую штору и появилась за прилавком.
 

– Эдуард, какой сюрприз! Ты привел мне гостей! – Она посмотрела на моего спутника и улыбнулась. – Ну, здравствуй, Винсент.

– Здравствуй, Дана.

 
Глава десятая
Винсент
(1)
 

– Ну, здравствуй, Винсент.

– Здравствуй, Дана.

 
Несколько секунд мы молча изучали друг на друга. Она так непривычно смотрелась в современной европейской одежде и накинутом на плечи белом халате фармацевта, что я никак не мог сопоставить сохранившийся в моей памяти образ с той женщиной, которую видел перед собой сейчас. Наконец, на ее губах мелькнула улыбка.
 

– Ты смотришь на меня так, будто и не узнал вовсе.

– Конечно, узнал, но… одежда… и… волосы…

– Ничего страшного, они быстро отрастут. Что до одежды – мода, ты сам понимаешь.

 
И тут мы вспомнили про Эдуарда, который все это время внимательно слушал наш разговор, глядя на нас во все глаза.
 

– Познакомься, – сказал ему я. – Это Дана. Мы с ней… если можно так выразиться, коллеги.

–  Бывшиеколлеги, – поправила Дана мягко.

– Дана и Винсент. Винсент и Дана. – Эдуард закивал. – За последние несколько часов на мою голову свалилось столько новых знаний, что я не удивлюсь, узнав, что меня зовут не Эдуард, и я не совсем человек. Судя по всему, вы давно не виделись, и, наверное, хотите поговорить, так что я оставлю вас одних и покурю на улице.

 
Я проводил его взглядом и, когда звон колокольчика сообщил о том, что дверь закрылась, снова повернулся к Дане.
 

– Сюрприз так сюрприз. Когда Эдуард рассказал мне о тебе, я до последнего момента думал, что ошибаюсь.

– Ведь ты по мне скучал, Винсент? Я о тебе вспоминаю.

– Да, я это чувствую. И уж лучше бы не вспоминала. Так мне было бы легче тебя забыть.

 
Она присела на высокий стул рядом с прилавком.
 

–  Драма… не припомню, чтобы ты был к ней склонен. Общение со смертным дурно на тебя влияет. Ах, нет. – Дана потянула носом воздух. – С двумя смертными. Мужчина и женщина. Расскажи мне. Сначала о женщине.

– Не будем об этом. Лучше расскажи, каково там. На свободе.