Текст книги "Бессонница (СИ)"

Автор книги: Анастасия Эльберг

 
Глава шестнадцатая
Винсент
(1)
– Я и подумать не могла, что когда-нибудь испытаю что-то подобное, – говорит мне Дана. – Это не хорошо, не прекрасно, это… для этого не придумали слов.
Я не отвечаю – хотя бы потому, что мы с ней думаем в одном и том же ключе, и лишние слова не нужны. Дана обнимает меня чуть крепче и поудобнее устраивается рядом. Магистр чувствует время, так что в его спальне нет часов, и сложно сказать, сколько прошло – час, два или несколько часов. Может, прошел целый день. За окнами резиденции небо уже темнеет, солнце давно скрылось за горизонтом. Я думаю о том, что если вся неделя пройдет так же быстро, то это будет непростительно жестоко по отношению к нам.
– Великая Тьма милостива, Винсент, – отвечает на мои невысказанные опасения Дана. – Может, эта неделя пройдет быстро, но впереди у нас целая вечность… и ты принадлежишь мне целиком, а я принадлежу тебе.
– А еще я люблю тебя, – говорю ей я.
– И я тебя люблю. – Она садится на кровати. – Послушай, Винсент. Я хочу принадлежать тебе не только здесь. Я хочу принадлежать тебе везде! – Она разводит руки в стороны. – Давай поедем куда-нибудь. Ведь у нас есть время. Давай поедем… в Ирландию.
Я пожимаю плечами.
– Разве тебе плохо здесь?
– Нет, но… ведь я хочу принадлежать тебе везде. Мы будем спать на природе и охотиться. Разве это не замечательно?
– Замечательно, – киваю я. – Мы поедем в Ирландию. Утром. Как только встанет солнце, мы отправимся в путь.
– А пока я поохочусь на тебя.
Я не успеваю отреагировать – через долю секунды Дана уже крепко прижимает меня к кровати, лишая возможности двигаться.
– Кто бы мог подумать, что когда-нибудь мне придется побыть в роли жертвы?
– Ну, Винсент. – На ее лице появляется обида. – Поиграй со мной немного. Я не буду больно кусаться. Ведь в прошлый раз тебе не было больно, так?
(2)
Когда я открыл глаза, солнце уже поднялось, и его свет пробивался через неплотно закрытые шторы. Похоже, я и сам не заметил, как уснул, и о Дане можно было сказать то же самое: она удобно устроилась на мне и, казалось, за всю ночь даже не повернула головы.
 

– Эти сны, – сказала Дана. – С одной стороны, я не люблю спать – черт знает, что тебе привидится. С другой – может присниться что-то хорошее… как сейчас, например.

 
Я поцеловал ее, и она с готовностью ответила мне, чуть приподнявшись.
 

– Смертные говорят, что утро вечера мудренее. Может, мы теперь что-то придумаем?

– Нечего тут думать, Винсент. Из этой ситуации есть единственный выход. Ты и сам знаешь.

– Что ты будешь делать, если я умру?

 
Она посмотрела на меня, и в ее взгляде появилась такая нехарактерная для нее боль.
 

– Зачем ты так говоришь, Винсент? Ты не умрешь! Или… или ты умрешь, а я умру вместе с тобой.

– Не нужно этих подвигов – это удел смертных. Если я умру, ты будешь продолжать жить. И ты будешь жить долго. Кто лучше тебя позаботится об Эмили?

 
На лице Даны появилось скучающее выражение.
 

– Да уж. Представляю, какая из меня выйдет мать!

– Отличная мать. Это заложено в нас природой. Наша жизнь ничего не стоит, если мы уходим из этого мира, не оставив после себя потомков. Если ты воспитаешь ее, это будет твоя дочь.

– Нет, Винсент. Она была, есть и останется твоейдочерью. – Дана поднялась и подошла к окну. – А ведь когда-то у нас была возможность завести детей…

– У нас не было бы детей, Дана. И ты знаешь, почему. Ты не виновата в этом, но тебе известна причина. Она была известна тебе и тогда, когда ты сказала мне «да» на мой вопрос «хочешь ли ты разделить со мной вечную жизнь».

 
Она обхватила себя руками так, будто пыталась согреться.
 

– Так не могло продолжаться вечно. Когда-нибудь онипростили бы тебя.

– Есть ошибки, которые нельзя искупить, и которым нет прощения. Я не просто нарушил клятву, данную Ордену – я обесчестил кровь своего создателя. Только Великая Тьма может вынести мне приговор. Даже Темный Совет не в силах это сделать.

– Чушь, чушь! – Дана топнула ногой и повернулась ко мне. – И ты в это веришь, Винсент? Сколько можно помнить о смертной женщине, которую ты обратил, и которая родила тебе дочь? Она не Незнакомка, не эльфийка, не вакханка, не вампир! Это – ребенок любви, а не ребенок, которого сделали только для того, чтобы кого-то к кому-то привязать или же стать влиятельнее и значительнее! Сколькие из нас любили смертных? Сколькие из нас страдали от того, что такая любовь обречена, потому что мы – существа из разных миров? Скольким из нас приходилось лгать, потому что мы не хотели отпугивать своих любимых и рассказывать им о нашей истинной сущности? – Она снова повернулась к окну. – Может, ты и совершил ошибку, Винсент. Но простая смертная не согласилась бы быть с тобой. И уж точно не родила бы от тебя ребенка. И отец, кем бы он ни был, и где бы он сейчас ни был, понял бы тебя и не счел бы твой поступок бесчестным. В Эмили течет его кровь. Это нашакровь.

– Слова обладают огромной силой, Дана. Но сейчас они бессмысленны.

 
Она подошла к кровати и остановилась в паре шагов от меня.
 

– Ладно, оставим этот разговор, смысла в нем никакого. Теперь ты понял, почему я наговорила Эдуарду ерунды про тебя и заставила его выпить своей крови? Я будто чувствовала, что тут что-то не так! Но, если честно, не ожидала от Рианны такого хода конем.

 
Я поднял голову.
 

– Рианна? Так это Рианнатебя сюда послала?!

 
Дана вздохнула.
 

– Да. Сначала я подумала, что в этом нет ничего странного – подумаешь, нашла меня через Магистра и попросила помочь. Она знает о том, что… между нами было, так что просчитала все наперед, ведь я в любом случае не отказала бы ей. Когда я узнала о том, кто такая Анна, то решила, что это что-то вроде шанса для тебя. Искупить свою вину и, может, даже получить свободу. Ведь я получила свободу после того, как мы убили Пифона. Но когда выяснилась вся эта чушь с эльфами… помню, я удивилась, когда спросила у нее, человек ли Эдуард, и услышала утвердительный ответ. Она увериламеня в том, что он – человек, Винсент, ты понимаешь?

– Она еще и лбами нас попыталась столкнуть, когда сказала мне, что у тебя могущественный покровитель, и что она не может мне помочь. Что они опять задумали? Очередную Реформу, которая начнется с нас? Но тогда какой смысл избавляться еще и от тебя?

– Не знаю, но одно могу сказать точно: она чертова хитрая сучка.

 
Я пожал плечами.
 

– Не имею никакого понятия, что она задумала, Дана. Но с самого начала это выглядело очень странно – она назвала мне только имя Лорены, хотя обычно она дает мне целую груду информации, вплоть до имени Незнакомца и его адреса.

– Ох, еще эта Лорена. – Дана поморщилась. – Надеюсь, она не успела спутаться с Анной?

– Она хотела попробовать устроиться к ней на работу в качестве модельера-дизайнера и уже назначила дату собеседования, но Анна отменила его и сказала, что будет свободна только на следующей неделе.

 
Дана легла и устроилась на мягких подушках.
 

– В качестве модельера-дизайнера? Это здорово. Она отлично шьет. А как она рисует! Кстати, завтра я пойду к ней за платьем. Вечеринка уже через три дня! Кстати, Мара пригласила и Анну тоже.

– Не думаю, что нам стоит делать это при всех.

– Неужели ты думаешь, что мы не найдем укромное место в лесу? Тем более что здешний лес – отличное укрытие. Тут можно задушить десятерых смертных, а потом спокойно закопать их – и никто ничего не заметит.

 
Я сел и протер глаза, прогоняя остатки сна.
 

– Что же, пусть будет так. Нужно разделаться с этим побыстрее.

– Кстати, насчет Лорены. Ты не будешь против?

– Против чего? – не понял я.

 
На губах Даны появилась хитрая улыбка.
 

– Того, что я познакомлюсь с ней поближе? Или она твоя – и только твоя? Знаешь, иногда мне приходит в голову мысль, что в тебе больше от вампира, чем ты сам думаешь. Это «мое – и только мое»…

– Можешь знакомиться столько, сколько захочешь. Только помни о том, что у нее есть печать Прародительницы. Так что в каком-то смысле этих слов она – одна из нас.

 
Дана удивленно приоткрыла глаза.
 

– Печать? Так вот в чем дело. А я все думаю – что же в ней не так? У нее такой… знакомый запах. Она пахнет так, как что-то из детства, что я уже успела забыть. – Дана перевернулась на спину. – Интересно, сколько их, смертных с печатью?

– Немного. Большинство из них не доживает до тридцати – не всем под силу нести на себе груз способностей. Они называют это Дар.

–  Дар. – Дана рассмеялась. – Послушай, Винсент. Если все закончится хорошо, я вернусь в Орден.

 
Я повернулся к ней и уже открыл рот для того, чтобы возразить, но она опередила меня.
 

– Клянусь кровью своего создателя, я вернусь в Орден.

– Какого черта? Ты просто… вернешь свою свободу Великой Тьме?

– Великая Тьма уже давно решила все. – Она посмотрела на меня. – И это простое решение: я хочу быть с тобой, Винсент. В Ордене, вне Ордена, свободной, развоплощенной – но я хочу быть с тобой.

– Надеюсь, ты просто перепила моей крови, и разум вернется к тебе. Если раньше тебе было тяжело, то теперь тебе будет еще тяжелее. Представь себе, как птица вырывается из клетки и узнает, что такое свобода, а потом решает вернуться в клетку. Как она будет себя чувствовать?

– Меня это не волнует, Винсент. Я хочу быть с тобой.

 
Я обнял ее.
 

– Ты не понимаешь, что говоришь. Я люблю тебя, любил тогда, когда мы были вместе, и продолжал любить после того, как ты стала свободна, но я даже злейшему врагу я не пожелаю сделать то, что ты хочешь сделать. Мне тяжело думать о том, что тебя нет рядом, но мне будет вдвойне тяжелее смотреть на то, как ты страдаешь.

– Я не буду страдать, если ты будешь рядом. Если мы будем вместе, я вынесу все. Есть вещи, которые дороже миллионасвобод. Что бы с тобой ни случилось, я разделю твою судьбу. Когда-то я уже сказала это тебе, и теперь повторяю еще раз. Но с единственным отличием: в этот раз я не оступлюсь.

 
(3)
Когда я вернулся домой, Лорена готовила ужин, а Эмили занималась обычным для нее делом – рисовала. На этот раз она выбрала не карандаши, а краски, и разноцветные полосы и кляксы покрывали не только ее руки, но и щеки. Она умудрилась даже прикоснуться кистью к шее, и на ней остался темно-зеленый след.
 

– Всем добрый вечер, – сказал я. – Вчера я поздно освободился, решил не звонить, был уверен, что все уже спят. – Я кивнул повернувшейся ко мне Лорене. – Спасибо, ты меня выручила.

– Не за что, – улыбнулась она. – Мы не скучали, у нас было много дел. Да, моя хорошая?

– Да, – подтвердила Эмили, не отрываясь от своего занятия. – Лорена учила меня делать кукол. Больше мне не придется надоедать ей с просьбами о подарках, потому что я умею делать их сама!

– Никогда не видела, чтобы кто-то научился делать кукол за один вечер, – недоуменно пожала плечами Лорена.

– Наши дети быстро учатся. Мы осваиваем чтение и письмо за пару дней, новые языки – за неделю. Современная жизнь летит быстро, и мы приспосабливаемся к ее темпу. Что у нас на ужин?

 
Лорена приподняла крышку одной из кастрюль.
 

– Жаркое из баранины, два салата и пирог. К последнему я не притрагивалась – его делала Эмили, целиком и полностью.

– Полтергейст помог мне разбить яйца, – произнесла Эмили, положив кисти в стакан с водой.

– Вот как? То есть, пирог вы делали вместе с полтергейстом? Он тебя не подвел?

– Нет. Он решил, что нужно отвлечься от полок с чашками и заняться чем-то полезным.

 
Я отодвинул один из стульев и сел за стол.
 

– Ну что же, тогда сегодня полтергейсту полагается мороженое. Лорена, дорогая, оставь нас на минутку – нам нужно поговорить.

– Хорошо. Я буду ждать в гостиной.

 
Я проводил взглядом Лорену и снова повернулся к Эмили. Она, почувствовав мой взгляд, подняла глаза от рисунка и положила кисть на подставку.
 

– Милая, я должен рассказать тебе кое-что.

– Что случилось, папа? – Она взяла меня за руку. – Неужели ты заболел? Или… Эдуард заболел еще сильнее?

– Нет, – рассмеялся я. – С Эдуардом очень скоро все будет хорошо, а я здоров, и все остальные тоже здоровы. Это касается мамы.

 
В глазах Эмили появилась печаль.
 

– Мамы, – повторила она. – Ты хочешь рассказать мне о маме?

– Да. Мы ведь никогда не говорили с тобой о маме, так?

– Так, – кивнула она. – Но я думала, что ты не хочешь рассказывать, и не спрашивала.

– Сейчас мы о ней поговорим. Или ты хочешь поговорить в другой раз?

 
Эмили замотала головой, и я начал рассказ. Занял он не больше получаса, хотя мне казалось, что некоторые вещи объяснить ребенку будет сложно. Нужные слова нашлись сами собой – так, будто я до этого несколько раз проговаривал про себя то, что должен буду сказать. Когда я закончил, Эмили сидела, сложив руки перед собой, и смотрела на рисунок. Она размышляла.
 

– Так вот как все было, – сказала она, наконец. – Это очень грустно.

– Да.

 
Эмили подняла глаза и накрыла мою руку ладонями.
 

– Тебе ведь до сих пор грустно, правда? – спросила она.

– До сих пор, – кивнул я.

– А если я скажу, что люблю тебя, то тебе станет легче?

 
Я обнял ее и поцеловал в лоб.
 

– Я тоже люблю тебя, моя хорошая.

– А я люблю тебя сильно-сильно. И маму. Ведь неважно, что было, главное – что мы теперь с тобой вдвоем, так?

– Так.

– Когда я вырасту, я тоже буду убивать Незнакомцев. Как ты. Или нет – как Дана!– Она отстранилась и посмотрела на меня. – Ведь Дана тоже любит тебя. Так почему ты грустишь?

 
Я отпустил ее и вздохнул.
 

– Сейчас я тебе еще кое-что расскажу, Эмили.

– Про Дану? – подозрительно нахмурилась она.

– И про Дану тоже. А также про меня, Эдуарда и Незнакомку. Я хочу, чтобы ты послушала меня очень внимательно. Ты готова слушать?

 
На протяжении моего рассказа выражение лица Эмили сменилось сначала на настороженное, потом – на испуганное, а потом – на обреченное.
 

– Как же так, папа? – спросила она осторожно. – Неужели нельзя иначе?

– Нет, дорогая. Я знаю, это плохо звучит, но иначе нельзя.

 
Эмили взяла одну из кистей и задумчиво покрутила ее в пальцах.
 

– И Эдуард выздоровеет?

– Выздоровеет, милая. И будет чувствовать себя еще лучше, чем раньше. И больше никогда не будет болеть. Он будет крепко спать каждую ночь, видеть только красивые сны и навсегда забудет про кошмары.

 
Она вернула кисть на подставку.
 

– Если ты говоришь, то я тебе верю.

– Вот и замечательно. – Я погладил ее по щеке. – И помни, что бы ни произошло – я люблю тебя.

– Сильнее, чем Дану?

– Так же сильно. Но Дану я люблю немного иначе. Где там твой пирог? Уверен, что полтергейст испек что-то вкусное. Зови Лорену, будем ужинать.

 
(4)
После ужина Эмили отправилась в кровать (несмотря на то, что она уже давно читала самостоятельно, Лорене пришлось выполнить свою ежевечернюю миссию и прочитать ей вслух несколько легенд из подаренной Эдуардом книги), а я расположился в мастерской. У меня было три свободных дня – как раз до вечеринки – и мне хотелось посвятить это время рисованию. За этим делом меня и застала Лорена.
 

– Что ты ей сказал? – полюбопытствовала она. – Обычно она просит у меня прочитать ей еще легенду, а сегодня даже спорить не стала – просто повернулась на бок и уснула.

– Она устала. В таком возрасте дети неэкономно расходуют сверхъестественные способности, так что приготовленный полтергейстом пирог ее утомил.

– Ты пойдешь на вечеринку? Завтра я помогаю Маре заканчивать последние приготовления, и платье Даны уже готово – она придет его забрать. – Она помолчала. – Ты придешь… с Даной?

 
Я на секунду отвлекся от холста и посмотрел на нее.
 

– Да, я приду с Даной. А почему ты спрашиваешь?

 
Лорена отвела глаза.
 

– Просто интересуюсь. Как говорится, спортивный интерес.

– Я уже говорил тебе, что ревновать не следует. Вы разные, и по определению не можете быть соперницами. А я никому ничего не должен.

– Никому и ничего. Ты просто любишьее – какие пустяки.

– Это правда, я люблю ее. К тебе я тоже очень тепло отношусь – иначе не имел бы с тобой никаких дел. И уж точно не давал бы тебе ключи от моего дома и не доверял бы тебе свою дочь. Но ты никогда не займешь в моем сердце того места, которое занимает Дана. Это не хорошо и не плохо – просто ты – это ты, а она – это она. Ты понимаешь меня?

 
Лорена ограничилась легким кивком.
 

– С тобой я тоже хотел поговорить. Планы касательно Анны изменились – ситуация гораздо серьезнее, чем мы думали. Поэтому приближаться к ней тебе не следует. На самом деле, я был бы рад, если бы ты уехала из города. Взяла бы билет на поезд, который отходит завтра вечером, и с неделю погостила бы у кого-нибудь из друзей. Я дам тебе денег.

– Мне не нужны деньги. А что случилось?

– Ничего хорошего. Поэтому, как я уже сказал, тебе лучше уехать. Думаю, Мара не обидится, если ты пропустишь вечеринку.

–  Я никуда не поеду.

 
Ее решительный тон заставил меня в очередной раз отвлечься от работы.
 

– Лорена, я говорю это тебе не потому, что хочу от тебя избавиться. Я говорю это…

– Мне плевать, зачем ты это говоришь. Если уж ты втянул меня в эту историю, то я буду рядом с тобой до конца.

– Ладно, будь по-твоему. Но я не уверен, что это закончится хорошо.

– Как там ты любишь говорить? Великая Тьма знает, да?

 
Глава семнадцатая
Лорена
(1)
Я планировала провести вечер дома, до прихода Даны занимаясь личными, не связанными с работой делами, и мне это почти удалось. После того, как уборка была закончена, я приняла ванну и разместилась в кресле с книгой. До прихода Даны оставалось чуть больше часа, гостей я не ждала, и поэтому звонок в дверь меня удивил. Неожиданной гостьей оказалась Мара. Она, как обычно, не дала мне и рта раскрыть, и уже с порога затараторила:
 

– Ты не представляешь, чтопроизошло, Лорена! Они заявились ко мне без приглашения! Посреди ночи! Эта чертова вампирша-истеричка зачаровала моих охранников! А потом они спустились ко мне в погреб, раскопали труп, который не совсем труп, сказали, что это вампир, и убили его!

–Что? – спросила я коротко, оглядывая ее и размышляя, в своем ли она уме.

 
Мара сложила руки в умоляющем жесте.
 

– Пожалуйста, Лорена, дай мне войти! Мне срочно нужно выпить чего-нибудь покрепче! Я не спала всю ночь… я вся на нервах! А мне нужно работать!

 
Выпивкой дело не ограничилось. Сетуя на плохой аппетит, Мара уничтожила весь мой вчерашний обед и остатки ужина, закусила двумя плитками шоколада и наконец-то успокоилась. Сумбурные предложения сложились в стройный рассказ, из которого я поняла, «они» – это Эдуард и Винсент, «чертова вампирша-истеричка» – это Дана, а «труп, который не совсем труп», убитый во второй раз – это Джонатан, первая жертва Незнакомки.
 

– Ты бы видела, что они там устроили! – пожаловалась Мара, в очередной раз прикладываясь к стакану с виски. – Они переворотили мне весь погреб!Так, будто они охотились на целую стаю вампиров! Да нет – на целый эшелон! И что они мне предложили? Помощь! Помощь в уборке! А как же психологическая травма? Каково это – узнать, что у тебя в подвале сначала закопали, а потом убили вампира?!

 
Я успокаивающе погладила ее по руке.
 

– Самое главное – что все закончилось, и все живы. Ну… относительно все.

– Сколько раз мне говорили – не связывайся с карателями! Там, где они появляются, вечно раздор и бардак! Они будто притягивают неприятности!

 
Мара достала сигарету из моей пачки, закурила и сделала пару нервных затяжек.
 

– Зато с ними приятно общаться, – попробовала я привести свой аргумент.

– Тебе легко говорить! На тебя не смотрят так, будто ты – наркотик, и не хотят выпить тебя дочиста, только лишь представится такая возможность!

– А как же хороший секс?

 
Мара мечтательно подняла глаза к потолку.
 

– Хороший секс… прекрасный секс!– При упоминании об этом мысли ее переключились с неприятных воспоминаний на приятные. – Ради этого стоит потерпеть пару секунд, пока пьют твою кровь! – Она тронула мои пальцы. – Так что у вас там с Кристианом?

– По правде говоря, ничего особенного. – Я пожала плечами. – Только хороший секс.

– А с Даной?

 
Я подавилась глотком виски и закашлялась.
 

– С Даной? С Даной у меня ничего нет.

– А, брось скромничать, – махнула на меня рукой Мара. – Не знаю ни одного существа, которое устояло бы перед карателем. Ты – не исключение.

– У меня на самом деле ничего нет с Даной, – рассмеялась я. – Мы даже не оставались наедине… то есть, оставались, всего один раз. Но это был исключительно… деловой разговор.

 
Судя по недовольной мине, которую скорчила Мара, мой ответ ей не понравился.
 

– Подумать только, Лорена, – сказала она. – Ты упустила момент!

 
Услышав звонок в дверь, я поднялась.
 

– Вот еще один момент – можно воспользоваться, что думаешь?

– Это Дана? – спросила Мара удивленно. – Дана пришла к тебе… в гости?

– Дана пришла забрать платье, которое она заказала. А ты можешь пригласить ее… на кофе, предположим. И выразить свою симпатию.

 
Мара отрицательно замотала головой.
 

– Нет уж. Веселой ночки в погребе мне хватило!

 
На Дане было легкое платье из сиреневого материала и туфли на высоком каблуке. Оглядев гостью мельком, я невольно вспомнила недавно услышанное признание касательно ее нелюбви к нижнему белью и тут же смутилась, поймав на себе заинтересованный взгляд.
 

– Привет! – поздоровалась Дана и повернулась ко мне спиной. – У меня обновка!

 
Выждав пару секунд, она поняла, что обновку я не заметила, и нетерпеливо указала на татуировку на шее: стилизованный кельтский крест.
 

– Сделала сегодня, – похвасталась она. – Ведь правда, мне идет?

– Да… мне нравится. – Я прикоснулась к татуировке. – И все уже зажило.

– Один из плюсов нашей сущности – все очень быстро заживает. – Дана посмотрела на Мару. – Кто это тут у нас? Очаровательная вакханка?Тебе точно не нужна помощь с уборкой погреба?

 
Мара медленно покачала головой.
 

– Нет, спасибо. Мы уже все убрали.

– Вот и славно. – Дана повернулась ко мне. – Было весело!

– Да уж. Просто чума. – Мара подхватила свою сумочку. – Спасибо за ужин, Лорена.

– Постой-ка, – окликнула ее Дана. – Надеюсь, приглашение на вечеринку до сих пор в силе? Или ты решила почтить память вампира недельным трауром?

 
Лицо Мары озарилось улыбкой.
 

– Вечеринка? – переспросила она. – Конечно, все в силе! В семь вечера, не забывайте. Кстати, мнения насчет оргии разделились… что думаете?

– Думаю, это чересчур экстремально, – признала я.

– Думаю, это великолепная идея! – с воодушевлением воскликнула Дана. – Оргия в лесу. Или нет – сначала охота, потом – оргия. Как насчет ритуального танца менад с дионисийскими бубнами? Если мне не изменяет память, вечеринка выпадает как раз на полнолуние. Я достану бубны и буду готова исполнить роль одной из главных жриц. Связь с природой, зов предков, возвращение к истокам…

 
Мара слушала Дану как зачарованная.
 

– И почему я сразу не подумала про танец менад? – Она посмотрела на Дану, и на лице ее появилось восхищение – так смотрят на явившихся людям богов или богинь. – Это прекрасно! Но роль одной из главных жриц тебе не подойдет… это недостойная тебя роль. Ты будешь главной, самойглавной жрицей! – Она приложила ладони к груди. – Ты затмишь всех своей красотой… уверена, что зрители запомнят твой танец на всю жизнь!

– Танцевать будем обнаженными, а в качестве жертвы Вакху выберем Винсента. Думаешь, бог будет доволен?

 
Мара закивала. Дана несколько секунд изучала ее, а потом беззаботно рассмеялась – и очарование рассеялось. Моя подруга тоже улыбнулась и помотала головой.
 

– Я шучу, милая. Но предложение танца остается в силе.

 
Когда за Марой закрылась дверь, Дана прошла в гостиную.
 

– Платье уже готово, – сказала я ей. – Пойдем, тебе стоит его примерить.

– Я в нетерпении! – уведомила меня Дана, следуя за мной по коридору в направлении мастерской. – Надеюсь, я не отвлекла вас с Марой от важного разговора?

– О нет, нет. Мы говорили о мелочах, ты не помешала.

– Какие у вас с ней отношения? Вы приятельницы? Подруги? Большечем подруги?

 
Я открыла дверь и, пропустив Дану вперед, вошла следом.
 

– Скорее, подруги.

– И каково это – дружить с вакханкой?

– Как по мне – так же, как с… обычными смертными. Да и о том, что она вакханка, я узнала совсем недавно. От Винсента.

– Винсент. – Дана улыбнулась, оглядывая мастерскую. – Он не упустил случая узнать ее поближе – надо отдать ему должное, он умеет взять быка за рога в нужный момент. Даже если это рогатое существо – сам Дионис. Или его жрица.

 
Платье висело на отдельной вешалке – вчера я достала его из шкафа, где хранила остальные заказы – и поэтому найти его не составило труда. Дана восхищенно посмотрела на готовую вещь, погладила материал рукой, после чего, как и в прошлый раз, совершенно не стесняясь меня, разделась и примерила обновку.
 

– Оно великолепно! – Дана подошла к зеркалу и внимательно оглядела себя, повернувшись сначала одним боком, потом – другим, а потом попыталась увидеть спину. – Почему же я не знала о тебе раньше? Я бы одевалась только у тебя!

 
Я почувствовала, как щеки заливаются румянцем. К счастью, Дана этого не заметила – она была слишком увлечена своим отражением.
 

– Думаю, ты преувеличиваешь.

– Вовсе нет! – Дана, наконец, отвлеклась от своего занятия и подошла ко мне. – Я не помню, когда в последний раз сшитое на заказ платье подходило мне уже после первой примерки. Обычно я заставляю портних подбирать там и прибавлять тут по тысяче раз, даже если они до этого снимают мерки. А тут… ты будто почувствовала мой размер! Сколько я тебе должна?

– Это подарок, – улыбнулась я.

 
Дана подняла бровь.
 

–  Подарок?– удивилась она. – В честь чего?

– Просто подарок. Я не нуждаюсь в деньгах, а подарить платье тебе почту за честь.

– Получается, я перед тобой в долгу?

– Я ведь сказала, что это просто…

– … просто подарок, да, я поняла тебя. Я хочу подарить тебе ответный подарок.

 
Я подняла голову, посмотрела на нее и на миг затаила дыхание от неожиданности: глаза Даны, которые раньше были серыми, теперь стали синими – такими же, как у меня. Странное и необычное ощущение – казалось, что я смотрю в зеркало.
 

– Глаза… как ты это делаешь? – не удержалась я от вопроса.

 
Дана улыбнулась.
 

– Существа, в которых течет достаточно вампирской крови, могут воссоздавать глаза и взгляд других существ. Тех, которые им не безразличны.Это будет самым простым объяснением.

– А я тебе не безразлична?

– Нет, Лорена, ты мне не безразлична. – Я попробовала отвернуться, но Дана уже держала меня за подбородок. – Знаю, что я тебе тоже не безразлична. Правда?

– Да, – кивнула я, до сих пор глядя ей в глаза. Они поменяли цвет и из синих снова стали серыми, но теперь уже не были холодными – это был теплый, человеческий взгляд.

 
Наверное, именно так чувствует себя зачарованная жертва вампира, думала я, изучая лицо Даны. И все-таки, какая же она красивая. Это даже не красота, нет – это какая-то первобытная сила, божественная энергия, почувствовав которую один раз, вы уже никогда не освободитесь от этого плена. Как ужасно было бы, принадлежи такая красота смертной женщине – она бы увяла, как цветок, а потом умерла бы.
Дана относилась к женщинам, ради которых мужчины погибают, предают, начинают войны. К таким женщинам не приходят – к ним приползают на коленях, оставляют у их ног все сокровища мира, дарят им Вселенную – только бы они, эти женщины, удостоили их хотя бы взглядом. Как же счастлив был Винсент – она принадлежала ему почти двести лет… и до сих пор его сердце принадлежит ей.
Дана обняла меня за талию. Это был отнюдь не любовный жест – так, скорее, обнимают добычу, свою законную собственность. Властный и уверенный жест, который мог принадлежать, скорее, мужчине, а не женщине, но вместе с тем нежный и… зовущий. Наверное, поэтому он не вызвал во мне ни тени протеста. Так ощущает себя человек, оказавшийся в надежных и знающих, что делать, руках.
 

– Хорошо, что у нас с тобой выдался свободный вечер, – сказала мне Дана. – Кто знает – может, я чему-нибудь тебя научу? Или научусь чему-нибудь от тебя? Я не из тех снобов, которые считают, что ни один смертный не владеет искусством любви так, как мы. Ведь искусство – это что-то, чему учатся всю жизнь, даже если это вечная жизнь.Ты согласна?

 
(2)
 

– Спасибо… было очень вкусно!

 
Голос Даны доносился до меня будто через туман – создавалось впечатление, словно уши мои до отказа набиты ватой. Несколько секунд я смотрела на то, как она вытирает губы, после чего меня осенило, и я прикоснулась к своей шее.
 

– Тебе понравилось? – спросила Дана, сложив испачканную в крови салфетку вчетверо.

 
Я посмотрела на свои пальцы – кровь в сумерках казалась черной. Дана откинулась на подушки, приняв позу натурщицы художника, и посмотрела на меня с улыбкой.
 

– До завтрашнего утра заживет, – сказала она мне таким тоном, будто это был не укус вампира, а мелкая ссадина.

– Как… как ты это сделала? Ты меня зачаровала?

 
Дана поморщилась.
 

– Нет, что ты. Я тебя не зачаровывала. Но против твоей воли я бы ничего не сделала – просто не смогла бы. Я задала тебе вопрос, а ты ответила утвердительно.

– Я не помню, что ты что-то у меня спрашивала.

– Конечно, потому что я не задавала вопрос вслух. Я спросила мысленно.

 
Я снова потерла шею.
 

– То есть… ты мне это внушила?

– Да нет же, Лорена. Я не могу тебе ничего внушить, и зачаровать тебя тоже не могу – у тебя есть печать Прародительницы. Помнишь, ты спросила у меня про глаза? Обычно смертные не замечают этих изменений. А тех, кто их замечает, зачаровать невозможно. С такими людьми каратели могут общаться на уровне… инстинктов? Зачастую люди хотят чего-то, но сами этого не понимают. А мы чувствуем такие желания.

 
Наверное, выражение лица у меня было потерянное, так как Дана успокаивающе кивнула.
 

– Не забивай голову, – посоветовала она. – Даже мы не до конца понимаем суть этих процессов.

– А Винсент… он так не умеет?

– Нет. Но зато он умеет многое из того, чего не умею я. – Она помахала в воздухе сигаретной пачкой. – Ну что, закурим?

 
Мы закурили, и пару минут вечернюю тишину спальни нарушало только едва слышное тиканье часов и урчание кондиционера. Наконец, Дана заговорила.
 

– Я должна попросить у тебя прощения, Лорена. Я плохо о тебе думала и желала тебе зла.

 
Я рассмеялась.
 

– Еще никто не умирал от того, что кто-то другой плохо о нем думает.

– Великая Тьма знает все наши мысли и намерения, – сказала Дана убежденно. – Поэтому мы должны осторожно относиться к тому, о чем думаем. Когда я увидела Винсента впервые после того, как меня освободили, то у него были такие глаза… так смотрят люди, когда они кого-то любят. Так он когда-то смотрел на Марту. И я подумала – чем же я провинилась перед Великой Тьмой, что он во второй раз выбрал смертную женщину? И, признаюсь честно, до недавнего времени мне хотелось оторвать тебе голову и забросить ее на вершину Эвереста, а твое тело отдать на съедение диким медведям и волкам.

 
Это прозвучало так серьезно, что я помимо своей воли передернула плечами.
 

– Ну… а что произошло потом?

– А потом я посмотрела на тебя и поняла, что в тебе течет наша кровь. То есть, не наша с Винсентом, а кровь темного существа. Не просто так Прародительница выбрала тебя. Я почувствовала это еще тогда, когда мы впервые встретились тогда, в клубе. Знаю, ты отрицаешь свою темную сторону, у вас говорят, что этот Дар – это что-то светлое, но это неправда, Лорена. После того, как Прародительница прикоснулась к тебе, ты стала одной из нас. Почти все темные существа живут в мире и согласии, они понимают друг друга. И я подумала, что ты не встанешь на пути к моему счастью. Ты знаешь свое место и не посягнешь на большее по одной простой причине – это тебе не нужно. Это правда?