Текст книги "Слишком хорошо, чтобы быть правдой (2)"

Автор книги: Анастасия Эльберг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)

– Ты думаешь, что при виде твоего имени на определителе мои пальчики автоматически оказываются там?

– А разве это не так?

Надья рассмеялась.

– Ты заработался, Брайан. Тебе срочно нужно отдохнуть!

– Я звоню тебе именно для того, чтобы куда-нибудь пригласить.

– Я тоже хотела позвонить, но мои пальчики были заняты…

– Понимаю. Ты нашла моё имя в телефонной книге – и этого хватило.

Я подошёл к окну, приоткрыл ставни и вдохнул свежий воздух.

– Многообещающее настроение, – резюмировала Надья. – Оно мне нравится. Ты заслужил сюрприз! Я поведу тебя туда, где ты никогда не был. Запиши адрес. Это закрытый клуб. Назовёшь мою фамилию – и тебя впустят. А потом тебе надо будет найти человека по имени Крис. Он проведёт тебя. Да, и вот ещё что. Оденься по-приличнее.

– Ты меня обижаешь.

– Нет, это просто очередная шутка. Да, а где моя… прости, твоя девочка?

– У родителей. Ужинает в семейном кругу. Принести тебе мои… прости, твои вещи?

– Ах, платье и драгоценности? Нет, пусть оставит себе. Ей они понравились. – Надья выдержала паузу. – Держу пари, ты был зол, как тысяча чертей!

– Да, если выражаться как можно более мягко.

– Ах! Как здорово. Обожаю, когда ты устраиваешь сцены! Мадене тоже надо научиться получать от этого удовольствие. Я сажусь за руль, дорогой. Поговорим вечером. Мне ведь ещё надо, – она красноречиво промолчала, – привести себя в порядок. Для тебя. Ах, мы не назначили время! В девять. Увидимся. Чао.

Ни для кого не секрет, что в любом закрытом клубе существует определённая форма одежды, которой должны придерживаться гости. Например, к мадам я приходил если не в костюме, то обязательно при галстуке. Так же поступали и все остальные. В данном случае подобные правила только подчёркивали тот факт, что все посетители клуба – одна большая семья.

О форме одежды, принятой в клубе, я поинтересоваться не догадался. Перезванивать было дурным тоном – я бы выставил себя в не совсем выгодном свете, да и Надья вежливо попросила не мешать ей. Может, она действительно была за рулём, а, может, и в постели с очередным любовником – но нарушать покой леди я счёл неприличным, а посему вспомнил один из полезных советов Бенджамина Дизраэли: "Если джентльмена пригласили на приём, но забыли сообщить ему о том, что одеть, то он должен быть либо в белом, либо в чёрном".

Немного подумав, я остановил свой выбор на чёрном. Хотя бы потому, что в ночных клубах очень часто бывают ультрафиолетовые лампы – и в свете таких люди в белом отдалённо напоминают клоунов. Я надел шитую золотом рубашку и брюки, после чего оглядел себя в зеркало – и подумал, что неплохо было бы захватить и очки, защищающие глаза от того самого ультрафиолетового света. В очках я выглядел по-пижонски – но это меня не смущало. Уж кто-кто – а я отлично знал, что пижонство и эффектность разделяет очень тонкая и незаметная для многих грань.

Причёсывался я гораздо тщательнее обычного, но своим внешним видом остался доволен. Оглядел себя со всех сторон, проверил, не помялись ли брюки, хорошо ли начищены туфли (Мадена в такие моменты хохотала от души). И решил, что выгляжу не просто хорошо, а отлично. После я достал кожаную куртку (для того, чтобы дополнить образ), взял зонт (он вполне мог пригодиться, так как дождь лил уже двое суток) и отправился "туда, где я ещё никогда не был".

В первые минуты клуб меня совсем не впечатлил – тут было слишком много подростков (в закрытых клубах обыкновенно публика немного постарше), а музыка играла так громко, что очень хотелось заткнуть уши.

Я назвал фамилию Надьи, и двое охранников на входе вмиг сменили обезьяньи маски громил на милые улыбчивые лица.

– Добро пожаловать, сэр, – сказал мне один из них. – Крис ждёт вас внутри. Желаю вам приятного вечера.

– Благодарю, – ответил я, улыбнувшись в ответ.

Очки оказались как нельзя кстати – помимо ультрафиолетовых ламп, в клубе имелись и часто мигающие прожектора. Рэй в шутку называл их "мечтой эпилептика". Хотя от всех этих эффектов припадок мог случиться и у совершенно здорового человека.

Если не припадок эпилепсии – так припадок тошноты. По крайней мере, у меня всегда была такая реакция при виде дёргающейся публики. Я не понимал современного танца – это язык тела для меня, консерватора, был слишком чужд.

Криса я заметил сразу – ещё до того, как он направился ко мне. Оказалось, что молодой человек выше меня на целую голову. Крис, как и я, был в чёрном – а на его шее красовался ярко-алый шёлковый галстук (вероятно, отличительный знак распорядителей).

– Добрый вечер, – улыбнулся мне Крис и протянул руку. У него были холодные серые глаза и тёмные волосы, аккуратно уложенные на косой пробор. – Вы, как я полагаю, Брайан?

– Именно так, – ответил я, и мы обменялись рукопожатием.

– Очень приятно. Я – Кристиан, главный распорядитель клуба. Но тут меня зовут просто Крис. Не люблю длинных имён – столько времени необходимо для того, чтобы их произносить… а это время люди могли бы потратить на удовольствия. Прошу прощения за шум – сегодня у нас открытый день, полно подростков. Их хлебом не корми – дай потрясти задницей. Обычно у нас очень тихо и спокойно. Я проведу вас.

Не хочу, чтобы от этой безвкусицы у вас разболелась голова – это испортит вам вечер Мы поднялись по стеклянной лестница, прошли мимо столиков на балконе (тут сидели хорошо одетые мужчины и женщины, которые мирно беседовали и иногда недовольно хмурились, поглядывая на танцующих) и направились в тёмный коридор.

Крис шёл довольно быстро – я едва поспевал за ним. Походка его была лёгкой и летящей, будто у танцора.

– Леди будет с минуты на минуту, – оповестил меня Крис, не сбавляя шаг. – Но я сделаю всё, чтобы вы не скучали. Что вы будете пить? Коньяк, разумеется?

– Да, – ответил я немного удивлённо. – Такой, чтобы его не стыдно было предложить даме.

– Всё, что вы пожелаете. – Крис остановился у одной из дверей и достал из кармана несколько ключей. – Номер тридцать шесть… прошу.

Комната была небольшой, но очень уютной. Диван из серого бархата, два кресла, невысокий столик, на котором стояли зажжённые свечи. Рядом с кроватью я заметил лампу с красным абажуром, а по углам были расставлены ветвистые канделябры, которые бросали тени на пушистый ковёр.

– У вас очень мило, – заметил я, присаживаясь и снимая куртку.

– Благодарю, – склонил Крис голову в знак благодарности. – Я очень рад, что вам понравилось. Если вы захотите вступить в клуб – дайте знать. Не подумайте, что я занимаюсь рекламой – я просто предлагаю. У нас всё очень культурно. Никаких проституток или, упаси Господи, наркотиков. То есть, членов клуба мы никогда не обыскиваем – они могут приносить сюда всё что угодно, хоть бактериологическое оружие. Там, внизу, есть определённые правила – и за их соблюдением очень строго следят. Но после того, как вы запираете эту дверь изнутри, вы можете делать всё.

Это ваш мир. Стоит это прилично – но, как я понимаю, деньги у вас есть.

– Вы правы, – кивнул я. – Пожалуй, я взвешу все "за" и "против". Тут действительно очень приятная и расслабляющая атмосфера.

– Мы делаем всё ради того, чтобы наши клиенты могли хорошо отдохнуть, – заверил меня Крис, после чего достал из кармана визитную карточку и протянул мне. – Когда примете решение, позвоните мне. Мы будем рады видеть вас. Я принесу коньяк, а заодно включу музыку. Вы, как я понимаю, пожелаете что-то классическое?

– Это ваша третья догадка за последние пятнадцать минут, – рассмеялся я. – Очень профессионально.

– Это моя работа, – кивнул мой новый знакомый и бесшумно испарился.

Подумав о том, что на этот раз первое впечатление оказалось обманчивым, я откинулся в кресле и ещё раз оглядел комнату. Тут действительно было очень уютно – в такой обстановке даже самые напряжённые нервы успокоились бы сами собой.

Через пару минут я понял, что действует на меня расслабляюще – сладковатый запах.

Я повертел головой – и обнаружил среди разноцветных свечей, расставленных на столе, две тонкие масляные лампы. Кто бы в этом клубе ни работал – они знают своё дело очень хорошо. А о вкусах Надьи осведомлены ещё лучше.

За чуть приоткрытой деревянной дверью я разглядел ещё одну комнату. Судя по влажным парам, там находилась ванная. Да, я бы не отказался от такого "баловства"… пусть и за кругленькую сумму.

– Нравится? – услышал я голос Надьи и повернулся. Она стояла в дверях, разглядывала меня и улыбалась.

– Впечатляет. Признаю.

– "Впечатляет, признаю", – передразнила она меня. – Ах эта твоя тяга к красивым словам! Почему бы не сказать по-человечески: "мне тут очень нравится, леди"?

– Мне тут очень нравится, леди. Я восхищён.

Надья прошла в комнату, бросила на диван крошечную сумочку и сняла плащ, оставшись в простом белом платье.

– Прости за опоздание, – сказала она. – Никак не могла решить, что одеть.

Я сложил рук на груди и посмотрел на неё.

– Прости за опоздание? Это всё, что ты можешь сказать? Я ждал тебя двадцать минут.

– Леди позволительно опаздывать, Брайан.

– Леди опаздывать не должна. Особенно если она собирается на свидание со мной.

Надья насмешливо фыркнула и, выскользнув из туфель, села мне на колени.

– Я прошу прощения, сэр. Мне очень жаль, что я украла у вас, делового человека, целых двадцать минут!Вы простите меня, если я станцую для вас? Или, может, вы смените гнев на милость, если я сделаю вам массаж?

– Торопиться некуда – у нас впереди целая ночь.

Надья попыталась высвободиться – но я удержал её, обняв за талию.

– Куда ты? Я подумаю, что ты не рада меня видеть. Мы даже не поздоровались.

– Ах, извини, дорогой. – Надья наклонилась ко мне и наградила поцелуем, который с успехом мог сойти за три приветствия, и тут же отстранилась, положив руку с аккуратными ноготками на моё плечо. – Ты отлично выглядишь. Давай немного подождём и не будем торопиться.

– Почему я должен ждать?

– Да что с тобой сегодня, Брайан? Ты как с цепи сорвался. – Надья предприняла очередную попытку освободиться. – Иногда я думаю о том, что познакомилась с тобой на свою голову.

– А что же я могу сказать о тебе?

– Не знаю. Во всяком случае, если бы ты тогда не потащил меня в постель, ничего бы не было.

Я расхохотался.

– Если бы я не потащил тебя в постель, да? Ты так сказала? Смешно. Если уж кто-то и тащил кого-то в постель – так уж не я тебя, а ты меня. Я хорошо помню твои глаза. Тогда бы ты не отказалась даже от того, чтобы…

– О, знаю, знаю. – Надья раздосадованно махнула рукой. – Но твои глаза от моих не особо отличались.

Я взял со стола сигареты – Надья теперь сидела смирно и освободиться не пыталась.

– Тогда мне очень захотелось к тебе прикоснуться, – проговорила она. – Вроде бы нечаянно тронуть за руку. Поцеловать. Расстегнуть рубашку, может… Конечно, этот чёртов столик был твоим. Но я не смогла не подойти. Что же в тебе такого… другого? Я так и не смогла понять. Глаза? Жесты? Улыбка? Что-то ещё? – Она покачала головой. – Иногда я думаю о тебе посреди дня. Хотя мужчин у меня много – есть, о ком помечтать. В этом есть что-то плохое.

– Да, – согласился я. – От меня глупо ждать чего-то хорошего.

Надья наклонилась к моему уху.

– Вот именно это мне в тебе и понравилось, – шепнула она. – У меня ещё никогда не было мужчины, который сочетал бы в себе столько плохого. Чем больше в человеке тёмного, тем ярче его жизнь…

Появившийся Крис смущённо кашлянул и, оставив на столе бутылку коньяка, бокалы и крошечный серебряный ключик, направился к дверям.

– Включи что-то восточное, милый, – обратилась к нему Надья.

– Сию минуту, – почти по-военному ответил распорядитель.

– Неужели ты и с ним спишь? – поинтересовался я, когда мы остались одни.

– Много будешь знать – скоро состаришься, – ответила Надья, поднимаясь. – Нет, к сожалению, я с ним не сплю. Тут это не принято. Ко всему прочему, он гей. А жаль!

Он очень приятный молодой человек, правда?

– Да, в нём определённо что-то есть.

– Что я слышу! Ты со мной соглашаешься? Тебе захотелось разнообразия, и в твоей копилке появился ещё один чудесный порок? – Она погладила меня по щеке. – Знаешь, я всегда мечтала посмотреть на то, как геи… ну, ты понимаешь. Только не в кино – а в реальной жизнь. Но они все такие стеснительные. Кто стал твоим первым мужчиной? Рэй, может?

– Хватит, Надья, меня сейчас стошнит. Я просто пошутил.

– Уф! Как скучно. Ненавижу эту вашу геебоязнь. – Надья взяла серебряный ключик и заперла дверь. – Вот так. Теперь мы можем заниматься всем, чем только захотим.

Это приятно звучит, правда?

– И очень интригующе.

– Разливай коньяк, дорогой. Я сейчас вернусь.

Надья отсутствовала минут пять – но я уже успел осушить свою рюмку (и наполнить её в очередной раз) и почти докурил очередную сигарету.

– Сейчас ты узнаешь, каково это – быть шейхом, для которого танцует его любимая жена, – сказала Надья и сделала пару шагов – пояс её юбки мелодично зазвенел.

Она очень любила восточную одежду – хотя то, что я видел на ней сейчас, одежду напоминало довольно-таки отдалённо. Уж слишком прозрачными и откровенными были ткани. Самой целомудренной вещью я мог назвать разве что паранджу.

Надья протянула мне руки.

– Хочешь присоединиться?

– Позже. Пока я понаблюдаю со стороны.

Я видел танец живота много раз. Наблюдал и за профессиональными танцовщицами, и за теми, кто только постигает азы мастерства. Но танец Надьи не походил ни на один из когда-либо увиденных мною. Она не танцевала – она говорила телом. Кто-то называет это высшей степенью понимания музыки – "танцевать и дышать в такт", кто-то говорит, что это – талант, но не более. Но такого танца я не видел ещё никогда.

Он действительно завораживал и увлекал – настолько, что через несколько минут я уже и думать забыл о главной цели своего визита. И, когда Надья снова протянула мне руки, я не стал сопротивляться, а поднялся и присоединился к ней.

– Жарко, – шепнула мне она в тот момент, когда нас разделял лишь шаг. – Ты не будешь против, если я немного разденусь?

– Думаю, ничего страшного не случится, – ответил я, осознавая, что голос в моей голове, до этого нудно твердивший: "Приятель, ты тут совсем не за этим!" говорит совсем другое: "Ну, если уж всё так получилось… почему бы и нет? Да неужели ты думал, что всё будет по-другому? Уж я-то тебя хорошо знаю". – Ты одета совсем немного… и немного раздеться не помешает. Тут действительно жарковато…

Мне удалось частично выбраться из плотного тумана гипнотических чар часа через полтора, а то и больше. Я, завернувшись в халат, сидела на диване, а Надья, которая так и не согласилась одеться ("тут до сих пор ужасно жарко") разместилась в кресле – на расстоянии вытянутой руки от меня.

– Щёлкни пальцами и скажи волшебное слово, – проговорил я, оглядывая кольца дыма под потолком.

– О чём ты? – рассмеялась Надья.

– О гипнозе.

– Мне удалось тебя загипнотизировать? Я польщена! Нет, пожалуй, я пока не буду щёлкать пальцами… а волшебным словом будет слово "секс". Ладно?

– Знаешь, я пришёл сюда для того, чтобы кое о чём с тобой поговорить.

Надья подняла с пола свою "одежду" и задумчиво потрепала лёгкую ткань.

– Только не надо этих лекций про наркотики, ладно, Брайан?

– Нет, наркотики тут не при чём. Просто я хочу, чтобы мы действительно поставили точку, Надья. Ты меня понимаешь? Нам тогда было очень хорошо. И теперь нам очень хорошо – но так дальше продолжаться не может. Вероятно, нам обоим хочется ухватиться за ускользающий момент. Но за этим моментом последует ещё один, потом – ещё… совершенно бессмысленная череда моментов. Она не принесёт нам ничего хорошего. Удовольствие от того, что мы делаем что-то запретное? Вероятно. Но… ведь в жизни есть что-то другое.

Надья пару секунд смотрела на то, как я наполняю пустые рюмки.

– Ты уже говорил это тогда, Брайан. Может, придумаешь что-то ещё?

– Наверное, нет. Скучно, да? Ничего нового.

– Знаешь, тогда я от тебя ни за что не ушла, если бы ты не искал во мне эту женщину.

Я сделал глоток – и вернул рюмку на стол, повернувшись к своей собеседнице.

– О да. Про эту женщину мы давно не говорили! Я знаю, ты любишь эту тему.

– Ты ищешь её во всех своих женщинах. Сознательно или же подсознательно.

Разочаровываешься, если не находишь. Радуешься, если у тебя получается убедить себя в том, что нашёл. Ты одинок не потому, что ты этого хочешь. Ты одинок потому, что не можешь найти в себе силы предпринять попытку оставить всё это.

Вырваться из дурацкого круга. Тебе уже не восемнадцать. Уже не двадцати три. Не успеешь оглянуться – и тебе будет тридцать. Сорок. И не молчи. Я знаю, что я права.

– Да. Именно потому, что ты права, мне хорошо в одиночестве.

Надья бросила на пол ткань, которую до этого сжимала в пальцах.

– Чёрт, Брайан. Сделай мне одолжение – катись отсюда, ладно? Я не хочу тебя видеть Я одевался в тишине – Надья сидела, повернувшись к окну, и взглядом меня так и не удостоила. Попрощался я тоже сам с собой, после чего покинул комнату и, немного поплутав в тёмных коридорах, нашёл-таки путь на улицу.

Домой ехать не хотелось. Я закурил, присел на капот и подумал о том, что сейчас увиденные мною "аппартаменты" оказались бы как нельзя кстати. Отличное место для того, чтобы пригласить совершенно незнакомую женщину – и расстаться после пары приятных часов…

На душе у меня было легко. Разумеется, если не считать неприятных (а в некоторые моменты – очень даже приятных) воспоминаний. Хотя думал я об этой женщине каждый вечер. Вспоминал её тогда, когда долгими ночами мучался от бессонницы.

Восстанавливал в памяти её образ, который помнил очень хорошо, до мелочей.

Помнил её глаза, один взгляд которых заставлял моё сердце биться вдвое, если не втрое чаще. Помнил её голос – его я узнал бы даже в шуме толпы. Помнил её походку, жесты. И улыбку. Плохую, пошлую… во всех этих воспоминаниях было что-то невероятно пошлое. Во многих смыслах. До сих пор я не мог осознать масштабы этой наглости. Вероятно, именно поэтому и не удивился, когда отец указал мне на дверь…

– Ты забыл куртку, – услышал я и обернулся.

Надья стояла в двух шагах от меня, кутаясь в плащ.

– Моя куртка на мне, – ответил я, снова поворачивая голову.

Она подошла ко мне.

– Послушай, я немного перегнула палку. Мне не следовало тебе этого говорить.

Извини, хорошо?

– Это всё? Я могу ехать домой?

Надья подняла голову и посмотрела на звёзды.

– На самом деле, я хотела, чтобы ты отвёз меня… я приехала на такси.

Я достал сотовый телефон.

– Сейчас я закажу тебе ещё одно.

– Нет, не надо. – Надья тронула мою руку. – Я хочу, чтобы меня отвёз ты.

– Ты ведь знаешь, нам не по пути.

– Тебе нравится унижать меня, да? Хорошо. Мне одиноко. И холодно. И я не хочу оставаться одна. Ты доволен?

Я бросила сигарету и методично растоптал её каблуком.

– Самое главное – то, что довольна ты. Мне очень понравилась твоя лекция.

– Но ведь я попросила прощения.

– Я слышал. Но разве я тебя просил?

Надья покачала головой и замерла, глядя на свои туфли.

– Этот образ тебе очень идёт, – проговорила она тихо. – Ты – сильный мужчина, а я всего-то маленькая слабая женщина, такая беззащитная, которая хочет тепла.

Очень мило и очень глупо.

Она спрятала пальцы в карман, будто желая что-то достать – и я тут же схватил её за руку.

– В чём дело? – недоуменно посмотрела на меня Надья.

– Отдай мне это.

– Ты уже успел порыться в моих карманах?

Надья отдала мне белый пакетик.

– Я уже говорил – тебе пора с этим заканчивать.

– Это так мило, что ты заботишься о моём здоровье. Я бы сказала – "господин Хороший Мальчик", если бы это не было такой наглой ложью… – Она обняла меня за плечи, поцеловала, оставив лёгкий привкус коньяка – и голова у меня опять закружилась. Будто бы не было ссор и разговоров. Нанизать на нить ещё одно мгновение. Только и всего. Неужели кто-то думал, что всё будет по-другому? – Хочешь посмотреть, что у меня под плащом?

– Может, мы вернёмся обратно? – предложил я. – Там очень приятная обстановка.

– Но зачем же? Ты помнишь, когда ты в последний раз занимался любовью на заднем сиденьи машины, милый? Это так романтично! – Надья одним ловким движением достала из кармана моей куртки пакетик, который меньше минуты назад покорно отдала. – А это мы поделим пополам. До или после – решать тебе. (Брайан) В воскресенье вечером мы с Маденой планировали пойти прогуляться, но у неё разболелась голова, и она решила лечь спать в восемь вечера, так как хотела проснуться здоровой и свежей. Но то ли она говорила не слишком убедительно, то ли нервы мои расшатались после всего, что произошло – я сказал (причём довольно-таки категоричным тоном), что ей следует говорить исключительно правду, даже если она решила провести приятный вечер с Надьёй. Мадена вздохнула и, предложив мне хорошенько отдохнуть (также с Надьёй), повесила трубку. Через несколько минут я перезвонил, извинился и осторожно сообщил, что в лечении головных болей я – настоящий профессионал, но извинения приняты не были.

– Наверное, у Надьи есть хорошие таблетки, – сказала мне Мадена и положила трубку во второй раз. Более того – отключила телефон.

Настроение у меня было совсем не подходящим для воскресного вечера. Вообще, мне хотелось рвать и метать – а ещё больше хотелось найти невинную жертву и выговориться. Причём высказать всё, что следует – не выбирая слова и не скупясь на выражения. Лучше было бы вдобавок ко всему разбить что-нибудь тяжёлое и покричать.

Но что-то подсказывало мне, что сейчас не стоит идти на поводу у своих чувств – а лучше попытаться успокоиться и сосредоточиться. И подумать о том, что же делать с той кашей, которую мы заварили.

Я сменил халат на джинсы и рубашку, достал из шкафа старый свитер, накинул пальто, взял шарф, положил в карман перчатки и сигареты – и отправился на прогулку. Как известно, глоток свежего воздуха практически всегда помогает привести мысли в порядок.

На улице было холодно, но ни дождя, ни ветра не наблюдалось. Я жестом поприветствовал своих соседей, после чего побрёл в неизвестном направлении, спрятав руки в карманы.

Да, всё действительно далеко зашло, если мы с Маденой ругаемся только при упоминании имени "Надья". Виноват в этом был, прежде всего, я – мне не следовало соглашаться на "продолжение" того ужина. И я мог не согласиться – но решил, что иногда можно позволить себе "что-то большее". Виноват был и Рэй – таких женщин, как Надья, нельзя держать на коротком поводке, но абсолютная тоже сводит их с ума. Виновата была и Надья, непонятно зачем сообщившая Мадене про наш с ней роман, а потом наговорила и наделала ещё миллион глупостей. А Мадена была виновата в том, что пошла у неё на поводу.

В общем, виноваты были все. И решать проблему следовало сообща. Вот только я понятия не имел о том, как это сделать. А поэтому нужно было рассказать обо всём Рэю. Причём с этим делом не затягивать.

От одной мысли об этом разговоре мне, мягко говоря, становилось не по себе.

Разумеется, надо рассказать всё – и ничего не скрывать. Может, Рэй не так уж сильно разозлится, узнав о том, что мы с Надьёй решили предаться ностальгии. Но после того, как я скажу ему: "А ещё мы с твоей женой нюхали кокаин. Да-да, у меня дома. Но ты не подумай – сначала она предложила проконсультировать меня насчёт любимых поз саудовского шейха, так что, в принципе, разговор о наркотиках зашёл позже. А потом… ну, так получилось, старик, сам понимаешь. А ещё мы очень хорошо провели время в закрытом клубе, где она танцевала для меня сначала танец живота, а потом стриптиз. А потом мы почти всю ночь занимались любовью на заднем сиденьи моей машины – и снова нюхали кокаин", то Рэй съест меня живьём, а потом с видом довольного жизнью гурмана выложит на тарелку мои кости.

Я остановился и вздохнул, понимая, что чувствует экзотическая рыба перед предстоящим визитом на сковородку, после чего снова пошёл вперёд – только немного ускорил шаг.

Думать о том, как отреагирует Рэй, было слишком поздно. Кроме того, в жизни нужно одинаково хорошо уметь и делать глупости, и отвечать за сделанное.

Мой карман совершенно неожиданно запищал – оказалось, что я по привычке взял сотовый телефон.

– Вот видишь, я оказалась права, – сказала Мадена.

– Права? В чём именно?

– В том, что твои россказни про лекарства от головной боли – просто блеф. Ты не дома, а развлекаешься с…

– Чёрт, Мадена. Машина в гараже! Ты же знаешь, что я никогда не оставляю её на улице на ночь! – И тут я снова остановился – теперь уже от недоумения. – Подожди-ка.

А где ты, собственно?

Мы пили чай на кухне. Я снова был в халате, а замёрзшая Мадена после неудачной попытки согреться под горячим душем просто дрожала от холода, и теперь сидела у меня на коленях, одев мой свитер (который ей был явно большеват). Её крошечный любимец расположился на столе – чай он, разумеется, не пил, а лакал молоко из специально купленного для него блюдца.

– Я не люблю, когда мы ссоримся, – сказала Мадена, сжимая в ладонях горячую чашку.

– Я тоже не люблю, – ответил я. – Не волнуйся, дорогая. Всё устроится, я обещаю.

А приезжать тебе не следовало – такси стоит денег. Ты могла позвонить – и я бы приехал.

– Да, я звонила – но на домашний телефон ты не отвечал. Зачем гулять в такой холод? Ты можешь простудиться.

– Если я заболею, ты будешь покупать мне растворяющийся в воде аспирин и читать вслух Джека Лондона?

Мадена рассмеялась и взяла у меня сигарету.

– А почему именно Джека Лондона?

– Мама всегда читала мне Джека Лондона, когда я болел. Она повязывала мне тёплый шарф, готовила куриный бульон, а потом выключала в комнате свет, оставив только ночник, и садилась на стул рядом с кроватью. И читала. Я думал о том, как это здорово, что герои Джека Лондона – там, в снегах, а я и мама тут, в тепле, в нашем доме. И засыпал.

– Как здорово, – сказала Мадена, склонив голову к моему плечу. – И всё же будет гораздо лучше, если ты не заболеешь.

Некоторое время мы сидели молча. Котёнок допил молоко и, ловко спрыгнув на стул, а потом – на пол, направился к своей корзинке. А через пять минут уже дремал, свернувшись клубочком под тёплым боком одной из кошек. Да и Мадена, похоже, уже засыпала – таблеток от головной боли я ей не дал, ограничившись успокоительными каплями с небольшим содержанием снотворного.

– Кажется, кому-то пора спать, – сказал я с улыбкой.

Мадена встрепенулась и посмотрела на меня глазами человека, который секунду назад сладко дремал.

– Спать? Брайан, мне надо домой… завтра на работу.

– И мне. Ну и что? Я тебя отвезу. Поднимайся наверх. Я закрою дверь.

Когда я вошёл в спальню, Мадена уже лежала под одеялом, свернувшись калачиком.

Мой свитер до сих пор был на ней – не сняла она и брюки. Только расплела волосы.

– Так и будешь спать в одежде? – поинтересовался я, тоже забираясь под одеяло.

Мадена пробормотала что-то невнятное и прижалась ко мне, повернувшись на другой бок. Я проверил, включён ли будильник и замер, лёжа на спине.

– Спокойной ночи, милый, – сказала мне Мадена.

– Я хочу, чтобы ты жила со мной, слышишь? – вполголоса проговорил я. – Правда, ты вряд ли согласишься меня терпеть.

– А вот и соглашусь, – ответила она. – И чтобы ты знал – я тоже хочу жить с тобой. Но… как ты там говорил? Давай обсудим это не сейчас, а завтра…

Настроиться на разговор с Рэем у меня не получалось довольно долго. Я с мечтательной улыбкой представлял себе, как в пятницу буду помогать Мадене собирать вещи, как мы привезём их в её новый дом (то есть, в мой дом). Думал о том, как она будет их раскладывать: брюки – на верхней полке шкафа, рубашки – на плечиках, обувь – в коробках под кроватью, косметика – в ванной комнате (хорошо, что их в доме было две – иначе бы мои вещи там просто не поместились бы). Я сказал Мадене, что она может распоряжаться спальней для гостей так, как хочет – он на эти слова она отреагировала насмешливым фырканьем, заявив, что займёт только шкаф, стол и книжные полки. После этого я переключился на вечер пятницы – следовало подумать о том, как отметить это своеобразное новоселье. Разумеется, никаких ресторанов – в ресторанах новоселье не отмечают. Надо приготовить ужин.

Причём совершенно особенный ужин. И будет ещё лучше, если мы приготовим его вдвоём.

Господин Брайан Который Был Совсем Другим Брайаном Два Месяца Назад бросил тщетные попытки вернуть мне разум и теперь только печально вздыхал где-то глубоко-глубоко, окончательно убедившись в том, что лекарства от моей болезни ещё не придумали.

Очнулся я только тогда, когда вошёл в лифт и налетел на полковника. Моя начальница держала в руках папку с документами, которые, разумеется, тут же разлетелись по всем углам.

– Извини, ради Бога, – сказал я и принялся собирать бумаги.

– Доброе утро, Брайан, – проговорила полковник, внимательно меня оглядев. – Твоя женщина завязала тебе галстук? Это так по-семейному.

Галстук мне действительно завязывала Мадена. Я в недоумении посмотрел на своё отражение в одной из зеркальных стен лифта – и понял, почему полковник сделала такой вывод. Обычно я пользовался другим узлом.

– Я оценил твою наблюдательность, – произнёс я, поднимаясь.

– Вот только помада на твоём воротничке смотрится не очень хорошо. Особенно если учесть, что ты сидишь рядом со мной и всегда находишься в центре внимания. Твои коллеги узнают очередную драгоценную подробность: твоя женщина – брюнетка.

– Почему ты так решила?

– Такой тон любят именно темноволосые женщины.

Стоит только добавить "элементарно, Ватсон", подумал я с досадой, возвращая полковнику папку.

– На самом деле, я недавно видела вас в городе вдвоём, – продолжила она. – Не люблю повторяться – но у тебя отличный вкус. Вы уже живёте вместе?

– Нет, но мы об этом подумываем.

– Приятно слышать. Может, на нашу с Ником свадьбу вы придёте уже будучи мужем и женой?

В офис Рэя я вошёл без стука. Можно даже сказать, влетел. От неожиданности он чуть не расплескал кофе на черновик отчёта о командировке.

– Чёрт, Брайан, ты что, с ума сошёл? – спросил Рэй, сурово нахмурившись. – И после этого ты говоришь мне, что я должен ходить степенно, потому что я – твой консультант?

– Одевайся, Рэй. Мы едем завтракать.

Он удивлённо вскинул бровь.

– Но… но я не голоден!

– Это не имеет значения. Одевайся – и пойдём. Я хочу с тобой поговорить.

Рэй одел пальто, после чего замер с шарфом в руках.

– Что-то случилось, Брайан? Ты лучше скажи мне сейчас, чтобы это меня потом не шокировало, хорошо? У тебя странное лицо. Кто-то умер? Ты заболел? Что-то случилось с отцом? Мадена беременна? Ну, что ты молчишь, отвечай!

– Одевайся, Рэй, – повторил я в очередной раз. – Мы поговорим за завтраком.

Люди, наслаждавшиеся умиротворённой обстановкой простенького и дешёвого кафе, недоуменно воззрились на двух мужчин в дорогих деловых костюмах и туфлях из хорошей кожи. По всей видимости, такие гости тут были большой редкостью.