Текст книги "Правда или долг (СИ)"

Автор книги: Анастасия Эльберг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

Нурит откинулась на спинку кресла.

– Разве я это сказала? – спросила она, по-прежнему улыбаясь. – Или ты хочешь, чтобы мои слова звучали именно так?

Константин присел на стол напротив нее.

– Где ваша статья, доктор?

– Мы еще не допили вино.

– Так почему же мы сидим и ничего не предпринимаем?

– Что ты хочешь предпринять?

Он поболтал вино в бокале и вернул его на стол.

– Я снова начал вести дневник.

– Это хорошая привычка. Замечательная психологическая разгрузка плюс возможность поразмышлять над своей жизнью.

– Держу пари, у тебя есть тетрадь в твердой обложке. Разумеется, с красивым рисунком. Ах да, еще с закладкой. Шелковой. Красного цвета.

Нурит прикрыла глаза.

– Ты почти угадал. Она в твердой обложке, бардовая и с коричневой шелковой закладкой. Закладку я приделала сама.

Терпеливо пережидая паузу, Константин разглядывал свои манжеты.

– Значит, ты ведешь дневник, – наконец сдался он.

– Да. В том числе, там есть записи и о моем муже.

– Похоже, я тебя задел?

Она легко пожала плечами.

– Нет. Меня не задевают подобные разговоры. У меня выработался иммунитет.

– Научите и меня, доктор. Как вы заработали этот иммунитет? И как вы защищаетесь от атак счастья, которое лезет в вашу жизнь, настойчиво заявляя о себе?

Нурит посмотрела на него и медленно перевела взгляд на бутылку с вином.

– Ты хочешь, чтобы я научила тебя не страдать?

– Научи меня не думать о том, что я не заслужил счастья. О том, что каждый раз судьба отбирает у меня самое дорогое как раз в тот момент, когда я убеждаюсь в том, что счастлив. О том, что тебе хочется на кого-то положиться и отдохнуть, но ты не можешь этого себе позволить, потому что у тебя никого нет, кроме себя самого.

– Сейчас ты задаешь вопрос «за что», и я вряд ли смогу на него ответить. Просто у каждого из нас разная любовь. Природа многим наделила тебя, и многое у тебя забрала. Ты можешь многое дать, но не каждый готов это принять. Такие люди, как ты, почти всегда одиноки. Ты слишком полон для того, чтобы что-то принимать.

Константин помочлал.

– Но ведь… но ведь это неправда, – сказал он.

Нурит поднялась, оставив бокал на столе, и подошла к окну. Она отодвинула штору и посмотрела в темную даль.

– Мы особенные, – продолжила она. – У нас нет счастья, у нас есть одиночество. И, если у других людей одиночество бывает одного, двух или трех типов, то у нас оно бывает разным. Другие люди чувствуют себя с другими по-разному счастливыми. Мы чувствуем себя с другими по-разному одинокими.

– Я не чувствовал себя одиноким рядом с Марикой.

– Потому что ты любил ее. Любовь – это самая большая ложь, которую когда-либо изобретал человек.

Константин тоже встал и сделал пару шагов к ней, остановившись за ее спиной.

– Зачем люди любят, если все это заведомо… сказка с плохим концом?

– У этой сказки не всегда плохой конец. Мы не знаем, что выдумаем – в этом вся прелесть любви. Человек не может предсказать, каким образом он будет лгать через два дня.

– То есть, мы с Марикой… просто лгали друг другу?

– Вы лгали самим себе.

– Разве это не одно и то же?

– Нет. Но я вряд ли смогу тебе это объяснить.

Константин посмотрел на ночной сад.

– Похоже, твой муж тебя серьезно обидел, – снова заговорил он.

– Моя проблема в том, что я хорошо знаю людей. Я могу сказать, что они сделают сегодня, завтра, через год. И еще я не люблю идеализировать. Когда розовые очки разбиваются, стекла попадают в глаза.

Он сложил руки на груди и присел на подоконник.

– Мудро, доктор. Жаль, что слова не могут лечить, верно?

– Только мы сами сможем себя излечить. Это не зависит от слов, которые сказал тебе чужой человек.

– Под чужим человеком ты подразумеваешь себя?

Доктор Мейер неопределенно пожала плечами.

– Разве я не чужой человек?

– Для меня – нет. Я думаю, ты сама это понимаешь.

– Понимаю. Но уж лучше это было бы иначе. – Она помолчала. – Мы с тобой зря встретились. Если бы мы познакомились лет на десять раньше, все было бы иначе. И зря ты попросил показать тебе эту статью.

Константин молчал, ожидая ответа.

– Думаю, мне не стоит тебе этого говорить. Просто…

– Просто что?

– Просто я в тебя влюблена.

– Это предварительный диагноз, доктор? Или же окончательный?

– Со своим цинизмом ты заткнул бы за пояс половину врачей в этой стране.

Константин приоткрыл окно и выглянул на улицу.

– Там холодно, – сообщил он. – И скоро будет дождь. Почему я всегда расстаюсь с женщинами именно зимой?

Нурит положила руку ему на плечо.

– А встречаешься? – спросила она. – Тоже зимой?

– В основном, осенью. Тогда, когда все нормальные люди с женщинами расстаются. – Он потрепал волосы. – Знаешь, когда я впервые увидел тебя, то подумал: она точно замужем, просто муж не уделяет ей внимания.

– Я выглядела несчастной?

– Скорее, пресыщенной.

– Чем именно?

– Собственной самодостаточностью. Ты выглядишь человеком, который так привык быть один, что уже и не представляет, что рядом кто-то будет.

Нурит подошла вплотную к нему.

– Вот поэтому я и сказала «зря».

Константин посмотрел на нее.

– Никогда бы не подумал, что ты можешь быть слабой. Я сам не думал, что могу быть слабым. Но иногда что-то случается, и тебя будто скручивает в узел. И ты думаешь: вот, приятель, получил? Не все тебе делать из себя героя… доктор, мы договаривались только о сеансе психоанализа.

– Это будет практическое продолжение.

Глава 14

Когда раздался звонок в дверь, доктор Мейер изyчала свое отражение в большом зеркале в прихожей. Она поменяла два платья и остановила свой выбор на белом. Вечерним оно не выглядело, но при определенной доле фантазии позволяло мyжчине yвидеть все, что нyжно. К платью Нyрит добавила ниткy жемчyга. Волосы она собирать не стала, ограничившись тонким белым обрyчем – и осталась довольна внешним видом женщины, которую видела перед собой.

– Похоже, я один при параде? Что же, мне не привыкать.

Константин бросил взгляд в зеркало, поправил воротничок темно-зеленой шелковой рyбашки и повернyлся к хозяйке.

– Я ожидал более нескромного наряда, – сказал он ей. – В любом слyчае, это тебе.

Нyрит взяла бyкет лилий и посмотрела на него.

– Подyмать только, ты даже помнишь, какие цветы я люблю, – проговорила она недоyменно. – Спасибо. Проходи. Ты голоден?

– Нет. Но я бы с удовольствием чего-нибудь выпил.

– Отлично. Я тоже не голодна. Итак, вино или коньяк?

– Пyсть бyдет вино. Интересно, что же ты выбрала на этот раз.

…Пока Нурит открывала вино и разливала его по бокалам, Константин успел разжечь камин, и теперь сидел в одном из кресел напротив него. Доктор Мейер на секунду остановилась в дверях кухни, изучая гостя, после чего приблизилась и поставила бокалы на журнальный столик.

– Сегодня я подумал о том, что ты выбрала на роль моего советника Надава потому, что ты хочешь мне отомстить, – сказал Константин, не поворачиваясь к ней.

– За что я могу тебе мстить?

– Тебе лучше знать. Ведь ты могла выбрать кого-то другого. К примеру, доктора Офру Даан, с которой ты уже не один год ведешь совместное исследование.

Нурит заняла второе кресло.

– Не помню, чтобы я рассказывала тебе про Офру.

– Тем не менее, я знаю, что она тоже в свое время занималась психологией допроса. Или ты просто не хочешь, чтобы со мной работала женщина?

Она положила ногу на ногу и, сложив руки на колене, слегка наклонилась к нему.

– Предположим, ты прав. И какой вывод ты можешь сделать на основе этого?

– Ты ищешь причину для того, чтобы уехать. И причина эта вовсе не в том, что ты хочешь открыть свою практику во Франции. Ты с не меньшим успехом могла бы сделать это здесь.

– Предположим, ты прав и сейчас.

– Я знаю, что прав. Иначе я бы этого не говорил.

И Константин снова повернул голову по направлению к камину. Нурит взяла один из бокалов и протянула ему.

– Сухое, – сказала она. – Я помню, что ты не любишь десертное.

– Я не понимаю, зачем разыгрывать спектакль. Ты могла сказать мне обо всем прямо, без чудачеств. Или ты думала, что я тебя не пойму?

– Я знала, что ты меня не поймешь. Ты и сейчас не понимаешь меня, так что теперь я твердо убеждена в правильности своего поступка.

– Что я должен был понять?

– Ты не должен был понимать. Но ты мог подумать о том, что я чувствую каждый раз, когда тебя вижу.

Константин сделал пару глотков вина и поставил бокал на пол.

– Ах, эти бессердечные мужчины, – сказал он. – Они не могут понять, что чувствует женщина. Особенно если один раз она делает вид, что ей на тебя наплевать и демонстративно садится в машину своего любовника, а потом говорит, что любит не его, а тебя. И всегда любила только тебя.

– А еще мужчины пользуются женщинами для того, чтобы пережить расставание с другими женщинами.

– Ты можешь объяснить, что произошло? Я не узнаю тебя, ты никогда себя так не вела.

– Так обычно ведут себя женщины, которым надоело их одиночество. И им вдвойне тяжелее от того, что нужный им человек рядом, но никогда не будет им принадлежать.

Константин молчал, продолжая изучать языки пламени за каминной решеткой. Нурит переводила взгляд с дымившейся в его пальцах сигареты на его профиль и обратно и тоже не торопилась нарушать тишину.

– Что я могу сделать для того, чтобы ты осталась? – спросил он.

– Я не знаю. Просто я хочу получить кусочек счастья. Небольшой. Я просыпаюсь с утра и думаю о том, что у меня ничего нет. Вокруг полно людей, которые ценят меня как специалиста, но рядом со мной нет человека, которому я была бы нужна как женщина. Может быть, ты был прав, когда говорил, что я сама отпугиваю мужчин…

– Еще никогда я не слышал от тебя столько фальшивых слов.

Нурит устало помассировала виски.

– Я вряд ли смогу объяснить тебе это другими словами.

– Тогда попробуй объяснить это без слов. После стольких лет общения мы можем обойтись без них.

…Большой серый кот взобрался на кровать, деловито прошествовал к подушке и улегся рядом с Константином, прижавшись теплым пушистым боком к его плечу. Животное недвусмысленно намекало на то, что в постели ему чужаки не нужны, но чужак сделал коварный ход, почесав кота за ухом. Кот довольно заурчал.

– Похоже, ты ему понравился, – улыбнулась Нурит, глядя на то, как блаженно жмурится кот.

– У нас замечательные отношения, особенно когда он не выпрашивает у меня еду. Правда, друг мой?

Кот никак не отреагировал на эти слова – он лежал неподвижно, прикрыв глаза, и, видимо, намеревался уснуть.

– Я думала, что все будет иначе, – снова заговорила Нурит. – И я была уверена, что давно излечилась.

– От чего? – не понял Константин.

– От тебя.

Она села на кровати спиной к нему.

– Это особое выражение для фразы «мне понравилось», которую тебе так сложно сказать?

– Это особое выражение для более точного описания моих мыслей и ощущений.

– Я не буду оригинален и скажу, что мне понравилось. Иногда полезно вернуться к тому, что мы чувстовали раньше. Это как архив, из которого нужно доставать старые документы. На первый взгляд они нам не интересны, но если подумать об этом в другом ключе…

– Знаешь, что мне всегда мешало в нашем общении? Тебя не интересует, что подумают о высказанных тобой мыслях другие люди. Ты уверен в том, что тебя правильно поймут, а также в том, что другие примут то, что ты говоришь. И сейчас я думаю – неужели тебе на самом деле не интересно, что я чувствую?

Константин взял кота на руки и потрепал шерсть на его животе.

– Полагаю, ты не хочешь поднимать эту тему, и поэтому не заговариваешь об этом сама. Если бы я спросил у тебя об этом прямо, ты бы сказала то же самое – меня не волнует, что подумают о сказанном мной другие люди. И только последний сукин сын может спокойно спрашивать у женщины, с которой он только что переспал, что она чувствует. Особенно если он хорошо знаком с этой женщиной. И особенно если он женат. Может быть, меня на самом деле это не интересует? Мы хорошо провели время, так зачем задавать вопросы?

– Габриэль слышала от тебя то же самое?

Он отпустил кота, и тот, вяло мяукнув, спрыгнул на пол.

– Если я отвечу утвердительно, тебе станет легче?

Нурит посмотрела на него.

– Тебе на самом деле все равно?

– Если бы мне было все равно, меня бы здесь не было.

– Значит, мне просто показалось, что ты оказал мне услугу.

Константин потушил сигарету, которую не докурил даже до половины, в пепельнице, и поставил ее на пол.

– Это было гадко с моей стороны, правда? – заговорил он. – Боаз прав. Когда я счастлив, я начинаю портить жизнь другим. Поэтому раньше я так часто говорил тебе, что для меня – и для всех, кто меня окружает – лучше быть несчастным.

– Ты каждый раз вежливо подчеркиваешь дистанцию между нами, но меняешься в лице, когда я остаюсь наедине с кем-то из руководства. К примеру, с Боазом. А теперь – с Надавом. Может быть, ты чувствуешь себя комфортно, но женщины устроены иначе. Женщина хочет знать, что происходит. Я наблюдаю за тобой, делаю выводы, но завтра эти выводы уже ничего не стоят. Ты можешь сказать мне, как ты ко мне относишься?

– Нет. Но мне необходимо, чтобы ты была рядом.

Нурит снова села на кровати и, вздохнув, закрыла лицо руками.

– Мне на самом деле важно это услышать.

– Понимаю. Но на этот вопрос у меня тоже нет ответа. Может, я просто не хочу его искать, но так ли это важно? Каким бы он ни был, кто-то из нас будет чувствовать себя неуютно. А сейчас мы оба чувствуем одно и то же. Не ты ли когда-то говорила мне подобное?

– Тогда я верила в то, что у меня есть хотя бы один шанс из миллиона.

– Почему мы начинаем выяснять отношения каждый раз, когда остаемся наедине? Мы постоянно обсуждаем одно и то же. – Константин обнял ее за плечи. – Сколько бы вопросов ты ни задавала, и сколько ответов «не знаю» я бы ни давал, мне хорошо с тобой. Не только в постели.

Нурит молчала, рассеянно накручивая на палец прядь волос.

– Ты поедешь домой? – спросила она.

– Я останусь до утра. Марика приедет завтра вечером.

– Сделай одолжение, приляг и укройся одеялом, ты замерзнешь. – Она погладила его по спине. – Мне нужно, чтобы ты оказал мне услугу.

Константин наклонил голову, расслабляя шею.

– Какую?

– Это связано с работой.

– Надав?

Доктор Мейер посмотрела на него и рассмеялась.

– Если это что-то, о чем не знаю я, это меня тоже интересует. Но не думаю, что ты располагаешь такой информацией, а поэтому мы отложим этот разговор на потом.

– Ты могла бы попросить Гилада.

– Мне нужна твояпомощь.

– Неужели это что-то настолько особенное, что тебе не может помочь главный аналитик?

– Это оперативные разработки и сопровождающие материалы.

Константин лег на подушку и прикрыл глаза.

– Если эти документы находятся в архивах оперативного отдела, не могу пообещать, что достану их быстро. Гиладу на самом деле не стоит этим заниматься – он не найдет их и за две недели. Я найду их за два-три дня.

– Это меня устраивает.

– Прекрасно. Деловая беседа закончена, и я могу засыпать?

Нурит положила голову ему на плечо.

– Знаешь, – заговорила она, – так непривычно осознавать, что я в этой постели не одна. Я уже не помню, когда тут кто-то был в последний раз…

Глава 15

– Я все равно считаю, что лучше было разделить мой кабинет на две комнаты.

– Может, я не хотела тебя стеснять?

– Лучше скажи прямо – ты хотела отдельный кабинет.

Марика приподняла солнцезащитные очки и посмотрела на мужа. Константин на секунду оторвался от изучения журнала.

– А, может, я хотела твой кабинет и ждала, что ты будешь джентльменом и предложишь мне эту комнату?

– Я бы ни за что не сделал кабинет в подвале.

– Это не подвал, сколько раз я могу повторять? Это пристройка. Между прочим, многие сдают эти пристройки как квартиры. Знаешь, сколько стоит такая квартира в нашем районе?

– Она вполне устраивала меня в качестве «дома для гостей».

Марика покачала головой и, снова надев очки, оглядела сад.

– «Дом для гостей», – передразнила она. – Будь я человеком со средним достатком и дряхлой машиной, не отказалась бы от такого «дома для гостей»!

– Судьба распорядилась так, что ты – человек с достатком гораздо выше среднего и с хорошей машиной. А также у тебя есть муж, который позволил тебе ломать стены в «доме для гостей» и организовывать свой кабинет.

Она откинулась на спинку кресла.

– О, спасибо тебе за то, что ты разрешил ломать стены! Что бы я делала без твоего разрешения?

– Полагаю, ты бы настояла на своем.

– Совершенно верно. – Марика посмотрела на часы. – Ну, скоро они закончат с мебелью?

– Надеюсь. Мне не терпится посмотреть, что получилось.

Марика поднялась из своего кресла и подошла к Константину. Он вопросительно посмотрел на нее поверх очков.

– Не позволите ли присесть? – спросила она, забирая из его рук журнал.

– Конечно, мадам. Для вас – все, что угодно.

Марика подобрала полы платья и села к нему на колени.

– Как ты провел выходные? – спросила она.

– В субботу маялся бездельем. Вернулся домой около пяти вечера, закончил кое-какие рабочие дела, порисовал, прогулялся, понял, что ты вернешься после полуночи и отправился спать. Лучше расскажи, как вы повеселились.

– Повеселились мы отлично. Правда, потом выяснилось, что даже «дежурный водитель» напился как последняя свинья, и нам пришлось ехать на такси. Я поехала с Шароной, а она по ошибке назвала адрес своего бывшего вместо ее личного адреса. Потом нам надо было ловить другое такси, потому что мы успели выйти и отпустить предыдущее. Наличных денег у нас не было, и мы пешком – на каблуках и в вечерних платьях – пошли до ближайшего банка. Я трижды набрала неправильный код, и банкомат проглотил мою кредитную карту. Так что Шароне пришлось снимать деньги и платить за такси.

– С сегодняшнего дня – «сухой закон».

Марика обиженно сморщила нос.

– Ты обещал, что сегодня мы будем пить вино в честь нового кабинета!

– Обещал. Но пока что я не увидел твой кабинет. До того, как он будет закончен, «сухой закон» будет действовать. Тут жарко, я хочу вернуться в дом.

Она поднялась и потянулась.

– Я бы выпила какой-нибудь коктейль.

– Зря стараешься, это не сработает. Максимум, на что я могу согласиться – лимон с мятой.

– То есть, джин и тоник?

Константин рассмеялся и, тоже встав, взял со стола журнал.

– Хорошо, будет тебе и джин, и тоник. Но после этого не говори, что это я веду себя как маленький ребенок и нарочно делаю то, что мне запрещают делать.

– А я люблю делать то, что мне запрещают делать.

– Прекрасно. Буду знать.

– Госпожа Землянских? Простите, что отвлекаю. Все готово. Вы можете посмотреть.

Светловолосый молодой человек в рабочей одежде снял прозрачные очки, которые в процессе работы защищали его глаза от строительного мусора, и положил их в нагрудный карман рубашки.

– Большое спасибо, Виктор. Кстати, знакомьтесь. Это Константин, мой муж.

Виктор вежливо кивнул, и они с Константином обменялись рукопожатием.

– Могу предложить джин с тоником и вам, – сказал хозяин дома.

– Нет, спасибо. Но от стакана холодной воды не откажусь.

– Я приду через пару минут. – Константин обратился к Марике. – Я справлюсь сам, дорогая. Ты можешь использовать это время для того, чтобы осмотреть новый кабинет критическим взглядом хозяйки.

…Переступив порог комнаты, Константин на секунду остановился и оглядел помещение. Марика помахала ему рукой, делая знак подойти.

– Пусть без окон, зато уютнее твоего, – сообщила она с нотками гордости в голосе.

– Достойно. Спорить тут не с чем.

– Наконец-то у нас есть одна комната в доме, по поводу которой мы не спорим. – Она широко раскинула руки, демонстрируя результат проделанной мастерами работы. – Ну, любуйся. Ты дождался этой минуты!

К организации домашнего кабинета Марика подошла серьезно, ответственно и основательно – так, как обычно делала все, начиная от рабочих дел и заканчивая выбором цвета ковров в своей спальне. Просмотрев миллион журналов по дизайну и изучив все сайты, связанные с интерьером, найденные в сети, она пришла к выводу, что такое положение вещей ее не устраивает. Поэтому в один прекрасный день Константин застал свою жену за довольно-таки странным для нее занятием: вместо того, чтобы дописывать черновик диссертации, изучать план завтрашнего совещания с подчиненными или читать новый роман одного из любимых авторов, сидя напротив камина в гостиной, Марика изучала книги по дизайну. Для того чтобы выписывать особо важные вещи, она купила специальную тетрадь, изменив своему принципу «никаких бумаг, только компьютер», и уже через две недели ей пришлось завести еще одну. Константин предлагал ей услуги знакомых дизайнеров, уверял, что в их профессионализме она может быть уверена до конца, но Марика не отступала от своего решения изучить предмет самостоятельно.

– Ты бы на моем месте тоже рылся в книгах до тех пор, пока не изучил бы все до конца, – сказала она, и на этом спор был закончен.

В отличие от Константина, который предпочел, чтобы его домашний кабинет отличался от рабочего, Марика решила сохранить бежевые тона и современную обстановку своего рабочего кабинета. К небольшому столу из стекла, предназначенному для компьютера, удобным креслам из светлой кожи, книжным полкам и, собственно, письменному столу, который почти не отличался от компьютерного (они стояли рядом, и офисное кресло позволяло свободно переключаться с компьютерной работы на работу с документами) она добавила «жилую» половину кабинета: кухня и часть салона вместе с диваном, креслами, лампой для чтения и кофейным столиком, когда-то принадлежавшая «дому для гостей», осталась нетронутой. Несмотря на отсутствие окон (квартира была расположена ниже первого этажа), комната не выглядела темной и неуютной: организация освещения стоила Марике больших трудов, но результат работы ее вдохновлял. Она стояла на бледно-желтом ковре и, счастливо улыбаясь, смотрела на Константина.

– Неужели исполнится моя самая заветная мечта, и ты будешь работать дома? – спросил он. – Судя по тому, сколько сил ты вложила в этот кабинет, это решение не за горами.

– Ведь правда, тебе нравится? Не знаю, как насчет твоей мечты, а моя мечта исполнилась!

– Я рад, дорогая. Ты знаешь, что самая большая награда для меня – это видеть твою улыбку. – Константин обнял ее за плечи и обратился к Виктору. – Сколько я вам должен?

Тот улыбнулся и покачал головой.

– Вы ничего не должны. Я пришел только для того, чтобы внести корректировки. Мы с госпожой Землянских не планировали, что я буду работать сегодня, так что вряд ли вы…

– Либо вы миллионер, либо вы просто любите работать, не получая за это денег. В любом случае, прошу вас. Мы поднимемся ко мне, и я выпишу вам чек.

… – Я хочу увеличить одну из наших свадебных фотографий и повесить ее в кабинете.

Не услышав ответа, Марика положила щетку для волос рядом с зеркалом и, повернувшись в кресле, посмотрела на Константина.

– Кажется, я с тобой разговариваю? – снова заговорила она.

– Извини, я был сосредоточен на чтении. – Он повернул книгу обложкой кверху и продемонстрировал название. – Увлекательная вещь. Кстати, та самая, которую я привез тебе из Франции с автографом.

– Ты слушаешь меня, когда читаешь. Так что ты читаешь и о чем-то думаешь. О чем?

Константин отложил книгу.

– Это связано с работой. Не думаю, что это тебя заинтересует. Впрочем, Бог с ним. Мы с тобой договаривались не думать о работе по вечерам. Утро вечера мудренее.

– А еще мы договаривались ложиться спать в одиннадцать, и мы засиделись. Поэтому, – Марика подошла к кровати и выключила лампу, – пора спать.

– Ты могла бы ради приличия позволить мне дочитать главу до конца.

Марика забралась под одеяло.

– Она скоро переспит с детективом, – сообщила она. – В девятнадцатой главе.

– Я был о ней лучшего мнения. Чего, конечно, нельзя сказать о детективе.

– Давай обсудим это завтра. Я хочу спать.

– Ловлю на слове. Кстати, какие у нас планы на завтрашний вечер?

Марика устало вздохнула, поправляя подушку.

– Не знаю, какие у тебя планы, а у меня завтра две встречи с клиентами и целая куча бумаг, которые я уже дня три не могу заполнить. И эта куча увеличивается с каждым днем.

– Если ты закончишь до восьми, можно будет куда-нибудь пойти.

– Я с удовольствием куда-нибудь схожу, но только при условии, что там не будет наших бесконечных знакомых. Половина моих коллег и так уже перемывает мне кости.

– Добро пожаловать в наш клуб.

Константин взял с прикроватной тумбочки свои часы и посмотрел на циферблат.

– Господи, начало второго. Неужели до следующего отпуска я буду спать по пять часов?

Марика потянула на себя одеяло.

– Вместо того чтобы жаловаться на судьбу, ты мог бы обнять свою жену, которая умирает от холода. Или ты не соскучился?

– Кажется, кто-то говорил, что смертельно устал?

– Значит, кто-то передумал. Я женщина, и оставляю за собой право менять свои решения без видимых причин.

– А я оставляю за собой право требовать свою часть одеяла. Или ты думаешь, что холодно только тебе?

Марика забрала одеяло и обхватила его руками, давая понять, что получить его будет не так просто.

– Попробуй, забери, – сказала она, стараясь говорить серьезно. – Пора уже привыкнуть к тому, что не все в жизни ты получаешь просто так, и не все обязаны с тобой делиться.

– В таком случае, хочу тебе сообщить, что все, получаемое мной, принадлежит только мне. К одеялу это тоже относится. И, если я сейчас его получу, тебе придется вставать и идти по холодному полу в свою спальню за другим одеялом.

– А теперь посмотрим, сможешь ли ты подтвердить слова делом.

Константин протянул руку, делая вид, что хочет забрать одеяло, и Марика, рассмеявшись, укрылась с головой.

– А вот и нет! – заявила она. – Не получишь!

– У меня нет опыта в ведении военных действий такого рода. Ты в детстве часто воевала с братом, пытаясь забрать одеяло, а я привык к тому, что у меня есть все.

– Я знаю, как избалованные дети ведут себя во взрослой жизни. Ты мало чем от них отличаешься.

Марика выглянула из-под одеяла и подняла голову, прислушиваясь.

– Мне кажется, я слышу телефон, – сказала она.

– Это хороший ход, но слишком ожидаемый, чтобы я в это поверил.

– Честное слово, это телефон. Кстати, твой. Рабочий. После того, как ты поменял звонок, его почти не слышно.

Константин взял телефон и посмотрел на определившийся номер.

– Да, Боаз. Нет, я не сплю. Что случилось? Что?!

Марика включила ночник и села на кровати.

– Конечно, – продолжал Константин, кивая в ответ на слова невидимого собеседника. – Я буду через двадцать минут. До встречи.

– Что произошло? – испуганно спросила Марика, вглядываясь в его лицо.

– Ничего хорошего, как это обычно бывает, когда мой рабочий телефон звонит в такой час. – Константин поднялся. – Мне нужно уехать, дорогая. Скорее всего, я не вернусь до утра, но обязательно позвоню.

– Уехать? – повторила она. – Куда? Зачем?

– Чуть позже я тебе все расскажу, сейчас я тороплюсь. Ложись спать, а то завтра ты не встанешь на работу. Я люблю тебя. Сладких снов.

Константин поцеловал ее в лоб и погладил по волосам. Марика взяла его за руку.

– Куда ты, черт возьми, собрался? – спросила она.

– Мы поговорим позже. Я позвоню.

Марика откинулась на подушку.

– Если бы тебе платили дополнительно за подобные случаи, – сказала она, – то сейчас вместо мебели в мой кабинет мы бы покупали дом в Швейцарии!

…Молодой врач спрятал в карман очки и, положив принесенные документы на регистрационную стойку перед дежурной медсестрой, поднял глаза на ночных посетителей.

– Здравствуйте, – обратился он к Константину. – Господин Землянских, я правильно понимаю? Большое спасибо, что приехали. Меня зовут Омер Авни, я дежурный врач. Как я успел понять, вы – коллега господина Гордона?

– Да, и я буду рад, если вы объясните мне, что произошло, доктор Авни.

Врач отошел от регистрационной стойки, жестом пригласив Константина и Боаза следовать за ним.

– Господин Гордон возвращался с работы, – заговорил доктор. – Он ехал по направлению к городу, и на одном из участков дороги ехавшая сзади машина попыталась его обогнать. Судя по всему, что-то произошло, и в результате господину Гордону пришлось съехать на обочину. Может быть, все обошлось бы, но под вечер спустился туман, и… вы понимаете. – Врач посмотрел на Константина. – Кроме того, второй водитель попытался обогнать его на опасном повороте.

– На какой же скорости должен был ехать господин Гордон, чтобы не удержать в руках руль? Я хорошо знаю, как он водит машину. И не менее хорошо помню, как он каждый раз хватал меня за руку, когда видел, что я превышаю скорость, хотя дорога была пустой.

Врач неопределенно покачал головой.

– Мы еще не выясняли подробности случившегося. Сейчас нужно сосредоточиться на другом. Господин Гордон пострадал не очень серьезно – сотрясение мозга, пара синяков и царапин и легкий шок. Мы дали ему снотворное, он проспит несколько часов, и ему станет лучше. Но состояние его жены вызывает у нас серьезные опасения.

Молчавший до этого Боаз посмотрел на врача.

– Состояние его… жены? – переспросил он. – Господин Гордон был в машине не один?

– Да, с ним была его жена. Об этом я хотел поговорить с вами, господин Землянских, поэтому я попросил господина Толедано позвонить вам. Вы, конечно же, знаете, что она на восьмом месяце беременности. И ее состояние очень опасно для ребенка.

Несколько секунд Константин молчал.

– Продолжайте, доктор.

– Для того чтобы спасти ребенка, необходимо сделать кесарево сечение. Если мы этого не сделаем, шансы выжить у обоих практически нулевые.

– А какие шансы будут у госпожи Гордон и у ребенка, если вы это сделаете?

– Пятьдесят на пятьдесят.

Боаз изучающе смотрел на коллегу, ожидая ответа.

– Я не думаю, что вправе принимать подобные решения, доктор, – заговорил Константин.

– Мы должны начать операцию в ближайшие сорок минут, иначе будет поздно. Кроме того, мы с господином Гордоном беседовали до того, как он уснул. И он пожелал, чтобы все решения принимали вы. Он полагается на вас во всем.

– Вот как. – Константин взглянул на Боаза; тот кивнул, подтверждая слова врача. – Хорошо. Когда я учился в университете, самые низкие оценки у меня были по статистике, но шансы пятьдесят на пятьдесят мне нравятся больше, чем практически нулевые.

– Вы сделали правильный выбор, – сказал врач, после чего улыбнулся и добавил: – Не думал, что в университете вы получали низкие оценки. Или же люди, которые получают высокие оценки по всем предметам, заканчивают степень не за год вместо трех, как это сделали вы, а за полгода?

– Похоже, вы успели поинтересоваться моей биографией. Это тоже заслуга господина Гордона?

Врач рассмеялся.

– Нет. Это заслуга вашего невролога, доктора Ля Пьер. Кстати, вы можете навестить ее, она дежурит в приемном покое.

Боаз взял Константина под руку.

– Пойдем, навестим Гилада, – сказал он. – Но сначала сделаем кофе. Я сплю на ходу.