Текст книги "Правда или долг (СИ)"
Автор книги: Анастасия Эльберг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)
Глава 25
– На вашем месте я бы подумал дважды перед тем, как встречаться с ними, Ибрагим. Не хочу говорить под руку, но мне кажется…
– Когда вам что-то кажется, Муса, то лучше держать это при себе.
Муса передернул плечами и посмотрел в окно.
– Вы не знаете, с кем связыветесь, – снова заговорил он. – Это не те люди, с которыми можно шутить.
Ибрагим не смотрел на собеседника. Он изучал висевшую на стене картину неизвестного мастера.
– Вы принесли то, что я просил? – задал он вопрос таким тоном, будто не услышал предыдущей реплики.
– Да. Но не думаю, что здесь будет что-то новое. В любом случае, прошу вас.
Муса придвинул кресло к столу и открыл лежавший на нем портативный компьютер. После этого он отстегнул от ключей брелок, оказавшийся небольшим переносным диском.
– Начнем с хорошего, – сказал он. – Капитан Гилад Гордон. По происхождению русский. По образованию – аналитик, специалист по террору. Дослужился до лейтенанта, после этого уволился из армии. По официальной версии, по состоянию здоровья. По неофициальной – не был принят в подразделение «Кидон». Сын Владимира Гордона. Его отец – отдельная тема для разговора. Но вам, наверное, его имя знакомо.
Ибрагим кивнул, не перебивая.
– Капитан Гордон – профессионал своего дела. Был принят на должность консультанта главного аналитика, потом стал его заместителем, а сейчас занял место главного аналитика. Несмотря на профессионализм, скромен и абсолютно не амбициозен. Про таких людей говорят, что они и мухи не обидят. – Муса поднял глаза. – Знаете, в чем основная опасность, когда речь заходит о таком типе людей? Наступает момент, когда черти решают выбраться из тихого омута. Я бы посоветовал вам подумать об этом. Особенно в свете того, что вы убили его жену.
– Продолжайте.
Муса покорно кивнул и снова посмотрел на экран.
– Майор Боаз Толедано. По происхождению наполовину марокканец, наполовину йеменец. По образованию стратег. Окружение считает его, скорее, решительным человеком, который владеет собой всегда и умеет ориентироваться в самых напряженных ситуациях, чем профессионалом. Руководит отделом стратегического планирования, занимает пост руководителя службы безопасности. На самом деле, сложно понять, что у него на уме. Ему уже некуда стремиться, так что об амбициях говорить не приходится. Но то, что у него есть, он держит крепко. Майор Толедано примечателен тем, что у него есть много связей. Я говорю о связах в структурах безопасности. Слава Богу, вы ничего плохого ему не сделали, но я советую вам вести себя с ним осторожно. А теперь – самое интересное.
Ибрагим отвлеченно закивал в очередной раз, не утруждая себя и не демонстрируя заинтересованность.
– Майор Константин Землянских, – снова заговорил Муса. – По происхождению иранец. По образованию – аналитик. Оставил армейскую карьеру в самый, казалось бы, неподходящий момент – он руководил штабом на одной из баз на юге страны, и весь командный состав прочил ему головокружительную карьеру. Работал в оперативном отделе, занимался и оперативной работой как таковой, и планированием операций – он, помимо всего прочего, еще и стратег. После истории с вашим братом ушел из оперативного отдела и начал работать в аналитическом отделе. Был консультантом главного аналитика, потом был назначен его заместителем. Когда главный аналитик решил, что ему пора на покой, майор занял его место. Теперь он занимает пост руководителя отдела по ведению допросов. – Муса закрыл компьютер. – Мнение окружающих о нем делится на две части. Половина из его окружения считает, что он – самая выдающаяся личность, которую они когда-либо встречали. Вторая половина не понимает, как такого человека носит земля. Как я понимаю, у вас с ним старые счеты.
– Он убил моего брата, – ответил Ибрагим коротко.
– У нас об этом человеке ходят легенды. – Муса помолчал. – С кем бы я не стал связываться – так это с ним. Он ценит людей, которые что-то делают для него, и платит им добром. Но я не завидую тому, кто сделает ему что-то плохое. Он убил вашего брата, а вы пытались убить его жену. И он вам этого не простит.
Ибрагим сцепил пальцы в замок.
– Думаю, Сандра права, – сказал он. – Нам нужно собраться и поговорить. В том, что случилось, не виноваты другие люди.
– Пожалуй, кроме жены капитана Гордона.
– Жену капитана Гордона уже никто не вернет.
Муса покачал головой, то ли соглашаясь, то ли смиряясь со сказанным.
– Кстати, если мы уже заговорили про Сандру, – снова нарушил он молчание. – О ней я тоже навел кое-какие справки. Вас это интересует?
– Я знаю о ней все, что мне необходимо знать.
– И о том, как она отличилась в истории с делом Ицхака Бен Шаббата?
– Давайте подумаем о том, что мы скажем нашим израильским гостям. До их визита осталось меньше суток.
Бесшумно вошедшая Габриэль поставила на стол две чашки кофе.
– Прошу вас, джентльмены, – сказала она. – Крепкий и сладкий, как вы просили.
– Присядь, дорогая, – пригласил Ибрагим, кивая на свободное кресло.
Габриэль села и положила ногу на ногу.
– Вы привезли что-то интересное? – обратилась она к Мусе.
– Вы все знаете без меня, мадемуазель Вэстен, – ответил он. – От себя я хочу добавить, что моя жена – страстная поклонница вашего творчества. И я буду рад получить экземпляр вашей новой книги с автографом, когда вы опубликуете рукопись.
Габриэль улыбнулась.
– Полагаю, это произойдет через пару месяцев. Вы знаете, переговоры с издательством и другие, не менее утомительные вещи… но я обязательно пришлю вам подписанный экземпляр, если вы дадите мне свой почтовый адрес. Не знала, что ваша жена читает подобную литературу.
– Дарья – женщина с европейскими взглядами. Она училась в Европе. Не могу сказать, что Европа хорошо на нее повлияла, но разве я могу говорить своей жене, что читать? Кроме того, если она это читает, то книги стоят того.
– Может быть, ты хочешь сообщить нам что-нибудь особо секретное о твоих бывших коллегах? – спросил Ибрагим.
Габриэль задумчиво подняла глаза к потолку.
– Майор Толедано очень любит женское внимание, – сказала она. – Капитан Гордон боится красивых женщин. А майор Землянских – великолепный любовник.
Муса посмотрел на Ибрагима, ожидая его реакции.
– Что-нибудь стоящее, дорогая? – спросил тот мягко. – Что-то, что может помочь делу?
– Ты ведь просил что-то особо секретное. А какие секреты могут быть у женщин? Только касающиеся секса. – Габриэль бросила взгляд на Мусу и снова улыбнулась. – Ваша жена, разумеется, почерпнула это из моих книг.
Ибрагим понимающе закивал.
– Хорошо, милая. Я не буду утомлять тебя, ты можешь идти спать. На прощание я хочу сказать тебе только одно. Если я узнаю, что ты меня обманываешь…
Габриэль поморщилась.
– Как ты можешь такое говорить? Я пытаюсь организовать вам встречу, чтобы вы спокойно поговорили вместо того, чтобы устраивать охоту друг на друга и убивать ни в чем не повинных людей, а ты обвиняешь меня в том, что я тебя обманываю? Ты обижаешь меня, Ибрагим. Если бы я тебя обманывала, то вряд ли сидела бы здесь так спокойно.
Ибрагим взял чашку с кофе.
– Если бы я не знал тебя так хорошо, дорогая, то подумал бы, что ты что-то не договариваешь.
Габриэль поднялась.
– Пойду выпью рюмку водки на ночь. Ваше общество утомляет, джентльмены. Приятных вам снов.
… Сидевший в кресле мужчина не менял расслабленной позы. Он изучал вошедшего спокойно, так, будто ожидал увидеть его здесь.
– Вот так, – заговорил он, – судьбе было угодно, чтобы мы встретились еще раз. Дай-ка я на тебя посмотрю. Ты повзрослел. Изменился. Хотя я, наверное, узнал бы тебя, даже если бы ты изменился до неузнаваемости. Нас слишком многое связывает.
Константин стоял посреди комнаты, до сих пор держа в руках пистолет, и размышлял, в какой момент будет удобнее им воспользоваться. Четверо мужчин, которых, в отличие от сидевшего, его появление застало врасплох, замерли в напряженных позах, ожидая развития событий.
– Увы, – сказал Константин. – Часть этого мне хотелось бы стереть из своей жизни.
– Почему же? Разве ты забыл, как дядя Салах показывал тебе Дамаск? Как он возил тебя по Европе? Разве ты забыл, как мы изучали каллиграфию? Неужели у тебя не осталось светлых воспоминаний? Думаю, твой отец сердился бы на тебя, услышав эти слова.
– Я бы предпочел не рассказывать своему отцу о том, чем ты занимаешься. И сделал бы все для того, чтобы он продолжал думать, что ты – просто успешный бизнесмен. – Константин оглядел присутствующих. – Перейдем к сути. Где бомба?
Салах сложил руки на коленях и с улыбкой покачал головой.
– Тебе всегда нужна была идея, за которую ты мог бы бороться, – проговорил он. – Идея, за которую ты готов воевать до последней капли крови. Ты похож на отца. Когда-то у тебя была одна идея, теперь у тебя есть другая. Эта война нравится тебе потому, что она никогда не закончится. Ты сможешь обманывать себя вечно, думая, что кому-то помогаешь. В этом мире все иллюзорно. Жизнь. Смерть. Деньги. Власть. Любовь. Ненависть. Месть. Поэтому стоит жить не ради идеи, а ради чего-то, что можно получить сейчас. Что дает тебе идея? Ты не знаешь, за кого ты воюешь, с трудом представляешь, с кем. Ты воюешь за честь? За справедливость? За правду? Все это – выдумка людей, которые не нашли в себе сил радоваться тому, что они имеют сейчас.
Константин поднял пистолет и взвел курок.
– Я спрашиваю в последний раз, и не заставляй меня повторяться. Где бомба?
– Мой бедный мальчик. – Салах снова покачал головой. – Ты – один из тысячи других, которые свято верят в то, что их смерть кому-то что-то принесет. Но если тебе от этого станет немного легче, мы можем проверить, так ли это на самом деле.
… – Константин! Проснись ты, черт тебя побери!
Гилад сидел рядом с диваном на коленях и вглядывался в его лицо.
– Я не сплю, я просто задремал.
Константин поднял с ковра упавшую книгу и оглядел сумрачную гостиную.
– Во-первых, я даже не слышал, как ты вошел. Во-вторых, ты разговаривал во сне, и я решил тебя разбудить. Все в порядке?
– Мне просто приснился плохой сон. Который час?
– Половина шестого.
Константин сел, устало потер глаза и пригладил волосы ладонью.
– Надо же, я на самом деле уснул. И проспал целых три часа. Будь добр, принеси мне стакан воды.
– Лучше я сделаю тебе кофе. Заодно проверим, как работает твоя чудо-кофеварка.
На кухне Гилад открыл один из выдвижных ящиков стола и достал оттуда пакет с кофе. Константин закурил и, открыв окно, посмотрел на улицу.
– Ты говорил с Боазом? – спросил он.
– Да. Он будет минут через сорок. Поедем вместе. – Гилад включил кофеварку и присел на небольшой стул возле стола. – Я не был в этой квартире. Тут уютно. Наверное, Марике она нравилась. Она не хочет забрать ее назад?
– Эта квартира осталась за мной.
– Отсюда открывается отличный вид. Я знаю, ты любишь подобное. – Гилад посмотрел на Константина. – Где ты гулял до трех ночи?
Константин взял пепельницу со стола.
– У меня были дела, – ответил он. – Нужно было выяснить кое-что насчет паспортов.
– Если ты сотрешь со своей шеи помаду, то я сделаю вид, что поверил.
Он с досадой пару раз провел ладонью по шее – скорее, для вида, чем для того, чтобы выполнить просьбу.
– Ты можешь сказать, что был у Марики, – сказал Гилад.
– Я не хочу говорить о Марике. Такой ответ тебя устраивает?
– Конечно. А почему ты не хочешь об этом говорить?
– Если он тебя устраивает, почему ты продолжаешь задавать вопросы?
Гилад поставил на стол две чашки с кофе и сел.
– Просто ты сказал это с таким видом, будто вы поссорились или что-то вроде… это ведь не из-за того, что ты уезжаешь?
– Сейчас разговоры о Марике будут не к месту.
– Хорошо, – закивал Гилад.
Константин сделал глоток кофе и потушил сигарету в пепельнице.
– Ты когда-нибудь видел смерть, Гилад?
Он поднял брови.
– Смерть? Конечно, люди умирают…
– Нет, я не об этом. Ты видел, как умирал кто-то, кого ты убил собственными руками?
– Где бы я мог это видеть? В отличие от тебя, я в армии носил табельное оружие только для вида. И, когда уже начал работать здесь, видел террористов разве что за решеткой да во время допросов, и в эти моменты нас разделяло стекло.
– Я подумал о том, каково это – всю жизнь работать в оперативном отделе. И регулярно видеть смерть. Сначала что-то внутри тебя противится тому, что ты делаешь. Но со временем что-то меняется. Может, умирает, может, рождается, может, прячется куда-то глубоко-глубоко. Ты уже не пропускаешь все это через себя, не думаешь об этом бессонными ночами. Ты смотришь на смерть как бы со стороны. Будто это не ты убил этого человека, а кто-то другой. А ты проходил мимо и теперь наблюдаешь за происходящим.
Гилад тоже достал сигареты.
– Я могу поинтересоваться, почему ты это говоришь? – спросил он.
– Иногда мне кажется, что я ушел из оперативного отдела не потому, что так за меня решил кто-то другой. Я ушел оттуда потому, что меня испугала эта мысль. Мысль о том, что я буду убивать кого-то, не задумываясь над тем, что я делаю. Вроде того, как я сейчас классифицирую отчеты – бегло просматриваю и раскладываю по папкам. Я не люблю бумажную работу, всегда делаю ее через силу. Основная работа у меня другая. И эту работу я люблю. Я готов ночевать на работе, прогнозируя результаты операций и анализируя неудачи. Мне нравится осознавать, что я на что-то влияю. В оперативном отделе все было иначе. Ты знал, что у тебя всегда есть работа, одна и та же работа, только в разных условиях. Но что бы ты ни делал, ты будешь делать это не потому, что это тебе нравится, а потому, что это твоя работа. Тебе не страшно думать о том, что для кого-то убивать людей – это что-то привычное?
– Да, но ведь… в большинстве случаев эти люди заслужили подобную участь.
– Предположим, что какое-то время эта работа тебе что-то дает. Но что будет потом? Ты будешь воспринимать ее так же, как и прежде? Будешь чувствовать себя борцом за справедливость? Ерунда. Человек устроен так, что рано или поздно он привыкает ко всему и превращает все, что его окружает, в обычную жизнь. Врачи на работе почти каждый день видят смерть, и в какой-то момент у них вырабатывается здоровый цинизм. Чем этот конкретный случай отличается от остальных? Разве что тем, что ты не сможешь оставить свою работу просто так. Скорее, оставят тебя. На дне какой-нибудь реки со странным названием в далекой стране. С камнем на шее и связанными руками.
Гилад затянулся и выпустил дым через ноздри.
– Не думаю, что я смог бы убить человека, – сказал он. – Подложить бомбу, подсыпать яд – может быть. Но именно убить, когда он находится рядом со мной… – Он улыбнулся. – Недаром я так любил делать за тебя бумажную работу. Мне нравится быть офисной крысой. И я бы не согласился работать в оперативном отделе, даже если бы мне приставили пистолет к виску.
– Из тебя бы вышел отличный консультант руководителя группы. Они, как и их помощники, обычно занимаются офисной работой, и участвуют в операциях лично только в исключительных случаях.
– А Габриэль участвовала?
Константин поставил пустую чашку на стол.
– Габриэль по натуре скорее организатор, чем исполнитель. Именно поэтому она не так уж долго проработала обычным оперативником и получила должность руководителя группы. Кроме того, она не любит, когда ей командуют, и импровизирует. А импровизация в работе оперативника не приносит ничего хорошего.
– Подумать только, раньше я был уверен в том, что она – обычный секретарь…
– Да, госпожа Нафтали – это один большой сюрприз. Ты думаешь, что знаешь о ней все, но в следующую минуту выясняется, что это не так. Более того – то, что ты знаешь, на самом деле очередная легенда. – Константин посмотрел на часы. – Где же Боаз?
Гилад достал телефон.
– Сейчас спрошу. Еще кофе?
– Нет, спасибо, иначе я не усну. Мне нужно подремать еще хотя бы пару часов, и я собираюсь поспать в самолете. Моя жена обладает замечательной способностью довести меня до полного изнеможения. И после этого кто-то еще смеет говорить совершенно неправдоподобные вещи о том, что после тридцати пяти женщины теряют к сексу интерес.
Глава 26
Майор Толедано, вот уже с четверть часа сидевший на ковре рядом с камином, разочарованно покачал головой.
– Береста совсем сырая, – пожаловался он. – И как, скажите на милость, я должен разводить огонь?
Константин разлил по бокалам остатки вина из большой бутылки, переплетенной соломой, и отдал один из них Боазу.
– Надеюсь, Гилад скоро вернется и принесет все, что нужно.
– Надеюсь, Гилад не заблудится, не упадет в сугроб, и его не съедят волки! – в тон ему ответил Боаз, принимая бокал и усаживаясь поубоднее. – Подумать только, в какую глушь мы приехали. По-моему, до ближайшего магазина надо ехать как минимум час.
– Блуждать тут негде, я успел осмотреть окрестности. К слову сказать, отличное место. Если бы не мой ревматизм, я бы с радостью купил домик в лесу.
Дверь открылась, и на пороге появился Гилад. В одной руке он держал тканевый мешок, а в другой – несколько сухих веток.
– Здесь береста – она была в сарае, – заявил он, положив перед Боазом мешок. – А это, – он положил рядом ветки, – на случай, если и эта береста окажется сырой. И еще вот что: вы оба можете лопнуть, но я и носа не высуну на улицу!
Боаз открыл мешок, удовлетворенно кивнул и с деловым видом принялся разводить огонь.
Гилад сел в одно из кресел и, сняв шапку, принялся распутывать свой шарф.
– У меня зуб на зуб не попадает, – сказал он. – Может, кто-нибудь сделает мне чаю или кофе? В общем, не важно, что, только бы это что-то было горячим.
– Хочешь горячего – будет тебе горячее, – согласился Константин. – Но это займет время. Здесь нет ни кофеварки, ни электрического чайника. Только газовая плита.
Гилад наблюдал за тем, как он ушел в небольшую кухню и, повернув один из вентелей на плите, чиркнул спичкой. Под стоявшим на плите чайником появился голубой цветок газового пламени.
– Каменный век, – прокомментировал Боаз, не отвлекаясь от своего занятия.
– Знаешь, что это мне напоминает? – спросил Гилад. – Есть такой русский писатель – Юлиан Семенов. И у него есть серия книг о разведчике, который работал в Германии. Там он тоже служил в разведке. Дослужился до высокого чина во время Второй Мировой войны. И у него есть дом далеко за городом. В лесу.
Константин вернулся в комнату и сел в кресло рядом с ним.
– Это реальный персонаж?
– Думаю, что у писателя был прототип, но о конкретном человеке не знаю. Он в полном смысле этого слова национальный герой. Что-то вроде Джеймса Бонда или Эркюля Пуаро. Но только он… более человечный, скажем так. Он не какой-нибудь герой, а прежде всего человек. То есть, конечно, он герой… но в другом плане. Тогда были другие подвиги. Это, скорее, историческая книга, а не шпионский роман и не детектив. Все события развиваются на фоне войны. И в книге важно не столько действие, сколько сами люди. Очень подробно описаны размышления этого разведчика.
– Звучит неплохо. Книги переведены на другие языки?
– Насколько мне известно, нет.
Константин положил руки на подлокотники кресла и улыбнулся.
– То есть, для того, чтобы ее прочесть, мне придется выучить русский?
– Думаю, что стоит. Кроме того, мне кажется, что главный герой чем-то похож на тебя. И он тебе обязательно понравится. У меня дома есть вся серия. Ты, наверное, видел.
– Я не был у тебя дома.
Гилад закурил и поднял на него глаза.
– Да, на самом деле… странно. Я тысячу раз бывал у тебя, а ты у меня ни разу не был… впрочем, вряд ли тебе понравится. У меня крошечная квартира, и район не самый лучший.
– На следующей неделе я к тебе загляну. И, может, ты дашь мне первый урок нового иностранного языка.
Гилад посмотрел на то, как Боаз встает, отряхивая брюки, и с видом победителя изучает пламя в камине.
– Если мы доживем до следующей недели.
– А капитан Гордон у нас оптимист, – заговорил Боаз, подходя к собеседникам. – Кто хочет чай, а кто – кофе?
– Мне, пожалуйста, чай, – сказал Гилад, – и одну ложечку сахара.
– Кофе, – коротко ответил Константин.
Когда Боаз отправился на кухню, Гилад оглядел накрытый стол.
– Нас пятеро плюс Габриэль, – проговорил он. – А что тут делает седьмая тарелка?
– Седьмая тарелка предназначается особому гостю.
– Господи, еще один плохой сюрприз. Кстати, наши не очень особые гости опаздывают. Надеюсь, они приедут до того, как у меня случится сердечный приступ.
– Лучше подумай о том, как ты будешь объяснять мне грамматику русского языка. Ради тебя я откладываю изучение венгерского, хотя обещал Марике, что начну в ближайшее время.
Стук в дверь заставил Гилада вскочить. Пепел с сигареты, который он не успел стряхнуть, упал на пол. Константин сделал успокаивающее движение рукой.
– Присядь. Это Габриэль. Она сама откроет. Мы условились, что сначала она постучит. Чтобы не было недопониманий.
Боаз поставил на стол две чашки и отправился за третьей.
– Если наши гости захотят чего-нибудь горячего, то придется кипятить воду в очередной раз, – по пути сообщил он.
Габриэль вошла первой. Она осмотрелась и кивнула сидевшим.
– Вот это я понимаю – все в надежных руках, – сказала она. – Стол накрыт, ужин приготовлен, камин растоплен. Не хватает только свечей и стриптизерши, да? Если вы будете себя хорошо вести, то я подумаю насчет этого.
Константин поднялся и снял с ее плеч пальто.
– Где твои спутники? – спросил он.
– За дверью. Но до этого я попрошу вас отдать мне оружие. Так, как мы договаривались.
Оружие было заперто в небольшой шкаф в спальне. Габриэль выглянула за дверь, что-то сказала, и в дом вошли двое. Один из них, пожилой господин с сединой в волосах, держал в руках шляпу. Второй, высокий молодой человек, сжимал в руках перчатки.
Гости остановились посреди комнаты. Сначала их внимание привлек накрытый стол, после этого они посмотрели на сидевшего в кресле Гилада и, наконец, их взгляды остановились на стоявшем рядом с Габриэль Константине.
– Господа не замерзнут, верхнюю одежду можно снять, – сказал он. – Я помогу вам.
– Благодарю, майор. Мы справимся сами, – ответил пожилой джентльмен.
Тем временем Боаз принес третью чашку. Он, как и Гилад, внимательно разглядывал поздних гостей.
– Давайте присядем, – предложил Константин. – Вы, наверное, устали и голодны.
– Оружие, – коротко сказал молодой человек.
– Оружия у них нет, – ответила Габриэль.
– Я хочу проверить сам.
Константин поднял руки, позволяя себя обыскать. После этого молодой человек проверил, нет ли оружия у Боаза, а его спутник удостоверился, что Гилад тоже не имеет при себе пистолета.
– У нас тоже нет оружия, – сказал пожилой джентльмен. – Если хотите, можете проверить.
– Я верю, – ответил Константин. – Прошу вас. Вы, – он обратился к пожилому джентльмену, – можете сесть во главе стола.
Пожилой джентльмен занял предложенное место. Молодой человек сел рядом с ним. После того, как все присутствующие разместились у стола, «лишняя» тарелка оказалась в центре внимания.
– Вы ждете кого-то еще? – спросил молодой человек прохладно.
– Да, – ответил Константин. – Наш гость будет с минуты на минуту. Я могу предложить вам выпить, господа? Разумеется, никакого алкоголя.
– Я бы не отказался от стакана воды, майор, – кивнул пожилой джентльмен.
Габриэль поднялась.
– Позвольте мне вас обслужить, – сказала она, улыбнувшись. – Может, кто-нибудь еще желает стакан воды? Еще у меня есть апельсиновый сок.
– Если тебя не затруднит, – кивнул Константин.
– Конечно, не затруднит. – По дороге на кухню Габриэль тронула его за плечо. – Если уж тут собралось мужское царство, разве может женщина сказать что-то против?
Пожилой джентльмен сложил руки на столе и в упор посмотрел на Константина.
– Похоже, вы в хороших отношениях с мадемуазель Вэстен? – спросил он.
– Когда-то мы были коллегами. Кроме того, мы друзья. Но вам, полагаю, известно все о наших отношениях с мадемуазель Вэстен, не так ли, Ибрагим? Или я могу называть вас «доктор Абу Талиб»? Мне кажется, это звучит более солидно.
Ибрагим вытянулся на стуле и бросил короткий взгляд на сидевшего рядом Мусу.
– Какого черта? – спросил он.
– Вы думаете, что вам одному известно больше, чем следует? – задал очередной вопрос Константин. – Это было ловко – тот ваш ход с убийством.
Боаз закурил, подвинув к себе пепельницу, и посмотрел на Гилада. Тот сидел, повернув голову к говорившим, и слушал беседу.
– Вам это рассказала Виктория? – снова заговорил Ибрагим.
– Давайте будем считать, что я узнал это сам.
Ибрагим глубоко вздохнул и поменял местами вилку с ножом, которые лежали по обе стороны тарелки.
– Вы, Константин – надеюсь, вы позволите – вмешались в то, во что вам не следовало вмешиваться. В нашем мире существует равенство сил, которое мы поддерживаем. Если кто-то нарушает это равенство, возникают проблемы. И тогда нам остается одно – ликвидировать источник проблем. Когда вы ловили наших товарищей из группировки «37», вы не делали ничего, что могло бы помешать другим. Но когда вы решили, что можете добраться до кого-то из руководства Седьмого отдела… поймите меня правильно, я никому не желаю зла. У каждого из нас своя работа. Но при всем моем уважении к вам, Константин, есть вещи, в которые вам не следует вмешиваться.
– Меня мучает дежа-вю. Не от вашего ли покойного брата я слышал подобные высказывания?
Ибрагим поджал губы. Его лицо, на котором до этого можно было прочитать разве что легкое замешательство, теперь выражало недовольство.
– Я не думаю, что сейчас уместно говорить о моем брате. Салаха нет в живых, это прошлое. Он был солдатом, и он погиб как солдат. Это может случиться с каждым из нас.
– Тогда, разумеется, солдатом вы сочли и мою жену, когда пытались ее убить. А жена капитана Гордона тоже погибла как солдат? Ее причислили к шахидам?
– Жена капитана Гордона погибла по вашей общей вине, – вмешался Муса. – Это происходит тогда, когда вы вмешиваетесь не в свое дело. В то дело, в котором вы ровным счетом ничего не смыслите.
Гилад чуть привстал и наклонился над столом для того, чтобы увидеть Мусу.
– Посмотрите мне в глаза, – сказал он, – и повторите то, что вы сейчас сказали. Но до этого хорошо подумайте. И представьте, что на моем месте находитесь вы.
Муса набрал в легкие побольше воздуха, готовясь произнести следующую фразу, но диалог был прерван – сидевшие за столом услышали тихий стук в дверь. Константин поднялся.
– Прошу меня извинить, – сказал он. – Полагаю, это наш последний гость.
С минуту все изучали Мустафу, который, будто не замечая устремленных на него взглядов, отдал Константину пальто, снял перчатки, шарф и шляпу и остался в деловом костюме. Молчание прервала Габриэль, появившаяся в комнате с двумя стаканами.
– Вы не замерзли, господин Хусейни? – спросила она тоном заботливой жены. – Какой контраст – из Саудовской Аравии в холодный Париж…
– Все хорошо, моя дорогая, – ответил Мустафа, присаживаясь. – Но от чашки кофе не откажусь. Вы великолепно выглядите. Надеюсь, Аллах позволит мне, женатому человеку, говорить такое женщине.
– Благодарю вас, – улыбнулась Габриэль. – Кофе будет готов через несколько минут.
Мустафа оглядел присутствующих и, улыбнувшись, поднял руки в приветственном жесте.
– Как хорошо видеть вас здесь, друзья, – сказал он. – Я мечтал о том, что когда-нибудь мы будем сидеть вот так, за одним столом. Мой друг, – он посмотрел на Константина, – спасибо вам за эту замечательную идею. Майор, – обратился он к Боазу, – вас я тоже рад видеть. А вам, капитан, – кивнул он Гиладу, – я хочу выразить свои соболезнования. Мы все равны перед Богом, как бы мы его ни называли – Аллах, Будда или же как-то еще. В нашей жизни есть важная вещь – закон. И я здесь для того, чтобы проследить, что закон будет соблюден.
Ибрагим поднялся со стула.
– Вы все это время водили меня за нос! – крикнул он. – Это был один большой спектакль – начиная с вашей смерти и заканчивая тем, что Сандра доставала мне какую-то мифическую информацию! Как вы могли так со мной поступить?! Я был верен вам до конца, а вы обманули меня! Вы решили меня проверить?!
– И вы провалили этот экзамен. – Мустафа успокаивающе кивнул ему. – Присядьте, доктор. С вашего позволения, я скажу несколько слов. Когда я был жив, никто из вас не смел посягнуть на мое место. Мне надо было умереть для того, чтобы выяснить, как обстоят дела. Я разочарован, доктор. Когда-то вы говорили, что готовы умереть за меня. А теперь вы готовы на все ради власти. Вы убивали своих коллег для того, чтобы добиться этого. И что же получилось в конце? Вы нарушили наш основной закон – убили ни в чем не повинную женщину.
– Эта женщина… – начал Муса.
– Прошу вас, дайте мне закончить мою мысль, – мягко перебил его Мустафа. – Этот поступок не красит вас, доктор. Особенно в свете того, что вы убили эту женщину чужими руками. Наши израильские друзья тоже совершали недостойные поступки, но они не переходили эту границу. Скажу вам честно – я испытывал противоречивые чувства, когда ехал сюда. Я всегда ценил вас, доктор. Я доверял вам как самому себе, я считал вас братом – пусть не по крови, но мы разделяли одни и те же взгляды. И я хотел бы решить эту проблему самостоятельно, но я не могу этого сделать. Сейчас мы должны послушать то, что скажет капитан Гордон.
Гилад испуганно посмотрел на Ибрагима, потом перевел взгляд на Мустафу.
– Что… что я должен сказать? – спросил он.
– Как бы вы поступили с человеком, который убил вашу женщину, капитан? – задал ответный вопрос Мустафа.
Гилад непонимающе повертел головой, развел руками. Мустафа повернулся к Боазу.
– А как бы вы поступили, майор?
Боаз безмолвно пожал плечами. Тогда Мустафа посмотрел на Константина.
– А что скажете вы, мой друг?
Константин повернулся к Ибрагиму. Тот смотрел ему в глаза.
– Полагаю, доктор хочет, чтобы его судили по его законам, – ответил он после паузы. – То есть, по нашим законам. А по нашим законам подобный поступок карается смертью.
– Почему же за убийство моего брата вы не заплатили смертью? – спросил Ибрагим. – Ведь по нашим законам я имел право на месть!
– Вы не воспользовались этим правом.
Мустафа взял принесенную Габриэль чашку с кофе и сделал глоток.
– Он прав, доктор. Сейчас поздно говорить о мести. Кроме того, Салах погиб как воин. Он погиб, защищая свою идею. То же самое делал и его соперник. Считаю нужным напомнить вам, что это был неравный бой – один человек против пяти.
– Джентльмены хотят, чтобы я подала ужин? – заговорила Габриэль.
– Оставь нас, – сказал Ибрагим, кивнув в сторону кухни. – Тебя это не касается.
Мустафа остановил ее.
– Дорогая, вы забрали оружие. Принесите нам один экземпляр.
Габриэль скрылась в спальне и, вернувшись, продемонстрировала пистолет.
