Текст книги "А не как Лёнька! (СИ)"

Автор книги: Анастасия Енодина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)

Анастасия Енодина
А не как Лёнька!

1

– М-ммм, – дала я неопределённую характеристику парню, что развалился на кровати в моей комнате и мирно спал, раскинув руки и наполовину сбросив с себя одеяло: весна была в разгаре и радовала теплом.

Благодаря наполовину сброшенному одеялу я могла увидеть обнажённые руки, мерно вздымающуюся и опадающую грудь, в меру накачанный торс и волосатые ноги. Всё прилично: одеяло удачно скрывало всё, что мне видеть не следовало, и потому я могла любоваться и честно говорить: "м-ммм"...

– Что «м-мммм»? – спросил Лёнька, поморщившись и явно догадываясь, что «мммм» – это было в хорошем смысле и про этого незнакомого парня. – Так и знал, что ты мне изменяешь. – Не дожидаясь ответа на очевидный вопрос, вздохнул мой белобрысый друг, который отчего-то всерьёз считал меня своей девушкой.

– Я этого типа впервые вижу, вообще-то, – хмыкнула в ответ я, присаживаясь на корточки около кровати и разглядывая лицо незнакомца. – Было ясно, что никто не станет ждать нас, пока мы с тобой валяемся в коме. Квартирку сдали новому жильцу – это нормально. Симпатичному такому жильцу сдали...

А парень и правда был «мммм» – симпатичный, немного лохматый, слегка небритый, с густыми ресницами и тёмными бровями вразлёт. Не брюнет, но тёмно-русый, что тоже очень даже неплохо: мне всегда такие нравились, а не как Лёнька. И вообще, мой друг сочетал в себе всё то, что мне не нравилось, так что про любое качество, которое я любила в парнях, можно было добавить «а не как Лёнька». Мне нравились умные, смелые, надёжные, находчивые, милые и весёлые… Ну, как всем девушкам. Так что я и предположить не могла, что Лёнька может подумать, будто у нас возможны какие-то отношения, кроме дружеских. Я была так наивна в своей уверенности, что даже решилась снимать с ним квартиру напополам, потому что жить с родителями надоело, а свои мы взяли в ипотеку в стройке. Так что последние полгода мы снимали эту самую квартиру. Ровно до тех пор, пока Лёнька нас не угробил…

– Нормально, говоришь? – возмутился Лёня, с неприязнью поглядев на симпатичного обитателя этого дома. – А то, что этот хрен дрыхнет намоей кровати, за мои личные деньги купленной – это тоже нормально?

– Да, чувак, – поднялась и, похлопав друга по плечу, ответила ему: – Ну сам посуди: на моей розовой кровати с поняшками он точно бы спать не стал, – и я посмотрела на свою купленную по дешёвке с рук у девочки-подростка кровать. Девочка считала, что она выросла из этой кровати, а мне казалось, что из кровати длиной метр семьдесят вырасти невозможно. С моим ростом уж точно. – Да и не поместился бы, – поглядев на парня и прикинув его рост, добавила я.

Хорошая кровать. Добротная. На века. Хорошо, что этот парень не выбросил и не перепродал её. Правда, сейчас на ней высилась гора чужой, незнакомой мне мужской одежды, но всё же я заметила на полу свой родной светлый волос – здесь явно не часто подметали. – Хм, а парнишка ленив, но на стиле, – прокомментировала я увиденное: никаких костюмов, но зато модные свитшоты, рубашки, джинсы и смятые наполовину вывернутые футболки.

– Фу, – отвернулся Лёнька, любитель порядка и вечный зануда. – Ну вот что за бомжатник он тут устроил! И воняет чем-то таким, словно он тут только «Доширк» заваривает и нормальной пищи не знает.

Пахло и правда лапшой быстрого приготовления, но меня этот запах совсем не раздражал, так что я его и не замечала. А вот чуткая Лёнькина нюхалка не могла такого стерпеть. Уверена, если б он мог, тут же бы открыл окно на проветривание… Но он не мог. Нам пока были подвластны лишь горизонтальные поверхности вроде диванов, полов и стульев. И то эти предметы могли лишь удерживать нас, а вот мы никакого воздействия на них оказать не имели возможности.

Да уж, представляю, каково сейчас Лёньке!

Я посмотрела на недовольного друга смеющимися глазами и толкнула его плечом:

– Что, бесит, что видишь бардак и даже не можешь прибраться?

Лёнька на всякий случай попытался схватить несчастную мятую футболку, что свешивалась с кровати почти до самого пола, но рука Лёнькина прошла сквозь ткань. Мой бедный любитель порядка погрустнел от того, что в этом мире он теперь бесплотный дух, а потом уселся на кровать. Это каким-то образом получалось: и не проваливаться на первый этаж сквозь квартиры, и сидеть или лежать на поверхностях… Но, к сожалению, ничего большего мы не могли.

– Ладно, не кисни! – приободрила я Лёньку. – Давай уже, проверяй, на месте твоё барахло или нет. Мы же за этим сюда притащились!

Он был всегда нытиком, но почему-то именно в столь сложный период в нём пробудился оптимизм, и Лёнька теперь свято верил в то, что мы исцелимся и вернёмся к нормальной жизни. И потому его вещи, оставленные в этой квартире, были ему нужны.

– Да наверняка на месте, – пробурчал Лёня, отправляясь к двери на балкон. – Этот парень вообще не прибирается – ясно, что и до моих вещей не добрался и не доберётся. Знаю я таких. У меня младший брат такой же – вечно везде шмот разбросан, ничего не может найти…

– Не зуди, чувак, – попросила я, вновь обращая внимание на спящего парня и приближаясь к нему. – Слушай, а есть ведь плюсы в том, что мы пока духи! – заявила я Лёне. – Вон, людей можно рассматривать! У этого вот на бороде волоски разного цвета. Ты глянь, Лёньк! – позвала я его поделиться открытием. – Реально, если смотреть издали, то вроде просто тёмная щетина, а вблизи этот вот рыжий волос, этот почти белый…

– Отвратительно, – вновь поморщился друг, не желая со мной разглядывать щетину незнакомого парня. – Почему тебе в голову вечно приходит какая-то чушь?

Я пожала плечами. Сама не знаю, почему. Ну а чем ещё развлекаться-то в такой ситуации? Уже неделю болтаемся по городу. У родителей проторчали: я у своих, Лёнька у своих. Только в ещё большее уныние себя загнали, а им никак не помогли. Так что решили заняться более продуктивными делами и посетить свою квартиру.

Но лично мне тут тоже было нечего делать, так что изучать лицо нового парня показалось мне превосходной идеей, и я продолжила смотреть на него. Даже потянулась пальцами к подбородку парня, хоть и понимала, что прикоснуться не получится, но так я хотя бы могла живо представить это приятное лёгкое покалывания от его щетины. И вот я закрыла глаза, чтобы проще было вообразить тактильное ощущение, и протянула руку…

Подушечки пальцев ощутили лёгкое покалывание, и я не сразу смогла определить: это происходит в моём воображении или наяву, а поначалу даже не задавшись этим вопросом, продолжила прикасаться…

– Пссс, Даринка, – отчего-то шёпотом обратился ко мне Лёня.

Я решила, что просто у меня очень уж вдохновенный вид, и потому друг перешёл на шёпот, а сказать хочет, как всегда, какую-нибудь ерунду.

– Дарина, блин, – вновь помешал мне мечтать Лёнька.

Достал уже! Ревнивый до одури! Не завидую я его будущей настоящей девушке – с таким вообще невозможно, ни дня без обид. Ему точно нужна такая же, как он, нормальная с этим обидчивым занудой не выдержит.

Не парень он мне! Каждый день по сто раз приходится об этом напоминать, но вот, опять! Даже не даст полюбоваться симпатичным мальчиком со щетиной, которую оказалось так легко почувствовать.

– Отвали, – улыбнувшись, отозвалась я, не открывая глаз и продолжая касаться подушечками пальцев чужого подбородка.

И тут Лёнька сделал то, что ему совершенно не свойственно хотя бы потому, что он крайне нерешительный, скромный и застенчивый. И ещё, конечно, потому что знает, что от меня можно и получить, если что не так.

Но сейчас он проявил всю свою потаённую наглость и схватил мою руку за запястье, оборвав тем самым приятные покалывающие ощущения на коже пальцев.

– Ты охренел? – возмутилась я, оборачиваясь и ожидая встретиться лицом к лицу с Лёнькой… И тут же замирая от осознания, что парень стоит слишком далеко от меня, чтобы его рука могла дотянуться до моего запястья.

В глазах Лёньки застыл ужас, но это, впрочем, я видела довольно часто, потому что мой друг боялся всего, чего только можно было бояться. Но сейчас этот взгляд впервые произвёл на меня впечатление, поскольку мог означать только одно…

Нервно сглотнув, я медленно перевела взгляд на лежащего в кровати незнакомца…

Встретившись с широко распахнутыми зелёными глазами, с которых сон как рукой сняло, я вздрогнула, с минуту смотрела в них, а потом истошно заорала.

Мой крик оказался для парня неожиданностью, и он ослабил хватку, продолжая ошарашено смотреть на меня. Точно также ошарашено, как и я, потому что происходящее не вписывалось в мои представления о визите в нашу бывшую квартиру.

– Что ты орёшь?! – засуетился Лёнька, подбегая и хлопая меня по плечу. Не замечая при этом, что орёт он не меньше, чем я. – Валим отсюда! Давай, быстрее надо сматываться!

Незнакомец посмотрел на Лёньку изучающе, а я, уже перестав орать, всё никак не могла оторвать взгляда от этих зелёных глаз. Растерянный квартирант отпустил мою руку, видимо, решив согласиться с Лёнькой в вопросе, что нам и правда лучше отсюда свалить.

А я, всё ещё не веря в происходящее, улучила момент и вновь протянула руку в щеке парня. Он оказался, увы, бдительным, и быстро перевёл взгляд на меня, а затем резко сел на кровати, одновременно отскакивая в сторону, подальше от меня и моей руки, так что удалось лишь неловко провести пальцами по заросшей коже…

– Даринка, ты совсем с ума сошла, что ли?! – продолжал вопить Лёня, уже срываясь на крик. – Валим, говорю тебе!

Вот за что я друга своего ценила – так это за преданность. Ведь именно это главное в друзьях. Неважно, насколько они больные на голову, трусливые и занудные – главное, что они, как Лёнька сейчас, будут стоять и орать мне в ухо не своим голосом «Валим отсюда!», но ни за что и ни при каких обстоятельствах не свалят одни, не бросят, не предадут.

В плане дружбы я могла сказать, что друзья должны быть «такие, как Лёнька». Это единственный аспект, в котором я могла так про него сказать, но аспект крайне важный!

Квартирант переводил взгляд с меня на Лёньку, а я, как завороженная смотрела на этого симпатичного брюнета. Красивый, растерянный и напуганный ни кем иным, как мной…

– Ты… – нерешительно обратилась к нему, боясь услышать ответ. – Ты почувствовал, да?

И снова протянула к нему руку, но он перехватил её за запястье раньше, чем я успела дотронуться до его лица.

– Вы кто такие? – спросил незнакомец строго и хрипло.

– Даринка, ну не тупи! – взмолился Лёнька. – Ну если он хватает тебя, то ясно, что почувствовал. Валим! Ну пожалуйста, я сейчас тут прям сдохну!

– Да куда уж больше-то, – хмыкнула я, напоминая, что мы и так, в общем-то, уже сдохли. Почти.

Но квартирант как раз отошёл от первого шока, и резко притянул меня к себе за руку. Давненько никто не мог дотронуться до меня, кроме Лёньки, а он не прикасался, понимая, что получит за это… Так что с непривычки я легко подалась на рывок и повалилась на парня, успев второй рукой упереться в его плечо, чтобы не упасть на него окончательно.

Шелковистость обнажённой кожи завораживала. Я так давно не могла ощутить чего-то подобного! Не удержалась вновь и провела пальцами по его плечу, глупо улыбаясь и почти зажмуриваясь от сногсшибательного сочетания запаха парфюма и мужского тела.

– Вы обкуренные, что ли? – отталкивая меня, спросил парень. – Как в квартиру вошли? – это уже опять строго и серьёзно.

Видимо, ситуация радовала только меня.

Лёнька всё ещё призывал меня поскорее слинять и угрожал своим обмороком и гибелью, квартирант смотрел так, словно я только что неудачно пыталась его соблазнить, а я по-прежнему глупо улыбалась и радовалась, что нашла хоть кого-то из живых, кто видит, слышит и чувствует меня!

– Эй, как попали в квартиру? – тряхнув меня, спросил квартирант, тут же аккуратно придержав рукой за предплечье: я была очень податлива и совершенно не напряжена, и потому стоило тряхнуть меня, как я чуть не упала.

Мы с Лёней переглянулись.

– Валим. – Сказал он неожиданно собранно, чётко и как-то по-военному.

Я кивнула, хоть уходить и не хотелось. Но умом понимала, что сейчас с квартирантом нам нормально поговорить не удастся.

– Отпусти меня, – попросила я, заглядывая в зелёные глаза и мило улыбаясь. – Мне больно…

– Прости, – стушевался парень от моего прямого взгляда, и разжал пальцы, а потом усмехнулся: – Ну и ты тогда меня отпусти, – и выразительно покосился на своё плечо, которое я по-прежнему поглаживала.

– Да, конечно, – я отпрянула и впервые смутилась от происходящего.

Эти зелёные глаза, которыми я любовалась, смотрели, оказывается, теперь уже насмешливо. Он понял, кажется, что мы не похожи ни на воров, ни на убийц ни на кого-то подобного, кого стоит опасаться.

Пряча взгляд, я поднялась с кровати и, сгорая от стыда, переглянулась с Лёней и ринулась в коридор. Друг последовал за мной. Он был давно готов бежать, и только ждал сигнала, так что мы с ним метнулись в дверной проём почти одновременно, едва не столкнувшись плечами.

– Прости, чувак, нам пора! – бросила я ему уже на бегу.

– Эй! – крикнул квартирант, пытаясь быстро вскочить с кровати и успеть нагнать нас, но мы уже прошмыгнули сквозь входную дверь и бросились вниз по лестнице.

Нам даже встретился один прохожий, который не обратил на нас ни малейшего внимания и которого Лёнька непременно бы сбил с ног, будь он материален.

2

Мы выбежали на улицу, где ещё было свежо, тихо и спокойно: утренние часы отличались особой атмосферой, от которой хотелось отложить все мысли, никуда не спешить и просто любоваться, как восходящее солнце освещает нежно зелёные листочки, только недавно появившиеся из почек.

Лично я, едва проскочив сквозь дверь подъезда, именно этим и занялась: замерла, вдохнула воздух полной грудью и ощутила себя вполне живой. Запахи – единственное что осталось из вкусностей, так что приходилось наслаждаться ими, раз есть и пить мы с Лёнькой теперь не могли.

Наверно, сейчас нам было бы холодно: одежда на нас больше походила на домашнюю и точно не подходила для утра, каким бы тёплым оно ни было.

Закрыла глаза, стараясь ощутить дуновение наверняка тёплого ветра, и это даже получалось, но ощущения выходили совсем иные, не такие, как ощущать ветер на своей коже в обычное время… и не такие, как ощущать колючую щетину на щеке незнакомца…

И тут Лёнька всё испортил.

– Ты чего, Даринка? – запыхавшийся Лёня смотрел на меня с негодованием, и этот взгляд рушил всю прелесть этого солнечного весеннего утра. – Во-первых, реально обидно: парень-то урод, я в сто раз красивей. – Я пренебрежительно хмыкнула: умеет Лёнька везде ввернуть про свою безответную якобы любовь ко мне. – А во-вторых, это вообще нормально: лезть незнакомому человеку руками в лицо?

Неопределённо пожав плечами, я вновь уставилась на молодую листву и всерьёз задумалась над вопросом друга. Нормально или нет? Да в нашем с ним положении всё ненормально и нормальным быть просто не может!

– Так я ж не знала, что он почувствует! – оправдалась я.

– То есть, если б не почувствовал, то это нормально, по-твоему? – ещё больше возмутился парень. – Даже страшно теперь спать с тобой в одной комнате!

– Да брось, к тебе я бы не притронулась, чувак! – отмахнулась и, повернувшись к дому лицом, посмотрела на окна нашей бывшей комнаты, где сейчас находился незнакомец.

Он стоял и смотрел на нас через стекло. Сложив руки на груди и не пытаясь привлечь к себе внимание. Я б на его месте открыла форточку и крикнула что-то убойное, а он просто молча наблюдал за нами.

Я невольно залюбовалась им. У парня всё-таки было очень красивое лицо, и фигура то, что надо: он не был мускулистым качком, но мышцы имел рельефные и на руках, и на торсе. И сейчас мне стало их как раз отлично видно, поскольку парень облокотился на подоконник, продолжая разглядывать нас.

– Он милый, – улыбнулась я, вспоминая его зелёные глаза, глядящие прямо в мои.

– Дарина, он такой же, как сотни других. А я вот – милый. Ты приглядись получше! – и он обошёл меня и встал, загораживая собой обзор.

– Жаль, что для меня ты не прозрачный, – пробормотала я, а Лёня, обернувшись на незнакомца в окне, продолжил доставать меня расспросами:

– Ну вот нафига ты к нему полезла?

– Да просто так! – разозлилась на его настырность и тут же нашла позитивный момент в моём неадекватном поведении: – Зато мы теперь знаем, что не для всех мы бесплотные духи! Вот для этого – вполне осязаемые!

– Может он тоже того? – неопределённо качнул головой Лёнька. – Ну, в смысле, тоже бесплотный, как мы с тобой…

Я уставилась в голубые Лёнькины глаза с удивлением. Странно, но в его белобрысую голову порой приходили интересные мысли, которые обходили мою, точно такую же белобрысую головушку, стороной.

– Блин, точняк! – прикрыв рот ладонями, воскликнула я, но из-за моих рук прозвучало довольно глухо и как-то даже невесело. – Он может быть, как мы! И это, конечно, очень плохо, потому что парень клёвый, а такие должны жить. Но и круто, потому что теперь мы не одни! – И я шагнула в сторону от Лёньки, чтобы снова встретиться взглядом с парнем в окне. – Вернёмся к нему! – решительно объявила я.

Но друг насупился, чего и следовало ожидать, и идею мою не одобрил.

– В смысле «не одни», Дарин? Мы и без него не одни! Мы вместе, и нам никто не нужен! Особенно какой-то неряшливый парень, которого мы раз в жизни… ну, или не совсем в жизни, видели!

– Слушай, нам надо с ним поговорить – это очевидно и это не обсуждается! – твёрдо посмотрев ему в глаза, заявила я. – Он чувствует нас, видит нас, слышит… Мы должны вернуться и поговорить с ним!

Лёнька мой упрямый взгляд легко выдержал и прищурился, поджав губы.

– Ага, влюбилась! – заявил он мне неожиданно радостно, словно то, что он уличил меня во влюблённости, куда больше радовало его, нежели огорчал тот факт, что влюбилась я не в него.

– Ты какой-то озабоченный, чувак, – улыбнулась я, поглядев на незнакомца в окне. – Не влюбилась, просто парень понравился. И он может быть полезен. К тому же, смотри: он не суетится, а стоит и смотрит… Давай вернёмся?

Друг вздохнул и подошёл к газону, на котором росли кусты с распускающимися почками. В задумчивости он попытался сорвать одну из них, но ничего не вышло, и пальцы прошли сквозь растение, отчего парень тихо выругался.

– Тебе надо, ты и иди, – пробурчал он.

Хмыкнув, посмотрела вновь на окно и помахала рукой незнакомцу.

Тот несколько мгновений смотрел на меня оценивающе, а потом тоже поднял руку и помахал в ответ. Мы улыбнулись друг другу, и вид у меня, должно быть, при этом стал таким мечтательным, что Лёнька не выдержал и громко заявил:

– Хотя нет. С тобой пойду. – И зыркнул в сторону окна обиженно, словно это незнакомец был виноват в том, что я решила вернуться.

– Не дрейфь, – хлопнула его по плечу. – Ничего он нам не сделает! Нас больше!

Лёня глянул на меня с сомнением, но первым направился к двери, делая вид, что вернуться – это целиком и полностью его решение.

Я ещё раз помахала парню в окне и тоже поспешила в подъезд.

3

Поднявшись на знакомую лестничную клетку третьего этажа, остановились перед своей дверью и переглянулись. Я ободряюще улыбнулась Лёне, а он одарил меня хмурым взглядом из-под сурово сведённых бровей. Это смотрелось скорее забавно, чем строго, и я рассмеялась.

Вообще, настроение моё стало прекрасным с того самого момента, как незнакомец ответил мне, помахав рукой. Было в этом простом жесте что-то доброе, милое и дружелюбное, отчего сразу верилось: этот парень – не враг.

Воскресив в памяти картинку, где он стоит у окна и машет мне, я улыбнулась шире и решительно шагнула в квартиру, тут же услышав позади себя обречённый вздох Лёньки.

Воспользовалась своим положением и пересекла стену, что разделала комнату и коридор. Решила этим удивить незнакомого парня, и это мне удалось.

Мы застали его всё также стоящим у окна, только спиной к нему. Парень был босым, а из одежды на нём красовались лишь серые боксеры. Я видела, как длинные пальцы сжимают выступающий крайподоконника и как грудь парня часто вздымается, а на скулах играют желваки не то от злости, не то от нервов.

Он показался мне ужасно милым и напуганным. Я понимала его: не часто к обычному человеку заявляются бестелесные духи. На его месте любой бы опешил, так что этот ещё держался молодцом.

Нервно сглотнув, он спросил то же, что уже спрашивал:

– Кто вы?

А я опять не знала, что ответить.

Меня «выручил» Лёнька, заявивший:

– Это Дарина – моя девушка.

Я поперхнулась воздухом от негодования и посмотрела на белобрысого наглеца с такой яростью, что он тут же прикусил язык и добавил:

– Хотя она пока это отрицает…

Хотелось прибить его чем-нибудь или, как минимум, стукнуть каким-то тяжёлым предметом, но единственное, чем я могла ему сейчас врезать, была моя рука. Так что пришлось замахнуться на Лёньку, но он, благо не первый день знает меня, ловко отпрыгнул сквозь стену в коридор, оставив меня с незнакомцем в комнате наедине.

– Меня Дарина зовут… – мило улыбнулась я, делая осторожные шаги к вжимающемуся в подоконник парню и нерешительно протягивая ему руку, на которую он смотрел, как на нечто ужасное и вселяющее желание сбежать, а не пожать. – Не бойся, я всё сейчас объясню…

Отойдя от оцепенения, он посмотрел мне в глаза, и я остановилась, залюбовавшись глубиной зелёных омутов. И засмотрелась так, что даже вздрогнула, когда моя ладонь оказалась в тёплой руке незнакомца.

– Саша, – представился парень, и я улыбнулась ему, радуясь, что разговор начался.

Он пожал мою руку и собирался отпустить, но я сжала её всвоей, желая продлить минуты, когда можно ощущать чьё-то тепло и бархатистость кожи.

– А я – Лёня, – не упустил возможности испортить момент друг.

И нагло протянул Саше руку для типа пожатия. На самом деле, я точно знаю, он протянул её, чтобы только прервать наш контакт с парнем. Пришлось выпустить его руку и воззриться на Лёньку негодующе.

– Скажи, Саша, – обратился к нему с вопросом Лёня, чей тон был скорее деловой, чем дружелюбный. – А ты – живой?

Тот посмотрел на него с недоумением и подозрением, но Лёня не собирался давать пояснений к своему вопросу, и пришлось брать дело в свои руки.

Переманив внимание на себя и оттеснив Лёньку, встала перед Сашей и мило поинтересовалась:

– Ну, с тобой ничего странного не происходило в последние дни? Недели? – парень растерянно качнул головой, явно не припоминая ничего необычного. – Ну, вот например, нас двоих угробил вот этот вот белобрысый гоблин, – ласково принялась рассказывать я. – И мы как бы не умерли, но почти. Мы в коме, а наши души бродят по миру, нас никто не видит, не слышит и не чувствует… Ну, кроме тебя… Вот мы и подумали: может, ты тоже того…

Он смотрел на меня, как на ненормальную, и я прекрасно его понимала. Да, всё, что я говорила, могло походить на бред, но ведь мы только что на глазах этого парня ходили сквозь стены, так что всё-таки у него были причины поверить мне на слово.

Мы глядели друг другу в глаза, а Лёнька недовольно пыхтел мне над ухом, не зная, как вклиниться в разговор и как отдалить меня от парня, не применяя физическую силу. Он знал, что потеснить меня сложно, если я не желаю двигаться с места.

И тут зазвонил мобильник. Мы все вздрогнули и переглянулись.

– Ответь, – обрадовался прекрасной возможности Лёнька, кивая в сторону кровати, от которой шёл звук.

Я тоже обрадовалась звонку, потому что он был не только прекрасной возможностью для Лёни убрать от меня Сашу, но и отличным шансом для нас узнать, материален ли этот парень.

Саша в несколько шагов добрался до кровати и схватил телефон нетвёрдой рукой.

– Да, малышка, привет, – начал он и, бросив на нас косой взгляд, вышел на кухню. – Да, обещал. Помню. Вот как раз хотел тебе позвонить…

Наивный. Что нам стены, когда мы духи!

– Видишь, у него девушка есть, – заметил Лёня, не скрывая радости от этого открытия.

– Может, это сестра его или подруга, – ответила я, расправляя плечи и передёргивая ими: да, неприятно узнать, что Саша не свободен, но, в конце концов, я же не влюбилась, верно?

– Ага, успокаивай себя, – хмыкнув, отозвался Лёнька и отправился внутрь шкафа – проверять, где его вещи. – Ты ж глянь, он все мои рубашки куда-то дел!

– Ясно куда – на помойку, где им самое место, – ответила я, направляясь к своему комоду, который я прикупила с рук всё у той же повзрослевшей девочки-подростка, которая явно в детстве любила нежно-розовый цвет.

Сунула голову в комод и осмотрелась, привыкая к странным ощущениям. Необычно так… В комоде оказалось темно, но хорошо, что направляющие были так плохо отрегулированы, что ящики прилегали к корпусу неплотно, оставались щели. Так что рассмотреть вещи я могла лишь через узкую полосу света, но и этого хватило, чтобы узнать их. Кроме того, почувствовала аромат своего ополаскивателя для белья. Хотя, наверняка, Саша пользовался им и сам, не пропадать же недавно початой упаковки.

Кажется, с тем, что мы многое утратили, у нас обострился слух и обоняние… И прикасаться к чужой коже мне никогда не было столь приятно, как сегодня к Саше… Это дело в нём или всё же в обострившихся ощущениях?

– А мои – не выбросил, – гордо заметила я, обращаясь к Лёньке, который продолжал обшаривать комнату с самым деловым видом. Словно его вещи ему могли ещё понадобиться, и словно он сейчас мог хоть что-то предпринять ради их спасения.

– Вот гад, – выдохнул Лёнька, не обнаружив на своём законном месте гитару.

Да, мой друг умел играть. Но не стоит думать, что это круто и ошибаться, как это делал он. Игра на гитаре от Лёньки – это то, что навсегда может изменить мнение об этом навыке. У меня вот давно изменило, так что теперь, если кто-то из девчонок говорил томно о каком-то красавчике «а ещё он на гитаре играет», я сразу вспоминала Лёню, и мне переставало казаться, что музыкальный инструмент – это спутник романтичного героя. Иногда это спутник редкостного зануды.

– Да ладно тебе, – решив проявить участие, подошла я к другу и положила руку ему на плечо. – сам бы тоже весь хлам повыбросил, если б заселился в квартиру, откуда прежние жильцы ничего не вывезли.

Лёнька вздохнул, выпуская с этим вздохом всю обиду и злость. И, отпустив всё это, стал прислушиваться к разговору на кухне. Пока мы обшаривали комнату, разговор перестал быть тихим, Саша перешёл на повышенные тона, и теперь можно было даже не соваться через стену, чтобы всё прекрасно расслышать.