Текст книги "Этюд в багровых штанах"

Автор книги: Анастасия Монастырская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)

– Но ведь сначала у вина был осадок, – спросила Нина, чувствуя, как умелые мужские пальцы уже оттянули резинку ажурных трусиков.

– Действительно, – согласился Газета. – Поначалу даже самое лучшее шампанское имело осадок. Проблему решила знаменитая мадам Клико. Она приказала сделать специальные подставки для бутылок, чтобы они размещались горлышком вниз. Каждый месяц бутылки осторожно поворачивали на несколько градусов. Таким образом, осадок скапливался у пробки. Потом вино замораживали. И вуаля! Из бутылки вынимали верхний кусочек льда, само же вино оставалось прозрачным.

– Ох, уж эта мадам Клико! – Нина достойно принял пас, несмотря на то, что Газета тесно прижимался к ней всем телом, вминая в диван. – Накануне войны двенадцатого года она контрабандой ввезла в Россию свое лучшее шампанское. На каждой бутылке красовалась затейливая этикетка. Шампанское веселой вдовы называли «вино Кометы», поскольку выпущено оно было в 1811 году, как раз тогда комета и прошла около Земли. Может поэтому, его стали считать напитком людей, любящих риск?

– Не знаю, – прохрипел Роман Григорьевич, расстегивая пуговицы на ее блузке. – Но те, кто стал выпускать шампанское в России, поначалу действительно шли на риск. Кто бы осмелился конкурировать с иностранцами? И все же… В самом начале XIX века русский князь Лев Голицын совершил настоящий переворот. Он привез в Париж, на Всемирную торговую выставку собственное игристое вино. Европа была поражена.

– Я тоже, – простонала Нина.

– К черту шампанское, – прошептал Роман Григорьевич. – Я хочу тебя!

Больше разговоров об игристом вине они не вели, зато отныне и от души предавались страсти по вечерам и в обеденный перерыв. Нина расцвела, похорошела и строила планы о совместном будущем. Разница в возрасте? Какая ерунда! Если помножить его гиперсексуальность с ее зрелой чувственностью, то получится весьма неплохая основа для счастливого будущего. Неравное социальное положение? Ха-ха! Сразу же после замужества она уйдет в декрет, и проблема рассосется сама собой. Правда, ее немного настораживало, что Рома избегал разговоров о свадьбе, но с другой стороны, в последнее время у него столько проблем, что… Дальше «что» размышления Нины не шли. Точнее, она боялась думать дальше «что».

А думать надо было. Спустя три месяца после беседы о шампанском Нина поняла, что беременна, о чем с гордостью сообщила своему любовнику. Тот отреагировал довольно спокойно: «Раз беременна, будешь рожать. Какие проблемы? А теперь извини, мне нужно в министерство». И уехал на целый день. Нина сидела в приемной, лучась от счастья. Если родится мальчик, назовем его Романом, если родится девочка, назовем ее Ниной. Жизнь прекрасна и удивительно, думала она, уходя с работы.

Жизнь ужасна и непредсказуема, решила Нина на следующее утро. И была абсолютно права. На ее месте сидела длинноногая блондинка с нецензурно накрашенными глазами.

– Вы кто? – спросила Нина, предугадывая ответ.

– Секретарь Романа Григорьевича, – сообщило юное создание, изучая свое изображение в маленьком зеркальце. – А вы, женщина, по какому вопросу?

– По личному, – упавшим голосом сказала Нина.

– По личным вопросам они сегодня не принимают. Только по вторникам. А сегодня…

– Сегодня среда…

Она безропотно написала заявление по собственному желанию, получила расчет и стала готовиться к родам. 35 лет для первых родов – возраст, прямо скажем, не лучший. Прогнозы врачей пугали, но она уперлась – буду рожать, и все тут. Какие проблемы? Потянулись месяцы нищеты и отчаяния, несколько раз Нина встречалась с бывшими сослуживицами, которые рассказывали о последних событиях. Роман Григорьевич соблазнил свою юную длинноногую секретаршу. Ту самую, с нецензурно накрашенными глазами. Она быстро забеременела и обвинила босса в сексуальных домогательствах. Под давлением общественности и угрозами папы своей пассии Газета женился. Через две недели после свадьбы у молодой жены случился выкидыш. Нина восприняла эту новость со смешанным чувством:

– Видишь, малыш, если бы у меня был хороший и заботливый папа, то ты бы родился в браке, как и положено.

Ребенок родился на две недели позже срока и чуть не убил свою мать. Нина назвала сына Михаилом в честь своего отца, не дожившего до рождения внука. Выйдя из декретного отпуска, она устроилась на работу, не переставая следить за успехами бывшего любовника. С маниакальным постоянством она собирала о нем информацию, скрупулезно занося данные в пухлую тетрадочку.

Михаил Копытин прочитал летопись о своем отце в четырнадцать лет и люто возненавидел и его, и мать. Мать ненавидел за постоянное прикладывание к бутылочке шампанского и вечную отговорку «Разберись лучше сам, какие проблемы?» Отца – за подлость и предательство. В восемнадцать он познакомился со своей сводной сестрой – Мариной. В четырнадцать лет она была трогательно некрасива и потому закомплексованна. Михаил притворился влюбленным и поступил, как велела ему фамильная честь – обрюхател и бросил. Девочка плакала и умоляла жениться, он равнодушно смотрел на ее слезы. Потом снизошел и согласился встретиться с отцом, но только тогда, когда прошли все сроки для аборта.

Газета кричал и угрожал отдать растлителя малолетних под суд. Молодой Михаил Копытин с интересом изучал лицо родителя: внешне они удивительно походили друг на друга.

– Написать заявление в милицию – ваше право, – холодно заявил Миша. – Только на следующий день во всех газетах появится трогательная история о том, как вы девятнадцать лет назад соблазнили свою секретаршу, которая родила от вас сына. И как спустя восемнадцать лет он обрюхател вашу дочь, свою сводную сестру. Драма в духе мексиканских сериалов. Народ будет рыдать от восторга. Кажется, вас ждет неплохое назначение? Можете о нем забыть. Я сделаю все, чтобы уничтожить вас.

Роману Григорьевичу не оставалось ничего, кроме как замять дело. Он действительно ждал назначения в капстрану, на руководящую должность. Публичный скандал грозил поставить крест на карьере. Пожалел и Марину: девочка надеялась, что ее обожаемый Миша одумается и, увидев своего ребенка, переменит решения. Газета взял тайм-аут.

Дочь Газеты умерла в родах. Ребенок тоже. А Миша исчез на несколько лет, чтобы потом, как ни в чем ни бывало, появиться в рекламном агентстве «Эдем» и потребовать себе должность дизайнера.

– По твоей вине я потерял дочь, – задохнулся от гнева Газета. – И ты еще смеешь…

– Смею, – спокойно возразил Копытин. – Ты мне много чего должен. У твоей дочери, по крайней мере, было счастливое детство: мандарины каждый день, заграничные поездки и развлечения. Мне же достались пьющая мать и нищета. За подлость надо платить.

– И ты мне говоришь о подлости? – Газета с ужасом смотрел на плоть от плоти своей. Копытин развалился в кресле, заложив ногу на ногу. Муки совести и раскаяние его точно не терзали, он чувствовал себя спокойно и комфортно. – Твоя мать была взрослой женщиной, когда приняла решение переспать со мной. Ты же – растлитель малолетних.

– Яблоко от яблони недалеко падает, – подытожил Копытин и выложил на стол пачку глянцевых цветных фотографий. – Может, хочешь ознакомиться? Я потратил не один месяц, снимая твои шашни с малолетками. За такое можно и на зону отправиться. Ну, так как? Нравится? Вот здесь ты особенно хорошо получился. И когда успел брюхо отрастить?! По рукам? Где мое рабочее место? Показывай.

– Я не буду с тобой разговаривать.

– А мне и не нужны разговоры, только плати и не вмешивайся в мою жизнь, папаша.

– Он шантажирует меня уже полтора года, – признался Газета между пятой и шестой стопками. – После смерти Дины совсем с цепи сорвался. Если бы я знал, что за Диной последует Анна, то… – он уронил голову на руки и пьяно заплакал.

– Зачем вы убили Дину? – я никак не могла понять мотива этого странного убийства.

– А вот этого, Стефания, вам знать совершенно не нужно. Счастье в незнании, – прошептал мне в ухо знакомый голос.

Газета оцепенел от ужаса:

– Не надо ее убивать.

– С вами, Роман Григорьевич, мы поговорим чуть позже, – знакомый голос потерял свою притягательность. Я скосила глаза. Черные дорогие ботинки, бордовые брюки с безупречными стрелками, белая рубашка и равнодушный взгляд человека, который привык убивать.

Вот тебе и этюд в бордовых штанах. Глупее не придумаешь. На лицо скользнула мягкая салфетка. Бодрящий запах, от которого резко потянуло в сон. «Хлороформ», – запоздало догадалась я. «Идиотка», – также запоздало припечатало сознание.

Стало тихо, темно и спокойно.

ГЛАВА 30

Когда сознание освобождается от наркоза, то оно воспринимает окружающий мир зыбко и фрагментарно. Первым ощущением при пробуждении стал дикий холод. Инстинктивно я подобрала под себя ноги и обнаружила, что они связаны. Рот залеплен скотчем. Я с трудом пошевелила головой: в висках разорвались миллиарды острых осколков. Черт, как же больно! Хотелось пить. Хотелось спать и хотелось бежать из этого места. Спасибо, что он еще оставил на мне шелковую полупрозрачную сорочку. Нагота – последнее, что мне сейчас нужно.

– Пришла в себя? – его насмешливый голос раздался где-то рядом. Все те же черные ботинки, белая рубашка. Только вместо корпоративной бордовой формы низкого качества и плохого покроя – дорогие джинсы. – Ай-ай-ай, девочке хочется поговорить. Извини, дорогая, но мужчинам нравятся молчаливые женщины. Скоро сюда, – он обвел рукой сцену, – придут самые уважаемые люди Питера. И начнется шоу! Ты согласна с тем, что шоу должно продолжаться?! Молчишь. Как только речь заходит о собственной шкуре, все вы делаете шаг назад. Все вы молчите. Трусы!

Я бессильно помотала головой, пытаясь освободиться. Да где там: узлы только больнее впились в кожу, а дыхание перехватило. Мой обаятельный мучитель усмехнулся:

– Всей птичке пропасть, коль увяз огонек. Ты зачем к боссу направилась, прелесть моя?! На путь истинный его хотела наставить? Ну и как, успешно? Да по нему уголовный кодекс слезами горючими плачет. Знаешь, сколько он девчонок несовершеннолетних перепортил? Гумберт, хренов! Лавры Набокова ему спать не дают: решил, видите ли, мемуары написать – «По местам половой славы». И сыночек его туда же – извращенец, каких только поискать, правильно говорят: яблочко всегда к яблоне прикатится, – он с отвращением сплюнул на грязный дощатый пол. – Ну, что девонька, любопытство гложет? Мол, зачем мы, изверги такие, невинных и прекрасных девушек жизни лишили? Ну, прямо сказка о Синей Бороде получается, да и только. Почему вы привыкли сочувствовать героине? За то, что муж ее едва не убил за маленький проступок? Действительно, подумаешь, открыла запертую комнату без разрешения.

А что если взглянуть на ситуацию с другой стороны? – он проверил прочность узлов и ласково ударил меня по почкам. Я взвыла:

– Больно, лапушка? То ли еще будет. С твоего позволения я продолжу. Итак, молодой сексапильный мужчина, чей единственный недостаток – синяя борода, берет в жены симпатичную девушку, окружает ее любовью и роскошью, безоговорочно выполняет любые прихоти и желания и просит только об одном – не отпирать потайную комнату. Дескать, это его комната, и он не хочет, чтобы туда входили посторонние. Кто знает, может, эта клетушка была его рабочим кабинетом, и он там стихи писал при луне, но стеснялся в этом признаться. В любом случае, Синяя Борода отстаивал свое право на уединение. Пусть и столь изощренным способом. Что делает молодая жена? Она с обидой восклицает: «Я не посторонняя!» – и начинает подбирать ключи. Что именно она нашла в каморке, думаю, рассказывать тебе не надо. Примерно то же, что и ты. Муж был в ярости, впрочем, как и я, хотя не имею счастья быть твоим супругом. Ну да ладно, немного отвлекся. Вполне понятно, что за проступок последовало наказание. Может быть, излишне суровое, не спорю, но ведь и времена на дворе стояли не сахарные, средневековые, не так ли, птичка моя?

И снова удар по почкам. Господи, больно-то как! М-да, неудачный я выбрала месяц, чтобы сменить работу. Видимо, осеннее обостреннее сказалось на всех, кто до этого страдал психическими отклонениями. Интересно, он скотч со рта отклеит, задыхаюсь, сил нет. Пол вонючий, грязный, холодный. Ноги уже заледенели. Неужели он не понимает, что создал для нашей встречи абсолютно некомфортные условия?! Хотя один плюс все же пока имеется – не убил, и ладно. Интересно, сколько времени я уже здесь? Если мне не изменяет зрительная память, то в данный момент нахожусь на сцене закрытого частного Клуба Адских Огней. Возможно, через пару часов здесь соберутся любители наказаний. Вопрос на засыпку: что они будут делать с маленькой рыжей и очень любопытной девочкой? Стоп! Ответа знать не хочу. Лучше послушаю продолжение истории о синей бороде.

– Героиню в последний момент спасли, – распинался тем временем душегуб-сказочник. – Синяя Борода лишился не только бороды, но и головы. А я вот все думаю, за что, собственно, мужик пострадал? Каждую из жен он просил всего лишь о маленьком одолжении: не входить в каморку, которую оставил за собой. Не его вина, что в качестве жен выбирал любопытных и несдержанных баб. За что и поплатился. Справедливости ради, и любопытная супруга пережила стресс: в силу непредвиденных обстоятельств распалась крепкая средневековая семья. А ведь могли жить душа в душу.

И какая мораль, спрашивается? А мораль, Стефания, проста, – он намотал мои волосы на руку и дернул. – Не лезь туда, куда тебя не просят! Любопытство кошку сгубило, Эфа, и тебя погубит. В самом скором времени. Ты так хотела подробностей? Ты их получишь. Узнаешь обо всем на собственной шкуре. Мата Хари местного розлива!

Когда он ушел, я немного перевела дух. По крайней мере, пока что убивать меня не собираются. Стараясь не зареветь, судорожно пыталась найти выход из положения. Положение, признаться, не радовало. Что ж, для начала поиграем в перекати-поле. Оттолкнулись, перевернулись. При виде моей грации Колобок сгорел от стыда! Еще толчок, кувырок вперед ногами. А вот и ступени… «Ступени, милорд!» – сказала Анна Австрийская, скатившись под ноги герцогу Бэкингему. Я неуклюже оттолкнулась и начала считать всеми впуклостями и выпуклостями неровный помост. Бамс! И вот мы уже в зале – нос в сантиметре от железной ножки стола. Покатились, Эфа, дальше, – к входной двери и не забудь одернуть сорочку, а то вид слишком неприличный.

Не знаю, сколько времени ушло на то, чтобы добраться до двери, но несчастные секунд не наблюдают! Уф! Ты сделала это! – завопил мой внутренний голос и тут же осекся: – Но зачем? Она ведь все равно закрыта на ключ. «А затем, – гордо ответствовал другой мой внутренний голос, – чтоб согреться. Холодно бревном лежать, а так вроде и время провела, и не замерзла».

Так меня и нашли у входа и перенесли обратно на сцену, причем данная процедура у местных охранников заняла намного меньше времени. Одно спасибо – по приказу Божественного Маркиза мальчики на время развязали мне руки и ноги. Однако побегать по сцене и размять онемевшие конечности я не успела: мое усталое прекрасное тело тут же распяли на перекладине. Ноги при этом болтались, а вот руки были крепко прикручены. Не особо удобно, но вполне терпимо. Смущали два момента: не слишком нарядная сорочка и по-прежнему заклеенный рот. Одним словом – симбиоз Мальвины и Буратино.

В этот раз гостей не стали мариновать в холле. Они сразу же проходили в зал и усаживались за столики. Молчаливые официанты разносили закуски и напитки. Мужчины придирчиво изучали представленный лот, который время от времени почесывал одну ногу другой (никак не могу запомнить, к чему чешется левая нога). Несмотря на понимание опасности, очень хотелось есть (всегда, когда нервничаю, лопаю за четверых, кажется, это называется булимией), да и глоток согревающего коньячка сейчас бы точно не повредил.

Наконец, зазвучали местные тамтамы, и на сцену поднялся мой душегуб, правда, теперь он был в образе Божественного Маркиза.

– Господа! Шоу начинается.

Медленно погасла люстра, и наступила полная темнота.

Я увидела, как на меня надвигается вереница свечей. По залу пронесся вздох удивления. Нервно танцуя, свечи окружили мою перекладину. Стало чуть телпее. На каждом столе вспыхнуло по небольшому факелу, освещая мрачный зал и маски присутствующих.

– Добро пожаловать в «Клуб Адских Огней», – возвестил маркиз и щелкнул по полу кнутом. Раздались негромкие аплодисменты. – Этот вечер особенный. Сегодня не четверг, но господа, это совсем неважно. Довольно привязываться к дням и датам, если душа требует постоянного освобождения. То, о чем мы раньше мечтали, наконец, свершилось. – Он указал на меня. Сегодня мы отступим от правил. Привычного для вас аукциона смерти не будет. Напротив, вас ждет особое зрелище: один из членов клуба, тот, на кого падет жребий, убьет эту падшую женщину на глазах у всех. Виват господа!

В руках Маркиза оказался кинжал. Я инстинктивно зажмурилась, затем открыла глаза: надо внимательно рассмотреть оружие, которое собираются тебе вонзить прямо в сердце. Или он перережет мне горло, как любопытному куренку?

В зале тем временем наблюдалась растерянность. Похоже, большинство шутов в масках оказались не готовы к подобному сценарию. Одно дело пощекотать себе нервы и отшлепать девицу, которой заплатили деньги, и совсем другое – убить эту девицу, да еще при двух десятках свидетелей. Почувствовав общее настроение, Божественный Маркиз занервничал.

– Поднимем кубок огня! – возвестил он. В воздухе просвистел кнут, и мое левое плечо обожгла алая полоса. Я вскрикнула. В зале пробудился интерес. Кнут лег второй раз – теперь уже на правое плечо. Некстати вспомнилась несчастная леди Винтер. Над ней тоже перед смертью поизмывались.

Мужчины жадно пили из сверкающих бокалов и приветствовали происходящее слабыми одобряющими возгласами. Не знала, что в нашем городе столько садистов. Хотя если учесть, что все поклонники Адского огня – довольно успешны в политике и бизнесе, то удивляться не приходиться. Правила игры в этих сферах априори предполагают жестокость и цинизм, но не убийство?

Третий удар располосовал тонкую сорочку. Я билась на веревках, плача от боли. Последние остатки разума подкинули теперь уже не нужный вопрос: неужели гибели Лены, Дины и Анны предшествовала такая же пытка?!

– Внесите ТАРО! – Божественный Маркиз едва сдерживал свое нетерпение. Официант в маске поочередно обнес столики: каждый тянул по карте. Угасающим сознанием я успела уловить, что у многих дрожали руки. – Теперь пусть жертва сама выберет себе палача! Говори!

Я непонимающе уставилась на Маркиза.

– Назови карту!

– Не буду! – во мне проснулась ослица.

– Назови! – тонкое острие прижалось к моему горлу.

– Шут! – выкрикнула я.

– Шут! – ликующе возвестил Маркиз.

Из-за ближайшего столика медленно поднялась дрожащая фигура.

– Поприветствуем палача! – в зале раздался вздох облегчения и настороженные хлопки.

Мой палач с трудом поднялся на помост. Его руки так тряслись, что врученный кинжал с тонким звоном несколько раз падал на пол.

– Смелее, мой друг, смелее! – приободрил его Маркиз. – Сначала трудно, но затем ты испытаешь необыкновенные ощущения. Знаешь, как нож входит в женское тело?

– Я не хочу! – прошептал палач, и по голосу я поняла, что он совсем юн. Мальчик, который шел в бордель, а попал в ад. – Я не хочу ее убивать! Я ее совсем не знаю! И я очень боюсь!

– Я тоже боюсь, – еле слышно прошептала я. – И не хочу умирать!

Маркиз начал терять терпение. Вложив кинжал в руку юнца, он подвел ее к моей левой груди:

– Целься сюда! Твоя душа требует отмщения! Наказания! ВЫ хотите наказания?

– Наказания! – привычно проскандировали поклонники адского огня.

– Ты слышишь? Они требуют наказания! Сделай это! Освободи свою душу для пламени очищения.

– Ну и бред! – пробормотала я.

– Молчи, тварь!

– От твари слышу, – неожиданно приободрилась я. Хоть умру достойно. – Что ты к пацану привязался? Если твоя душа требует очищения, так сам и соверши акт возмездия. Он-то причем? Это наш и только наш конфликт.

Кинжал плясал у моей груди.

– Я… меня… это… сейчас стошнит, – предупредил палач и тут же исполнил обещанное.

– Ну, вот, превратил молитву в фарс, – прокомментировала я. – Чем вы его накормили? Осетриной второй свежести?

– Заткнись! – прошипел Божественный Маркиз и обратился к остальным: – Он не выдержал испытания. Но я исправлю оплошность! Смотрите все, что есть адский огонь.

Нож опять оказался у моей груди. Острие легонько вспороло кожу и на мгновение застыло, чувствуя, как по нему потекла тонкая струйка крови. Похоже, на этот раз все куда как серьезно. Шутки кончились. Сейчас меня убьют.

В горле разрастался ком тошноты, в желудке – заледенел страх.

Ну, вот и все, допрыгалась!

Я осторожно вздохнула и великодушно разрешила себе потерять сознание.

На всякий случай.