Текст книги "Этюд в багровых штанах"

Автор книги: Анастасия Монастырская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц)

Не помню, как я выбежала из квартиры Анны и кубарем скатилась по лестнице. Домой! Скорее домой. И только оказавшись в машине, перевела дух. Выкурила две сигареты, хлебнула коньячку для стабилизации нервной системы и лишь тогда поняла, что именно меня так испугало. Ощущение зрителя, взявшего напрокат кассету с триллером, и вдруг осознавшего, что события на экране происходят с ним в реальности. Хочу я того или нет, но я уже стала частью игры, только пока не знаю основных правил. Может быть, они заключаются в досье, собранном Аней?

В дороге раздался телефонный звонок:

– Это я.

Я промолчала. А что сказать мужчине, который вчера спасается бегством. А сегодня звонит и униженно сообщает «Это я»?

– Если хочешь, я вернусь.

Так же молча я дала отбой. Поздно, батенька, поздно. О вопль женщин всех времен: милый. Где ж тебя раньше черти носили?! Все! Больше не буду думать о Федорове. Буду думать о том, что я скоро сама найду убийцу. И тогда он попляшет в отделении. Начальник выразит благодарность за поимку особо опасного преступника и подарит именные часы-луковицу, а еще мне дадут грамоту. В конце концов, мне не впервой распутывать страшные преступления. Тьфу! И где я понабралась подобной пошлости? Меньше сериалов нужно смотреть перед сном.

Дома я первым делом вставила дискету в дисковод. По закону подлости она не должна была раскрыться, но в этот раз закон подлости почему-то не сработал. Наверное, у него был выходной.

М-да, негусто. Несколько файлов: «Список сотрудников», «Подозрения», «Угрозы», «Досье», «Фото», «Важно для Федорова», «Динама». Я инстинктивно открыла ярлычок «Угрозы». Врага, как говорится. Надо знать в лицо. В смысле быть готовой ко всему, что он вам сможет предложить. У, как интересно. Богатый ассортимент, ничего не скажешь. Анна не поленилась и свела в один файл все сообщения, приходящие по электронной почте. Любопытный товарищ, этот аноним: тут тебе и фото убитой Лены, и подробности ее убийства, и размышления о том, куда лучше вонзить нож – под сердце мили в горло. Психопат, одним словом! Немудрено, что Анна шарахалась даже от собственной тени. Вторым номером Марлезонского балета оказалось «Досье». Светская хроника, список основных клиентов, сферы бизнеса и кто из менеджеров кем занимался… Любопытно, во всех трех случаях была только одна точка пересечения. Тот самый банкир Каримов. Не мешало бы с ним познакомиться получше, вопрос только: как подобраться. Банкиры в метро не ездят и на звонки не отвечают. Может, прикинуться журналисткой? Я с тоской посмотрела на себя в зеркало: ну, какая из меня журналистка?! В лучшем случае могу претендовать на корреспондента сельскохозяйственного отдела в провинциальной газете «Вести с полей», и то, если оденусь поприличней. Вот парадокс: вроде деньги есть, а времени на себя не остается. В детстве мечтала стать домохозяйкой: дети румяные, здоровые по лавкам сидят, муж молоточком мне на туфли набойки ставит, а сама я с косой до пояса по хозяйству хлопочу щи-борщи всякие изобретаю. Мечты, мечты, где ваша сладость? Осталась на задворках воспоминаний, когда грезила о фате и минимум трех карапузах. В общем, журналистка из меня получится так себе: вопросы формулирую коряво, то и дело скатываюсь на личности, а то вообще жутко зеваю, когда речь заходить о творческих планах героя.

Остается одно: забыть на время про основное место службы (терпеть не могу это слов), оставить студентов на произвол судьбы и переквалифицироваться в менеджеры по спецпроектам. Хочешь, не хочешь, а придется вкусить райской жизни с рекламным оттенком. Оценив свои перспективы, я открыла следующий файл – «Динама».

ГЛАВА 4

…Вот уже вторую неделю вокруг Дины вертелся отвратительный небритый мужичок. Так и норовил подойти поближе, бросая издали воспаленные взгляды. В угол, на нос, на объект. Как будто вознамерился прожить с Диной весь отмеренной ей срок, причем прожить в мире и согласии. Последнее Дину как раз и не устраивало. Равно как и ее маму.

В их скромной и дружной семье текущая пятилетка была расписана буквально по минутам. И спонтанного отца семейства в ближайшей графе пока не стояло. Не спонтанного, кстати, тоже. Зато четко были прописаны права и обязанности каждой из сторон. У мамы права, у Дины – обязанности. Поровну. Ситуация устраивала обеих. От Дины требовалось вовремя приносить деньги и не вмешиваться в воспитательный процесс. Все.

Степку и Иринку баба Лида воспитывала сразу по трем педагогическим концепциям, полагая, что хотя бы одна из них принесет долгожданные плоды. Последние наработки психолога Зайцева развивали детский вкус и творческие способности. Доктор Спок на иностранный манер прививал любовь ко всему миру. Озарения гражданина Макаренки наждачком шлифовали юные ранимые души.

Последствия этого уникального винегрета могли проявиться только через несколько лет. А несколько лет – большой срок, мало ли что может случиться. Лидия Петровна была уверена, что долго не протянет, поэтому расхлебывать придется Дине. Дина также не переживала – здоровье у мамы железное, ей на роду написано понянчить правнуков. Чего не скажешь о молодом поколении: нервное оно какое-то, больное и хлипкое. Сплошные агнцы для жертвоприношения. Кто сказал, что Дина проживет долгую и счастливую жизнь? Может, на нее маньяк нападет, прямо сейчас, прямо в парадном! Кирдык и в дамки…

Наспех докуривая на лестнице, Дина прислушивалась к тому, что происходит за дверью их маленькой, но славной квартирки. Главное определить, кто из близнецов занимает почетное место в углу. Если Иринка, то в прихожей Дину встретит разомлевшая Лидия Петровна с тюрбаном на голове и произнесет знаменитую сентенцию о пользе гороха для подрастающего поколения. Дочка подмигнет из угла, а Степка с гиканьем выпрыгнет из-под вороха одежды и счастливо повиснет на матери. Семейная идиллия закончится мирным ужином.

В этом случае есть шанс выспаться.

Второй вариант развития событий. В углу, набычившись, стоит зареванный Степка. Вопли, крики, битье посуды и бурное примирение часа в четыре утра.

В полвосьмого – на работу.

К счастью, в большинстве случаев вину на себя брала девочка, избавляя тем самым шестилетнего брата и тридцатилетнюю мать от климактерических истерик бабушки. Дина ценила в дочери задатки дипломата, а Степку любила. Что касается отношения к Лидии Петровне, то…

– Девушка…

Дина обернулась. Тот самый. В угол, на нос, на объект. Расстояние – три ступеньки. Она выше. На лестнице хоть глаз выколи. Но глаз как раз колоть и не хочется. В объемной сумке маленький баллончик лака для волос. Где-то на дне, а молния заедает. Да и в сумке бардак: пока найдешь, пока колпачок снимешь, тебя уже трижды разложат на лестнице. Закричать? А вдруг действительно…маньяк? Мама на вопль выскочит. Наверное… выскочит. Тогда этот всех возьмет и порешит. Детей и маму. Лучше уж ее одну. Не так жалко. Как там сказано в инструкции для американских женщин-военных: «если насилия избежать не удается, то закройте глаза и постарайтесь получить удовольствие». Уж она-то постарается, так постарается…

– Девушка, вы только не кричите… У меня сигареты кончились.

– Вы поэтому за мной следите? – голос неоперившимся птахом выкарабкался из горла и теперь балансировал на кончике языка. От мужика шел странный запах – то ли ваниль, то ли хлороформ. Странный, неприятный одеколон. Впрочем, не время разбираться в оттенках парфюмерных нот. Потерпевшая, вы можете описать нападавшего? От него шел очень странный запах. И все?

Небритый улыбнулся. Во рту не хватало трех зубов.

– Вы мне нравитесь…

– И что теперь? – Дина вцепилась в сумку, выставив ее перед собой. Пальцы дрожали. Глаза почему-то щипало.

– У вас тушь потекла.

– И что теперь?

Мужик деловито почесал подбородок. Потом поскреб плечо и, изогнувшись, лопатку, унимая зуд.

– Ничего. Вы мне и такой нравитесь, – потянул носом, улавливая табачный дым. – «Винстон-супер-лайт»?

Гурман, оказывается. Дина дернула молнию. Так и есть – заело. Полезла в карман, вытащила пачку сигарет и кинула, бессознательно целясь в лицо. Он поймает, она убежит. А не убежит, так может, из благодарности отстанет.

Действительно, отстал. Лестница на секунды ожила: пересмешником повторив мужские шаги. Затихла.

Сигареты лежали на ступеньке, словно надорванный пропуск.

Дрожь в коленях, по спине струйка больного пота, а во рту противная сухость. Итак, это случилось. Именно с ней. Одно дело, когда сидишь в плюшевом кресле и смотришь триллер, где заранее расписаны все действия героев, да и финал известен. В живых остаются только любовники. Одиночки подлежат уничтожению. Впрочем, если по сюжету есть ребенок – его, как правило, не убивают. Из гуманистических соображений. Дети – наше все. Но одно дело кино. Совсем другое, когда это происходит с тобой, тут ощущения совсем иные.

Поганые ощущения.

Ключи со звоном упали на черный квадрат коврика.

Скважина подмигнула, расплываясь в щербатой ухмылке.

Дверь, скрипнув, подалась вперед.

Дома.

В углу стоял Степка.

ГЛАВА 5

Строгий деловой костюм, на голове – прилизанные кудри, скромный макияж и черный портфель в руках, позаимствованный у Ольги. Хотя до сих пор не пойму, зачем он ей. Они вместе с портфелем совсем не смотрятся. То ли дело я. В одном из кожаных отделений – резюме и фляжка с коньяком. Резюме по необходимости, коньяк для храбрости. Кстати говоря, на составление первого у меня ушло полдня. Первая закавыка возникла с возрастом. Ну, не хочу я писать эту гладкую, почти юбилейную цифру – 30. рука не поднимается ударить по двум клавишам. Она меня деморализует. Выгляжу на 29 с хвостиком, только вот хвостик в последнее время, как нос у Пиноккио, норовит увеличиться в размерах. В общем, поразмыслив, я честно написала: возраст —29+ (плюс зависит от погоды и настроения). Следующий пункт резюме, вызывающий смутную тревогу, звучал так: «Профессиональные навыки и опыт работы». Я всегда буксую, когда меня спрашивают о профессиональных навыках. В области рекламы, скажем прямо, навыков кот наплакал: могу отличить ролик от модуля, и модуль от слогана. Попроси меня провести полноценную рекламную кампанию, тут же затоскую. Пришлось ограничиться туманным определением: «Навыки хорошие. Прошла несколько стажировок, где получила практический опыт». Любой кадровик убил бы за подобную формулировку. Однако на безрыбье и такое сгодится. «Как вы оценивате перспективы профессионального роста?» А никак! «Ваши планы на будущее?». Вот пристали, тут бы разобраться с настоящим. С трудом заполнив необходимые графы и хлебнув коньячка, я отправилась на свое первое в жизни собеседование. В рекламное агентство «Эдем».

И кто придумал, что есть незаменимые люди, после ухода которых дело мгновенно покроется цементом и забуксует на веки вечные? Незаменимых нет. Нет, и не будет, особенно в условиях жесткого капитализма и не менее жесткой конкуренции.

Так что договориться о встрече – дело недолгое и не хитрое. Не успело тело Анны остыть, как они объявили конкурс на замещение вакантное должности – менеджера по спецпроектам. «Мы предлагаем очень интересную, активную, творческую работу, которая включает в себя сотрудничество с VIP-клиентами. Требования к кандидатам: коммуникабельность, стрессоустойчивость, умение работать с VIP-клиентами, организованность, внимательность, опыт работы в проведении корпоративных мероприятий и вечеринок». Ну и дела, как будто они с меня списывали эти дурацкие требования. Коммуникабельна? Коммуникабельна! Стрессоусточива? А то! Перманентное общение с дорогой милицией закаляет дух и вырабатывает стойкий характер. Про организованность, внимательность и опыт работы я и не говорю. Их мне не занимать. Могу даже поделиться. Так что лучшей кандидатуры на столь убийственную должность вы все равно никого не найдете. Уверяю! Берите, пока не передумала!

Сотрудники компании считали иначе. В приемной толпились соискательницы, желающие работать исключительно с VIP-клиентами. Тощая чернявая секретарша тоненько предлагала чай-кофе, не забывая, тем не менее, следить за кандидатками. «Ходят тут всякие, а потом серебряные ложки пропадают», – сказала Красная шапочка мертвому волку.

Дамочки оказались слишком уж разнокалиберными – разных форм и размеров, но все, как одна хотели получать высокую зарплату (от 1000 у.е.) и не менее высокие премиальные (от 30 % от заключенной сделки). М-да, двойка тебе, Эфа. За предварительную подготовку. Ты даже не в курсе своих будущих обязанностей и тридцати процентов. Я уселась на краешек сломанного стула и прислушалась к разговорам:

– Хотела пойти в стриптизерши, а там полный комплект, да и социальные пакет подкачал. Свалишься с шеста и все, прощай карьера.

– А я вот всю жизнь бухгалтером… Жизнь проходит, ничего, кроме цифр, не видишь. Решила попробовать с людьми.

– А VIP– клиенты – это кто?

– Это, деточка, VIP– клиенты.

– А… А что такое VIP– клиенты?

– Кошмар, что творится на рынке труда! Никто работать не хочет, одна я хочу. Но разве дадут? Пришла в одну фирму – там что ни день, торт едят. Понедельник едет, вторник, среда к концу подходит, а они все его уминают, да еще о сроке годности рассуждают. За испытательный срок пять килограмм прибавила. Пришла во вторую компанию, там еще хуже. В туалет можно только два раза за день. Утром и вечером.

– А если припрет?

– Терпи. Талончик только на два посещения. В сортире бабка-цербер сидит, дальняя родственница босса. Когда входит, чуть ли не обнюхивает: «Кто такая? Зачем пришла? Сколько просидишь?»

– Вот-вот. У нас примерно тоже, только не талончики, а время посещения кабинки. Если проведешь в туалете больше трех минут, дверь автоматически распахивается.

– Обалдеть!

– Еще бы! Туалет-то общий. Один раз не успела. Дверь, как в сказке, скрипнула и распахнулась. Поднимаю голову, а напротив меня мужик. Сидит, понимаешь, на горшке и газетой срамное место прикрывает. А ведь он почти что за мной ухаживал.

– А что поделать, сейчас везде ведется борьба за корпоративную культуру. Ни один человек не понимает, что это такое, а все туда же…

– Да бог с ней, с корпоративной культурой. Хоть обезьяной обряди, только деньги плати.

– Эх, а вот у нас с начальством разговор был короткий: как только деньги задерживал. Мы бастовать начинали. Сядем, бывало в приемной с транспарантом «Прошу отправить меня на курсы повышения заработной платы!» и сидим, чаек попиваем. Хорошо!

– Ничего девчонки, здесь должно повезти. Оклад – закачаешься. Премия – с ума сойти.

– А вы слышали, что здесь кого-то убили?

– За такие условия и умереть не жалко.

Уже через двадцать минут вынужденных посиделок в приемной моя голова гудела как «Титаник» во льдах. Удивительно качество – человеческая наивность, плавно переходящая в человеческую же глупость. Обещанное еще не значит исполненное. Исполненное обычно кардинально отличается от обещанного. Народная мудрость, переработанная веками. Однако поди объясни это будущим менеджерам по спецпроектам. Девицы пребывали и пребывали, занимая живую разноцветную очередь. Каждая надеялась, что выберут ее. Хотели ли они работать? Да боже упаси! Все мечтали только об одном: не сходя с рабочего места получить хрустящие бумажки и премиальные, не затратив при этом ни минуты своего времени. Впрочем, я все-таки ошиблась. Одна кандидатка не хотела ни зарплаты, ни премиальных. Она молча ратовала за идею трудоголизма в отдельно взятом коллективе. Этой идиоткой была я. Во-первых, понятно, что обещанного все равно не заплатят. Во-вторых… Да и во-вторых не заплатят. Изученные накануне материалы подтверждали столь нехитрое умозаключение. Фирма переживала не лучшие времена. Нет, заказы регулярно поступали, но доходы почему-то не росли. По мнению Анны, они просто не успевали вырасти в нужных пропорциях, чтобы дебет сошелся с кредитом. Это как в лесу. Растет, скажем, на пригорке семейство лисичек. Маленькие, аккуратненькие: можно сразу срезать, а можно пару деньков подождать, пока не станут больше. Обычно сразу срезают, не дожидаясь мифических дивидендов. Вот так и в рекламном агентстве «Эдем». Доходы снимали мгновенно, причем сразу с финансовой грибницей. Потребности руководства росли не по дням, а по часам. Чего не скажешь о зарплате сотрудников. Однако кандидатки об этом ничего не знали.

Внешний вид офиса производил должное и запланированное впечатление: стены цвета бедра испуганной нимфы, навесные потолки, лепнина и парочка замысловатых колонн, на которые предполагалось вешать верхнюю одежду. В приемной приятно урчала кофеварка и витал запах тонких французских духов. Все сотрудники были облачены в корпоративную одежду: мужчины щеголяли в бордовых брюках и белых рубашках, женщины – в бордовых же юбках миди и кипенно-белых блузках с фривольными черными галстучками. Экая гадость! Неужели и мне придется носить подобное? Я уже было повернула назад, как меня вызвали на собеседование.

– Проходите! – Секретарша распахнула дверь, словно приглашала войти в новую жизнь. И тихо подсказала: – Директора зовут Роман Григорьевич.

Будто я не знаю. Память услужливо выдала справку из досье Анны Федоровой: «Роман Григорьевич Газета. Директор рекламного агентства „Эдем“. 52 года. Женат. Детей нет. Тугодум. Зануда. Любит самостоятельность, но не терпит инициативы. Шутит редко и очень осторожно. К любой беседе готовится заранее: заносит план в компьютер и всегда по нему сверяется». Анна оказалась очень точной в своей характеристике. Роман Газета соответствовал определению на сто процентов и даже, наверное, немного больше.

– Стефания Андреевна? – сверился он с моим резюме, который услужливая секретарша уже успела внести в компьютер.

– Она самая, – кивнула я, разглядывая кабинет. В первый раз вижу такое: стиль рококо, помноженный на хай-тек. У дизайнера, должно быть, творческое мышление закоротило давно и прочно.

– Вы ведь никогда не работали в рекламе? – он задал этот вопрос со странной интонацией – смесью любопытства и осуждения. Как же так, тридцать лет, а еще ни разу не работала в области рекламы. Не порядок.

– Нет, – я посмотрела ему прямо в глаза. – Реклама – это не профессия, реклама – это стиль жизни. Что есть реклама? «Реклама – величайшее искусство ХХ века», сказал Маршалл Маклюэн. А Олдос Хаксли добавил: «Легче сочинить десять правильных сонетов, чем хорошее рекламное объявлении». Реклама – это жизнь в иллюзорном мире. Реклама – это искусство превращения полуправды в полную ложь…. Реклама есть средство заставить людей нуждаться в том, о чем они раньше не слыхали… Реклама – это поэзия, а единственные настоящие поэты нашего времени служат в рекламных агентствах. – Я на секунду перевела дух. Газета зачарованно смотрел на мои пальцы, нервно выстукивающие ритм на дорогой столешнице. – Разве можно в данном контексте говорить о рекламе как о работе?! Кощунство! Издевательство! Варварство! Рекламой нужно жить, тогда все получится.

Уф! Стефания Иванова закончила свое выступление. Теперь послушаем оценки судей. За артистизм: десять баллов. За экспрессию: десять баллов. За здравый смысл: ноль. Одним словом: «и чушь прекрасную несли».

Газета благоговейно молчал, переваривая услышанное. Теперь заработали его пальцы: бодро застучали по клавиатуре. Переварив информацию, он не поленился и записал мой бред в отдельном файле. Не исключено, что на следующем совещании он скажет остальным сотрудникам, что настоящий рекламист доложен дышать иллюзиями и превращать полуправду в полную ложь.

– А вы живете рекламой? – Ого, у нас, похоже, возник намек на импровизацию! Похвально! Поддержим товарища?

– Конечно, моя жизнь – сплошной креатив (господи, что за чепуху приходится нести ради истины), ни дня без слогана, ни минуты без VIP-клиента (по-моему, немного переборщила). Я просыпаюсь с рекламой и с ней же засыпаю (как бы не уйти в сторону от главного вопроса). Мечтаю стать менеджером под вашим чутким руководством. В городе только о вас и говорят.

Показалось, или он действительно вздрогнул?

– Какое ваше основное достоинство?

Я ответила в духе Марии Стюарт, чья голова уже скатилась в плетеную корзину:

– Мне не нужна зарплата в 1000 у.е. – После королевской паузы великодушно добавила: – И премиальные.

На паузе он сломался:

– Вы хотите больше?

– Помилуйте, Роман Григорьевич, о каких деньгах идет речь, если у меня есть шанс заниматься любимым делом – спецпроектами?!

– А премия… она действительно не важна?

– Премия для меня – счастливые глаза моих клиентов, ощущение, что я выполнила свой долг до конца, надежда на то, что завтра я смогу работать еще лучше и продуктивнее.

Я сделала паузу, чтобы перевести дух. Когда без остановки несешь полную чепуху, нужно не зарываться, а то не дай бог, начнешь мыслить точно также. Тогда все, полный абзац. Наверняка. В глазах Газеты я выглядела стопроцентной идиоткой. Пришла, рассыпалась словами… Деловой костюм из лучшего бутика, обувь – ах, эта обувь! Ушки сверкают мелкой россыпью бриллиантиков, на пальце огромный сапфир. Понятное дело: девушка живет на содержании богатого папика, мается от безделья, а тут такой шанс – спецпроекты. Явно не знает, что это такое, но думает, что справится. Почему бы и нет? В конце концов, он ничего не теряет… – все это так отчетливо читалось в глазах генерального директора, что я едва не сделала большую глупость: сделала умное лицо. Он снова вздрогнул. Пришлось нацепить блаженную улыбку дорогой дурочки. Еще с минуту мы изучали друг друга, выискивая возможную фальшь, но потом он решился. Нажал кнопку на телефонном аппарате:

– Юля, остальных можешь отпустить. У нас уже есть менеджер по проектам.

«Йесс!» – воскликнула Бриджит Джонс, избавившись от двадцати граммов лишнего веса. Йесс! – мысленно повторила я, заполняя заявление о приеме на работу.

– Когда вы можете приступить? – спросил меня Роман Газета, изучая экран своего компьютера.

– Завтра! – по идее можно было и сегодня, но еще предстояло уладить кое-какие формальности на факультете. Как ни крути, а я все еще декан факультета культурных отношений. Придется скинуть ворох проблем на заместителя и взять больничный. Две сумасшедшие работы я точно не потяну. А то, что работа в «Эдеме» претендует на звание сумасшедшей, я теперь и не сомневалась.

В отделе кадров возражать не стали:

– Вот и ладненько. Мы вам за это время форму подгоним, – сказала Тамара Петровна, руководитель подразделения. – Вы какой размер обычно носите?

– Обычно – сорок шестой, а по праздникам сорок восьмой, – сообщила я и на всякий случай поинтересовалась: – Юбка будет на резинке? Вес у меня плавающий – сегодня минус килограмм, завтра плюс.

– На резинке, – успокоила меня кадровичка, – Многие возражают, а что делать. На всех форму не сошьешь, правильно? Люди увольняются, сдают костюмы, мы их в чистку отдаем, а потом по новой.

– То есть нормальный секонд-хенд…

– Ага! Рада, что вы относитесь к нашей проблеме с пониманием. А то бывает. Приходят, нос воротят: ах, здесь пятно, ах, кто-то носил до меня… Подумаешь! Всем не угодишь. И вообще, раз сказали стандарт, значит, будет стандарт. Бордовые штаны, пиджак и юбка.

– Просто этюд в бордовых штанах…

– Мой любимый цвет, – сообщила кадровичка и доверительно прошептала: – Что касается размера… У нас у всех тут плавающий вес. А что делать? Работа сидячая, бизнес-перекусы, чай с плюшками, вот вам и результат – к зеркалу страшно подходить. Хотя вам, похоже, это не грозит, Стефания.

Я приосанилась:

– Хорошо выгляжу?

– Выглядите вы как все, – Тамара Петровна не стала тешить иллюзий. – Просто работа у вас нервная. Что ни день, то новый стресс. – Она таинственно понизила голос: – Вы четвертая, кто пришел на это место.

– Остальные уволились? – пришлось изобразить жгучее любопытство.

– ИХ. УБИЛИ. – Мне показалось, или в ее голосе действительно прозвучали нотки удовлетворения. – И надо сказать, по заслугам.

– Почему? Они плохо работали?

– Работали они нормально, ничего плохого сказать не могу. А вот что касается личной жизни, то тут разговор особый. На первой – Лене – вообще клейма негде было ставить. По-моему, она поставила себе цель перепробовать всех мужчин в этой форме. Бесстыжая! Заходишь в кабинет к директору, а там она: юбка задрана, блузка расстегнута до пупа, ну, вы понимаете…

– Не совсем.

– Шлюха она была! – Тамара Петровна, как в кабинете стоматолога, выплюнула наболевшее с болью и тайным облегчением. – Господь ее и покарал. А ведь я ее предупреждала: коль встала на такую порочную дорожку, будь готова к неприятностям. Нашли ее в подъезде дома, голую. Перед тем, как убить, он еще и поразвлекался на славу. Непонятно, куда соседи смотрели.

– Может, ее не там убили? – наивное предположение было призвано в первую очередь отогнать пугающую мысль «Во что я все-таки вляпалась?».

– Ну, этого я уже не знаю. Там, не там, какая разница. Главное, что не в «Эдеме». – Моя собеседница от души перекрестилась, попав пальцами в глубокое декольте фирменной блузки. – После Ольги была Дина. Мать-одиночка. Я вначале ее жалела, знаешь, сколько козлов всяких по улицам ходит? – дождавшись моего кивка, Тамара Петровна продолжила: – Но потом присмотрелась как следует и поняла: шлюха еще та. Наши ее так и звали – Дина-Динама.

– Почему?

– Потому. Завлечет мужика, поматросит его, сколько захочет, а затем бросит с торчком в штанах. Динама, одним словом. Да ты не морщись, Стефания! – кадровичка вдруг перешла на «ты». – У нас все по-семейному. Что видим, то и говорим. Кто с кем спит, кто с кем пришел и в чем ушел, все на виду. Санта-Барбара местного розлива.

– А вам ее не жалко? Двое детей сиротами остались…

– Жалко, конечно. Молода. Хоть и шлюха. Ей бы жить да жить. Смерть опять же страшная: зарезали, как рождественского поросенка. Вся лестничная площадка в крови была. «Скорая» опоздала на несколько минут. Так и умерла в одиночестве в двух шагах от собственной квартиры.

– Дина – моя предшественница?

– Твоя предшественница Анна. Ее убили несколько дней назад. Задушили, как и Лену. Только не в парадном, а возле кафешки какой-то. Вчера вот на венок собирали. От фирмы. Мрут и мрут, понимаешь, никакой зарплаты не напасешься. – Тамара Петровна мне нравилась все меньше и меньше. Правильно говорят, о мертвых либо хорошо, либо ничего. Кадровичка предпочитала промежуточный вариант – грязные сплетни: – Анна тоже шлюха, но только элитная. Просто так путаться не будет. Запросы слишком высокие. Может, за это и поплатилась. Ты бы видела, как она одевалась! Даже костюмчик бордовый на заказ пошила, так у нас все девчонки обмирали от зависти. Идет, бедрами покачивает, каблучками постукивает – и все кобели, которые есть в районе за ней, подняв хвосты. Мол, не надо ли чего?

– А милиция что говорит?

– А кто-нибудь видел ее, милицию-то? – Тамара Петровна всплеснула руками от притворного возмущения. Только нам этих проблем не хватало. Не успеешь устроить одну на работу, она уже на кладбище. А ты говоришь, милиция, да потом по отделениям затаскают.

– Есть за что?

– Ты, девонька, говори, да не заговаривайся.

– Извините, но просто любопытство разбирает: неужели вы сами не думали, кто их убивает?

– Маньяк, кто же еще, – кадровичка привычно оскалилась и потянулась за анкетой: – Хватит лясы точить. Ну, что заполнила? Завтра принесешь остальные документы. И про фотографию не забудь. Три на четыре, черно-белую. Приказ завтра будет готов. Можешь приступать. Все поняла? Вот и хорошо. Кто там у нас следующий?

Любопытно, однако. Версию Тамары Петровны разделял практически каждый второй сотрудник, по крайней мере, все, с кем мне удалось побеседовать в курилке и буфете. Первая жертва – Елена Зотова – была из разряда женщин, чье поведение можно назвать легким. Вторая – Дина Сергеева – обожала флирт, но очень редко доводила его до сексуального завершения. И, наконец, третья, Анна Федорова, предпочитала мужчин состоятельных, причем состоятельных во всех отношениях. С ними она была готова проводить все свободное время. Остальных ждала резкая и безоговорочная отставка. Общее у всех трех жертв было одно – сексуальная озабоченность. Ну, и убийца, конечно, поскольку теперь я не сомневалось, что всех трех убил один и тот же человек. Но за что? За чрезмерную распущенность и доступность? За отказ? За флирт?

Одновременно меня посвятили в тонкости новой должности. Тонкости мне не понравились. В общих чертах, обязанности менеджера по спецпроектам были схожи с тем, чем обычно приходится заниматься эскорт-девице. Встреча клиента, выход в свет, а там, как получится. Получалось обычно до утра. По слухам, именно это и устраивало Зотову, однако очень раздражало Дину и Анну. Приятного мало. Теперь понятно, почему соискательница должна была обладать повышенной стрессоустойчивостью и чрезмерной коммуникабельностью. Без этих качество не обойтись, особенно, если клиент попадется привередливый и капризный. Может, отказаться, пока не поздно? Однако не в моих правилах отступать перед трудностями. Обстоятельства были сильнее. К тому же не покидало ощущение, что я уже в игре, и кто-то, пока не видимый, не только прилежно дергает за ниточки, но и следит за каждым шагом. Спина почувствовала пристальный взгляд еще в офисе. На пороге бизнес-центра он прямо-таки сверлил позвонки – с первого по четвертый, норовя проникнуть под аккуратный узел волос и просканировать тревожные мысли. Почти бегом я добралась до машины и спряталась в ее уютном кожаном салоне. День за два. Я не только умудрилась устроиться на не нужную мне работу, но и узнать немало интересных фактов.

Именно эти интересные факты я и прокручивала по дороге в институт. Любопытно, но никто из сотрудников не проводил параллели между убийствами. Большинство довольствовалось объяснением «несчастливой должности» и «распущенным поведением» жертв. Никто не знал про угрозы неизвестного. Неужели Ольга, Дина и Анна держали их в тайне? Но почему? Меня поразило и то, что многим сослуживцам данная тема вообще была неприятна и неинтересна, их больше интересовал размер моей груди и оклада. Размер груди я не скрыла, чего не скажешь о зарплате: чего не знаю, того не знаю. Вполне возможно, что работать я буду за красивые слова и любовь к рекламе. Почему бы скуповатому Газете не сэкономить на новой сотруднице?

И все же, проведя полдня среди незнакомых людей, я никак не могла поверить, что один из них убийца. Приятные, доброжелательные, они были не похожи на маньяков. Пора признать: я ни черта не понимаю в психологических характеристиках преступников. Да что я! Даже Чезаре Ломброзо, и тот не смог бы провести свой знаменитый тест на гениальность и помешательство – не на ком. Все белые и пушистые, без отклонений: ни тебе гениальности, ни помешательства. Скучновато, конечно, а что делать? Так что итальянский психиатр может спать спокойно: обойдемся и без его методик. Хотя разумное зерно в них все же было. Насколько я помню, Ломброзо полагал, что любой преступник есть дегенерат, отставший в своем развитии от развития всего человечества. Поскольку свое поведение он контролировать не в состоянии, поэтому наилучшая стратегия общества в отношении такого монстра – полная и безоговорочная ликвидация. Больше всего мне в этом учении нравится практический подход: процесс опознания дегенерата. По мнению Ломброзо, основными признаками, свидетельствующими об отставании в развитии и преступных наклонностях («атавистическими признаками») были сплющенный нос, низкий лоб, большие челюсти и т. д. Если верить итальянцу, то дядька Фима давно должен отправиться на сто первый километр, причем прямо на электрическом стуле. Слишком уж у него выдающаяся челюсть. Тетка в минуты нежности так его и зовет: «Мой крокодильчик». Кстати, недавно прочитала, что именно Ломброзо смог выявить, что некоторые преступления носят сезонный характер, а заодно предположил, что гомосексуализм один из факторов ведущих к преступности. Ну-ну, живи этот обличитель преступности в наши дни, голубое движение его точно бы четвертовало, или, в крайнем случае, кастрировало. Даже не знаю, что лучше.