Текст книги "Серебряный лебедь (ЛП)"

Автор книги: Амо Джонс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

ГЛАВА 11

МОЯ НОГА КАЖЕТСЯ ТЯЖЕЛОЙ. И первое, что я чувствую, это запах – бекон! Мои глаза распахиваются.

Татум входит в гостиную со сковородкой в руке, ее волосы уже гладко вытянуты утюжком.

– Вставай, нам нужно позавтракать, а потом нужно идти.

Я со стоном откидываюсь на спинку дивана.

– Школа.

– Да! – шипит она. – Школа! И кстати, если мой храп так тебя раздражал, тебе следовало выгнать меня. Тебе не обязательно было спать здесь.

– Нет! – Я качаю головой. – Дело не в этом. Мне просто трудно спать с другими людьми. – Это не совсем ложь. На самом деле я не самый лучший спящий, когда дело доходит до того, чтобы спать рядом с другими людьми. Начинаю беспокоиться. Я слишком часто дышу? Что, если я случайно прикоснусь к ним во сне? Не в сексуальном смысле, но да, что, если в сексуальном смысле? Я не очень хорошо справляюсь с этим. Мне гораздо удобнее спать одной. Кроме того, я не делюсь одеялом. Никогда.

Татум закатывает глаза, чувствуя мою ложь, но не зная, в какой части и почему.

– Давай. Пора завтракать.

Я встаю с дивана.

– Я буду через секунду. Собираюсь запрыгнуть в душ.

Поднимаясь по лестнице, захожу в свою комнату и подумываю проверить, в своей ли комнате Нейт, но передумываю. Мудак. Я не знаю, что, черт возьми, произошло этим утром. Хочу ли знать больше? Да, наверное. Злюсь ли я больше всего на свете? Да. И также пришла к выводу – между моим путешествием с дивана в мою комнату, – что они серьезно хреновая группа друзей. Они не только резкие, таинственные и властные, но и... привлекательные. Именно поэтому я должна держаться от них подальше любой ценой. Особенно от Бишопа Винсента, черт возьми, Хейса. Ублюдок поцеловал меня! И... и мне это нравилось.

Проклиная себя себе под нос, делаю мысленную пометку пойти пострелять после школы. Поскольку сегодня пятница и, без сомнения, Татум захочет что-то сделать в эти выходные, будет лучше, если я сделаю это пораньше. Стягиваю армейские зеленые узкие брюки и белую майку, прежде чем скользнуть в душ и смыть всю вчерашнюю херню.

Втирая кондиционер в волосы и наслаждаясь тишиной комнаты Нейта, я бы сказала, что он не пришел домой прошлой ночью. Вот тебе и «Я должен заботиться о тебе», лживая задница.

Выйдя из душа, стягиваю полотенце и быстро вытираюсь, прежде чем одеться. Распустив волосы, наношу легкий макияж, позволяю темным волнам свисать по спине, а затем надеваю кожаные браслеты плюс тот, который мне подарила мама, прежде чем ушла. Это кожаный браслет-шарм Pandora. Мы покупали новые шармы для него на каждый важный момент в моей жизни. По словам мамы, даже окрашивание моих волос было определяющим моментом, так что да, у нас был шарм и для этого. Вытирая конденсат на зеркале, я изучаю свое лицо, скользя бальзамом по губам. У меня угловатая, острая челюсть, пухлые губы и карие глаза. Ресницы длинные, густые и натуральные, а моя кожа имеет естественное золотое мерцание от испанского наследия матери. Я не думаю, что на меня неприятно смотреть, но во мне также нет ничего примечательного. Особенно, если поставить меня рядом с кем-то вроде Татум или Тилли.

Возвращаясь на кухню, я вижу, что Татум уже сидит на барном стуле, поглощая свой завтрак.

– Приятно знать, что ты чувствуешь себя как дома, – я смеюсь, направляясь туда, где она поставила мою тарелку.

– Ну, ты знаешь. Вся эта еда, и никто ее не ест? Это преступление.

Я фыркаю, беря половинку рогалика.

– Мой отец будет дома в этот понедельник.

– Ммм, – говорит Татум, слизывая майонез с пальца. – Твой дом кажется таким же пустым, как и мой. Без обид.

– Никто не обиделся, и раньше такого никогда не было. – Я вгрызаюсь в жирный завтрак. – В любом случае, – бормочу я, проглатывая еду и делая глоток сока. – Я бы не отнесла тебя к тем, кто ест такую еду.

– Я раньше не любила, – застенчиво говорит она. Я не хочу вдаваться в подробности того, что она имела в виду, поэтому просто сосредотачиваюсь на еде. Поев, мы опустошаем тарелки и выходим из дома, и утреннее солнце падает на нас обеих. Снимаю очки, когда девушка подает звуковой сигнал своей машине.

– Наверное, пора в школу! О, эх, насчет сегодняшней вечеринки, ты собираешься написать Тилли, чтобы передать ей детали?

– Черт! – Я задыхаюсь, вспоминая, что оставила свой телефон в отцовском Кадиллаке, которого все еще нет дома. Мне придется поговорить об этом с Нейтом, когда или если я его увижу. – Эм, – отвечаю я, заметив, что Татум наблюдает за мной, когда она открывает свою дверь. – Да, я напишу ей об этом позже сегодня.

Я тоже хочу задать ей больше вопросов об «Элитном Королевском клубе», но боюсь, что мой вновь обретенный интерес к группе вызовет у Татум подозрения.

Вскоре после этого мы подъезжаем к школе. Татум направляет нас на частную студенческую парковку, и мы выходим, направляясь к лифтам, которые доставляют нас в главный вестибюль школы. Мы опоздали – ничего удивительного. Пробегая по коридору, я толкаю дверь на английский, и профессор смотрит на меня, оторвавшись от своих каракуль на доске.

– Как мило, что вы присоединились к нам, Монтгомери. Присаживайтесь и не делайте из этого закономерность.

Я киваю, извиняясь, а затем смотрю на единственное свободное место, оставшееся рядом с Элли. Она смотрит на меня с рычанием, и я бросаю свои книги на стол, опускаясь на стул в попытке сосредоточиться на учебе.

***

– Мэдисон! – кричит голос позади меня, когда я иду к буфету, беря поднос.

Картер улыбается, берет поднос и идет рядом со мной.

– Итак, я не знал, что ты новая сводная сестра Нейта.

– О нет. – Я закатываю глаза и беру яблоко. – Только не говори мне, что ты зависаешь с ними?

Он одаривает меня мальчишеской улыбкой, и я пользуюсь этой короткой минутой, чтобы осмотреть его тело. Сильный, атлетически сложенный, можно увидеть, что он проводит свое свободное время, играя в футбол. Его небрежные светлые волосы коротко спадают на лоб, а голубые глаза сверкают блеском.

– Ну, нет... Мы вращаемся в разных кругах.

Я откусываю от яблока и указываю на его школьную куртку.

– Я вижу это. Я не имела в виду это в оскорбительном смысле, просто… Нейт и эти парни одеваются чванливо. Их тела сложены, как у спортсменов, но я бы поставила свой последний доллар, что никто из них не будет бросать мячи.

– Значит, ты будешь сегодня у него на вечеринке? – спрашивает он, когда мы подходим к концу очереди.

Я поворачиваюсь и смотрю на него.

– Ага. Ты будешь там? – спрашиваю я, когда мы возвращаемся к нашим столикам.

Он одаривает меня еще одной мальчишеской улыбкой.

– Я думаю, что нашел причину быть там. – Затем подмигивает мне и неторопливо возвращается к своему столику.

Я все еще ухмыляюсь от уха до уха и смеюсь себе под нос, когда мой взгляд падает на хмурого Бишопа. Улыбка мгновенно исчезает, а затем Нейт проталкивается сквозь людей, направляясь прямо ко мне.

– Что это было?

– Что? – Я протискиваюсь мимо него, мое настроение мгновенно меняется. – Ничего.

– Чушь собачья, Мэди. – Я игнорирую его и делаю шаг к своему столу, когда его рука хватает меня, останавливая любое движение. – Держись от него подальше.

Я вырываюсь из его хватки.

– Я должна держаться от тебя подальше, – шиплю я. – И, кстати, где мой телефон и мой внедорожник?

– Кэдди дома, и вот твой телефон. – Нейт бросает мне мой сотовый, и я быстро ловлю его, прежде чем сесть на стул.

– Что, черт возьми, это значит? – Татум что-то бормочет себе под нос.

Нейт в мгновение ока оказывается рядом со мной.

– Садись с нами.

– Нет. – Я беру свой сэндвич, не обращая внимания на его присутствие, но обеспокоенная всем вниманием, которое он ко мне привлекает.

– Прекрасно. – Нейт хмуро смотрит на меня, а затем смотрит на остальных своих псов, издавая громкий свист, а затем кивает головой.

Ни. Хера. Себе.

Все семеро бросают свое дерьмо за стол, Нейт удобно устраивается рядом со мной, а Бишоп сидится прямо напротив меня.

– Я не могу этого сделать, – бормочу себе под нос, качая головой.

– Что сделать? – спрашивает Бишоп, приподняв бровь. Он наклоняется вперед и шепчет: – Хочешь поиграть в игру?

Татум напрягается, а затем смотрит на меня. Игнорирую все, что происходит позади меня, мои глаза остаются прикованными к темным, мутно-зеленым глазам Бишопа. Я сжимаю челюсти. Он откидывается на спинку стула, и я вытягиваю ногу под столом только для того, чтобы она соприкоснулась с его ногой. Его глаза слегка подергиваются, прежде чем появляется ухмылка.

Татум прочищает горло.

– Эм. – Я смотрю на нее, оставляя Бишопа продолжать пристально разглядывать. – Ты собираешься написать Тилли?

Я достаю телефон из кармана и снимаю блокировку.

– Да, я напишу ей сейчас.

– Два вопроса, – начинает Нейт, беря мой сэндвич и откусывая от него. Я бью его по руке тыльной стороной ладони. – Что? – Он раздраженно смотрит на меня.

– Ты можешь, черт возьми, не делать этого? Я голодная. Съешь это. – Я бросаю ему энергетический батончик.

– Я не ел сегодня утром!

– Ну, это ты сам виноват, что не пришел домой вчера вечером. Дай это... – я беру бутерброд из его цепких рук, – ...назад. – Он с тоской смотрит на мой бутерброд, и я хихикаю.

– Ммм. – Я медленно обхватываю его губами, прикусывая. – Так... – Медленно жую, пока не проглатываю. Смахнув каплю майонеза с уголка рта большим пальцем, я облизываю его. – Хорошо, – снова смеюсь, откусывая еще один нормальный кусочек, а затем оглядываю стол из-за всеобщего молчания. Все смотрят на меня со смешанным выражением лица. Я оглядываюсь на Нейта, собираясь спросить, что, черт возьми, происходит, но его рот приоткрыт.

– Ага. – Он берет у меня бутерброд. – Больше никаких бутербродов с майонезом. Окей? – Затем сгребает остатки того, что осталось, в свой огромный рот. Я отворачиваюсь от него, снова глядя на свой телефон. Прокручиваю контакты, пока не нахожу Тилли, и посылаю ей быстрое сообщение.

Я: Привет, это Мэдисон. У тебя все еще в силе на сегодня?

Тилли: Привет! Мне было интересно, когда ты напишешь. Конечно, во сколько?

Я: Мы с Татум заедем за тобой после школы, если хочешь?

Тилли:Эм, меня могут подвезти.

Я: Ты уверена?

Тилли: Да. Просто пришли мне свой адрес, и я буду там.

Отправив Тилли свой адрес, я снова смотрю на Татум.

– Ее подвезут после школы.

– Вернемся к моим вопросам. Кто такая Тилли и одинока ли она?

Я бросаю морковную палочку в Нейта, а затем возвращаюсь к еде, что осталась на тарелке. Взгляд падает на Брэнтли, который перешел от хмурого взгляда на меня к полному игнору, а затем перемещается на остальных парней, которые, похоже, едят и ведут беседу между собой. Взгляд, в конце концов, останавливается на Бишопе... и... он снова смотрит на меня.

– Знаешь, – шепчу я, медленно приближаясь к нему с дразнящей улыбкой, – пялиться – невежливо.

Он стискивает челюсти, его глаза и лицо суровы и невозмутимы. Затем парень наклоняется вперед, пока его губы не оказываются на расстоянии одного вздоха.

– Знаешь, – шепчет Бишоп в ответ, склонив голову набок, – я думаю, ты знаешь, насколько плохи мои манеры.

Я перевожу взгляд с его глаз на рот, а затем снова на его глаза. Прищурившись, я соскальзываю со своего места.

– Да ладно тебе, Китти, – насмехается Бишоп, когда я иду к мусорному ведру, выбрасывая остатки своей еды. – Я знаю, как ты любишь игры.

Смотрю на него через плечо и иду к женской половине академии, Татум быстро догоняет меня, затаив дыхание.

– Что, черт возьми, происходит между тобой и Бишопом? – громко спрашивает она, привлекая внимание Элли и Лорен, которые убирают свои книги в шкафчики.

– Шшш! – ругаю я ее, направляясь к следующему уроку. – Я расскажу тебе позже.

Она останавливается, позволяя мне продолжить свой путь к следующему предмету в одиночку.

– Лучше тебе это сделать, – кричит Татум мне в спину.

Смотрю на часы, видя, что у меня еще есть немного времени, поэтому решаю зайти в библиотеку. Я еще не заходила туда, но это в моем списке дел, которые нужно сделать.

Распахнув двойные двери, вхожу в запах старой бумаги, надежных знаний и истории, и это мгновенно согревает мое сердце. Сделав глубокий вдох, закрываю глаза и тихо выдыхаю, высвобождая все плохое, что у меня есть, оставив это у двери библиотеки. В библиотеке есть что-то волшебное. Это как портал во множество разных миров. У нас есть одна дома. Мой отец, по крайней мере, позаботился о том, чтобы дом был с библиотекой, так что все, что мне нужно сделать, это заполнить ее и обставить. Я уверена, что смогу сделать это в любое время, когда захочу, с маленьким пластиковым другом моего отца, но я хочу убедиться, что мы действительно останемся здесь, прежде чем я пущу корни, а также не слишком привяжусь. Я никогда не позволяла себе слишком привязываться или слишком комфортно чувствовать себя там, где мы были, потому что боялась. Боялась, что в любой момент, когда начну устраиваться поудобнее, папа перевернет нашу жизнь, и мы переедем куда-нибудь еще. Знаю ли я, чем папа занимается на работе? Имею в виду, мы все знаем, что он богат и произошел от старых нефтяных денег, но у него также есть акции в различных учреждениях, не только в Соединенных Штатах, но и в Европе. Деньги никогда не были для меня проблемой, но наличие настоящего дома ею было.

Вежливо помахав библиотекарю, я направляюсь в темный, уютный уголок, спрятанный за историей. Бросив сумку на стол, я начинаю свой поход, чтобы найти что-нибудь, что развеселит меня до конца обеда. Сделав большой круг вокруг, я оказываюсь в отделе исторического фольклора.

Наклонив голову, пробегаю глазами по всем потертым коричневым корешкам, пока не натыкаюсь на один из них с символом круга. Не знаю почему, но мне кажется, что он мне знаком. Просто не могу точно определить, где именно я видела раньше. Положив палец на верхнюю часть, вытаскиваю тяжелую, длинную книгу и несу ее обратно на свое место. Скрестив под собой ноги, провожу кончиками пальцев по обложке книги. Вышитая эмблема круга с двойной бесконечностью внутри. Так просто, но так знакомо.

Открыв обложку, на титульном листе написано: «Секреты – это оружие, а молчание – спусковой крючок». — В. С. Х.

Я перечитала эту фразу еще пару раз. Так расплывчато. Закатив глаза, переворачиваю страницу, пропуская оглавление.

1. Призвание.

Мрачная часть меня знала, что должно произойти. Когда я почувствовала первый толчок моего ребенка, я поняла. Знание не было тем, за что нам очень нравилось держаться в нашем мире, не тогда, когда Избранные руководствуются только фактами, а не знаниями. Импульсивные действия, а не знание. К черту последствия. Мой ребенок должен был стать одним из Избранных. Он будет одним из оригиналов. Этот порочный договор, который начал Джозеф, был только началом для будущих поколений. Сыновья-Первенцы каждой избранной семьи. Грязная, пролитая кровь будет передаваться по наследству.

Призвание. Это было призвание.

– Мэдисон, не так ли? – Библиотекарь смотрит на меня сверху вниз, и я захлопываю книгу, как будто сделала что-то не так.

– Да, извините.

Она показывает на часы.

– Обед окончен. Пора идти в класс.

– Ой! – Я собираю свою сумку. – Могу я одолжить это?

Она смотрит на меня, и в уголках ее глаз появляются морщинки.

– Извини, дорогая, это часть раздела, который мы не разрешаем брать. Но ты можешь прийти и прочитать ее в любое время, когда захочешь. – Я протягиваю ее женщине, и она подходит и вставляет книгу обратно в прорезь.

Проклятье. Я действительно хотела прочитать остальную часть этой книги, и я даже не знаю, почему. Это не тот жанр, который я обычно читаю, далекий от антиутопических или вампирских романов, но я действительно хочу прочитать все, что, черт возьми, есть в этой книге.

Перекинув сумку через плечо, я киваю.

– Спасибо. – А потом выхожу из библиотеки. Как только двери закрываются, я вдыхаю свои проблемы, которые оставила у двери.

Великолепно.

ГЛАВА 12

– ЗНАЧИТ, ОНА СКАЗАЛА, что будет здесь? – спрашивает Татум, роясь в моем шкафу с бутылкой Moet (прим. Moet игристое вино) в другой руке. Сейчас пять часов вечера, и она уже начала пить. Боюсь, сегодня она рано ляжет спать.

– Да! – Я ударила по телефону, снова набирая номер Тилли. На этот раз она берет трубку.

– Прости! Я попала, и мне пришлось... – Она делает паузу, отмахиваясь от меня. – Черт. Я почти на месте.

Повесив трубку, я бросаю ее на кровать и звоню Сэм, чтобы она впустила ее, как только придет, на случай, если мы не услышим стука. Нейт снова не вернулся домой, но он написал, что они скоро будут здесь, чтобы организовать все, что им нужно.

Мой отец собирается убить нас. На этот раз я взяла на себя обязанность обойти комнаты и убрать все дорогие вещи. Наш дом все еще довольно пуст, хотя папа нанял несколько человек, чтобы они разгружали коробки, сделав его более уютным и привычным для меня. Он никогда не был домашним родителем; Сэм практически вырастила меня. Даже когда моя мама была жива, они оба почти всегда уезжали по делам, и теперь, когда я оглядываюсь назад, мама, вероятно, следовала за ним, как потерянный щенок, в надежде держать его на поводке. Это правда, мой отец никогда не был склонен к обязательствам, и я удивлена, что он еще не нашел другую любовницу, но эта его сторона никогда не влияла на меня или на то, как он воспитывал меня. Да, он отсутствующий родитель, но я не настолько груба, чтобы укорять его за это. Хорошо знаю о его тяжелой работе и о том, что у меня не было бы той жизни, которая у меня есть, если бы он этого не сделал. Но если честно, я всегда задавалась вопросом, каково было бы моему отцу быть рабочим из среднего класса. Тот, кто рыбачит по выходным, всегда возвращается домой к пяти вечера и смотрит игры по телевизору, попивая холодное пиво.

Я встаю на ноги, отряхивая брюки и иду к шкафу, чтобы помочь Татум найти что-нибудь, что можно надеть, пока у нее не случился нервный срыв.

– Почему бы тебе просто не надеть платье, которое ты купила в торговом центре?

– Потому что, – хнычет она, – я почти уверена, что с тех пор набрала три фунта (прим. 1,4 кг).

– Татум.

– Да? – она стонет в руки, выглядя очень расстроенной. Я почти смеюсь. Почти.

– Это было два дня назад. Это невозможно.

– Может быть, не для тебя. – Она оглядывает меня с ног до головы.

– Эй! – Я бью ее тыльной стороной ладони. – Да будет тебе известно, что если бы я не следила за тем, что ем, то была бы размером с дом. Подружка… – Я хватаюсь за бедра. – Они немного трясутся.

Татум дуется, а потом мы обе начинаем хохотать.

– Ну... – говорит она, протягивая мне бутылку шампанского, – давай просто сядем на алкогольную диету.

Я забираю у нее бутылку, выскользнув из своих узких джинсов и толстовки.

– И что это за диета? – спрашиваю я, стоя в лифчике и кружевных трусиках, поднося горлышко бутылки ко рту и отбрасывая ее назад, пока пузырьки не соблазняют мои вкусовые рецепторы.

Татум машет руками, волнуясь из-за черного платья с блестками.

– Ну, мы так напиваемся, что больше не заботимся о своем весе.

Я смеюсь, делаю еще один глоток и указываю на платье, которое она держит и рассматривает.

– Договорились. Кстати, надень это платье.

Она кивает, а затем поворачивается, чтобы оглядеть меня с ног до головы.

– Кстати, – Татум подражает моему тону, ее глаза пожирают мою кожу, – у тебя чертовски потрясающее тело, Мэди. Какого хрена?

Я краснею и меняю тему разговора.

– Надень платье. – Я подношу вино к губам.

Дверь моей спальни распахивается, и я оборачиваюсь с бутылкой вина, прижатой ко рту, ожидая, что Тилли войдет.

Это Тилли. Но она не одна. Бл*дь.

– Срань господня! – Хантер задыхается. Нейт останавливает дверь, чтобы она больше не открывалась, а затем входит Бишоп, его глаза облизывают мою кожу, заставляя меня чувствовать себя еще более обнаженной, чем я уже чувствую.

Визжу, падаю на пол и ныряю за кровать.

– О, боже мой! Все, кроме Тилли, убирайтесь к чертовой матери!

Бишоп наблюдает за мной, наклонив голову, пока в его глазах не загораются озорные огоньки.

– Эй! – Я указываю на дверь. – Убирайтесь. Отсюда!

Они уходят, но не раньше, чем Хантер останавливается, вцепившись пальцами в край двери.

– Просто, ну, знаешь, на будущее, что вы двое…

Бишоп вытаскивает его из моей комнаты за воротник, и Тилли захлопывает дверь перед их лицами.

– Господи, – бормочу я, поднимаясь на ноги. – Чертова стая неуправляемых волков. – Тилли все еще смотрит на дверь, когда я разражаюсь смехом.

– Извини за это. Я должна была предупредить тебя о моем сводном брате и его стае… – Я делаю паузу, пытаясь подобрать для них подходящее слово. – Именно так – волков.

Тилли поворачивается ко мне и улыбается.

– Никаких проблем. – Она скользит взглядом вниз по моему телу. – Но серьезно, можно мне взять твои сиськи, потому что мои похожи на крошечные лимоны по сравнению с этими восхитительными штучками?

Мы все смеемся, когда она подходит ближе с сумкой на плече.

– Я буду готовиться здесь.

Я киваю, протягивая ей бутылку шампанского.

– Как ты можешь видеть… мы далеко не одеты.

Татум толкает мое бедро своим.

– Не обращай внимания на Мэди. Она немного… – она водит указательным пальцем у виска, чтобы подчеркнуть мою нервозность, – ...сумасшедшая, потому что она не пошла на стрельбу после школы.

– Стрельба? – спрашивает Тилли, вытаскивая из рюкзака какую-то одежду.

– Это своего рода мое хобби, – я улыбаюсь ей, и она улыбается мне.

– Это круто. Мне бы очень хотелось когда-нибудь научиться.

Моя спина выпрямляется при возможности найти кого-то, друга, который, возможно, заинтересован в том, что я делаю. Я знаю, что мы с Татум очень сблизились за то короткое время, что знаем друг друга, несмотря на то, что я думала мы не можем быть друзьями, но Тилли кажется осью нашей дружбы с Татум. Что-то вроде... частички каждой из нас.

Очевидно, я немного навеселе, потому что мой поток мыслей движется в эмоциональном тоннеле, и мне нужно прервать его прямо сейчас. Сглотнув, я киваю.

– Я с удовольствием тебя возьму! Переодевайся и пей!

Тилли смеется, вытаскивая короткое платье с длинными рукавами, которое выглядит обтягивающим. Она тычет большим пальцем через плечо.

– Я воспользуюсь ванной.

Скромно... гораздо скромнее, чем я сейчас, что, если подумать, намного хуже. Услышав свое откровение, ставлю бутылку Moet на прикроватный столик и поворачиваюсь к ней лицом.

– Конечно.

Протрезвей прямо сейчас, Мэди, или ты присоединишься к Татум, лицом вниз до девяти вечера.

Я поворачиваюсь лицом к шкафу, когда замечаю, что Татум смотрит на закрытую дверь.

– С чего бы ей стесняться нас? – шепчет она.

– Тсс! – Я подношу палец ко рту. – Может быть, – говорю я, ругая ее и снимая с вешалки свое новое – или Татум – платье, – потому что она была рядом с нами всего пять минут.

Татум прищуривается.

– Хммм, возможно.

– Прекрати! – Я указываю пальцем на кончик ее носа. – Не копайся и все такое. Просто оставь это. – Я немного взволнована. – Что, черт возьми, в этом вине?

– Э-э-э, вино? Вино – это то, что есть в этом вине, и не дешевый сорт. Живи и учись, любовь моя. – Она влезает в свое платье, каждый дюйм расшитого блестками материала давит на ее крошечную фигурку. – Застегни! – Я застегиваю на ней молнию, и она поворачивается. – Как я выгляжу?

– Черт возьми, ты выглядишь потрясающе! – говорит Тилли, выходя из ванной.

Я останавливаюсь, рассматривая ее пышную фигуру, заполняющую крошечное маленькое платье.

– И ты тоже! – Я показываю пальцем. – Вы двое выставите меня похожей на уродливую сводную сестру. – Татум смотрит на меня так, словно я сошла с ума, и Тилли морщится. – Лучше продолжу пить, – наполовину шучу я себе под нос.

У меня не такая уж высокая самооценка, но это произошло из-за того, что я много лет не вписывалась в общество. Все красивые девочки тусуются вместе, они все тянутся друг к другу, все питаются красотой друг друга и все такое, но я никогда не была такой. Я всегда была сорванцом-одиночкой, которая любит стрелять из ружья и носить кеды или чаксы. Татум? Она девушка на каблуках и бриллиантах – всегда выглядит сногсшибательно – и обладает такой уверенностью, которая может появиться только после того, как тебе всю жизнь говорили «ты – дерьмо». Тилли, с другой стороны, я все еще пытаюсь понять. В ней есть что-то от ретро-хиппи, с ее пастельно-розовыми волосами и земной, естественной красотой, в соответствии со Вселенной, если это вообще имеет смысл – а я уверена, что это не так, потому что это гребаное вино.

Господи, мне нужно взять себя в руки. Глубокое дыхание, вдох и выдох. Но каждый вдох, который я делаю, вызывает у меня сильный привкус в горле от послевкусия дорогого алкоголя.

– Алло? – Татум машет руками перед моим лицом. – Земля вызывает Мэди, переодевайся!

– Черт, – вырываюсь я из своих затяжных мыслей о жалости к себе и пьяном бреде. – Я переоденусь. Включи щипцы. – Проскальзываю в свой шкаф, расстегиваю бюстгальтер и надеваю без бретелек. Когда снова выхожу, то говорю: – Татум, я говорила тебе, как сильно ненавижу тебя за то, что ты выбрала это платье? Я не люблю платья.

– Хорошо, что я дала тебе вина заранее. – Она подмигивает, завивая волосы, когда Тилли наклоняется над раковиной в ванной, делая макияж.

– Это был твой план? – Я смотрю на нее свежим взглядом. Она хитрее, чем я себе представляла.

Татум постукивает себя по голове.

– Ты никогда не узнаешь.

Хм, конечно, не узнаю.

– Итак, – говорит Тилли из ванной, – я никогда раньше не была на элитной вечеринке.

Я останавливаюсь, сжимая платье в руке.

– Что? – легкомысленно спрашиваю я.

– Знаешь, – Тилли подводит глаза черным, – элитная вечеринка.

– Ты имеешь в виду в переносном смысле?

Татум закатывает глаза, позволяя своим длинным светлым свежим локонам упасть на ее стройные плечи.

– Нет. Она имеет в виду элиту, Мэди. Мы уже это обсуждали.

– Подожди, откуда ты вообще об этом знаешь? – Я оглядываюсь на Тилли.

Она прекращает то, что делает.

– Мы все слышали о них, Мэди. Хотя я и не знала, что твой сводный брат – Нейт Риверсайд.

– Ты меня осуждаешь?

Она останавливается и поворачивается ко мне лицом, на ее лице мелькает ужас.

– Боже, нет, Мэди. Нет. Я просто удивилась, когда подъехала сюда. Вот и все.

Я киваю, отворачиваясь, удерживая платье. Если Нейт и его парни будут стоить мне дружбы, мне придется убить его по-настоящему. Мне и так нелегко заводить друзей – не то чтобы меня это волновало, – но мне нравится Тилли, так что я не хочу потерять ее дружбу. – Кстати, что бы ты о них ни слышала, это не так.

– Это так.

– Татум, заткнись. – Я с улыбкой оглядываюсь на Тилли. – На самом деле это не так. Они не такие уж и интересные. – Я не знаю, почему чувствую необходимость защищать то, что, черт возьми, защищаю, но снова обвиняю в этом вино.

Тилли пожимает плечами.

– Я мало что знаю, только слухи, и, конечно, Бишоп Хейс встречался с девушкой из моей школы. – Мое сердцебиение замедляется, сгущая кровь. – И все знают, кто такие Элитные короли. Кроме того, – добавляет она небрежно, – Нейт и Кэш всегда в «Backyard Bucks», и, как обычно, – говорит она небрежно, поджав губы, – Бишоп всегда разрывает улицы.

– Что, что и что? – спрашиваю я, подходя ближе к ней и натягивая облегающее красное платье без бретелек. Оно тонкое, облегающее, с глубоким вырезом над грудью, демонстрирующее мое декольте.

– Знаешь, «Backyard Bucks Octagon» и гонки Бишопа? – Она смотрит на меня, ожидая, что я пойму.

Татум смотрит на меня косо.

– Она новенькая. Разберется.

– Мне жаль. – Я прочищаю горло, подавая знак Татум застегнуть молнию на моей спине. – Я правильно поняла? Нейт в октагоне, а Бишоп гоняет на чем? Машине?

Татум начинает наносить макияж и вести себя так, как будто она не вдыхает всю драму и новую информацию. Я знаю, что для нее это тоже новость, потому что ее рот закрыт, и она навострила уши на нашу беседу.

– Гонки, – стыдливо говорит Тилли, как будто думает, что ей нельзя вмешиваться. Татум начинает наносить макияж на мое лицо и взбивать мои естественные волны. – Я предполагала, что ты знаешь, потому что, ну... – Она обвела рукой помещение. – Я знаю только потому, что моя сестра иногда спит с Джейсом, старшим братом Хантера. Слышала, как они говорили об этом, поэтому однажды я прокралась и проследила за ними.

Мое дыхание замедляется, информация погружается в меня. Я отбрасываю руки Татум от своего лица. Что, черт возьми, происходит с этими парнями?

– Потому что, в противном случае, это сверхсекретная информация. Я даже не знаю, зачем Джейс рассказал моей глупой сестре, и, пожалуйста, забудь, что я когда-либо говорила тебе.

Татум держит пару сережек-колец перед моим лицом.

– Серьги?

Мое лицо вытягивается в смертельном блеске.

– Держи их. – Я встаю на ноги и вылетаю за дверь своей спальни. Меня не волнует, что мой макияж сделан только наполовину, а волосы густой гривой мягких волн спускаются по спине, или, что на мне нет обуви. В любом случае, это мой гребаный дом. Я спускаюсь по лестнице, глубокий, медленный, темный бас «Devil’s Night» D12 уже сотрясает люстру, висящую в фойе. Я заворачиваю за угол в гостиную, так чертовски зла, что хочу ударить кого-нибудь, желательно всех, пока они не скажут мне, что, бл*дь, происходит.

Я останавливаюсь у входа. Они все уже бездельничают, а Элли и Лорен растянулись у них на коленях – или, лучше сказать, Элли растянулась на коленях Бишопа. Потрясающе. Мне нужно было ударить Татум за то, что она сказала, что он не шлюха и он привередлив. Вранье. Ни один привередливый мужчина не позволил бы этой грязной шлюхе растянуться у него на коленях.

Ладно, сердитая Мэди вот-вот поднимет свою уродливую голову. Может, еще стакан? Или бутылку… потому что ты такая классная. Нейт вытянулся, с бонгом в одной руке и сигаретой в другой, ухмыляясь мне. Рядом с ним Хантер измельчает белый порошок на кофейном столике и сворачивает стодолларовую купюру. Я дрожу, не желая касаться этой темы прямо сейчас. Вернув взгляд к Бишопу, я вижу, как Элли мурлычет у него на груди.

– Зачем она пришла?

Бишоп сжимает челюсти, его глаза не отрываются от моих, когда он гладит волосы Элли. Наматывает ее длинную гриву вокруг своего кулака, дергает голову, чтобы она смотрела ему в лицо, все это время его глаза остаются на моих. Запертые, зачарованные и чертовски гипнотические. Он медленно высовывает язык и облизывает ее нижнюю губу.

– Я не знаю, детка. Может быть, тебе стоит спросить Нейта, почему его надоедливая младшая сестра пришла сегодня вечером со своими надоедливыми маленькими друзьями.

Парень втягивает ее нижнюю губу в рот, ловя ее зубами, прежде чем грубо отстраниться. Элли бесстыдно стонет – похер на всех остальных в комнате.

Жар, смешанный с гневом, пульсирует во мне. Спокойное дыхание, Мэди. К черту его.