Текст книги "Девственница (СИ)"
Автор книги: Амира Ангелос
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)
* * *
Ольга Петровна оказалась настоящим цербером, совсем загоняла меня, заставила все окна на первом этаже перемыть. Мышцы ноют с непривычки, поясница ломит. Стоило хозяйке уехать, как эта женщина почувствовала свою власть, и явно ею наслаждалась, делая жизнь всех, кто работал в это доме – невыносимой. Помимо Амины тут еще были кухарка и садовник. Но особенно ей нравилось докапываться именно до меня, постоянно высказывала недовольство. Приходилось молчать, сцепив зубы. Я ведь сама напросилась. Похоже, Ольге Петровне было об этом неизвестно, и она видела во мне реально новенькую служанку. Даже униформу надеть заставила. Голубое платье и белый передник, как в кино прямо.
– Слушай, я не думала, что в рабыни попаду, – признаюсь Амине, уже реально переживая о том, что происходит.
– Да, Ольга Петровна очень строгая и требовательная, – вздыхает девушка.
– У меня уже кожа на руках потрескалась…
Мне не хочется жаловаться, но болит все сильнее, хорошо хоть день подходит к концу…
– Вилена, пойдем со мной, – заглядывает в комнату Церберша, и я едва подавляю стон.
– Я думала рабочий день окончен…
– Нет, он будет окончен, когда я об этом тебе скажу. Нужно вымыть ванную, Вилена.
Ольга Петровна приводит меня в комнату на самом верхнем, третьем этаже. Я думала так высоко уже нет жилых помещений, но оказалось, что ошиблась. Огромная комната, стильная, холодная, и по ощущениям – мужская. Это явно не спальня Маргариты Сергеевны. Тут нет ни безделушек, ни фотографий. Даже картины строгие, какие-то иероглифы и ломаные линии. Огромная кровать, даже больше чем двуспальная. На ней черное меховое покрывало. Две идеально правильной формы декоративные подушки, на которых тоже вышиты золотом иероглифы. Красиво, и почему-то пугающе. Неужели это комната Валиева? Зачем Ольга Петровна привела меня сюда?
– Вот сюда, – женщина толкает дверь, которую я прежде и не заметила сбоку. К комнате, оказывается, примыкает санузел. Очень просторный, метров пятнадцать. Я так привыкла последние годы жить в тесноте, что мне не по себе от подобной роскоши. Все выполнено в золотисто-черных тонах. Изумительно красивая плитка, явно очень дорогая. И посредине белое огромное пятно – круглая джакузи, похожая на космический корабль.
– Вымой ванную, в смысле все здесь, чтобы блестело, и можешь отдыхать, – сказав это, Ольга Петровна уходит. Чувствую себя Золушкой, и это совсем не романтично – злая мачеха даже не сказала где могу взять резиновые перчатки! Руки и так саднят, целый день то окна, то пол, то посуда. Спина ноет. Да, стыдно признаться, но я никогда столько не работала. Невольно сочувствую женщинам, которые выбрали профессию горничных, уборщиц. По своей воле точно никто не идет на такие должности…
Хоть бы сказала эта Ольга Петровна, почему ей приспичило тут убраться! Ведь и так чисто, ну может пыли немного… Неужели Валиев сегодня приедет? Вот только не хватало чтобы он меня в таком виде застал. Хотя, вряд ли его можно удивить или впечатлить чем-то подобным…
Глава 12
Тагир
– Я совсем забыла, дорогой, у меня путевка в Испанию, – сообщает по телефону крестная мать. Так я привык ее называть даже мысленно. Женщину, которая спасла мне однажды жизнь. Маргарита Сергеевна по натуре одиночка, ей никто не нужен. От родителей достались деньги, акции, выплаты за патенты, так что с рождения и до смерти обречена жить в достатке, роскоши. Могла бы купить мужа, взять приемного ребенка. Но этой женщине крайне трудно открывать свое сердце для кого бы то ни было. Тем для меня ценнее, что меня она приняла и полюбила как сына.
– Хорошего отдыха. На сколько ты улетаешь?
– Две недели.
– Я отвезу тебя в аэропорт.
По дороге Маргарита задает вопрос, который ей явно неприятен.
– Эта девушка, Тагир… Сколько она еще будет путаться у тебя под ногами? Зачем ты пошел на эту сделку? Ты же не планировал покупать дом Шахова. Это была моя прихоть, поехать на тот аукцион. Как же я жалею об этом… Зачем тебе этот дом? Ну хорошо, ладно, дом… Но Шахова… Она уже причинила тебе однажды вред. И сделает это снова.
– Почему ты так считаешь? Я не маленький мальчик.
– Я не о тебе говорю, а о ней. Есть такие люди, они сами по себе несут угрозу, рок, понимаешь? Вилена именно такая. Ангельская оболочка, а внутри дьявол сидит. Возможно, она даже не властна над этим. Всему виной ее карма. Что бы в ней такого ни было, надо держаться подальше.
Меня немного забавляют различные предрассудки и убеждения Маргариты. Она верит в слишком много всего.
– Прости, что втянул тебя. Подумал, что это безопасно… Если тебе неприятно, я ее перевезу.
– Перевезешь? Но куда? В дом к братьям? Или к себе на холостяцкую квартиру?
– Да… возможно отвезу в квартиру.
– Верно, потому что братья точно не примут, они же ее сразу закопают в саду, как только увидят! Только намекнешь им, с кем связался…
– Никто ни с кем не связался, Марго. Успокойся. Я лишь провожу расследование.
– Я не могу не волноваться о тебе, и ты это хорошо знаешь, дорогой. Ты мой сын, названный. Я всегда буду переживать.
– Об этом переживать не стоит. Отдыхай и ни о чем не думай.
– Кстати… девушка пожелала, пока ждет тебя, немного подработать прислугой. Надеюсь, ты не разозлишься на меня, за то, что я разрешила.
– Мне наплевать чем она занимается, ты хозяйка своего дома.
– Прошу, реши вопрос с ней побыстрее, – вздыхает Марго, целуя меня на прощание, возле прохода на посадку.
* * *
Странное чувство посещает меня по дороге к дому названной матери. Волнение. Предвкушение.
К дому Маргариты подъезжаю ближе к полуночи. Меня встречает полная тишина, понятно, что прислуга спит. Чем ещё заниматься, когда нет дома хозяйки? Тем более, я никого не предупреждал о своем визите, кроме самой Маргариты. Попросил её не передавать Ольге Петровне, иначе никто бы конечно не лег спать, меня бы ждал накрытый ужин. Совершенно ни к чему, я успел перекусить с братьями, в ресторане. Сложно сказать, почему я решил переночевать сегодня в доме Марго, а не отправиться туда утром. Точнее, понятно, что дело в сексе. И все же, я не уверен, что зайду в полночь в комнату Вилены и наброшусь на нее.
Мне претит насилие над женщиной, мужчины, которые способны поднять руку на более слабого – кажутся мне омерзительными слизняками. Нет, я конечно не собираюсь быть особенно ласковым и нежным с девчонкой, которая знает возможно о сексе больше меня самого. Но и пугать ее нет в планах. Вилена меня хотела еще когда ребенком была. Рано созрела девочка. Тогда она не вызывала у меня ничего, кроме раздражения и злости. Но потом, гораздо позже, я понял, что не могу выкинуть ее из головы. Ее отчаянную попытку вырвать у меня поцелуй. Ее чувственность, сквозившую в каждом движении, жесте. Невероятно сексуальная малышка. Уверен, она не станет долго изображать недотрогу.
* * *
Дом погружен в безмолвие. Стараюсь передвигаться бесшумно, это сложно, чтобы добраться до моей комнаты надо пройти через весь дом. Марго настояла, чтобы создать мне настоящую холостяцкую берлогу. Первое время, когда попал сюда – на первом этаже валялся, и шагу не мог сделать. Потом, оклемавшись, захотелось покоя, чтобы ни звука не слышать. Перебрался под самую крышу, с разрешения хозяйки. Отличное место, сразу мне понравилось, особенно – огромное окно, летом открываешь и как на улице спишь, на свежем воздухе. Гораздо позже Маргарита сделала ремонт, очень старалась. Но с тех пор как она сделала все это, я ни разу не ночевал здесь. Не специально, так вышло, то времени не было, то повода. Забавная ирония, что поводом стала Вилена Шахова…
Замираю на пару секунд возле комнаты, куда ее поселили. Полная тишина, свет не горит. Спит, скорее всего. Зайти к ней – огромный соблазн. Но я умею бороться с соблазнами. Зависимость человека – его клетка. Невозможно чувствовать себя свободным, если зациклен на чем-то, пусть даже на мелочи. Нельзя позволить себе слабость. Да, я хочу эту девушку. Но не вот так, разбудив ночью, наверняка испугается…
Поднимаюсь в свою комнату, бросаю пиджак на кровать, расстегиваю рубашку и направляюсь в ванную, чтобы принять душ перед сном. Холодный. Мысли о Вилене, которая совсем рядом, готовая – уверен, согреть мою постель, заставляют кровь кипеть.
Вхожу в ванную, продолжая читать сообщения на телефоне, и замираю на пороге. Моим глазам открывается картина, которую уж точно не ожидал увидеть, даже в самых смелых фантазиях. На меня находит, в прямом смысле, ступор. Одетая в униформу служанки Вилена, склонившись над ванной, тщательно вытирает ее тряпкой.
Маргарита очень требовательна к эстетике, поэтому ко всему подходит тщательно и со вкусом, отсюда и униформа для прислуги. Но блядь, я точно не думал, что увижу в таком виде Шахову. Ночью. В своей комнате. Картина напоминает кадры из порно. Даже трусики могу разглядеть, так сильно девушка наклоняется над ванной. Упругая задница, небрежный, растрепавшийся хвост, в который Вилена стянула свои шикарные волосы…
Если это специально срежессированный спектакль для меня, то его создатель – безусловный гений. Эффект достигнут на сто процентов. Меня прошибает пот, сердце начинает стучать яростно, шум в ушах оглушает, кровь с шипением хлещет по сосудам, член становится каменным в секунду.
Если Вилена решила поиграть со мной в эту игру, то я только за, самому не терпится начать. Кладу телефон на край раковины, не отрывая взгляда от девушки, которая меня до сих пор не замечает. Или делает вид, мне плевать в чем истина. Увлеченно трет нижний край ванной. Медленными шагами подхожу сзади, опускаю ладони на ягодицы девушки. Вилена дёргается, резко, сильно, замирает. Медленно полуоборачивается. Я готов засадить прямо сейчас, в эту секунду. Скольжу ладонями чуть ниже, касаюсь края трусов. Предвкушаю ее влажность, в которую скользнут мои пальцы, а следом член, который уже разрывает от стояка. Вилена вздрагивает всем телом, а затем начинает лихорадочно вырываться. Разворачивается ко мне, при этом отшатываясь назад, едва успеваю обхватить её талию, чтобы она не упала назад спиной, в ванную.
– Приятно, когда тебя встречают вот так, – произношу хрипло.
– Мне никто не сказал… что вы…, – девушка запинается, выглядит ужасно испуганной, глаза огромные, круглые, в них плещется паника. Неужели реально так играть? Тогда ей прямая дорога в Голливуд.
– Что тебе должны были сказать?
– Ничего… Ольга Петровна велела вымыть тут все… Я уже закончила, – продолжает оправдываться дрожащим голосом.
Только сейчас замечаю, что Вилена до сих пор держит в руках тряпку, нервно теребит ее, выставив перед собой, словно щит.
– Спасибо за чистоту, – усмехаюсь криво, пряча боль, которую причиняет стояк. Не узнаю собственный голос, который звучит скрипуче, сдавленно.
– Отпусти, пожалуйста, – умоляюще смотрит девушка.
Понимаю, что все еще стискиваю ее талию. Одновременно вдавливаясь ей в живот. Она чувствует мое возбуждение. Его невозможно не заметить.
Убираю руки и делаю шаг назад.
– Спасибо, – Вилена нервно облизывает губы. – Я могу идти?
– Нет.
– Но почему? Я… очень устала.
– Я тоже. Смертельно устал от игр. Может хватит?
– Не понимаю, о чем ты! Надеюсь, ты не думаешь, что я пришла сюда по собственной инициативе?
– Мне абсолютно наплевать, Вилена, как ты тут оказалось. Я рад что ты здесь. Да, я понял, что ты здесь не по собственной воле. Но раз уж пришла, убралась, спасибо тебе большое. Но я попрошу еще об услуге.
– Да? Какой? – нарушает повисшую паузу дрожащий девичий голос.
– Наполни ванную. После долгого дня хочу полежать в пене.
Какой же кайф наблюдать, как лицо девушки заливается густым румянцем, её лицо краснеет буквально на глазах. Смотрю, как бьётся жилка на шее, как судорожно дёргается горло, Вилена тяжело сглатывает и кивает. Снова поворачивается спиной, но на этот раз старается не наклоняться. Откручивает краны, берет большую бутыль с пеной для ванны, наклоняет, выливая в струю, что хлещет из крана.
Вилена
Я так ждала момента, когда Тагир появится в этом доме, готовила себя к тому, что позволю ему делать с собой все, что пожелает. Но сейчас, когда ожидания обрушились на голову абсолютно внезапной, бешеной лавиной, пасую перед натиском. Внутри паника, страх и стыд. Почему обязательно надо было вот так? Неужели Ольга Петровна намеренно подставила меня, подготовила эту ситуацию?
Нет, это бред. Зачем ей это? Впрочем, какая разница кто и что подстроил? Как взять себя в руки, суметь хотя бы мыслить связно? Хотя это нереально, когда ты находишься в тесном пространстве с мужчиной, который подавляет тебя своим ростом, своей харизмой…
Чувствую себя потной, грязной, я же не к сексу готовилась, а старалась вымыть тут все как можно быстрее, чтобы вернуться в свою комнату, чтобы наконец отдохнуть. Вспотевшая, мокрая… Это еще больше смущает, мне почти невыносимо стоять перед Валиевым вот такой, жалкой. Лохматой, лицо влажное, раскрасневшееся. Краем глаза бросаю взгляд в зеркало над раковиной и прихожу в ужас. Я пугало огородное! Как раз думала о том, что надо принять душ, о том, как устала, только бы до постели добраться – сразу вырублюсь. Но стоило увидеть Валиева – весь сон как рукой сняло. Его глаза, пожирающие меня, горят влажным блеском. Он меня так просто не отпустит, я это чувствую. Да, я ждала его для разговора, готовилась, придумывала разные предложения, извинения, аргументы… Но сейчас все вылетело из головы.
Он что-то говорит мне, я что-то отвечаю, но все окутано плотным туманом. Просит налить ему ванну с пеной. Дрожащей рукой откручиваю краны. Когда вода начинает набираться, поспешно отхожу подальше, словно стоять рядом с Тагиром для меня смертельно опасно.
Он никак не реагирует на это. Может, мне уже тогда совсем можно уйти? Поворачиваюсь, чтобы спросить об этом и замираю. Валиев раздевается! Обнажается, прямо передо мной, ничуть не смущаясь! Расстегивает рубашку и отбрасывает ее в сторону. Замираю, потому что взгляд падает на загорелый обнаженный торс. Валиев поджарый, ни грамма лишнего жира, сплошная мускулатура. И шрамы. Они как некий узор, кривые, пересекают бок, живот, даже над сердцем замечаю короткую кривую линию.
Меня начинает колотить от ужаса. Так трясет, что даже зубы стучат.
– Подойди ко мне, девочка, – тихо приказывает Валиев, и я, как зачарованная, подчиняюсь.
Когда оказываюсь рядом, крепко зажмуриваюсь. Длинная пауза. Тагир ничего не говорит, ни словечка. Медленно приоткрываю глаза, буквально заставляя себя.
– Почему ты так дрожишь? – хрипло спрашивает Валиев. – Настолько боишься меня?
Отрицательно мотаю головой. Хотя мне действительно страшно до чертиков. Он может убить меня… причинить боль. И я пойму. Ведь из-за меня он столько пережил…
– Эти… эти шрамы… Мой отец сделал это? – спрашиваю с трудом, голос квакающий, но сейчас мне наплевать насколько я жалкая, все мое существо оглушено сильнейшим чувством вины. Наверное, в таком состоянии люди принимают безропотно даже смерть…
– Не все. Частично.
Боже, он еще умудряется усмехаться при этом? Тогда как меня корежит от вины…
– Понимаю, что мои слова ничего не изменят, – произношу едва слышно. – Но я все равно скажу… Вина сжирала меня заживо все эти годы. Прости меня…
– Мне не нужно твое покаяние, – холодно отвечает Тагир. – Ты права, оно ничего не изменит. Я никогда не винил тебя, не говорил себе, что буду тебе мстить. Нет, всему виной твой бешеный папашка, полный беспредельщик, настоящий садист.
– Ты правда не планировал… не хотел, чтобы я за все ответила? – заглядываю в его лицо с надеждой.
– Никогда. Но это не означает, что я добрый фей, который заплатил огромную сумму за тебя бескорыстно, просто вдруг пожелав спасти тебя от проблем, на которые ты наткнулась по собственной глупости. Если ты так подумала, то ошиблась. Я возьму то, за что заплатил, девочка. Отсрочка произошла не из-за моей склонности к благотворительности. Всего лишь отвлекли более важные дела.
Слушаю все это, сжимая и разжимая ладони от беспомощности, чувствуя, что вот-вот расплачусь. Взяв себя в руки, стараюсь сделать спокойный и безмятежный вид, киваю в знак согласия. Это все же лучше, чем утомительное и бесполезное сопротивление, в результате которого все равно придется сделать так, как захочет Валиев. Тот, кто купил меня на аукционе. Снова проговариваю это про себя. Надо же. Уже не так дико звучит. Привыкаю? Во всяком случае, уже поняла, что без толку говорить "нет" мужчине, который не знает значения этого слова.
Валиев начинает расстегивать брюки, смущенно опускаю глаза.
– Вода готова. Я могу идти? – произношу, набравшись смелости.
– Я думал, что ты уже поняла.
– О чем ты?
– О том, что придется составить мне компанию.
Меня снова пронзает сильнейшая судорога, будто током. Я была совершенно уверена в том, что он не станет набрасываться на меня, что отпустит. Даже дыхание перехватывает от горечи. Хотя он честно признался, сказал кем меня видит, что я лишь игрушка для него. И все равно, не верила…
Тагир вновь взглянул на меня, его взгляд тяжелый, давящий, аж сердце заболело.
– Хватит игр, Вилена. Я устал. Думаю, ты тоже.
Подавленная безнадежностью, облизываю губы, пытаясь справиться с сухостью во рту. Все тело напряглось так, что даже кожа на голове заныла. Это не страх, скорее отупение, от ощущения полной беспомощности.
Тагир сбрасывает брюки, за ними на пол летят и трусы, в этот момент я зажмуриваюсь. Глупо, по-детски, я это понимаю, но ничего не могу с собой поделать.
Плеск воды говорит о том, что Валиев уже в ванной.
– Я бы предпочла помыться у себя, – говорю, не рассчитывая на успех.
– Ты хорошо знаешь, что сопротивление заводит. Хочешь, чтобы я голый бегал за тобой по дому? Чтобы разбудили прислугу? – усмехнувшись, говорит Тагир. – Потри мне спину.
Он протягивает длинную мочалку из люфы. Дрожащей рукой беру ее.
– Ну же, Вилена. Не спи на ходу.
Тагир выглядит совершенно беспечным, словно ему постоянно оказывают такие услуги в этом доме… Может, так оно и есть.
Почему-то эта мысль меня разозлила. Вырываю мочалку у него из рук, хватаю первый попавшийся гель с длинной стеклянной полки, выливаю и начинаю тереть с силой… и замираю. На спине тоже есть шрамы. Не сильно большие, но мне страшно водить по ним жесткой мочалкой… Почему у Валиева тело средневекового воина, прошедшего множество сражений? Конечно, я не стану об этом спрашивать…
– Ммм, как приятно. Твои руки волшебны, – Тагир откидывается вперед, подставляя мне и нижнюю часть спины тоже. Его глаза закрыты.
– Иди сюда, Вилена. Хватит играть.
Его ладонь неожиданно сильно стискивает мое запястье, мочалка выпадает из рук, а в следующую секунду сама не понимаю, как оказываюсь в ванной. Он затаскивает меня в воду прямо в платье прислуги…
– Что ты наделал? – вырывается у меня. – Ольга Петровна меня убьет!
– Меньше всего меня сейчас волнует шмотка. Ты устроилась сюда на работу? Откуда такое рвение? – сдвигает брови, но видно, что откровенно посмеивается надо мной.
– Да… устроилась. Мне было скучно.
– Интересный способ развлечься. Я знаю получше. Извини, детка. Я забыл про чертову одежду. Давай, помогу.
– Нет! Я… сама.
Выбраться из мокрой синтетики непросто, и в результате Валиев все же помогает мне, причем резкими движениями, ткань трещит, я вздрагиваю, как от страха за чужое имущество, так и от прикосновений Тагира. Он отбрасывает мокрую вещь куда-то далеко. Тянет руки к моим трусикам. Резко дергает, разорвав. Мое единственное белье… Других нет. Закусываю губу, подумав об этом. И тут же все вылетает из головы, потому что пальцы Тагира проникают между бедрами, гладят нежно, но властно…
– Пожалуйста, – умоляю шепотом. – Не надо…
– Хватит дрожать, девочка. Не заводи меня сильнее, – почти рычит Тагир, притягивая меня еще ближе.
Как сказать, что я не специально? Неужели не понимает, насколько сильно мне страшно?
– Пожалуйста, хватит…
Взгляд Валиева задерживается на моей груди, пока еще прикрытой бюстгальтером. Обхватываю себя руками.
– Пожалуйста, не рви! У меня же больше нет белья!
Боже, как стыдно, сама не понимаю, как вырвались эти слова.
Мне бы хотелось быть совсем другой. Уверенной. Дерзкой. Соблазнительной. Как он может хотеть такое жалкое существо?
Тагир медленно берет меня за запястья. Разводит руки в стороны. Затем его ладони скользят мне за спину, находят застежку. Расстегивают нарочито аккуратно. В этот момент мне уже плевать на бюстгальтер. Его взгляд на мгновение застывает, гипнотизирует. Валиев наклоняется, накрывает ртом затвердевший сосок, принимается ласкать губами и кончиком языка, затем проделывает то же самое с другим соском. Все это время кусаю губы, сдерживая стоны. Мне стыдно. Мне приятно. Боже, как же приятно…
Валиев отстраняется, отпускает зажатый меж губами сосок нарочито медленно. Обхватывает ладонью мой подбородок, долгим внимательным взглядом сканирует мое лицо. Чувствую, как начинают гореть щеки…
Он набрасывается на мой рот таким глубоким и жадным поцелуем, что забываю о необходимости дышать. Издав стон, сдаваясь, впускаю его язык в свой рот, повторяю его движения, робко отвечая на вызов. Вокруг и внутри единый ритм страсти, который ощущаю повсюду, в воздухе, на языке, в крепкой хватке сильных пальцев…
Кожа пылает. Губы дрожат.
Рука Тагира проникает между бедер, теперь с неумолимой настойчивостью, начинает медленно скользить по складкам плоти. Но когда пытается ввести свой палец в меня, непроизвольно дергаюсь, меня охватывает паника. Он хочет сделать это здесь, прямо в ванной… Почему-то меня это сильно пугает… Наверное, если сказать ему, что я еще никогда… Он остановится. А если… если вообще не захочет меня? Отвернется… Вика часто повторяла, что мужчинам не нравятся девственницы. Говорила, что именно поэтому Валиев никогда не смотрел на меня как на женщину. Только как на ребенка.
Если ты девственница – значит не интересна мужчинам. Надо лишь потерпеть. Может к лучшему, что в ванной. Он не заметит…
– Хватит строить из себя недотрогу, – рявкает Тагир, сделав свои выводы из моего поведения.
– С чего ты взял, что я что-то строю из себя? – спрашиваю, тяжело дыша.
– То ты смотришь так, словно просишь, чтобы я немедленно тебя трахнул. То превращаешься в испуганного кролика. Достаточно игр, Вилена. Хватит демонстрировать свое актерское мастерство. Думаю, мы оба можем вести себя как взрослые люди, – произносит, дыша тяжело, со свистом.
Тоже нервничает? Или так сильно возбужден? Господи, как же мне страшно!
Тагир вдруг резко поднимается, вылезает одним движением из ванной. Следом, поднимает на ноги и меня, достает как ребенка. По нам стекает вода, вся уборка насмарку. Обхватив мою талию, Валиев вдруг сажает меня на расположенную рядом тумбу, на которой валяется полотенце. Кожа покрывается мурашками, стекающая по волосам вода становится ледяной. Тагир придвигается ближе, разводит мои бедра.
Мне больно дышать. Не знаю, от страха или от жара, что испепеляет легкие. Сердце колотится с такой силой, словно хочет вырваться из груди.
– Посмотри на меня.
Поднимаю глаза, сгорая от смущения. Взгляд Валиева пристальный, жадный. Моих складок касается что-то твердое, горячее и очень большое. Понимаю, что вот он, момент о котором я когда-то мечтала чуть ли не каждую ночь перед тем как заснуть.
Мне хочется, чтобы он сказал что-то ободряющее. Приятное. Но сама не могу выдавить ни слова. Тагир максимально широко разводит мои ноги, и от испуга все мысли вылетают у меня из головы. А потом удивляет тем, что опускается передо мной… на колени.
Теперь его лицо напротив моей промежности. Меня снова начинает колотить от смущения и паники, не понимаю, что он хочет, что собирается сделать… Его лицо все ближе, напряжение внутри, похоже на спираль, которая сжимается все сильнее. Чувствую, что я на грани нервного срыва от всех этих потрясений.
Первое же прикосновение языка к моей плоти действует на меня подобно взрыву. Меня ломает от странной, тянущей боли, меня корежит от невероятных эмоций, которые никогда прежде не испытывала. И даже не догадывалась, что может быть вот так. Бездна изысканно-болезненно-сладких ощущений. Кожа влажная от испарины, а сердце колотится все быстрее. Со стоном зарываюсь пальцами в черные волосы Тагира. Тяну с силой, сама не понимая, чего хочу – оторвать его голову от себя, или притянуть ближе. В ответ слышу утробное рычание. Язык скользит по складкам плоти, надавливая сильнее, мучая нестерпимо. Чувствую себя абсолютно ослепленной. А Тагир, не обращая внимания на мои всхлипы и стоны, сосет, лижет, трахает меня своим языком. Жестко и напористо, так что мне остается лишь ловить ртом воздух, всхлипывать от выкручивающего наслаждения.
Подобно туго натянутой струне, трепещу от наслаждения, хватая губами воздух, жалобно постанывая, от непонятного предвкушения. Его язык, бьет точно по самому чувствительному местечку. О котором даже я сама не знала. Тогда откуда знает он? У меня вырывается рыдание, внутри вспыхивает пожар, он наплывает волной. Меня вдруг взрывает, каждую клетку тела, словно я вдруг воспаряю в небеса. Абсолютная невесомость. Перед глазами фейерверк. Я кричу, извиваюсь, дергаюсь, не падая только благодаря рукам Тагира, которые держат меня, пока не проходят последние судороги.
