Текст книги "Сильнее магии"

Автор книги: Аманда Квик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 21 страниц)

Глава 52

Днем оранжерея оказалась совсем другим местом. Правда, влажная тропическая атмосфера была такой же, да и экзотические ароматные запахи не изменились. Но поток яркого дневного света, проникавший в оранжерею сквозь стекло, лишил этот рай в миниатюре того волшебного очарования, которое появлялось в нем ночью. Исчезло то невероятное ощущение, будто человек оказывается в ином измерении. Сейчас это был реальный мир, хоть и лучшая его часть. И Таддеус тоже был вполне реален. Вот только настроение у него было не из лучших.

Он остановил Леону в тени большой пальмы.

– Мы с тобой договорились о том, что ты позволишь мне сопровождать тебя на этот чертов бал, – сказал он раздраженно.

– Да, но мы договаривались, когда ты собирался устроить ловушку, – ответила Леона. – Эти планы больше нам ни к чему, поэтому я и решила, что делать мне на балу нечего.

– Ерунда! Ты пытаешься найти способ отвязаться от меня и не ходить со мной на бал! И я считаю, что у меня есть право узнать – почему?

– Да ты и сам знаешь почему, – вымолвила Леона. – Ты отлично понимаешь, что моя связь с обществом «Аркейн» имеет весьма странный характер. И теперь, когда нет острой необходимости идти на бал, я считаю, что нам обоим лучше бы не показываться на людях вместе.

– Так ты хочешь держать наши отношения в тайне?

Леона откашлялась.

– Да, мне вообще-то пришло в голову, что разумнее было бы…

– И когда это мы с тобой слушались голоса разума? – перебил ее Таддеус.

– Надеюсь, ты можешь понять, что для меня все это как-то неудобно, – сказала она.

– Потому что ты не хочешь, чтобы тебя видели вместе со мной?

Это было уже слишком.

– Да как ты можешь говорить такое? – воскликнула Леона. – Не знаю, может, ты и не заметил, но последние несколько дней я нахожусь в состоянии сильнейшего стресса. Я видела двух убитых людей, была вынуждена сбежать из собственного дома, потому что мне угрожал убийца, который оказался к тому же сумасшедшим. А потом меня похитили пять заговорщиков и безумный ученый! Не говоря уже о том, что я потеряла девственность в этой самой оранжерее!

И Леона разрыдалась. Рыдания вырвались из ее груди неожиданно, застав врасплох ее саму. Какое-то мгновение назад она была охвачена яростным негодованием, а теперь слезы потоками лились из ее глаз, как вода в водопаде. Да что с ней такое? «Думай о хорошем!»

Увы, в данный момент совет дядюшки Эдварда оказался бессильным против потока эмоций, которые так и рвались из нее наружу. Отвернувшись от Таддеуса, Леона закрыла лицо обеими руками и плакала.

Она плакала о матери, которую потеряла, когда была еще совсем юной; о дяде, которому доверяла и который покинул ее; о Каролин, подруге, с которой надеялась делить кров до конца жизни; о детях, которых она могла бы родить, если бы вышла замуж за Уильяма Тровера. Больше всего слез у нее вызвали воспоминания о бессонных ночах, когда она смотрела на потолок и старалась представить себе свое будущее; о той энергии, которую она потратила на то, чтобы думать о хорошем, хотя сразу было понятно, что это пустая трата времени.

Леона услышала, как где-то, довольно далеко от нее, завыл Фог, но она не могла унять слез, чтобы пойти и погладить его. При мысли об этом Леона зарыдала еще сильнее.

Она ощутила, как Таддеус положил руки ей на плечи. Повернув Леону к себе, он, не сказав ни слова, крепко обнял ее.

Леона прижалась к нему и рыдала до изнеможения, до тех пор, пока слез не осталось. Когда она, наконец, успокоилась, прижимая лицо к его пиджаку, промокшему от ее слез, Таддеус поцеловал ее в голову.

– Прости меня, – прошептал он. – За все прости.

– М-м-м… – промычала в ответ Леона, не поднимая головы.

– Почти за все, – поправился Таддеус.

Она рассеянно кивнула.

– В большей части случаев твоей вины не было, – сказала она.

– Кроме потерянной невинности.

– Да, в этом ты виноват, – кивнула Леона.

Приподняв ее подбородок, Таддеус посмотрел в заплаканные глаза Леоны.

– Знаешь, за это мне как раз извиняться не хочется, – промолвил он. – И я не чувствую ни капли сожаления.

– А почему ты должен сожалеть? – пожала она плечами, прикрывая лицо собственным рукавом. – Это же была моя невинность, а не твоя.

– Причина, по которой я не испытываю ни капли сожаления по этому поводу, заключается в том, что это было самое чудесное, самое замечательное из всего, что я сделал в своей жизни, – проговорил Таддеус.

– О! – Надежда вернулась к ней словно из ниоткуда, как будто и не казалась ей потерянной навсегда еще какую-то минуту назад. – У меня точно такое же ощущение, – призналась она.

Таддеус нахмурился:

– Но если это так, то почему ты включила потерю собственной девственности в список тех проблем, которые больше всего досаждали тебе за последнее время?

– Вовсе я не называла это списком досаждающих мне проблем, – возразила Леона. – Потерю девственности я попросту сочла тем, что вызвало у меня стресс.

– Что, черт возьми, это означает?

Она с улыбкой посмотрела на него:

– Мне очень жаль, Таддеус, но есть вещи, даже очень-очень приятные, которые могут вызывать у нас стресс.

– Но это же смешно! – воскликнул Таддеус. – Ну какой стресс может возникнуть в такой ситуации?

– Ты что же, хочешь стоять тут и спорить со мной о том, что я должна и чего не должна чувствовать, когда теряю девственность?

– Да, черт возьми, я готов спорить с тобой об этом! – отозвался Таддеус. – Я тоже принимал участие в том, что происходило тут в ту ночь, но я не испытал даже намека на стресс.

– Возможно, дело в том, что это не так задело твою чувствительность, – предположила Леона.

– Черт возьми, женщина, я уже говорил тебе, что в ту ночь, когда ты с помощью камня утренней зари спасла меня от действия ядовитых испарений, между нами возникли некие физические узы, – напомнил Уэр.

Оттолкнувшись от него, Леона выпрямилась, приосанилась и приготовилась поставить на карту все свое будущее. «Думай о хорошем!»

– Мне ничего не известно о физических узах, – проговорила она. – И единственные узы, о которых я знаю, – это узы любви.

Настала очередь Таддеуса изумляться.

– Что ты сказала?

– Я почувствовала, что люблю тебя, еще в экипаже, когда мы вместе боролись с твоими демонами и когда я ощутила силу и страсть твое го духа. Именно тогда я поняла, что ты – тот самый человек, которого я ждала всю жизнь.

Ликующее удовлетворение вспыхнуло в атмосфере вокруг нее. Таддеус вскрикнул так громко, что его, без сомнения, было слышно далеко за пределами оранжереи и даже в доме. Схватив Леону за талию, он поднял ее в воздух и закружил вокруг себя.

– Я люблю тебя! – не то прокричал, не то прорычал он своим особым гипнотическим голосом. – И буду любить тебя до конца моих дней, Леона Хьюитт, и даже тогда, когда придет конец нашей земной жизни. Ты слышишь меня?

Легкий радостный смех зазвенел в стеклянных стенах оранжереи. Леона не сразу поняла, что смеется она сама.

– Я тоже люблю тебя, Таддеус Уэр! И я тоже буду любить тебя до конца моих дней и даже тогда, когда придет конец нашей земной жизни.

Эти клятвы связали их так же крепко, как и те обеты, которые новобрачные дают в церкви. Перестав кружить Леону, Таддеус остановился, крепче прижал ее к себе и впился в ее губы долгим поцелуем.

Находившаяся в библиотеке Виктория испытала огромное удовлетворение. Иногда собственный талант приносил ей разочарование, но в тех случаях, когда она оказывалась права, Виктория буквально сияла от счастья.

Она посмотрела на Фога, который перестал выть и теперь прижимал свой холодный нос к французским дверям. Его уши напряженно приподнялись, а взгляд был устремлен на оранжерею.

– Говорила же я тебе, что выть ни к чему, – оживленно промолвила Виктория. – Они сделают друг друга счастливыми. Я поняла это, как только увидела их вместе. Видишь ли, у меня талант чувствовать такие штуки. И я никогда не ошибаюсь.

Глава 53

В бальном зале накопилось столько энергии, что с ее помощью можно было бы зажечь люстры. Каждый из присутствующих – а все это были могущественные, влиятельные члены общества «Аркейн», его элита, – мог бы незамеченным пробраться сквозь обычную толпу. Но когда в одном помещении собралось множество людей с паранормальными способностями, атмосфера буквально засияла. Весенний бал был блестящим событием как в паранормальном, так и в нормальном отношениях.

Леона с Таддеусом и Викторией стояли в стороне от толпы и наблюдали за тем, как танцующие занимают места на танцполе. И вот в самой середине зала хозяин Общества закружил свою жену в первом вальсе. Толпа выразила свое одобрение бурными аплодисментами. Однако было понятно, что когда речь заходила о Гейбе и Венеции, можно было считать, что в зале никого, кроме них, не было.

– Они рождены друг для друга, – заявила Виктория. Влив в себя изрядное количество шампанского, она поставила бокал и огляделась по сторонам. – Разумеется, отныне людям придется платить, чтобы найти взаимопонимание такого рода.

– Тем не менее, всегда приятно узнать, что глава Общества счастлив в браке, – дипломатично добавила Леона.

– Верно. – На губах Таддеуса промелькнула улыбка. – И это означает, что он сможет больше сил уделять работе. Кстати, ему пришлось немало потрудиться для того, чтобы ввести связанное старыми традициями Общество в новую эру.

Виктория нахмурилась.

– Говорят, он намеревается провести массу перемен, – сказала она. – Представляю, сколько будет воплей и возражений.

Внезапно перед Леоной словно из воздуха появился Калеб Джонс. Он строго оглядел танцующих, будто пытался запомнить их движения в вальсе.

– Вопли и возражения уже начались, – сказал он.

Таддеус недоуменно приподнял брови.

– Совет возражает против создания нового офиса по расследованиям? – удивился он.

– Нет, – ответил Калеб. – Я возражаю.

– Ты не получил там места? – изумленно спросил Таддеус. – Недавно Гейб заверил меня, что все решено.

– Так оно и есть, – кивнул Калеб. – Но не будет никакого офиса по расследованиям.

– Как жаль! – вздохнула Леона. – А я-то надеялась снова стать частным агентом по расследованиям.

Таддеус прищурился.

– Ты уже работаешь с кристаллами, – промолвил он. – И это я должен был стать частным агентом по расследованиям в новом офисе.

Она похлопала его по руке.

– Разумеется, – согласилась Леона. – Я никогда не брошу свои кристаллы. Но мне просто пришло в голову, что периодически заниматься чем-то еще не так уж плохо. Это могло бы развлекать меня.

– Как видишь, теперь дело под вопросом, – заметил Таддеус.

– Знаешь, когда ты начинаешь ворчать, то становишься похожим на Фога, – сказала Леона. – Надеюсь, ты не начнешь выть из-за всякой ерунды.

– Дело не под вопросом, – вымолвил Калеб, внимание которого все еще было приковано к танцующим. – В Обществе мне по-прежнему понадобится ваша помощь и помощь всех остальных. Мне нужны люди, которым я могу абсолютно доверять, а таких не так уж много вокруг. Этот чертов заговор, который мы раскрыли, гораздо опаснее, чем думает кто-либо в Совете. И этому надо положить конец.

Леона склонила голову набок.

– Но вы только что сказали, что отказались от места главы офиса по расследованиям, – напомнила она.

– Я сказал Гейбу, что не готов занять пост, на котором я был бы вынужден получать приказания от Совета, – объяснил Калеб. – Половина из этих трясущихся старых дураков все еще играет в алхимию. Вторая половина озабочена своим статусом и властью. Я не доверяю ни тем, ни другим и не считаю, что они должны занимать руководящие посты. Гейб со мной согласен.

Таддеуса его слова, похоже, заинтриговали.

– Мы внимательно слушаем тебя, Калеб, – сказал он. – Что ты планируешь?

– Я хочу открыть свой собственный офис по расследованиям, – сказал Калеб. – Гейб и Совет станут моими самыми важными клиентами. Защита тайн Общества станет самым важным принципом работы моей фирмы. Но «Джонс и К°» будут независимыми. Я и мои агенты – мы сможем проводить расследования так, как я считаю нужным. Мы сможем брать личных клиентов.

Холодное удовлетворение засверкало в глазах Таддеуса.

– Мне твое предложение по нраву, – сказал он.

– Мне тоже, – кивнула Леона.

Виктория посмотрела на Калеба:

– Не может ли случится, что тебе понадобится помощь человека, обладающего талантом свахи?

Несколько мгновений Калеб не мог понять ее слов. Потом он задумчиво нахмурился, по-прежнему глядя на танцующих.

– Я могу явственно представить себе, что в некоторых ситуациях такой талант может оказаться бесценным. Возможно, нам понадобятся ваши способности определять подходящие пары среди мужчин и женщин, – наконец сказал он. – Да, мадам, я думаю, мы сможем дать вам работу.

Виктория засияла от радости.

– Как это замечательно! – воскликнула она.

Внезапно Калеб оторвал свой взгляд от танцпола. Казалось, что-то его расстроило.

– Прошу меня простить, но мне надо уйти – извинился он.

Леона оглядела его мрачное лицо.

– Вы заболели, мистер Джонс? – спросила она.

– Что? – Похоже, ее вопрос поставил Калеба в тупик. Но потом его лицо прояснилось. – Нет-нет, что вы, мисс Хьюитт. Я ухожу, потому что у меня много работы. Я пообещал Гейбу, что загляну сюда сегодня вечером, но теперь пора в лабораторию. Я работаю над записками Халси. Есть что-то в том, как он организовал свои эксперименты. Думаю, это поможет определить ход его мыслей. Если я сумею понять, то смогу и разработать план, который поможет мне разыскать его. – Он коротко кивнул. – Спокойной ночи.

Виктория посмотрела ему вслед.

– Странно, даже для одного из Джонсов, – вымолвила она.

– Мне кажется, Калеб все глубже погружается в свою паутину правил и образцов, – спокойно проговорил Таддеус.

Леона улыбнулась.

– Ну а как насчет моей карьеры в расследовательском деле? Которой я могла бы заниматься по совместительству? – спросила она.

Таддеус с улыбкой поднял вверх руки:

– Довольно, любовь моя, не будем больше спорить об этом. Я отказываюсь портить вечер своим беспокойством из-за того, что может случиться, если ты примешь участие еще в одном расследовании. Пожалуй, я приму твой совет и буду думать о хорошем.

– Очень рада слышать это!

– По крайней мере, сегодня ночью, – добавил Таддеус. – Буду делать по одному шажку. – Он взял ее за руку, в его завораживающих глазах вспыхнул огонь. – Потанцуй со мной, любимая. Это поможет мне утвердиться в решении смотреть на все оптимистическим взглядом.

Леона рассмеялась. Счастье так и переполняло ее – такое же легкое и пьянящее, как шампанское.

– Я готова на все, лишь бы помочь тебе научиться думать о хорошем.

Таддеус ответил на ее смех своей волчьей улыбкой и увлек Леону к сверкающему морю танцующих.

– Я люблю тебя, моя прекрасная колдунья, – прошептал он.

– А я люблю тебя, Таддеус. Ты – тот человек, которого я ждала… – Леона замолчала на полуслове, заметив, что Таддеус ее не слушает. Его внимание было привлечено к дальней части зала.

– Что там такое? – пробормотал он, останавливая Леону посреди танцпола.

Раздраженная тем, что им пришлось прервать танец в одну из самых романтических ночей в ее жизни, Леона повернулась и проследила за взглядом Таддеуса.

Толпа заволновалась и зашевелилась, по залу пробежали шепот и громкое бормотание. Все стали поворачивать головы. В середине всего этого волнения появился высокий, привлекающий к себе внимание джентльмен, элегантно одетый в черно-белый вечерний костюм. Свет люстр отражался на его седых волосах и играл в бриллиантовой булавке для галстука.

Леоне показалось, что комната поплыла перед ее глазами. В первый и единственный раз в жизни она подумала, что может упасть в обморок.

Седовласый джентльмен подошел к краю танцпола и стал оглядываться по сторонам, словно отыскивая кого-то глазами. Остановилась последняя вальсирующая пара. Музыканты перестали играть. Толпа замолчала.

Подхватив руками юбки, Леона бросилась к новоприбывшему гостю, пробираясь сквозь лабиринт гостей.

– Дядя Эдвард! – закричала она. – Вы живы!

Глава 54

Время близилось к рассвету. Сквозь стеклянные стены оранжереи Леона видела первый слабый румянец приближающегося утра. Она все еще была в своем роскошном бальном платье, шелк и атлас которого стали янтарно-золотистыми в газовом свете.

Таддеус снял фрак, развязал галстук и расстегнул воротник своей рубашки. Прислонившись к верстаку, он взял бутылку бренди, которую принес с собой из библиотеки, наполнил два бокала и протянул один Леоне.

– За доброго старого дядю Эдварда! – сказал он, поднимая бокал в честь дяди Леоны. – И за удивительную силу позитивного мышления.

– Я знала, что в один прекрасный день он вернется. – Леона сделала маленький глоток, вспоминая все радости – большие и маленькие, – которые принесла ей минувшая ночь. – Однако, если уж быть предельно честной, я должна сказать, что не была уверена в том, что дядя Эдвард сможет расплатиться со всеми своими инвесторами.

Таддеус рассмеялся:

– Хотя толпа гостей и угрожала превратиться в толпу головорезов, когда они поняли, кто оказался среди них, я подозреваю, что уже завтра все, кто был на балу, выстроятся в очередь желающих сделать вложения в инвестиционный проект твоего дядюшки. И я клянусь, что если бы Гейб не взял под контроль ситуацию, первый Весенний бал общества «Аркейн» превратился бы в безумное восстание.

Когда первоначальное возбуждение улеглось и новость о том, что инвестиции в горное дело будут хоть и запоздало, но возмещены, оказалось, что все хотят потолковать с Эдвардом. Всю ночь он рассказывал собравшейся вокруг него толпе истории о том, как выгодно делать капиталовложения в американские предприятия.

Леона поежилась.

– Знаешь, пусть это будет между нами, но мне кажется, что дяде Эдварду помогла удача, а не позитивное мышление. Она спасла его на этот раз. Похоже, все, что могло в Америке пойти наперекосяк, пошло наперекосяк. Это была настоящая катастрофа!

Будучи позитивным мыслителем, Эдвард не стал рассказывать о неприятных деталях, но было понятно, что последние два года его жизни были полны трудностей и опасностей. Он лишь коротко упомянул о банкире-обманщике и о необычайно красивой и очаровательной женщине, которая оказалась, мягко говоря, недостойной доверия. Когда в Сан-Франциско его обвинили в мошенничестве и присвоении чужих денег, дядя Эдвард был вынужден объявить о собственной смерти, изменить имя и на некоторое время залечь на дно. В это время он и придумывал свою очередную инвестиционную схему. Второй проект, к счастью, оказался удачным, и он заработал достаточно денег, чтобы расплатиться с инвесторами.

– Все хорошо, что хорошо кончается, как любим говорить мы, люди, думающие о хорошем и мыслящие позитивно. – Таддеус отставил свой бокал в сторону. – Послушай, любовь моя, ты действительно должна более оптимистично смотреть на жизнь. Что хорошего в негативном подходе?

Леона засмеялась и упала в его объятия.

– Ты прав, дорогой! Уж я и не знаю, что на меня нашло, – проговорила она.

И Леона подняла к нему лицо для поцелуя. Любовь окружила их невидимой аурой. Леона знала, что она будет согревать им сердца до конца земных дней.