Текст книги "Другой взгляд"
Автор книги: Аманда Квик
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц)
Аманда Квик
Другой взгляд
Пролог
Последние годы правления королевы Виктории
Скелет лежал на позолоченной кровати изящной работы посреди старинной лаборатории, где алхимик обрел свое последнее пристанище.
На костях, которым минуло уже два века, по-прежнему болтались полусгнившие тряпки, бывшие когда-то платьем из самых дорогих шелка и бархата. Расшитые золотой и серебряной нитью перчатки и туфли, прикрывавшие истлевшие кисти и ступни, производили странное впечатление. Казалось, перед вами человек из плоти и крови.
– Похоже, его портной питал к нему теплые чувства, – заметил Гейбриел Джонс.
– Если человек алхимик, это вовсе не означает, что он не может обладать хорошим вкусом, – парировал Калеб Джонс.
Гейбриел окинул взглядом наряд двоюродного брата, затем осмотрел собственное платье. Их брюки и батистовые сорочки были покрыты пылью и грязью, не скрывавшей, впрочем, отличного качества белья и туфель ручной работы.
– Видимо, это у нас наследственное, – сказал Гейбриел.
– Неплохое добавление к семейной саге Джонсов, – согласился Калеб.
Гейбриел подошел поближе к кровати и приподнял фонарь. В неверном свете он различил вышитые по широкому подолу платья мертвеца загадочные символы, которыми алхимики обозначали ртуть, золото и серебро. Похожий узор украшал деревянное изголовье.
На полу возле кровати стоял тяжелый сундук. За две сотни лет стенки его разъела ржавчина, но крышка была покрыта тонким слоем металла, не подвергшегося коррозии.
«Золото», – подумал Гейбриел.
Наклонившись, он вытащил белоснежный платок и протер крышку. Луч света скользнул по растительному орнаменту и таинственным латинским письменам, выгравированным на тонком золотом листе.
– Удивительно, что за две сотни лет это место не обнаружили и не разграбили, – сказал он. – Уверен, что у алхимика при жизни было немало соперников и врагов, не говоря уже обо всех членах тайного общества представителей семейства Джонс. Они искали гробницу не одно десятилетие.
– Алхимик не зря имел репутацию умного и осторожного человека, – напомнил брату Калеб.
– Это еще одна семейная особенность.
– Твоя правда, – согласился Калеб, но в голосе его при этом прозвучала нотка грусти.
Гейбриел подумал о том, что они с братом сильно отличаются друг от друга. Калеб часто замыкался в себе, погружаясь в долгие размышления, любил запираться в своей лаборатории и не жаловал гостей, общение с которыми требовало от него учтивости и светского поведения.
Из них двоих Гейбриел всегда был более веселым и общительным, но в последнее время он и сам стал частенько уединяться у себя в библиотеке и проводить там долгие часы в одиночестве. При этом он не столько учился, сколько пытался отвлечься, даже убежать от действительности.
Каждый по-своему, братья бежали от тех проявлений своей натуры, которые окружающие могли счесть ненормальными. Гейбриел, правда, сомневался, что кто-то из них двоих сумеет найти то, что ищет, в лаборатории или библиотеке.
Калеб окинул взглядом старинный фолиант.
– Одни мы не сможем собрать все эти сокровища.
– Давай наймем деревенских жителей, – предложил Гейбриел.
Молодой человек сразу же начал прикидывать в уме, как лучше упаковать и переправить содержимое склепа алхимика в более подходящее место. В таких делах ему не было равных. Отец не раз повторял, что его умение выстраивать стратегию было непосредственно связано с его необычными психическими способностями. Сын, однако, предпочитал думать иначе. Ему очень хотелось быть похожим на нормальных людей, отчаянно хотелось верить в то, что он современный разумный человек, а не примитивный выходец из бронзового века.
Отбросив невеселые мысли, Гейбриел сосредоточился на плане транспортировки сокровищ. Ближайшая деревня располагалась в нескольких милях от склепа. Это крошечное поселение держалось на плаву исключительно благодаря контрабандистам. Как никто, они умели хранить секреты, особенно если речь шла о деньгах. Гейбриел справедливо рассудил, что тайное общество может позволить себе заплатить за молчание деревенских жителей.
Уединенное местечко на берегу, где алхимик выстроил себе небольшую лабораторию, пустовало и по сей день. Нетрудно представить, каким диким и одиноким оно было двести лет назад. Лаборатория-склеп была спрятана под землей под обломками старинного замка.
Когда им с Калебом удалось-таки открыть дверь в лабораторию, в ноздри ударил зловонный запах смерти. Молодые люди невольно попятились, кашляя и хватая ртом воздух.
Посоветовавшись, они решили подождать, пока прохладный морской ветер, ворвавшийся в склеп, не освежит воздух.
Войдя наконец внутрь, они обнаружили, что комната обставлена в духе кабинета ученого, жившего два столетия назад; старинные книги в кожаных переплетах с потрепанными корешками, две свечи на столе, а рядом огниво, словно вот-вот загорится пламя и хозяин сядет за работу.
Старинные приборы, которыми алхимик пользовался в ходе своих экспериментов, были аккуратно расставлены на рабочем столе. Стеклянные колбы закоптились, металлические приборы, горелка и горнило покрылись ржавчиной.
– Если и сохранилось здесь нечто ценное, то оно наверняка спрятано в сундуке, – сказал Калеб. – Но я не вижу ключа. Взломаем замок прямо сейчас или подождем, пока сундук доставят в Аркейн-Хаус?
– Лучше сразу понять, с чем мы имеем дело, – предложил Гейбриел. Присев на корточки перед громадным сундуком, он внимательно осмотрел железный замок. – Если он набит золотом или драгоценными камнями, нам придется принять дополнительные меры безопасности во время транспортировки.
– Голыми руками нам эту крышку не открыть. Понадобятся инструменты.
Гейбриел взглянул на скелет. Из-под затянутой в перчатку руки виднелся металлический предмет.
– Кажется, я нашел ключ, – сказал он.
Молодой человек наклонился, осторожно приподнял мертвые пальцы и достал ключ. При этом раздался легкий хруст и кисть отделилась от запястья. Теперь в руке у Гейбриела оказалась набитая костями перчатка.
– Черт, – выругался себе под нос Калеб, – у меня аж мурашки пробежали по спине. Я думал, такое бывает только в книгах.
– Это всего лишь скелет, – успокоил брата Гейбриел, положив перчатку со всем ее содержимым на старую кровать. – Человек, которому принадлежали эти кости, отошел в мир иной два века назад.
– Да, но это не просто скелет, а скелет Сильвестра Джонса, великого алхимика, нашего предка и основателя тайного общества, – возразил Калеб. – Это был очень хитрый и очень опасный во всех смыслах человек. Кто знает, может, он не хотел, чтобы его лабораторию вскрыли после стольких лет?
Гейбриел вернулся к сундуку.
– Если бы он так сильно желал сохранить месторасположение своей лаборатории в тайне, то не стал бы перед смертью писать писем с намеками.
Эти письма пылились в архивах общества, пока Гейбриел не обнаружил их несколько месяцев назад и не расшифровал тайный код алхимика.
Он вставил ключ в замок и сразу же понял, что ничего не выйдет.
– Замок слишком заржавел, – заявил он. – Неси инструменты.
Через десять минут совместными усилиями братьям удалось открыть сундук. С резким противным скрипом медленно поднялась крышка, но ни взрыва, ни всполохов огня, ни других неприятных сюрпризов не последовало.
Гейбриел и Калеб заглянули внутрь.
– Столько потрачено усилий ради возможности обрести горстку золота и драгоценных камней, – сказал Калеб.
– Слава Богу! Затевая эту экспедицию, мы и не надеялись отыскать несметные сокровища, – согласился Гейбриел.
Единственным предметом в сундуке оказалась маленькая записная книжка в кожаном переплете.
Молодой человек достал книжку и осторожно раскрыл ее.
– Думаю, здесь записана та самая формула, о которой алхимик завуалированно рассказывал в своих письмах и научных трудах. Наверняка он считал ее намного дороже золота и драгоценностей.
Пожелтевшие страницы были испещрены надписями на латыни, сделанными аккуратным почерком алхимика.
Калеб наклонился и заглянул на первую страницу, чтобы получше рассмотреть бессмысленную на первый взгляд мешанину из букв, цифр, символов и слов.
– Это написано очередным дурацким кодом, – покачал головой молодой человек.
Гейбриел перевернул страницу.
– Любовь ко всевозможным секретам и кодам члены тайного общества пронесли через все эти годы.
– Я никогда не встречал более одержимых и скрытных эксцентриков, чем члены тайного общества.
Аккуратно закрыв записную книжку, Гейбриел пристально посмотрел на Калеба:
– Знаешь, есть немало людей, которые могут сказать про нас с тобой то же самое.
– Мне кажется, называть нас эксцентриками не совсем правильно, – помрачнел Калеб. – Хотя более подходящий эпитет мне пока на ум не приходит.
Гейбриел не стал спорить. В детстве они получали удовольствие от собственной эксцентричности, принимая это как должное, но с возрастом оба сильно изменились и стали намного осторожнее в суждениях.
А теперь, ко всему прочему, Гейбриелу приходилось иметь дело с отцом-вольнодумцем, ярым приверженцем теории эволюции Дарвина; Ипполит Джонс мечтал как можно скорее женить своего наследника. Гейбриелу казалось, что отцу попросту было интересно узнать, передадутся ли внуку сверхъестественные способности сына.
«Черта с два», – думал Гейбриел.
Он не хотел играть роль подопытного кролика в такого рода эксперименте. Когда настанет время жениться, он сделает свой выбор без посторонней помощи.
Молодой человек взглянул на брата:
– А тебе не приходило в голову, что мы являемся членами общества, которое состоит из скрытных интровертных эксцентриков, одержимых тайнами и загадками?
– Это не наша вина, – заявил Калеб и наклонился, чтобы получше рассмотреть один из старинных инструментов на рабочем столе. – Вступив в это общество, мы всего лишь исполнили сыновний долг. Тебе прекрасно известно, что наши отцы сошли бы с ума, если б мы посмели отказаться от членства в их драгоценном обществе. А тебе вообще грех жаловаться. Это ведь ты уговорил меня пройти всю эту чертову церемонию.
Гейбриел опустил глаза на черное с золотом кольцо из оникса, которое он носил на правой руке. На камне был выгравирован алхимический символ огня.
– Я знаю, – проговорил он.
Калеб тяжело вздохнул.
– Я учитываю обстоятельства и отдаю себе отчет в том, что тебя самого заставили принять членство.
– Да. – Гейбриел опустил тяжелую крышку сундука, внимательно всматриваясь в начертанные на золотой обшивке слова. – Надеюсь, это не какое-нибудь алхимическое проклятие, типа «тот, кто осмелится открыть этот сундук, к рассвету умрет мучительной смертью»?
– Скорее всего это именно проклятие или же какое-то предупреждение, – повел плечами Калеб. – В прошлом алхимики любили баловаться подобными вещами. Но мы-то с тобой современные люди и не верим во всю эту чепуху.
Первый человек умер три дня спустя.
Его звали Риггз. Это был один из жителей деревни, которых Гейбриел нанял, чтобы упаковать содержимое склепа в коробки и погрузить их на телеги.
Тело обнаружили в старинной аллее возле доков. Риггза убили двумя ножевыми ударами. Сначала пронзили грудь, а потом полоснули по горлу. Старые камни вокруг пропитались кровью. Убийца воспользовался собственным ножом жертвы, который теперь валялся возле тела с потемневшим от крови лезвием.
– Мне сказали, что Риггз привык жить один. Испытывал тягу к алкоголю, продажным женщинам и кабацким дракам, – уточнил Калеб. – Местные жители считают, что рано или поздно он бы все равно плохо кончил. В деревне бытует мнение, что он сцепился с кем-то, кто оказался быстрее или удачливее его самого.
Молодой человек замолчал и вопросительно взглянул на брата.
Повинуясь неизбежному, Гейбриел опустился на колени рядом с телом. Он неохотно поднял нож за рукоятку, перевел взгляд на лезвие, испытывая шок от мгновенного осознания истины. Он почувствовал, что в рукоятке ножа по-прежнему ощущался огромный запас энергии. Это и неудивительно, ведь убийство было совершено всего несколько часов назад. Вероятно, лезвие до сих пор несло в себе сильный заряд эмоций, потому что Гейбриел ощутил некое возбуждение, зародившееся в глубине его существа.
Все его чувства резко обострились. Он как будто услышал сигнал тревоги, поданный ему каким-то необъяснимым метафизическим способом. Кровь забурлила от примитивного желания поохотиться. Не на шутку взволнованный, молодой человек резко выпустил нож из рук и поднялся на ноги. Оружие звякнуло о камни.
Калеб пристально изучал лицо брата.
– Ну что?
– Риггза убил вовсе не охваченный гневом или страхом незнакомец, – сказал Гейбриел и машинально сжал в кулак руку, в которой перед этим держал нож. Это была тщетная попытка изгнать еле уловимое ощущение зла и ту жажду крови, которую оно пробуждало. – Тот, кто подстерегал Риггза на этой аллее, имел твердое намерение избавиться от него. Это было хладнокровное убийство.
– Может, это был обманутый муж или старинный враг?
– Это наиболее вероятное объяснение, – согласился Гейбриел. Но он чувствовал, как встают дыбом волосы на затылке от осознания близости разгадки. Эта смерть не была случайной. – Принимая во внимание репутацию Риггза, думаю, полиция придет к такому же выводу. Однако нам нужно внимательно изучить содержимое гробницы.
Калеб удивленно изогнул брови.
– Ты полагаешь, что Риггз мог что-то украсть, а потом попытался продать это человеку, впоследствии убившему его?
– Это вполне возможно.
– Мы же с тобой видели, что в склепе не было ничего, что бы стоило больших денег, не говоря уже о человеческой жизни.
– Давай сообщим о смерти местным властям, а затем вскроем ящики, – тихо проговорил Гейбриел.
Резко развернувшись, он быстрым шагом направился к выходу из аллеи, желая как можно скорее оказаться подальше от места преступления. Он пока еще мог держать под контролем жажду охоты, но возбуждение постепенно охватывало все его существо, взывая к жизни ту скрытую сторону его натуры, которую можно было назвать какой угодно, только не современной.
Чтобы проверить наличие каждого предмета из составленной Калебом с Гейбриелом описи, потребовалось довольно много времени, поскольку все было упаковано и готово к отправке. В конце концов выяснилось, что не хватает только одной вещи.
– Он украл эту чертову записную книжку, – раздраженно проговорил Калеб. – Как мы теперь будем оправдываться перед родителями, не говоря уже о членах Совета?
Гейбриел молча смотрел в пустоту сундука.
– Открыв крышку, мы облегчили преступнику задачу. Ему ничего не стоило овладеть записной книжкой. Но кому она могла понадобиться? По большому счету это научный труд старого сумасшедшего алхимика. Эта вещь представляет интерес только для тайного общества, и то только потому, что Сильвестр был его основателем.
Калеб покачал головой.
– Видимо, есть на свете человек, который верит, что формула сработает. И этот кто-то готов пожертвовать человеческой жизнью, чтобы овладеть ею.
– Ну что ж, очевидно, мы только что стали свидетелями того, как тайное общество обросло еще одной легендой.
Калеб поморщился.
– Проклятие алхимика Сильвестра?
– А неплохо звучит!
Глава 1
Два месяца спустя
Этого мужчину она ждала всю свою жизнь. Любовник, которому суждено покорить ее. Но сначала она хотела сфотографировать его.
– Нет, – возразил Гейбриел Джонс. Он пересек богато убранную библиотеку, взял графин с бренди, щедро плеснув в два стакана. – Я привез вас в Аркейн-Хаус не для того, чтобы вы сфотографировали меня, мисс Милтон. Я хочу, чтобы вы запечатлели на пленке все ценности тайного общества. Вы, может, и считаете меня выжившим из ума стариком, но я склонен полагать, что мне пока рано отправляться на полку в архив.
«Никакой он не старик», – подумала Венеция.
В нем чувствовалась какая-то особая сила и уверенность. Перед ней стоял тот самый мужчина в расцвете лет, который один был способен закружить ее в водовороте запретной страсти.
«Я и так слишком долго искала подходящего мужчину».
По меркам высшего света она давно уже миновала тот возраст, когда леди могла рассчитывать на хорошую партию. Обязанности, возложенные на Венецию полтора года назад, когда ее родители погибли во время крушения поезда, определили ее судьбу. Немногие из респектабельных джентльменов готовы были взять в жены женщину, которой было уже хорошо за двадцать, да еще у которой на попечении находились двое детей и незамужняя тетушка. В любом случае, памятуя об образе жизни отца, она не испытывала особой симпатии к институту брака.
Однако ей совсем не хотелось прожить остаток жизни, так и не изведав подлинной физической страсти. Венеция справедливо полагала, что женщине в ее положении дозволено делать все, что ей вздумается. Но перспектива соблазнить Гейбриела немного пугала молодую женщину. Она не обладала большим опытом в таких делах. Конечно, за последние несколько лет у нее было несколько приключений, но дальше мимолетных поцелуев дело так и не пошло.
Откровенно говоря, до сих пор ей не встречался мужчина, ради которого стоило бы рисковать. А после гибели родителей необходимость соблюдать приличия сделалась еще более настоятельной. Финансовое благополучие семьи целиком и полностью зависело от ее карьеры фотографа, и Венеция не могла позволить себе стать жертвой скандала.
Возможность побывать в Аркейн-Хаусе буквально свалилась с неба. Такого подарка судьбы она не ожидала.
А все начиналось так буднично…
Один из членов загадочного тайного общества увидел ее работы в Бате и порекомендовал ее управляющему Совета, который, по всей вероятности, жаждал увидеть всю коллекцию своего музея запечатленной на фотопленке.
Щедрое вознаграждение предоставило Венеции неожиданную возможность осуществить свои самые тайные романтические фантазии.
– Я не возьму денег за ваш портрет, – быстро проговорила она. – Сумма, которую мне заплатили, покроет все расходы.
«И еще немало останется», – подумала Венеция, стараясь не показывать своего удовлетворения.
Она до сих пор не могла поверить, что на ее банковском счете появилась такая немалая сумма от тайного общества. Девушка чувствовала, что теперь жизнь ее семьи изменится. Только Гейбриелу об этом знать не стоит.
Образ – это то, на чем зиждется ее профессия. Это не раз повторяла тетя Беатрис. Клиент должен быть уверен в том, что ее работа стоит тех денег, которые за нее заплачены.
Гейбриел улыбнулся своей загадочной улыбкой и протянул молодой женщине стакан с бренди. Когда их пальцы соприкоснулись, по телу Венеции пробежала легкая дрожь. Такое с ней было уже не в первый раз.
Она никогда не встречала такого мужчину, как Гейбриел Джонс. У него был взгляд старого колдуна с темными, непроницаемыми глазами. Горевшее в массивном каменном очаге пламя отбрасывало золотистый свет на лицо, словно выточенное из гранита, но при этом не лишенное изящности и природной красоты. Он двигался с опасной, какой-то хищной грацией, а выглядел невероятно мужественно и элегантно в отлично сшитом черном вечернем костюме и белоснежной сорочке.
Короче говоря, он идеально соответствовал мечтам молодой женщины.
– Здесь вопрос не в цене, мисс Милтон. Думаю, вы и сами это понимаете, – сказал он.
Смутившись, Венеция быстро отпила бренди, надеясь, что вечерний полумрак скроет ее румянец.
«Разумеется, вопрос не в деньгах, – огорченно подумала она. – Судя по обстановке, в средствах тайное общество не особо нуждается».
Впервые полуразвалившуюся груду камней, именуемую Аркейн-Хаус, Венеция увидела еще неделю назад, прибыв в удобной современной карете, которую Гейбриел прислал за ней нa деревенскую станцию.
Их встретил коренастый и неразговорчивый кучер. Он закинул на крышу кареты ее чемоданы с одеждой, сухие фотопластинки, треногу и проявители с такой легкостью, словно это были сплошь пух и перья.
Дорога от станции заняла почти два часа. Сгустились сумерки. У Венеции вдруг возникло неприятное ощущение, связанное с тем, что ее влекли все глубже и глубже в отдаленные и малонаселенные места.
К тому времени как молчаливый кучер остановился перед старинным особняком, возведенным на развалинах еще более древнего аббатства, молодая женщина с трудом сдерживала обуревавший ее страх. Она уже грешным делом подумала, что совершила ошибку, приняв более чем щедрый гонорар.
Все формальности были улажены по почте. Вместе с Венецией собиралась отправиться ее младшая сестра Амелия. Она исполняла при фотографе обязанности секретаря, но перед самым отъездом свалилась с сильнейшей простудой. Тетушка Беатрис сначала очень переживала, что Венеции придется ехать одной, но потом успокоилась, когда соображения финансовой выгоды взяли верх. А когда на банковском счете Венеции появилась крупная сумма денег, она окончательно и бесповоротно решилась довести дело до конца.
Уединенное месторасположение Аркейн-Хауса поначалу смутило девушку, но после встречи с Гейбриелом Джонсом она забыла обо всем на свете.
Когда в тот первый вечер молчаливый метрдотель проводил Венецию в кабинет хозяина, она едва удержалась на ногах от переполнивших ее эмоций. Ощущения были настолько острыми, что все чувства молодой женщины разом воспрянули к жизни. Даже потаенное второе видение, которое Венеция скрывала от всех, кроме близких родственников.
И в этот момент она решила соблазнить. Девушка поняла, что пришел ее час – здесь, сейчас и с этим мужчиной. После отъезда из Аркейн-Хауса она вряд ли снова увидит Гейбриела Джонса, а если их пути все же пересекутся, у этого мужчины достанет такта сохранить ее тайну. Скорее у него самого имеются скелеты в шкафу.
«Моя семья, клиенты и соседи в Бате никогда не узнают о том, что произошло в этом доме», – подумала Венеция.
Находясь в Аркейн-Хаусе, она чувствовала себя как никогда свободной от условностей общества.
До сегодняшнего дня она осмеливалась предполагать, что, несмотря на недостаток опыта, процесс соблазнения Гейбриела Джонса проходит довольно успешно. Об этом красноречиво говорили жаркие взгляды, которые бросал на нее мужчина. И то напряжение, которое пронизывало воздух, стоило только им оказаться вдвоем в комнате. Все это подсказывало девушке, что она небезразлична ему.
В последние дни они проводили долгие уединенные часы за ужином, а потом переходили в гостиную, где коротали вечера за интересными, содержательными беседами. По утрам они вместе завтракали. Пока молчаливый метрдотель обслуживал их, обсуждали план действий на день. Со стороны казалось, что Гейбриелу и Венеции доставляет удовольствие находиться в обществе друг друга.
И все же… прошло уже шесть дней с тех пор, как Венеция приехала в Аркейн-Хаус, а Гейбриел не предпринял ни единой попытки даже заключить ее в объятия, не говоря уже о том, чтобы отнести наверх в одну из спален.
Правда, иногда он позволял себе небольшие едва заметные, но весьма волнующие жесты. Гейбриел то и дело поддерживал девушку под локоть своей теплой сильной рукой, как будто случайно дотрагивался до ее платья, чувственно и загадочно улыбаясь.
Все это было весьма интригующе, но все же недостаточно для того, чтобы в скором времени рассчитывать на безумную страсть с этим мужчиной.
Венеция уже начала беспокоиться, что у нее ничего не выйден. Через несколько дней она навсегда покинет Аркейн-Хаус. Если не предпринять решительных действий, то мечты так и останутся мечтами.
– Вы проделали замечательную работу, – сказал Гейбриел. Он подошел к окну и посмотрел на залитый лунным светом сад. – Как думаете, сможете закончить в срок?
– Полагаю, да, – отозвалась Венеция. «К сожалению», – добавила она про себя. Многое бы она отдала за то, чтобы остаться подольше. – Учитывая то, как нам повезло с погодой, у меня не возникло никаких проблем с освещением.
– Фотографы всегда так переживают из-за освещения.
– Вы правы.
– В деревне поговаривают, что хорошая погода продержится еще долго.
«Плохие новости», – уныло подумала Венеция. Только плохая погода могла бы оправдать ее задержку.
– Замечательно, – вежливо проговорила она.
Время стремительно утекало. Венецию охватило чувство отчаяния. Может, Гейбриел и испытывает к ней влечение, но слишком уж хорошо он воспитан для того, чтобы воспользоваться ситуацией.
Мечты о ночи запретной страсти улетучивались на глазах. Пришло время действовать.
Венеция решительно осушила бокал с бренди. Крепкий напиток обжег ее внутренности, но и придал смелости, которой ей так не хватало.
Она с силой опустила бокал на стол, так что тот жалобно звякнул.
Сейчас или никогда!
Что будет, если она попросту кинется ему в объятия? Скорее всего он будет шокирован. Любого джентльмена хватит удар от столь возмутительного поведения. Венеция и сама испугалась собственных мыслей. Вдруг он отвергнет ее? Она не вынесет такого унижения.
Здесь надо действовать тонко.
«Господи, снизошли на меня вдохновение», – взмолилась она.
За окном лунный свет струился на террасу. Атмосфера весьма располагала к романтике.
– Кстати о погоде, – начала Венеция, стараясь говорить как можно более непринужденно, – здесь становится слишком жарко, вам не кажется? Пожалуй, я немного прогуляюсь перед сном. Не хотите составить мне компанию, сэр?
С этими словами она направилась к стеклянным дверям в сад, стараясь при этом призывно покачивать бедрами.
– Да, с удовольствием, – отозвался Гейбриел.
Венеции захотелось прыгать от радости. Похоже, ее план может сработать.
Гейбриел первым подошел к дверям и распахнул их перед девушкой. Выйдя на каменную террасу, Венеция невольно поежилась от холода. Оптимизма у нее заметно поубавилось.
Весь ее блестящий план коту под хвост. При такой температуре было мало шансов, что Гейбриел загорится страстью.
– Надо было взять накидку, – сказала она, сложив руки на груди.
Гейбриел поставил ногу на низкий каменный парапет, опоясывающий террасу, внимательно вглядываясь в звездное небо.
– Ясное небо и прохладный воздух красноречиво свидетельствуют о том, что завтра нас ожидает солнечная погода, – сказал молодой человек.
– Чудесно!
Он перевел взгляд на девушку. В свете луны она разглядела загадочную улыбку.
«Господи, неужели он посмеивается над моими жалкими попытками соблазнить его?» Эта мысль показалась девушке еще более унизительной, чем возможный отказ.
Покрепче обхватив себя руками, Венеция представила себе фотографический портрет Гейбриела. Он мог бы у нее получиться, если бы тот согласился позировать. На снимке явно проявились бы загадочные тени, доказывающие исходившую от него невидимую глазам темную энергию.
Эта мысль ничуть не смущала молодую женщину. Она знала, что метафизическая тьма, окружавшая Гейбриела, свидетельствовала о силе воли и самоконтроле человека. Излучаемая этим мужчиной энергия была совсем не похожа на ту, что исходила от больных людей. Она не раз замечала явные тревожные признаки в людях, которые приходили к ней фотографироваться. От таких сеансов у Венеции все время оставалось чувство брезгливости и страха.
С Гейбриелом Джонсом все было совершенно по-другому.
Венеция проклинала ночь и ее провалившуюся попытку соблазнить хозяина дома. Она ничего не добьется, если будет продолжать стоять здесь и дрожать. Пора смириться с поражением и вернуться в теплую библиотеку.
– Вам холодно, – проговорил Гейбриел. – Позвольте мне.
К превеликому ее удивлению, он расстегнул свой элегантный сюртук и накинул его на плечи девушке.
Шерсть сохраняла тепло мужского тела, и Венеция мгновенно согрелась. Сделав глубокий вдох, она услышала его аромат.
«Не теряй голову, – строго приказала она самой себе. – Он просто проявил вежливость».
Но интимная обстановка действовала невероятно возбуждающе. Ей хотелось закутаться в сюртук Гейбриела и не, выпускать его из рук.
– Должна признаться, работа у вас доставила мне истинное удовольствие, – проговорила она, нежась в теплой шерстяной ткани, – с точки зрения художественной и познавательной. До приезда сюда я и не подозревала о существовании тайного общества.
– Члены общества по традиции избегают публичности.
– Да, вы это доходчиво объяснили. Я понимаю, что это не мое дело, но не могу не поинтересоваться, почему члены общества прячутся?
– Валите все на обычаи, – снова улыбнулся Гейбриел. – Общество основано два века назад помешанным на тайнах алхимиком. С тех пор его примеру следуют все остальные.
– Да, но мы живем совсем в другое время. Сейчас уже никто не воспринимает алхимию всерьез. Даже в конце семнадцатого века ее считали одним из проявлений оккультизма, а не наукой.
– Любая наука в свое время считалась оккультизмом, мисс Милтон. Граница между изведанным и неизведанным крайне размыта, мягко говоря. Сегодня те, кто изучает эту грань, утверждают, что занимаются физическими или метафизическими исследованиями. Но на самом деле это современные алхимики, сменившие только название.
– Тайное общество занимается подобными вещами? – потрясенно переспросила Венеция.
На какой-то момент ей показалось, что Гейбриел не ответит на ее вопрос, но в следующее мгновение он кивнул головой.
Венеция нахмурилась.
– Простите, но в таком случае ваша одержимость тайнами мне кажется весьма странной, ведь в наше время многое объясняет физика. Говорят даже, что в Лондоне можно в любой день попасть на лекцию. И каждый месяц выходит множество журналов по физике.
– Большинство членов тайного общества из таких людей, которые кичатся своими знаниями, а их считают шарлатанами и обманщиками.
– Ясно.
– Ученые и исследователи тайного общества относятся к своей работе очень серьезно, – добавил Гейбриел. – Они не желают иметь ничего общего с жуликами и мошенниками.
"Судя по тону, он испытывает сильные чувства по отношению к этим людям, – подумала Венеция. – Пожалуй, сейчас не время говорить ему о том, что я умею видеть ауры других людей».
Она поплотнее закуталась в сюртук и погрузилась в размышления. Меньше всего ей сейчас хотелось, чтобы этот мужчина считал ее шарлатанкой или мошенницей. И все же Венеция не могла так просто оставить этот разговор.
– Лично я предпочитаю выслушивать обе стороны. Не все люди, утверждающие, что обладают сверхъестественными способностями, обманщики.
Гейбриел удивленно взглянул на девушку.
– Вы меня не поняли, мисс Милтон. Члены общества ни в коем случае не отказывают некоторым людям в их сверхъестественных способностях. Поэтому-то общество до сих пор и существует.
– Если общество специализируется на исследованиях в области психики, почему в музее так много странных предметов?
– Если верить легенде, все экспонаты музея обладают метафизической значимостью, реальной или воображаемой, – повел плечами Гейбриел. – Думаю, в большинстве случаев верно второе предположение. В любом случае каждая такая вещь обладает исторической и научной ценностью.
