Текст книги "Но я люблю его (ЛП)"
Автор книги: Аманда Грейс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)
Это так забавно. Каждое мгновение.
С легкостью вытащив блок на шестом «этаже», я чувствую, что удача на моей стороне, но тут же задеваю верхушку башни, и все строение рушится. И тогда со смехом подбрасываю деревяшки в воздух.
– Черт! У меня ничего не получается, – хнычу я, после чего ложусь на пол и отшвыриваю в сторону тот самый блок, который секунду назад с таким усердием вытаскивала.
Коннор нависает надо мной, его лицо оказывается в сантиметре от моего.
– Я стараюсь поддаваться тебе, но все равно продолжаю выигрывать. – Его дыхание обдает теплом и мятой, словно он почистил зубы прямо перед моим приходом. А потом Коннор приникает к моим губам, и я забываю об игре. Блоки забиваются мне под спину и ноги, но я их не замечаю, полностью растворяясь в поцелуе.
Коннор слегка отстраняется и озаряется в ответ на мою улыбку.
– Где ты была всю мою жизнь? – спрашивает он, наконец садясь.
– Ждала тебя, – поддразниваю я, бросая ему в плечо блок из настольной игры.
Коннор качает головой.
– Все кажется слишком идеальным, чтобы быть правдой. Ты слишком идеальна.
Трясу головой.
– Нет. Ничего подобного. Ты просто слишком мало меня знаешь, чтобы разглядеть недостатки. Уверяю тебя, их предостаточно.
Я не сбавляю шутливый тон, он смеется и снова меня целует.
– Мне все равно. Я люблю тебя.
В комнате воцаряется гробовая тишина, его глаза расширяются от запоздалого осознания того, что он только что произнес вслух.
Три слова, которые я давно ни от кого не слышала, даже от своей мамы. Три маленьких слова, от которых я чувствую себя значимой. Коннор произнес их не всерьез. И я спешу исправить положение:
– Все в порядке, я могу сделать вид, что ты не…
– Нет, – перебивает он. – Нет, не нужно притворяться, что я ничего не говорил. Это правда. Я люблю тебя. Ничего страшного, если ты не можешь ответить тем же, ведь для этого еще слишком рано. Все нормально, если ты пока этого не чувствуешь, но я хочу, чтобы ты знала: я тебя люблю.
Я сглатываю и киваю, размышляя, а готова ли я к этому, готова ли к его любви.
А еще задумываюсь над тем, влюблена ли я в него. Потому что те чувства, которые я испытываю, уже окрепли, они переполняют меня. Бывают моменты, когда разлука с ним просто невыносима. Моменты, когда мне нужно уходить, потому что уже без десяти одиннадцать и я могу нарушить комендантский час. Но покидать Коннора не хочется, и мое послушание борется с огромным желанием наплевать на все правила, остаться и надеяться, что мама даже не заметит моего отсутствия.
Коннор снова меня целует, и мы прислоняемся к кровати, переплетая вместе пальцы. Я вижу наше отражение в зеркале напротив и гадаю, не слишком ли рано думать о том, что это навсегда?
20 сентября
3 недели
Мы с Эбби валяемся на ее кровати, рассматривая потолок сквозь газовую материю балдахина. Между нами лежат чипсы и дорогие шоколадные конфеты, а на прикроватные тумбочки отставлены пустые баночки из-под диетической колы. В планах стоял наш новый годовой проект по английскому языку, но заставить себя им заниматься – нереально.
– Не понимаю, почему нам навязывают классику, – возмущается Эбби. – У нас должна быть возможность взять любую книгу. Что такого хорошего в Шекспире, Чосере и Сэлинджере?
Я неуверенно покусываю губу.
– Не знаю. Я бы лучше почитала «Дневники вампира».
– Я бы лучше посмотрела «Дневники вампира», – отвечает она.
Я хмыкаю.
– Сомневаюсь, что изучение и описание достоинств вампира в качестве ролевой модели для бойфренда нам чем-нибудь поможет.
Эбби вздыхает.
– Давай просто остановимся на Шекспире. От нас требуется прочитать и сравнить как минимум три его произведения, так? По крайней мере, тут нам поможет литературная критика и экранизации.
Я задумчиво накручиваю на руку фиолетовый вязаный шарф.
– Пожалуй.
– Заметано. А вот теперь можно и развлечься, – предлагает она и тянется к чипсам.
– Я давно хочу попасть в лавку рукоделия в городе. Подумываю сделать подарок для Коннора.
И вот спустя час безделья мы наконец-то поднимаемся. Кровь приливает к голове, и мне приходится на мгновение замереть, чтобы перед глазами все прояснилось.
– Как это мило. Кстати, когда я с ним познакомлюсь?
Судя по тому, что она начала обуваться, у меня будет компания для похода в магазин.
Я надеваю кофту.
– Скоро. Может, на следующих выходных. Он еще даже не познакомился с мамой. Наши отношения на ранней стадии.
– Ой, да ладно, ты по уши в него втрескалась, – возражает Эбби, выключая свет в комнате, и мы спускаемся к выходу.
– Ну, типа того, – признаюсь я, неожиданно засмущавшись. У меня еще никогда не было парня.
Я следую за Эбби к ее машине и забираюсь на кожаное сиденье.
– Так вы уже целовались?
Вместо ответа я робко улыбаюсь.
– О боже, целовались! Почему ты мне не рассказала? Я бы от тебя такое не скрыла.
Пожимаю плечами.
– Дорога в магазин не близкая. Колись. Сейчас же.
– С чего бы начать?
Двадцать минут спустя мы прогуливаемся между магазинными стеллажами в поисках специального клея для стекла. Эбби тоже решила заняться творчеством, чтобы составить мне компанию, и сейчас она подбирает наклейки для скрапбукинга.
– Как тебе эти? – спрашиваю я, показывая ей листы с принтом пляжных мячей, ведерок и маленьких песочных замков.
– Выглядит отлично! Берем.
Я киваю и бросаю листы в корзину, которая и так уже заполнена доверху, ее содержимого хватит, чтобы задокументировать каждый день жизни Эбби.
– Думаю, нам хватит. Пойдем на пляж собирать стеклышки, чтобы побыстрее приступить к делу.
Кивнув в ответ, Эбби неохотно отходит от крутящегося стенда с наклейками и наконец направляется к кассе.
Я беру ее под руку.
– С какой страницы начнешь оформление?
Она улыбается.
– Знаешь, у меня есть одна очень назойливая подруга, поэтому я подумала сложить вместе несколько страниц и приклеить ее фото с замалеванными черным глазами и длиннющими рожками.
Я фыркаю.
Спустив на покупки шестьдесят два доллара, мы покидаем магазин, у каждой в руках по пакету с необходимыми инструментами.
Интересно, что подумает Коннор, когда я подарю ему свое сердце.
19 сентября
2 недели, 6 дней
Я сижу на табурете за кухонной стойкой, болтая ногами, и вычерпываю оставшееся после хлопьев молоко. Фоном включены мультики, хоть я уже вышла из возраста, когда мне было интересно их смотреть. Однако суббота без них – не суббота.
Судя по звукам льющейся воды, мама уже проснулась. Иногда она принимает душ минут по сорок пять. Непонятно, что там можно делать столько времени, тем более что после него она не выглядит посвежевшей и отдохнувшей. Скорее наоборот, ее глаза кажутся опухшими, она больше походит на зомби.
Если уж совсем честно, чем она занимается в остальное время – тоже для меня загадка. Мы ведем себя словно незнакомцы, вынужденные жить под одной крышей. Как же хочется, чтобы все было иначе. Хочется обнять ее и сказать, что люблю. Но сомневаюсь, что мама чудесным образом обнимет меня в ответ и с улыбкой произнесет то же самое, как этот момент обрисовывается в моем воображении.
Папа наверняка бы расстроился, узнав, как живут «его девочки». Он изо всех сил старался сплотить нас на протяжении многих лет, во время нескончаемых курсов химиотерапии. Он не сдавался даже тогда, когда мама уже отчаялась, когда я не могла заснуть из-за непрекращающихся слез, но все было тщетно, а однажды пришел конец, и его не стало.
Я пытаюсь вспомнить, какой была мама до смерти папы, пока она не умерла вместе с ним. Пытаюсь мыслями вернуться в то время, когда она объявляла «девчачий день» без него, а я ухмылялась ему на этих словах. Когда мы с ней отправлялись на маникюр, ходили по магазинам и набивали животы шестидолларовыми фруктовыми смузи.
Она была хорошей мамой. Точно такой, в которой я нуждалась и о какой могла бы мечтать. Но жестокая реальность отобрала ее у меня, мама превратилась в другого человека, для которого я стала никем. Она настолько увязла в горе, что уже не в состоянии разглядеть, какую боль причиняет мне своим безразличием.
Уверена, на ее месте папа никогда бы так не поступил. Даже в свои последние дни он оставался сильным и поддерживал меня. Даже когда ему было плохо и его знобило после процедур, он выходил в парк, садился на раскладной стул, кутаясь в плед от холода, лишь бы провести время со мной и мамой. Тогда мы были настоящей семьей.
Я не теряю надежду, что однажды на финише после своего забега увижу ее с лучезарной, гордой улыбкой. Что она перестанет утопать в депрессии и наконец заметит меня, мои успехи и достижения. Только вряд ли это случится.
У нее не осталось друзей. Они разлетелись, как песок на ветру, задержалась лишь я. А теперь у нее нет и меня.
В конце концов мама выключает воду, и спустя несколько минут раздаются ее шаги, сначала наверху, затем в коридоре и на лестнице. Она ступает легко и тихо, как мышка.
Я отправляю в рот последнюю ложку молока с фруктовым вкусом и поворачиваюсь к маме.
Ее светлые волосы еще мокрые и спутанные, но она уже нанесла макияж и надела миленькую блузку с брюками цвета хаки. Даже по выходным мама выглядит как адвокат, словно это все, что она теперь из себя представляет. Набор функций, а не человек.
Она устраивается рядом со мной и берет коробку с хлопьями, а я, отвернувшись, смотрю мультики. Какое-то время мы сидим в молчании: я слушаю, как она ест, и пытаюсь сосредоточиться на мультяшном псе, который скачет на экране.
– Хорошо спала?
Это ее любимый вопрос. Не знаю почему. Может, она считает, что я вообще не сплю, или это ее завуалированный способ узнать, все ли у меня в порядке.
– Ага. А ты?
– Угу.
Мне хочется возразить ей, сказать, что если бы она хорошо спала, то выглядела бы хоть сколько-нибудь отдохнувшей, но я не решаюсь.
Вместо этого в попытке сломать традиционное субботнее молчание выпаливаю:
– Ты хочешь... не знаю, сегодня чем-нибудь заняться?
Она перестает жевать, хоть у нее набит рот, и устремляет взгляд на меня.
– Мне нужно просмотреть много дел. Давай как-нибудь в другой раз, идет?
Как-нибудь в другой раз. Всегда в другой раз. Хотелось бы знать, когда наступит этот «другой раз», но, наверное, если бы я знала, то больше никогда бы не спросила.
– Да. Конечно.
Спрыгиваю со стула и поднимаюсь к себе, чтобы переодеться в джинсы и майку и уйти на весь день, как обычно.
Сегодня просто очередной день в череде разочарований, так уж повелось.
Так мы живем.
14 сентября
2 недели, 1 день
Сегодня возобновляются школьные тренировки по бегу. Это означает, что впереди новый учебный год, скоро опадут листья, а мое расписание снова будет забито.
В этом сезоне мы с Блейком назначены капитанами: он – у мальчиков, я – у девочек. У него побольше опыта в этом деле, но в нашей команде я – единственная старшеклассница. Кого, как не меня, ставить лидером.
Мы бежим бок о бок через задний выход и школьный двор в сторону лесных тропинок за футбольным полем. За нами – двадцать семь бегунов, движущихся в едином темпе, и это стимулирует. Мы с Блейком придерживаемся небольшой скорости, успевая переговариваться. Те, кто отстанут, вылетят. Если капитанам хватает дыхания еще поболтать, то с обычным бегом ребята должны справиться, в противном случае им не место в команде.
Мы быстро входим в колею – все-таки уже три года в одной связке топчем эти тропинки. Еще совсем недавно мы и сами были неуклюжими, медленными новичками, а теперь, посмотрите, мы – ветераны, которые объединяют команду. Солнце светит ярко – сегодня один из тех последних дней, когда природа радует нас летней погодой, прежде чем осень вступит в свои права.
– Мне достался Беллник по истории, – произносит Блейк, когда мы ступаем под тень деревьев леса.
– Отстой.
Первые опавшие осенние листья приятно шуршат под ногами. По идее, мне полагается ненавидеть перспективу предстоящего учебного года, но я наслаждаюсь этим днем, предвкушая новые тренировки, холодную погоду и зимние каникулы.
– Знаю. А по математике – мисс Валентина.
– Двойной отстой, – отвечаю я. У меня ровное дыхание. Мышцы разогреты. Я счастлива, спокойна и готова к долгой пробежке.
Блейк оглядывается на бегунов позади нас. Некоторые из них уже выдыхаются, а мы ведь преодолели всего две мили.
– На следующей неделе кто-то точно вылетит.
Кивнув, я разглядываю парня: кровь прилила к его лицу, щеки раскраснелись, а темные волосы растрепались. Ветер и ветки, от которых мы уклоняемся, не оставили и следа от идеальной укладки.
Блейк неплохо подрос за лето и больше не напоминает юного школьника с непропорционально длинными и худощавыми руками и ногами. Теперь он выглядит подтянутым, здоровым и похорошевшим.
Блейк вдруг поворачивается ко мне, и я невольно задаюсь вопросом, о чем он думает. Изменилась ли я?
– Ты нормально держишься? – интересуется он.
Я широко улыбаюсь.
– Лучше не бывает. Легко одолею еще пару миль.
– Это вызов? – спрашивает он, улыбаясь в ответ. Его адидасовские спортивные штаны шуршат при каждом движении.
Я оглядываюсь на остальную команду, прикидывая, удержат ли они темп.
Половина точно справится. И этого достаточно.
– Да.
И тут я срываюсь с места, где-то отрываясь от земли, чтобы перепрыгнуть извилистые корни деревьев, а где-то хлюпая по лужам. Блейк бежит следом – его громкие шаги долетают до моих ушей, это придает мне еще больше ускорения, и лес вокруг превращается в смазанные коричневые и зеленые пятна. Все исчезает, и я лишь слышу свое дыхание и сердцебиение в ушах, здесь и сейчас существую только я и бег.
Когда появляется развилка, я выбираю левую тропинку – ту, что длиннее, – прекрасно зная, что она не входит в наш маршрут, но не желая возвращаться обратно к школе. Я по-прежнему слышу за спиной шаги Блейка. Он не отстает.
Но и не обгоняет.
Мы все бежим и бежим, пока не углубляемся еще на несколько миль в лес, тогда становится понятно, что пора остановиться. Мое горло горит от холодного воздуха, а ноги ноют.
И когда мы наконец тормозим, я смотрю на Блейка: его лицо красное от напряжения, футболка мокрая, но он улыбается так же широко, как и я.
– Мы всех потеряли. Держу пари, они свернули направо. Как мы изначально и планировали. Наверное, Рик повел их той тропой после того, как мы скрылись из виду.
Я смущенно ухмыляюсь.
– Разве можно их винить? Мы где-то в трех милях от школы – это если коротким путем через лес. В четырех – если двигаться по тропинке.
Я прислоняюсь к дереву, упираясь в него одной ногой, и восстанавливаю дыхание. Жадно глотаю кислород, отчего моя грудь часто и сильно вздымается.
– Предлагаю вернуться по тропинке. Когда еще будет такая погода? И можно не бежать. Это займет не больше часа.
Я смотрю на небо сквозь сень деревьев. Оно ярко-голубое. На часах – едва ли половина пятого. Достаточно времени для долгой прогулки, к тому же она может оказаться последней в этом сезоне.
Когда я опускаю взгляд, то вижу, что Блейк уже успел подойти ко мне – совсем близко. Все еще тяжело дыша, он напряженно смотрит мне в глаза.
– Что ты…
И тут он приникает к моим губам. Поцелуй смешивается с его потом и слегка отдает соленым. Я впадаю в ступор от шока. Всего на мгновение мне хочется ему ответить, но затем я наконец прихожу в себя и отворачиваюсь, разрывая поцелуй.
Я сожалею об этом всего долю секунды. Лишь на краткий миг мне кажется, что я могу снова повернуться к нему, отбросить всякий здравый смысл и поцеловать его.
Но затем я вспоминаю о Конноре и понимаю, что не могу так поступить.
– Я… э-э, у меня вроде как есть парень.
Мое дыхание вдруг снова сбивается. Почему это кажется ошибкой и в то же время чем-то правильным? Почему мы не поцеловались прошлой весной? Почему Блейк не позвонил или не заехал ко мне на работу этим летом? Я даже предлагала угостить его бесплатным сэндвичем, хоть мне и пришлось бы позже заплатить за это из своего кармана. Но он так и не зашел.
Блейк отворачивается. Не знаю, какие мысли роятся в его голове. Он просто стоит, положив руку на бедро, и сверлит взглядом пень. Почему он не смотрит на меня?
– Кто он?
– Ты его не знаешь. Он не из нашей школы. Мы вместе всего пару недель, но у нас все серьезно.
– Вот как.
И на этом мы замолкаем, он не поворачивается, а я тупо смотрю ему в спину.
– Блейк, прости. В другой ситуации…
– Нужно возвращаться. Похоже, намечается дождь. – Его голос резок. Блейк не хочет продолжать разговор. Не хочет никаких объяснений, он просто хочет покончить со всем.
Ведь это ложь. Нет никаких признаков дождя. Но я не возражаю. Лишь смотрю ему в спину еще некоторое время, пытаясь разобраться, не разрушило ли произошедшее нашу дружбу, но понимаю, что нет таких слов, которые все бы исправили или стерли это из памяти. Поэтому просто следую за Блейком по тропинке.
– Хорошо. Ладно.
И на протяжении следующего часа мы не разговариваем.
12 сентября
1 неделя, 6 дней
После третьего свидания Коннор приглашает меня к себе. По какой-то нелепой причине я нервничаю. Его родители могут быть дома, а я с ними еще не знакома. Значит ли это, что у нас настоящие отношения? Что он официально мой парень? Или Коннор просто хочет продолжить свидание?
У него милый дом. Газон идеально подстрижен диагональными полосами, ведущими к красной входной двери. У них и заборчик есть. Не дом, а американская мечта – идеальное семейное гнездышко.
Пока мы бок о бок идем по дорожке, Коннор улыбается мне и берет за руку. Мне нравится, что нам уже так комфортно друг с другом. Нравится, как он держит меня за руку или приобнимает за плечи и целует в щеку. Я была на свидании всего раза четыре, но ни с кем не чувствовала себя так легко, ни с кем мне не хотелось просто находиться рядом.
Так, держась за руки, мы подходим к двери, и Коннор ее открывает.
– Мам?
В доме тишина. Никого нет.
– Похоже, ее нет. Хочешь посмотреть мою комнату?
Киваю. Я готова пойти за ним хоть на край света.
Проведя меня через гостиную и коридор, он открывает белую дверь и приглашает в свою комнату. В ней деревянный пол, встроенный шкаф с раздвижными зеркальными дверьми и большая кровать, которая, наверное, занимает всю комнату, и я старательно делаю вид, будто этого не замечаю. Почему это кажется странным? Почему она так привлекает мое внимание?
Я закатываю глаза, стирая с лица все эмоции, чтобы Коннор не понял ход моих мыслей.
– Тут классно, – говорю я. В его маленькой комнате голые стены, без следа плакатов или фотографий.
– Спасибо. Ничего особенного, но зато она моя.
Коннор садится на край кровати и, откинувшись на спину, пялится в потолок. Я неловко переминаюсь с ноги на ногу, а когда он похлопывает по месту рядом с собой, устраиваюсь там.
С ума сойти. Я лежу на кровати рядом с Коннором, пусть даже полностью одетая и свесив ноги на пол, меня все равно охватывает ощущение нереальности происходящего.
– Извини, что мамы нет дома.
– Все нормально. Ничего страшного. А где твой... отец?
Боже, зачем я это спросила? Я же знаю, что его отец алкоголик! Чего напоминать-то?
– Он ушел несколько недель назад. Они как бы расстались.
– О, мне очень жаль.
– А мне нет.
Его резкий ответ ошеломляет меня, и между нами повисает тяжелая тишина.
– Он настоящий придурок, и когда его нет, жизнь просто... становится лучше. Но это ненадолго. Он вернется, как только найдет способ умаслить маму. Но пока у нас все в порядке.
– Вот как.
– Ну да, – усмехается он. Я тоже хихикаю. Здорово, что у него есть чувство юмора. – Хочешь молочный коктейль?
– Думаю, это лучшее предложение за сегодняшний день, – улыбаюсь я.
Остаток дня мы объедаемся мороженым и ждем его маму, но она так и не возвращается. Незадолго до комендантского часа я прощаюсь с Коннором, и с моим уходом он остается в одиночестве.
6 сентября
7 дней
Сегодня у нас второе свидание. Мы не виделись всего три дня, но, как оказалось, ожидание невыносимо. Я не могу выкинуть Коннора из головы, не могу перестать думать об его милой улыбке, о том, как загорелись его глаза, стоило мне открыть входную дверь, и о том, что я почувствовала, когда он назвал меня красивой.
Мы решили пойти в боулинг. Я никчемный игрок, и к девятому фрейму у меня набралось жалких тридцать два очка. Но каждый мой промах сопровождается нашим совместным смехом, и улыбка не сходит с моего лица вне зависимости от результата.
Коннор хорош. Он не говорил, что увлекается боулингом. Наверное, когда-то играл в детской лиге. Судя по сегодняшней игре, он был непобедим. До двухсот ему не хватает всего пары очков, но он их наберет, поскольку только что выбил страйк.
Я дважды отправляю шары в желоб, затем начинаю переобуваться, наблюдая за новым страйком парня. Без лишних усилий он направляет шар прямо в центр дорожки. В итоге Коннор набирает возможный максимум. Потрясающе. Неужели он хорош во всем?
Я жду его, пока он снимает красно-белую обувь и надевает свои кеды. На нем какая-то нелепая вязаная кофта с V-образным вырезом, и хотя мы знакомы меньше недели, я могу сказать, что она совершенно не в его стиле. И все же это мило, ведь, уверена, ее он надел ради меня.
Думаю, увидев мой дом, Коннор смутился и теперь таким очаровательным образом пытается мне соответствовать. И как бы ни хотелось попросить его не стараться произвести впечатление, я понимаю, что мое замечание лишь подчеркнет эти промахи в одежде, поэтому ничего не говорю. Лишь украдкой улыбаюсь, когда он отворачивается, и представляю, как дома парень перемерял дюжину разных рубашек.
Коннор придерживает для меня дверь и по дороге к пикапу берет за руку. Я улыбаюсь ему в ответ и пытаюсь унять сердцебиение, когда он слегка сжимает мою ладонь. Меня в который раз охватывает волнение; когда я с ним, мое сердце трепещет. Не понимаю, почему он так на меня влияет, но спустя неделю после нашего знакомства я одержима каждой его улыбкой, взглядом и смехом.
Он открывает мне дверь машины, и я залезаю в салон. Стоит только ему сесть за руль, как я начинаю улыбаться, и тут все случается. Коннор наклоняется ко мне, и я, не успев осознать, что делаю, закрываю глаза. Его мягкие губы накрывают мои, и мы целуемся.
Мы целуемся!
Я забываю, как дышать. Когда он отстраняется, жадно глотаю воздух, пытаясь насытить легкие кислородом.
– Извини. Я не хотел ждать и создавать этот неловкий момент перед дверью дома.
Я широко улыбаюсь.
– Все в порядке. Но я все же хочу повтора перед домом.
Он ухмыляется в ответ и заводит машину.
– Думаю, это можно устроить.
Согласна.
– Тебе было весело сегодня? – спрашивает он.
Я прикусываю губу, сдерживая улыбку, которая грозит расплыться до ушей и показать Коннору ту девчонку, которая втрескалась в него всего после двух свиданий.
– Да. Очень.
– Так ты... хочешь как-нибудь повторить?
Поворачиваюсь к нему, он полностью сосредоточен на дороге, словно все его внимание там, отвлекаться нельзя, но я уверена, что его сердце бьется в таком же бешеном ритме, как и мое.
– Да. Определенно.
Его губы изгибаются в улыбке, и он смотрит на меня.
– Рад слышать.
Когда мы приезжаем, Коннор провожает меня до двери, и мы снова целуемся. И я уже жду не дождусь следующего свидания, чтобы повторить сегодняшний день.
Впервые в жизни меня замечают, и я хочу наверстать те тысячи дней, когда ощущала себя невидимкой.
3 сентября
4 дня
Сегодня я встречаюсь с Коннором. Даже не верится. Он мне позвонил. Я была уверена, что меня продинамят. Таких, как я, парни нечасто приглашают погулять. Я не очень общительная, меня редко замечают.
И теперь я представляю собой сплошной комок нервов в давящих четырех стенах. На моем счету всего четыре свидания, два из которых приходятся на бал выпускников, куда меня пригласили в качестве друга, хоть мне и хотелось, чтобы это переросло в нечто большее.
А я даже не знаю, куда мы пойдем. Это сюрприз. Я пробовала выпытать детали у Коннора, но он молчит как рыба, поэтому для меня загадка, чем мы сегодня займемся: пойдем в кафе, в кино или это будет что-то совершенно иное.
В каком-то смысле мне это даже нравится – все мои мысли поглощены предстоящим свиданием, и школа кажется такой далекой, хотя занятия начнутся уже через два дня.
Коннор сказал одеться удобно, поэтому я выбрала миленькие джинсы, туфли на низком каблуке и пару маек: нежно-голубую и желтую. Волосы забрала в небрежный пучок и надела маленькие висячие сережки. Звездочки. Надеюсь, я хорошо выгляжу. Надеюсь, взглянув на меня, он не передумает и не решит, что зря позвал на свидание.
Он приезжает на стареньком «Форде F-150» – том же, что и в день нашего знакомства. Я вижу его из окна спальни. Минуту машина громыхает у тротуара, затем мотор глохнет, и Коннор выходит, скрипя дверью. Мне хочется еще понаблюдать за ним, но не стоит держать его на крыльце. Беру сумку и, бегом спустившись по лестнице, открываю дверь – как раз в тот момент, когда Коннор к ней подходит.
Выглядит он потрясающе. На нем темные джинсы и голубая футболка, а на лице играет самая широкая улыбка на свете. Она озаряет его глаза. Коннор достает руки из-за спины и протягивает мне ромашки с гипсофилами. Желтое и белое – идеальный летний букет.
По телу разливается тепло, и мне с трудом удается скрыть удивление и радость. Я мило улыбаюсь и надеюсь, что моя улыбка хотя бы наполовину так же прекрасна, как у Коннора.
– Спасибо!
Поддавшись порыву, я встаю на цыпочки и целую его в щеку, после чего мы оба немного краснеем. Не знаю, откуда взялось мое безрассудство.
– Сейчас быстренько поставлю их в вазу, и можно идти.
Наверное, нужно было пригласить его войти, но я слишком поздно это понимаю, поэтому, пока бегаю на кухню и ставлю букет, Коннор ждет меня на крыльце. С другой стороны, это занимает всего пару секунд, я возвращаюсь к нему в мгновение ока.
Проводив к пикапу, Коннор открывает мне дверь, и как только я залезаю на потрескавшееся виниловое сиденье, меня окутывает запах его одеколона. Делаю глубокий вдох, наслаждаясь ароматом. Не успеваю даже пристегнуться, как парень обходит машину, запрыгивает в кабину и заводит мотор. Внутри все громыхает, но он этого словно не замечает, просто переключает коробку передач, и вот мы уже мчимся по Сноб-хиллу, а в опущенные окна задувает соленый океанский бриз.
– Куда мы едем? – любопытствую я.
Коннор лишь качает головой и улыбается своей милой полуулыбкой – приподняв уголки полных губ. Почему я пялюсь на его губы?
– Все равно не скажу.
Я закатываю глаза и ухмыляюсь, радуясь его игривости. Больше ничего не спрашиваю. В каком-то смысле мне нравится, что он так и не проговорился. Обычно люди сдаются и открывают свои секреты.
У подножья горы Коннор поворачивает направо, отдаляясь от города и пляжа, и теперь мне не на шутку становится интересно, куда же мы все-таки направляемся. Петляя по дороге, через какое-то время он съезжает на гравийку и паркуется на обочине.
– Пошли. Нас ждет небольшая прогулка.
Кивнув, вылезаю из пикапа и тут же понимаю, что каблуки – даже невысокие – не подходят под критерий удобной обуви. Теперь мой наряд выглядит совершенно неуместно.
Мы проходим совсем немного, как у меня случается беда. Летние дожди все размыли, и мои каблуки вязнут в земле. Чтобы сохранить равновесие, когда одна нога застревает сильнее второй, мне приходится махать руками как какой-то сумасшедшей. И это точно не круто.
– Давай ты возьмешь рюкзак, а я понесу тебя на спине?
Я слегка краснею при мысли залезть ему на спину. Мы знакомы всего три дня. Но если я хочу увидеть, какой сюрприз он приготовил, то мне понадобится его помощь.
– Ладно.
Коннор присаживается на корточки и придерживается за дерево, пока я цепляюсь за него как обезьянка: обвиваю руками шею, а ногами – талию, после чего он встает, и мы продолжаем путь, только теперь движемся намного быстрее.
– Боже, ты легкая как перышко! – восклицает он.
Мои щеки вспыхивают. Это одновременно и неловко, и очень-очень мило. Я снова улавливаю запах его одеколона – мужского, с нотками мускуса, – и еле сдерживаюсь, чтобы не уткнуться лицом ему в шею. С этого ракурса его плечи кажутся еще шире и мускулистее.
Коннор пробирается по лесу, осторожно переступая через камни и корни деревьев. Пара минут, и мы на месте. Тут что-то гудит. И громко.
– Это водопад, – объясняет Коннор, пока я сползаю с его спины. – Нам осталось добраться до той площадки. Здесь есть деревянные ступеньки, так что ты сможешь спуститься сама, просто держись покрепче за ту веревку.
Следуя его указаниям, я кое-как преодолеваю пятиметровый спуск и оказываюсь на небольшой полянке, где вокруг огромного пня лежат несколько поваленных бревен – этакие скамейки и стол, созданные самой природой.
Коннор расстегивает рюкзак и раскрывает свой секрет – это пикник. Он расстилает скатерть на круглом пне и выкладывает на нее бутерброды, чипсы, большой термос и салфетки.
– Тут бутерброды с индейкой и лимонад, дома было особо не из чего выбрать...
– Идеально, – перебиваю его. – Спасибо.
Это лучшее свидание на свете. Оно еще даже не началось, но уже стало лучшим. Кафе и кино? Фигня. Я выбираю пикник и водопад.
Присаживаюсь на одно из бревен и наблюдаю, как Коннор накрывает на стол, затем он передает мне одноразовую тарелку и устраивается напротив.
Видно, что он слегка нервничает, и это мило. Его щеки порозовели, а в перерывах, пока пережевывает бутерброд, он беспрестанно теребит свои светлые волосы или вертит на руке часы.
– А чем ты увлекаешься? – спрашиваю я после затянувшегося молчания.
– Баскетболом, игрой на гитаре, скейтбордингом, готовкой – хотя в ней я ужасен, – коллекционированием бейсбольных карточек и монет, рыбалкой, парусным спортом, починкой машин – особенно классических моделей, – еще люблю концерты и фильмы.
– Ничего себе, – со смехом отвечаю я. – У тебя много хобби.
Коннор кивает.
– Да, наверное. Мне нравится занимать себя чем-то... и многое вызывает интерес, поэтому я решил, почему бы и нет? Ненавижу, когда люди просто болтают, но ничего не делают, понимаешь?
– Да, точно. А мне нравится бег. Будь моя воля, я бы бегала все время. Я занимаюсь кросс-кантри и бегом по треку.
– Это круто, – подхватывает он. – Какое-то время я занимался баскетболом. Приятно общаться с таким же увлеченным человеком.
– Согласна.
Между нами снова затягивается молчание, и мне хочется его нарушить.
– У тебя есть братья или сестры?
Он мотает головой.
– Нет. Я один. Слава богу.
Я смеюсь, но затем понимаю, что это не шутка.
– Почему «слава богу»?
Коннор пожимает плечами.
– Потому что мой отец... мой отец алкоголик, – произносит он.
Так просто. Так лаконично. И все же я вижу, с каким трудом ему далось это признание.
– Ох.
Он отрешенно передергивает плечами.
– Не знаю, зачем тебе это рассказал. Обычно такое не обсуждают на первом свидании. Поэтому… давай сменим тему.
Водопад все так же поет, омывая нас редкими каплями воды. Все кажется таким... эфемерным. Наше свидание похоже на сон, словно мои всевозможные фантазии претворились в реальность.
