Текст книги "Конфетка для мажора (СИ)"
Автор книги: Аля Драгам
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)
Глава 38
Юля
– Что ты делаешь?
Глядя на то, как я мелко кромсаю докторскую колбасу, хочется ответить, что меняю лампочки в санузле. Но я сдерживаю сарказм и улыбаюсь, в шутку ударяя по пальцам наглую руку.
– Скоро увидишь. Не лезь!
Ромка усмехается, но успевает ухватить несколько соломок, которые я ещё не покрошила.
– А скоро?
– Скоро, скоро. Минут десять.
Нетерпеливый. Ведёт себя, как ребенок, каждый раз, когда я что—нибудь готовлю. Правда, редко получается остаться, чтобы накормить своего парня. Приходится всё делать с запасом, так как у меня репетиции, работа… о которой он, к слову, ничего не знает. Я ограничилась коротким объяснением, взяв с него слово, что сам он узнавать не будет.
Да-да, моего парня. Сама в шоке до сих пор!
Всё решилось, когда мы вернулись от родных Лары. Её маме стало лучше, отец пришел в себя и наконец-то увидел дочь… А мы с Ромой тогда поговорили. Он сам попросил дать ему несколько минут, после которых пообещал принять любое моё решение.
– Прости, – тихо и хрипло. Так, словно до этого он кричал несколько часов подряд. – Я с самого начала вёл себя как последняя скотина. Ты мне понравилась. Ещё тогда. Хотелось на тебя смотреть, а ты вдруг выпустила колючки и начала отвечать.
– Ты…
– Дал повод, да. Я знаю, что виноват. И готов исправить. Каждый день готов исправлять, если ты позволишь?
– Я… – Мне всё ещё не хочется сдаваться. – Я подумаю.
Выныриваю из разговора, который произошёл полтора месяца назад. Улыбаюсь: думала и взвешивала «за» и «против». А он взял и решил за меня. За нас.
Однажды утром подъехал к общаге и украл меня на весь день. Показал мне Пушкин, Гатчину, Ломоносов. Голова кружилась от обилия красоты и информации. А он хохотал и… целовал… Постоянно целовал до тех пор, пока я не сдалась.
Уже зажглись фонари, а мы стояли на Горбатом мостике в Гатчине и самозабвенно целовались, проникая друг в друга… (прим.– —Немного визуалов в моей группе ВК).
– Юль, десять минут прошли. – Рома возникает вновь за спиной и чем-то гремит. Зная его «способности», сейчас меня ждет армагеддец.
И точно! Звуки рассыпавшихся столовых приборов, сдержанный мат и следом грохот посуды.
– Ромааааа! – Стону и разворачиваюсь, зажмурив один глаз. – Опять?
– Сорян! Походу, эта кухня признаёт только одну хозяйку.
Закатываю глаза и начинаю собирать, постоянно соприкасаясь с парнем пальцами. Иногда мне кажется, он делает это специально, чтобы отвлечь внимание на себя.
– Ещё раз и останешься на неделю голодным!
Моя угроза ничего не значит и мы оба это знаем. Ромке ничего не стоит заказать еду на дом или поужинать в любом ресторане города. Но он упорно не хочет есть то, что приготовлено не мной. Невкусно ему, видите ли.
– Всё, всё. Ушёл.
Правда разворачивается, но не уходит. Стоит и думает, а потом прижимается ко мне со спины. Замираю, потому что…
Потому что чувствую его…
Но… Я не готова пока перешагнуть последнюю черту и Рома это знает. Знает и обещал ждать, когда я решусь.
Однако попыток смутить или подтолкнуть не оставляет. Из-за этого я никогда не остаюсь у него на ночь. Хватило одной ночёвки: мои мозги настолько поплыли, что я чуть не ответила «да». Хорошо, что Ромку отвлёк звонок.
– Ром…
– Тшшш, я всё помню. Не прогоняй меня, ладно? Я соскучился.
И я… соскучилась! Очень! Поэтому быстро чмокаю его в губы и на реактивной скорости дорезаю заготовки для холодного борща. Забавляюсь, когда Рома видит готовое блюдо и с опаской его пробует.
– Офигеть! Это нереально вкусно!
– Я знаю, – киваю, наливая ему полную тарелку, – мы с мамой раньше часто делали. Она называла это блюдом летнего настроения.
Суп, конечно, призван поднимать это самое настроение, но я отворачиваюсь и нарочито тщательно начинаю протирать вымытые тарелки. Посудомойку гонять ради пары чашек не хочу, хоть Рома и ворчит. Но мне проще перемыть самой и расставить так, как ему удобно и чтобы не уронил на себя половину шкафчика.
Амурский доедает порцию и по традиции тянет меня на диван. Сегодня у меня свободный день, но много заданий по учёбе, которые игнорировать я не могу.
– Юль, – ведет носом по моей шее. – Мы почти два месяца вместе, а ты ничего о себе не рассказываешь. Я тут подумал, что ни разу не слышал от тебя про родителей или чтобы ты разговаривала с родственниками, кроме этой смешной девочки. Племяшки.
От крепких объятий и его нежности я теряю бдительность. А, может, просто хочу открыться, чтобы почувствовать Ромкино тепло… Не знаю, что именно мной движет, но я рвано выдыхаю и произношу:
– Моих родителей нет в живых. После их… После того, как их не стало, я некоторое время жила у тёти, а потом уехала в интернат.
Первые слова даются тяжело, но с каждым новым предложением я произношу их всё легче и легче.
Рассказываю про аварию, о которой Рома знает только самое основное: да, была травма, и да, осталась небольшая хромота, если ногу перегрузить.
Вспоминать тяжело и я прячу в какой-то момент лицо на груди Ромки. Он сжимает меня так сильно, что хрустят косточки, но его поддержка… Она очень важна! Просто молча вместе со мной пережить те страшные моменты.
–… Отец смог выкрутить руль в последний момент. Я до сих пор иногда вижу ту машину, которая несётся прямо на нас… Папы не стало сразу. А мама… Мамочка держала меня за руку до приезда скорой. Из уголка ее губ текла тонкая струйка, а она повторяла и повторяла, что очень меня любит. Я так и не сказала ей, что папы уже нет… Не смогла, Ром.
К концу рассказа слёзы не остановить.
– Не надо, Ром, – уворачиваюсь от его рук, которыми он пытается стереть мокрые дорожки. – Я сама.
– Сама, – повторяет за мной. – Больше нет твоих «сама», малышка.
Он всё-таки убирает влагу со щёк, невесомо целует, а потом уверенным голосом говорит то, от чего у меня останавливается сердце…
* * *
Роман
Юля для меня пока ещё закрытая книга. Мы вместе, я кайфую от каждой встречи… Я мечтаю видеть её рядом постоянно, но она… как бы сказать, держит дистанцию. Я, конечно, знатно косячил поначалу, но ведь признал вину и попросил прощения… Она простила и дала шанс…
Кручусь вокруг, чтобы быть ближе. Гормоны орут благим матом, чтобы я наплевал на данное обещание и схватил девчонку в охапку, но я уже столько раз ошибался, что еще одного промаха себе позволить не могу. Терплю вот, довольствуясь обнимашками и целовашками, как прыщавый подросток.
Самое странное для меня – на других даже смотреть не тянет. Уже приятели в шоке, что я заделался монахом. Только Юрка с Витьком многозначительно хмыкают, они-то в курсе причины моего целибата.
Юля, Юля… она не просто держит между нами расстояние, еще и взяла слово, что я не полезу ничего выяснять о ней. А я бы мог! Несколько звонков и через несколько часов бы на столе лежала нужная инфа. Но пришлось пообещать и это. А еще то, что никто не будет про нас знать.
Это для меня за гранью: обычно девки на шею вешались и из трусов готовы были выпрыгнуть, чтобы только показаться вместе. Взять ту же Лизку или Таран. А Юля у меня другая. Она часто повторяет, что счастье любит тишину. Звучит старомодно, но я принимаю правила, иначе сидеть мне снова одиноким псом под окнами общаги… Я уже провел там неделю, пока не перешёл в наступление. Больше возвращаться не хочу.
Пообедав, предпринимаю попытку задать своей девочке вопросы и – о чудо! – она начинает рассказывать. По мере того, как Юлька говорит, моё сердце сдавливается железной рукой. Душа разлетается в мелкое крошево, стоит лишь представить, чтоименно пережила эта сильная малышка.
Дрожащими пальцами вытираю её слёзы, но она отворачивается, снова прячась в привычный кокон. Сильная и смелая, а на самом деле очень одинокая и мало кому доверяющая. Я давно уже считал её, но сегодня наконец-то смог понять причину.
И мои тупые высказывания в её сторону кажутся сейчас не просто бесчеловечными, а настоящим преступлением. Но я могу (могу!) всё исправить. Могу…
– Юль, Юля, – зову, – посмотри на меня. Посмотри, моя девочка…
Вытираю заплаканные щёки, сжимаю лицо в ладонях. Я часто говорю ей нежности, и она отвечает тем же. Но мы ни разу не говорили о том, настоящем, что сидит внутри. Я уже давно признался себе, пора узнать и ей.
– Я люблю тебя, Юль. Люблю…
Накрываю припухшие губы своими. Они солёные от слёз, но нет ничего слаще этой соли. Нет в мире ничего важнее, чем гулкое биение её сердца под моей ладонью. Нет ничего прекраснее, чем тихий протяжный стон, когда я углубляю поцелуй.
Понимаю, что готов переступить черту, но буду выглядеть настоящим подонком, который воспользовался моментом слабости. Именно эта мысль придает сил, чтобы разъединить наши губы. К щекам Юли приливает румянец и она прячется за своими пушистыми ресницами.
Но я не даю ей отгородиться. Больше не даю. Подцепляю за подбородок и, поймав взгляд, уже не отпускаю.
– Я. Люблю. Тебя.
Второй раз сказать легче, чем решиться на первый. Сейчас мне хочется кричать о том, что внутри бурлит и кипит новое чувство. Но вместе с тем покалывает и приземляет осознание одной детали: Юлька не отвечает на мои слова.
Да… Моё признание остаётся без ответа…
Глава 39
Роман
– Может быть, прокатимся?
Мне срочно надо отвлечься и отвлечь Юлю, которая после моего признания стала заторможенной. Вроде и со мной, а чувствую, что мысли далеко от нас. И это не на шутку пугает!
Я не рассчитывал, конечно, на визг от радости, зная Юлин характер, но и отчуждения тоже не ожидал. Может, момент выбрал неподходящий? Даже наверняка, но я хотел же не только поддержать, хотел показать, что у меня всё серьезно!
– Поехали, – Юля отмирает и первой встаёт с дивана, где всё это время мы сидели в обнимку. – Куда ты хочешь?
– Предлагаю туда, куда точно хочешь ты! – Хитро улыбаюсь, потому что все-таки одну маленькую Юлькину тайну я узнал.
Случайно! Пересекся с бывшим одноклассником на днях, а он показал мне занимательный видос. Чисто поржать, а я обалдел, когда увидел на экране чужого смартфона свою девочку, сжимающую в руках оружие.
Радуюсь, как ребенок, когда удается вызвать заинтересованный взгляд. Помогаю одеться, прикидывая, в какой из тиров стоит податься. Или, может, в пейнтбольный клуб? Там команда нужна, но, думаю, договориться смог бы, чтобы для удовольствия дали вдвоем побегать.
Ладно, эту идею оставлю на будущее, а сегодня выберу Диво-остров, пожалуй: можно будет пострелять и покататься на аттракционах, чтобы отвлечь мою девочку от грустных дум.
Мы спускаемся в лифте, целуясь, как ненормальные. Чтобы отдышаться, требуется время и смещение фокуса на недовольную физиономию пожилой пары. Метают молнии из-под бровей с таким видом, будто не были молодыми.
В машине очень хочется продолжить, но тогда рискуем не тронуться с места. Я болтаю о всякой фигне, рассказываю про наши тренировки и маячащие на горизонте матчи. Очень хочу, чтобы Юля пришла поболеть: даже если она все ещё будет не готова раскрыть нас, то я смогу хоть смотреть на неё. Оказывается, это тоже немало…
– Нравится? – Шутливо задеваю Юльку по носу, пока ищу место для парковки. Уже отсюда виден частично масштаб парка развлечений. – Было время, мы с пацанами отсюда не вылезали.
– Наверное, с американских горок?
До нас доносятся визги и крики людей, которые решили хапнуть адреналина.
– И с них тоже. Не хватало движухи. Потом на смену аттракционам пришли взрослые увлечения типа гонок. Те же ощущения, но острее. Плюс возможность самим заработать деньги. Ну и дурь выплеснуть.
Рассказываю, а сам уже веду Юлю в ворота, прижимая к себе. Начать планирую с «Седьмого неба». Это классная вещь для обнуления всех мыслей – проверено! Высокий столб и типа карусель, которая кружит участников на приличной высоте. Восемьдесят метров над уровнем земли точно помогут избавиться от грусти. Главное, чтобы Юля не боялась высоты.
Уточняю у неё, согласна ли она с моим выбором и отправляюсь в кассы, чтобы приобрести единый билет на все аттрики. Юля ныряет в сторону, и пока я расплачиваюсь, появляется с двумя стаканами ароматного чая.
В этом она вся, понимаете? Я заикнулся в тачке, что неплохо было бы купить воды, как получаю чай, который мы оба любим. Если быть точным, его любит Сахарова, а я пью, потому что ей нравится. Быть со своей девушкой на одной волне – это круто!
Надеваю браслет-проходку на тонкое запястье, потом на себя. Переплетаю наши пальцы и веду по аллее к нужной точке. Увидев ларёк с сахарной ватой, покупаю одно огромное облако на двоих. Мы откусываем сладкую массу, соприкасаясь губами, и улыбаемся друг другу.
Сладкие, но счастливые, катаемся американских горках, катапульте, «небе», прыгаем на батутах и стреляем в тире. От хохота болит живот и слезятся глаза, но я ни за что не хочу прекращать вечер. Темнеет быстро. Даже удивительно, что день оказался солнечным и ни разу не пошёл дождь, способный испортить настроение.
Мы неторопливо идём к парковке. Юля обнимает огромного кошака, которого мы обменяли на кучу выигранных мягких игрушек. Был ещё смешной заяц, но его малышка подарила незнакомой девочке, которая активно болела за нас.
– Я оставлю Тишку у тебя?
– Кого?
– Тишку. – Показывает на кота, которого я усаживаю на заднее сиденье. – Не хочу лишних вопросов. Лара-то ничего не скажет, а вот…
– Понял, не продолжай. Буду спать с котом в обнимку, пока ты не созреешь переехать к нам.
В каждой шутке есть доля… шутки… Но я не шучу, если что. В жизни любого человека наступает переломный момент. Мой берет отсчёт с сегодняшнего числа. Я и раньше бы не против, а теперь желаю каждой клеткой, чтобы Юлька согласилась. Но она, естественно, отказывается. Я не настаиваю. Пока не настаиваю. Даю еще время привыкнуть к мысли, что никуда не отпущу.
Целую и еще раз шепчу, что люблю, а только потом выпускаю из машины всю раскрасневшуюся и растрёпанную. Да, парикмахер из меня от второй части этого слова, но как можно отказаться от удовольствия трогать её мягкие волосы? Вот-вот, никак.
Добравшись до дома, принимаю душ и растягиваюсь на покрывале, устроив под боком мохнатую игрушку. Отправляю Юльке фотоотчёт, к которому прилагаю слезливый текст, что два одиноких и брошенных котика ждут свою хозяйку. Даже глаза делаю точь-в-точь, как в популярном мульте.
– Занята, наверное, – бубню новому «другу» и тянусь за ноутом. Надо бы проверить почту и ответить тренеру, от которого жду график выездных матчей.
Пролистываю спам и рекламу, нахожу нужное письмо и печатаю ответ. Уже хочу закрыть экран, как цепляюсь за новое входящее сообщение с пометкой «важно».
Уже навожу курсор, чтобы удалить непонятную хрень, но палец соскальзывает, и открываются вложения. Фотографии быстро подгружаются, и я зависаю, рассматривая кадры, запечатлевшие сахарную вату, наш поцелуй на карусели, Юлю, прижимающую к себе игрушку…
Глава 40
Юля
Стремительно приближаются новогодние праздники, а я вместо ожидания каникул считаю дни до нашего выступления. Виталий придумал совершенно новый номер, который мы кропотливо репетируем каждый день!
Получается, я учусь, еду на репетицию, отдыхаю тут же, в подсобке, выступаю и лишь после этого, дождавшись Лару, еду в общагу.
Выходные дни выпадают редко. Очень! И все они заняты от и до Ромой. Он очень недоволен, что я не называю место работы, вижу по его лицу и глазам. Но он дал слово не узнавать самостоятельно и вроде бы держит его.
А все потому, что я хочу сделать ему сюрприз. Наше выступление обещает быть нереальным, и мне безумно хочется, чтобы Ромка оценил. Надеюсь, моя задумка осуществится!
К счастью, я могу не переживать, что Виктор расскажет брату. У них с Ларисой всё сложно. Лара летала на крылышках, когда мы вернулись в Санкт-Петербург, но очень быстро начала сникать. Я пыталась спросить, узнать, но наткнулась на стену непонимания. До боли в груди слышать сдавленные рыдания подруги ночами, а говорить отказывается.
Я же даже Амурского пыталась растормошить, но он недовольно бросил «не лезь» и быстро переключил моё внимание на себя. Честно говоря, ему это удается лучше всего: стоит обнять или поцеловать, и я уже готова расплавиться, как карамельная ириска. Это, кстати, Ромино выражение: он решил, что от меня пахнет шоколадом. Я ничего подобного не чувствую. Да, мой гель и шампунь якобы с этими запахами, но они же быстро выветриваются! А духи у меня давно закончились и новые я не приобретаю. Сейчас я старательно коплю на подарки друзьям и часть с каждой зарплаты высылаю тете в помощь. Племяшка с самой осени болеет, тётя вынуждена экономить буквально на всём.
Стряхнув тягостные мысли, реагирую на голос Витали: тяну ногу и цепляю её за широкую ленту, которая под действием механизма поднимает меня наверх.
Взлетаю, ощущая свободу и удовольствие! Высоты я не боюсь. Меня беспокоит одно: отсутствие страховки, но какие-то два—три метра вряд ли могут быть губительны. Да и коллектив у нас прекрасный, гадостей ждать не от кого. Даже новенькая девочка, пришедшая совсем недавно, влилась идеально. Правда, она нелюдимая и замкнутая, постоянно убегает сразу после финального «стоп». Мы же любим всей компанией выпить горячий чай и отдохнуть буквально пять минуточек, обсуждая последние новости.
Я самая младшая и круг моих интересов – Ромка да вуз. Про парня молчу, а про учёбу охотно делюсь.
– Юль, кофе будешь?
Мотаю головой, спеша в душевую. Сегодня я не выступаю, поэтому хочу нагрянуть к Роме сюрпризом. Уже составила план, что купить по дороге, чтобы приготовить ему – бедному-несчастному – на ужин. Утром он ныл, подловив меня в закутке под лестницей, что лег спать на голодный желудок, поэтому снились кошмары и он якобы не выспался. Ещё бы улыбался чуть меньше, когда это придумывал, я бы поверила. А так…
– Дела. Пока, девчонки!
Машу рукой и выбегаю на морозный воздух. Зима пришла неожиданно и сразу очень снежная. Мне нравится смотреть на пушистые улицы, которые напоминают сказочные миры. Городу одинаково идет осенняя листва и белый снег. Не идут только дожди и глубокие лужи, но этот период «тёмной осени» уже позади.
– Юль, подожди! Сахарова!
Оборачиваюсь, чуть не пропахав носом. Подошва ботинок очень скользкая, они порядком износились, хоть и выглядят прилично. Я тщательно слежу за своими вещами.
– Тоня?
Та самая новенькая окрикивает меня.
– Тебе в какую сторону?
Показываю рукой на остановку, закусив перчатку зубами. В кармане вибрирует телефон и, кажется (да нет же, я уверена!), знаю, кто звонит.
– И мне! Пойдем вместе?
Киваю, все еще держа перчатку во рту. Вопреки ожиданиям, пишет не Рома, а тётя. Она сообщает, что в городе прошел ураган, и на памятник моих родителей упало дерево. Чтобы его убрать, нужна большая по её меркам сумма – целых десять тысяч рублей!
Для меня деньги тоже большие и мысленно попрощавшись с обновками и ботинками, я захожу в мобильный банк. Совершаю перевод и пишу тёте слова благодарности. Она присматривает за моими дорогими людьми, пока я учусь и работаю. На каникулах я обязательно поеду домой, чтобы сходить к папе с мамой и помолчать перед их портретами.
– Хотела тебя спросить, – отвлекаюсь на голос Антонины. Так уже привыкла ходить одна или с Ларой, что забыла про присутствие девушки. – Такой красивый блондин, высокий, твой парень? Амурский, кажется.
Я не удивлена, что Тоня знает Ромкину фамилию: он известен своими победами среди молодежи, даже в газетах несколько раз печатали про серию игр, где их команда не проиграла ни одного матча. Но как она узнала про нас? Мы не появляемся вместе, не афишируем наше… наши… Не афишируем нас, короче. Я не хочу пересудов и не хочу выслушивать в спину, что «захомутала» местного мажорчика, чтобы устроить жизнь. Я-то знаю, как на самом деле, а вот распинаться перед окружающими, которые составили своё мнение. Это бесполезно! Люди с легкостью вешают ярлыки и весьма неохотно их потом снимают.
– Эээ… Да, мы… Подожди, а ты откуда узнала?
– Видела вас пару раз. Вы по парку шли за руку и целовались. А еще видела вас в кино. Вы сидели на последнем ряду.
Стремительно краснею. Хорошо, что мороз, и можно свалить румянец на него. В кино мы ходили дважды. Оба раза я не видела экрана совершенно. Ромка ужасно неприлично себя ведет, стоит только свету погаснуть. Распускает руки, за которыми надо следить: чтобы не переступил обозначенные мной границы. Да и, честно сказать, целовать его губы со вкусом соленой карамели куда приятнее, чем смотреть фильм.
– Ну мы, – тушуюсь, – не любим показывать всем. Ты девчонкам не рассказывай, ладно? Я не то, что не доверяю, просто…
– Счастье любит тишину? – Улыбается Тоня.
– Точно! Любит тишину.
Высмотрев автобус, подходящий мне по маршруту, запрыгиваю в него и машу рукой Антонине. Она весело смеется, показывая пальцами знак победы.
До чего же приятная девушка! Жалко, что нам дальше оказалось не по пути, я бы поболтала с ней. Не про Рому, а просто. Узнала бы, откуда она, где учится. Мы-то в группе перезнакомились, а про новенькую ничего не знаем, даже фамилию.
