Текст книги "Авторская Энциклопедия Отечественной Эстрады (СИ)"

Автор книги: Алла Перевалова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

Перевалова Алла Витальевна
Авторская Энциклопедия Отечественной Эстрады

Часто в беседах с друзьями на тему «эстрада» (или то, что с некоторых пор назвалось шоубизнесом, хотя к нашим реалиям слово не подходит, потому что условий для бизнеса не образовалось, а шоу делать мы все еще учимся), так вот, когда друзья интересуются моим мнением о том или ином исполнителе, я с удовольствием его высказываю. Потому что отдала эстраде немало лет своей профбиографии. Искренне ее любя до сих пор. Избранные, конечно же, моменты. И избранных артистов. Но мнение есть едва ли не о каждом, кого я лично слышала на сцене ли, в жизни ли, все равно есть что сказать. И едучи нынче в метро мне подумалось: почему бы нет? Создам-ка я энциклопедию отечественной эстрады. Очень субъективную, совсем не стандартную (тем более, что понятия не имею о стандартах для создания энциклопедий, но период в нашей стране такой – самодеятельный). Всех сразу точно не упомню. Поэтому буду пополнять разделы по мере вспоминаний. И заранее спасибо за подсказки. Заодно, может быть, узнаю новые для себя имена. Человек я прямолинейный, ироничный (в свой адрес тоже стараюсь), сразу предупреждаю, что церемониться не способна. Никем и ничем не ангажирована, кроме собственного вкуса (вот он такой, какой есть). Приветствую в комментариях другие мнения. И с энтузиазмом приму поддержку.

А

Агузарова Жанна – воистину нарицательное имя для всех, кто пускается на самотек. Именно так – сам себя обрекает на поиски смысла, хотя не имеет в характере достаточных опор для такого опасного путешествия. Поэтому сбивается с пути, отвлекается, ответвляется, пропадает, выбирается, но все эти перипетии сильно тормозят продвижение. Человек фактически топчется на месте после того, как однажды создает шедевр (впрочем, у каждого своя стезя).

Жанна Агузарова выпустила гениальный "Русский альбом". И он на века, я так считаю. После подобного можно вообще ничего не делать, потому что планка размещена настолько высоко, что установить новый рекорд обычно не получается. Только искать в других направлениях. Это произведение искусства, которые на эстраде вообще (мировой) и нашей в частности рождаются редко. Потом создатель, словно выдохнув лебединую песню, либо сам себя сживает со света (разными способами), либо барахтается под грузом всеобщего недоумения: ну как же так, она ведь вон какое чудо сотворила, а теперь....

Да еще своенравие завело певицу в такие дебри самопознания, из которых она не сумела выбраться. Агузарова из той породы людей, которых я называю пионерами: они в первый раз живут и постигают окружающее пространство и время с нуля. Напитываясь информацией, постоянно спотыкаясь на ошибках. Так первопроходцы осваивают джунгли. Если рядом оказывается проводник, то Агузарова проявляет талант в полную мощность. Но проводника долго терпеть не может – ускользает. Ей скучно, хочется идти дальше, пробовать что-то потустороннее, в общем, воплощать все, что втемяшивается в голову. А поскольку знаний и мудрости там немного, то втемяшивается как полная ерунда, так и любопытные эксперименты, которые остальные поймут спустя годы.

А пока считают Жанну Агузарову женщиной странной, неуравновешенной, недисциплинированной, себе на уме. Она и такая есть. Всякая. Сама не до конца разобралась. Но гении почти всегда непостижимы иным смертным. Поразительно то, что она никогда не заигрывает с залом, очень мало с ним общается, кажется, что вообще не обращает на публику внимания. И если в поведении иных артистов это раздражает, то от нее принимается с пониманием. Иного поведения от нее не ждешь, но как зачарованный внимаешь ее самодостаточности. Она умеет этим гипнотизировать.

Так что эта фантазерка (перепридумывающая неинтересную ей действительность) со звонким, инопланетным (ну, а какое слово отразит точнее?), неподражаемым голосом, с манерой отстраненного от всего и всех существа, потому что только так она может сосредоточиться на внутреннем мире и выразить накопившееся, с первого раза, как только ее услышишь, западает в душу, как все, что не получается объяснить словами. Остается только вскрикивать: ну она такая, такая.....

Аллегрова Ирина – когда-то я назвала ее женой ковбоя за любовь к кожаным юбкам с большим количеством разрезов, отчего казалось, что она только что слезла с коня, где иначе сидеть неудобно. На самом деле женщина всегда выпячивает те части, в которых уверена. Либо ей окружающие внушили, что это у нее самое-самое, либо сама себе внушила. Но Ирина Аллегрова, кроме разрезов, обнажавших ноги (частыми намеками – в прорезях), любит прозрачные наряды, в которых видно тело. И белье. Почему-то под белым платьем она способна носить черный бюстгальтер или черные колготы. У меня есть предположение: у певицы мало вкуса. Ну, многого не знает. Но человек она добрый, способный восхищаться чужим талантом, умеющий признавать свои ошибки. Еще одно место, которое она подчеркивает (я пишу в настоящем времени, потому что она по-прежнему к такому склонна, но годы идут, и скоро все может измениться) – плечи. Обширные декольте кричат о том, что на НИХ стоит посмотреть.

Что касается вокального и артистического мастерства, то они на любителя. На мой взгляд, Ирина Аллегрова – ВВП (внутренний валовый продукт), артистка исключительно отечественного масштаба, но весьма масштабного. При умелом мужчине рядом, заинтересованном в продвижении, каковыми была щедро наделена Пугачева, именно Аллегрова звалась бы нашей всенародной любимицей. Она, в принципе, была ею, но с недостаточной поддержкой средств массовой информации. Поэтому скорее занимала место бэк-вокалистки Пугачевой. Подбирала крошки с ее стола. Это грубо, но со стороны выглядит так. Ума у Аллегровой, на мой взгляд, побольше, чем у "соперницы". И чувства самоиронии. С репертуаром везло меньше, так как сливки снимала другая. Вообще ниша, в которую ее частично загнали, но в основном сама забралась ради востребованности, – плакальщицы женской доли, – подкосила ее истинные возможности. Могла бы стать рок-певицей, только кушать было бы нечего в те времена.

Азиза – так как исполнительница отсекла фамилию Мухамедова для своего сценического существования, то и я поставила ее по первой букве имени. Эта певица – радость и печаль одновременно. Радость, потому что невероятно талантлива, а печаль, потому что безалаберно распоряжается своим талантом. Ленива, не организована, отчасти эти черты произрастают из ее нерешительности и даже трусости. Она – неуверенный в себе человек.

Комплексы детства не удалось перебороть во взрослости из-за недостатка характера, подавленного опять же в детстве, и ума, не сформированного по причине того, что Азиза тоже из тех, кто живет на земле в первый раз. Ну, как в первый. У нее нет информационного багажа за плечами, нет опыта предков в сознании, ее извилины с любопытством поглощают факты сиюминутные, цепляющие ее стихийно, случайно, выборочно. Она все еще девочка, когда слушает чьи-то житейские истории, общается с мудрым собеседником.

Но у нее есть чувство юмора, чувство самоиронии. И это важный, необходимый базис для наращивания серого вещества. Она порой так мастерски формулирует, так точно выносит определения, что понимаешь: эта женщина умнеет не по дням, а по часам. Хотя в большинстве ситуаций живет инстинктами и жаль, что слишком робко им доверяет, потому что они способны вытаскивать ее из многих чп, в которые она за свою жизнь нередко попадала, летя на опасности, как мотылек на свет, сулящий нечто потрясающее. В итоге, связывалась с настолько небанальными мужчинами, что потрясения оборачивались неприятностями. И для них, и для нее. И она надолго выпадала из творчества. Возможно, ее жажда устроить свою личную жизнь, но при этом не в ущерб сцене, которая все равно тянет, связана с тем, что она как восточная женщина привязана к своему роду, зависима от своей семьи и всю сознательную жизнь тянет ее на себе (родственники вроде как помогают Азизе, самой младшей из сестер, но на деле взгромождают на нее свои проблемы). То есть "освободиться" от вериг родни можно уходом в собственную семью, но сделать это решительно и непоколебимо не выходит. И собственная семья не создается: мужчина (практически каждый в ее биографии) нагружает ее еще и своими катаклизмами. С трудом отцепившись от них, она возвращается к творчеству, которое единственное ей в кайф, хотя обижается и наказывает за измены. После периода молчания тяжело снова объявляться – публика забывает, меняет симпатии.

Азиза, несмотря на возраст за 50, в прекрасной форме, потому что не все еще выпела, не весь потенциал реализовала. Этот ураган должен больше доверять себе. Когда она пытается следовать чьим-то установкам, подчиняется попыткам загнать ее в рамки, ее индивидуальность теряется. А вот если слушает самое себя, то пусть неловко, как бог на душу положит, по-детски неуклюже, но с невероятным азартом, страстью она хватает слушателя-зрителя за грудки и утягивает в глубины потрясающего голоса: грудного, мощного, объемного, полетного. И человек становится ее поклонником навсегда, потому что помнит невероятное ощущение полета и хочет испытывать его снова и снова.

Асадуллин Альберт – судьба этого талантливого певца напоминает мне судьбу Игоря Наджиева. Они и внешне немного похожи. Вроде бы все есть для того, чтобы быть востребованным, но чего-то не хватает. То ли удачливости, то ли черт характера, то ли стечения обстоятельств. Для меня Альберт Асадуллин так и остался исполнителем партии (роли) Орфея в давней зонг-опере Александра Журбина «Орфей и Эвридика». С воздушным голосом, с задорной, но всегда чуть печальной манерой. Задор – во вскинутой голове с подачей звука вверх. Печаль – в глазах.

Агутин Леонид – талантливый композитор. Как исполнитель он ближе к бардовской песне. Произведения, которые он отдает певцам-певицам, как правило, не требуют большого голоса, потому что такого большого голоса лишен сам Агутин. По его поводу вспоминается Марк Таривердиев, набарматывавший свои произведения и того же – тихого речитатива – требовавший от вокалистов, приговаривая: зачем кричать, когда можно петь тихо? Агутин – человек интеллигентный, образованный и удачливый. Видимо, попал в волну, вынесшую его к популярности.

Агурбаш Анжелика – певицей я ее не считаю, тем более, достойной внимания. Индивидуальности – ноль. Воспринимаю как женщину, которая в свободное время любит побаловаться пением на деньги богатого мужчины.

Алсу – тоже отсекла фамилию от имени для упрощения запоминания. Долгие годы я думала, что она так и не выберется из самой сильной песни в своем репертуаре (и клипа, снятого на песню) – «Зимний сон». Но ей удалось. Она слишком никакая, чтобы быть яркой. То, что из Азизы вырывается ураганом, из Алсу выплывает облаком. Она могла бы достойно влиться в хореографический ансамбль «Березка» с их усыпляющей плавностью. Зачем она – Алсу – вообще запела – загадка. Такое ощущение, что этого хотели ее родственники. Или кто-то из близких людей, имеющих на нее влияние. Потому что характера в ней не прощупывается. Она мягко и безмятежно перешла из рук родителей в руки мужа. И на сцене она много лет пела так тихо, на полутонах, будто боялась поднять голос на зрителей. Подобная деликатность вынуждала постоянно задаваться вопросом: а есть ли у нее чем петь? Но мне однажды было сказано: если она натренирует связки (как мышцы), то голос усилится. Наверное, слегка натренировала. Но если для кого-то пение – смысл жизни (и профессия, и средство к существованию), то для Алсу это так и осталось хобби.

Антонов Юрий – это наш доморощенный «итальянский» мелодизм-примитивизм: фестиваль в Сан-Ремо и вся честная компания, которая до сих пор наведывается на нашу территорию, демонстрируя свои постаревшие лица и тела, да песни Антонова, которые он по-прежнему поет (причем, настолько по-прежнему, что возникает подозрение о фонограмме), давно ничего нового не создавая. А зачем? Мы любим свое прошлое под его старые произведения. Нам бы все назад смотреть и сентиментальничать. Антонов, конечно, не певец, а автор-исполнитель, но свои песни он никому не доверяет (разве что сами берут и авторские ему платят), так что вполне может быть в этом списке. Хотя вокальные данные у него под стать его композиторским творениям.

Анастасия – была такая рыжая копна волос, давно ее не слышно как певицу. Тоже могла бы составить конкуренцию Пугачевой, но потеснили (обстоятельства, видимо, сложились не в ее пользу). Интересный тембр. Иногда характерного тембра достаточно, чтобы певица запоминалась и вызывала интерес. Например, Селин Дион с ее 4,5 октавы голосом я не всегда узнаю. А Анастасию – без проблем.

Анциферова Татьяна – тоже уникальный тембр, своеобразная манера исполнения. Репертуар – беда. Кроме песен из кинофильма «31 июня», спетых ею настолько мастерски, неповторимо и неподражаемо, что никто лучше не исполнил, и «олимпийской прощальной» ничего не вспоминается. Зато характер, по отзывам знающих ее, ершистый, гонористый. Это проявляется и в том, что сидит человек дома и ворчит на белый свет: дескать, не оценили его по заслугам. Но ничего не делает, чтобы исправить ситуацию, уверяя всех, что против него существует заговор. Просто после болезни певица сильно поправилась, похудеть не смогла, с голосом, насколько я слышала, тоже начались проблемы, и это, по моим ощущениям, породило в ней комплекс, который и провоцирует ворчливость, и мешает показаться на публике. Но педагог по вокалу она, говорят, хороший.

Апина Алена – мне эта певица симпатична двумя песнями: «Узелок» и «Электричка». И пусть обе невероятно просты, банальны, а вторую сочли плагиатом произведения из репертуара Пугачевой (я считаю, что произведение «Пугачевой» не стало популярным именно потому, что ему не хватило того, что проявилось в «Электричке». Получился доработанный, улучшенный вариант, то есть не плагиат), так вот, пусть все не блещет талантом, зато в определенные моменты жизни именно эти песни начинаешь напевать. И не такие уж глупые там тексты, чтобы фыркать. Ничуть не глупее антоновских (Юрия имею в виду). И манера исполнения, тембр голоса Алены Апиной идеально подошли для этих творений. А еще она очень мило улыбалась и щурилась, пока не закачала себе в губы молодильный препарат, исказившись до некоторой неузнаваемости. Ничего не поделаешь, таков ее уровень. Большинство артистов эстрады сродни спортсменам – им некогда умнеть, образовываться: они развивают, накачивают только то, чем непосредственно пользуются. У одних это голосовые связки, у других – иные.

Арбенина Диана – когда ее дуэт со Светланой Сургановой распался, открылось то, что она совсем не умеет обживать сценическое пространство. Я не помню, чтобы их дуэтные выступления проходили на большой сцене. А вот сольно она именно туда и отправилась. И что ни концерт, то абсолютный неконтакт с залом, то есть публика сама себя заводит, сама себя развлекает, вовлекается изо всех фанатских сил. А со сцены – ничего. Ни капли энергии, холодно, отстраненно. Возможно, в силу и характера, но скорее – из-за неумения и неимения учителя, который надоумил бы, показал и отработал. Да и репертуар (весь после ранних «Ночных снайперов») не такой страстный, не такой прочувствованный, словно на место влюбленности пришел расчет и выхолостил эмоции. Зато начались внешние преобразования – поиск поверхности, как я бы определила.

Б

Бабаян Роксана – даже я уже смутно помню, как она поет (а искать и слушать снова не хочется). Для меня это яркая женщина с артистическими наклонностями, которая утопила себя в доме и растворила себя в муже (или его – в себе?). В общем, если когда-то она и хотела быть эстрадной артисткой, то потом благополучно это дело забросила. Вроде Алики Смеховой, которая тоже ведь попевает.

Бабкина Надежда – это, конечно, не эстрада, хотя причислить ее полноценно к фольклору (народной песне) я не могу. Тогда бы ее пришлось поставить рядом с ансамблем Дмитрия Покровского (теперь уже имени, а когда-то я была оглушена талантом этого коллектива и его руководителя). Вот сидела она в передаче про переодевания и сама как-то переодевалась. В принципе такова ее изначальная цель, думаю, и была: заявить себя как женщину. Со вкусом в одежде у нее получше, чем у Надежды Кадышевой. А в творчестве, если поначалу и были какие-то оригинальные идеи по поводу народной песни, то потом все скатилось к поп-фолк (у обеих один и тот же ручей потек).

Басков Николай – идеальный свадебный тамада. Может и над собой пошутить, но очень самолюбовно, и над окружающими – ехиднее. Я бы поставила его рядом со Стасом Михайловым. И по вкладу в нашу эстраду. И по массовости женского восхищения. Разве что к Баскову благоволят дамы постарше, как мне видится. Подобным им женским любимцем когда-то был Михаил Муромов. И что с ним стало...

Билан Дима – до программы «Голос» я относилась к нему несерьезно. Ну, есть такой. Ну, поет что-то. Голос то получше звучит, то похуже. Репертуар неровный, словно никак не нащупает о чем, чтобы и самому не было противно, и на заработках не отражалось. А в «Голосе» вдруг проявилось его умение восхищаться другими, причем, с дельными замечаниями. О, он, оказывается, в музыке разбирается!

Бичевская Жанна – это бардовская песня. Когда-то мне очень понравилось, как она записала песни иеромонаха Романа. Для меня она стоит рядом с Еленой Камбуровой (по вкусу к текстам и музыке), только с менее моим вокалом (тембром): ей бы плакальщицей быть – надрывно-вибрирующе-переливчатой.

Богушевская Ирина – очень трогательная, звонкая, обаятельная. Она умеет вдохновлять на радость. На то, что все трын-трава, даже если не все и не всегда. Очень заразительно-позитивная. Мне нравятся ее песни. Как совсем ранние «Ночные снайперы». Как мало кому известная, рано ушедшая и очень талантливая Светлана Голубева. И еще вспоминается Наталья Платицына, тоже не живая с 1999 года (из породы жанн агузаровых).

Бублик Михаил – мужской шансон (во французском понимании этого слова): самодеятельный, отвсейдушный, нараспашный, искренний, истовый. Если бы не неряшливость исполнения и простоватость (колхозноватость) внешняя, то можно было бы сопоставить с Жаком Брелем. Ну, да. Там утонченность, изысканность, мудрость, шарм, гениальность... А здесь – то, что здесь. Но мне нравится непричесанный Бублик. И если его окончательно нарядят в костюмы и вправят всю его стихийность в стереотип, залакировав все особые приметы, то мне будет жаль: мы потеряем интересного артиста.

Буйнов Александр – ну ничего особенного, кроме урчаще-рычащего голоса, по тембру которого его можно опознать.

Буланова Татьяна – когда-то она классно плакала на сцене (прямо во время исполнения жалостливых песен из ее глаз текли слезы) и была при этом такой трогательной, что хотелось слушать ее хотя бы из жалости. Мне до сих пор помнится единственная песня из ее репертуара – «Синее море» – что-то вроде дворовых песен (или псевдо-белогвардейских). Она могла бы стать солисткой женского варианта «Ласковый май» и дать фору Юре Шатунову. Но увы. И плакать однажды перестала. И запела всякую всячину. А я мечтала, как славно в ее исполнении мог бы прозвучать «Гимн чуме», кажется, из фильма 1974 года «Пир во время чумы». Она могла бы стать балладной певицей...

Брежнева Вера – это несерьезно. Вроде того, как в 90-е на эстраде появлялось много случайных, кем-то проспонсированных женщин разного поведения. А кто сказал: легкого? Просто они все вели себя, как умели – тогда и начался на сцене потоп самодеятельности, считавшей, что незачем учиться, становиться профессионалами, относиться к творчеству ответственно, достаточно, чтобы за тебя заплатили и ты – богиня в глазах заплатившего.

Богатиков Юрий – вот такие исполнители были в почете на советской эстраде. Когда я увидела победителя телепроекта «Голос» Сергея Волчкова, прямо пахнуло Юрием Богатиковым и Ко. И ведь что примечательно, как закончились советские времена, так напрочь исчез с экранов, из памяти и Юрий Богатиков (не только он). Ничего плохого о нем как человеке не хочу писать, знать его как личность не знала. Но исполнитель он был временный, временнОй, советский до мозга костей служака. И вместе с периодом канул. А сейчас даже по эстраде видно, куда мы ползем по-пластунски, словно там родные окопы, где перевяжут, дадут сто грамм и на знакомом языке обматерят.

Белов Геннадий – слащавый образец эстрадного соцреализма. Они с Богатиковым могли бы выступать дуэтом, как Вероника Маврикиевна и Авдотья Никитична, как Карцев и Ильченко (в последнем случае только если по разноплановому внешнему подобию). Вот, пожалуй, Белов – предтеча Валерия Меладзе. А вовсе не Валерий Ободзинский, который в молодости фактурой прически походил на Геннадия Белова, но репертуар у него был абсолютно антисоветский (про любовь... не к партии, комсомолу и т.п.), поэтому телесъемок молодого Ободзинского нет (смыли, видимо), зато Геннадия Белова много. Показательно?

Белоусов Женя – никто не звал его Евгением на сцене. Женя и Женя. Таким и остался в памяти, умерев молодым и уже не таким востребованным певцом, каким был несколько лет подряд. Чтобы представить масштаб его популярности (ажиотаж вокруг его имени), надо вспомнить параллели: группа «Тату», Юрий Шатунов и «Ласковый май»... На руках носили. Девочки-подростки плакали от любви к нему. Женщины постарше наверняка мечтали усыновить или просто прижать к груди под видом материнской ласки. Наверное, был смазливым. Как многие юноши, мелькнувшие на эстраде в конце 80-х – в 90-х. Случайные мальчики с одной-двумя песнями, вдруг попавшими в настроение масс: Рома Жуков, Саша Айвазов, Андрей Губин... Они не артисты. Поэтому в большинстве своим так и сошли со сцены в иные интересы. Получили каждый по поцелую от славы, но воздушному, мгновенно улетучившемуся.

Баянова Алла – она для меня в одном ряду с Изабеллой Юрьевой и Диной Верни, хоть и в хвосте этого ряда, то есть по нисходящей. Мастерицы романсов.

Бродская Нина – в основном слышала ее за кадром советских кинофильмов, зато сколько классных песен она исполнила в свое время. Точнее, как классно она их исполнила. И каким звонким, бодрящим звуком. Потом появились Сенчина и Вески. Такие, как Бродская, умели из сущей мелочевки сделать душераздирающий хит на все времена. То ли души в них было больше, то ли мастерства? То ли умели слеплять одно с другим?

Беседина Галина – томная, вгоняющая в печаль уже одним своим обликом, а потом и голосом, душноватая, словно пожилая дама, вечно мерзнущая и кутающаяся в воображаемые меха. Помню ее в дуэте с Сергеем Тараненко.

Броневицкая Илона – ее истинное призвание все-таки не певческое, скорее дочерне-материнское: дочь своей именитой мамы Эдиты и мама своего поющего сына Стаса Пьехи.

Барыкин (настоящая фамилия Бырыкин) Александр – в принципе тот же Михаил Муромов, Вячеслав Добрынин, Вячеслав Малежик, Владимир Кузьмин... Для меня это исполнители одного порядка (у кого-то чуть больше голоса, у кого-то чуть больше обаяния – на разные вкусы).

Беликов Сергей – песня «У беды глаза зеленые» в его исполнении была востребована не меньше, чем позже «Зеленоглазое такси». Как-то неравнодушен наш народ к зеленому цвету. Внешне Сергей был (в молодости) похож на Александра Иванова: белокурый бестия с немного злым выражением лица (ну так выглядело), тонкими губами. Только голос был чище, полетнее. У меня стойкое ощущение, что он исполнял не то, что ему хотелось (не редкое явление в те времена. Да и сейчас тоже. В этом беда всей нашей эстрады... видимо, повально зеленоглазой).

Бернес Марк – на эстраде он был примерно как Леонид Утесов (это наши шансонье мужского пола): работал не столько голосом, сколько нутром, то есть личностной весомостью.

Барыкина Людмила – до сих пор помню песню «Кукла» в исполнении практически Анжелы Дэвис (была такая американская активистка, защитница чернокожих, которую в нашей стране в советские времена защищали не помню от кого), потому что у Людмилы тогда были черные химически завитые волосы, стоящие нимбом вокруг лица. И абсолютно импортные тембр с голосом. Поэтому, наверное, простенькая, банальненькая композиция пронзила до настоящего времени (и сейчас звучит произведением из репертуара группы «АББА»). Ведь у нас были такие певицы! Она жива, но давно не выступает. Как и Катя Суржикова, с которой я иногда путала Барыкину (кстати, по рассказам знатоков, Александру придумали фамилию Барыкин как более благозвучную, в подражание Людмиле, когда они некоторое время работали в одном ансамбле).

Бельды Кола – ничего из его репертуара не сохранилось в памяти, кроме «Увезу тебя я в тундру». В угоду, наверное, образу, востребованному советскими музыкальными редакторами, помню его исключительно в тулупе и унтах, поэтому долгое время думала, что он реальный оленевод, который воспевает свою профессию.

В

Ваенга Елена – ей бы добавить вкуса, убавить самоуверенности и меркантильности, приставить наставника-режиссера-профессионала, и у нас была бы отличная певица всенародного масштаба. Только поздно. И нереально. Сейчас еще нереальнее, чем раньше. За два года, в течение которых ее узнали и прочувствовали массы (примерно 2008-2010), она умудрилась свести на нет все надежды на ее счет у увлеченных, но здравомыслящих. Она не росла, не развивалась, не становилась интереснее. А уж когда ею занялось телевидение, то Ваенга просто растворилась в тамошней эстрадной тусовке, потеряв остатки самобытности и индивидуальности. Да, сумасшедшая инстинктивность и органичность животного были ее изюминками. А ТВ подвело артистку под общий стандарт, и, оказалось, что она именно к этому всю предшествующую жизнь и стремилась. Более того, ее вопиюще самодеятельный уровень стал резать слух и глаз сильнее прежнего, хотя оказался под стать многим ее коллегам.

P.S. Хочу подправить себя, иначе не справедливо по отношению к Ваенге, которая восхищала меня два года. На днях пересмотрела и переслушала ее выступления 2000-2005 годов. Вот где она осталась той, которой я мечтала ее сохранить. Когда она сконцентрирована на какой-то эмоции, сильнее всего ее вдохновляла и делала собранной на сцене злость на кого-то (когда она не сцену выносила внутренний спор с невидимкой, свое несогласие с ним, свое отрицание его с его суждением), то от нее бьет такая ураганная энергетика, которая заряжает каждого сидящего в зале и по ту сторону экрана. И за этот заряд испытываешь благодарность ей. Такого заряда ждешь от каждого творца.

Сегодня поймала себя на мысли: когда я сильная, меня не проткнешь, а когда слабая – теряюсь от малейшей ерунды поперек. Но невозможно быть сильной постоянно. А я именно этого хотела от Ваенги. Тем более, что сила базируется на таких составляющих, которых у нее не оказалось (ну, в зачаточном состоянии были, но не развились): ум, постоянная жажда самообновления, интерес к самопознанию и профессиональные наработки. Последние спасают как раз в моменты слабости. Конечно, ей не на эстраду надо было. Ей нужно было в театр. И при попадании ее в руки мощного мастера, который сумел бы укротить, но не подавить, а вытаскивать из нее способности на благо себе и ей же, мы получили бы грандиозную актрису. Я до сих пор в этом убеждена. От этого и не проходящая печаль: не могу просто забыть, как многих ее коллег.

Вайкуле Лайма – она появилась клоном Мадонны, которую у нас тогда мало знали, зато певица (точнее, танцовщица) из Латвии имела возможность срисовывать американку с клипов. И символично, что следом за копированием движений пришло копирование пения. Правда, Мадонна с годами не стала лучше петь, но явно натренировалась в танцах. А у Лаймы и то, и другое в первобытно-запущенном состоянии. Сначала, наверное, большего и не требовалось для здешнего уровня восприятия, а потом – возраст, здоровье, другие увлечения-заработки. Для нашей эстрады она стала еще одной «иностранной» гостьей, что успешно все годы и эксплуатировала, пользуясь тем, что сравнивать было не с кем (не было у масс доступа к мировой эстраде). В любви к труду ей не откажешь, но ее деланно отстраненная, хладнокровная манера поведения и исполнения – на любителя.

Валерия – пронзительная, громкая, крикливая. Когда она была замужем за Александром Шульгиным, который, по ее последующим признаниям, бил ее, она пела вменяемо, спокойно, мелодично и даже временами тихо. Зато потом, вырвавшись от мужа-тирана, она отпустила голос на полную катушку легких и заголосила, пытаясь перекрикивать музыку, словно очередного деспота. Очень суетливая, даже нервическая, забивающая уши вокалом, а души – холодом.

Варвара – см. про Анжелику Агурбаш.

Варум Анжелика – у нее лицо Эдит Пиаф, прикидывающейся Лаймой Вайкуле. Когда-то папа писал ей приятные песни, выгодно совпадавшие с ее небогатым голосом. Она вела себя на сцене просто и по-пионерски отчаянно. Потом вышла замуж, и уже супруг начал пополнять ее репертуар такими же ладными для ее тембра произведениями. Вокал со временем окреп – связки натренировались, но манера осталась детской, хотя с годами это стало выглядеть странно: уже не мило, а так, словно даму стукнули по голове и она с блаженной улыбкой от сотрясения мозга перемещается в пространстве, забыв о времени. Очень манерная певица с приторной, неискренней улыбкой, своими жеманными телодвижениями перед микрофоном и мяукающим голосом вызывающая ассоциации с китайским болванчиком.

Вески Анне – на нее обратил мое внимание мой старший брат: на то, как она улыбается, когда поет, и поет, когда улыбается. Как она поет, как улыбается. В ее неповторимом тембре будто колокольчики переговариваются между собой. Такого задора, темперамента, эмоциональной вовлеченности в музыку, казалось, трудно было ожидать от эстонки, но вот же она – есть такая. При этом никакого заигрывания со зрителями, фигура, полная достоинства, занимается на сцене любимым делом, в котором ей все удается и она знает, что удается, от чего получает особое наслаждение. И оно передается публике. Очень заразительная певица. И всегда тщательно отбирает песни в репертуар: почти нет не запоминающихся. И пусть в последние годы она выступает со старыми произведениями с неизменной манерой их преподнесения, но ее профессионализм завораживает как прежде.

Ветлицкая Наталья – я про себя называла ее, когда видела на сцене: любимой женщиной иностранного дипломата. Такая вот немного заморская дива с узнаваемым тембром минимального голоса. Невозможно сказать, что в ней умерла певица. Она как стала певицей случайно, ну как в модели пошла, так и перестала ею быть. У нее всегда были яркие клипы, где все внимание камеры было на ней. Она умело носила костюмы, стараясь преподнести себя как можно эффектнее. Ей это удавалось. И что-то при этом ворковала– набарматывала, как мантру читала – распевный рэп. Впоследствии оказалось, что она умная, язвительная, наблюдательная женщина с разносторонними интересами. Но проявилось это в соцсетях, а не на эстраде.