Текст книги "Серебряные Листья (СИ)"

Автор книги: Алла Кучук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 27 страниц)

– У Атрейона спроси, – перепуганно вякнула я.

Он поднялся и одним движением схватил меня за горло. Я даже пискнуть не успела. Подтащил меня поближе к свету из окна, у меня ноги болтались, больно, воздуха не хватает… Ой, блин…

– Мне не дерзят, девочка, – произнес он спокойно, словно и не держал меня на весу, а я не маленькая, хоть и худая, но довольно высокая. – Кто ты?

– Аннис, – прохрипела я, вцепившись обеими руками в его руку.

– И всё? – ухмыльнулся он и заглянул мне в лицо.

Я увидела, как он побледнел. Прямо на глазах, мгновенно. Шумно втянул воздух. И так отшвырнул меня на кровать, что из меня дух чуть не вышибло, аж со стены, об которую я ударилась, штукатурка посыпалась.

– Аннис… – прошипел он, сжимая руку в кулак, а другой стискивая свой жезл. – Аннис Арвайд, дочь Рианнон.

Я судорожно кашляла, скорчившись на кровати и держась руками за горло.

– Аннис Арвайд, – повторил он. – Шестнадцать лет я думал, что ты мертва. Копил силу, собирал знания… Был безродным изгоем, я, который должен был быть князем. Голодал, ходил в обносках, замерзал в сугробах, пока не научился правильно использовать свой дар… И тогда я вернулся, чтобы занять свое законное место на троне Арданнона!..

– Только что говорил о княжестве, – прохрипела я.

– Если убить Лаоклана и его сына, трон по закону мой, – усмехнулся Ворон. – Я, Фебал Арвайд, буду королём, как и должно быть! И ты мне в этом поможешь!

– Ага, держи карман шире, – удивлённо сказала я. – Может, ты и дядюшка мне, но это не значит, что я тебе помогать буду. Совсем того, что ли? Ты же моих маму и папу убил!

– Я не хотел смерти Рианнон! – вскрикнул он, отшатываясь. – Я хотел, чтобы ее вместе с ее ребенком выкрали! Я хотел, чтобы сдох только этот Брайс, тварь проклятая, ублюдок безродный, посмевший прикоснуться к Рианнон!

– Почему? Зачем всё это? – едва сумела выговорить я. – Неужто только из фамильной гордости?

– Я любил ее! – крикнул Фебал Арвайд. – Ты не понимаешь, я ее любил, единственное существо, которое было мне дорого! А она выбрала какого-то ублюдка-гвардейца из королевского полка. Она убежала из дома, когда ей было всего пятнадцать, спуталась с ним… о, проклятье… я ее так любил… – он схватился за голову, вцепился в эти золотые волосы, так похожие на кудри Лианель и Рианнон.

– Она же была твоей родной сестрой… – прошептала я одуревше.

– Ну и что! Мы могли уехать в Иннис-ир-Рануи, где издревле братья женятся на сестрах, мы были бы там так счастливы… Ты могла бы быть моей дочерью… Я потому и хотел, чтобы ее украли вместе с тобой, чтобы она не плакала по тебе, я бы тебя вырастил…

– Не от твоей любви ли она убежала… – сдавленным голосом сказала я. – Это… это безумие… Ты сумасшедший!

– Она тоже так говорила… И наши отец с матерью прокляли меня, отреклись от меня, приняли этого бастарда! Даже имя ему наше родовое дали! А меня… Меня держали в тюремной камере, судили, покрыли позором мое имя!..

– Сам ты покрыл позором свое имя! – крикнула я, не выдержав.

Эта скотина, этот псих больной, приставал к моей маме, совсем еще девочке тогда… Может, даже изнасиловать успел, пока всё выяснилось… И еще несчастненького тут, обиженного жизнью из себя строит!

Меня окатило волной такой нерассуждающей ярости, что в глазах потемнело. Моя кровь вскипела, казалось, сейчас кожу прорвёт. А от браслетов вдруг так полыхнуло леденящим холодом, что у меня запястья обожгло. Я этого даже не заметила сперва, потому что с диким визгом кинулась на Фебала, метя скрюченными пальцами ему в лицо.

Я почти выла, попала ему по морде, разодрала ногтями его скулу, совсем немного до глаза не дотянулась.

И снова улетела в угол от удара кулаком в зубы. Он меня сильнее, даже не удивительно. Блин, от перстней еще больнее.

– Ты истинная дочь Рианнон, несмотря на эти мерзкие волосы… Ты больше похожа на отца, но норов от нее, – скривившись, произнёс он. – От красоты Рианнон ничего не осталось, только норов…

Он отошел к двери, обернулся и неожиданно усмехнулся:

– Ирония судьбы. Дочь Брайса поможет мне в моем плане.

– Хрен тебе! – взвизгнула я.

– Думаешь, мне нужно твое согласие? От тебя мне нужна только твоя кровь. Кровь прирождённого мага. Ты умрёшь в Самхейн, Аннис Арвайд.

Он хлопнул дверью, выходя, щелкнул замком и почти тут же я услышала грохот и вскрик. Я подскочила, подбежала к решетчатому окошку. Дядюшка Фебал Арвайд своим размеренным шагом удалялся по коридору, а у стены напротив изломанной грудой черного металла лежал тот фомор-охранник, над которым я больше всех издевалась. Они в крепости без шлемов ходили, и я видела, как у него от боли уголки рта обвисли.

Я дёрнула дверь, нет, заперто, не померещился мне щелчок. Прижалась лицом к прутьям, не обращая внимания на боль, и позвала:

– Эй ты! Тюремщик! Ты живой? Фомор, как тебя…

Он шевельнулся, и у меня отлегло от сердца. Как-то не хотелось мне, чтоб из-за того, что я разозлила Ворона, кто-то другой пострадал, пусть даже фомор. Он-то мне ничего плохого не делал, только ругался.

– Ты как? – спросила я, видя, как он неуверенно поднимается, держась за затылок. – Чем он тебя?

– Магией, чем еще… – пробормотал фомор, посмотрев на пальцы, покрытые бледной кровью. Блин, у них кровь не такая алая, как у людей, странно-то как. – Повезло еще… Просто воздухом швырнул… других на куски, бывало…

Мне аж стыдно стало, что я его так дразнила. Он же кто, обычный воин, стражник, какой с него спрос, поставили на посту, вот и стоит. Ну и что, что фомор, тоже ведь живой, и больно вон ему. А жить все хотят, хоть люди, хоть фоморы.

Я оторвала от своей рубашки еще кусок ткани, скоро она, похоже, в майку превратится. Протянула лоскут через решетку.

– На, прижми, кровь остановить.

– Опять плеваться будешь? – настороженно спросил он.

Я невольно хихикнула, из потревоженной разбитой губы потянулся ручеек крови. Хорошо еще зубы на месте остались, тут с дантистами проблема.

– Да не буду я тебя обижать, – ответила я, слизывая кровь с губы. – Не бойся, держи. И пошел бы ты, смену позвал что ли… я даже бежать пытаться не буду.

– Куда ты отсюда убежишь, – буркнул он, беря тряпочку и прижимая ее к затылку. – Ничего. Скоро пересменка. Я вижу, и тебе досталось…

– Угу… Меня Аннис зовут. Аннис Арвайд.

Он замер, смотря на меня удивлённым взглядом. Ой, вечно они со своими замутками об именах. Какая уже разница, страшнее дядюшки ему не удастся быть.

– Я – Эдвейн Террейсе, – дрогнувшим голосом произнёс он.

– Скажи-ка мне, Эдик, – хмыкнула я, – сколько до Самхейна осталось? А то это очень важный для меня день будет…

Дико болели запястья. Кожа вокруг браслетов покраснела, как от ожогов. И кости ныли. Блин, дурацкие холодящие браслеты, еще ревматизм заработаю, оно мне надо?

Глава 20
Ритуал

«Ни Гриэн…» – тихий вкрадчивый шепот.

Я вздрогнула, осознав, что плыву в черной пустоте, а вокруг меня клубится багровый смерч. Медленно ворочается, подступает.

Я сжалась в комок, спрятав лицо в коленках. Твою ж дивизию, заснула. Заснула ночью, а здесь мне никто не поможет. Ила далеко, не спасёт, оплеух не надаёт. Я же так старалась не заснуть, сообразила, что, как Даник говорил, «днём сны лучше». И не удержалась.

«Ни Гриэн. Он убьёт тебя».

– Тебе-то что? – выдохнула я.

«Прими силу. Прими Тьму. Он не сможет удержать тебя с моей силой. Ты станешь божеством, без смерти, без страха…»

– Отвали!

«Знаешь, что он с тобой сделает?»

– Ну убьёт, знаем.

«Он выпустит из тебя всю кровь. Она будет течь по капле медленно, всю ночь. И мир будет содрогаться и меняться. Ты будешь долго умирать, истекая кровью, и понимать, что ничего не можешь сделать. Ты не справилась со своей задачей. Умрут все, кого ты знаешь. Арвайду не нужны твои глупые друзья, их он убьёт в первую очередь. Где бы они не были, твоя кровь дотянется до них.»

– Заткнись, сволочь, заткнись!

«Да, Ни Гриэн, ты еще можешь спасти себя и своих друзей, которые тебе так дороги. Прими мою силу. Только скажи «да», и ты одним вздохом разнесёшь весь Каэр Глас. Спасёшь мир, как ждут от тебя эти жалкие божки… Они-то сами, как всегда, свалили всю грязную работу на одну маленькую девочку… Что ты можешь одна сделать? Только гордо умереть, понимая, что твоя собственная кровь раскалывает этот мир на части.»

– Я не одна! Мои друзья помогут!..

«Где они, твои друзья? Забыли о тебе давно. Никто не полезет в Каэр Глас по собственной воле. Думаешь, твой глупый Киаран спасёт тебя? Наивная, верящая в сказки Ни Гриэн…»

– Замолчи! Замолчиии! – взвыла я, хватаясь за уши, пытаясь приглушить этот вкрадчивый ласковый голос.

«Тебе нужно всего лишь сказать «да». Разве это сложно? Всего лишь маленькое, коротенькое слово, и ничего этого не будет. Ни смерти, ни страха, ни боли… Ты же боишься боли, маленькая Ни Гриэн. А с моей силой ты будешь сильнее богов».

– Проснуться… Помогите! Кто-нибудь!.. – кричала я, зажимая уши, зажмурившись, чувствуя, как постепенно проваливаюсь в эту черную бездну.

И проснулась от того, что кто-то облил меня холодной водой. В сумраке я различила перепуганное лицо Лины.

– Госпожа Аннис! – воскликнула она. – Госпожа Аннис, что с тобой?

– Лина… – вздохнула я облегченно. – Ох, Лина… Ты даже не представляешь, что ты сделала… Ты спасла меня от смерти… нет, это хуже смерти. Короче, ты настоящая героиня!

– Госпожа, – она встревоженно потрогала мой лоб. – Ты больна?

– Психушка плачет, – хмыкнула я. – Лина, не бери в голову. Просто если увидишь, что я неспокойно сплю, буди меня как хочешь, хоть об пол мною стучи. Это магия такая, понимаешь?

Она кивнула. Эх, всё можно магией обьяснить, удобно.

– А… – я задумалась, чего это она среди ночи ко мне прибежала вдруг так удачно. Все четыре дня, что я тут, только два раза в сутки заходит, еду принести и прибраться. – Лина, почему ты пришла-то?

– Меня господин фомор позвал, – покосилась Лина на дверь. – Ему запрещено входить сюда…

Я вылезла из-под одеяла и пошлепала к окошку.

– Эдик? Ты на дежурстве? – позвала я.

Тот отодвинулся от стены, чтобы я его увидела.

– Да, я.

– Спасибо, – сказала я. – Если бы не ты и Лина… ох…

Лина торопливо засобиралась на выход. Хм… а если проскочить за дверь да как ломануться… Терять мне нечего… Угу, может, Лина и Эдик не будут так уж усердно меня ловить, а целая крепость злых фоморов тихо постоит в сторонке. И демоны на выходе только зубками клацнут. И даже за попытку бегства Атрейон или Фебал ни Лину, ни Эдика в живых не оставят. Неее, тупая идея. Ни оружия, ни магии, одна дуля в кармане, и та не работает.

Я услышала, как Эдик свирепо внушает Лине:

– Рабыня, если ты только проговоришься. что я пост оставил, я тебя на куски изрублю!

– Нет-нет, господин фомор, я буду молчать! – испуганно шепчет та.

Остаток ночи я просидела на стуле. Всё, не дура, теперь только днём спать буду. Никаких этих «полежу пять минут под одеялком».

И всё же въедливые мысли не оставляли меня. Что, если взять его силу, силу Хаоса… Амрисс же принимал его помощь и ничего, потом фигушку показал, вон даже богом стал… Приму силу, наваляю Фебалу, разнесу Каэр Глас… Фоморов домой прогоню, чего лезут как одурелые, чего им дома не сидится, в своем подземелье. Все живы, все счастливы. Что, собственно, такого плохого в лишней силе, пусть даже от Хаоса? Это же я ею рулить буду, не он сам.

Райлинн отказалась от силы. А Аспазия взяла. Обе умерли. Одну убили, другая сама убилась. Почему?

Порассуждаем логически. Вот, становлюсь я самой сильной в Хай Брасиле. С полпинка убиваю Фебала. Плюю на Каэр Глас и он вдребезги. Зажариваю всяких демонических тварей. Загоняю фоморов в их мир, заваливаю их норку, или откуда они там лезут. Атрейона оплеухами туда, с него хватит. Эдика пинаю. Пошли вон, не раззявайте рот на чужой калач. Народ ликует, освобождённые рабы-арданы на руках меня к королю несут, вот, спасительница наша, чествуем ее и ножки целуем. Мои ребята радуются, обнимают меня, округляют глаза по пять копеек. Киаран на руках носит, торжественно свадьбу играем, пир на весь Дан-на-Хейвин закатываем. Весь Арданнон счастлив, героиней меня славит.

А дальше что? Тихая жизнь в Лиэсе, на задворках королевства? Гобелены вышивать, как тут знатные дамы привыкли? Или свиней по заднему двору гонять?

Нееет, мне же король вернёт княжество Коррахтское за спасение королевства. Я буду княгиней, людьми справедливо управлять, все будут счастливы под моим мудрым руководством. Будут идти толпами за помощью и советом, ведь я же самая великая чародейка, всё могу, всех осчастливлю. Хочешь здоровья – на тебе, хочешь золота – на тебе, хочешь любимую, которая внимания не обращает – забирай… Друидов к ногтю, чтоб прогресс не тормозили, пусть люди спокойно машины изобретают, телики да телефоны. Любая война закончится по моему слову, всем наваляю, и правым, и виноватым, чтоб не рыпались, чтоб все знали, война – это плохо. Все у меня в кулаке сидеть будут. Всех счастливыми сделаю, хотят они этого или нет. А кто вякнет, того…

Твою ж мать… Вот они, мечты сиротки из детдома, всех осчастливить, всех прижать… Твою ж… Куда же меня занесло от одних только мыслей о великом могуществе. А дай мне в руки такую силищу непомерную, что со мной будет? Был псих Фебал, которого еще можно как-нибудь одолеть. Станет Великая Анечка, добрая-предобрая, оплеуху мне, много-много оплеух, чтоб не заносилась.

Эдик вон с поста убежал, чтоб Лину привести, а я ему пинка…

Лучше уж самой сдохнуть, чем это. Фебал не бессмертный, помрёт сам когда-нибудь, если уж на то пошло. Фоморы не такие плохие, как о них думают. А Великая Анечка с Хаосом за спиной… Та Анечка, в которую я превращусь, будет мир в кулаке вечно держать. Ох, зазвездилась ты, бедная сиротка, Хранительница Хай Брасила, гламурных стразиков тебе не хватает…

Нееет уж. Не надо никому такого счастья. Пошел он, этот Хаос, далеко-далеко. Не дамся. Лучше сдохну, истекая кровью, как он сказал. Пусть дядюшка подавится моей кровью, козел с ушами. Ничего, прибьёт его еще кто-нибудь, не может мир на одной мне держаться. Не верю просто.

Ох, Киаранчик мой любимый, как же тебе с невестой не повезло. Только нашлась, и опять…

* * *

На пятую ночь пленения за мной пришли. Один из охранников, не Эдик, открыл дверь.

– Выходи, Аннис.

– Куда это? – удивлённо спросила я, цепляясь за одеяло. По ночам уже прохладно было, а у меня окно не застеклённое, и отопления никакого.

– Господин Арвайд велел привести.

– Так не Самхейн же еще! – испуганно пролепетала я.

– Ты идёшь или силой тебя тащить? – неохотно произнёс фомор.

Я их всех, своих сторожей, уже различала. Имен, правда, они мне не говорили, только Эдвейн отважился. Я остальным клички дала и дразнилась ими. Всего их восемь было, по четыре часа дежурили под дверью. Этот проходил у меня под кодом Чучело Гороховое. Еще были такие перлы, как Ослик Ушастый, Китайский Болванчик, Сова – самый глазастый, Дубина Стоеросовая – из-за здоровенного двуручника, с которым ходил, Чебурашка и Куколка. Ну, Куколка, само собой, был самый хорошенький. И разумеется, Эдик, с которым мы иногда тихонько разговаривали.

Я покорно вышла из комнаты. Смысл упираться, всё равно вытащат. Может, еще и по шее дадут. Зачем мне лишние побои, у меня еще от дядюшкиного тычка губа не зажила.

Чучело повёл меня по длинным коридорам, куда-то в самую глубину крепости. Тихо, никого не видно, только факелы на стенах потрескивают. Нормальные люди спят давно, чего этому гаду-дядюшке неймётся? Может, Самхейн решил порепетировать? Я так и ёжилась от страха, да и холодно было, от каменного пола тянуло сыростью, сквозняки насквозь продувают, а на мне всего-то рубашка да штаны кожаные. Только у Чучела рука тёплая, держит меня за локоть, чтоб не дёргалась. Да куда мне дёргаться-то, разве что без руки если, держит, словно клещами, сильный.

– Не бойся, – прошептал он вдруг. – Не на смерть пока веду. Поможешь просто.

– Я не боюсь! – храбро пискнула я.

– Ты дрожишь вся.

– Мне просто холодно! Плевать я хотела на этого козла блондинистого!

Фомор издал непонятный звук, вроде кашля. Я заметила что у него губы дёрнулись.

– У тебя это хорошо получается, плеваться… – шепчет.

– Тренировалась, – отозвалась я. – Как чувствовала, что понадобится.

Мы замолчали, спускаясь по длинной винтовой лестнице куда-то вглубь Стало еще холоднее, даже иней кое-где на перилах. Я уже просто себя руками обхватила, зуб на зуб не попадал. И ноги от длиннющей лестницы разболелись.

– Чучелко, миленький, куда мы идём? – перепуганно прошептала я.

– В Зал Ритуалов. Не бойся, – он помолчал секунду, потом едва слышно добавил:– Принц Атрейон не даст тебя убить. Ты нам нужна живой…

– Зачем?!

– Мы умираем, Аннис, – и замолчал. Больше ни слова не произнёс.

Мы вошли в огромный полутёмный зал. Фоморы рядком под стеной стоят, вход охраняют. Весь пол изрисован светящимися линиями и странными символами. Линии складывались в несколько пентаграмм, одна в другой, а в самом центре непонятное сооружение. Я пригляделась, хм, да это что-то вроде двери из массивных каменных блоков. Ну, два стоят, третий сверху, как притолка. О, как в Стоунхедже, трилит, кажется, это называется. А рядом Ворон и Атрейон. Дядюшка на камнях этих что-то пририсовывает мелом, Атрейон неподвижно рядом стоит, наблюдает. Морда у самого как из камня вырезана, ни одной эмоции не прочесть. Указал вдруг что-то пальцем, Фебал давай перерисовывать. Кстати, впервые вижу гнусного фомора без шлема. Волосы у него белые-белые, седые, что ли?

Чучело подвёл меня к ним, и Атрейон тут же ухватил меня за плечо. И мгновенно прижал обе мои руки к небольшому каменному столу перед этими дверями. Защелкнул на моих руках захваты, прямо поверх браслетов. Блин, зараза. А я им тоже хотела что-нибудь интересное нарисовать, как у нас на заборах рисуют. Вечно он всё испортит, этот Атрейон.

А на столе – небольшая каменная чашка и нож со сточенным лезвием. Лежит такой интересный, не металлический, каменный, черный как ночь, острый, как бритва, даже на вид.

Это чего они собрались тут делать? Ай, я так не играю, пустите меня отсюда! Чучело же говорил, не убьют! А сам вон в строй фоморский ушел. Стоят там, как статуи безмолвные, все в этих своих черных доспехах, только глаза из темноты поблескивают.

Ой, страшно! Ой, что им всем от меня надо!

Фебал Арвайд отошел от камней. Мелок на стол положил. Ухмыльнулся, гад, и рывком оторвал рукав от моей бедной рубашки.

Атрейона не вижу, сзади стоит, за плечо меня держит, ситуацию контролирует.

А дядюшка взял нож и чашку. Прижал чашку к моему предплечью, где рукав сорвал. И медленно-медленно провёл ножом по коже.

Я закусила губу, чтобы не заорать от боли. Неглубоко резал, не вены, просто надрез – тонкий, болючий… От того, что не резко резал, еще больнее, а уж морда у него какая довольная… Бурлящая кровь выплеснулась в подставленную чашу, я видела, как она там беснуется и плещется сама собой. И потихоньку успокаивается.

Ворон торопливо плеснул кровью на камни-трилиты. И заговорил что-то непонятное, напевное. Заклинание, видимо, что ж еще. Голос его то понижался, то взвивался аж на фальцет. Меня окатило леденящим холодом, пахнуло гнилью, словно из мусорного бака.

А между камней заклубился серебристый туман, вроде того облака, в которое уходил дракончик. Портал открывается, догадалась я. Не дыра в земле, портал магический!

– Сука! – завопила я, больше не сдерживаясь. – Тварь бешеная! Ненавижу!..

Ворон сбился с ритма, свечение стало гаснуть. Обернулся, с размаху треснул меня по лицу. Я заверещала еще громче, дядюшка в ответ снова размахнулся.

Атрейон молча перехватил его руку, отшвырнул его. А мне попытался зажать рот. Я привычно уже щелкнула зубами, снова укусила его за ладонь.

– Молчи! – зашипел Атрейон, сдавливая мне челюсть, зараза, пальцы у него, как железные. – Если хочешь жить, молчи!

Я заткнулась. Дядюшка начал заклинание заново. Почти угасшее сияние вновь вспыхнуло. Туман окутал весь трилит, на котором светились символы, нарисованные мелом, сквозь туман просвечивали. А между камней появились смутные фигуры.

Они выходили из облака-портала медленно, едва шевеля ногами. Тощие измученные женщины с мертвенно-бледной кожей и заостренными ушами. Хилые дети, совсем мало их, одни глаза на лицах. Воины в доспехах, высокие, рослые, но такие худые. Скулы едва кожу не прорывают. Долго шли, много их было, несколько сотен. Ворон, не прерывая пения-заклинания, снова резал мне руку, собирал кровь, плескал ее, волнующуюся, на камни. А я молча, не сопротивляясь уже, круглыми от ужаса глазами смотрела на выходящих. Даже про боль забыла от ужаса.

А рядом так же молча, едва дыша, стоял Атрейон, совсем, кажется, забыв, что рот мне зажимает. И лицо у него было такое… измученное.

И так же молча смотрели остальные фоморы-стражники. Я только заметила, как они пропускают к выходу своих соплеменников, и иногда, словно тайком, осторожно соприкасаются кончиками пальцев с кем-то из женщин.

Лишь когда в портале показалась кучка стариков, совсем дряхлых на вид, Фебал резко замолчал. И больше не стал резать мне руку. Свет стал гаснуть.

– Не все успели! – вскрикнул Атрейон. – Арвайд, пой!

– Кому нужно старичьё. В следующий раз пойдут. Если доживут… – равнодушно отозвался Фебал.

– Не доживут… – бессильно прошептал Атрейон.

Свет угас, камни стали мёртвыми. Старики не успели выйти. Кому они нужны, как он сказал. Зачем ему старики, корми их, пои, а толку от них нет, не то, что взрослые воины, и женщины, родящие новых воинов.

– Какая же ты сука, дядюшка, – с трудом выговорила я, в голове мутилось от потери крови, рука, вся изрезанная, онемела. – Как так можно… Тебе что, крови моей стало для них жалко? Так моя же кровь, не твоя!

Фебал мазнул пальцем по дну чаши и, повернувшись ко мне, улыбнулся. Медленно облизал кровь с пальца.

– Жалко, Аннис Арвайд, жалко, – произнёс он. – В тебе ее, к сожалению, не так много, чтобы тратить попусту.

Эх, далеко стоит, пинком не достать. Да и горло пересохло, язык, как валик деревянный, нечем плюнуть.

– Уводите ее, – приказал Фебал стражникам.

Пока Атрейон отстегивал мне руки, я успела прихватить забытый мелок и нарисовать задуманное, прямо на отполированном камне стола. Хе-хе, он, по-моему, специально медлил с левой рукой, которую резали, очень осторожно, чтобы не потревожить раны. И одним глазом косился на художества. Я уж расстаралась, добавив мельчайшие подробности, лучше, чем на заборе вышло. И чтоб не осталось никаких сомнений, подписала кельтскими рунами, сочетав это слово с именем Фебала. Аж сама порадовалась.

Подошедший Чучело вытаращил глаза и задержал дыхание. Ухватил меня за здоровую руку и поскорее вывел из Зала Ритуалов.

* * *

Лина принесла мне тёплую курточку. Утром после ритуала..

– Что, дядюшка расщедрился? – презрительно спросила я, даже не желая касаться подачки.

– Он правда твой дядя? – удивлённо спросила Лина.

– Правда, правда. Чтоб он провалился, такой родственник.

– Так значит, ты действительно княжна Арвайд? Пропавшая дочь Прекрасной Рианнон?

– Угу.

– Ох, добрый Дагда… Значит, господин Киаран и правда дождался своей невесты нареченной…

– Лина! – возмутилась я. – Я в тюряге! И скоро сдохну! Какая уже разница, кто я! Меня уже на опыты вот пускают, а скоро совсем того…

– Я… не могу помочь… – глаза ее наполнились слезами. – Бедная госпожа… что я могу сделать…

– Ничего. Успокойся, Лина, – я погладила ее по руке. – Уноси эту тряпку позорную, скажешь дядюшке, что я ему в очи бесстыжие плюю… То есть, нет, конечно, просто унеси.

– Но это не он велел! – заморгала Лина. – Он вообще такими мелочами не интересуется!

– Не поняла?..

– Это фомор попросил передать, тот, что недавно сменился.

– Чучело Гороховое мое? – опешила я.

– Кто?

– Ой, да это я так, обзываюсь. Не обращай внимания.

Вот так раз. Запомнил, что я мёрзла. Побеспокоился. А я его Чучелом обзываю. Нехорошо…

Лина убежала за завтраком. А я вспомнила, как, приведя меня в мою комнату, Чучело бережно перевязал мне изрезанную руку. Я это едва заметила, потому как хреново мне было жуть. Намёрзлась, устала, крови сколько выцедили, по морде дали… Веселая ночка была. Ну, зато хоть спать не пришлось, везде есть свои плюсы.

Лина принесла еду. Снова каша, хлеб и вода. Блин, достали. Что за произвол? Где силы взять, чтоб кровь восстанавливать? Я дождалась, пока она уйдёт, чтоб не подставлять под горячую руку, села под дверью и принялась лупить по ней ногами и орать.

– Сволочи! Сатрапы! Изверги! – орала я, а это я умею! – Требую нормальной жратвы! Даешь фруктов заключенным! Мы, политические, тоже люди! Тьфу ты, магические!..

– Чего ты кричишь? – осторожно заглянул в окошечко Куколка. Осторожно, потому как плевка словить не хотел. Я их тут всех в страхе держала. – Только что кормили ведь…

– Хреново кормите, загнуться можно от такой кормёжки! – ответила я и снова забарабанила в дверь ногами, ну, не руки же себе отбивать. Заорала лозунги: – Даешь мясо в массы! Витамины – страждущим! Женщинам, детям и инвалидам – деликатесы вне очереди!.. Я – женщина, дитё и инвалид, вон как нарезали, – торопливо пояснила я Куколке.

– Ох, Мать-Тьма, – вздохнул тот из-за двери.

Где-то через час мне это надоело, да и голос сел. Я пошла попить водички, твёрдо решившая, отдохнув, продолжить забастовку заключенных.

Щелкнул замок, и кто-то вошел. Я оглянулась, облилась водой из кружки.

– Только не плюйся! – торопливо воскликнул Атрейон, выставляя руку. – Если так хочешь, лучше укуси!

Мда… Весь Каэр Глас заплевала, талант прямо. Все фоморы трясутся мимо моей двери проходить. До вчерашней ночи с интересным ритуалом, я только и делала, что стерегла проходящих и плевала во всё, что движется. Стражники мои в углу прятались, а остальные мимохожие жались к стеночке, наивные, коридор-то узкий.

– А ты чего припёрся? Позлорадствовать? – спросила я.

– Нет.

На нем не было доспехов, свободная туника с двойными рукавами, узкие замшевые штаны, сапожки высокие. Блин… какой же он худенький, оказывается, а я-то думала… И не таким высоким уже казался, без шлема. Всего на полголовы меня выше.

И он протягивал мне яблоко.

– Вот, держи. Ты же просила фруктов…

– Что так щедро-то, аж целое яблоко! – фыркнула я.

– У нас мало еды.

Я замерла, и перед моими глазами снова стали проходить толпы измученных женщин и детей, у которых кости просвечивали. Твою ж дивизию… Так они там от голода умирают… Вот что имел в виду Чучело. Вот почему они так рвутся оттуда. Не за властью, выжить хотят…

– Анья… – всё настаивал Атрейон. – Бери. Не бойся, оно не ядовитое, какой мне смысл тебя травить?

– У меня даже и мысли нет тебя бояться, – буркнула я. Мне стыдно было брать это яблоко, лучше бы он его ребенку какому отдал…

– Я уже заметил, что ты никого не боишься, – усмехнулся Атрейон, и впервые мне их зубы не показались некрасивыми.

Он вложил мне в ладонь яблоко и осторожно коснулся моего перевязанного предплечья.

Анья, дай я посмотрю. Я принес мазь целебную, чтоб быстрее заживало.

– Зачем? – с трудом фыркнула я. – Чтобы было место для новых порезов? Сколько еще вы будете меня резать?

– Портал можно открывать лишь в определённые ночи. Арвайд сам мог открывать только раз в месяц, в полнолуние. С твоей помощью… – он нервно сглотнул, – с помощью твоей крови… раз в неделю… Ты можешь спасти мой народ.

– А твой народ завоюет и поработит мой… – сказала я.

– Ты когда-нибудь держала на руках умирающего ребенка? Своего сына? – прошептал он, смотря мне в глаза. – Нам не нужна власть. Мы заключили Договор с Арвайдом, чтобы получить шанс выжить. Мы обещали ему королевство.

Он схватил мою руку, почти грубо сорвал с нее повязку, достал из кармана баночку и принялся мазать мои раны.

– Я буду лечить тебя, даже если ты этого не хочешь. Чтобы ты вывела мой народ. Чтобы жила, пока не выполнишь это.

Я отвернулась, пока он лечил мою руку, стараясь удержать слёзы. Еще пять недель до Самхейна. Пять недель осталось мне жить. Самхейн, колдовская ночь, прообраз американского Хеллоуина, ночь, когда воздух наполнен магией, а все потусторонние существа свободно гуляют по земле. Все самые сильные ритуалы проводят в Самхейн, потому как легче.

– Что произойдет в Самхейн? Что вам надо? – глотая комок в горле, спросила я.

– Мы сломаем древние оковы, и на землю вернётся Бог-Король Балор, – ответил Атрейон. – Мой отец.

– Я умру? – спросила я.

– Не знаю, – отвёл взгляд Атрейон. – Ритуал будет длиться всю ночь. Слишком сильны заклятья сидов, удерживающие отца в нашем мире.

Ясно. На всю ночь моей крови не хватит, чтобы для жизни что-то осталось. Мог бы и прямо сказать, а не это несчастное «не знаю».

Потом он ушел. Я расстроенно повертела рукой, от мази боль почти утихла, притупилась. Скоро как новенькая будет, можно опять резать, вон сколько места.

* * *

– Аннис, знаешь, как наши тебя называют? – с усмешкой спросил Куколка, увидев мое унылое лицо из-за решетки.

– Откуда бы… – отозвалась я. – Я думала, вам вообще запрещают со мной разговаривать.

– Нет, только заходить запрещено, – Куколка ухмыльнулся, миловидное лицо его стало еще симпатичнее, чем обычно. – С тобой поговоришь… Злая и плюёшься…

– Это я-то злая? – обиделась я. – Я вообще-то в плену. Мне положено гадости делать своим тюремщикам!

– Нам тоже не очень-то нравится наша роль, особенно подчинение Арвайду, – прошептал он. – Знаешь, сколько наших он убил ни за что ни про что? Его все боятся, кроме разве что принца Атрейона…

– Нечего было с этой скотиной связываться, – фыркнула я.

– Это наш единственный шанс на выживание, – покачал головой Куколка. Он помолчал несколько секунд, потом произнёс:– Мы благодарны тебе за вчерашнюю ночь. Все наши знают, что ты заступалась за наших стариков. Это было бесполезно, но мы понимаем… Ни ты, ни Атрейон, ничего не могли сделать…

– Я не понимаю, Куколка, почему… Вы же бессмертные существа, вы же как сиды… Почему… вы же не должны стареть! – растерянно сказала я.

– Мы такими были, Аннис. Четыре тысячи лет во тьме изменили нас. Мы стали смертны. Мы едва дотягиваем до сотни лет… И буквально за несколько дней стареем. Те, кого ты видела, не доживут до следующего открытия Врат. Сотня лет юности и силы, и почти мгновенное разрушение…

– Страшно… – прошептала я. – Но вы же маги, разве вы не можете исцелить…

– Увы. Мы вовсе не маги. Магов у нас осталось всего двадцать, и один из них Атрейон. А эта старость, эта болезнь… она не лечится даже магией. Думаешь, мы не пытались? Даже наш Бог-Король бессилен перед этими изменениями, проникшими в нашу кровь.

– И вы решили, что вернувшись в родной мир, сможете избавиться от этой напасти?

– В том числе.

Куколка с усилием выдавил улыбку, решив сменить тему: