Текст книги "Единственная из чужой Вселенной (СИ)"
Автор книги: Алия Шакирова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 13 страниц)
И Сэл охотно поделился:
– Сейчас существует содружество планет. Их много, много разных рас. Я тебе покажу их. Земляне входят тоже, – кивнул он на меня. Я поневоле улыбнулась. – Миориллия – лучший галактический курорт, – не без гордости произнес Сэл. У нас чудесный климат и аборигены, – он ткнул себя пальцем в грудь, – Весьма радушны.
В комнату ворвался слуга, принялся сервировать стол.
– А унги? – поинтересовалась я.
– Унги? – уточнил Сэл. – А-а-а! Это вторая разумная раса Миориллии. Верианцы – первая, унги – вторая. Мы давно сосуществуем бок о бок. Унги всегда жили в горах. А равнины принадлежали верианцам. И у нас несколько стран.
– Я поняла, – кивнула я и попробовала овощное блюдо, оставленное слугой. Очень вкусно… пальчики оближешь. – И у вас монархия.
– Не совсем, – покачал головой Сэл и тоже отдал должное блюду. – Есть короли и есть совет десяти. Совет избирает народ. Вот Бис – он советник. Но в чрезвычайных обстоятельствах, когда счет идет на минуты, да, решают короли.
* * *
(Мей)
Я шагнул за порог комнаты Сэла, вслед за Изелейной и выжидающе застыл, борясь с болью взросления. Она почти не успокаивалась – так действовало второе, неестественное взросление.
Но я не жалел. Я бы набросился на нее, смял, сжал в объятиях, поцеловал… У меня голова кружилась от мыслей и желаний. Я почти не владел собой, и даже выучка нескольких сотен лет плохо помогала оставаться невозмутимым, спокойным рядом с этой женщиной.
Изелейна изучала меня. Внимательно скользила взглядом по лицу, по телу. Что она такого увидела? Смятение душило тугой петлей на шее, сердца бились в бешеном ритме.
Но Изелейна прервала мои мучения – все и сразу.
Подошла прижалась и подставила губы для поцелуя. Я впился в них так, словно умру, если не сделаю этого. Стиснул ее, прошелся руками по гибкому, стройному телу, дрожа от боли и возбуждения.
Притянул ее еще, совершенно не заботясь о том, что единственная отлично ощущает все изменения моего тела.
Внизу живота пульсировало, с болью и с жаром. А губы горели от ее прикосновений.
Я подхватил Изелейну, подскочил к постели и вжал полукровку в матрас. Изелейна отвечала – ее язык ласкал мне рот, ее руки скользили сначала по плечам, потом по спине, а потом… Потом забрались под шаровары. Я задрожал сильнее. Изелейна чуть отстранилась, сдернула с себя одежду – я даже не понял как. Я застыл, полулежа, держась на руках. на весу, не в силах сдвинуться с места от спазма и боли, не в силах отвести взгляда от совершенного тела единственной. Такого правильного, моего.
В голове помутилось, я не мог связно сказать ни единой фразы. А Изелейна словно поднырнула под меня, и… руки ее коснулись того самого органа, который болью отзывался на любые другие прикосновения.
Я закусил губу чтобы не застонать от удовольствия, непроизвольно задвигался. Она подхватила мой ритм, быстро, и удивительно нежно. Я затрясся от агонии наслаждения. Казалось, убери она руки, и я взорвусь от мучений.
Но Изелейна вдруг ускорила ритм, и… я излился… прямо в шаровары. Она улыбнулась – мягко, нежно.
А я едва мог дышать и сказать мог лишь:
– Оох…
Изелейна стянула с меня шаровары, и я приподняв ноги сдернул их окончательно.
И… она приблизилась. Не помню, как слился с единственной, помню лишь это ощущение, когда мир засиял сотнями красок, сотней звуков. Помню, как ушла боль и накатило наслаждение. Одна вспышка другая, третья.
Когда же мы упали на кровать, едва дыша, Изелейна провела рукой по моей груди. Когда я снял тунику? Не помню. И прошептала.
– А ты очень страстный любовник.
И мне было глубоко плевать – сколько их было у нее до меня. Скольким она дарила себя. Главное – она моя, она со мной и остальное… это лишь тлен и прошлое.
Глава 17
(Даритта)
Мы с Сэлом поели, выпили травяного чая, обсудили, как правят верианцы и как делили Миориллию местные расы.
Я узнала много любопытного и неожиданного.
Оказалось, что равнины «разыгрывали» на турнирах эн-бо древние короли верианцев.
Самые благодатные, плодородные земли выбирали победители, занявшие четыре первых места. Остальные довольствовались равными наделами, которые не заинтересовали победителей.
Выяснилось, что некогда Миориллия входила в «кольцо аджагар» – принадлежала нашим создателям. Но потом здесь схлопнулись несколько измерений, и древние ящеры оставили планету аборигенам, которые поклонялись им как богам. Вот почему фанатики так хотели заполучить нас. Какие-то особые манипуляции с аурой полукровок, с их точки зрения, приближали их к небожителям, делали бессмертными. Правда, несколько полукровок погибло из-за таких вот манипуляций.
А когда я совсем расслабилась, то рассказала Сэлу о своей жизни на родине.
О том, что отец погиб, когда я была совсем еще ребенком – попал в аварию. И мама осталась одна. О том, как я работала в своем цветочном салоне. Я ведь была дизайнером-флористом. И о том, как Путник муштровал нас, обучая быть полукровками.
Сэл слушал так внимательно, словно каждое мое слово отпечатывалось у него в душе. И смотрел так… словно я – центр Вселенной.
И я все больше проникалась к верианцу. Я очень хотела увидеть маму, но не меньше хотела остаться с ним, с мужчиной, у которого никогда не будет другой. Который не изменит с более красивой или сексуальной. И останется верен мне, даже если подурнею и постарею.
Незаметно минуты перетекали в часы, а часы приближались к заявленному Путником времени.
И не успели мы глазом моргнуть, в дверь постучали.
– Даритта! У нас дело! – сообщила Изелейна каким-то совершенно другим, незнакомым голосом. В нем слышались радостные нотки, нотки восторга, не смотря на предстоящий нам кошмар.
Я вышла, оставив Сэла в комнате.
В коридоре нас ждал серьезный Путник, в своем знаменитом плаще с кожаной бахромой, кожаных брюках и жилетке. Он вообще хоть когда-нибудь одевается иначе? И почему я раньше ни разу не задавалась этим вопросом?
В руках Путника я узнала аджагарские установки…
И только теперь, запоздало, холодной гадюкой закрался в душу страх. Меня аж передернуло.
А в памяти так и всплывали щупальца – мерзкие, липкие и это ощущение беспомощности, истощения – тела и ауры.
Я покачнулась, но Изелейна вдруг очень спокойно произнесла:
– Даритта, мы все сможем. Мы и не такое тут пережили.
Ее слова – без ненужных обещаний, прозвучавшие скорее как констатация факта, бальзамом легли на израненную душу.
Мышцы обрели силу, я взбодрилась, посмотрела на Путника и выдала:
– Ну идем!
Путник хмыкнул, я так и не поняла – был ли это смешок или одобрение – и двинулся по коридору.
Мы засеменили следом.
Несколько поворотов и развилок – и Путник остановился перед очередной громадной обитой металлом дверью. Как водится, на ней лежали, летали и спали драконы.
Куратор отворил нам комнату, и я едва сдержала удивленный возглас.
Мы с Изелейной вошли в громадный спортивный зал. Здесь можно было тренировать Олимпийскую сборную или даже все Олимпийские сборные моего мира.
Теплый белый пол был не таким гладким, как в коридоре – нога совершенно не скользила.
В углу громоздилась стопка матов, в полтора моих роста.
За высокими квадратными окнами сгустились сумерки. В потемневшем небе одна за другой зажигались еще призрачные, светло-желтые звезды.
Но зал освещали сотни белых лампочек на потолке, похожих на россыпь светящейся гальки.
Изелейна тоже потрясенно оглядывалась.
– Зал для тренировок эн-бо, – словно бы между делом, сообщил Путник и тут же нас «построил», – Соберитесь! Не время разглагольствовать и хлопать глазами.
Возглас куратора пронесся по залу и эхом вернулся от стен и пола.
Больше ни слова ни говоря, подскочил Путник к стопке матов и быстрым движением руки вытащил один – примерно из середины.
Швырнул через весь зал, и черный мат, проехавшись по полу, остановился у моих ног.
– Садитесь и сразу входите в астральное видение ауры.
У меня сердце замерло в груди, больно засосало под ложечкой.
– Ты же сам говорил, – промямлила я одеревеневшим языком.
– Даритта, – Нахмурился Путник. – Давай уже. Раз я сказал, значит можно.
Я еще колебалась. Но Изелейна села на мат и потянула за руку. Словно на автомате я присела рядом с ней, и подруга пожала ладонь.
И снова, неожиданно для себя самой, я расслабилась и астральное зрение включилось само собой.
Вокруг клубился туман. Я словно видела зал, только другими глазами, на уровне энергий.
Стелилась по полу темно-стальная поземка, окна рассыпали по комнате бледно-серый туман. Он клубился возле матов и почти совсем рассеивался в центре зала.
Изелейна напоминала золотого дракона с женским силуэтом внутри. Огромного, серебристого ящера напоминал Путник.
Не дав нам опомниться, сообразить, что происходит, куратор бросил на пол три алых шара. Прибор аджагар!
Он вспыхнул и выплюнул струю розовой энергии. Она медленно поплыла вверх, обретая вид стены. И едва выправилась, выровнялась, перестала колебаться и дрожать, за дымно-розовой завесой показались очертания темно-фиолетовой планеты. Она напоминала громадный эллипс, и внутри плескалась незнакомая, опасная энергия.
Глокатта… я вспомнила этот легендарный мир. Планету, которая высасывает энергию из всего живого и концентрирует внутри себя.
А Путник здорово все придумал!
В воздухе повисли еще три огненных шара, начали вращаться, все набирая и набирая скорость.
И во все стороны от них заструились тоненькие нити энергии, привлекая паразитов как медовые ленты – мух. Ахнуть не успела, каракатицы полезли изо всех щелей. Из пола, из окон, просто из воздуха в центре зала и устремились к прибору. Путник схватил его и закинул в портал.
Каракатицы бросились следом. Одна, другая, третья, они словно проваливались туда и пропадали в фиолетовом чреве Глокатты.
Боже сколько же их было!
Сотни щупалец мелькали вокруг. Я съежилась от ужаса. В голове билась одна-единственная мысль.
Только бы они меня не заметили! Только бы не напали! Только бы не схватили!
* * *
Не знаю сколько прошло времени, но вскоре поток каракатиц иссяк. Последний паразит потянулся к лакомой добыче и провалился в портал.
Путник поднялся, и серебряные крылья расправились за его спиной, нарыв казалось, четверть зала.
Не предупреждая, схватил нас с Изелейной за руки и соединил ауры одним, общим каналом. Путник направил его в аджагарскую установку – ту самую, что осталась по нашу сторону портала. Но она продолжала работать. Медленно вращались алые шары, и дверь, что разделяла нас и губительный для любого, кто обладает сильной аурой, мир оставалась открытой.
Путник направил в прибор еще нашей энергии и еще. У меня колени задрожали от слабости. Изелейна пошатнулась, и аура ее резко уменьшилась, золотой блеск драконьих боков потух.
Теперь и моя аура, и аура подруги походили на желтоватые слепки. Серебристый дракон Путника – на туманный серый силуэт.
Путник закачался, как дуб от сильного урагана. У меня самой подгибались колени. Изелейна задрожала от слабости.
Но прибор не выключался.
Конечно! Глокатта высасывала энергию и из портала тоже! Вот зачем мы так нужны были Путнику! И вот почему нам сейчас отчаянно требовалась помощь.
Внезапно в двери ворвались Сэл с Меем. Как они поняли – где мы, как узнали – что мы в беде? Вопросы остались без ответа.
Верианцы протянули ладони – очень уверенно, словно знали, что делают. Путик закивал.
Мы взялись за руки, и раздался взрыв. Розовая завеса вспыхнула костром, заполыхала яркими протуберанцами и растаяла. Я упала на руки Сэла – обессиленная, но счастливая. Изелейна сидела на руках у Мея и радостно улыбалась.
На лице Путника отразилось облегчение. Тяжело присел он на маты, а затем махнул рукой, и вовсе лег, прикрыв глаза.
– Может позвать слуг? Помочь? – спросил его Сэл. Все-таки он у меня такой заботливый…
– Не надо, – протянул Путник. – Я наберусь сил и уйду. Моя миссия завершена.
В груди екнуло. Страх похолодил желудок.
– Совсем уйдешь? – тихо уточнила я.
– Нет, конечно! – хмыкнул Путник. – Вас оставишь, пожалуй! За минуту начудите на вселенскую катастрофу! Чего только стоил твой поход сюда.
Я усмехнулась, вспоминая свою глупую детскую выходку.
– Я на связи. Идите уже, – попросил Путник.
Верианцы почти поклонились ему, хотя куратор так и не открыл глаз, и вышли.
* * *
(Даритта)
Прошли две недели с тех пор, как мы изгнали паразитов из Вселенной верианцев.
Путник не появлялся, и никто не вспоминал ни о нем, ни о заложниках, ни об энергетических тварях.
Каждый день мы с верианцами и Изелейной летали к морю и несколько раз снова выбирались в удивительные горы Миориллии. Унгов не видели, в их храм не залетали. Почему? Сама не знаю.
Мы с Изелейной желания не изъявляли, верианцы не настаивали.
Мне казалось, что подруга и спаситель уже почти семейная пара, чего нельзя было сказать о нас с Сэлом.
Наши отношения напоминали качели. То мы наглядеться друг на друга не могли, то я страшилась повернуться в сторону верианца. Боюсь, я измучила и его и себя. Но на то были вполне серьезные причины.
Я разрывалась между ним и мамой. Безумно хотела увидеть ее, хотя бы одним глазком, обнять хотя бы еще один раз. Но прекрасно понимала, что это означает расставание с Сэлом на сто лет или даже больше.
Но бывает так, что обстоятельства принимают решение за нас. И это не всегда самое лучшее решение, но единственно возможное.
Так случилось и на сей раз.
В тот день ничто не предвещало беды.
Мы с верианцами полетели в горы и приземлились на большом, ровном плато. С одной стороны его обрамляли четыре высоких темно-голубых пика с бордовыми вершинами.
Они напоминали мне клыки неведомого чудища, ради устрашения врытые в землю.
С другой стороны к плато примыкало ущелье. Оно было неглубоким, и походило на приоткрытую розоватую ракушку.
Изелейна за руку с Меем обходили плато, любуясь видом внизу.
Перед нами раскрывалась равнина, в окаймлении лесной полосы.
Пушистая, зеленая, она казалась густым ковром, по которому то тут, то там разбросаны мелкие крапинки луговых цветов.
Мы с Сэлом подошли к краю плато, и я заметила сверкающую белоснежную вершину, справа, вдалеке.
– Снег? – уточнила у верианца.
Он посмотрел очень ласково и очень грустно и ответил:
– Да нет, камень такой. Он теплый.
Я подошла поближе к краю, и прежде чем кто-то успел среагировать, нога провалилась, вместе с куском плато, и я ухнула вниз.
Крик Сэла разнесся по горам криком раненого хищника.
Следом я услышала истошный крик Изелейны и… нас поглотил портал.
Радужный коридор больше не радовал. Я понимала, что мы несемся домой, и что уже ничего не изменить и сердце зашлось от боли.
Казалось, я отрезала себе часть тела, нет, вырвала сердце. Казалось, я оступилась не там, в горах, а тогда, когда желала уйти от верианца. Мне захотелось закричать, забиться в слезах. Но в портале я не могла и этого.
Радужный коридор встретил нас доброжелательно, спокойно. Не швырял, как когда-то, перенес медленно и осторожно. Так сказывалось на порталы влияние новой ауры Изелейны.
Нас не выбросило, вытолкнуло в безлюдный дворик.
Вечер посинил пестрые детские качельки, ярко-красную горку и зеленую стенку для лазания. В просторной песочнице, чуть в стороне от спортивных снарядов, кто-то забыл синее ведерко. Оно лежало на боку, а изнутри торчал ярко-оранжевый совок.
Я вздрогнула, когда сверху полился свет – включились фонари.
Изелейна вздохнула, и мне было страшно посмотреть ей в глаза. Хватало и мыслей подруги. Тоскливых и отчаянных.
Как это все случилось? Почему?
«Ты падала… Я хотела создать портал, притащить тебя назад… и не рассчитала силы… Что-то случилось с моими силами…»
Путанные мысли Изелейны не приносили облегчения.
Я бросила взгляд на серую десятиэтажку с красными полосками между этажами и балконными перилами. Мама… Одно утешение. Я увижу маму.
Но почему-то я не так радовалась, не так ликовала при мысли об этом, как воображала себе там, в другой Вселенной. И все, к чему стремились мысли – Сэл. Мой Сэл. Мужчина и мальчик, гуманоид и не человек, который украл мое сердце. Но поняла я это слишком поздно.
* * *
(Мей)
Ночь наступила в горах. Звезды желтоватыми пятнами зажглись в черноте неба. А мы с Сэлом так и стояли, на плато. Не в силах сдвинуться с места, не понимая, что произошло, опустошенные и одинокие.
Казалось, все вокруг поблекло, стало глупым и неважным. Мое безумное и бессмысленное соперничество с Рэмом. Мои нерешаемые проблемы с отцом.
Все это потеряло значимость.
И единственное, о чем я думал, это маленькая женщина, моя женщина, с огненными локонами и янтарными глазами, которая ушла и больше не вернется.
Я понимал Изелейну. Она спасала подругу и что-то пошло не так. В последний момент, она успела бросить мне отчаянную мысль.
«Мей! Прости! Я ошиблась с порталом! Я могу создать проход в свою Вселенную. Я не сказала тебе. Потому что… не смогу вернуться… не…»
Она хотела сказать что-то еще, но связь оборвалась, и я остался один.
В груди ныло, и казалось, мир обрушился на голову.
Я помнил, как метался раненым зверем Рэм, когда умирала Милена и сейчас, внутри, разрасталась боль. И я знал, что она не пройдет и не залечит ее время.
Ммм…
Ммм.
Я вздрогнул, Сэл тоже. В сапоге нийлансца гудел монкс. Конечно же! Нас ждали во дворце Нонксов еще днем. А уже почти ночь.
Сэл достал мини-компьютер, посмотрел на экран невидящим взглядом. И я понял, что это мой шанс.
Подошел к краю плато и прыгнул.
Я понимал, как это трусливо и малодушно. Понимал, что все заклеймят меня, как глупца, не способного пережить разрыв с единственной, а отец предаст мое имя забвению. Но мне было все равно.
Внезапно показалось вокруг закрутился радужный вихрь. Что такое? Я не могу создавать порталы? Это ведь невозможно? Нет?
Кто-то очень маленький, разъяренный и быстрый выпрыгнул из портала, и мы пулей долетели до плато. Следующими из портала выпрыгнули еще двое.
И только уже лежа на прохладных камнях, прижимая к себе Изелейну так, что она едва дышала, я понял, что это Даритта и ее мама.
Информационное поле подсказало – теперь и я мог к нему обращаться. Я стал шестимерным верианцем, чем-то средним между сородичем и полукровкой.
Сэл выронил монкс и застыл соляным столбом. А Даритта бросилась к нему, прижалась, обняла и… нийлансец закрыв глаза, подхватил единственную на руки.
Мммм…мммм… ползал по камням и требовал от нас ответа монкс.
Но нам было все равно. Мы обнимали единственных и без слов, без единого звука понимали, что теперь все будет прекрасно.
И только мама Даритты смущенно переминалась чуть поодаль и улыбалась нам так, как улыбаются любящие родители, когда их дети счастливы.
В тот момент мы даже не задались вопросом – как удалось перетащить из другой Вселенной человека? Ведь раньше и полукровкам-то не всегда удавалось такое путешествие.
В тот момент мы просто были счастливы.