Текст книги "Единственная из чужой Вселенной (СИ)"

Автор книги: Алия Шакирова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)

Глава 4

(Мей)

Говорят, история развивается по спирали. Не знаю как история в целом, но сегодняшний день неуклонно подчинялся этому правилу, как камень – закону тяготения. Одни и те же события бесконечно повторяли друг друга, менялись лишь детали.

Недолгое время назад я наткнулся в замковом коридоре на Путника.

И вот уже мы с Сэлом, покинув девушек, вновь едва не сбили куратора с ног.

По правде сказать – бежали как угорелые, чтобы не передумать.

Я мог бы вечность просидеть рядом с единственной. Она улыбалась, не отводила глаз…

И я тонул, дурел, терял чувство реальности.

Оглох от грохота сердец, сознание заволокла эйфория.

Я затаенно любовался округлостями груди и бедер девичьего тела. Они так соблазнительно, так коварно вдруг сходились в тончайшей талии, что я почти не дышал. К старой знакомой – судорожной боли у лобка – привык еще после встречи с Миленой. В отличие от Сэла, который нервно вздрагивал от спазмов, я сидел ровно, весь погрузился в ощущение близости Изелейны.

Мы молчали – все четверо. Девушки поняли, что ни я, ни Сэл не знаем их языка, а лингви-диски еще не раздобыли, и не нарушали волшебство момента головоломками фраз.

Я же не сумел бы сколотить из вороха слов, что мельтешили в голове, даже одну сносную реплику.

Забыл, что нужно есть, пить, одеваться, спать… Все потребности тела ушли куда-то, исчезли.

Оставалась лишь Изелейна – такая родная, бесценная, соблазнительная до мучений.

Еще никогда мне не было так хорошо. Взвинченность химией взросления отходила за границы восприятия – я каждой клеткой внимал симпатии единственной. Она не отвергала мое общество, как Милена, не сторонилась. Наоборот – подалась вперед, сократив дистанцию.

Я мог бы вечность просидеть так…

Но спустя какое-то время, девушки встревоженно переглянулись, и мы с Сэлом поняли, что пора уходить.

Бежали, как от огня, чтобы не растерять запал хотя бы до конца тупика.

– Мей, – позвал меня Сэл, когда коридор вывел нас на перекресток еще двух.

– Не думал, что скажу это… Но я рад, что сегодня ты был со мной. В такой момент…

Не найдясь с ответом, я лишь кивнул, приложив руку к груди. Много воды утекло с тех пор, как мы с Сэлом беседовали вот так, как старые приятели.

Еще час назад я бы рассмеялся в лицо любому, кто предположил бы, что это случится вновь. Но сейчас наша внезапная приязнь казалась естественной, как давным-давно, в юношеские годы.

– Надо пытать Путника, – в голосе Сэла зазвучал металл. – Опять аджагарские заморочки! Как же они меня достали! – он рубанул рукой по воздуху.

Я понимал Нонкса как никто другой. Аджагары втоптали Исканду в грязь, столкнули лбом с остальными верианскими державами. Угрожали нам, Милене, планете. И вышли сухими из воды, бросив разъяренным верианским странам кусок свежего мяса – мою родину.

– Мне почему-то кажется, – задумался я, сворачивая в один из трех коридоров. – Что теперь от аджагар мало что зависит. Слишком напуганным, пришмякнутым выглядел Путник.

Сэл поднял на меня глаза – в них мелькнуло понимание. В отличие от отца и Рэма, он не отказывал себе в расслаблении мимикой, жестами. Нахмурился, скривился, словно увидел нечто до тошноты гадкое, всплеснул руками.

– Ты прав. Тем более, надо его пытать, – произнес еще жестче.

– Путник – орудие аджагар. Нужно пытать Аллена, – возразил я. – Пусть твой отец давит на все рычаги. Требует объяснений. Если кому-то и удастся выжать из Аллена сведения, то только ему.

И вот стоило нам отказаться от мысли завалить Путника вопросами, он, по обычаю, вырос из-под земли прямо посреди коридора.

– Пора требовать с тебя визу, – съязвил Сэл в совершенно не свойственной ему манере.

– Попробуй, – огрызнулся куратор. – Но, учти, только я могу посоветовать, как спасти ваших единственных.

Я оцепенел – ноги, словно приклеились к полу, в голове застучали молоточки.

Сердца подпрыгнули, будто надеясь выскочить из груди.

Сэл побледнел, осунулся.

– Да-да, – поучительно выпалил Путник. – Они все еще под…

Он повернул голову, нахмурился. Неужто прислушивался? К чему?

В коридорах замках едва шуршали далекие шаги прислуги. Несколько дверей захлопнулись до гулкого щелчка. Ветер присвистнул, пробиваясь между ставнями и стих – смешался с теплым воздухом жилых комнат.

Путник резко мотнул головой и побежал туда, откуда мы только что пришли.

Я нагнал его в ногу с Сэлом, уже недалеко от покоев девушек и едва не ахнул.

Из-за их неплотно закрытой двери раздавался шум борьбы.

Не помню, как преодолел расстояние до комнат. Не помню, как отбросил дверь и как ворвался внутрь.

Громкий удар ручки о стену заглушил гонг пульса в моих ушах.

Десять фанатиков аджагар – я узнал в них самых ярых вандалов на балу в честь полукровок – окружили Даритту.

Дыра в окне – коряво выплавленная восьмерка – красноречиво говорила о том, как они тут очутились.

Те же приемы, те же мерзавцы! Зря гадов не убили! Подержали в тюрьме сто лет и выпустили. Задушил бы того унга-судью, что принял такой вердикт.

Двести лет прошло, а охрана все еще облетает замок на шарах-мобилях всего лишь раз в час. И также часто мониторит видео с джойсов слежения.

И то без толку.

Столетья тишины притупили воспоминания о варварстве фанатиков. Спокойная жизнь верианских аристократов излечила настороженность.

Фанатики снова дали понять – насколько уязвимы короли в их небесных жилищах.

С расширившимися от испуга глазами Даритта оглядывалась, понимая, что из плотного кольца верианских верзил ей не вырваться.

Изелейна швыряла в мерзавцев все, что попадалось под руку. Стулья, коробки, мелкие вещи. Фанатики вертко уклонялись – в тренированности им не откажешь. Пятеро бросились к единственной.

В другой раз я бы залюбовался ей. Глаза пылают, суровое лицо, под стать амазонкам, потрясает точеной изящностью черт.

Изелейна двигалась так ловко, что умудрилась перемахнуть через высокую кровать, оставив ее между собой и фанатиками. Не останавливаясь, забаррикадировала себя тремя стульями. И как ухитрилась свалить их мебельной горой за какие-то секунды? С такой девушкой шутки плохи.

Я кивнул Сэлу, бросился между фанатиками и единственной.

– Ненавижу ваши культы! – просопел Путник, хватая за руки двоих из тех, что держали Даритту.

Он не отдернул, оторвал кисти мерзавцев от девушки. Толкнул фанатиков друг на друга. Тупой лобовой удар – и оба бухнулись на пол мешками с мусором.

Тем временем, я пытался оградить Изелейну от пятерых фанатиков.

Подсел в полушпагате, прошелся ударом по ногам. Трое упали, двое лихо подскочили, обогнули меня, и рванули к девушке.

Я обернулся, схватил одного за шкирку, другого – за куртку, приподнял и швырнул на троих замешкавшихся.

Они плюхнулись на кровать. Матрас сварливо затрещал – на пять увесистых верианских тел его не рассчитывали.

В последние столетья я участвовал лишь в искандских турнирах эн-бо, здорово растеряв квалификацию. Поэтому на некогда выверенные до миллиметра приемы не надеялся. Зато силы во мне прибыло. Я бегал, поднимал тяжести, занимался на тренажерах с имитацией подъема в гору, спуска в яму, растягивался. Проходил километры вокруг замка. Долгие тренировки очищали голову. Движение и мышечная боль, что догоняла к вечеру, хоть немного перебивали неизлечимую тоску.

Вместо того, чтобы скрутить фанатиков каким-нибудь любимым захватом, я присел, толкнул их ногами вверх, и пятерка кубарем покатилась по полу.

Путник ногой задержал пару мерзавцев. Я кинулся еще на двоих, придавив телом и выкрутив руки. Они вздумали оголтело пинаться. Но я и это пресек – чуть подпрыгнул, захватив обоих ногами. Так на приеме в честь полукровок обездвижил фанатиков Рэм.

К этому моменту Сэл и Путник справились с оставшимися. Нонкс повалил двоих, обезвредил моим любимейшим приемом. Сзади поддернул руки фанатиков вверх и поднял их в воздух. Те попытались сучить ногами, но быстро оставили глупую затею. Любой неосторожный рывок – и плечи обоих выскочили бы из суставных сумок.

Путник все еще держал ногой фанатика, наступив на горло. Еще двоих поднял за шею на вытянутых руках. Наверняка, вначале они дико бились и дергались. Но сейчас присмирели, в паническом страхе задохнуться.

Остальные фанатики без сознания, мешками с мусором валялись на полу.

Но победа была лишь началом.

Мы не могли пошевелиться. Одно неловкое движение – и кто-то из мерзавцев на свободе. Что же делать?

Взгляд Сэла бегал по стене – там, где был встроен джойс для вызова слуг.

Все понимали, что сами они не придут. В огромном замке шум борьбы гаснет как удар лодочного весла в море.

Пока наша странная команда растерянно озиралась, подоспела Изелейна.

Потрясающе! Насколько походила она на Милену и как отличалась.

Королева Нийлансы робела, сторонилась, если мужчины дрались. Изелейна держалась рядом, готовая помочь, но не болталась под ногами.

Единственная выпрямилась, что-то скомандовала Даритте. Та сжалась в углу комнаты, и с ужасом следила за происходящим.

Оклик Изелейны подействовал на нее волшебно – айшара энергично вскочила, кинулась в соседнюю комнату. Будто робот, которому поменяли батарейки. Не прошло и минуты, а девушки вовсю вязали фанатиков разорванным постельным бельем. Вскорости мы освободились, и добавили к цветастым синим коконам собственные ремни.

Верианской знати полагалось носить их, хотя шаровары держались на резинках, а туники сидели, как вторая кожа.

Декоративные предметы одежды не раз выручали нас, как сейчас.

Использовали их для чего придется. Чтобы спуститься в ущелье или забраться на дерево – спасти незадачливых друзей-планеристов. Чтобы связать врага или преступника – раньше такое случалось редко.

Но с появлением на Миориллии десяток полукровок, фанатики все чаще выходили за рамки.

Да много еще для чего.

Фанатики были скручены почище земных египетских мумий – хоть неси в музей.

Все выдохнули, когда поняли, что мерзавцы не способны и пальцем пошевелить.

Сэл смахнул со лба пот напряжения и пошел к встроенному в стену джойсу.

Я обернулся к Изелейне. Как же она преобразилась!

До предела вытянула спину, уверенно развела плечи, гордо вскинула голову.

Миндалевидные глаза – точь-в-точь как у Милены – сияли пылом борьбы.

Янтарные пряди разметались по плечам, словно жидкая смола обтекала лицо.

На светлой коже проступил розоватый румянец. Едва заметный, но очаровательно-здоровый.

Соблазнительная фигура в напряжении казалась еще более подтянутой, точеной.

Не мудрено, что эта скромная с виду девушка бесстрашно бросилась за подругой в неизвестность.

У меня резко схватило внизу живота.

Прежде такого не случалось. Тугим узлом свело мышцы возле лобка – мгновенно, неожиданно. Казалось, туда вылили расплавленный металл.

Привычный к ощущениям взросления, после встречи с Миленой, я задрожал от боли.

Вот она, новая причина, почему у верианцев лишь одна единственная. Тело, однажды навострившись готовиться к слиянию с женщиной, менялось стремительно, принося дикие муки.

Двадцатка слуг вывели меня из оцепенения.

Изелейна нервно улыбнулась – губы вздрагивали. Мой подогретый красотой единственной вид слегка ошарашил ее. Плохо.

Сэл замер у «дырявого» окна, глазея на Даритту, наверное, так же, как и я непроизвольно «пуская слюни». Полукровки встревоженно сошлись в центре комнаты, косясь то на нас, то на Путника.

Куратор грузно плюхнулся на кровать и что-то пробормотал в их сторону.

Даритта ахнула, Изелейна пораженно подняла брови. Какая из новостей, что должны свалиться на головы полукровок, так обескуражила их, разочаровала? Многое бы отдал, чтобы понять, хотя бы в общих чертах. Нонкс бросал на меня беспокойные взгляды – разделял страхи.

Куратор не разменивался на наши с Сэлом переживания.

Даритта приоткрыла рот, но Изелейна опередила ее. Судя по интонации, это был вопрос.

Путник решительно мотнул головой, ответил что-то резкое, безапелляционное. Даритта пожала плечами, с какой-то обреченной усталостью, Изелейна вздохнула и кивнула.

Внутри меня нарастала тревога – до холода в желудке, до сведенной спины. Что они обсуждали? Как избавиться от нас с Сэлом? Куда переехать из Нийлансы, подальше от сумасшедших верианских принцев?

Путник разразился длинной речью. Даритта внимала, приоткрыв рот, Изелейна окаменела. Только грудь все чаще вздымалась, как волны в шторм.

Полукровки то и дело метали в меня с Сэлом растерянные взгляды – куратор явно упоминал нас в монологе.

Закончил он наверняка вопросом. Интонация и голос взвились, фраза оборвалась на высокой ноте.

Девушки помедлили. Изелейна бросила на меня странный, смущенный взгляд из-под опущенных ресниц. Даритта же, напротив, внимательно изучала Сэла – с ног до головы, словно впервые его видела.

Я понял, что не дышу, сердца, казалось, взяли паузу между ударами.

Да что происходит-то?

Сэл, как и я, встревожился не на шутку.

Потемнело, осунулось лицо, сжимались и разжимались кулаки, взгляд метался по комнате – от полукровок ко мне и Путнику.

Куратор повторил неведомую фразу.

Девушки выждали паузу, прошлись взглядом по нам с Сэлом еще раз. Мои сердца больно екнули и опустились куда-то вниз.

Путник не сводил глаз с Даритты и Изелейны. Полукровки послушно закивали.

Куратор обернулся ко мне – без предупреждения, ни с того, ни с сего распорядился, как главнокомандующий на плацу.

– Мейлордин, вам с Сэллиомнером придется разместиться в комнатах рядом с девушками. Только так мы сможем более-менее успокоиться на счет нападения на них энерготварей.

Даритта уронила голову и смотрела на Нонкса исподлобья. Он растерянно приоткрыл рот, теребя руками шаровары – нервничал, не понимал ее реакции. Как и я не понимал реакции Изелейны. Единственная то отводила глаза, то смотрела пронзительно, словно видела насквозь.

* * *

(Рэм)

Стоит отлучиться из дворца на несколько дней, и все рушится.

Так говорил мой отец. Айстрайнен нечасто покидал родовое гнездо и еще реже – страну. Мало путешествовал по Галактике, почти не видел иных миров.

«Исколесив» едва ли не все обитаемые планеты содружества, я, как никто, наверное, понимал – сколько потерял отец.

Смелые фантазии блекли по сравнению с реалиями чужой природы. Растениями, какие и во сне не приснятся, животными, которым самое место в фантастических книгах и фильмах. Я смаковал диковинки других миров, как наслаждается гурман тончайшими вкусами иноземных блюд. И возвращался на родину, полюбив ее еще сильнее.

Сегодня я слишком хорошо понял, почему отец добровольно лишил себя инопланетных чудес, фактически заточив себя на Миориллии.

Милена покормила Ламилльера и уснула вместе с малышом. Я переложил сына в кроватку, укутал жену одеялом и присел, наблюдая, как они мирно посапывают.

Мягкое тепло обволакивало коконом безмятежности. Улыбка не сходила с губ. Я позволил ей растянуться «до ушей», оголить зубы – неприлично для короля, принца, но простительно отцу счастливого семейства.

– Ваше величество? – в тишине палаты сдавленный шепот прозвучал как гром среди ясного неба. Я обернулся так резко, что шея заныла.

В щелку приоткрытой двери заглядывал Бис. Бывший сопровождающий нашей межпланетной делегации, теперешний советник короля дышал часто и взволнованно.

Я редко видел на его лице такое выражение – суровое, растерянное, встревоженное. Что могло стрястись за два дня моего отсутствия? Не на другой же конец Галактики улетел! Да и отец остался на правах регента.

Я встал, осторожно проскользнул между стулом и постелью Милены, на цыпочках вышел из палаты.

– Что такое? – не сдержав раздражения, зашипел на Биса.

– Простите, – советник приложил руку к груди, формальным приветствием смягчая мое недовольство. – У нас такой кавардак, – он беспомощно пожал плечами и кивнул в коридор.

Бис заботливо отошел подальше от палаты Милены, и негромко затараторил, почти не тратя время на глотки воздуха:

– К нам из другой Вселенной случайно свалились две полукровки. Вашему отцу пришлось решать их судьбу. Путник сообщил, что девушек нельзя отправить назад раньше чем, через два года – они умрут при переходе. Айстрайнен разместил их во дворце. Оказалось, что одна из девушек… единственная для Сэла… а другая… другая… единственная для Мея.

– А он-то что делал у нас в замке? – воскликнул я чересчур громко, одернул себя и понизил голос. – Как оказался у нас Мей? Разве могут быть у верианца две единственные?

Сведения не укладывались в голове.

Я напоминал себе владельца бумажных стопок, что легкомысленно оставил их на столе в ураган. Свирепый ветер прорвался в окно, мечет листки по комнате, а хозяин прыгает следом.

Старательно ловит один листок за другим, но они ускользают прямо из-под носа. Также и я никак не мог свести новости воедино, разложить по полочкам.

Полукровки перешагнули грань между Вселенными… Как это возможно? Все, что я знал из копилки сведений аджагар, говорило, что такое случается не чаще раза в несколько тысяч лет. И вдруг – сразу двое, в один день!

Единственная Сэла из чужой Вселенной! Как это отразится на нашем мире? Мей? Он должен был столкнуться, встретиться с девушкой, чтобы вновь найти пару… Вновь? Еще ни один верианец не получил второго шанса, если единственная отвергала его!

Я завис, напоминая себе джойс, куда залили слишком много новых данных разом. «Шестеренки» умной машины со скрипом раскладывали по полочкам цветные картинки, видео, книги, звуковые записи.

Некоторое время джойс оставался безучастен к командам владельца, к новой порции сведений.

Заметив, что я основательно «подвис», Бис притормозил пулеметные очереди сообщений, и приступил к медленному разжевыванию.

– Полукровки, что угодили в наш замок, пали жертвой каких-то действий аджагар. Я мало что понял из пояснений Айстрайнена. В общем, их появление – не случайность. Более подробную информацию ваш отец планирует выби… запросить у Великого Аллена на послезавтрашнем сеансе связи. Равновесие между нашими Вселенными слегка пошатнулось еще из-за действий аджагар. И следующие странности были результатом. В общем, я так понял – связь чужеземок и Сэла с Меем не страшна, напротив – полезна для восстановления гармонии. Искандский принц прибыл в Нийлансу миротворцем. Подозреваю, король послал его поздравить вас с рождением первенца. И упреждая любые нехорошие мысли и чувства, скажу вам, что, по словам Айстрайнена, Мейлордин Вальянс Диварра вел себя как истинный принц и дружелюбный сосед. За то, как принял его ваш отец и брат, можно упрекнуть Нийлансу. Мейлордин же держался как нельзя лучше. За исключением момента, когда Айстрайнен собирался выставить из города.

Мейлордин слегка… вспылил. И, как мне кажется, его сложно осуждать за несдержанность. Искандец потерял единственную, и нашел ее. Разлучать его с полукровкой не совсем… честно.

Обстоятельная речь Биса рождала у меня самые разные эмоции. Я радовался за Сэла, да и за Мея, признаться тоже. Исканде досталось после турнира. Никто из нас не удосужился выслушать соседей, узнать о мотивах – праведный гнев затмил разум.

Мне же и вовсе было не досуг. Милена поправлялась, и я проводил с ней каждую минуту, каждую секунду. Ее кома, наша разлука травмировали меня, надолго лишив покоя. Едва единственная уходила за пределы видимости, сердца рвались из груди, ужас нехорошими мыслями взрывал голову. Я дышал через раз, замерзал при тридцати пяти градусах по Цельсию, пока не встречался взглядом с Миленой. Не обнимал ее, не баюкал в объятиях.

Я не отпускал единственную ни на шаг. Следил за режимом дня, что рекомендовали врачи, развлекал. Почти год наши дни были расписаны по часам. Витамины, прогулки, йога, прием пищи, и все по-новой.

Я не подпускал к Милене ни одного непроверенного верианца, инопланетника.

Потребовалось несколько лет, чтобы она полностью восстановилась, а меня «отпустило».

Тогда-то отец и вызвал меня, объявив о намерении передать трон.

С месяц я колебался. Милена оставила решение за мной. Я до сих пор упиваюсь ее словами. «Я поддержу тебя и на троне, и без трона. Править или нет – твой выбор, Рэм. А мой – оставаться с тобой».

Помню, я летел на крыльях счастья, сердца восторженно колотились.

Бис посоветовал встать во главе страны, и я послушался его.

Много воды утекло с тех пор.

Мы с Миленой тянули с ребенком. А скорее – медлил я. Я до ледяных спазмов в желудке боялся, что единственная не сможет выносить верианца. Слишком крупного, слишком подвижного малыша. Моя маленькая, хрупкая Милена.

Когда-то давно я грезил о детях как о величайшем счастье. Воображал, как прижму сынишку или дочь, как буду пеленать их, самолично, отвергнув помощь мамок-нянек. Как зазвучат в замке «топотушки», и малыш на неверных ножках пойдет рядом, взяв меня за руку.

Все изменилось, когда я чуть не потерял мою Милену. Ничтожная возможность снова остаться без единственной, казалась страшнее вечной бездетности.

И… жена решила за нас обоих. Четыре месяца они с мамой успешно скрывали от меня беременность Милены.

Когда я узнал, бросался на стены, метался по замку от страха, что уже поздно что-то сделать – слишком опасно для единственной. Да и малыш живой, крошечный верианец… Убить его – не самое ли жуткое кощунство?

Я уговаривал Милену вызвать преждевременные роды на пятимесячном сроке. Технологии аджагар позволяли вырастить такого младенца «в инкубаторе», развить так, будто мама доносила все десять месяцев.

Но Милена отказалась наотрез.

Временно передав бразды правления отцу, я посвятил себя заботе и уходу за ней. Как двести лет назад мы снова зажили одним целым. И весь мой распорядок дня был подчинен здоровью, нуждам, эмоциям молодой мамочки.

Нам безумно повезло. Милена перенесла беременность на редкость легко, даже в сравнении с верианками. И родила в срок здорового малыша.

Я спрашивал врача о ней и сынишке столько раз, что он принялся отвечать одно и то же, не дожидаясь новой порции королевских психозов.

Тревоги остались позади, а государственные дела вдруг напомнили о себе. Словно кто-то наставлял: «Засиделся ты в своем уютном семейном гнездышке, король Рэммильер, пора и честь знать».

Мысль о том, что Мей поселился в Хосселе на неизвестный срок поначалу не вызвала у меня оптимизма. Но я быстро свыкся с ней. Искандский принц когда-то был нам с Сэлом почти другом, соратником во многих посольских делах. Как бы мы ни соперничали, Мей благородно, не плюясь ядом, принимал поражения. Без злобы и зубовного скрежета поздравлял меня. Только с Миленой вышла заминка.

Злопамятностью я не страдал никогда, мстительностью – тоже. Слегка поразмыслив, утрамбовав тонны новых сведений в голове, наскреб в себе дружеской приязни к соседу и порадовался за него.

Я хотел спросить Биса, почему ворох новостей не мог подождать до нашего с Миленой возвращения в замок, но он опередил.

– Ваше величество, – с чувством произнес советник. – Я никогда не посмел бы тревожить вас в такой волнительный, такой важный момент, если бы не… серьезные осложнения.

Вот теперь я понял, что недавний монолог Биса – лишь цветочки. А ягодки еще впереди.

Быстро и по-деловому рассказал Бис о том, что на полукровок в нашем замке напали фанатики аджагар. Мы арестовали их после знаменитой драки на приеме в честь араччи и айшар и закрыли в тюрьмах на сто лет. Освободившись, они никак себя не проявляли, и мы расслабились, наивно полагая, что проблемы позади.

Как узнали фанатики о том, что полукровок занесло в Хоссел? Почему напали в тот же день, едва девушек поселили в родовом гнезде Нонксов. На эти вопросы искали сейчас ответы следователи-унги из СБ Миориллии.

На меня же обрушились другие проблемы.

Оказалось, что один из фанатиков, хорошенько помятый Меем – незаконнорожденный сын Лилларинда Хладо Блайда – короля Ямэссури.

История вышла с ним странная. Мама Лилла предпочла королю аристократа Элленди Кирр Стана. Но подарила отвергнутому монарху одну ночь. После нее и родился Лилл. Воспитывался принц во дворце, как наследник престола. Других у Лилла все равно не было.

С самой многочисленной верианской державой, чьи границы простирались от Зрестрелли до Исканды и гор унгов, связываться опасались. Как и на родине Мея, там, спрятанные в скалах и погребенные под тоннами камней, укрывались от посторонних глаз хранилища аджагар. Миориллия полнилась слухами о том, какие невиданные вещицы обнаружили в них ямэссурцы.

Злые языки судачили, что среди них есть и оружие, но правители державы скрывают его.

Правда это, ложь, или ямэссурцы нарочно запустили пересуды в тихую заводь верианских стран, но ссориться с ними не спешили.

Сказывались и торговые, и политические соображения. Большинство месторождений ириллия и похожих на него по свойствам минералов пролегали в Ямэссуре. Небольшие совсем недавно открыли у нас, в Зрестреллии, Исканде. Но Ямэссура по-прежнему крепко удерживала монополию на поставку самых лучших строительных материалов.

Имей она выход к морю, давно подмяла бы остальные державы. По счастью, Ямэссуру отделяли от побережья сильные и просторные королевства – Дэллез и Гейзлер. В незапамятные времена, если верить древним летописям, Ямэссура воевала с ними века напролет, тщилась пробиться к морю. Но ничего не вышло. Объединив силы, Дэллез и Гейзлер сколотили армию, втрое превосходившую численностью войско честолюбивого соседа.

До выхода верианцев в космос, а скорее в кротовые дыры, Ямэссура твердо удерживала позиции самой богатой и влиятельной верианской державы.

Но время внесло свои коррективы. Туризм обогатил прибрежные королевства. Знесы – ямэссурская валюта утратили верховные позиции на миориллевском рынке ценных бумаг, уравнялись с остальными.

Ямэссура все еще диктовала свои условия планетарным политикам, при случае размахивая перед их носом монополией на ценные минералы.

Но… времена ее господства канули в Лету.

И все же ссориться с Ямэссурой не хотелось никому. Незаконнорожденный сын ее короля очень осложнял положение Нийлансы и Исканды. Побили и скрутили его в нашей вотчине, и сделал это Мей, соседский принц. Мы были повязаны.

Я поручил Бису собрать Совет Десяти к нашему с Миленой возвращению в замок, и вызвать искандского монарха на совещание. Распорядился написать по Всесети Меде – сестре Мея, чтобы та напросилась сопровождать отца.

Миновало 200 лет с тех пор, как между Нийлансой и Искандой захлопнулся «железный занавес». И вот теперь нам предстояло забыть о вражде, ошибках, и объединиться, чтобы встретить претензии Ямэссуры во всеоружии, единым фронтом.

Вот только я все не мог взять в толк – как фанатики узнали о полукровках?

Девушки появились в нашей резиденции за несколько часов до нападения!

Не телепаты же фанатики?

От нехорошего предчувствия закололо грудь. Я вспомнил, как относились соседи к нашему с Миленой браку. Как отзывались о Драко Блассе, что «сцапал» единственную-полукровку.

Зависть – самое страшное и непримиримое чувство.

Оно толкает на нелепые и глупые поступки, себе же во вред.

Давненько верианские страны не интриговали друг с другом, не подставляли соседям подножки, не подсылали лазутчиков.

Века мирового спокойствия отучили нас от соглядатайства за соседями, от постоянного внимания – вдруг кто-то всадит нож в спину.

Напряжения в мировой политике были. О них знали все, но предпочитали закрывать глаза. Успешно, многие столетья.

И вот в один прекрасный день они вылезли наружу, явив Миориллии уродливые головы.

Двести лет верианские государства таили обиду на Нийлансу и Оолимнию – родину Драко Бласса. Кипели внутри, усердно полируя лак наигранной радушности.

Но все-таки! Как они узнали о полукровках? Этот вопрос ставил меня в тупик.

Стоп!

Я посмотрел на Биса, который учтиво ожидал в углу коридора, возле бидона с водой.

Советник понял без слов – подошел, стараясь не шуметь, остановился, предлагая высказаться.

– Ты помнишь кто-то лет пятьсот назад нашел аджагарский прибор? Он фиксирует всех сильных полукровок, ну и самих аджагар на расстоянии до соседней планеты?

– Мгу, – кивнул советник.

– Не помнишь, кто это был?

– Ямэссура, если не ошибаюсь, – убил ответом Бис. Все нити тянулись туда.

Честолюбивое государство оснастилось аджагарскими «примочками» и снова вступило в игру. В какую? Какие роли возьмут на себя другие страны?

Снова верианские королевства, как земные циркачи, балансировали на тонком канате между мировой войной и неискренней дружбой.

Я непроизвольно оглянулся на палату Милены, сердце екнуло, в желудке похолодело. Моя маленькая женщина, мой малыш… Они не должны испытать тяготы войны. И я сделаю все, чтобы этого не случилось.

В лепешку расшибусь.