Текст книги "Реванш у смерти (СИ)"
Автор книги: Алия Шакирова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)
Видимо, у меня на лице отразились почти все эмоции в отношении гентского монарха, потому что Тарелл снова ободряюще кивнул.
– Хорошо, свяжусь! – Беарн едва заметно скривился – очевидно, роль голубя мира в переговорах с Уорлом не пришлась ему по душе. – Но дай слово, что Стелла вольна, никакого преследования, никаких попыток завершить наказание.
– Твоя! Забирай! – отмахнулся Тарелл, будто от надоедливого почемучки-ребенка, по сто раз задающего один и тот же вопрос. – Но в племя не вернется! Либо бери к себе, либо пусть живет одиночкой. Понимаешь, что это значит? – на секунду показалось – в голосе кана прозвучало сочувствие.
Может, опять выдумываю? Стараюсь оправдать? Бесцеремонно разглядывая ауру людоеда, так и не смогла прояснить волнующий момент. Слишком она отличалась от человеческой, даже от верберовской. Необъяснимо, но факт. Обычно самая мощная эмоция окрашивает энергетику в конкретный, насыщенный цвет. Переливы других играют на самой границе, не смешиваясь с основной палитрой. Временами у Тарелла так и происходило. Но не теперь. Энергооболочка вождя стаи напоминала солнце с волнистыми лучиками. Исходя из ослепительно-бордового центра, они бликовали лимонно-зеленым. Три несовместимых оттенка: гнева, печали, надежды соседствовали друг с другом.
Кустистые брови медведя сошлись на переносице, ответ прозвучал резковато для гостя враждебного народа:
– Это уже моя проблема.
Я опасалась, что кан не останется в долгу, и очередная драка не за горами.
Но Тарелл притворился, будто ничего не заметил, оставив комментарии при себе. Только огромные ладони сжимались и разжимались, выдавая истинные эмоции владельца. Странно…
Беарн неестественно съежился, точно ожидал сокрушительного удара под дых, машинально готовясь к последствиям. Еще удивительней…
Я не так давно знаю вербера, однако успела заметить – когда его что-то всерьез задевало, медведь в мгновение ока превращался в громоздкого опасного хищника, одним видом наводящего панический страх. Нынче же все случилось с точностью до наоборот. Беарн вжался в сидение, походя на затравленное животное, угодившее в капкан, сломав все кости, какие можно и отчетливо осознавая – это конец.
Что творилось в голове вербера? Почему он так отреагировал на, казалось бы, великодушное согласие Тарелла отдать Стеллу?
Как назло информационное поле ничуть не прояснило ситуацию. Энергооболочка Беарна полыхнула темно-синим, возвещая о глубокой, затаенной боли, неразрешимой дилемме.
Ал угрюмо изучал свои черные туфли, похоже, дорогие и брендовые. Хозяин дома гипнотизировал меня, слегка приподняв брови. Верберу понадобилось несколько секунд, чтобы, как прежде, развалиться на диване.
– Встречаемся в «Льве»? – осторожно предложил Ал, косясь на друга.
– Самое оно, – одобрил Тарелл. – Там не прикопаются.
– Идет, – пробормотал Беарн.
Бросилась искать в информационном поле хоть что-то о «Льве», но кан опередил:
– Ресторан на нейтральной территории, на крыше четырнадцатиэтажки. С видом на мегаполис… Там гигантская площадь, мест на триста. Всегда забито, вперемежку расы. Охрана почти как в президентском дворце. При входе обыскивают. Только что зубы медведям снимать не велят…
Беарн презрительно рыкнул в сторону Тарелла, не удостоив саркастическую ремарку и словом.
– Хорошее место, – поддакнула я.
– Аха, – довольно подхватил людоед. – Значит, свяжешься и пришлешь посла! Завтра утром жду уточнения времени, – удивительно мягко обратился Беарну.
– Да, – пробурчал вербер.
– Тогда больше никого не задерживаю! – мгновение – Тарелл встал, широким жестом указав гостям на дверь.
– Ты уверена? – Ал не двигался с места, ожидая моего ответа.
– Да, – выдохнула, под прицелом синих глаз кана.
Лучшего варианта все равно не предвиделось.
– До завтра, – в голосе ледяного слышалась досада. Он резко поднялся и вышел прочь вслед за боевым товарищем.
Мы с Тареллом остались наедине.
В мгновение ока в памяти всплыло, как он вылизывал меня – с ног до головы. Уставившись в пол, замерла, безуспешно сопротивляясь приступу неловкости, от которого кожа горела, дыхание участилось, а пульс бил все мыслимые рекорды.
В очередной раз ступни кана гибко перекатывались по полу, приближаясь. Не в силах вытолкнуть из горла воздух, оцепенело ждала, что же дальше.
– Спокойно, – урчащий тон людоеда поневоле расслаблял. – Не трону пока сама не захочешь. Не поняла еще?
Медленно подняв голову, следила, как глава племени берет стул и садится близко-близко.
– Тарелл, – первый раз вслух назвала его по имени. Вождь людоедов удивленно поднял брови. – А сколько пар может быть у оборотня? Ну, допустим, одна откажется…
Несколько минут кан молчал, глядя исподлобья, чуть прищурившись.
Шея заныла, тупая боль ударила в затылок, холод спустился вдоль спины к ногам, покрывшимся гусиной кожей. Икры ослабели. Казалось, поднимусь – ноги подкосятся, и я грохнусь на деревянный паркет.
От досады закусила губу. Черт дернул поинтересоваться тем, что меня не касалось! Идиотка! Так хорошо все складывалось! Сверхи обещали помочь с мамой, понятное дело, сперва решив свою проблему в виде златокудрой занозы. Но меня понесло! А главное зачем? Это не мой мир, не моя история, не моя стая!
Вот как за несколько часов Тарелл умудрился залезть в голову, растревожить годами дремавшие чувства? Настолько, что забеспокоилась о его душевным состоянии, поисках спутницы!
Вчера ненавидела главного кана, боялась, тряслась, как осиновый лист при мысли о встрече. Нынче же уединилась с беспощадным зверем, интересовалась личным, возможно, слишком интимным. Весь ужас заключался в том, что фраза вырвалась естественно, без единого сомнения.
Тарелл медлил, подавшись вперед и парализуя немигающими на редкость ясными глазами цвета очень темного сапфира. Немая сцена начинала действовать на нервы. Сердце то замирало, то припускало, кровь гудела в ушах.
Не выдержав затянувшейся паузы, промямлила:
– Ладно, пойду в свою комнату. Зря спросила, забудь о…
Не успела закончить, Тарелл вскочил и, схватив за руку, выдернул из кресла, заставив впечататься в свой каменный торс.
Миг – и опасения, нервозность, переживания как рукой сняло.
Восхитительный жар накрыл тело, впитываясь все глубже. Ступни, нос, кончики пальцев согревались…
– Нравится? Приятно? Хорошо? – допытывался кан.
Проклятье! Догадался!
– Не трудно понять, – шепот в самое ухо, касание мочки горячими губами, опаляющий пар, сбивчиво рвущийся изо рта людоеда, – Ты наслаждалась, я учуял…
Тарелл провел руками по спине, массируя, разгоняя тепло.
– Смекнул еще, когда тебя отравил Уорл, – добавил сипло. – Обычно от этого яда приходят в себя гораздо быстрее. Ты слишком холодная. Не беда, – стиснул, шумно глотнув воздух. – Если я рядом.
Первый восторг наполнения силой, энергией, жизнью, миновал.
Я затихла в железных объятиях кана. Чего он теперь хочет? Из хватки не вырваться, в доме только мы. Другие людоеды не осмелятся ломиться к вожаку, даже если сорву голос, вопя о помощи…
– Опять! – совсем хрипло рявкнул Тарелл, легонько встряхнув, – Хватит уже трусить! Просто хотел проверить догадку. Не более!
Изменения тела кана легко ощущались сквозь тонкую ткань холщевых брюк. Но на сей раз, он не пытался раздеть, вылизать, ласкать. На секунду прижавшись так, что ощущала каждую выпуклость, каждую впадинку, отставил, сложив руки за спиной и огорошил:
– Ладно, что там у тебя с ногами?
Ну, вот как догадался?
– Да ты на них ежеминутно отвлекалась во время разговора с этими недоносками… и полицейской, – отчеканил Тарелл, – То рукой потянешься, то переставишь.
– Все хорошо, – попыталась отбиться я.
– Аха! – не успела парировать, кан закинул на плечо, направившись в выделенные мне апартаменты.
Легко бросив на кровать, не давая опомниться, поймал обе ноги. Держа их одной рукой, второй ловко расшнуровал кеды, но снял на редкость бережно, почти не причинив дополнительных мучений.
Дотошно разглядел лопнувшие мозоли, вертя стопами в разные стороны.
– Ничего говоришь? – процедил недовольно, – Заключим сделку! Я расскажу про пары оборотней, всех, и канов, в том числе. А ты не будешь больше скрывать ничего, связанного со здоровьем. Согласна?
Не в состоянии противиться напору Тарелла, сдалась на милость победителя:
– Согласна.
– Отлично, – людоед присел на корточки и … поднеся ко рту мои ступни начал… неспешно облизывать их. То одну, то другую.
Кровь бросилась в лицо – давно я так не тушевалась. Неловким представлялось даже думать о вытворяемом каном. Дойдя до мозоли, он ненадолго задержался на ней языком. Больно! Рефлекторно попыталась отдернуть ноги, но не тут то было. Железная хватка альфы не давала ни шанса. Тарелл занялся второй мозолью, третьей…
Сжавшись в комок от нестерпимого жжения, напрягла икры так, что их свело судорогой. Зажмурившись, едва сдерживала всхлипывания и стоны.
Но тут… саднящие ранки успокоились, как по мановению волшебной палочки, натянутые подобно тетиве лука мышцы расслабились. Вздох облегчения подавить не удалось, кан еле заметно улыбнулся, но не остановился.
Через какое-то время прямо почувствовала, что мозоли затягиваются, рубцуются. Лучшие регенерирующие лекарства моего мира не действовали настолько быстро.
Людоед осторожно положил мои ноги на постель, опустившись следом:
– Индиру попросила купить носки?
– Да, – подтвердила, с трудом ворочая языком. Вообразить не могла мужчину, способного лизать мои ноги. Пусть даже недавно вымытые!
– Тебе нужна и обувь другая, – покачал головой кан. – Тут у нас один умелец кожаные чулки с твердой подошвой шьет. Скажу ему.
– Спасибо, – безумно хотела дотронуться до Тарелла, погладить в благодарность, но не решалась. Вождь усмехнулся, взял мою руку и положил на свое массивное бедро. – Я не кусаюсь, – голос его опять напоминал урчание. – Так вот у волков, медведей и канов только одна пара. Но можно завести женщину для потомства. Рыжие меняют самок.
– То есть Стелла – пара Беарна?
– Да. А ты моя, – поднимаясь, пробормотал под нос Тарелл, – Скажу, чтобы Омелий сделал тебе костюмы для стоп. Передохни. У тебя был трудный день. Еще лучше поспи.
Потянулся к дверной ручке, когда я окликнула:
– Тарелл?
Людоед остановился, обернувшись.
– Спасибо за все. Я думала вы совсем дикие, – выпалила в какой-то нервной лихорадке. Однако не успела пожалеть о последней фразе, глава поселения хмыкнул:
– Тебе надо с братом моим поговорить! Тот грезит ввести законы, как у огненных, новые, гуманные. Думает не вижу… не понимаю… – махнул рукой, – Выручил Стеллу, сидит у себя, не выходит… Считает узнаю – накажу… Надо бы! А-а-а, – еще раз рубанул ладонью по воздуху. – Смысл? Зачем сучка так подставилась? Сбежала бы к своему медведю в другой день, не преступив законы предков. Дак нет же! Зудело! – Тарелл фыркнул. Неужто истязание Стеллы, и впрямь не доставляло ему особого удовольствия? Получается, я не ошиблась! Сердце восторженно затрепетало, улыбка сама собой просилась на губы, – Пусть снюхаются… – продолжал меж тем людоед, – Родит ему верберов для пополнения вражеской орды, – беззлобно усмехнулся. – Ген передается от самца. Значит, дидятко получится большое и клыкастое… – на несколько секунд застыл, пожал плечами: – Мы избегали полного истребления благодаря тем законам! Не понимаете! Существование племени зависело от каждой, каждой самки! Любое послабление, неповиновение могло стоить в бою жизни! Сражались с людоедами других земель, верберами. Эти жрали нас на обед, ужин и завтрак! Как деликатес!
Зачем он все это говорил? Не знаю. Складывалось впечатление, что хозяин жилища делился накипевшим. Тем, что не высказывал никому, никогда, ни разу в жизни. Сочувствие накрыло вместе с осознанием.
Вождь, куда деваться! Разве могут быть у него слабости? Выдать их – безвозвратно уронить авторитет, завоеванный кровью.
Вот почему так необходима альфа-самка! Хоть кто-то сумел бы понять главного кана, услышать, помочь разрешить дилемму между древними обычаями, когда-то помогавшими племени не сгинуть и новыми, гуманными течениями.
– Ладно, – Тарелл качнул головой, уголки губ приподнялись, – Тет поймет, потом… Или его мечта сбудется…
– А это возможно? – сама не понимала – с чего вдруг озаботилась чужими трудностями, своих недоставало что ли?
– Все возможно, – поспешно ответил кан. – Жрать клонов, не загонять двуногую дичь… Ослабить наказания, по примеру смертных. Нужна причина, – и выскочил из комнаты.
25
Пещерный вампир
(Ната)
Прохлада легла на землю, сменяя удушливость знойного воздуха и облегчая дыхание. Мягкая почва под ногами пружинила – дорогу к пограничной территории между поселениями двусущих покрывала только редкая пожухлая травка.
Вечер окрасил поселок и лес канов в цвет индиго. Гирлянды оранжевых лампочек, так любимых оборотнями, освещающие кварталы людоедов, верберов, волков и даже лис, погасли, как всегда после часа ночи.
Двусущие предпочитали гулять в зверином обличье под светом Луны.
Символично, если вспомнить древние мифы, якобы именно она провоцирует обращение. Нынче каждый младенец в курсе – все это не более, чем суеверие. Времена, когда сверхов окружал ореол загадочности, мистики, тайны миновали, унеся с собой нечто бесценное… Романтику волшебства соприкосновения с неведомым… Ощущение, что совсем близко сказочный мир удивительных созданий…
Мне повезло ребенком застать несколько лет, когда люди встречались с другими расами редко и только по желанию последних. Разумеется, порой, все заканчивалось плачевно для нашего вида. Если же нет, человек долго и бережно хранил воспоминания о диковинном рандеву, рассказывая друзьям, родственником, сослуживцам. Те внимали, открыв рот, завидовали белой завистью, передавали историю близким, частенько сдабривая новыми, фантастическими деталями…
Сколько было одержимых мечтой наткнуться в лесу на королевство гентов, или на оборотней, бегающих животными! Да хоть на тех же ледяных… Риск скоропостижной гибели с лихвой искупал детский восторг ожидания чуда…
Боже! Как давно это было и сколь банально закончилось!
Не многие нынче осознают иронию судьбы… Мы живем среди чудовищ из фэнтези, но воспринимаем их обыденно, просто…
За размышлениями чуть не впечаталась лбом в камень – один из разделяющих поселения людоедов и верберов. Часть псевдозабора, выстроенного враждующими расами. Каждая глыба двух-четырехметровой высоты, не меньше трех метров в обхвате – коллеги замеряли.
Историческое обустройство пограничной зоны даже по новостям транслировали. Один булыжник тащат три-четыре медведя, другой – столько же канов и так до края обеих территорий. Эдакая показуха – поглядите на что мы способны! Людям подъемные краны требуются, гентам – магия, а мы по-простому, одной физикой берем. Признаюсь, впечатляло, особенно то, что двусущие не пыхтели, не тужились, несли спокойно, с улыбками на лицах… Ясное дело – старались на камеру… Но человеческие грузчики даже для платного видео подобного не сдюжат.
Едва избежав лобового удара, мысленно усмехнулась над собой.
Вот так замечтаешься о колдовстве, и – бац – прорубаешь «третий глаз» в черепе… Тоже очень символично. Обогнув монумент мощи живоедов, направилась к машине Альпина, стоявшей неподалеку.
– Ладно, болезный, к гентам завтра, подготовиться надо, и тебе успокоиться, – не удержалась от язвительного замечания, устало погружаясь в мягкое кожаное сиденье, рядом с водительским.
Секунда – даже вскрикнуть не успела – стальными руками ледяной вжал в сидение, губами накрыл мои, руками заскользил по телу, жадно ощупывая каждый миллиметр. Впился пиявкой, будто хотел душу высосать. Вот уж истинный сын своей расы! Вампирюга по всем статьям!
Э-э-э! Господин Ледлей! Полегче! Нет, выяснилось, я совсем не против – ласки напомнили, как соскучилась без мужчины, страсть немертвого теплом отзывалась внутри. Забытый огненный пульсар в животе обдавал жаром до испарины. Но не без единого же слова! Ишь, шустрый какой! Думаешь если из влиятельнейшей династии нежити, все дозволено? Наложил лапищи, раскатал губы… на моем рте и девушка на все согласна? Сейчас! После дождичка в четверг, как писала моя любимая романистка.
Незаметный тычок в болевую точку на шее – Альпин дернулся, будто его высоковольным проводом шандарахнули. Всегда срабатывает на немертвых! Странно, но факт – у людей одни болевые точки, у ледяных – другие. Нервные центры у них смещены что ли… В любом случае, наше дело маленькое – при необходимости нажать куда следует и наблюдать брейк в стиле «я встал в воду, куда упал кабель электропередач».
Ненадолго Ледлей завис надо мной, абсолютно неподвижно, как умеют только его сородичи. Медленно отодвинулся – глаза сродни двум факелам, рот пунцовый, клыки выскочили, длиннющие-предлиннющие. Облизав губы и сглотнув, хрипло выдавил:
– Прошу прощения, раньше такого не случалось.
– Да тебе лет-то сколько? – откровенно усомнилась я, беззлобно хихикнув. – Прямо ни одна женщина не соблазняла? И во времена, когда дамы корсеты с декольте ежедневно носили, без белья щеголяли, не пережил?
Альпин тряхнул головой:
– Правда, не случалось. Между нами странное притяжение… вернее у меня к вам. И да, нормально с женщинами уже не помню когда общался. Заранее на все готовых приводил отец… – ледяной замолчал, поерзал на сидении.
– Я сейчас чего-то не поняла… – растерянность заставила пытливо исследовать черты Ледлея. Аккуратные чувственные губы, подбородок с едва заметной ямочкой, длинные пушистые ресницы – любая милашка обзавидуется, резко очерченные скулы. Но самое удивительное – серо-голубые глаза – живые, яркие, совсем не похожие на «стеклянные» вампирские. Крепкая грудь просвечивает сквозь тонкую рубашку, брюки не слишком обтягивающие, но все, что надо подчеркивают очень даже… Любой заметит – ноги у Альпина прямые, атлетические.
И такой красавчик годами женщин не охмурял? Верится с трудом.
– Прятался я, – Ледлей на несколько минут задумался, выждав паузу, уставился изучающе: – Ты ведь никому не скажешь?
Прямо как маленький! Ну, поклянусь и что? Хотя… Ледяной читал по лицам. Уставился, не мигая, и повторил, будто мантру:
– Так не скажешь?
– Нет, значком клянусь, – ни с того ни с сего проснулась честность, подогреваемая любопытством. Первая вопила – доверие не предам, второе подзуживало – надо вызнать, тут явно скрыта тайна.
Ледлей кивнул:
– Вижу, что не скажешь. Моррох прятал меня в келье, в горах, почти тысячу лет.
– Тысячу лет жил отшельником? – выпалила, не скрывая изумления. Ничего себе новости! Что же такое из ряда вон выходящее сподвигло могущественного, шикарного, бессмертного мужика замуровать себя в каменном гробу?
Альпин усмехнулся:
– Отец перестраховывался. Люди прослышали: дескать, моя кровь воскресила умершего. Из-за оползня сильно пострадали две девочки – совсем крохи, 8 и 7 лет… Я вовсе не такой уж и добрый, бескорыстный, но трагедия резанула по живому. Очень давно потерял младшего брата… Ну и прямо в морге… вытащил малышек с того света. Сделал бы проще – на месте, но, увы, о бедствии узнал по телевизору. Шуму поднялось! Жуть, да и только! Создатель затер память, кому сумел, записи уничтожил, но молва есть молва. Легенды, мифы, сказки как тараканы расползлись, не истребишь. Былины сродни воде – в одном месте путь закроешь, протечет в другом. Пришлось затаиться.
– Чего-чего? – в голове вертелся смерч мыслей. От неожиданного открытия оцепенела, язык отнялся, даже язвительность как отрезало. Ледяные воскрешают почивших? Не думала, что после увиденного за десятилетия работы в полиции сверхов, они умудрятся поразить до глубины души. А каны, часом, по воде не ходят? В космос без кораблей не летают?
– Да не обольщайся, – Ледлей привычно следил за мыслями собеседницы по лицу, – Такие свойства только у нас с отцом. Могу вернуть ушедшего часы назад, создатель – даже дни. Но для этого придется отдать почти всю свою кровь. Смертельно больных обратить тоже только нам под силу.
Ах вот оно что! Поэтому законопроект, предложенный Камулами, так и не приняли! Ал и семья в курсе? Неужто, нет? Да-а-а! Корсет страшная сила! Знала бы, только его на расследования надевала!
– Никто не в курсе, – ответил на незаданный вопрос Альпин. – Ты первая смертная за последнее тысячелетие, кому раскрыл секрет. Теперь веришь в особое притяжение?
Вот черт! Пронзительный взгляд будоражил и возбуждал, четкая линия губ заставляла сглатывать… История с воскрешенными девочками трогала, как ничто другое уже многие годы…
– Почему же сейчас…
– Я читаю по лицам, анализирую факты лучше любого смертного или сверха, – не дав закончить, пояснил ледяной. – Про Шерлока Холмса читала, фильмы видела? Перед тобой прообраз.
Черт побери! Соблазнительный прообраз, будь он неладен. Любимый герой.
Миг – и Альпин языком щекочет, гладит щеки, небо… Ртом втягивает мой, перекрыв кислород, но это уже неважно. Еще мгновение – сажает на себя, откидывает передние кресла вниз, и мы падаем, не прерывая поцелуя.
Холодное дыхание ледяного жжет, руки блуждают по телу, избавляя от одежды так быстро, что даже вскрикнуть не успеваю. Разорвав рубашку, немертвый сдергивает брюки, не давая выдохнуть, штурмует, подобно крепости. Прохлада внутри сменяется пылом, горячие волны расползаются по груди и ногам. Ахнув, инстинктивно подаюсь вперед. Сипло рыча, Альпин врывается в меня, раз за разом настолько быстро, что не в состоянии двигаться в унисон, обмякаю, тону в новых ощущениях. Жестковато, но не болезненно. Лихорадочное, рваное пыхтение на шее, ключице, подбородке воспламеняет. Мышцы ниже пупка сводит почти до судороги и резко отпускает. Ахаю еще раз! Никогда так не делала! Да какая к черту разница? Кусаю вампира за ухо, в ответ рык, от которого мурашки сладко пощипывают кожу, трепещу от каждого удара о крепкий пресс Альпина. Ледлей теряет контроль. Хватает, остервенело насаживает, поднимает, снова насаживает. В животе взрывается что-то, ударяя по нервам разрядами тока, заставляя дрожать от удовольствия, нетерпения. На мгновение чудится – потеряешь это чувство и жить не стоит! Внутри разливается нега, приятная слабость, еще удар, еще спазм и нежное посасывание. Альпин издает громкий утробный рык, прохладная влага снаружи и внутри рождает новую армию мурашек, прежде незнакомое чувство, близкое к ознобу, но очень приятное. Меня встряхивает – раз, два, три, четыре… Выпускаю воздух изо рта, наслаждаясь танцем мышц, продолжающих сокращаться до неведомого раньше предела и отпускать, погружая в эйфорию. Неспешно поднимаю глаза на Ледлея.
В его зрачках плещется море, губы ярче рубинов, мускулы натянуты струнами, бугрятся.
С новым рыком Альпин штурмует меня повторно… Очередной раз ахаю от напора. Тело ждет продолжения, хочет… Сознание плывет, туманится, сердце выпрыгивает из груди, легкие работают не хуже насосов. Подобно птице несусь, рассекаю небесную высь, расправляю плечи, внимаю каждой клеточке, наполненной наслаждением, желанием. Члены деревенеют почти до боли и разнеживаются до немыслимого кайфа. Еще и еще. Подаюсь вперед, толкаюсь, навстречу вампиру. Характерный рык Ледлея звенит в каждом клочке плоти, трепещущей в ответ. Новый взрыв опустошает, ошарашивает, накаты удовольствия щекочут, обжигают. Прохладу влаги на ногах не чувствую, только ползущие по коже ручейки.
Альпин останавливается, аккуратно уложив меня на одно из кресел. Гипнотизирует, молчит, сопит. Несколько минут безмолвных гляделок под свист невесть откуда заблудшего в пограничные земли ветра, и Ледлей рвет дорогущую рубаху окончательно, протянув мне половину.
– Держи, – хриплый шепот ласкает слух.
Как во сне дрожащими руками вытираю бедра, живот, озираясь в поисках одежды. Брюки повисли на ремне безопасности, корсет – на заднем сиденье, блузка тоже. Белье подо мной, сапоги около переключателя скоростей. Достав предметы гардероба неспешно облачаюсь. Расслабленность, полное умиротворение дают о себе знать. Плевать, что взял в машине, как последнюю школьницу, это было обалденно.
Плевать, что одноразовый секс никогда не прельщал, оно того стоило.
Нащупав кнопку, поднимаю спинку кресла, замечая, что Ледлей застегнул штаны.
– Поеду как стриптизер, – усмехается Альпин, поворачивает мою голову, держа пальцами за щеки. До чего дошла! Даже не сопротивляюсь! – Моей будешь?
Ощущение, словно утопаю в зыбучем песке. Предложение шокирует. Несколько мгновений перебираю в памяти далекие годы, когда ледяной имел официально узаконенное право не жениться, а просто объявить женщину своей. Вроде живой собственности, движимого имущества…
Между вампиром и «ходячим приобретением» завязывались странные отношения. Он получал все: любовницу, домохозяйку, при желании, послушную спутницу, нос не высовывающую из дому без разрешения, а то и без сопровождения «владельца» или его «представителя». Она же готовилась в любую минуту оказаться на улице, если надоест, подвернется «вариант» привлекательней, моложе, талантливей.
Практику отменили бог знает когда, но слышал ли об этом Ледлей, проторчавший в гроте сотни лет?
Хотя мне-то что за дело? Как вообще он осмелился сделать Нате Велес такое предложение?
– Это как, любопытно понять? – возвращается ирония, пальцы сами собой тянутся к самым чувствительным болевым точкам мерзавца. Сейчас я ему покажу «будешь моей»… Пожалеет что родился на свет… и обратился.
– Нареченной, подругой, невестой, как сейчас у вас принято говорить? – не замечая моих поползновений безмятежно растолковывает Альпин…
Руки застывают на полпути, точно у персонажа кино, поставленного на паузу, дабы зритель сходил за поп-корном.
– В смысле? – никак не вникну, что имеется ввиду – любить друг друга, встречаться, ходить на свидания? Не серьезные же отношения после первого секса…
– Черт! Отвык от людского мира, в обычаях современных не разбираюсь, – растерянно пожимает плечами Ледлей.
– А ты без обычаев поясни – чего хочешь! – нервный смешок рвется наружу.
– Хм… Ты меня притягиваешь. До одури, – спокойно разжевывает Альпин, – Вчера только и думал – как найти повод и вытащить без напарника. Извини, моя инициатива.
Да ладно, месть была приятна и сладка. Забыли.
– Проехали, – улыбаюсь обнадеживающе. – Для древнего существа ты слишком поспешен, – с сомнением качаю головой, – Физика еще не все.
– Знаю, – соглашается, не отрывая взгляда, – Поэтому предлагаю быть моей … подругой. Пообщаемся месяца три-четыре и будем решать дальше.
– Решать что? – вспыхиваю я. В конце-то концов, он может говорить человеческим языком?
– Как что? Жениться или разбежаться, – новое пожатие плечами, – Пока только и думаю когда увидимся снова.
– Дикий ты, Ледлей, – начинаю хихикать, под стать полоумной, не в силах остановиться. Все-таки интуиция не подвела – он парень неплохой, даром что вампирюга из склепа. Детишек с риском для нежизни реанимирует – ведь найдут, всю кровушку выпустят, серьезным намерениям не чужд … К тому же, любовник, откровенно говоря – отменный.
Ледяной ухмыляется:
– Пещерный человек, что с меня взять.
– Пещерный вампир! – поправляю не без удовлетворения.
– Ну да, ну да, – не менее радостно соглашается Альпин.
– Не расскажу вашу тайну, – обещаю зачем-то.
– Верю.
– А ты, правда, Шерлок Холмс? – любопытствую, пока спутник заводит мотор.
– Может, поговорим в ресторане? – предлагает, широко улыбаясь, – Обещаю рассказать побольше о любимом тобой персонаже.
Шельмец! И это понял!
– Поедешь без рубашки? Не боишься, что впрямь примут за стриптизера?
– Куплю по дороге, – у древних немертвых всегда готов ответ. Да и многие из них в средствах не нуждаются – за столетья капитал сколотить не трудно… Слышала, многие за счет одной торговли антиквариатом миллиарды заработали.
Проще пареной репы! Недорого скупаешь интересные вещи, хранишь где-нибудь лет эдак 300–500, а затем продаешь за баснословные деньги.
Вытащила из сумочки на поясе мобильник. Два часа ночи. Нет, пора в кровать. Предложение соблазнительное, приятное, лестное, чего греха таить, но выспаться не помешает. Завтра новый день расследования. Генты, будь они прокляты! С лесными чудиками надо ухо держать востро, а организм в полной боевой готовности.
– Ладно, отвезу домой, – после вздоха, резюмировал мои наблюдения Альпин. Клад, а не мужчина! Даже говорить ничего не надо! Только подумала – он уже в курсе. Нам бы такого в отделение!
– Поэтому Моррох меня и послал, – добавил ледяной, – Уверен, что докопаюсь до сути дела. Хотя сегодня от меня было мало толку.
– Я заметила, – злой сарказм все-таки прорвался наружу.
– Завтра наверстаем, – уверенно кивнул Альпин, – Только оденься построже, грудь прикрой.
– Ладно-ладно, – согласилась я.
Надо же дать немертвому проявить дедуктивные способности! Тем более, нам они ой как пригодятся!
– И завтра поедешь со мной в ресторан! – в голосе Ледлея мелькнули приказные нотки, почему-то сейчас не вызвавшие ни малейшего раздражения.
– Поеду, – развалилась в кресле, откинув голову на спинку.
– Отдыхай, разбужу, как доберемся, – шепнул Альпин.
Машина сорвалась с места, вмиг набрав запрещенную смертным водителям скорость.
Прикрыла глаза и меня с распростертыми объятиями встретил Морфей.
24
В любом обличье
(Огни)
Оставшись одна, легла, не раздеваясь, с наслаждением закутавшись в колючее шерстяное одеяло.
«Тощая» подушка, которой едва хватало, чтобы положить голову, жесткий матрас представлялись верхом комфорта.
Устроившись посередине двуспальной, не меньше кровати, почему-то ощутила себя бесконечно свободной, как выпущенная из лука стрела.
Последние солнечные лучи пробивались между резными деревянными ставнями, золотым песком оседая на груботканом сероватом постельном белье.
Ароматы поселения людоедов разнежили. Обоняние, раздраженное мастер-классом Тарелла, здорово улучшилось. Скорее всего, аура настроилась на его преумножение. Есть у нас такое. Хотя как подобное случается, без понятия. Не скажу, что сравнялась чутьем с оборотнями, но запахи усилились в разы.
С улицы доносились легкие нотки травяной свежести, шафрановый прикроватный коврик фонил шерстью. Натуральный? Вот это да! Из коридора тянулся аромат спелых манго, апельсинов и груш. Похоже, каны любят фрукты, как и я. Резкие порывы ветра заставляли скрепленные магнитами ставни еле слышно поскрипывать, впуская в комнату запах углей. Где-то недавно жгли костер. Людоеды все еще готовят на открытом огне? Сто двадцать первое ошеломляющее открытие.
Закрыла глаза, впустила в себя кислород, и погрузилась в Царство Грез.
Непривычно. Дома и ночью-то без конца ворочалась, чуть ли не каждый час вставала, бессмысленно ходила по квартире, не в силах успокоиться. Здесь же сморило быстро, глубоким сном с яркими грезами.
