Текст книги "Единственная для верианского принца. Книга 1 (СИ)"
Автор книги: Алия Шакирова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц)
– Конечно, – улыбнулся я и завел ее в помещение, оставив пораженного соседа у дверей.
Не мудрено, что Мелена – единственная для двух верианских принцев. Эта женщина справилась бы с ролью королевы без особых усилий, затмив величием и манерами королевских жеманниц-дочерей.
Предательская улыбка не желала сходить с лица, когда мы подошли к анаконде столов с верианскими блюдами. Еще недавно я грустно полагал, что согласию Мелены общаться со мной и категоричному отказу – с Меем – обязан исключительно первенству знакомства. Мы увиделись днем раньше, а землянка предпочитала компанию одного принца компании двух. И только после знаменательной встречи с исканцем дошло: не случай пофартил мне, Мелена сознательно выбрала того, кто прислушивался к ее пожеланиям и требованиям. Почему вел себя иначе, нежели Мей? Я и сам не знал. В те минуты действовал на инстинктах, почти не соображая. Эмоции созревания затмили разум.
– Рэм? Ты в порядке? – озаботилась Мелена, обнаружив, что сжимаю в руках поднос и молчу.
– Да, – расплылся в глупой улыбке. Она обо мне тревожилась! – Давай расскажу про блюда, – поспешил предложить то, что должен был сделать еще пару минут назад. – Вот смотри. Все кушанья разделены на три группы. Легкий завтрак – вроде ваших мюсли и йогуртов. Калорийный завтрак – вроде ваших ячниц, каш, омлетов, сосисок… Ну ты поняла. И сладкий – булочные изделия. Какой предпочитаешь?
– Уж точно не каши, – хмыкнула Мелена, призадумавшись. – Я так поняла «вроде ваших омлетов и котлетов» это белковое?
Я кивнул, так и не сумев стереть с лица глупую улыбку, которая, наверняка, напоминала землянке о моем идиотском подростковом поведении. Меня переполняли новые эмоции, никак не желавшие признать верховенство самоконтроля. Мелена общалась иначе, чем прежде. Выглядела куда более раскованной, шутила, обсуждала проблемы, спрашивала совета. В результате, волнение в присутствии землянки усиливалось. Хуже того – я тешил себя крохотной надеждой, что она хотя бы рассмотрит бешеного верианца в качестве спутника.
– Мне нравится мучное… Напоминает наши булочки… – Мелена подошла к столу и принялась изучать выпечку.
– Вот, эти, розовые – старгоды, похожи на круассаны, – пояснил я. – И там все отлично совместимо с твоим организмом, – Вон те, местреллы – очень сладкие, с цветочным нектаром, у вас он называется медом. Тоже подходят землянам полностью.
Мелена чуть скривилась.
– Ой, я не хочу слишком сладкое. А вот слоеное очень люблю.
– Какое еще тесто любишь? – поинтересовался я.
– Хм… Сдобное, но редко.
– Тогда давай пройдемся по слоеному, – сориентировался я, взявшись перечислять дюжину видов подобной выпечки. Мелена даже рот приоткрыла. В итоге, взяла четыре типа булочек, три чашки мятного чаю и вчерашний набор ягод.
– Опять забыл про себя! – возмутилась, подняв на меня глаза.
Я усмехнулся. – С тобой почему-то и впрямь об этом не думаю, – признался честно.
– Так не пойдет, – посерьезнела землянка. – Либо ты будешь нормально питаться, либо придется мне есть в каюте! Одной! И да, это шантаж!
– Мелена… Мне безумно приятна твоя забота в любом виде, включая шантаж и требования, – кивнул, прилагая все больше усилий, чтобы не улыбаться во весь рот.
– Ты просто меня плохо знаешь, – чуть вздернула носик она. – Еще на стенку полезешь от моей заботы.
Меня накрыло… Желание обнять ее, прижать к себе и не отпускать вынудило дернуться навстречу землянке. Мелена выражалась так, словно планировала наше общее будущее.
– Возьмешь белковое? – она склонила голову вбок.
Оставалось лишь согласно кивнуть. Я положил себе несколько эрров – что-то вроде сосисок из разных видов мяса, но с примесью овощей и омлет из яиц наших птиц. На вкус они ближе всего к перепелиным. Из напитков выбрал травяную настойку.
Перехватил у Мелены поднос – она опять намеревалась тащить его сама – и лично выбрал столик. Не совсем в углу, но и не в центре. По лицу землянки становилось ясно, что она довольна.
Я расставил блюда и подвинул Мелене стул. Она усмехнулась.
– Давненько не общалась с интеллигентными мужчинами, – откомментировала, присаживаясь.
В груди кольнуло – раньше я не проявлял подобных качеств, слишком «поплыл» в эйфории от близости землянки. То же мне принц!
Много лет назад, когда мне исполнилось сто, отец вместе с кузенами отправил в ту самую пресловутую школу зрелости, которую упомянул в диалоге с Меленой в оранжерее. Там нам объясняли, как обходиться с женщиной, как ублажить ее в постели, как справляться с первыми днями гормонального бунта. Честно говоря, большую часть науки благополучно прослушал, играя с кузеном Эйзленгейром в паднургу – нечто вроде земного морского боя. Казалось – к чему все это? Настанет день встречи с единственной и каждый из нас непременно поразит ее царственной красотой, обаянием, королевскими манерами. Что мы понимали, глупые мальчишки? Я подавил вздох, взявшись за завтрак. Несколько дней почти без пищи – я перекусывал лишь в обществе Мелены – вернули хороший аппетит. Землянка с удовольствием следила за тем, как поглощаю блюда, неспешно отрывая тонкими пальцами кусочки выпечки и отправляя в ротик. Я старался не фокусироваться на нем, чтобы снова не выпасть из реальности.
– А что делают ваши женщины, если обнаруживается, что они единственные для нескольких мужчин? – вдруг полюбопытствовала Мелена.
Я пожал плечами, отложив вилку, потому что тарелка уже опустела.
– Каждая действует по-своему. Одни позволяют мужчинам ухаживать за собой вместе, в ожидании поощрения кого-либо одного. Другие стараются встречаться с ними по-отдельности. Третьи…
– Рэм, – вмешалась Мелена. – Ты же говорил – они чувствуют единственного тоже?
– Да, – подтвердил я.
– Тогда зачем встречаются с другими?
Признаться, вопрос поставил меня в тупик.
– Иногда среди ухажеров просто нет единственного, – задумчиво начал я: – Иногда… ну разве плохо, если вокруг тебя постоянно находятся несколько мужчин, угадывающих малейшие желания, делающих подарки, приятные жесты?
Губы землянки скривились:
– Как-то это непорядочно с их стороны, – рубанула она. – Практично, но некрасиво.
– Не все такие удивительные как ты, – выпалил, поздно сообразив, что снова жертвую хорошими манерами в пользу подростковой восторженности. – В смысле женщины, как и мужчины всякие, – поправился поспешно. – Кто-то полагает, как и ты… Другим нравится, когда вокруг них вьются ухажеры… если я правильно применил ваш термин.
– Правильно, – кивнула Мелена, чуть нахмурившись. – Ладно, будем считать, что не все ваши женщины такие. Не то они здорово упадут в моих глазах. А королевы на Миориллии правят? Или только короли? – неожиданно сменила тему землянка.
– Правят, – я глотнул настойки. – И даже не редко. Если принцы династии не соединяются с единственными или принцесса первой находит пару, трон наследует она.
– А у тебя есть сестры? – заинтересовалась Мелена.
– У меня нет, у Мея – три, – сам не знаю, почему родилось желание сосчитать его родственниц-женщин.
– Я так поняла, мы прошли только половину оранжереи? – землянка допила свой чай и воззрилась на меня с предвкушением. Тепло привычно разливалось в груди, сердца забились в радостном предчувствии.
– Почти половину, если быть точным. Мы еще не смотрели растительность с Триколы, например. На планете эрисов много пустынь, но зато цветы там по-настоящему удивительные и некоторые куда больше самых крупных земных. Причем, в отличие от них, не плотоядны, – с удовольствием поделился я.
– Тогда, может, прогуляемся? Завтра утром ведь прибытие, сегодня последний день? – бодро предложила землянка.
Наконец-то она сама вызвалась со мной пройтись! От этой мысли в голове вновь сгустился дурман. Она больше не сторонилась, не задумывалась – стоит ли провести с бешеным верианиным лишние часы! Неужели не сплю, не грежу? Я столько раз воображал, как Мелена захочет моей компании, категорично отвергнет Мея… И вот теперь, когда это свершилось, боялся счастливой верой спугнуть сбывшуюся мечту.
– С превеликим удовольствием, – выпалил честно. Встал, подал Мелене руку. Кажется, это ей тоже очень нравилось.
10
(Мелена)
Мы с Рэмом прошли в оранжерею вчерашним путем – через черный ход с табличкой «только для сотрудников».
– Слушай, а ничего, что эта дверь и эти дорожки предназначены для обслуги? – спросила я у принца, потянувшего в сторону, противоположную той, куда шли вчера.
– У межпланетных делегаций… как бы это выразиться… блат? Нет… – верианин слегка нахмурился, похоже, усиленно подбирая слова. Я помочь не могла – еще не догадалась о чем речь.
– В общем, – Рэм вывел меня на узкую аллею, с тем же каучуковым покрытием, что и вчерашние. Оно слегка пружинило под ногами. – В общем, – повторил принц, сильнее хмурясь. – У межпланетных делегаций есть полномочия посещать места, куда вхожа, в основном, команда корабля. Я верно выразился?
– Вроде бы, – если конечно я его правильно поняла.
По обеим сторонам тропинки кустились вчерашние трехцветные поросли. Очень любопытные, но я жаждала увидеть и другие. Мы достигли места, где дорожка раздваивалась, вслед за черными кишками поливальных шлангов. Свернули еще несколько раз и, наконец, впереди показалось что-то новенькое.
Целый лес… из гигантских соцветий.
Ближе всего к нашей дорожке располагалось самое большое и самое поразительное, на мой взгляд.
Оно походило на дерево и цветок одновременно. Начнем с того, что диво дивное выходило прямо из-под земли, напоминая чайную розу, увеличенную до размеров Рэма. Гигантские лепестки словно бы покрывала древесная кора, местами разошедшаяся трещинами, толщиной не меньше моего пальца каждая. Какова же ширина самих лепестков? Из особо глубоких расщелин вытекала прозрачная жидкость с очень резким пряным запахом.
Вопреки моим ожиданиям в оранжерее витало мало ароматов. Специальные вытяжки на потолке, как пояснил вчера Рэм, забирали непривычные инопланетникам запахи, пыльцу, очищая воздух. Так, на всякий случай. Вдруг на корабле астматики, существа с легочными проблемами или, не дай бог, аллергики. И уж если до нашего носа долетало хоть что-то, значит, в природе запах сбивал с ног.
Ужасно захотелось рассмотреть поближе лилово-фиолетовые пестики титана-цветка. Их поверхность напоминала шелковое покрытие, слегка бликующее под яркими лучами желто-оранжевой лампы.
Я даже слегка подалась вперед, поднялась на цыпочки, едва не ступив на зеленовато-болотную землю, судя по виду, очень влажную и оттого жутко рыхлую. Попади в такую ногами, в лучшем случае, утонешь по щиколотки.
Не успев испугаться, ощутила твердую руку Рэма на талии. Он втянул меня назад так, словно вообще ничего не весила.
Аллеи для туристов, издалека видневшиеся сквозь заросли, отгораживали от посадок заборчики, примерно в пол человеческого роста. Здесь же ничего подобного не предусматривалось. Да и не могло – обслуге требовалось подходить к растениям очень близко. Вчера мы застали одного из садовников – землянина, лет ста, за сосредоточенным мытьем гигантской травы, наподобие банановой. Острые пики на концах ее листьев, казалось, вот-вот прошьют потолок и вывалятся в портал.
– Спасибо, – пробормотала я, отчего-то смущенная собственной неловкостью. Принц задержался ладонью на моей талии, так, что наши бедра соприкоснулись. Уголки его губ дрогнули.
– Всегда рад помочь, – произнес верианец с легким придыханием.
Я высвободилась из хватки Рэма и вернулась к созерцанию дерева-цветка.
– А представляешь, на Триколе кенсы растут как пальмы в джунглях, – из-за спины подал голос принц.
– Невероятно! – выдохнула я.
Здесь кенс окружали цветы поменьше, тоже без стеблей и листьев. Бутоны словно кто-то сорвал и закопал в землю.
Одни напоминали мальвы, чьи лепестки различались по цвету – от пепельного до голубого, размеры – от ладони до половины моего роста. Другие походили на махровые тюльпаны, со слегка обугленными концами лепестков: то бело-желтоватые, то прежде никогда не встречавшегося мне в природе электрического оттенка фуксии. Третьи ассоциировались с калами, из центра которых выстреливали четыре-пять пестиков вместо одного. Самые крупные доходили мне до плеча.
Ткань лепестков высаженных здесь деревьев-цветов чаще всего напоминала грубый атлас. И лишь у нескольких – тонкий шелк, как у пестика кенса.
Не знаю, сколько времени обходила цветочные джунгли. Уж больно поразительными они выглядели. Достигнув края радужного леса, мы с Рэмом вышли на голубые и розоватые растения, напоминавшие морских ежей, распухших до величины женщины среднего роста. Вообще создатель оранжереи явно любил яркое и большое. Потому что мелких представителей флоры тут почти не наблюдалось, и каждый второй превосходил человека размерами.
Тончайшие, полупрозрачные колючки «ежей», чьи кончики терялись на фоне сиреневых стен оранжереи, представлялись оптической иллюзией.
– Они липкие, – подсказал Рэм. – Если дотронешься, руку не отдерешь. Ловят мелких животных и высасывают кровь… Вампиры, или как там говорят люди?
– Э-э… – я вообразила Дракулу с колючками по всему телу и хихикнула. – Не совсем так говорят.
Почему вдруг настолько расслабилась? Когда чувствовала себя подобным образом в последний раз? Я не могла припомнить… Странно. Неужели так подействовало общение с Рэмом? Я обернулась к принцу. Его открытое лицо, чуть улыбающиеся глаза выглядели одухотворенно.
– Что? – Рэм приподнял одну бровь.
– Ничего, – еще день назад я высказала бы принцу свое удивление, потому, что ощущала себя рядом с ним… ну не знаю… как старец из тибетского монастыря перед мальчиком, случайно попавшимся на дороге. Теперь же присутствие Рэма волновало… так как давно не волновала близость мужчины. Взгляд непроизвольно опустился на торс принца: нарисуй такой на картине – от покупательниц отбоя не будет. Я хотела бы расчертить на бумаге безупречный рельеф мышц, от которых прямо исходила настоящая мужская сила. Ненадолго грудь Рэма будто бы замерла, а затем начала вздыматься с утроенной скоростью. Тоже волнуется, догадалась я, вновь подняв взгляд на лицо принца. Губы его налились кровью, на щеках проступил розоватый румянец, в сочетании с нефритовым цветом кожи очень необычный. Рэм немного поменял позу – пошире расставил ноги, немного ссутулился. Ненадолго мы застыли, глядя друг другу в глаза.
Больше трехсот лет я не ощущала ничего подобного. По телу прошла теплая волна. Тяжелый воздух застревал в легких, сердце забилось чаще. Губы Рэма приоткрылись, он выдохнул хлопком – громко и как-то тяжело.
– Ме-лена,– прошептал едва слышно… – Не смотри на меня так…
– Почему это? – голос подчинялся мне куда лучше, чем принцу.
– Потому что, – он наклонился, и не успела сказать ни слова, накрыл рот поцелуем. Медленно провел языком по губам, по небу, по щекам… Никогда бы не подумала, что верианец, девственник, если верить брошюре, так чувственно целуется. Принц выдохнул носом несколько раз так громко, что я забеспокоилась, не услышат ли нас туристы. Его руки осторожно обвились вокруг талии. Мои губы пылали, тело охватила лихорадка удовольствия от прикосновений инопланетника. Я сотни лет испытывала лишь брезгливость, стоило мужчине притронуться. Только не сейчас. Постоянно мысленно называла себя старой, а может и вслух? Да, кажется вслух тоже. Теперь же тело активно сопротивлялось этой формулировке, на давно забытых инстинктах прильнуло к принцу. Он вздрогнул, чуть отстранился, и вдруг прижал так крепко, как еще никто за все мои браки.
Пыхтящие выдохи Рэма немного смущали, но я почти забыла об этом, ощущая горячее, напряженное тело очень возбужденного мужчины. От осознания его желания, такого, что сосчитать пульс верианца лишь по вздрагиваниям того, что уперлось в живот, не составляло труда, меня охватило забытое чувство невесомости внутри. Странных то ли щекочущих, то ли стягивающихся мышечных узлов внизу живота. Принц медленно отстранился от моих губ, глотнул воздуха настолько жадно, словно задерживал дыхание, еще раз и еще.
– Ты-ы-ы, – выдохнул шепотом – губы окрасились еще ярче, кажется, даже немного припухли. – Я не думал, что это та-а-к…
Сзади послышалось возмущенное шипение поливальной машины, и я пришла в себя, точно ледяная влага, вмиг остудившая воздух у ног, на самом деле полоскала голову. Тепло внутри сменилось прохладой. Мышцы расслабились. Я уперлась руками в грудь Рэма, желая оттолкнуть его. Но этого не потребовалось. Заметив изменение моего настроения, принц разжал объятия и выпустил на волю.
Отступил на шаг, замер, широко расставив ноги.
Я завертела головой в поисках поливалки. Струя воды мерно поглаживала почву справа от нас, на самом краю земляного поля. Громкие выдохи Рэма звучали все также торопливо, рвано.
Спустя некоторое время я нашла в себе силы посмотреть ему в лицо. Почему-то казалось это безумно сложно, неловко.
– Не думал… что близость единственной… такая, – вдруг выпалил принц.
– Какая? – тихо спросила я – странное волнение опять поднималось изнутри.
– Такая, – Рэм снова перешел на шепот. – Не могу объяснить… Нам говорили об этом в школе зрелости… – он замялся: – Но… в общем я понимаю, отчего отвергнутые мужчины, порой, сходят с ума, – он обратился взглядом к спасительной поливалке… Некоторое время не сводил с нее глаз, не прекращая часто и шумно дышать. Снова повернулся ко мне. Не взирая на ходящую ходуном грудь, лицо принца выглядело почти спокойным, хотя больше напряженным, чем расслабленным. – Я-а-а… не то что-то сказал, – протянул он медленно. – Пойдем, покажу тебе еще парочку необычных растений, – Рэм махнул рукой, направляя по левой тропинке.
Вдалеке чернели стволы идеально круглой формы, блестящие, подобно металлу. Они высились друг рядом с другом частоколом, заканчивались верхушкой, напоминающей железный стержень, разрезанный на четыре части. Причем, каждая скручивалась в небольшую спираль, венчаясь крошечной помпушкой листьев.
– Меекка – металлические деревья в переводе с языка креанцев, – пояснил Рэм. – Странные, правда?
Я кивнула, двинувшись к живым цветущим сваям… Почему-то именно такое сравнение напрашивалось. Внутри сверлило любопытство – что за школа зрелости? Однако вопрос никак не хотел слетать с губ – удушливое стеснение мгновенно стопорило речь. Господи? Да что же такое? Когда я в последний раз тушевалась обычного женского любопытства?
Узкая тропинка вынуждала нас с Рэмом соприкасаться почти при каждом шаге. Наступать на бордово-розоватую почву ближайших газонов, будто пропитанную кровью, совершенно не хотелось. Тем более уже через пару метров принц предупредил.
– На эту землю лучше не вставать – засасывает, как пески.
Наконец, мы одновременно шагнули так, что бедра вдавились друг в друга. Я вздрогнула, попыталась отскочить и едва не рухнула на газон. Секунды не прошло, Рэм схватил, дернул на себя и прижал.
– Мелена, – выдохнул тихо, нервно: – Неужели я тебе настолько противен? – лицо принца напряглось, очертилось так, что скулы и подбородок заострились. Взгляд остекленел, – Тебе настолько было мерзко? Неприятно, когда мы… – он осекся, нижняя губа дрогнула, но рот мгновенно растянулся в жесткую полоску. Рэм выдохнул – хлопком и чуть наклонился к лицу. – Скажи что-нибудь.
О неприязни речи уж точно не шло. Волнение заставило чаще дышать, но воздуха все равно не хватало. Сердце застучало, как будто передержала одну из самых сложных поз йоги. Захотелось сильнее прильнуть к принцу, чувствуя его силу, его мужественность и… его желание. В животе что-то начало стягиваться. Как я могла забыть эти ощущения? Они посещали, когда-то, очень давно… На первых свиданиях с первым мужем…
– Мелена, – через силу выдавил Рэм, хмурясь: – Ну скажи уж что-нибудь…
– Да нет, было приятно, – осторожно проронила я. – Правда. Ты мне приятен и совершенно не противен.
– Тогда объясни, почему я ищу любого малейшего контакта наших тел, а ты вдруг стала избегать? – настаивал принц. – И не надо меня жалеть! Я понимаю, что последние дни вел себя, как потерянный ребенок. Но я не ребенок… я мужчина и новости приму с должным уважением к твоим чувствам и без истерик…
Окаменевшее лицо Рэма выглядело почти величественно. Я снова восхитилась им – выдержка у принца и впрямь королевская.
– Рэм, – произнесла, дегустируя новые ощущения от имени принца – по телу вновь прошла теплая волна. – Я еще никогда так не радовалась близости мужчины, со времен первого мужа… честно… Просто то случилось пятьсот лет назад… И… так странно испытать подобное снова…
Губы верианца дернулись в улыбке.
– Если бы мог пояснить, что чувствую я, – прошептал он. – Мне и сравнить-то не с чем… Просто… кажется, что ты… важнее всего мира, статуса, да всего. И будь во мне чуть меньше силы воли, поверь, тебе пришлось бы отбиваться тогда и сейчас, – точно очнувшись, Рэм выпустил меня из объятий. – Даже если бросишь после трехмесячного срока ухаживания, буду всю жизнь наслаждаться воспоминаниями…
Я поневоле улыбнулась, запустила пальцы в удивительные волосы принца, похожие на тончайшие платиновые нити, на свету отливавшие благородной голубизной. Рэм замер, не двигаясь, прикрыв глаза.
– Ладно, я еще посмотрю каков ты в качестве посла и вообще… дома, – произнесла, задумавшись. И правда – с каждым днем открывала все новые грани характера принца.
Стеснение как рукой сняло, напротив, по телу разливалась удивительная легкость, словно бы я вообще ничего не весила.
– А что за школа зрелости? – выпалила, наблюдая, как меняется лицо Рэма. Губы слегка дернулись, уголки приподнялись и сразу же опустились вновь, ноздри начали еле заметно раздуваться.
– Не знаю, как объяснить, чтобы ты поняла, – медленно произнес верианин, опять нахмурившись. – Школа, где обучают мальчиков… э-э-э… обращаться с женщиной… гм-м-м… во время секса… и до этого… – он так аккуратно подбирал слова, что у меня закралось подозрение.
– Не хочешь же ты сказать, что вы тренировались ласкать женщин и заниматься сексом? – уточнила, чувствуя такую брезгливость, словно наступила на сотни мокриц, их тельца с глухим хлопком лопнули, обрызгав ноги мерзкой жижей.
– Д-да, – выдохнул Рэм…
Я отскочила от него так, словно принц весь состоял из этих раздавленных мокриц. Представив верианца, изучающего секс и женщину как какое-нибудь животное: собаку, например – где погладить, где почесать… ощутила, как тошнота подступает к горлу.
– Мелена, – прошептал принц. – Это проходят все на нашей планете, абсолютно все мальчики… Надевают специальные тренажеры и…
– Больше ни слова! – взвизгнула я, отступила назад, пошатнулась и рухнула бы на газон, если бы Рэм не удержал, очередной уже раз дернув на себя. Столкнувшись с его каменными мускулами, испытала новый приступ брезгливости. Уперлась руками в грудь принца и осторожно отступила вперед, на тропку.
Не глядя, зашагала к живым сваям, спиной чувствуя, как сзади шествует Рэм.
Тошнота все еще крутилась где-то в животе, подступая к горлу тугим комком. Я понимала, что, вероятно, школа зрелости – неплохой выход для мужчин, не представлявших что делать с женщиной в силу физиологии. Встретив же единственную, да еще на гормонах, способны утворить такое… В общем, на каком-то рассудочном уровне все это выглядело разумно и даже неплохо. Но картинки, которые рисовало воображение, приводили в шок, вызывали приступ отторжения, омерзения.
За считанные секунды я добралась до черного частокола, остановилась, вглядываясь в абсолютно ровные стволы. Казалось, они вырезаны или отлиты искусственно. По всей длине не отмечалось ни единой шероховатости, ни единой выпуклости. Даже медленное сужение цилиндров казалось абсолютно равномерным, а помпушки зелени – совершенными шариками.
Как ни странно, эта не свойственная природе вопиющая симметричность успокаивала, немного снижала градус неприятных ощущений. Сзади раздавалось пыхтение Рэма. Он молчал, не приближался, не касался.
Сколько мы так простояли, не знаю. Пока не справилась с эмоциями, наступавшими, подобно шторму. То волна накрывала, заставляя желудок сжиматься, чуть ли не выворачиваться наизнанку, то отступала назад, давая вздохнуть и трезво оценить услышанное. Почему я так отреагировала? Ну тренировались верианцы и что? У меня самой сколько мужчин-то было? Возможно больше, чем тренировочных заходов у Рэма. До меня не сразу дошло… Лишь спустя некоторое время… Я любила и отдавалась любимым. А верианцы… они проходили школу секса, как школу какого-нибудь единоборства, без чувств, скорее потому что так надо.
– Это настолько тебя потрясло? – спросил в спину принц. – Наверное, выглядит ужасно. Но подумай, вообрази – если ты захочешь… не знаю… просто даже интима со мной, без обязательств… Если конечно после этого не стошнит… А я на гормонах буду действовать как бешеный зверь, причиню боль, лишу шанса на удовольствие. В чем прелесть?
Я тяжело вздохнула. Отторжение внутри проходило. Хотя толика неприятия еще сжималась в районе солнечного сплетения.
– Да я поняла, Рэм, – вздохнула еще раз. – Просто как-то все это…
– Противно с твоей точки зрения? – подсказал верианин.
Я обернулась, найдя в себе силы встретиться с ним взглядами. За какие-то минуты Рэм словно бы осунулся, побледнел.
– Откуда знаешь? – удивилась, отслеживая, как неприятные впечатления медленно отпускают.
– Я читал про твою расу и беседовал с Сэлом… Он многое узнал о землянах, общаясь с ними неформально, – принц добавил к моим вздохам свой, куда более шумный. – Ожидал подобной реакции… если честно.
Вот теперь я снова почувствовала тепло, поднимавшееся от копчика к затылку.
– Ладно, дай мне это переварить, – усмехнулась собственной реакции.
Такое ощущение, словно я девочка на выданье, а не умудренная жизнью женщина, в буквальном смысле слова пережившая четырех мужей… Да и любовников немало… Это в последние триста лет жила точно и впрямь заперлась в тибетском монастыре, да еще обед безбрачия приняла.
Я хотела развернуться к живым сваям, но… колени подогнулись, в глазах начало темнеть, в висках застучало. В каком-то ступоре услышала истошный вопль Рэма, вдруг растерявшего всю свою королевскую выдержку.
– Мелена? Что с тобой? Мелена?
Чернота перед глазами сомкнулась. Инстинктивно я потянулась к принцу… Почти не воспринимая его слов, его рук на своей талии…
В голове метались странные мысли. Что со мной? Ведь даже во время беременности ни разу не теряла сознания…
Аджагары… это все вы…
Чернота перед глазами взорвалась образами.
Они мелькали, словно кто-то быстро-быстро листал перед глазами художественный альбом.
Птицы с залысинами посреди пестрого оперенья. Рыбы с до крови ободранными плавниками, глазами, заплывшими белесой мутью. Деревья – иссохшиеся, сгорбившиеся стволы с пожухлыми листьями.
Картинки пугали, рождали тоскливое чувство полной безысходности.
Я отчетливо увидела девушку, лежащую на узком ложе, без матраса. Ее стройное тело накрывала серо-зеленая простыня. В окружении грязно-синих стен рыжие волосы походили на пламя, запертое внутри обугленного металлического фонаря. Почему-то я знала ее, хотя и встречала первый раз в жизни. Эйя! Пропавшая айшара.
Фигуры обернулись, словно бы заметили присутствие чужачки. Я изо всех сил вгляделась в лица, но тьма опять заволокла все вокруг. На сей раз она выглядела так, будто на голову надели мешок, чьи редкие переплетения волокон местами прошивали иглы белесого света.
Внезапно ткань у моего лица надулась, прорвалась, клочки рассыпались по сторонам, точно пепел бумажных листков.
У ног простиралась пустыня… Белый-белый, словно бы выцветший песок послушно растекался от свирепого дуновения ветра, раскрывал конусы воронок.
В нескольких метрах от меня беседовали двое аджагар.
Черный и золотой.
Их величие поражало. Глаза древних ящеров, рассеченные по самому центру горизонтальной щелью угольного зрачка, светились синевой – глубокой-глубокой, как чистейший водоем. Длинные шеи напоминали лебединые. Полусложенные крылья – паруса.
Когда, под порывом ветра ящеры синхронно расправили их, перепонки заиграли на свету всеми цветами радуги и я… вдруг ощутила, как за спиной трепещут такие же крылья. Столетьями уверенная, что форма моей ауры не похожа на дракона, отчетливо почувствовала, как силовое поле в точности повторяет изгибы мощных тел, и даже когтей на энергетических лапах.
– Ты хочешь боя? – спросил черный. По высокому, звонкому голосу я догадалась, что это женщина. Величественная, властная, но обозленная и бесконечно несчастная.
– Я хочу оставить все как есть, – кивнул золотой. Мужчина – не менее властный, сильный и почему-то знакомый до щемящей боли в груди.
– Нет, как есть, не оставлю. Пока не добьюсь справедливости… Он предал меня, предал наших дочерей. Я хочу лишь честной мести, не более.
– Ценой жизней чужих детей?
– Не хитри… Ценой жизни его детей и детей, созданных тем же подлым способом. Вы хоть раз подумали о нас? О таких, как я?
– Я понимаю, ты обижена, но Эйлендаль приняла меня и моих детей, почему не можешь ты? К чему эти сумасшедшие фанатики, считающие тебя матерью-богиней? К чему этот безумный культ по истреблению полукровок? Он – один из немногих из своего вида. Поэтому я и поручил именно ему… создать свою линию полукровок. Кто же знал, что так выйдет…
– Тебе решать. Поединок… двадцать на двадцать или я продолжу… Выиграешь ты, уйду со своим племенем в соседнюю Галактику. Выиграю я – восстановлю Мейрайн, раздвину гармошки измерений и на Тилле. Хватит с нас покинутых планет… Одной только Миориллии хватит с лихвой. Я устала скитаться. Месть вдобавок к родному кольцу планет… Великому кольцу аджагар, ты ведь тоже помнишь его? Хорошая цена за то, что сделал тот, чье имя противно называть.
– Дай мне хотя бы месяц, собрать воинов.
– Даю… месяц… Да хоть три… Но пока буду действовать как прежде. Сильнейшие защитятся, выживут… И если проиграете, мне другие не нужны. Он предал меня, польстился на… от одного имени тошнит. Я обращу зло в добро, обман – в новые возможности.
Скрежет, шуршание, порождавшие гусиную кожу, ударили по ушам. Ужасно хотелось заткнуть их, но я не могла. Руки безжизненными плетьми болтались по бокам.
В глаза ударил ослепительно-желтый свет. Я задрожала, словно окунулась в ледяную волну. Казалось, мириады студеных осколков вонзились в кожу.
Нужно тепло… Тепло того, кто меня любит. Откуда пришли подобные мысли? Почему точно знала – как выжить?
Я тряслась все сильнее, беспомощно чувствуя, что тело пронзают тысячи ледяных игл, а звуки и свет медленно, но верно уходят за грань черноты. Опять непроглядная тьма окружала, поглощала все вокруг.
