Текст книги "Тайный агент (СИ)"

Автор книги: Алия Амирханова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)

–Сопротивляйся...мать. твою, – сжав от напряжения зубы рычал командир.

Он время от времени ослаблял натяжение удавки, дабы не задушить парня и дать ему время, чтобы тот начал сопротивляться, но Виктора охватила паника. Его лицо стало синюшно-багровым, из горла выходили едва слышные хрипы, а сам он стал сползать на пол, ноги его просто не держали. Глаза закатились, и казалось, что он умирает или теряет сознание.

–Сопротивляйся, – командир тряс его.

И тут кто-то накинул пиджак на голову самого командира и ловким движением собрав его, туго стянул сзади. Поступление кислорода командиру было прекращено. Что происходило дальше походило на корриду. Разъярённый бык, в образе командира отпустил удавку и обеими руками вцепился в пиджак, пытаясь сорвать его. Виктор же, почувствовав свободу, судорожно задышал в полную силу. Ему не хватало кислорода, его грудная клетка ходила ходуном, но она была не в состоянии быстро восполнить потерю. Ко всему прочему, подавившись воздухом, Виктор раскашлялся. Но никто из товарищей не смотрел на него, тем более не пытался помочь. Взоры ребят были прикованы к командиру, который резким, сильным движением развернулся, и руки сжимавшие полы пиджака не смогли противостоять силе рывка, и пиджак был буквально вырван из рук, державшего его. Высвободив голову, командир в бешенстве уставился на героя, осмеливавшегося совершить подобное. Перед ним стоял Белохвостиков. Как оказалось, не Витя был последним. Вслед за ним через пару минут в класс вошёл Белохвостиков, а за ним и Коля. Белохвостикову хватило несколько секунд, чтобы, увидев багрово-синее лицо друга, сообразить, что надо делать. Зубы командира скрежетали, желваки как шарики перекатывались за щеками. Было видно, что он с трудом сдерживает себя. А Белохвостиков между тем стоял, готовый защищаться. Коля тоже встал ближе к нему, готовый прийти на помощь.

–Ты на кого руку поднял?! – еле сдерживаясь, прохрипел командир.

–Так вы сами приказали сопротивляться. Я и...

–Дурень, ...мать твою! Тебе что ли я говорил? Какого чёрта ты вообще влез! – командир уже орал.

–Витёк мой друг, – Белохвостиков, опустив голову, всё же оправдывался.

Казалось, командир лопнет от злости или убьёт парня, но ничего подобного не произошло он лишь рявкнул:" Всем по местам", – и первым сел за стол.

А потом грубо и со злостью добавил.

–Видели, как надо сопротивляться? Мне хватило пару секунд, чтобы освободиться от мешка на голове. А этот идиот панику развёл. Тьфу ты!

Белохвостиков поднял с полу пиджак и прошёл на своё место. По пути, он помог Вите подняться с полу и сесть за парту. Виктор был никакой. Отрешённое его лицо вызывало страх. Он походил на мертвеца или на человека, вернувшегося с того света, хотя возможно так оно и было. Его мозг, лишённый достаточного количества кислорода, дал сбой, да ещё жуткий стресс, испытанный нервной системой, окончательно выбили Виктора из колеи и он, не соображая ничего, сидел – тупо, уставившись в одну точку. .....

Глава.

Как ни странно, работы у врача Лёни было достаточно. Помимо ребят, в лагере жил обслуживающий персонал -это уборщики, повара, водители, сантехники, которые давно были как не молодыми людьми и в основном с криминальным прошлым. Множество болячек, не долеченных в тюрьмах свалились на голову Лёни. Он был за терапевта, гастроэнтеролога и за кардиолога, одним словом лечил всё. После появления Лёни старший доктор, он же начальник лагеря, весьма редко стал появляться в санчасти и то только по вечерам. Обычно он приходил с начатой бутылкой водки и настойчиво предлагал Лёне составить ему компанию, но тот никогда не соглашался. Однажды, доктор задержался, его потянуло на разговоры, и он разоткровенничался.

–Ты главное никуда не суйся. Запомни мои слова, иначе – хана, – доктор устрашающе провёл пальцем по горлу.

–Что тут происходит, если убить могут.

–Тебя это не касается. Ни о чём не спрашивай, делай своё дело, чтобы не увидел, если конечно домой живым вернуться хочешь. И ни чему не удивляйся, а, впрочем, что я говорю, это место не хуже некоторых. Я вот, к примеру, двадцать лет проработал, приходящим хирургом в одной психиатрической больнице. Психи они часто себя калечат. Так я там такого насмотрелся! Это только в газетах пишут, что прекращена практика изолировать неугодных людей в подобных лечебницах. Ещё как изолируют и так их там ломают, прямо фашистские пытки. А придраться вроде как к нечему, лекарствами лечат, но ты как врач понимаешь, что значит увеличение дозировки. ...Разболтался я тут с тобой, короче жить хочешь?

–А кто не хочет.

–Ну и хорошо. С тобой контракт заключили?

–Да. На четыре года.

–Ну, вот, глядишь на квартиру, заработаешь, – доктор встал и уже на выходе оглянулся, и добавил. – Деньги-то заработаешь, но сможешь ли после лагеря на свободе жить, – он остановился, хлебнул водки, прямо из бутылки и добавил. ...Мои четыре года давно как прошли, а я до сих пор здесь. Так -то брат...

Тогда слова доктора насторожили Лёню, и он даже им обрадовался, понимая, что не зря приехал, но как, оказалось, радовался он рано.

Глава.

Дни летели за днями, месяцы за месяцами. Зима заканчивалась по календарю, но морозы стояли невероятные. Оставался месяц с небольшим, которое было отведено ребятам на подготовку. Затем начиналась служба по "контракту", о чём не раз напоминал командир. Сегодня, встав на лыжи, пошли в лес. Автомат за спиной непривычно тянул спину, но надо было торопиться, чтобы не отстать. Командир ехал на лыжах, порхая как бабочка. Ритмичные шаги казались, давались ему легко, хотя снега было много и колеи не было. Командир бежал первым. За ним уже не так легко, если не сказать тяжело плелись другие, стараясь попасть в проложенную лыжню, что, конечно же, не у всех получалось. Коля замыкал ряд, перед ним шёл Сергей. У того словно гири были на ногах, он с трудом переставлял лыжи, зачастую, не удержав равновесия, падал.

–Ты чего такой неуклюжий, – Коля, сняв свои лыжи, подошёл к другу, чтобы помочь ему подняться.

–Я что тебе спортсмен – лыжник.

–А в школе, что же не ходил?

– Сравнил! Здесь в тулупе, с автоматом, да ещё чёрт знает куда.

–Ты вперёд больше наклоняйся, чтобы удержать равновесие. Поехали, а то мы и так порядочно отстали. Ребята убежали далеко. Слава Богу, ты стреляешь неплохо.

–Страшно представить, что с нами командир сделает. Ты Коля опять из-за меня пострадаешь.

–Ладно, не вешай нос. Поехали. Вперёд наклоняйся, – и Коля побежал к своим лыжам.

Дорога пошла вверх на холм, за которым начинался лес. Сергей послушался совета и стал наклоняться вперёд, потому больше не падал, хотя скорости всё равно не прибавили. С горем пополам поднялись на вершину холма, который обдувался со всех сторон ветрами. Снега там почти не было и голая промёрзшая земля, стонала от холода. Одиноко торчали низкорослые кустики; впереди более густые и по бокам почти что одиночные. Лес был дальше и, похоже, ребята во главе с командиром были уже там, так как никого из ребят ни то чтобы видно, уже и слышно не было. Сергей в очередной раз поскользнулся и упал. Коля, расстегнув замки и сняв лыжи, хотел было уже подбежать к другу, чтобы помочь подняться, но он не успел это сделать. Неожиданно из-за кустов послышалась автоматная очередь, отрезая подходы к другу. Сергея буквально расстреливали, возле его ног словно бороной вспарывался снег. Сидя на попе, тот вертелся как волчок, пытаясь укрыться руками от пуль, крича:" Ай, ай", – но все его попытки были напрасны, ибо он был открыт со всех сторон.

– Сними лыжи и беги! – кричал Коля, тщетно пытаясь приблизиться к другу, с которым началась паника.

Сергей сидел и ограниченный лыжами в движении, не пытался даже расстегнуть крепления, а лишь навзрыд плакал от страха. Реальный расстрел продолжался уже больше минуты, некоторые выстрелы попадали Сергею в ноги и не только.

Коля осмотрелся и понял, что ему блокируют подход к другу со всех сторон. По очереди стреляли и из одиночных кустиков, и из более густых. Одиночные, не могли хорошо спрятать "охотника", потому Коля сразу узнал в одном из стрелявших своего солагерьника.

"Вот сволочь! Трус! Ребят заставил стрелять", – подумал Коля, решительно снимая с плеча автомат.

Он стал очередью палить в ответ по густым кустам, твёрдо зная, что оттуда стреляет командир. Грязный трёхэтажный мат послышался из кустов.

–Перестань стрелять!!! Убью, – кричал командир, но Коля прекратил лишь тогда, когда первыми перестали стрелять с той стороны.

Когда установилась тишина, командир поднялся с земли и, лавируя между кустами, побежал к Коле.

–Ты меня чуть не убил! В кого стреляешь! Убью! – на перекошенное злобой лицо командира было страшно смотреть.

Подбежав к ребятам, он зло пнул ногой Сергея, отшвыривая его с дороги. Они стояли друг против друга, Коля с автоматом на прицеле и командир. Доли секунды командиру хватило понять, что Коля не струсит и продолжить стрелять, потому отбросив свой автомат в сторону, он замер перед пацаном, выжидая ответной реакции. Коля тоже бросил автомат на землю и не успел он это сделать, как разъярённый взрослый мужчина накинулся на подростка, по сути, совсем ещё мальчишку. Ребята, в белых маскировочных костюмах, словно подснежники выросли из снега и наблюдали за поединком. Коля сопротивлялся, сколько мог, но силы были слишком не равные. Избив парня, командир наконец-то остановился. Он, не раздумывая, убил бы его, но по приказу начальства разрешалось портить" товар" в допустимых рамках. На счету командира были уже ряд серьёзных предупреждений и следующего ему бы не простили, потому еле сдерживая ярость, он всё же прекратил махать кулаками. Ребята были "товаром" для базы в прямом смысле. За их жизнь и надлежащую подготовку платили большие деньги. Переведя дыхание, сплюнув кровь на снег, командир, указывая на лежащего Колю произнёс.

–Видели, что бывает с теми, кто идёт против меня. Мы любим только тех, кто с нами, кто против нас мы убиваем, – ребята в страхе переминались с ноги на ногу. -Я наблюдал кто стрелял. Шведько, Баталов, Шерстабитов – молодцы. Коновалов, а ты почему не стрелял?

–Я в человека не стреляю, – многие ребята восхитились смелостью и порядочностью Коли, но лишь Степан нашёл в себе мужество выступить против командира.

–Да?!! – командир аж поперхнулся от возмущения. – Как же ты, мать твою, собрался воевать?! Тебя же в первый день убьют, или в плен возьмут.

–Сергей не враг.

–Приказ командира – закон! – он грязно выругался. – Приказ не критикуют, не обсуждают! Его незамедлительно исполняют! Ясно! Коновалов наказан! Как придём в карцер! – сжатые кулаки командира с трудом сдержали ярость порыва избить, понимая, что если он изобьёт и Степана, то это уже будет явный перебор. ... -Группа стройся, – скомандовал командир, поднимая свой автомат. Кто-то из услужливых подвёз ему лыжи. И вскоре встав на лыжи, группа во главе с командиром, двинулась в обратный путь.

Избитый Коля и нашпигованный дробью Сергей остались на холме. Двадцать минут понадобилось Коле, чтобы подняться. Темнело рано, мороз крепчал, и остаться на ночь одним в лесу было опасно. Превозмогая боль, Коля подошёл к Сергею. У того сильно болела нога и идти он не мог. Связав два шарфа вместе, и перекинув их себе через талию, два конца он вручил Сергею.

–От тебя требуется, чтобы ты удерживался на лыжах, сидя на корточках. Руками держись за две стороны шарфа.

Подготовившись, тронулись в путь. Сергей до крови искусал свои губы, так сильно болела нога. До гарнизона добрались в шесть часов вечера. На обед они опоздали, но им было и не до ужина, который начинался как раз в это время. Сейчас больше всего им требовался врач.

Глава.

Лёня заскрежетал зубами от злости, увидев окровавленную одежду Коли и раненого Сергея. Ему не надо было ничего объяснять, ему приходилось наблюдать за занятиями и уже лечить разодранную самодельной бомбой кисть Сергея. Быстро отправив бабу Клаву за ужином для ребят, Лёня принялся осматривать пацанов. Самые большие опасения вызывал Коля, так как была большая вероятность повреждения внутренних органов. Никакой аппаратуры по части рентгена в сан. части разумеется не было, приходилось опираться на свой профессионализм и опыт. К счастью никаких отрывов органов Лёня не предположил, были переломаны рёбра и сильные ушибы. Обработав раны и перевязав рёбра, Коля был уложен в постель. О возвращение в казарму не могло быть и речи. У Сергея на ногах и ягодицах дробь застряла в тканях. При их извлечении Лёня насчитал пять штук. Оказав ребятам помощь и, накормив их, Лёня прошёл в процедурный кабинет. Он проводил ревизию лекарств, когда к нему зашёл артист.

–Смотрю знакомые всё лица, – парень прошёл к окну, и стал лицом к врачу, очевидно, чтобы его было лучше видно.

Лёня оторвался от пересчёта лекарств и посмотрел на наглеца, который в уличной обуви прошёл в процедурный кабинет, не соизволив даже спросить разрешения, не говоря уже о элементарном "Здрасьте". И каково же было его удивление, когда присмотревшись, он узнал парня, обвинявшегося в убийстве его отца и которого он оперировал. Глаза сами спустились на шею, но парень был в свитере, и было неизвестно крестик отца по-прежнему у него или нет.

–Выйди из кабинета. Это тебе не проходной двор, – Лёня сурово посмотрел на вошедшего.

–Да, бросьте вы доктор, выкаблучиваться. Здесь моя территория, что хочу, то и делаю. Ничего помоете, не обломитесь, – и он демонстративно сплюнул на пол.

Коля, лежал через стенку в соседней палате и хорошо слышал разговор. Он в любую минуту готов был прийти на помощь доктору, потому даже сел на кровате, хотя до этого времени лежал. Лёня, еле сдерживаясь, промолчал, понимая, что перед ним бандит, который ни перед чем не остановится.

–Я между прочим с мировой к вам пришёл, – артист закурил. – Вы меня можно сказать от тюряги спасли, хотя ... вряд ли это сделали, если бы знали, что я вашего батяню замочил. Я его ножичком, по горлу полоснул. Сам виноват, нечего было за Серого заступаться, – артист в подробностях рассказывал убийство.

–Что? – Лёня побагровел и, сжав кулаки, кинулся на парня.

–Ну, ну, поосторожней, я ведь могу и вас как вашего батю, словно овцу зарезать, – парень с размаху ударил Лёню ногой в живот, не дав ему даже приблизиться к себе.

На вид парень был худенький, но жестокость придавала ему недюжинную силу. Лёня отлетел и, не удержавшись, упал на пол. Тут в дверях показался Коля. Он помог врачу подняться.

–Ты чего артист тут права качаешь, тебе же русским языком сказали – выйди, – сжав кулаки, Коля стал приближаться к парню.

– Колян, ты чё, своих не узнаешь? Или может ты на его сторону переметнулся, думаешь, лучше лечить будет, – артист выбросил сигарету и достал нож.

Лёня, тем временем, схватив табуретку, минуя Колю, кинулся на парня.

–Сволочь...!!!! – столько ярости и ненависти было в этом слове, что силы у Лёни даже прибавились, и он, изловчившись, сумел ударить по руке артиста, выбив у того нож, заодно задев и опрокинув на пол штатив капельницы. Бутылочка раствора, которая там висела, с грохотом разбилась об пол.

–Сука, – в бешенстве артист схватил, настольную лампу, стоящую на подоконнике и кинулся на Лёню, но Коля, поддавшись вперёд перегородил ему дорогу, приняв удар на себя. Началась драка. Артист всё время пытался поднять с полу нож, но Коля не позволял ему это сделать. Борьба шла не на жизнь, а на смерть. После событий сегодняшнего дня Коля с трудом держался на ногах, отбивая удары. Лёня, видел это и со страхом чувствовал, что артист либо убьёт Колю, либо сбежит и ему не удаться отомстить за отца, чего он страстно желал. Толком, не осознавая последствия, Лёня быстро подобрал с полу нож и со всего размаху ударил им артиста в спину. Удар был сильным и точным, а именно в самое сердце. Артист ослабил хватку и через несколько секунд упал на пол. Какое-то время и Коля, и Лёня как вкопанные, смотрели на лежащего лицом вниз артиста. Затем Лёня подошёл и проверил пульс на шейной артерии.

–Подох, скотина.

–Леонид Александрович, труп надо спрятать, а ночью в лес унесём.

–Ты Коля в это дело не вмешивайся. Ложись... Спасибо, что помог, – врач был в какой-то отстраненности. Он весь дрожал. Не привык он к такого рода событиям.

Видя, что доктор расстроен, Коля поспешил его успокоить.

–Да бросьте вы жалеть этого урода. Вы же знаете, артист не был человеком. Лучше скажите, куда можно труп спрятать, это надо сделать быстрей.

–Извини Коля, ты прав, – к Лёне вернулось самообладание, и они вдвоём перетащили артиста в большой контейнер, для хранения белья, который был доставлен начальством буквально вчера. Крестик отца, который был до сих пор у артиста на шеи, Лёня с удовольствием сорвал.

–Карманы надо проверить, нет ли телефона.

–Да, да, – Лёня обшарил карманы тулупа артиста. В кармане действительно был телефон и зарядное устройство. – Сволочи, сами так пользуются, – Лёня забрал телефон и зарядку, симку же он оставил в кармане.

–С телефоном будьте осторожны.

–Я его надёжно спрячу, не переживай. Наше счастье, бабы Клавы нет в санчасти, – так думал Лёня, но он ошибался. Всё это время баба Клава была у себя. Она, убрав нужный кирпич в стене, слушала всё, что творилось в процедурном кабинете. Всё!

А Лёня и Коля успокоенные, что нет свидетелей, торопились прибраться и привести всё в надлежащий вид. Штатив с пола был поднят, стёкла подметены. Наконец всё было прибрано, оставалось главное – незаметно вынести труп в лес.

–Коля, ты не пойдёшь со мной, останешься здесь, я сам оттащу его в лес, – шёпотом обговаривали детали.

– Леонид Александрович, я же сказал, что вас не оставлю.

–Ты понимаешь, чем это грозит, на случай, если кто-нибудь узнает?

–Ой, только не надо меня пугать. Не в моих правилах бросать друзей.

–Ладно, иди пока к себе, на тебе лица нет, весь бледный. Я сейчас капельницу поставлю и сделаю укол.

–Хорошо, что вы Дербенёву снотворное вкололи, а то бы он наделал тут шуму, – Коля пытался улыбаться, но ему это не удалось.

–Пошли-ка я тебя провожу.

Лёня помог Коле лечь и, сделав болеутоляющий укол и, поставив капельницу, тихо сказал. – Отдыхай, как все улягутся, я тебя сам разбужу.

Надо сказать, вся часть, была окружена проволочным колючим забором, за которым сразу же начинался метровый глубокий ров, охраны нигде не было. Лёня и Коля на руках вынесли труп и просто напросто выкинули его в этот самый ров. К счастью, ночью началась метель, и к утру снега навалило не меряно. Телефон артиста Лёня спрятал к себе по матрас.

Глава.

Вернувшись в лагерь, Коновалов Степан был отправлен в карцер. Командир лично проследил за этим, не дав парню даже поужинать. Степан, не спеша вошёл в холодное, еле освещённое, оттого устрашающе мрачное помещение, именуемое карцером. Оно было не более трёх метров в длину и два с половиной в ширину. Железная кровать с матрасом, без подушки и одеяла стояла у малюсенького решёточного окошка размером с форточку, в углу – туалет и деревянная табуретка. Степан много раз слышал от ребят о карцере, об его убранстве и никто из них ни разу не упомянул о табурете. "Какая мне честь, табурет поставили", подумал Степан, ложась на кровать. "Пацаны предупреждали, что необходимо постараться уснуть сразу же по приходу. Ночью спать не дадут", – Степану вспомнились слова ребят, потому он закрыл глаза в надежде уснуть. Он пролежал несколько минут, как вдруг почувствовал, что кто-то ходит по его ногам. "Пошла", – вскрикнув от неожиданности, он резко отдёрнул ногу и попытался приподняться, чтобы посмотреть на наглеца, но тут какой-то зверюга прыгнул ему на грудь. "Бл...", – испуганно, отшвырнув от себя этого наглеца, Степан вскочил с кровати. Он в страхе озирался по сторонам, пытаясь увидеть того, кого он швырнул на пол. "Мне даже защититься нечем, если эта тварь снова вздумает напасть на меня", – подумал он, решив посмотреть под кроватью. Стёпа наклонился и увидел толстую, большую крысу, которая сидела на полу, на задних лапках, в передних она что-то держала и грызла. В полумраке, освещённая лишь светом луны, который преломляясь едва проникал через окошечко в комнату, крыса приняла невероятно большие размеры и выглядела весьма устрашающе. Степан в страхе и с отвращением отпрянул, и быстро выпрямился. Панический страх перед этим животным вмиг охватил его всего. Крыс Степан боялся с детства. Когда он был ещё мальчуганом, лет так пяти его несколько раз укусила крыса. Он навсегда запомнил крысиный оскал, когда, открыв рот, это существо, омерзительного серого цвета прыгнуло на него из кормушки для свиней. И вот новая встреча с крысой. Степан, задрожав бросился к двери и стал стучать, и звать на помощь.

–Здесь крыса, откройте! Откройте!

Но как он не барабанил в дверь и не кричал, никто не отвечал. За дверью стояла тишина. "Боже мой, она меня покусает или того хуже сожрёт", – Степан продолжал в отчаяние барабанить. Крыса между тем продолжала сидеть под кроватью, что давало ему время на раздумья. "Надо что-то делать, как-то прогнать её. ... Под кроватью оставлять нельзя, оттуда она меня точно достанет...Но куда прогнать"? – его мысли перебирали всевозможные варианты. Время от времени Степан возвращался к двери и стучал в неё. Он в растерянности смотрел по сторонам в надежде найти дырку, куда бы загнать крысу, но дырок помимо туалета не было. "Туда она вряд ли запрыгнет", – он отмёл этот вариант. "Нужна палка, но где её взять", – взгляд его стал скользить по окружающим вещам, от табурета, перейдя к кровати и дальше. Оглядев скудное убранство комнаты, его взгляд вновь вернулся к табурету. "Единственная деревянная вещь. Не пришлось мне на тебе посидеть", – он едва успел подумать, как увидел крысу, высунувшую вначале нос, а затем и всё тело из-под кровати. Крыса пристально смотрела на Степана. "Су..., бл.", – задрожав от страха, он схватил табурет и с силой швырнул его в животное. Крыса с визгом отскочила, а табурет с грохотом упал на пол. И тут крыса встала на задние лапы и заорала. Её маленькие глазки закрылись, зато открылся рот. Голос у неё был пронзительно громкий, как сирена. Она орала не менее минуты. Неожиданно крыса прервала крик и оскалив зубы, прыгнула на Степана. Отскочив назад, он всё же успел поднять с полу табурет и стал размахивать им. Маленькие размеры комнаты не позволяли ему убежать далеко. Он крутился вместе с крысой буквально на пятачке, потому требовалась большая сноровка им обоим, чтобы увернуться; крысе от ударов табуретки, Степану от укусов животного. Крыса, прыгая продолжала атаковать, рот у неё был приоткрыт, очевидно, чтобы успеть ухватиться за край одежды. Похоже, пока это была её единственная цель, потому как она лапками пару раз цеплялась за штанину Степана, но тому всякий раз удавалось смахнуть её ударом табуретки. Как умное животное крыса понимала важность оказаться на теле, ибо там ей будет достаточно доли секунды, чтобы вонзить свои стальные зубы в тело врага, именуемого человеком. Она, то отступала назад, то вновь наступала, ловко изворачиваясь от ударов. Степан кричал от страха не меньше крысы. Наконец ему удалось раздолбать табурет и у него в руках оказались две ножки, одна из которых была с гвоздём. Кое– как, загнав крысу в угол, он стал бить её ножкой с гвоздём. Неистово визжа, крыса, получая удары, всё же продолжала нападать. Если бы Степан со стороны наблюдал за крысой, то он был бы поражён её живучестью и смелостью. Минут двадцать продолжалась схватка человека и крысы, пока наконец-то он убил её. Ещё некоторое время, Степан стоял рядом с ней, готовый к новому удару и ждал. Нескоро он осознал, что крыса мертва, когда же пришло это понимание, то, сев на пол возле крысы он заплакал. Степан плакал от отчаянья, от безысходности положения в котором оказался, да и вообще от судьбы, которая была так безжалостна к нему. В какой-то момент ему захотелось умереть. Он смотрел на гвоздь, торчащий из ножки табурета и думал, что стоит ему провести им по вене на руке и всё закончится; не будет командира с перекошенным от злобы лицом, не будет изнурительных тренировок, страха быть избитым, ничего не будет. Он не заметил, как уснул, сидя на полу. Проснулся он, потому что замёрз. Ежась от холода, Степан встал и пересел на кровать. Одеяла не было." Сволочи могли бы одеяло дать", – подумал он, но тут в комнате включили свет и завыла сирена. Её звук напоминал какофонию. Через минуту подобное звучание стало уже невыносимым. Он сидел на пружине кровате, кое-как, укрывшись матрасом и ждал что будет дальше. Но ничего не происходило. Через некоторое время сирену выключили. Он, свернувшись калачиком лёг на кровать, поверх себя положил матрас. Кое-как, согревшись только уснул, как вновь завыла сирена. "Фашисты, уроды", – ругаясь, без сна Степан провёл всю ночь. Лишь под утро сирена отключилась, и измученный Стёпа провалился в сон. Он не услышал, как задвижка на входной двери шумно отодвинулась и дверь открылась. На пороге появился командир. Он осветил лицо Степана ярким светом мощного фонаря, который не мог не разбудить спящего. Степан в страхе вскочил с кровати. Луч света скользнул на пол, похоже командир там что-то искал. Увидев мёртвую крысу, он нисколько не удивился.

–Ну, что с боевым крещением, – довольно улыбаясь, командир обратился к Степану. – Убить голодную крысу, да ещё, загнанную в замкнутое пространство – это подвиг. Ты получил второе крещение кровью и обрёл реальное могущество. Я говорю серьёзно, теперь, тебе даже сам чёрт не страшен. Молодец! Всё. Свободен. Марш в столовую!

В недоумение Степан остался стоять, не веря своим ушам, ожидая подвоха.

–Ты, что приказа не слышал? – голос командира устрашающе задрожал.

Оставаясь в растерянности, Степан всё же решил рискнуть и быстрым шагом направился к двери. Лишь, оказавшись за пределами карцера, он поверил в происходящее.

–Су...! Убью гад! Крысу – это он специально подкинул. Ненавижу...Убью..., – кулаки его сжимались в бессильной ярости. Желание отомстить затмевало разум. Он пошёл в сторону сараек, в надежде укрыться там и дождаться командира, чтобы напасть на него. Он весь дрожал. Схватив более увесистую деревяшку, Степан буквально прилип к щели в стене, высматривая командира. Но тот всё никак не появлялся. А мороз между тем крепчал, и он стал мёрзнуть. Вместе с теплотой тела постепенно уходила и разгорячённость души. Через некоторое время, Степан выбросил деревяшку и опустошённый сел прямо на снег. Осознание, что он не в силах противостоять, изменить что-либо, в сложившихся обстоятельствах, полностью сломило его. Он сидел, понуро опустив голову, и не знал, что делать. Убежать. Единственно, что приходило ему в голову, но как же паспорт? "Без документов далеко ли...Вернут и опять детдом. Ну нет уж! Туда ни за что! Лучше я потерплю эту су... и потом стану свободным контрактником. Заживу спокойно. Я эту гниду всё равно достану.... Дайте время". Затаив злость, Степан поднялся и пошёл в столовую. Ребята уже допивали компот, когда он показался в двери столовой. Командир тоже был здесь. Он сидел за своим столом и ел. " Гад, когда успел прошмыгнуть", – подумал он, бросив мимолётный взгляд на командира.

–Ого "честун"! Ты как никак на свободе. Давай к нам, – Степан не слушал выкрики ребят, взяв себе на поднос еду, он прошёл к своему столу....

Глава.

На следующий день с самого раннего утра медсестра Клава начала делать уборку в процедурном кабинете. Она от души налила в воду хлорки и беспощадно натирала этим раствором каждый предмет в кабинете.

– Клавдия Петровна, вы же только недавно делали генеральную уборку! Зачем же опять? Что же вы себя не жалеете, – Лёня хотел сказать и его, ибо от хлорки ужасно резало в глазах, но тактично промолчал.

–Миленький ты мой, в процедурном кабинете, должна быть стерильная чистота, – заботливо произнесла медсестра, и Лёня не нашёлся, что ответить на такой весьма внушительный довод, потому лишь, пожав плечами от удивления, прошёл в свою комнату на время уборки.

После обеда, в санчасть пожаловал сам командир. Лёня как раз был в процедурном кабинете. Командир вёл себя вызывающе, он без приглашения вошёл в кабинет и бесцеремонно стал рыскать по углам. Он заглядывал буквально в каждый уголок, принюхивался, брал в руки и внимательно рассматривал каждый предмет. Лёня сразу догадался, по какому поводу обыск, и чтобы не выдать себя, предпочёл, молча заниматься своими делами. Командир между тем, подошёл к штырю капельницы. Сердце Лёни замерло, он вспомнил звук разбившегося стекла, но не помнил, чтобы крышечка от бутылочки с рванными стеклянными краями, была им выброшена. Каково же было его облегчение, когда он увидел штырь с целой бутылкой.

" Клавдия Петровна, должно быть, поменяла, ай да умничка", – с радостью подумал он о медсестре. Командир заглянул и в контейнер для белья. И опять сердце Лёни замерло от страха. И там они, торопясь, забыли с Колей навести порядок. В контейнере могли быть капли крови на стенках. Но всё обошлось, похоже, и там было всё чисто.

–Что это у вас так хлоркой воняет? – брезгливо сморщив нос, произнёс командир.

Лёня к этому времени сумел успокоиться и довольно сурово ответил.

–Вы находитесь в процедурном кабинете, где должна быть стерильная чистота, – повторил он слова медсестры. А потом осмелев и вовсе спросил:

– Что вы здесь ищете, товарищ командир?

Командир, как-то загадочно улыбаясь, вышел из кабинета. Сердце Лёни ушло в пятки, он нутром почувствовал неладное и оказался прав. Через пару секунд командир вернулся и, схватив Лёню за грудки, довольно произнёс.

–Слушай ты, сучёнок, на кого рот открыл. Я тебя гниду одним пальцем раздавлю. Не ответишь на мой вопрос, тут же убью. Что это? Чья это кровь! – командир махал перед носом Лёни брюками, испачканными в крови.

–А, впрочем, можешь не отвечать. Я и без тебя знаю.

Несколько секунд Лёня молчал, понимая, что это конец, кровь на брюках была артиста. Испачканный кровью халат он постирал сразу, но впопыхах, спрятав брюки в угол за умывальник, надеясь постирать потом, забыл про них. Но спасение пришло неожиданно, он вдруг вспомнил, что в прачечную бельё ещё не сдавали и рубашка Коли, вся в крови, лежит в ящике для грязного белья. Грубо убрав руку командира, понимая, что уверенность в словах и действиях его спасение, Лёня вызывающе бросил.

–Это я у вас должен спросить, – и он уверенным шагом подошёл к ящику и достал грязную рубашку Коли.

Теперь он, размахивая перед командиром рубашкой, язвительно тихо произнёс.

– Что такое должно было произойти, чтобы один боец был нашпигован дробью, другой избит до полусмерти, и вдобавок, оба были брошены в мороз одни в лесу и как результат – у обоих обморожения. Я сам, был весь в крови, оказывая ребятам помощь.