355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Алия Амирханова » Тайный агент (СИ) » Текст книги (страница 1)
Тайный агент (СИ)
  • Текст добавлен: 4 октября 2017, 23:00

Текст книги "Тайный агент (СИ)"


Автор книги: Алия Амирханова



сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)

Амирханова Алия Миннезагитовна
Тайный агент


ТАЙНЫЙ АГЕНТ,


Глава 1.

Дом цыгана Михая располагался на окраине города Благое. Невзрачный, из почерневших от времени досок, он был похож на сарай в своём внешнем виде, хотя и внутри был столь же убог. В доме было две комнатки и маленькая кухня. Зато детей в цыганской семье было четверо, да ещё и бабушка – мать Михая. В комнате, где спали дети, не было ни кроватей, ни стола, ни стульев. Пустые стены прикрывали обои, потерявшие цвет от времени, большая часть которых была содрана и виднелась штукатурка. Несколько грязных матрасов лежали в ряд на полу. На двух из них спали мальчики, чуть подальше, тоже на полу, спали младшие девочки – дочки хозяев. Сами родители: муж и жена спали в соседней комнатке, там же спала и бабушка. Надрывный крик : «Больно!!!» – разорвал тишину ночи. Мужчина и женщина почти одновременно сели на кровати.

–Михай, ты слышал, кто-то кричал? – женщина -цыганка обратилась к мужу, прислушиваясь к тишине.

–Мне тоже слышались крики. Но сейчас тишина. ...Может послышалось.

–Да, нет же Михай, не послышалось, это Сашка наш кричал, опять кошмары снятся. Пойду, посмотрю, – женщина, сделала попытку встать с кровати.

–Лежи, там Сенька. Не надо смущать парня, помнишь, как он сто раз извинялся в прошлый раз, что разбудил нас, – цыган поправил подушку и лёг.

Жена послушно последовала его примеру.

–Жаль пацана, но чем мы можем помочь, – женщина тяжело вздохнула.

–И не говори.

Через минуту отец семейства и его жена, посапывая и похрапывая уже сладко спали. А между тем в соседней комнате едва слышно шепча:

"Ой...ой. Ой...мамочка, как...больно. Моя нога!!.. Ой, больно, больно...больно!!!!!...", – метался по постели Саша, о котором минуту назад говорили супруги цыгане. Капельки пота на лбу, брови, собранные у переносицы, сжатые губы – всё свидетельствовало, что Саша реально ощущал во сне боль.

–Саша! Саша! – черноволосый, кудрявый подросток Семён, сын супругов, тряс Сашу за плечо, пытаясь разбудить.

Даже открыв глаза, Саша ещё некоторое время находился в тисках сна. Постанывая, он с трудом поднялся и сел.

–Ты кричал. Опять тот же самый сон? – подросток, которому на вид было лет тринадцать, смотрел на Сашу чёрными, широко открытыми глазами, полными сочувствия и отчаянья от невозможности помочь.

Саша между тем сидел на постели и пугливо озирался по сторонам. Русский парнишка: светленький, с голубыми глазами, он выглядел совсем ещё ребёнком, хотя ему уже было шестнадцать лет. На вопрос подростка, Саша как-то странно посмотрел на него. Похоже, он никого и ничего не узнавал. Лишь спустя некоторое время к нему вернулось осознание реальности.

–Говоришь, кричал?

–Ага.

– То же самое снилось. Словно заново меня шандарахнуло. Ужас, как больно было! – и Саша нерешительно убрал с ног одеяло.

В его глазах светилась надежда, что возможно, приснившееся окажется лишь сном, не более того. Ему так этого хотелось, но взору ребят предстала знакомая картинка; ноги Саши: одна целая – худенькая и вторая – культяпка от колена. Саша разочарованно заскрежетал зубами и расстроено опустился на подушку.

–Сволочь он Саша. Попадись он мне, на куски порежу, – зло, сверкая глазами, подросток накрыл ноги Саши. – Ложись. Ещё поспим.

Саша послушно закрыл глаза. Они с цыганом Сёмкой спали на полу, в совершенно пустой комнате. К счастью на стоны Саши никто из девочек не проснулся.

–Тебе бы домой, к маме, – шёпотом сказал Семён, чувствуя, что Саша плачет.

–Мне нельзя домой. . Они найдут и всех убьют.

–Почему же они до сих пор тебя не нашли?

–Не знаю.

–Может про тебя забыли? Хочешь, я скажу отцу, мы сами тебя домой отвезём?

–Нет, нет, нет, что ты, – Саша отвернулся лицом к стене, давая понять, что разговор окончен.

–Ладно, спи, – Семён, подложив руки под голову, закрыл глаза. Через пару минут он уже сладко спал.

А Саше наоборот не спалось. Во-первых, сильно болела нога, во-вторых, сновидение разбередило душу, и он вновь вспомнил тот день, когда его выгрузили на базаре. В прямом смысле слова выгрузили. Бортик грузовика открылся, прицеп приподнялся и он съехал на землю. У него не было костылей, и он пополз, подальше от посторонних глаз, которых был полон базар и которые с любопытством, хотя некоторые и с жалостью смотрели на него. Он помнил лишь взгляды, но, никакого участия. Он полз, а люди смотрели. Ещё Саша помнил чудовищный страх, от незнания, что делать. Он полз и плакал, вытирая слёзы грязной рукой. И вдруг какие-то сильные руки подняли его и посадили на табуретку. Перед Сашей стоял достаточно высокий, крепкий цыган. Он протянул ему упаковку сока.

–Попей и расскажи кто ты? – голос мужчины был ласковым и сам он улыбался.

Через какую-то минуту их окружили с десяток цыган. Маленькие подошли вплотную, а какая-то женщина, тоже цыганка ласково сказала.

–Не бойся. Всё страшное уже позади.

Так Саша попал к цыганам. Они принесли его к себе в дом на окраине города Благое. Женщина помыла его и накормила. Отец семейства купил костыли, и Саша уже больше не ползал, а ходил на них. Со старшим тринадцатилетним Семёном он подружился сразу же. Они повсюду ходили вместе. Семён был защитником и помощником Саше пока тот не научился самостоятельно ходить по базару и просить милостыню. А вообще-то основным делом Семёна было помогать отцу в сапожническом деле. У них на базаре была своя маленькая мастерская. Так и жили...


Глава 2.

Дом Осиповых, находился в самом центре села Сосенки. Богатое село с трудолюбивыми оттого и зажиточными жителями, радовало глаз крепкими хозяйствами, красивыми, аккуратными домами. Подворье семейства Осиповых, совсем недавно тоже крепкое и ухоженное сейчас было в запустенье. Вся живность, а это без малого две коровы, бычок, несколько овец и коз была распродана. На огороде всё поросло сорняком, изгородь покосилась. Такая же бесхозность царила и в самом доме. Хозяйку дома, шестидесятилетнюю Зинаиду все в селе последнее время стали называть по отчеству– Никифоровна из-за её рано состарившегося вида. Она была вся седая, ходила сгорбившись, испещрённое морщинами лицо, ещё не старой женщины свидетельствовало о тяжёлом горе, постигшем семью. Сегодня эта семья состояла из двух человек: мужа и жены давно как не молодых, а ведь каких-то девять месяцев назад у них был шестнадцатилетний сын Саша – их поздняя радость. Мальчик рос на редкость послушным и смышленым. После девятого класса родители отправили его учиться в ПТУ, что в пятидесяти километрах от их деревни. Заканчивать одиннадцать классов и поступать в институт Саша и не мечтал, хотя учился на отлично. Родители были уже не молодые, и оставлять их одних он не хотел, потому рассчитывал получить специальность зоотехника и вернуться в родное село. Но судьба распорядилась иначе. Саша пропал. Вот уже как полгода его разыскивала полиция, но все поиски были безуспешны. Родители перепробовали и все народные методы. Деньги, вырученные от продажи скотины были отданы всевозможным гадалкам, экстрасенсам, но все старания найти сына не дали результата. Жизнь для родителей с исчезновением Саши потеряла всякий смысл. Они перестали заниматься хозяйством, перестали общаться с односельчанами, казалось жизнь вообще остановилась в их тихом, полном страданий доме.

Семья Осиповых собиралась ужинать, когда Валя, их соседка, женщина средних лет, запыхавшись, вбежала к ним в дом.

–Никифоровна, я вашего Сашу видела! – с порога крикнула она, обращаясь к хозяйке.

Радость, которую Валя торопилась донести до соседей, буквально рвалась из её уст, но, не договорив, женщина замерла на полуслове, увидев глаза родителей, обращённых к ней. В их, наполненных горем глазах при слове сын, вспыхнул огонь надежды, да такой сильный, что, Валя испугалась, осознав, сколь велика будет рана, если она ошиблась. И уже как бы оправдываясь, более спокойно она стала рассказывать, избегая слов утверждения.

–Я сегодня в город ездила, кое-что купить детям в школу. На базар заглянула, хотела узнать почём у них там овощи. Мои-то в этом году на славу уродились. Посмотрела...Потом прошла на свою остановку, села в автобус...

–Ну, ну Валя, не тяни, дальше то что? – Никифоровна буквально пожирала соседку взглядом, жадно ловя каждое её слово.

–Поехали, значит мы, вижу парень на костылях ходит, прямо по дороге. Приглянулась, на Сашу похож. Может, ошиблась, – Валя умолкла.

Хозяйка дома, словно не услышала слов "может ошиблась", она, всплеснув руками, вскрикнула: "Сыночек, кровинушка моя! Нашёлся!" Вся, светясь от счастья женщина обняла соседку и радостно запричитала: "Спасибо тебе Валюша, спасибо родная. Век за тебя молиться буду. Нашёлся, сыночек мой родимый! Слава тебе Господи! Говоришь по дороге шёл? Один или с кем-то?

–Да, вроде один.

Из глаз матери лились слёзы, но это были уже слёзы радости. Глава семейства, отец пропавшего мальчика, Васильич, молча, стоял в сторонке и тоже плакал на радостях, стыдливо вытирая слёзы большой крестьянской ладонью.

– А почему на костылях? – Никифоровна всё расспрашивала и расспрашивала. Её счастье лилось через край, и она всё никак не могла им насытиться. – Слава тебе Господи! Так почему говоришь на костылях?

–Не знаю.

–Ну, да может подвернул ноженьку-то или что. Куда шёл не знаешь? -не дождавшись ответа, как бы опомнившись Никифоровна вскрикнула, – Что это мы тут время теряем, – вдруг засуетилась и стала быстро собираться.

Она схватила салфетку и стала складывать туда еду, что была на столе – это прежде всего хлеб, кусок курицы, помидоры.

–Ты что делаешь? – хозяин дома посмотрел на часы. – Уже десять вечера.

–Сашеньке нашему, голодный поди. Может из одежды что взять? – Никифоровна не поняла слов мужа и продолжала собираться.

–Уже ночь на дворе, куда мы теперь. Завтра с утра и поедем, – как ни старался Васильич говорить спокойно у него это не получилось.

До Никифоровны наконец дошло, что муж не хочет ехать за сыном и она в растерянности замерла на месте. В её глазах зажёгся какой-то странный огонь, заметив который, муж быстро встал и достав из ящичка лекарство подбежал к жене.

–Ну, ну, что ты в самом деле. До завтра рукой подать. Выпей Зинаида, – и он протянул жене несколько таблеток и стакан воды. -Сейчас ночь на дворе, завтра с рассветом и поедем. Ты попей водички и поспи, утро быстрей наступит.

Жена послушно залпом выпила лекарство. Она села на стул, который ей пододвинула соседка. Сделав передышку в несколько секунд, Никифоровна, однако, не оставила своего желания прямо сейчас ехать за сыном. Она переметнулась к соседке, восприняв её участие, как знак согласия, и теперь уже канючила, обращаясь непосредственно к ней.

–Поехали Валюха. Мы с тобой поедем, нам никто и не нужен, чего время тянуть, – женщина жалостливо смотрела на соседку, держа её за руку и время от времени целуя внешнюю часть кисти. -Поехали родимая. Христом Бога молю.

Валентина в растерянности переминалась с ноги на ногу, не зная, что ответить и стыдливо старалась освободить свою руку, в которую вцепилась Никифоровна.

–Сказали же тебе Зина, завтра с утра и поедем. Вставай, – муж решительно взял жену за локоть и стал её поднимать со стула. – Я тебя спать провожу. Вставай!

Никифоровна пыталась сопротивляться, но было видно, что лекарство начало действовать. Движения её становились слабыми, заплетающийся язык не слушался её и, чувствуя, что теряет контроль над собой, она послушно оперлась о руку мужа и прошла в соседнюю комнату где находилась кровать. Как только голова её коснулась подушки женщина тотчас уснула. Сосед взглядом позвал Валю выйти из комнаты. Они прошли на кухню.

–Тебе бы Валя сначала всё мне рассказать. Она как что про сына услышит, с ума начинает сходить. Хорошо приступ не случился. Лекарство всегда под рукой держу. Хоть сейчас и уснула, но завтра, проснувшись, всё вспомнит. Дай Бог, чтобы ты не ошиблась.

–Извини Васильич, не подумала.

–Ладно...Говоришь Сашку нашего видела?

–Ей Богу! – женщина перекрестилась. – Не слепая же, не могла я ошибиться. . Васильич, но ведь у него одной ноги не было. Неужели ошиблась, Сашенька то ведь здоровым был.

–Ой, Валя, не знаю, что и думать. Отчего тогда, если он жив, домой не едет. Может потому-то, что ноги нет. Думает, что в тягость нам будет, помочь не сможет... Вот дурья башка, – от волнения сосед встал со стула и стал ходить по комнате. – Мать до сумасшествия довёл.

–Да ладно тебе Васильич, может какая другая причина, почему домой не идёт.

–Какая такая может причина быть, если живой! Нет ему оправданий. Должен понимать, думать о родителях, – нервничая сосед не находил себе места.

–Может к участковому сходить, чтобы завтра с нами поехал. И вообще машину пусть даст, как без неё.

–Верно, Валентина, как я сам упустил. Дурья башка! Ты Валюха иди, я сам к участковому схожу. За Зинку мою не переживай. Она все восемь часов обязательно проспит, это точно. . Но ты сама завтра в шесть, как штык у нас должна быть, – сосед жалостливо посмотрел на Валю.

–Не бойся Васильич, не подведу....

Ранним утром участковый Аркадий Семёнович на своей старой шестёрке подъехал к дому Никифоровны. За ним, следом, на своей "Ниве" подъехал его сын с дружками.

–Это на случай, если Сашку у цыган отбивать придётся, – пояснил участковый на вопросительный взгляд Василича.

–Может и мне своё ружьишко захватить?

–Нет, не имеешь право. На охоту что ли собрался? У меня есть оружие и я при исполнении, мне можно, – в словах участкового слышался упрёк.

Женщины сели на заднее сиденье, Васильич вперёд, рядом с водителем. Как не гнал машину участковый, но доехали до города только к десяти часам утра. Много времени потеряли на переезде, дожидаясь поезда. Никифоровна, накачанная лекарствами всю дорогу, спала. Городской рынок к десяти часам уже гудел как улей. Покупателей было много, под стать продавцам. Крытые павильоны, чередовались палаточными рядами, где торговали и фруктами, и одеждой.

–Вроде рабочий день, а народищу, – удивлённо воскликнул участковый, выходя из машины. Он подробно расспросил Валю, в каком месте она видела Сашу, потому решил вначале пройтись без женщин.

–Так! Ты Валюха с Никифоровной посиди в машине, – Аркадий Семёнович давал указания. – Мы с Василичем вдвоём сходим. Осмотримся, прощупаем обстановку. Сидеть смирно Никифоровна, – участковый пригрозил женщине. Та послушно затихла.

–Ты, Валя, за главную, если что телефон знаешь.

–Да ладно вам идите уже.

Участковый вместе с Василичем пошли в сторону остановки, где как раз и видели Сашу. Сын с друзьями пошли на рынок. Проснувшийся город входил в свой обычный суетливый ритм. Повсюду продавцы, открывшихся магазинов, ларьков зазывали к себе покупателей, суля им всевозможные скидки и отменное качество товара. Похоже все жители были заняты покупками и возвращаться домой никто не спешил. Маршрутки стояли рядами, ожидая своей очереди. Уезжали почти что пустые, но график есть график, оставаться и ждать, когда салон полностью наполнится, нельзя. Ездили строго по расписанию.

–Остановка полупустая, людей нет, чего мы здесь околачиваемся. Пошли вдоль дороги, Валя говорила он по проезжей шёл, – Васильич тянул участкового в сторону дороги, но тот не торопился идти, а всё оглядываясь, осматривал местность.

– Движение не насыщенное. Рано ещё. Пошли сперва водителей спросим, они точно Сашку должны были видеть, – участковый намеривался свернуть к ближайшей маршрутки.

–Нет, – Васильич махнул рукой в знак отказа. – Я тебя здесь подожду. И он остался стоять у обочины дороги вглядываясь в проезжающие машины.

Участкового не было минут пять, зато вернулся он весь сияющий.

– Водители маршруток подтвердили, что парень на костылях частый гость на дороге. Говорят, надо ждать, должен появиться. Не было дня чтобы не ходил.... Пошли потихонечку вдоль дороги.

Они медленно, смотря по сторонам двинулись в путь.

–Господи, неужели парень на костылях и есть наш Сашка, – Васильич привычно вытер слёзы, которые были не редкостью на его сморщенном от горя лице.

Среди шума машин до них донёсся едва слышимый крик. Оглянувшись увидели Володю.

– Батя, стой! – сын участкового бежал к ним.

–Володька бежит, может узнал, что, – участковый остановился, дожидаясь сына.

–Васильич, батя мы нашли Сашку! – Володя с трудом говорил, мешало, сбившееся от бега дыхание. – Он в торговых рядах. Пошлите быстрей, – Володя просто светился от радости.

– Надо с другой стороны подойти, чтобы он не сразу нас заметил, – заговорщицки прошептал он и повёл за собой отца и Василича.

– Вот он, видите? – парень рукой показывал на невысокого, худенького парнишку на костылях, который ходил возле палаток с протянутой рукой.

–Боже мой, сынок, – Васильич задрожал и из глаз его полились слёзы. – Сынок, сынок, – обезумевший от радости отец бросился к сыну.

На бегу, он пытался кричать, но от волнения его голос пропал и из гортани вырывался лишь надрывный шёпот. И участковый, и Володя бежали следом. Каких-то пару минут хватило, чтобы отец подбежал к сыну.

–Сашенька, – он словно из земли вырос перед растерявшимся пареньком и заплакал, обнимая его.

Взрослый мужчина плакал навзрыд, заглядывая сыну в глаза, целуя и обнимая его. Саша же стоял как вкопанный, онемев от неожиданности.

–Здорово, пропавший! – тут и участковый, влез к ним, протягивая Саше руку для приветствия.

Паренька со всех сторон радостно хлопали по плечу, подошедшие Володя с друзьями, которые были лишь на пару лет старше его. Постепенно Саша приходил в себя, растерянно всем улыбался, полностью не веря в то, что его нашли и рядом стоит отец, и соседи. А чуть поодаль стояли цыгане, которые сразу же заметили чужаков, и хотели было уже спасать Сашу, но услышав слова мужчины, повторяющего сквозь слёзы слово "сынок" догадались, что Сашу нашли родные. А увидев улыбку на лице самого Саши, и вовсе успокоились и решили не мешать встрече, а молча наблюдать. Участковый тоже приметил цыган и после того как Саша с отцом пошёл к машине, решил задержаться и поговорить с ними. Его не было около часа. Но когда он вернулся, то не стал сразу садиться в машину, где счастливые сын и мать обнимали друг друга. Вызвав Василича, поговорил с ним на улице.

–Не томи Аркадий Семёнович, что-нибудь узнал?

– Нет Васильич. Они не знают, что с Сашей случилось. Говорят, таким его подобрали. Наоборот помогли, к себе взяли. Накормили, костыли дали. Утверждают, что Саша сильно напуган и ничего не рассказывает. Рады за него, ну, что мы его нашли. Благодарили меня. Поехали, может он дома успокоится и всё расскажет.

–Дай-то Бог.

Когда на следующий день участковый пришёл к ним, чтобы узнать причину исчезновения сына, Васильич встретил его в прихожей и со слезами предупредил.

–Ничего Аркадий Семёнович не расспрашивай, Христа ради прошу. Сашка наш всю ночь не спал. Боится он кого-то. С трудом успокоили.

Но участковый, всё же дальними подходами попытался выведать правду, обещая Саше защиту, но тот был непреклонен, утверждая, что его найдут и всех убьют. Кто найдёт и как он потерял ногу, Саша так и не сказал. А ещё через две недели после второй попытки суицида, Саша был определён в психиатрическую больницу, что находилась неподалёку в соседнем селе.

Глава.

Суточное дежурство хирургической бригады больницы ╧10 областного города Благое, подходило к концу. Оставалось сорок минут и на смену заступят новые врачи. Это радовало. Дежурство было тяжёлым, по очереди успели поспать практически не более часа. Приёмным отделением служила небольшая комната. Выглядела она весьма невзрачно. Линолеум на полу давно как потерял былую окраску от постоянного хождения по нему в обуви. Мебелью в комнате служили два стола, покрытые оргстеклом, расшатанные стулья, на которых можно было сидеть лишь с риском для здоровья, пара табуреток, кушетка, раковина для мытья рук после осмотра. Дальше по коридору располагался хирургический блок, но поначалу больные попадали именно в приёмный покой. Тридцатилетний врач-хирург Леонид Александрович, тараща глаза от усталости, сидел за столом приёмного отделения и описывал ход операции, которую он провёл не более часа назад. Помимо медсестры и его, в приёмной никого не было. Остальные врачи из бригады, кто спал, кто был на операции. Двери настежь распахнулись и два санитара внесли носилки, на которых сидел молодой парень. Ветровка и рубашка у него были расстегнуты и он, держась за левый бок, корчился от боли и стонал. Его поддерживал пожилой врач скорой помощи. Войдя в кабинет и поздоровавшись, врач скорой стал озираться по сторонам, ища дежурного врача и игнорируя Леонида Александровича, ответившего на его приветствие. По всему было видно, что доктора он принял за студента, потому продолжал молчать и озираться по сторонам. Леонид Александрович нисколько не удивился. Он действительно в свои тридцать выглядел весьма несолидно, если не сказать, как мальчишка. Среднего роста, худенький с пухлыми губами и с доверчивым взглядом в серых глазах, его все коллеги называли не иначе, как Лёня, на что он первое время обижался, а потом привык.

–Что с парнем? – не дождавшись доклада врача скорой, Лёня сам стал расспрашивать.

–На улице подобрали, какая-то женщина скорую вызвала, – врач положил на стол перед Лёней данные словесной жалобы.

–Что с ним?

–Не дал себя осмотреть, жалуется на сильные боли в левом подреберье, говорит, побили. Это я расстегнул рубашку, хотел осмотреть.

Санитары опустили носилки ниже, и медсестра помогла больному перейти на кушетку.

– Мы поехали.

–Да, конечно, – Лёня, тяжело вздохнул.

Мысль, что придётся отпахать дежурство минута в минуту, если не больше, будила в душе раздражение. Чертовски не хотелось вставать, хотя сидел не на диване, а на жёстком табурете, но всё-таки это лучше, чем стоять за операционным столом. Маленькая искорка надежды, что сейчас ввалится Семён, который сегодня должен его сменить и сам возьмёт новенького, умирала на глазах. Сёмка не приходил на дежурство раньше положенного, а предпочитал опаздывать. Недовольно взглянув на больного, Леонид Александрович всё же встал.

–Мужчина вы лягте, чтобы я смог осмотреть вас, – он слегка надавил на плечо, побуждая больного лечь.

Лёня склонился над больным и положил правую руку на больное место в надежде пропальпировать. Его взгляд ненароком упал на крестик на груди парня. Он показался ему слишком знакомым.

– Какой у вас красивый и редкий крестик на груди. Очень редкий. У моего отца такой же.

Мужчина не реагировал на слова. Стоило ему лечь, как он тут же поднялся и принял свою прежнюю позу, наклоняясь на левый бок. Очевидно, ему так было менее больно.

–"Ванька – встань-ка", – произнёс Лёня.

На первый взгляд казалось, что врач пошутил, но медсестра не улыбнулась, зная, что это, вроде бы комичное слово, означало лишь неоспоримый симптом ушиба селезёнки.

–Чувствуете боль в левом плече? – расспрашивая больного, Лёня стал измерять давление.

Медсестра, сидевшая за столом, записывала результаты осмотра. По мере их получения голос хирурга становился всё жёстче и решительнее.

–Давление 40 на 20, бледность, липкий пот. Похоже начался коллапс. Предположительно – разрыв селезёнки, внутреннее брюшное кровотечение, – он диктовал и одновременно помогал больному пересесть на каталку.

– За мной, – скомандовал он медсестре и не дожидаясь никого, сам покатил каталку, диктуя на ходу. -Полюгликин 400 мл внутривенно, мезатон 1% 1 кубик внутривенно, дексаметазон 32 мл внутривенно. Срочно готовьте к операции! Срочно!

Вкатив каталку в предоперационное отделение и оставив больного на попечение операционных медсестёр, он быстрым шагом пошёл мыться на операцию. И вот уже прожектора над операционным столом зажглись, инструменты разложены, ассистент – молодой ординатор и операционная медсестра с анестезиологом стояли рядом.

–У нас несколько минут. Начали. Скальпель.

Пара секунд и нож в руках доктора, сильным умелым нажатием, полоснул живот по срединной линии в нескольких сантиметрах ниже пупка. На бледном покрове кожи отпечатался багрово-красный глубокий разрез – брюшная полость вскрылась словно ракушка. Как портной отворачивает лацканы пиджака, так и он аккуратно, но вместе с тем решительно отвёл мышцы и ткани назад.

–Чёрт вся брюшная полость заполнена кровью. Прокладки! – Лёня одну за другой засовывал их в рану, и они тотчас становились насквозь мокрыми. – Мне некогда сушить. Продолжайте отсасывать, – он запустил руку в брюшную полость и пальпаторно стал оценивать повреждение селезёнки. В голове словно молот стучала мысль:" нужно, во что бы то ни стало, как можно быстрей найти ножку селезёнки и пережать её, остановив тем самым кровотечение, иначе – смерть". Его рука торопилась в поиске, осознавая, что счёт идёт даже не на минуты.

–Точно, поперечный разрыв селезёнки. ...Я нашёл ножку. Зажим!

–Кровотечение замедлилось, – ассистент отключил отсос. – Давление пока не нормализовалось.

–Продолжайте вливать кровь и плазму. ...Селезёнка мобилизована. После удаления будем имплантировать. . Приготовьте тазик.

Медсестра быстро достала стерильный тазик и налила физиологический раствор, в который Лёня и поместил удалённую селезёнку. Всё остальное уже шло по строго отработанной схеме. Сформировав небольшие тканевые фрагменты, он вшил их в большой сальник и только затем ушил рану.

В общей сложности операция длилась более часа. Когда, уставший Лёня пришёл в ординаторскую, Семён во главе новой бригады сидел за столом и завтракал.

–Привет Лёньчик. Слышал, у вас трудное дежурство было. Садись чайку попей.

–Здравствуйте, – Леня кивком поприветствовал коллег. Устал я, домой пойду. Завтра воскресенье, хоть отосплюсь. У последнего отрыв селезёнки с частичной имплантацией, имейте ввиду.

–Хорошо, как знаешь. За больного не переживай.

Глава

Домой в свою съёмную квартиру Лёня приехал на такси. Сил дожидаться нужной маршрутки не было. Он снимал небольшую однокомнатную квартиру. Весь его быт можно было смело назвать спартанским, ничего лишнего. В зале стоял диван, который на ночь превращался в двуспальную кровать, на стене висела полка с рядом книг по хирургии, пара стульев и всё. Вместо телевизора был ноутбук. На кухне, помимо маленького холодильника и стола со стульями из мебели больше ничего не было, но зато чистота стояла идеальная. Переодевшись в домашнюю одежду и, помыв руки, он подошёл к дивану и через каких-то пару минут уже крепко спал. Ближе к трём часам дня, его разбудил звонок в дверь.

–Кого там ещё принесло... Иду! – с трудом оторвав голову от подушки, Лёня поднялся и, как был в трусах, на ходу надевая тапочки, направился к входной двери.

Открыв дверь, увидел молодого паренька-курьера.

–Вы Иванов Леонид Александрович?

–Ну, я, а что такое?

–Вам телеграмма. Распишитесь, – и паренёк протянул тетрадку и ручку.

Расписавшись в нужном месте, куда указал курьер, ему вручили телеграмму.

–До свидания.

–До свидания, – оставшись в некотором недоумении, Лёня закрыл дверь.

Волнуясь, в предчувствии нехорошего, стал читать текст. Как оказалась телеграмма была из его родной деревни, что в трёхстах километрах от города Благое. В ней сообщалось, что отец скоропостижно скончался. Причина смерти не указывалась. "Боже, мой", – возглас вырвался непроизвольно. Лёня стоял ещё некоторое время, покусывая нижнюю губу. Полученное известие повергло его в шок. Чего-чего, но подобного он никак не ожидал. Отец не болел, во всяком случаи ничего ему не сообщал, хотя... стыдливо заныла душа, с отцом они не виделись уже как год, живя практически рядом. Глаза ещё минуту растерянно пялились в текст, и он всё ещё оставался возле входной двери, но затем, почувствовав некоторую дрожь в теле, прошёл к дивану и сел. В душе нарастало отчаянье, сродни паники. Они не виделись год, этот факт назойливо всплывал в мыслях, терзая душу. Свою маму, он не знал, отец рассказывал, что она шла не правильной дорогой и скорее всего уже умерла в какой-нибудь тюрьме. Они с отцом всегда жили вдвоём. Отец больше не женился и всего себя посвятил служению людям, будучи священником в их деревне. То ли тоска по жене, то ли какая другая причина, но отец поздно приходил домой и не с особым рвением занимался его воспитанием, хотя он всегда был всем обеспечен. "Чёрт, я всегда был одержим медициной. Дежурств понабрал, что с отцом встретиться было некогда. Только и делал, что думал о себе. На машину копил", – Лёня сидел на диване и его жизнь, словно кинолента мелькала перед глазами. "Отец регулярно писал мне, не уважал он телефон. Всё время говорил, что не слышит его. Чудак. Много работал, чтобы я жил в благополучие, в достатке. Всего себя отдавал работе".

Наверное, впервые в жизни он признался себе, что, редко видясь с отцом, всё же постоянно чувствовал его присутствие, его любовь, заботу к себе. Тысячи невиданных ниточек связывали его с отцом и крепко держали на земле, не позволяя невзгодам сломить. Он легко поступил в институт, легко учился, ни в чём особо не нуждался. И вот нити оборвались все разом, отца больше нет. Вдруг навалившееся одиночество, ввергло в страх. Ему было тридцать лет, но как оказалось он совершенно не готов остаться один на этом свете. Ощущая в груди невыносимое отчаянье и боль от невозможности повернуть время вспять, чтобы хоть на секундочку увидеть отца, заглянуть в его глаза, ощутить теплоту пожатия его руки и не в силах больше терпеть этих муки, он встал и быстро оделся. Достав из заначки под матрасом всю наличность, которая у него была, ушёл в ночь.

До областного центра добрался без проблем на фуре, которая ехала как раз в нужную ему сторону, мало того доехал бесплатно. Водитель, узнав, что он дипломированный хирург, стал задавать ему вопросы, и гонораром за консультацию явилась как раз бесплатная поездка. Сердечно поблагодарив, Лёня вышел в областном центре. Время уже было почти десять вечера. Если по выходу из дома, будучи в некотором волнение, он не почувствовал резкого похолодания, то, стоя на обочине областной дороги, в ожидании попутки – ощутил это по полной. Была осень. Точнее начало ноября и если ещё утром светило солнце, то к вечеру небо заволокли свинцовые тучи, подул холодный северный ветер, температура воздуха приблизилась к нулю. Одет он был в лёгкую демисезонную куртку, на ногах осенние туфли. Торопясь выскочить из квартиры на воздух, ожидая, что на улице душевная боль утихнет, он ко всему прочему ещё и забыл надеть шапку. И вот сейчас, Лёня стоял на обочине дороге, продуваемой со всех сторон холодным, пронизывающим насквозь ледяным ветром, в своей лёгкой курточке, без шапки, без перчаток. Мало того пошёл снег. Сорок минут ожидания, но ни одна пусть даже захудалая лошадёнка не проехала в сторону их деревни. Единственный фонарь, под которым он стоял, едва освещал местность и раскачиваемый ветром, жалостливо поскрипывал. И помимо холода, Лёню обуревал ещё и страх, что с минуты на минуту нить накаливания в лампочке, от столь сильной тряски не выдержит и оборвётся. Мысль оказаться в кромешной тьме на заснеженной дороге совсем не радовала его. Прошло ещё двадцать минут. Никогда, будучи деревенским парнем, ему не приходилось так мёрзнуть. Конечно, ему случалось ещё мальчиком, сопровождая отца в соседние сёла, пару раз оказываться в пути в лютый мороз, да ещё на подводах, но овчинный тулуп, да шапка ушанка спасали от любого холода. Его нынешняя одежонка ни шла, ни в какое сравнение с тулупом. Он окоченел до мозга костей. Смерть отца, да ещё этот холод, окончательно лишили его силы духа, и он равнодушно стоял уже больше часа, не желая вернуться в райцентр и попроситься к кому либо, пусть в ту же самую больницу, погреться и переночевать. Он и не заметил, как возле него остановился старенький "Уазик". Переднее окошко приоткрылось, и мужчина крикнул.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю