Текст книги "«Ураган» с острова Наварон"

Автор книги: Алистер Маклин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

– Ну вот, пожалуиста, – вырвалось у Гроувза, – мы знать не знали, а оказывается, Андреа с Миллером убили их.

– А вот чего не знал и я, так это того, что за нами следовал Дрошни. В свое время он застал нас с Марией за разговором. – Он покосился на Рейнольдса. – как и вы. Тогда я не знал, что Дрошни заметил нас, но теперь знаю точно. С сегодняшнего утра Мария в смертельной опасности. Но я ничего не мог предпринять. До настоящего момента. Малейший промах с моей стороны – и с нами было бы покончено.

– Но вы только что сказали, что Мария выдала нас…– Рейнольдс вскинул голову.

– Мария, – проговорил Мэллори, —первоклассный британский разведчик. Отец – англичанин, мать родом из Югославии. Мария жила здесь еще до прихода немцев. Училась в Белградском университете. Ушла к партизанам, которые обучили ее радиоделу‚ а затем перебросили к четннкам. Четинки как раз захватили радиста одной из первых британских разведгрупп. Они – вернее, немцы – стали учить Марию имитировать почерк этого радиста – у каждого ведь свой неповторимый стиль – и добились полного успеха. Ну и, конечно, она совершенно свободно владела английским. Итак, Мария была напрямую связана с союзнической разведкой как в северной Африке, так и в Италии. Немцы думали, что обвели нас вокруг пальца, а на деле все оказалось наоборот.

– Я тоже слышу это от тебя впервые,– обиженным голосом заявил Миллер.

– Столько дел – голова раскалывается. Значит так, ей сообщили о прибытии последних четырех агентов-парашютистов. Она, разумеется, передала информацию немцам. А все эти агенты располагали сведениями,  призванными утвердить немцев в мнении, что открытие второго фронта в Югославии неминуемо и скоро  страну полностью освободят.

– Значит, они знали и о нашем появлении? – медленно проговорил Рейнольдс.

– Ну да. Они с самого начала знали о нас все, например, кто мы такие. Но они, конечно, и не подозревали, что нам известно, что они это знают, и хотя то, что они про нас знали, было правдой, это была лишь часть правды.

Рейнольдс попытался переварить это сообщение.

– Сэр? – сказал он с запинкой.

– Да?

– Вероятно, я ошибался относительно вас.

 – Бывает, – согласился Мэллори. – Время от времени такое бывает. Вы ошибались, сержант, конечно, ошибались, однако ошибались из лучших побуждений. Виноват как раз я. И только я. Но у меня были связаны руки – Мэллори тронул его за плечо. – Когда-ни6удь вы, возможно, простите меня.

– А Петар? – спросил Гроувз. – Он ее брат или нет?

– Петар – это Петар. И не более того. Прикрытие.

– Столько всего хочется спросить...– начал Рейнольдс, но Мэллори оборвал его.

– Придется потерпеть. Полковник Виз, карту, пожалуйста. – Капитан Влановнч сходил за ней в палатку, и Мэллори осветил карту фонариком. – Глядите. Вот здесь. Дамба на Неретве и Зеницкий Капкан. Нойфельду я соощил, что, по словам Брозника, партизаны ожидают наступления с юга через мост. Однако, как я уже сказал. Нойфельд еще до нашего появления здесь, знал кто мы на самом деле. Поэтому он не сомневался, что я лгу. Он был уверен, что я был уверен, что на ступление начнется с севера, через Зеницкое Ущелье. Как не верить этому, если у них там двести танков.

– Двести! – Виз выпучил глаза.

– Из них сто девяносто сделаны из фанеры. Таким образом, Нойфельд – и, без сомнения, немецкое верховное командование – приняли единственно правильное решение, чтобы это ценная информация попала в Италию, а именно: позволили нам разыграть спектакль с вызволением из плена. На что Нойфельд и Дрошни пошли с удовольствием, всячески помогая нам вплоть до того, что позволили арестовать себя. Конечно, они знали, что у нас не было иного выхода как захватить их и вынудить, провести к блокгаузу, чего они и добились,  предворительно убрав с глаз единственного человека, способного нам помочь – Марию. И, естественно, зная обо всем заранее, они договорились с сержантом Баером, чтобы тот освободил их через некоторое время.

– Понимаю – Однако все видели, что полковник Виз ровным счетом ничего не понял. – Вы упомянули усиленный налет на Зеницкое Ущелье. Теперь—то налет, разумеется, перенесут в район моста?

– Нет. Вы же не хотите, чтобы мы нарушили обещание, данное вермахту, не так ли? Как и было обещано, налет будет на Зеницкое Ущелье. Для отвода глаз. Чтобы убедить их, если у них еще остались хоть малейшие сомнения, что мы клюнули на удочку. К тому же, вы не хуже меня знаете, что мост с большой высоты не разбомбить. Его нужно уничтожать каким-то иным способом.

– Каким же?

– Что-нибудь придумаем. Целая ночь впереди. Да, вот еще, полковник Виз. В полночь прилетит очередной «Уэллингтон», в три часа – другой. Отправьте их назад. А вот тот, что приземлится в шесть утра, задержите до нашего появления, м-м-м, нашего возможного появления. Если повезет, вылетим до рассвета.

– Если повезет, – глухим голосом отозвался Виз.

– И свяжитесь по рации с генералом Вукаловичем, будьте любезны. Передайте ему все, что я рассказал – в деталях. И пусть он прикажет открыть интенсивный огонь из всех видов стрелкового оружия в час ночи.

– А мишень? Куда им стрелять?

– Могут стрелять в луну, мне безразлично – Мэллори вскочил в седло. – В путь!

– Луна,– согласился генерал Вукаловпч, – подходящая мишень по своим размерам, но расположена далековато. Однако, если это нужно нашему другу, выполним его просьбу. – Вукалович сделал секундную паузу, взглянул на полковника Янци, сидящего рядом на поваленном дереве, и вновь заговорил в микрофон.

– В любом случае, большое спасибо, полковник Виз. Значит, мост через Неретву. И вы полагаете, после часа ночи оставаться в непосредственной близости от этого района будет вредно для здоровья? Не беспокойтесь, мы здесь не останемся. – Вукаловнч снял наушники и обратился к Янци. – В полночь тихо уходим. Оставим несколько человек для шума.

– Тех, кто будет стрелять в луну?

– Да, тех, кто будет стрелять в луну. Свяжитесь с Неретвой, мне нужен полковник Ласло. Передайте ему, что мы прибудем в расположение его отряда до атаки. Затем свяжитесь с майором Стефаном. Пусть он, оставив заслон, выбирается со своими людьми из Западного Ущелья и продвигается к штабу полковника Ласло. – Вукалович на секунду задумался. – Нас ожидает несколько весьма интересных часов, как вы считаете?

– У этого Мэллори есть хоть какой-нибудь шанс? –  Тон, которым был задан вопрос, заключал в себе одновременно и ответ на него.

– Давайте взглянем на дело иначе, – рассудительно произнес Вукалович. – Конечно же, шанс есть. Должен быть. В конце концов, мой дорогой Янци, это – вопрос выбора, а другого выбора у нас нет.

Янци промолчал и лишь медленно закивал головой, словно Вукалович сообщил ему нечто сногсшибательное.

Глава 9
ПЯТНИЦА
21 час. 15 мин.
СУББОТА
00 час. 40 мин.

Мэллори и его люди спустились с плато Ивеничи к блокгаузу раза в четыре быстрее, чем преодолели подъем накануне. Они ехали верхом сквозь густой лес, по глубокому снегу, и на каждом метре спуска их подстерегала опасность. В любую минуту могло произойти столкновение с деревом. А поскольку ни один из всадников не владел мастерством джигитовки, естественно, лошади то и дело спотыкались, поскалъзывались и падали, что превращало спуск в сущее мучение. К счастью, никто из седоков не пострадал, если не считать синяков и ссадин.

Вдали показался блокгауз. Маллори сделал знак  рукой, чтобы группа сбавила шаг, и в двухстах ярдах от цели остановился, спешился и повел лошадь в густой сосняк. То же сделали и остальные. Мэллори привязал коня и жестом велел товарищам последовать его примеру.

– Мне уже чертовски надоела эта кляча, но еще больше надоело топать по глубокому спегу, – пожаловался Миллер – Почему бы нам не подъехать туда верхом?

– Потому что у них там на привязи свои лошади. И они начнут ржать‚ стоит им почувствовать приближение других лошадей.

– Они и так могут заржать.

– И там выставлена охрана‚ – заметил Андреа. – Не думаю, капрал Миллер, что мы смогли бы подъехать верхом и остаться незамеченными.

– Охрана? От кого охранять-то? Что касается Нойфельда и компании, то в их представлении мы  сейчас пересекаем Адриатику.

 – Андреа прав,– вмешался Мэллори.– Как бы вы ни относились к Нойфельду, он – первоклассный офицер, которыи не станет рисковать. Поэтому там будет охрана.– Он посмотрел вверх на небо, где на луну надвигалось узкое длинное облако. – Видите?

– Вижу, – с несчастным видом ответил Миллер.

– Секунд через тридцать. Мы должны добежать вон до того дальнего угла блокгауза – там нет амбразур. И, ради Бога, когда мы окажемся там, ни единого звука. Если они нас услышат, если они только заподозрят наше присутствие, то закроются изнутри, а Петар с Марией станут заложниками. И тогда мы будем вынуждены уйти.

– И вы на это решитесь, сзр? – спросил Рейнольдс.

– Решусь. Я предпочел бы отрубить себе руку, но у меня нет выбора, сержант.

– Да, сэр. Понимаю.

Луна скрылась за тучей. И тогда они выбрались из укрытия и пустились вниз по склону, увязая в глубоком снегу, сковывающем движения, держа курс на дальнюю стену блокгауза. В тридцати ярдах от цели  Мэллори жестом велел замедлить бег, чтобы часовые не услышали скрип снега у них под ногами, и разведчики преодолели оставшееся расстояние быстрым беззвучным шагом, ступая след в след.

К зданию они пробрались незамеченными, луна так и не выглянула. Мэллори не стал поздравлять своих спутников с удачей. Он сразу же опустился на землю и пополз вдоль стены за угол.

Первая амбразура находилась в четырех футах от угла. Мэллори прикинул, что пригибаться нет смысла – бойницы уходили так глубоко в массивную каменную стену, что ближний сектор обзора был ограничен. В данной ситуации главное – передвигаться по возможности бесшумно, с чем Мэллори справился успешно, миновав амбразуру без особых хлопот. Остальные проделали этот путь столь же удачно, хотя, когда Гроувз, перебегавший последним, оказался прямо под амбразурой, из-за тучи выглянула луна. Но и его не заметили.

Мэллори добрался до двери. По его знаку Миллер, Рейнольдс и Гроувз застыли на своих местах, а сам Мэллори и Андреа поднялись на ноги и прислушались.

До них тут же донесся голос Дрошни, говорившего с угрозой и ненавистью.

– Предательница! Вот она кто! Предала наше дело. Убить ее и немедленно.

– Почему ты так поступила, Мария? – Голос Нойфельда, в отличие от Дрошни, звучал размеренно, спокойно, почти ласково.

– Почему она так поступила? – прорычал Дрошни. – Из-за денег. Вот и все объяснение.

– Почему? – предолжал выпытывать Нойфельд. – Может, капитан Мэллори пригрозил, что убьет твоего брата?

– Еще хуже, – тихим голосом ответила Мария.

Мэллори и Андреа напрягли слух, чтобы не пропустить  ни слова. – Он пригрозил, что убьет меня. Кто бы тогда стал заботиться о моем слепом брате?

– Мы напрасно тратим время, – нетерпеливо воскликнул Дрошни. – Разрешите, я их выведу наружу.

– Нет, – спокойно произнес Нойфельд тоном, не допускавшим возражения. – Слепого юношу? Запуганную девушку? Что вы за человек?

– Четник!

– А я – офицер вермахта.

Андреа зашептал на ухо Мэллори:

– Теперь наши следы на снегу могут заметить в  любую минуту.

Мзллори ответил кивком, шагнул в сторону и сделал еле уловимое движение рукой. Он отлично знал способности каждого из своих подчиненных, когда дело доходило до штурма помещения, заполненного вооруженнымн людьми. Андреа слыл непревзойденным  мастером в операциях подобного рода, что он и доказал сейчас, действуя, как всегда, напористо и решительно.

Повернув дверную ручку и распахнув дверь яростнным ударом ноги, Андреа вырос в дверном проеме. Дверь собственно не успела еще раскрыться, как комнату прошила автоматная очередь, выпущенная из «шмайссера» Андреа. Из-за плеча Андреа Мэллори сквозь клубы порохового  дыма разглядел, как двое немецких солдат свалились на пол, поплатившись жизнью за неосторожные движения. Мэллори вскинул автомат и ворвался вслед за Андреа в комнату.

Оружие больше не требовалось. Никто из находившихся в помещении солдат не был вооружен, а Нойфельд и Дрошни выглядели настолько ошеломленными, что не могли пошевелиться, не говоря уж о том, чтобы оказать достойное сопротивление.

– Вы спасли себе жизнь‚ – сказал Мэллори Нойфельду. Повернувшись к Марии, Мэллори кивнул на дверь, подождал, пока девушка выведет брата, вновь взглянул на Нойфельда н Дрошни и коротко произнес:

– Ваше оружие.

Нойфельд попытался заговорить, но его губы двигались как-то странно, механически:

– Ради Бога, что это…

Мэллори не был расположен к бессодержательной беседе и поднял свой «шмайссер».

– Ваше оружие.

Нойфельд и Дрошни, словно во сне, достали пистолеты и бросили их на пол.

– Ключи. – Нойфельд я Дрошнн уставились на него, не понимая, чего от них хотят. – Ключи, – повторил Мэллори. – Немедленно. Иначе обойдемся без них.

На несколько секунд в комнате воцарилась тишина. Нойфельд пошевелился, повернулся к Дрошни и утвердительно кивнул. Тот недовольно нахмурился, как только может нахмуриться человек, на чьем лице  застыло выражение недоумения и слепой ярости, опустил руку в карман и достал ключи. Миллер взял их, не говоря ни слова отпер дверь камеры и распахнул ее настежь, движением автомата приказывая Нойфельду, Дрошни, Баеру и другим солдатам заходить. Затем закрыл за ними дверь, запер ее и положил ключ в карман. Раздалась автоматная очередь – на сей раз Андреа стрелял в рацию и вывел ее из строя. Через пять секунд они покинули здание. Последним вышел Мэллори, который замкнул дверь и закинул ключ далеко в снег.

Вдруг он заметил лошадей, стоявших на привязи возле блокгауза. Семь. Ровно столько, сколько надо. Он подбежал к амбразуре, которая вела в камеру, и прокричал: – Наши лошади в двухстах ярдах отсюда, вверх по склону, в лесу. Не забудьте. – Затем бегом вернулся и велел спутникам седлать лошадей. Рейнольдс с удивлением разглядывал Мэллори.

– И вы можете еще думать об этом? В такое время?

– Об этом следует думать всегда, в любое время. – Мэллори оглядел Петара, неуклюже забиравшегося в седло, и обратился к Марии. – Скажите ему, пусть снимет очки.

Мария сделала удивленное лицо, затем как будто поняла и заговорила с братом, который озабоченно нахмурился, потом послушно наклонил голову, снял темные очки и засунул их в складки одежды. Рейнольдс с интересом наблюдал за ним, затем обратился к Мэллори.

– Не понимаю, сэр.

– И не надо,– коротко бросил Мэллори и пришпорил лошадь.

– Извините, сэр.

Мэллори вновь повернул лошадь и произнес утомленно: – Уже одиннадцать часов, старина, опаздываем.

– Сэр. – Хотя Рейнольдс и старался не подавать  вида, но обращение «старина» глубоко польстило ему. – Да я просто так поинтересовался.

– Насчет вашего вопроса. Мы должны двигаться с максимальной скоростью, на какую способны наши лошади. Слепой человек не видит помех, не может заранее приготовиться к внезапному резкому спуску, не в состоянии предвидеть поворот, а значит – принять соответствующее положение в седле. Короче, слепой  во сто крат больше подвержен падению при быстром спуске, чем мы. Мало того, что он останется слепым до конца своих дней, Он еще рискует свалиться с лошади с очками на носу порезаться стеклами и мучится всю жизнь.

– Я об этом не...то есть...простите, сэр.

– Хватит извиняться. На самом деле мне следовало кое в чем, ну, извиниться.Присматривайте за ним, ладно?

Полковник Ласло приник к окулярам бинокля, рассматривая скалистый склон, залитый лунным светом, а дальше – мост через Неретву. На южном берегу, вплоть до кромки соснового леса, насколько мог установить  Ласло, не наблюдалось никакого движения, никаких признаков жизни – дурное предзнаменование. Ласло встревожило зловещее значение этого неестественного спокойствия, и тут на его плечо легла чья-то рука. Он резко обернулся, глядя снизу вверх, и узнал майора Стефана, командира Западного Ущелья.– Добро пожаловать,  добро пожаловать. Генерал сообщил мне о вашем прибытии. Вы со своим батальоном?

– С тем, что от него осталось. – Стефан попытался улыбнуться, но это ему не удалось. – Кто дошел сам, а кому – помогли.

– Господи, сделай так, чтобы сегодняшней ночью  они не все нам понадобились. Генерал рассказал вам о человеке по имени Мэллори? – Майор Стефан ответил кивком головы, и Ласло продолжал: – А если он потерпит неудачу? Если немцы перейдут ночью Неретву?

– Ну и что? – Стефан пожал плечами.– Нам и так всем умереть этой ночью.

– Вижу, вам объяснять не приходится – одобрительно произнес Ласло и, подняв к глазам бинокль продолжил наблюдние за мостом через Неретву.

Как ни странно, но за все время пути никто из спутников Мэллори, ехавших галопом сзади, не выпал из седла. Даже Петар. Правда, склон был не таким крутым, как от плато Ивеничи до блокгауза. Однако Рейнольдс имел на этот счет другое объяснение, поскольку Мэллори мало-помалу перешел от безудержного галопа к более размеренному шагу, и Рейнольдс решил, что он, возможно, неосознанно старается помочь слепому певцу, двигавшемуся с ним почти бок о бок. Петар, перекинув через плечо гитару, ехал с опущенными поводьями, вцепившись изо всех сил в луку седла. Мысли Рейнольдса неожиданно вернулись к недавней сцене в блокгаузе. Через несколько мгновений: он уже вовсю пришпоривал свою лошадь, нагоняя Мэллори.

– Сэр?

– В чем дело? – В голосе Мэллори послышалось раздражение.

– Нужно поговорить, сэр. Срочно.

Мэллори вскинул руку, и всадники остановились. – Говорите быстрей, – отрывисто скомандовал Мэллори.

– Нойфельд и Дрошни, сэр.– Рейнольдс на секунду заколебался. – Вы считаете, им известно, куда вы  направляетесь?

– Причем тут это?

– Ну, пожалуйста.

– Да, известно. Если только они не полные болваны. А этого о них не скажешь.

 – Жаль, сзр, – задумчиво произнес Рейнольдс. – Жаль, что вы их не пристрелили.

– Ближе к делу, – нетерпеливо сказал Мэллори.

– Да, сэр. Вы утверждаете, что сержант Баер освободил их вскоре после нашего отъезда?

– Конечно, – Мэллори едва сдерживался. – Андреа видел, как они приехали. Я уже все объяснил. Они – Нойфельд и Дрошни – поднялись на плато Ивеничи, чтобы удостовериться, что мы на самом деле улетели.

– Это я понимаю, сэр. Значит, вы знали, что Баер идет за нами следом. А как он попал в блокгауз?

Потеряв самообладание, Мэллори вскипел:

– Потому что я повесил оба ключа снаружи.

– Да, сэр. Вы ожидали его. Но ведь сержант Баер  не знал, что вы его ожидаете. Но даже если бы и знал, то уж никак не мог предполагать, что ключи окажутся под рукой.

– Боже милосердный! Запасные ключи! – Мэллори с досадой ударил кулаком о ладонь. – Глупец! Глупец! Конечно же он явился со своими ключами!

 – А Дрошни, скорее всего, знает более короткий путь, – задумчиво произнес Миллер.

– Но и это еще не все.– Сейчас Мэллори полностью владел собой, внешне невозмутимый и спокойный, как обычно, хотя мысль его работала с лихорадочной  быстротой. – Гораздо хуже, если он первым делом вернется в лагерь и пошлет радиограмму Циммерманну, чтобы тот вывел свои танковые дивизии из района Неретвы. Вы заработали свой билет на самолет, Рейнольдс. Спасибо, старина. Андреа, как по-твоему, сколько до лагеря Нойфельда?

– Миля, – бросил через плечо Андреа. Он уже пришпорил коня, зная, что сложившаяся ситуация потребует применения всех его специфических талантов.

Спустя пять минут они залегли на опушке леса ярдах в двадцати от границы лагеря Нойфельда. Во многих хижинах горел свет, из столовой доносились звуки музыки, и по территории расхаживали несколько четников.

– Что будем делать, сзр? – шепотом спросил Рейнольдс у Мэллори.

– А ничего. Это – забота Андреа.

– Андреа? Один? Разве в одиночку справится? – негромко произнес Гроувз.

Мэллори вздохнул. – Скажите им, капрал Миллер.

– Не хотелось бы. Но раз вы приказываете… Дело в том, – мягким голосом продолжал Миллер‚ – что Андреа неплохо справляется с такими поручениями.

– Мы тоже, – сказал Рейнольдс. – Мы – командос. Нас специально обучали этому.

– И обучили первоклассно, не сомневаюсь, – одобрительно проговорил Миллер. – Еще лет шесть практики и шестеро таких, как вы, может быть, сумеют потягаться с ним. Хотя я сильно сомневаюсь. Уже нынче ночью, до утра, вы убедитесь – не в обиду вам будь сказано, сержанты, – что вы  – кроткие овечки по сравнению с волком. – Миллер умолк и добавил угрюмо: – Вроде тех, кто сейчас находится в радиорубке.

– Вроде тех, кто…– Гроувз резко обернулся. – Андреа? Его нет. Я не заметил, как он ушел.

– Этого никто никогда не замечает, – пояснил Миллер. – А те бедолаги так и не успеют его рассмотреть. – Он взглянул на Мэллори. – Пора однако.

Мэллори посмотрел на светящийся циферблат. – Половина двенадцатого. И впрямь пора.

Наступило минутное затишье, прерываемое лишь беспокойными движениями лошадей, стоявших на привязи в лесу. Затем раздалось приглушенное восклицание Гроувза, рядом с которым из темноты возник Андреа. Мэллори поднял голову.

– Сколько? – спросил он.

 Андреа поднял два пальца и, неслышно ступая, двинулся в лес, к лошадям. Остальные поднялись и последовали за ним. Гроувз и Рейнольдс обменялись  взглядами, красноречивее любых слов говорившими, что насчет Андреа они, пожалуй, ошибались еще более, чем совсем недавно насчет Мэллори.

В тот момент, когда Мэллори и его товарищи вновь седлали лошадей неподалеку от лагеря Нойфельда, над хорошо освещенным аэродромом заходил на посадку «Уэллингтон», над тем самым аэродромом, с которого менее чем сутки назад вылетел Мэллори со своими людьми. Термоли. Италия. Самолет идеально приземлился и еще бежал по полосе, как навстречу ему выехала армейская передвижная радиостанция, сопровождавшая «Уэллингтон» несколько последних сот ярдов. В кабине грузовика находились два пассажира, легко узнаваемых с первого взгляда: рядом с водителем сидел капитан Йенсен, всем своим обликом‚ включая превосходную бороду, напоминавший классического пирата, а заднее сидение занимал генерал-лейтенант британской армии, с которым Йенсен еще недавно расхаживал взад-вперед по штабному кабинету в  Термоли.

Самолет и грузовик остановились одновременно. Йенсен, проявляя удивительную ловкость для человека столь внушительной комплекции, легко спрыгнул на  землю и быстрым шагом пересек полосу, подойдя к самолету как раз в тот момент, когда распахнулся люк,  выпуская первого пассажира – усатого майора. Йенсен движением головы указал на бумаги, зажатые в руке майора, и коротко спросил:

– Для меня?

Майор несколько опешил, затем холодно кивнул, явно раздосадованный столь неприветливым приемом, оказанным человеку, вернувшемуся из плена. Йенсен, не говоря ни слова, забрал бумагу, вернулся в кабину «джипа», достал фонарик и бегло ознакомился с содержанием документов. Он задвигался на своем сидени и и обернулся к радисту, расположившемуся рядом с генералом. – Маршрут прежний. Мишень та же. Приступить к исполнению! – Радист заработал ключом.

Милях в пятидесяти к юго-востоку, в районе Фоджии, где размещалась база тяжелых бомбардировщиков британских ВВС, над взлетными полосами раздавался, усиленный эхом, гул многих десятков заведенных двигателей. Здесь, в западной части основного аэродрома, выстроились, готовые к взлету, несколько эскадрилий тяжелых бомбардировщиков «Ланкастеров», ожидавших приказа. Ждать пришлось не долго.

Посреди летного поля на краю основной взлетно-посадочной полосы стоял «джип», точь-в-точь такой же, как и тот, в котором находился в Термоли капитан Йенсен. На заднем сидении расположился радист в наушниках, склонившийся над рацией. Выслушав сообщение, он поднял глаза и будничным голосом произнес:

– Инструкции остаются в силе. Приступить к исполненнию!

– Инструкции остаются в силе, – повторил капитан с переднего сидения. – Приступить к исполнению! – Он потянулся к деревянному ящику, достал три ракетницы и выстрелил из каждой по очереди в сторону взлетной полосы. Сигнальные ракеты описали в небе три ярких дуги – зеленую, красную, и вновь зеленую. Гул над аэродромом стремительно нарастал, и  вот уже с места сдвинулся первый «Ланкастер». Спустя несколько минут взлетел последний самолет, устремившись в темное вражлебное ночное небо Адриатики.

– Кажется, я уже говорил, что они – мастера своего дела, – заметил, устроившись поудобнее, Йенсен, обращаясь к генералу. – Наши друзья из Фоджии уже в пути.

– Мастера своего дела. Возможно. Не знаю. Но за то мне доподлинно известно, что эти чертовы дивизии все еще стоят на линии Густава. Час «Икс» начала прорыва линии Густава…– он взглянул на часы, – ровно через тридцать часов.

– Времени достаточно‚ – с уверенностью сказал Йенсен.

– Хотелось бы разделить вашу безмятежную уверенность.

Йенсен весело ему улыбнулся. В ту же секунду «джип» тронулся, и Йенсен отвернулся, глядя перед  собой. Улыбка тотчас же сошла с его лица, и он забарабанил пальцами по соседнему сидению.

Когда Нойфельд, Дрошни и их люди галопом прискакали в лагерь, из-за туч снова выглянула луна. В бледном лунном свете тяжело дышащие лошади, покрытые хлопьями пены, выглядели странными, фантастическими существами. Нойфельд соскочил на землю и обратился к сержанту Баеру.

– Сколько лошадей осталось в конюшне?

– Двадцать. Около того.

– Быстрее. Необходимо столько же людей. Седлать лошадей.

Нойфельд жестом подозвал Дрошни, и они вместе побежали к радиостанции. Дверь была распахнута – зловещий знак в столь морозную ночь. За десять футов до двери Нойфельд выкрикнул:

– Соединитесь с мостом на Неретве! Немедленно! Передайте генералу Циммерманну…

На пороге он резко остановился, рядом с ним застыл Дрошни. Их лица, уже второй раз за этот вечер, окаменели.

В хижине горела единственная маленькая лампа, но и ее света оказалось достаточно. На полу в нелепых позах лежали двое – один на другом. Сомнений не  возникало – оба были мертвы. Рядом с ними валялись искалеченные останки того, что еще недавно являлось передатчиком: оторванная передняя панель и вдребезги разбитое содержимое. Нойфельд энергично потряс головой, словно отгоняя наваждение, и отвел взгляд в сторону.

– Я знаю, чьих это рук дело, – тихо произнес он.– Это тот, громила.

– Громила, – согласился Дрошни. На его лице появилось подобие улыбки. – Вы не забудьте своего обещания, гауптман Нойфельд? Насчет громилы – он мой.

– Вы его получите. Пошли. Они опередили нас на считанные минуты.

Выйдя из хижины, они бегом направились туда, где сержант Баер и группа солдат седлали лошадей.

– Никаких винтовок, – прокричал Нойфельд. – Только автоматы. Предстоит жаркая схватка. И еще, сержант Баер…

– Да, гауптмаи Нойфельд?

– Предупредите людей: пленных не брать.

Лошади Мэллори и его спутников, почти неразличимые в плотных клубах пара, поднимавшегося от их разгоряченных, взмыленных спин, явно выбились из сил и уже давно не бежали рысью, а еле передвигались на спотыкающихся ногах. Мэллори взглянул на Андреа. Тот кивнул и ответ и сказал:

– Согласен. Пешком мы дойдем быстрее.

– Кажется, я старею, – произнес Мэллори, и в его голосе задребезжали старческие нотки. – Что-то я сегодня плохо соображаю, верно?

– Не понял.

– Лошади. У Нойфельда и его людей будут свежие лошади из конюшни. Нам следовало бы их убить или, по крайней мере, увести.

– Это не от старости, а от недосыпа. Я тоже как-то недодумал. Всего не предусмотришь, мой Кийт. –  Андреа остановил лошадь и собрался спрыгнуть на землю, как вдруг его внимание привлекло что-то ниже по склону. Он показал пальцем вперед.

Спустя минуту они подъехали к узкой железнодорожной колее, типичной для центральной Югославии. На этой высоте снег сошел, и они увидели, что колея заросла травой, а сами рельсы заржавели, но, тем не менее, узкоколейка находилась в удовлетворительном состоянии. Без сомнения, это была та самая колея, которая попалась им на глаза утром, когда, возвращаясь из лагеря майора Брозннка, они сделали привал, чтобы получше рассмотреть зеленые воды Неретвы. Однако внимание Мэллори и Миллера было приковано не к самои колее, а к отходящей от нее ветке и к миниатюрному паровозу, стоявшему на ней. Паровоз сплошным слоем покрывала ржавчина, и выглядел он так, будто простоял здесь без движения с самого начала войны.

Мэллори вынул из кармана крупномасштабную карту и посветил фонариком.

– Ну конечно, это – та самая узкоколейка, которую мы видели утром‚ – произнес он. – Миль пять она идет вдоль Неретвы, а затем сворачивает. – После небольшой паузы он в задумчивости добавил: – Интересно, сумеем ли мы привести в движение эту колымагу?

– Что? – переспросил Миллер, в глазах которого промелькнул испуг. – Да он же развалится от малейшего прикосновения. Эта чертова штука держится только благодаря ржавчине. А потом уклон-то какой! – Он глянул вниз. – Как по-вашему, с какой скоростью мы врежемся в одну из тех громадных сосен после нескольких миль спуска?

– Лошади выдохлись, – мягко возразил Мэллори‚ – и потом ты сам знаешь, насколько тебе нравятся пешие прогулки.

Миллер с отвращением оглядел паровоз. – Должен же быть какой-нибудь иной выход.

– Ш—ш-ш! – Андреа вскинул голову. – Они идут. Я слышу, как они идут.

– Нужно убрать тормозные колодки пз-под передних колес! – выкрикнул Миллер. Он бросился вперед и несколькими сильными ударами, рискуя покалечить пальцы на ногах, вышиб треугольную колодку, крепившуюся цепью к паровозному буферу. Рейнольдс столь же энергично расправился со второй.

Совместными усилиями – на помощь пришли даже Мария и Петар – они налегли на паровоз сзади. Паровоз не сдвинулся с места. В отчаянии они предприняли еще одну попытку, однако колеса словно приросли к рельсам.

 – Сэр, при таком уклоне он наверняка на тормозах робко и вместе с тем настойчиво произнес Гроувз.

– О Боже! – с досадой воскликнул Мэллори. – Андреа! Быстро! Освободи рычаг тормоза!

Андреа запрыгнул на подножку. – Здесь этих проклятых рычагов целая дюжина‚ – недовольно пробурчал Андреа.

– Тогда дергай все подряд. – Мэллори с тревогой оглянулся по сторонам. Может, Андреа что-то и слышал, а, может, и нет. Во всяком случае, Мэллори никого не видел. Однако он понимал, что Нойфельд и Дрошни, которые выбрались из блокгауза вскоре после их ухода и которые лучше их знали эти леса и тропинки, должны были находиться уже где-то поблизости.

Из кабины машиниста послышался металлический скрежет, заглушаемый руганью, и секунд через триддцать Андреа сказал: – Ну всё.

– Начали! – приказал Мэллори.

И они принялись толкать, упираясь ногами в шпалы и в паровоз спинами. На этот раз он тронулся с места так легко, что люди не успели опомниться и попадали на шпалы под пронзительный скрип заржавленных колес. Через секунду они вскочили на ноги и бросились за паровозом, заметно набиравшем скорость. Андреа свесился из кабины машиниста, втащил по очереди Марию и Петара, затем помог взобраться остальным. Гроувз, который хотел было вскочить на подножку последним, неожиданно остановился, развернулся, бегом бросился к лошадям, схватил альпинистские веревки и, перебросив их через плечо, помчался вслед за паровозом. Мэллори протянул руку и помог ему взобраться на подножку.