355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Алисия Мессар » Куклы (СИ) » Текст книги (страница 4)
Куклы (СИ)
  • Текст добавлен: 7 декабря 2020, 16:30

Текст книги "Куклы (СИ)"


Автор книги: Алисия Мессар



сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

– А о чем она говорила?

Летти вновь страдальчески нахмурилась.

– Не могу вспомнить.

Лесник вновь почувствовал себя не в своей тарелке. Он привык к деревьям, еще чуть-чуть – и начнет слышать их разговоры, как старые мудрые хранители леса. Долгие, тягучие, обстоятельные разговоры… Он привык к животным и птицам, чувствовал их… Казалось, тут и вовсе не нужно слов. Но никогда в жизни он не имел дел с детьми. И с куклами. Как-то криво усмехаясь, чтобы скрыть смущение, молодой человек нерешительно провел своей большой ладонью по рыжим волосам Летти.

– И как я могу тебе помочь?

– Не знаю. Я просто не помню. Есть что-то, что я должна вспомнить. А я не могу.

– Значит… ты не помнишь, почему все-таки пришла ко мне?

Она отрицательно качнула головой. Потом протянула руку к ежу и осторожно коснулась его колючек – почти человеческим жестом.

– А где ты был так долго, Сержи?

– У Марии.

– У госпожи Марии Андели?

– У нее. Знаешь, ты ее не бойся. Мария очень добрая, она никогда не отправит такую милую куклу, как ты, в заточение в музей. Она настоящий друг, и к ней смело можно обращаться за помощью.

– Друг? – Летти как-то застенчиво склонила голову набок, глядя на Сержа большими немигающими глазами.

– Ты что же, не знаешь слова «друг»?

– А у кукол бывают друзья?

– Не знаю, – усмехнулся парень. – Думаю, тебе виднее.

– У меня друзей не было. Хозяйка – это не друг. Это хозяйка. А ты – друг?

– Ну-у… – час от часу не легче. – Думаю, друг.

– Друзья любят друг друга и не хотят расставаться. Правильно?

– Правильно.

– А еще они вместе проводят время.

– Совершенно верно.

– Разговаривают. Вот как мы сейчас.

– Ага.

– Поют.

– Поют?

– Да-да. Приходят друг к другу в гости и поют.

– Может быть, может быть…

Летти встала в театральную позу, задрала голову, подняла вверх правую руку и завела тоненьким звонким голоском:

– О-о-о, эти синие теплые но-о-очи! О-о-о, эти ночи без сна и расу-у-удка!

– Тихо-тихо! – Сержи предпочел сразу же оборвать это представление. – Что ты делаешь, Летти?

– Пою.

– Это я понял.

– Сестра хозяйки пела это с друзьями.

«Лалина». Представить себе старшую сестру Арабел – Карину, распевающую про ночи без сна и рассудка, Сержи не смог при всей живости воображения.

А Летти, немного помолчав, смущенно добавила:

– Я думала, это правильно – петь другу.

– Вот оно как! Значит, это доказательство дружбы?

– Ну да, – кукла охотно кивнула.

– Мне эта песня не нравится, – жестко заявил Серж. – Если хочешь, Летти, я научу тебя другим песням. Тем, что пела мама, когда мы с моей сестрой Таней были еще маленькими…

– Хочу, – прошептала Летти. – Научи.

Сны и грезы

Алекс не мог уснуть. Он думал о тех, кто уже погрузился сейчас в причудливость снов, в их неясную зыбь, в сладость их ложных надежд или тошноту кошмаров. Что снится сейчас Марии? Сардо? А этому странному невыносимому астроному? Что снится… Розе?

Алекс не боялся снов, даже кошмаров. Безумно, непостижимо уму перепутанные обрывки странных чувств, фантазий, мечтаний, метаний, света и мрака. Он… полюбил их? Он к ним привык. Всего за несколько дней пристрастился, как иные к вину.

Теперь он больше не спал, как все люди, – в спальне, у себя в постели. Когда начинало темнеть, в своем рабочем кабинете Алекс небрежно откидывался на диван… и входил в царство сновидений. Ему казалось, что он просто видит чужие сны. Сны очень разных людей и демиан… Случайно встреченной на улице крошечной девочки или своего бывшего учителя, очаровательной пирожницы, у которой он уже не первый год покупал разные вкусности, или незнакомого возницы… Ему стоило лишь подумать, вызвать в памяти чей-то образ…

Он узнавал любовные тайны. Может быть, они были вымышленными? Узнавал мучительные страхи. Случайно ли они приходили в чьи-то сновиденья? Он увидел многое, от чего кружилась голова и изнемогал рассудок.

Это порождало ощущение власти… странной – Алексу все это просто нравилось… Он и не заметил, как в кратчайший срок стал смотреть на всех с презрением и чувством превосходства – ведь другим такого не дано.

Теперь в его руках были нити для завязки сотен сюжетов. Но… ему не хотелось больше писать. Само блуждание в лабиринтах сна приносило немало острых ощущений и чувство упоения, заглушившее творческие порывы. Он просто наблюдал. Он был переполнен… или опустошен?

Неувядающий тюльпан в хрустальной вазе был по-прежнему черным. Он не поник, не засох, лепестки – все такие же гладкие, свежие, прохладные на ощупь… Алекс рассеянно посмотрел на него и равнодушно скользнул взглядом по столу, где так и осталась лежать недописанная повесть…

В эту минуту в подвале часовой башни один из сосудов Аглаи сам собой под завязку наполнился густой синей жидкостью, отливающей серебром…

Роза Лейн, как и всякая прекрасная артистка, ярким пламенем притягивала к себе мотыльков-поклонников. Вот только на поверку это пламя обжигало холодом, и даже несколько дуэлей среди ревнивых воздыхателей не затронули сердце певицы. Ее прозвали, в конце концов, «Розой-с-шипами», так что велико было удивление завсегдатаев кафе «Древний янтарь», когда они увидели, что недоступная красавица появилась в заведении в сопровождении мужчины. Да еще какого! Алекс Каэрэ имел среди столичных дам подобную же репутацию «несрываемого цветка». Никто и представить не мог, что двое из «золотой четверки» – да еще самые гордые и неприступные – упадут в роман. А то, что два «холодных совершенства» нашли друг друга, было очевидно, – ожидая заказа, эта парочка нежно любезничала за столиком, не скрываясь и вызывая зависть окружающих.

Скоро в это уютное кафе, отделанное в золотисто-коричневых тонах – янтарь же! – вошла Мария Андели и скромно заняла столик в углу. Она заказала любимый напиток – чай с медом и пряностями, а к нему – медовые же пирожные. Да, хотелось сладкого, приторного, много… Делая один острожный глоток за другим, Мария посматривала на сцену. Сегодня здесь выступал любимый многими дуэт скрипачей, так что посетителей собралось немало. Люди, демиане и их куклы – все приветливые, улыбающиеся… да, даже куклы.

– Я так хочу на сцену, – между тем тихо признавалась Роза Алексу. – Но в последнее время что-то нехорошо себя чувствую… И голос не слушается… ни одной ноты взять не могу.

– Роз…

– О, только не волнуйся. Ничего страшного, поверь. Наверное, переработала, перегорела. Мне пришлось полежать в постели, но я… я все наверстаю…

Алекс хотел объяснить ей свою тревогу. Черные цветы. Он не сомневался уже, что в ту странную ночь непонятная цветочница побывала не только у него… Но странно… едва он собирался заговорить об этом вслух, как лезли в голову ненужные мысли, что-то перебивало, отвлекало внимание… Вот и сейчас. Роза вдруг замолчала, и Алекс проследил за ее взглядом, в котором отразился интерес. И невольно стиснул пальцы под столом. Опять он! На вечеринке Марии этот «охотник на звезды» уже порядком потрепал ему нервы, крутясь вокруг Розы, а теперь… А теперь треклятый астроном шел прямо к их столику.

Несколько вежливых слов приветствия, приятная улыбка Розы, ответная улыбка Элиота… показавшаяся Алексу отвратительной и лживой. Потом он заметил, что здесь было две розы – девушка и цветок, который астроном рассеянно вертел в пальцах. И если одна роза предназначалась другой… Но этого, к счастью, не произошло. Произнеся еще что-то бессмысленно-елейное, Элиот Эмиран отошел от них. И направился к столику, за которым сидела, рассеянно потягивая медовый чай, Мария Андели. Алекс, кривя губы, отвел взгляд от этой пары. И так было ясно – сейчас солнечная девочка увидит своего звездного мальчика и просияет от счастья.

Роза осторожно сделала глоток из длинного бокала, внимательно наблюдая, как меняется лицо ее спутника – от злости до брезгливости.

– Этого я и боялась, – сказала без тени улыбки.

– Чего, Роз?

– Твоей ревности. Для тебя любой искры довольно, чтобы пожар разгорелся нешуточный. Это чувство такое… бессмысленное, жестокое. А хуже всего – когда в этом пожаре сгорает чувство настоящее.

– Не говори так, Роз! – Алекс взял руку подруги в свою ладонь и поцеловал. – Просто порой я боюсь поверить, что ты предпочла меня всем…

– Вот-вот. Ты не скажешь – «полюбила». Но… – Роза Лейн бездумно улыбнулась – слишком красивой была эта улыбка, чтобы быть настоящей. – Тут уж ничего не поделаешь, наверное. Я не хочу портить тебе настроение, Алекс, прости. Закажи мне, пожалуйста, еще белого вина.

Подзывая официанта, Алекс невольно бросил взгляд на столик Марии – и успел заметить, как при прощании Эмиран уронил перед девушкой крупную алую розу…

Глава 8. Сны и грезы

Алекс не мог уснуть. Он думал о тех, кто уже погрузился сейчас в причудливость снов, в их неясную зыбь, в сладость их ложных надежд или тошноту кошмаров. Что снится сейчас Марии? Сардо? А этому странному невыносимому астроному? Что снится… Розе?

Алекс не боялся снов, даже кошмаров. Безумно, непостижимо уму перепутанные обрывки странных чувств, фантазий, мечтаний, метаний, света и мрака. Он… полюбил их? Он к ним привык. Всего за несколько дней пристрастился, как иные к вину.

Теперь он больше не спал, как все люди, – в спальне, у себя в постели. Когда начинало темнеть, в своем рабочем кабинете Алекс небрежно откидывался на диван… и входил в царство сновидений. Ему казалось, что он просто видит чужие сны. Сны очень разных людей и демиан… Случайно встреченной на улице крошечной девочки или своего бывшего учителя, очаровательной пирожницы, у которой он уже не первый год покупал разные вкусности, или незнакомого возницы… Ему стоило лишь подумать, вызвать в памяти чей-то образ…

Он узнавал любовные тайны. Может быть, они были вымышленными? Узнавал мучительные страхи. Случайно ли они приходили в чьи-то сновиденья? Он увидел многое, от чего кружилась голова и изнемогал рассудок.

Это порождало ощущение власти… странной – Алексу все это просто нравилось… Он и не заметил, как в кратчайший срок стал смотреть на всех с презрением и чувством превосходства – ведь другим такого не дано.

Теперь в его руках были нити для завязки сотен сюжетов. Но… ему не хотелось больше писать. Само блуждание в лабиринтах сна приносило немало острых ощущений и чувство упоения, заглушившее творческие порывы. Он просто наблюдал. Он был переполнен… или опустошен?

Неувядающий тюльпан в хрустальной вазе был по-прежнему черным. Он не поник, не засох, лепестки – все такие же гладкие, свежие, прохладные на ощупь… Алекс рассеянно посмотрел на него и равнодушно скользнул взглядом по столу, где так и осталась лежать недописанная повесть…

В эту минуту в подвале часовой башни один из сосудов Аглаи сам собой под завязку наполнился густой синей жидкостью, отливающей серебром…

Роза Лейн, как и всякая прекрасная артистка, ярким пламенем притягивала к себе мотыльков-поклонников. Вот только на поверку это пламя обжигало холодом, и даже несколько дуэлей среди ревнивых воздыхателей не затронули сердце певицы. Ее прозвали, в конце концов, «Розой-с-шипами», так что велико было удивление завсегдатаев кафе «Древний янтарь», когда они увидели, что недоступная красавица появилась в заведении в сопровождении мужчины. Да еще какого! Алекс Каэрэ имел среди столичных дам подобную же репутацию «несрываемого цветка». Никто и представить не мог, что двое из «золотой четверки» – да еще самые гордые и неприступные – упадут в роман. А то, что два «холодных совершенства» нашли друг друга, было очевидно, – ожидая заказа, эта парочка нежно любезничала за столиком, не скрываясь и вызывая зависть окружающих.

Скоро в это уютное кафе, отделанное в золотисто-коричневых тонах – янтарь же! – вошла Мария Андели и скромно заняла столик в углу. Она заказала любимый напиток – чай с медом и пряностями, а к нему – медовые же пирожные. Да, хотелось сладкого, приторного, много… Делая один острожный глоток за другим, Мария посматривала на сцену. Сегодня здесь выступал любимый многими дуэт скрипачей, так что посетителей собралось немало. Люди, демиане и их куклы – все приветливые, улыбающиеся… да, даже куклы.

– Я так хочу на сцену, – между тем тихо признавалась Роза Алексу. – Но в последнее время что-то нехорошо себя чувствую… И голос не слушается… ни одной ноты взять не могу.

– Роз…

– О, только не волнуйся. Ничего страшного, поверь. Наверное, переработала, перегорела. Мне пришлось полежать в постели, но я… я все наверстаю…

Алекс хотел объяснить ей свою тревогу. Черные цветы. Он не сомневался уже, что в ту странную ночь непонятная цветочница побывала не только у него… Но странно… едва он собирался заговорить об этом вслух, как лезли в голову ненужные мысли, что-то перебивало, отвлекало внимание… Вот и сейчас. Роза вдруг замолчала, и Алекс проследил за ее взглядом, в котором отразился интерес. И невольно стиснул пальцы под столом. Опять он! На вечеринке Марии этот «охотник на звезды» уже порядком потрепал ему нервы, крутясь вокруг Розы, а теперь… А теперь треклятый астроном шел прямо к их столику.

Несколько вежливых слов приветствия, приятная улыбка Розы, ответная улыбка Элиота… показавшаяся Алексу отвратительной и лживой. Потом он заметил, что здесь было две розы – девушка и цветок, который астроном рассеянно вертел в пальцах. И если одна роза предназначалась другой… Но этого, к счастью, не произошло. Произнеся еще что-то бессмысленно-елейное, Элиот Эмиран отошел от них. И направился к столику, за которым сидела, рассеянно потягивая медовый чай, Мария Андели. Алекс, кривя губы, отвел взгляд от этой пары. И так было ясно – сейчас солнечная девочка увидит своего звездного мальчика и просияет от счастья.

Роза осторожно сделала глоток из длинного бокала, внимательно наблюдая, как меняется лицо ее спутника – от злости до брезгливости.

– Этого я и боялась, – сказала без тени улыбки.

– Чего, Роз?

– Твоей ревности. Для тебя любой искры довольно, чтобы пожар разгорелся нешуточный. Это чувство такое… бессмысленное, жестокое. А хуже всего – когда в этом пожаре сгорает чувство настоящее.

– Не говори так, Роз! – Алекс взял руку подруги в свою ладонь и поцеловал. – Просто порой я боюсь поверить, что ты предпочла меня всем…

– Вот-вот. Ты не скажешь – «полюбила». Но… – Роза Лейн бездумно улыбнулась – слишком красивой была эта улыбка, чтобы быть настоящей. – Тут уж ничего не поделаешь, наверное. Я не хочу портить тебе настроение, Алекс, прости. Закажи мне, пожалуйста, еще белого вина.

Подзывая официанта, Алекс невольно бросил взгляд на столик Марии – и успел заметить, как при прощании Эмиран уронил перед девушкой крупную алую розу…

Звезда и солнце

Мария с живым любопытством оглядывала тесную, темноватую комнату… скорее, чердак. Выше – только крыша. И к выходу на нее, пока что плотно затворенному, ведет небольшая лесенка.

– Значит, ты выходишь на крышу и наблюдаешь за звездами…

– Да, – кивнул Элиот. – Но сейчас мне это не нужно. Ведь самая яркая, самая лучистая звезда – передо мной.

Девушка осторожно провела пальцем по карте звездного неба, украшавшей простую, без обивки, стену…

– Другие называют меня солнцем, – сказала она просто. – Не знаю, как и почему я согласилась прийти сюда по первому твоему зову. Но прошу… пожалуйста… пускай между нами все будет честно.

Он ничего не отвечал. Смотрел на нее, полускрытый тенью. Как неполная луна. Не двигался. И на миг стало как-то неприятно. Словно не чарующий юноша был перед Марией, а одна из тех статуй, над которыми она работала в Академии…

Этот сумрак, тонущие в нем неказистые предметы скудной обстановки (он, прекрасный, неповторимый, разве он может жить в таком… гнезде?), почему-то бросили в душу зерно непонятного страха… и Мария поспешила сотворить огонек на ладони. Зеленый. А потом – золотистый. Их свечение игриво слилось, веселые искры озарили лицо юноши… тонкие черты, удлиненный разрез ярких глаз, в которых не было тени… И она сама шагнула к нему.

– Мария… – Элиот как будто пропел ее имя. – Ты ведь потом пожалеешь?

– Никогда!

– Почему ты со мной сейчас?

– Потому что ревную тебя к твоим звездам…

Золотисто-зеленый праздничный свет расшалившихся огоньков все еще заливал лицо Элиота, а Марии казалось, что все звезды собрались здесь сейчас и ласкают прохладными лучами его воздушные волосы…

А еще здесь было их взволнованное дыхание. И запах розы… Той самой розы, приколотой к лифу платья, что он бросил ей в кафе…

– Ты сохранила мой цветок, – сказал Эмиран.

– Конечно…

– Прошу, верни мне его.

– Но зачем?

– Затем, – ответил он, приближаясь к ней уже почти вплотную, – что роза теперь пропитана тобой… твоими чувствами… волнением… и я хочу с ней забрать и часть тебя…

– Но ведь я… – почти робко попыталась Мария возразить, но Элиот не дал ей ответить. Отколов розу от платья, он в то же время закрыл девушке рот поцелуем.

Этой ночью Алекс смотрел с балкона на темный город. Большая белая луна шла на убыль, уступая место маленькой лиловой, а это значило, что наступает темное время месяца. В сумраке главная башня города с великими часами стройно, величаво и в то же время – одиноко – возносилась над столицей и казалась такой загадочной, словно и сама была создана из переплетения белого лунного света и ночных теней. Словно в ее часах – самых больших и точных на всех восьми островах – поселился интереснейший сон… Вот только его надо разбудить.

Разбудить сон? Алекс усмехнулся. Ему вдруг захотелось стать птицей – большой черной птицей и, раскинув крылья, полететь в это темное небо, полететь на башню, чтобы заглянуть внутрь старинных часов и найти там этот темный вековой таинственный сон. Посмотреть в его… глаза? Холодный ветер, порывистый и не склонный к чувствительности, схватил Алекса за длинные, сейчас распущенные волосы и бросил ему их на лицо. Как будто не хотел, чтобы человек смотрел на башню, которой он, ветер, может касаться без труда, словно ревновал и злился…

Отводя назад спутанные пряди, Алекс подумал: какой же все-таки странный, странный этот ночной город.

В этом городе сейчас видят сны его друзья. А может быть – и нет. Может быть, сейчас они так же, как и он, отдаются каждый своему безумству. Сардо, забыв о целом мире – и о Розе, ведь так? – сочиняет новую песню… Мария, не в силах уснуть, мечтает о своем звездочете… о, этот звездочет уж точно не спит! Серж – тот парень из леса, слушает ночных птиц и упорно думает… о чем? Роза… А Роза?.. У каждого – своя… если не любовь, то страсть. Все одержимы, все пойдут на что угодно ради того, что кипит в душе и обжигает порой невыносимо.

– Все мы, – прошептал Алекс, обращаясь, наверное, к ветру, – все мы – куклы. Но где же наш хозяин? Почему он позволяет нам так безумствовать? Впрочем… если бы он нам этого не позволил – мы бы обиделись еще сильнее.

Без сожаления развернувшись спиной к башне, оставляя ее наедине с ветром, Алекс ушел с балкона. В своей маленькой гостиной он зачем-то присел к фортепиано. Взял несколько аккордов. Мягче, тоньше, звучнее… И вот уже одна из самых нежных, самых грустных и пронзительных мелодий Сардо Миллитэ льется из-под пальцев лунным шепотом, рассыпается в ночи хрустальными горошинами, акварелью нежных созвучий рисует портрет. Ее портрет…

Юная красавица кружит в печальном танце в невесомости среди ночной пустоты…

Дневник Альсени

– Скажи-ка, Летти, а какие песни пела твоя хозяйка?

– Я не могу их повторить.

Странно, кукла произнесла эти слова так серьезно, как… взрослая?

Летти сидела за столом, на стуле для гостей, на коленях у нее была жестяная тарелочка с земляникой. Она не ела, просто иногда брала ягоды тонкими пальчиками, подносила ко рту и к носу – и клала обратно. Это было очень похоже на то, как «кормят» девочки своих кукол… так вот и сестрица Таня делала в детстве – сажала куклу… конечно, самую обычную, за стол, накладывала ей в игрушечную тарелку конфет и ягод… Серж покачал головой. Теперь вот и он в куколки играет. Вот только светлая идея «завтракать, обедать и ужинать» за одним столом с ним пришла в кудрявую голову Летти. «Чтобы мы были как семья».

Ему как-то не хотелось считать, сколько дней живет у него Летти. Совсем недолго, но он уже ощущал странное чувство привязанности. Как будто у него появился ребенок. Или что-то в этом роде… Летти освоилась в лесном домике, словно жила здесь раньше и просто уезжала погостить. Она гуляла возле сторожки, собирала землянику. А вчера неожиданно притащила птицу, повредившую крыло, и они вместе ее лечили.

Сейчас Сержи смотрел на Летти, а думал об Альсени. Понравилось бы юной хозяйке этой деловитой куклы у него в сторожке? Наверное, да. Если бы можно было вернуть время вспять – он бы обязательно пригласил их обеих на чай. Если бы…

– Что ты все ее нюхаешь? – не удержался Серж от вопроса, когда куколка в очередной раз поднесла к носу землянику. – Куклы различают запахи?

– Угу. Некоторым хозяевам нравится делать для нас духи. Или когда мы хвалим их духи. Кукла Лалины часто хвалит ее духи… такие… фиалковые.

– А что нравилось Альсени?

– Сирень.

Сирень… За оградкой его дома кусты сирени бурно разрослись за долгие годы, в месяц цветения они, как свечами на праздник, украшались крупными цветочными кистями – белыми, синими, фиолетовыми. А каким ароматным становился воздух возле них! В такие дни Серж жалел, что никто, кроме его сестры и случайных гостей, не может полюбоваться этим великолепием. Теперь он уже не сомневался в том, что младшей из сестер Арабел непременно понравилось бы тут. Он засыпал Летти вопросами: в какие еще цветы любила Альсени? какую музыку играла? что читала?

Кукла отвечала поначалу охотно, но потом становилась все грустней, ее движения стали вялыми, глаза потухли.

– Устала? – Серж привычно усадил Летти себе на колени.

– Да, – кивнула она. – Ты так много спрашиваешь. Я пытаюсь вспомнить… Хочу рассказать. Что еще хозяйка любила? Ну… писать. В такую толстую тетрадь. Каждый вечер. Перед сном.

– Дневник! – озарило Сержа. – Она вела дневник. Вот бы почитать…

Сейчас у него даже мысли не возникло, что чужие дневники читать нехорошо. Напротив, он был уверен, что это ключ ко всему. Откуда возникло такое чувство, Серж и сам не знал, да и знать не хотел. Просто… так оно и было.

– А где сейчас эта тетрадь, ты знаешь?

Конечно. В столе. Нет, на ключ ящик стола хозяйка не запирала. И в комнате ее сейчас никто не живет. Вопрос за вопросом… Подробность за подробностью. Так Серж узнал, что можно довольно легко проникнуть в сад особняка Арабел через отодвигающуюся доску в ограде, скрытую в кустах… все той же сирени. Подумать только… Альсени возвращалась таким образом домой с ночных концертов? Залезала в низкое окошко, ведущее на кухню… с ума сойти!.. а потом? На все такие вопросы кукла отвечала легко и без какого-либо сопротивления. Это была просто ни к чему не обязывающая информация, видимо, четко отпечатавшаяся в ее игрушечной головке.

Серж нахмурился, прикусил губу. Ну что, Танечка, дорогая сестричка, так и будешь обзывать братца тюфяком? Ты определенно гордилась бы столь быстрым и удивительным преображением – из лесного дикаря в сумасшедшего авантюриста. Потому что то, что он задумал, иначе как безумием не назовешь.

Следующей же ночью Сержи Альвари, держа в памяти рассказ Летти, без труда забрался в особняк Арабел.

При себе у него была склянка со светящимися цветами, заменявшая ему факел. В ее магическом зеленоватом свечении предстала перед юношей любимая комната Альсени. Было бы время – полюбовался бы изящной светлой мебелью, поблескивающей в полутьме идеальной полировкой… Но Сержа сейчас интересовал один лишь предмет – невысокий белый столик на вычурных ножках. И едва он склонился, чтобы выдвинуть нижний ящик… Дверь осторожно приоткрылась. Свет, отбрасываемый пламенем чьей-то свечи, смешался с серебристо-зеленоватым магическим сиянием. Серж резко выпрямился – внутри словно что-то оборвалось… что-то, висящее на ниточке глупой надежды. Карина Арабел стояла на пороге и высоко поднятой свечой освещала незваного гостя.

Молодой человек растерянно провел рукою по лбу, приглаживая растрепавшиеся кудри.

– Карина, – пробормотал он. – Что вы здесь делаете?

Девушка помолчала, видимо, приходя в себя от изумления, а потом рассмеялась. Смех у нее был резкий, суховатый.

– Поразительно! – наконец вымолвила она. – Вы забрались в чужой дом и задаете хозяйке подобный вопрос… Нет уж, это я спрошу вас, Серж Альвари, что вы здесь делаете?

– Я пришел в комнату Альсени, – просто ответил юноша.

– Зачем? – проявляя чудеса терпения, вопросила Карина. – Расскажите же, не интригуйте. Ни за что не поверю, что вы решили обокрасть особняк Арабел. Или вдруг вам пришла в голову чудесная идея навестить под покровом ночи меня или Лалину? Но юноши вашего склада соблазняют женщин иначе. Да? Так зачем вам понадобилась комната моей покойной сестры? Что все это значит?

Сержи ощутил что-то вроде глухой усталости. Ну вот, разгадка тайны была уже, наверное, так близко, и все опять отодвинулось невесть куда… как мираж. И зачем ему все это? Может, просто вернуть куклу Карине и забыть обо всем?

– А все же, – вдруг вырвалось у него, – ответьте сначала вы, Карина, зачем вы пришли сюда ночью вместо того, чтобы спокойно спать в своей комнате?

Старшая сестра Арабел вздохнула и зажгла свечи на комоде. Еще ярче, рельефнее проступило из ночного сумрака изящное убранство просторной комнаты – эстетичные безделушки, вьющиеся растения, стопки книг в дорогих переплетах, большие акварельные картины на стенах… Все это из-за причудливого освещения казалось каким-то нереально-фантастичным, словно Серж и Карина попали в кусочек чужого неизведанного мирка. Да так оно, собственно, и было.

Карина спокойно поправила белесый локон, взяла со столика нотную тетрадь… повертела в руках и положила обратно.

– Очевидно же – я думала о сестре. В последние дни и ночи я думала о ней куда больше, чем все те годы, что мы прожили рядом… – Невозмутимое спокойствие Карины наконец развеялось, ее голос прозвучал натянуто и глухо. – А ведь когда-то… когда-то совсем маленькими мы дружили… я даже старалась защищать ее. А потом все ушло.

– Я пришел, чтобы взять дневник Альсени, – наконец признался Серж. Карина резко обернулась к нему.

– Что за тайны скрывала тихоня Альсени? Что вас связывало с ней, о чем мы не знаем? Вы пришли за чужой вещью как к себе домой – что дает вам право на подобное нахальное безрассудство?

– Это именно безрассудство, – охотно согласился Серж. – Я не знаю, зачем это делаю.

Он доверял ей. Непонятно почему, но этой строгой, сухой девице он доверял больше, чем милой, ласково-обаятельной Лалине. И Серж почувствовал, что может ей рассказать… Не с появления Летти в его доме… начать рассказ следовало с того дня, когда господин Арабел посетил врача Рению и ее детей, и вместе с ним пришла милая, нежная, светящаяся внутренним светом девчушка…


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю