Текст книги "Два к одной или все прелести одиночества (СИ)"

Автор книги: Алисия Крестовская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)

Глава 8

Не лучший денёк. Я немного в шоке. Не могу понять, правильно ли поступаю, не говоря Максиму о своих чувствах. Бросаю сумку на пол и иду убирать лужу за Бантиком. Не смогла погулять сегодня с малышом, поэтому вот тебе Настя, подарок из мокрых пеленок. Когда полы чисты, грязная одежда брошена в стирку, а горячая ванна набрана и манит пышным облаком пены, я готова релаксировать и рефлексировать над сегодняшним днём.

Выхожу из ванны и вижу картину, от которой у меня останавливается сердце. Бантик лежит на полу и бьётся в судорогах. Из пасти течёт слюна, а вокруг крошки от шоколадных пирожных, которые Юля заботливо уложила в пакет и отдала мне с собой. Видимо, я сказочная дура, забыла вынуть их сумочки, а мой маленький сладкоежка, учуяв запах вкусняшки, воспользовался моментов и добыл запрещённое ему лакомство.

К своему стыду, я теряюсь. Я падаю перед псом на колени, щупаю пульс, но больше ничего не могу сделать. Сердце стучит, как бешеное, слёзы застилают глаза, а в голову приходит единственная здравая мысль: нужно в клинику. Подрываюсь за смартфоном, дрожащими пальцами заказываю такси, но, как назло, машина никак не находится. Немудрено, за окном бушует такая стихия, что тариф подскочил в трое. Но это ерунда, пусть хоть кто-то за мной приедет. Кто угодно, на любой машине, за любую сумму.

Пока приложение пытается найти мне водителя, быстро набираю Макса, но он не берёт трубку. Сбрасываю, звоню снова. Тишина. Чёрт. Чёрт! ЧЁРТ!!!

Была бы Юля дома, она бы отвезла, но она за городом, спит и видит уже третий сон в объятиях любимого. Что же делать? Проверяю приложение – машина не найдена. Твою мать!

Остаётся один выход. Единственный. Подхватываю сумку, пса и пулей вылетаю из квартиры в домашнем костюме и шлёпках. Главное, чтобы он не отказал. Главное, чтобы понял и помог. Похер на гордость. Похер на неприязнь. Как сумасшедшая давлю на кнопку дверного звонка, квартиры этажом выше. Сердце бешено стучит, а время тянется. Не ужели он не дома.

– Настя, ты в край рехнулась? Видела время?! – чудо случилось, взъерошенный Антон в одних пижамных штанах открывает дверь.

– Мещерский, спасай! Бантику нужно в ветеринарку!!! Такси не находится! Я не знаю, что делать…

Нужно отдать должное Антону, как только он видит слабо дёргающегося в мелкой судороге Бантика, поток его негодования прерывается. Он молча кивает, уходит вглубь квартиры и практически мгновенно возвращается в майке и с ключами от автомобиля.

Когда мы выходим из подъезда, нас накрывает поток воды, льющийся из тёмных небес, холодный ветер волной врезается в нас, но я ничего не замечаю. Просто прижимаю моего пёсика к груди и несусь за Антоном к его машине.

– В какую едем, – спрашивает соседушка, выезжая с парковки. В ближайшую я показываю маршрут на телефоне. Парень несколько секунд смотрит на экран, кивает, и вот мы уже несёмся по ночному городу.

Я всхлипываю и постоянно щупаю пульс собаки.

– Успокойся. Ты же врач, должна понимать, что паника тебе сейчас враг, – откуда-то издалека доносится до меня голос Антона. – Что случилось с ним? Такое бывало раньше?

– Нет… Он сожрал три шоколадных поражённых. Я из ванной выхожу, а он лежит и…

Дальше говорить не получается. Задыхаюсь, захлёбываясь собственными слезами. Не могу его потерять. Не могу потерять эту чистую безусловную любовь. Нет… Только не Бант. Он же ни в чём не виноват. Это я дура, забыла про эти грёбаные пирожные. Это я…

– Успокойся. Дыши. Вдох-выдох. Вдох-выдох. Соберись Настька. Давай. Он просто обожрался сладкого. Всё хорошо будет. Промывание сделают или еще, что-то… Не знаю, что там делают. И будет засранец носится и лаять на весь двор, как раньше.

Антон, говорит, что-то ещё, но я его не слушаю. Как только машина тормозит, не дожидаясь, пока мой спаситель припаркуется, я пулей несусь в сторону входа. Миловидная дежурная сестра запирает пса, зовёт дежурного врача, уставшего мужчину лет пятидесяти. Они задают вопросы, на которые я отвечаю трясущимся голосом, собрав в себе остатки мужества.

Когда врач берёт Бантика и уходит с ним, я подскакиваю, чтобы пойти следом, но кто-то меня останавливает. Это Антон. Его ладонь лежит у меня на плече.

– Тебе туда нельзя. Иди к девушке, нужно заполнить документы.

Я смотрю на него не понимая, что он от меня хочет. Какие документы? Бантик там один! Я должна там быть! Рядом! Но это я кричу в своей голове, а в реальности смотрю на Антона молча, стоя без движения. Он тяжело вздыхает, закатывает глаза, обнимает меня и, не выпуская из своих объятий, мягко ведёт к диванчику. По пути мы забираем у девушки, встретивший меня, какие-то бумажки.

– Настя фамилия у тебя какая? Отчество? Настя, соберись давай. Фамилия, отчество.

– Светлова Анастасия Юрьевна, – шепчу я, так говорить громче не могу, горло перехватывает и стягивает колючей проволокой.

– Так понятно. Хорошо, – максим заполняет бланк, пробегаюсь по основной информации глазами. – Паспорт дай свой. Паспорт Настя.

Я, как под гипнозом достаю из кармашка сумочки паспорт и отдаю парню. Он переписывает в бланк данные и самостоятельно убирает его в мою сумочку.

– Сколько собака съела шоколада. Как давно в таком состоянии? – к нам подходит медсестра с планшетом и ручкой. – Вы сказали, он объелся шоколадных пирожных.

– Много. Два с половиной из трёх пирожных. Это где-то грамм двести точно. И я из ванны вышла, он лежит… Слюна вязкая, вздрагивает. Часа три, три с половиной точно прошло с момента, как он съел.

– Ясно, – девушка уходит, а я ловлю на себе взгляд Антона.

– Что?

– Ты чего так долго в ванной делала? Два часа блин… Минимум.

– Не твоё дело, – рявкаю я, а потом гораздо мягче добавляю: – Лежала. Задумалась. День долгий был.

– Ну-у-у-у, он ещё не закончился. Будет тебе уроком, что мыться быстрее нужно.

Он откидывается на спинку дивана и начинает разглядывать плакаты на стенах. Мы какое-то время сидим молча. Каждый думает о своём.

– Спасибо, что помог. Я не знаю, чтобы делала, если бы ты отказал, – произношу я тихо, не глядя на Антона. В ответ слышу тихую усмешку.

– Я не тебе помогал, а Бантику. Псинка у тебя милая. Нужна была бы помощь конкретно тебе, захлопнул бы дверь перед носом, не раздумывая. – я только хмыкаю, мы опять сидим молча. – Ты ведь поняла, что я пошутил?

– Поняла.

– Хорошо, а то порчу бы на меня навела, а потом мучался бы. Что зыркаешь? С тебя станется.

– Мещерский, ты за кого меня держишь? Я медсестра, а не знахарка или ведьма. Я бы просто тебя отравила, – улыбаюсь я, взмахивая ладонью в непонятном жесте.

– Ну вот уже улыбаешься. Это хорошо, – он приобнимет меня, поглаживая большим пальцем.

– Он… Я не могу передать, как он важен для меня. Он был всегда рядом, когда… Когда шло всё по одному месту, – я качаю головой, даже не могу представить, как смогу жить без него. Бантик был некондицией по окрасу, в своём поёте. Поэтому его продали с огромной скидкой. Он бракованный, как и я, но всё равно самый лучший в мире друг.

– Всё хорошо, Насть. Уже всё хорошо. Бант в надёжных руках. Его быстро поставят на ноги… Ну на лапы точнее.

Я вновь слабо улыбаюсь и киваю. Мы какое-то мгновение смотрим друг в другу глаза, я думаю, что мой соседушка не такая уж и сказочная тварь. Кажется, что Антон хочет, что-то сказать, но хлопает дверь и врач выходит к нам.

– Ну всё хорошо, дорогие хозяева. Рвоту вызвали, желудок промыли, лекарство дали. Обильно пьём, ничего тяжёлого кушать не даём. Следим за состоянием.

– Хорошо. Спасибо вам большое! – я забираю пёсика, завёрнутого в мягкое полотенце. Бантик слабо облизывается и смотрит на меня своими маленькими глазами пуговками. От этого взгляда у меня опять наворачиваются слёзы. Мой маленький. Как же ты меня напугал. – Сколько с меня.

– У вас уже оплачено, – медсестра отдаёт Антону чек и ещё какой-то рецепт. – Это врач просил передать. Здесь пара препаратов, которые можно подавать малышу.

Мы прощаемся с ней и возвращаемся в машину.

– Не заметила, когда ты оплатил. Сколько я тебе должна, – тихо спрашиваю я, когда мы уже едем домой, а Бантик спит сладким сном, устроившись у меня на руках.

– Когда бланк заполнил и понёс отдавать. Даже не знаю, что тебе сказать.

– Скажи сумму. Можешь включить туда сумму за бензин и беспокойство, – отвечаю ему в тон. Сарказм и ирония, мы вернулись к привычной манере общения.

– Хм, мне неинтересны деньги. Вот думаю, что интересного с тебя можно попросить, или, может быть, лучше оставить тебя у себя в долгу?

– Ох, Антон… Я только было подумала, что ты нормальный человек, а не гипертрофированный смазливый манекен. Ну вот зачем ты испортил это впечатление?

– Свидание.

– Что?! – ахаю я.

– Свидание. Ты должна мне свидание. Полностью на моих условиях, – продолжает издеваться гадёныш.

– Я не думаю, что приём столько стоит. Назови сумму, Мещерский.

– В субботу в шесть устроит?

– Сумму, Антон.

– Это слишком просто и скучно, Настя.

Машина останавливается у подъезда. Дождь не такой сильный, но всё ещё идёт. Я дёргаю дверную ручку, но машина не открывается.

– Так ты согласна Насть?

– Зачем тебе это? И какие альтернативы у меня есть? Если тебе деньги не интересны, могу тебя бесплатно записать к урологу или проктологу. Так будет интересно?

– Ха-ха-ха. Нет, Насть, выбора и альтернатив нет. В шесть в субботу зайду за тобой.

– Я в субботу на дежурстве.

– Врёшь.

– Предупреждаю, чтобы ты не счёл меня лгуньей, топчась у меня под дверью, – произношу это вслух и думаю, что нужно было всё-таки промолчать. Пусть бы обломался.

– Хорошо. Воскресенье в шесть. Отоспишься после дежурства и вся моя.

– Посмотрим.

– Это не ответ.

– Я пойду с тобой на свидание, но без всякой там…. Похабщины, Мещерский. Я не эти твои фифы. Понял?

Я не такая, я жду трамвая. А пока жду, сплю без обязательств с мужчиной, от прикосновений которого моё сердце пропускает удар, а душа улетает на седьмое облако. Да я не твои фифы. Я идиотка другого разлива.

– Замётано.

Антон выпускает нас из машины. Мы молча идём к подъезду. Молча едем в лифте. Когда лифт останавливается на моём этаже, мы сухо прощаемся в привычной нам манере: кривимся при взгляде друг на друга.

Глава 9

– Всё обошлось?

– Да, всё в порядке. Он, конечно, вялый. Пьёт, как верблюд, но его жизни уже ничего не угрожает, – я заполняю карточку медикаментов, которые нужно заказать. Прижимаю плечом телефон к уху, параллельно беседуя с Максимом.

По возвращении домой я не спала всю ночь, наблюдая за Бантиком, совсем позабыв о разрядившемся телефоне. Когда телефон был поставлен на зарядку и включён, я обнаружила несколько пропущенных сообщений и звонков от Макса. Видимо, заметив мои звонки и не получив ответа на свои, он стал волноваться. Поэтому получив короткую отмашку «Всё в порядке. Спасибо за беспокойство», решил позвонить.

– Извини, что не помог. Если бы я видел, что ты звонишь, взял бы трубку и примчался.

– Да всё нормально. Ты не обязан караулить мои сообщения. Всякое бывает.

– Не злишься?

– Нет. Может быть, вчера чуть-чуть. Но в целом нет, – и это совершенная правда. Макс мне никто. Он не обязан быть всегда рядом и спасать меня.

– Увидимся на выходных? Сходим куда-нибудь? – вот этого я не ожидала. Максим практически никогда не уделял мне время в выходной, предпочитая отдыхать один, а здесь ещё и в свет вывести меня решил. Я удивлена. Нет, даже не так. Я в шоке, и я растеряна. Поэтому мямлю, что-то неопределённое из разряда «Может быть, как дела пойдут». – Насть, если не хочешь – так и скажи. Не надо разводить тягомотину.

– Я не развожу тягомотину. Просто пока не могу ничего обещать. Я иду на день рождения к сестре и… Короче, не уверена, что у меня будет настроение и силы потом куда-то идти, – я тяжело вздыхаю, вспоминая о предстоящей экзекуции, – умалчиваю о свидании с Мещерским.

– Что-то грустно звучит. Не хочешь идти?

– Не особо.

– Тогда почему идёшь?

– Потому что должна, – вот слово «должна» идеально подходит к этой ситуации.

– Насть… – он замолкает, а потом вздыхает, – забей. Ты девочка взрослая, сама знаешь, как лучше. Ладно, красотка, мне пора. Хороших выходных. Звони, если что.

Вот и все. Весь разговор. Но на душе всё равно тепло. И это его «красотка». Он считает меня красивой. Улыбаюсь, как дура, и несусь выполнять свою работу.

День пролетает незаметно. Возвращаюсь домой к Бантику, по дороге забегая в продуктовый. На лестничной клетке застаю странную картину. Перед моей дверью стоит мой соседушка. Его рука зависла в воздухе у дверного звонка, он опускает руку, снова поднимает. Медлит. Решается и… Снова опускает руку, резко разворачиваясь, чуть не врезается в меня.

– Привет, – произношу я первая, глядя на растерянного парня.

– Привет, Настя. Я хотел зайти… Узнать, как Бант.

– У-у-у-ум, мило. Ну, что же не зашёл? – язвлю, но сразу одёргиваю себя. Как-то не по-людски. Антон помог мне, а я…

– Так, тебя дома не было.

– Ну, я уже пришла, пойдём.

Открываю дверь ключом и чувствую на себе пристальный взгляд соседушки. Пропускаю его вперёд. Из зала неспешно выходит пёсель.

– Привет, малыш! Ты как? – присаживаюсь на корточки и поглаживая поднимаю пёсика на ручки. – Смотри, кто пришёл тебя проведать.

– Привет, – Антон протягивает руку, чтобы погладить больного, но Бант изворачивается и лижет ему руку. – Вижу уже лучше тебе друг.

– Да, он с утра покушал немного. Сейчас дам таблетку и, думаю, завтра будет совсем хорошо.

– Замечательно, а то я тоже, как-то переживал за него. Смотри, что тебе принёс, – Антон достаёт из кармана маленький пакетик и с игрушкой для собак. Резиновая пищалка моментально привлекает внимание Банта. Псу не терпится опробовать подарок. Поэтому опускаю его на пол, а парень распаковывает игрушку и бросает в сторону.

Улыбаюсь, глядя, как мой четвероногий друг весело бежит за подарком и несёт его нам.

– Спасибо, Антон. Ты угодил, – немного медлю, думая, уместно ли предложение, но всё же решаюсь. – Чай будешь?

– Не за что. Не откажусь.

Мы проходим на кухню. Мещерский рассматривает мою кухню, пока я ставлю чайник и достаю печенье.

– У тебя уютно.

– Спасибо.

– Ты давно здесь живёшь?

– Да, больше четырёх лет. Я рада, что хозяйка не надумала продавать квартиру или ещё, что и я здесь уже почти освоилась.

– Ты снимаешь? Я думал, это твоя квартира. А хозяйка не против Бантика?

– Нет. Ей без разницы. Ремонт далеко не новый, никто из соседей, кроме тебя, на лай не жаловались. Да и он не такой крупный, чтобы учинить много разрушений.

– А ты злопамятная, – усмехается Мещерский, а я мгновенно закипаю от его наглой ухмылки.

– Я незлопамятная, просто ты мне постоянно подкидываешь поводы для злости на тебя. Не даёшь расслабиться и забыть про тебя.

– Так вот это же к лучшему. Постоянно помнила про меня и примчалась ко мне за помощью.

Вот гад!!! Я только подумала, что он не так уж и плох, а он опять… Вот же!!!

– Я поблагодарила тебя, Антон. Но если хочешь, могу сказать ещё раз: «Антон, спасибо большое, что помог мне и Бантику». Доволен? Или ты хочешь, чтобы я заплатила за бензин и беспокойство? Сколько тебя устроит?

– Насть, ты чего завелась. Я свою оплату получу в субботу, в шесть. Просто… Просто хотел сказать, что рад…

– Рад, что Бантик заболел?!

– Нет! Ты что! Конечно, нет! Просто хочу сказать… Просто я рад, что ты обратилась ко мне. Вот и всё… – он встаёт, ерошит волосы. И так смотрит на меня, будто хочет сказать, что-то ещё. – Ладно, мне пора. До субботы.

– А чай?

– Нет, поздно уже.

И он уходит. Что это было? Мещерский засмущался. Не мог подобрать слов, хотя обычно его не заткнёшь. Ерунда какая-то.

Смеюсь со своего предположения, забираюсь в любимое кресло с банкой мороженого, поднимаю Бантика на колени, и мы смотрим очередную серю телепроекта про состязания модельеров. Возмущаюсь с несправедливого отношения к одному из героев, смеюсь над саркастическими комментариями судей.

Сладко потягиваясь, выхожу на балкон и любуюсь заходящим солнцем, оттенками неба, дует легкий ветерок, доносится запах приближающейся осени. Жизнь идёт, и она прекрасна. Во всех своих закатных огненных красках.

Глава 10

День икс наступает слишком быстро. Я укладываю волосы, подкрашиваюсь, глажу вещи, примеряю, передумываю и подготавливаю новый образ. Кормлю Бантика, прибираюсь на столе, заново собираю сумочку. Короче, занимаюсь всем чем угодно, но оттягиваю момент, когда поеду на праздник сестренки. В результате настолько опаздываю, что уже даже на такси приехать ко времени не представляется возможным.

Когда звоню в дверной звонок «отчего дома» сердце замирает. Кажется, сейчас откроется дверь и на меня накричат, за опоздание из школы, что где-то шлялась, вместо того чтобы помогать родителям. Но этого не происходит. Мама открывает дверь и улыбаясь, пропускает меня в прихожую.

– Настя, ты где ты была, – привычно бурчит она. – Мы думали, ты не приедешь. Пунктуальность не твой конёк. С детства такая была!

– Да, мама.

– А ты чего даже не принарядилась? У сестры все-таки праздник, гости пришли. Тётя Люда, бабушка Катя, Тамара Львовна – и чуть тише, почт шёпотом добавляет, – мальчик ее пришел.

Я не успеваю ничего ответить. Да и что здесь говорить? Ксюша звезда, ей всё внимание. Как и всегда.

Ксения выплывает из гостиной, облокачивается на стену и выдаёт:

– О! Явилась! Я думала, не приедешь, струсишь.

– Ксюша, – мама тихо одергивает младшую дочь. – Ну ты чего? Настя же не специально опоздала. Она просто такой человек. Смотри, вон тебе подарок привезла. Давай поздравляй. Сашаааа! Иди скорее, Настя приехала Ксюшу поздравить!!!

Я сдерживаюсь, чтобы не закатить глаза. Отчим выходит из кухни, держа в руках бутылку шампанского. Он оценивает меня, пробегаясь глазами по мне.

– Как всегда, опоздала. Настя, вроде выросла, а не научилась делать всё вовремя. Ладно, пойдёмте к гостям.

Он проходит мимо, приобнимет маму, и они удаляются в зал, сестренка хмыкает и устремляется следом. Ну, а я, как всегда, плетусь в арьергарде.

В гостиной светло. Родители недавно сделали ремонт. Светлая, просторная комната заполнена цветами и шариками. Стол ломится от закусок и напитков. Всё как на всех праздниках семьи Стрижевых. Как «жаль», что я Светлова и к Стрижевым имею чисто номинальное отношение.

– О, Настя, пришла! Какая большая стала! – Все гости смотрят на нас. Тётя Люда, сестра отчима, заводит свою шарманку. – Что так и не вышла за муж?

– Ой, нет. Всё работает, – вздыхает мама.

– Да, кто такую в мужья-то возьмёт? – возмущается бабушка Катя, мама отчима, – этим женщинам я всегда не нравилась. Хотя… Кому в этой семье я была симпатична?! – вот сколько раз тебе было говорено, Настька, что нельзя ходить, как моль белая! Вечно ссутулишься, оденешься не пойми во что… Ты бы хоть накрасилась.

Я улыбаюсь и киваю. Ничего нового не слышу. Привыкла. Краем глаза вижу, как сестрёнка улыбается и что-то шепчет холеному блондинчику, который, наверное, и есть её «мальчик».

– Ну, что? Раз все в сборе, давайте наконец-то поднимем первый тост за нашу именинницу, за мою любимую дочку, за нашу красавицу Ксюшеньку! – отчим встает и обнимает дочь. Мы все чокаемся бокалами с шампанским. Хрустальный звон наполняет комнату. Чувствую, как на беззвучном вибрирует телефон в заднем кармане, но не реагирую. Чревато новой порцией ненужного мне внимания.

– Ой, милая, пусть у тебя все в жизни сложится, – утирает слезу баб Катя и делает огромный глоток.

Дальше едим, снова тосты и поздравления. Ксюша улыбается и каждый раз прижимается к своему блондину, когда ей желают женского счастья. Так, постепенно подходим к вручению подарков. Бабушка разумеется, дарит деньги, тёти украшения и сертификат в спа-салон. Родители, как и планировали, вручают дочери новенький ноутбук. Когда доходит очередь до меня, я немного теряюсь. Повисает тишина, все смотрят на меня. Неловко говорю речь, обнимаю сестренку и вручаю красный блестящий пакетик. В нём лежит коробочка с наушниками и красный лаковый чехол для них.

– Так, так, посмотрим, что же там?! – Ксюша улыбается и с неимоверно счастливым видом достает подарок. Отчим заглядывает к ней через плечо, мне кажется, что баба Катя даже привстала, чтобы первой увидеть подарок. Искренняя улыбка медленно сползает с лица Ксюхи и становится натянуто-фальшивой.

– Наушникииии, – тянет она, стараясь сдержать раздражение. – Старенькие наушники для старенького телефона. Как мило, спасибо.

Девушка отставляет пакет и делает глоток шампанского. Не угодила. В принципе, как и думала. Мама объявляет, что сейчас будет торт и зовет меня помочь на кухне. Я отправляюсь следом. Уношу грязные тарелки, заменяю их на новые беленькие с золотой каёмочкой. Приношу чайные пары в тон к ним.

– Насть, ну ты чего, Ксюшу расстроила… – мама устанавливает свечи в красивый белый торт с объемными кремовыми пионами. – Она думала, что ты ей телефон подаришь.

– Мам, я не знаю, что она думала. Я же сказала тебе, что у меня нет таких денег, – опять двадцать пять.

– Да я понимаю это, милая, но она твоя сестра! Ты бы хоть наушники этого года подарила, а не прошлого. Ну смен бы побольше взяла, или подработать устроилась, – мама смотрит на меня своим мягким взглядом, от которого я не могу ей жёстко ответить или просто перечить.

Мне жаль, что она всегда помнит, что Ксюша моя сестра, но всегда забывает, что я тоже ее дочка. Интересы и комфорт Ксении всегда были превыше меня. Я просто няня, помощница по дому, удобная, бесплатная. Хотя… Наверное, у меня есть оплата. Объятия, внимание, какое-никакое поощрение.

– Прости. Я выбрала лучшее по моим финансам, – мама мягко улыбается и обнимает меня. На секунду мне становится так хорошо и тепло, как не было давно. Прижимаюсь к ней мечтая продлить это мгновение, но не судьба.

– Где вы там застряли? – в кухню входит отчим. – Пора торт выносить, потом обниматься будете.

– Да, Сашенька. Мы уже идем. Настя держи, иди выключи свет. Саша, включи видеосъемку. Только снимай вертикально. Ксюша хочет выложить это в интернет.

Мы покорно исполняем отведённые нам роли. Ксюша задувает свечи, все обнимаются, фотографируются с именинницей, а потом они с парнем уезжают отмечать праздник к друзьям и сокурсникам. Я тоже начинаю собираться. Если Ксюша уехала, то все внимание родственников обрушится на меня. А это… Короче, кости мне перемыть можно и без моего участия.

Выхожу из подъезда и смотрю на часы. До встречи с Антоном еще двадцать минут. Он заберет меня на площади у ТЦ, туда можно неспешно дойти за пятнадцать. Поэтому прогулочным шагом, срезая дворами, отправляюсь на свое свидание.

На душе скребут кошки. Пытаюсь разогнать их нестройный квартет, но удается вяло. Перед глазами возникают воспоминания из детства.

Вот мне девять. Я стою под дверью гостиной и слышу, как мама по телефону уговаривает моего отца забрать меня на зимние каникулы. Они семьёй собираются в Турцию. Я не нужна им в их поездке. Наверное, папа тогда придумал какую-то отмазку и поэтому все зимние праздники я провела у бабы Кати, читая ей вслух рассказы Горького и смотря мыльные мелодрамы.

Вот уже лето. Мне всё еще девять. Папа убирает мои вещи в багажник. А я сижу на заднем сидение и смотрю в белокурый затылок его жены Ольги. В зеркало заднего вида вижу, как ее тонкие губы настолько сильно сжаты, что превратились почти в тонкую ниточку, а если прищуриться, то кажется, что их совсем нет. Женщина смотрит в пустоту с каменным лицом. Мне хочется, что-то ей сказать, развеселить, но не решаюсь. Я прекрасно знаю правило «Не раздражать её». Ещё понять бы, как это сделать. Ежусь на своем месте и поворачиваюсь к окну, надеясь стать невидимой. Вижу, как отчим о чем-то говорит с отцом. Лица у обоих недовольные.

Когда отец садится в машину, Ольга спрашивает:

– Ты сказал им, что это только до августа?

– Да.

– И как отреагировали?

– А ты, что не видела? Настя, ну, что готова к путешествию?

– Да, пап.

Машина заводится, а отец и мачеха о чем-то тихо переругиваются, я отдаленно слышу только «твоя дочь», «семья» и «что я родным скажу?». Я понимаю, что речь обо мне. Догадываюсь о том, что в августе день рождения у Ольгиной мамы, и меня брать с собой в другой город они не хотят. Поэтому закрываю глаза и представляю, что могла бы взять с собой на необитаемый остров. Меня всегда это успокаивает и отвлекает.

А вот мне десять. Ранее осеннее утро. Я лежу под одеялом, надеясь, что до будильника еще долго, ведь так не хочется выбираться из-под тёплого и уютного одеяла и идти в школу. Сегодня моё день рождения. Мы обычно не празднуем его. Мама сидит в декрете с младшей дочкой, а дядя Саша зарабатывает не так много. Я понимаю, что деньги нужны на более серьезные вещи. На питание для малышки, на садик, на бензин и многое другое. Я всё это понимаю, ведь я уже большая. Но всё равно надеюсь, что родители сегодня подарят мне куклу, которую мы видели в торговом центре или красивую красную сумочку, как у соседки Танечки. Надеюсь, что будет много шариков, как было на дне рождения у моей одноклассницы. Я говорила об этом маме. Она знает, что я этого хочу.

Но этого не будет. Мне подарят новый спортивный костюм, который противно шуршит при ходьбе. Такой же, как у третьеклашек. Ведь подарок должен быть полезным. А для кукол я уже слишком взрослая, да и в красную сумочку положить будет нечего. Она маленькая. Куда она мне. Хочется плакать. Но я держусь. Я улыбаюсь и говорю, что мне нравится подарок. Хотя ярко-красная бархатная сумочка на длинном ремешке и с застёжкой в виде бабочки была бы гораздо лучше, чем болоньевый спортивный костюм противного изумрудного цвета.

Вечером приезжает бабушка Катя. Я её стесняюсь и немного боюсь. Она всегда говорит, что я чуднАя: что стою не так, что сутулюсь, что не говорю, а мямлю и меня нужно записать к логопеду, да и волосы у меня жидкие.

Хочу спрятаться за маму от ее рассматривающего меня взгляда.

– Господи, какая же ты длинная вымахала! Куда ты все растёшь? Каланчей же дразнить будут, – выдает свой вердикт бабушка. Мне хочется стать меньше, незаметнее, но не получается.

Дядь Саша подталкивает меня к своей матери, чтобы я ее обняла, и я послушно подаюсь вперед. Женщина вручает мне розовый блестящий пакетик с Барби. Я заглядываю внутрь…. О чудо!!! В пакетике настоящее девчачье счастье: набор для плетения браслетиков и настоящий блеск для губ. Полупрозрачный, с красивыми блестками, плавно плавающими внутри, серебряной крышечкой с кристалликом. Он как у мамы, только чуть меньше размером и пахнет клубникой. Счастливо улыбаюсь и снова обнимаю бабушку.

Раздается детский плач и взрослые переключаются на Ксюшу. Ну и пусть. Зато я могу вдоволь налюбоваться своим подарком.

Потом мы едим торт медовик, я запиваю его горячим чаем с ромашкой, а в комнате меня ждет мой маленький взрослый блеск для губ. Ну не счастье ли? Как только доедаю кусок несусь в спальню и вижу Ксюшу. С моим блеском в маленьких пухлых ручках. Она нещадно выдавливает содержимое пластикового тюбика на пол.

– Отдай! – вырываю у сестренки остатки моего подарка, чем вызываю истеричный плач, на который сбегаются все.

Дядя Саша долго не разбирается. Пока мама и баба Катя успокаивают сестренку, он кричит, что я эгоистка, что неблагодарная дура, что нужно было меня в детский дом отдать. Отвешивает шлепок по заднице. Больно и обидно, но я привыкла. Он часто кричит на меня. Мама, пытается, что-то сказать, но он обрывает её.

Отчим кричит на меня и заставляет извиниться перед маленькой Ксюшей и самое страшное отдать ей мой блеск. Точнее то, что от него осталось. И я отдаю. Я уже не сдерживаю слез. Они льются быстрой соленой рекой. Закусываю губу, стараясь не плакать в голос и не шмыгать носом. Но не получается. За что снова получаю шлепок и выговор.

Вечером, когда все легли спать, я тихо плачу в кровати. Громко нельзя. Сестра проснется. Услышат. Поэтому я тихо поскуливаю, уткнувшись носом в подушку. Блеск жалко. Грустно, что шариков не было. Обидно от слов отчима и, что папа не поздравил. Но хуже всего слова мамы перед сном. Она отчитала меня за то, что дядь Саша накричал на нее из-за меня. Она сказала, что я сама виновата, раз оставила подарок на виду, и что из-за меня расстроилась Ксюша.

Наверное, всем было бы лучше, если бы меня не было. Эта мысль бьется в моей голове в последнее время всё чаще. Я сжимаюсь в комок мечтая стать меньше, еще меньше и еще меньше пока не исчезну. Совсем. Но этого не происходит. Я просто засыпаю.

– Насть, привет! – голос соседушки вырывает меня из воспоминаний. Я даже не замечаю, как дошла до места.

– А? Привет, не заметила, как ты подошёл, – признаюсь я.

– У тебя всё в порядке? Ты какая-то грустная, – Антон обеспокоенно смотрит на меня и кладет руку мне на плечо.

– Да, все хорошо. Просто задумалась. Ну, что? Какие планы? – спрашиваю, натягивая фальшивую улыбку.

– Грандиозные. Поехали.

Антон тянет меня в сторону машины, которую он оставил недалеко от ТЦ. Мы едем к набережной, а дальше идем пешком в сторону причалов. Разговор не очень клеится. Антон расспрашивает про день рождения сестры, а мне как-то и рассказать нечего, поэтому отвечаю не особо развернуто. А я даже и не знаю, что спросить его. Я совсем ничего об Антоне не знаю, кроме того, что он часто меняет девушек, ездит по лужам на полной скорости и считает себя плейбоем.

Мы спускаемся к небольшому летнему кафе, расположенному рядом с пристанью. Милая девушка официант проводит нас к самому дальнему столику, расположенному на краю веранды, почти у самой воды. Солнце близится к закату. Его золотистые лучи отражаются в воде сотней золотых монеток. Приятный летний вечер конца августа. Как последний нежный поцелуй от лета на прощание. Я немного успокаиваюсь. И пытаюсь поддерживать разговор, расспрашивая Антона о его работе.

Парень работает юристом в небольшой компании. Конечно, мечтает о своем деле. Но пока довольствуется тем, что имеет. Он рассказывает мне смешные случаи с работы. Я сначала улыбаюсь, а потом и во все смеюсь. Оказывается, у Мещерского хорошего чувства юмора. С ним легко общаться, он хорошо слушает и так мило морщится, когда в истории наступает «опасный момент».

Наш ужин давно стоит на столе, но мы не обращаем на это внимание. Мы говорим. Так, просто и легко, как будто знаем друг друга вечность, но давно не виделись.

– Ты не поверишь, Настя, но я ведь не специально тебе пакостил.

– Почему не поверю? Поверю. Я всегда думала, что ты просто по жизни такой неприятный человек.

– А теперь? Что теперь обо мне думаешь?

– Что ошибалась, наверное. Я давно так ни с кем не смеялась.

– Даже со своим парнем?

– С каким парнем? – кошу под дуру, но догадываюсь о ком пойдет речь.

– Ну с тем, который тебя часто подвозит до дома на черном джипе.