Текст книги "Два к одной или все прелести одиночества (СИ)"

Автор книги: Алисия Крестовская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)

Глава 32

Утро разбудило свистом чайника. А следом за ним негромкими чертыханьями Макса. Я потянулась на кровати, улыбаясь солнечному дню за панорамным окном. Свесившись через перила спального этажа, я наблюдаю, как мужчина водружает на кофейный столик, где уже расставлен завтрак, чашечки с чаем. Видимо, он слушает музыку в наушниках, так как движется, пританцовывая и беззвучно подпевая. Это очень классная картинка с утра.

На припеве Макс поднимает голову, замечает меня. Оболенцев умеет смущаться. Вот это новости с утра.

– Давно там стоишь?

– Достаточно, – ухмыляясь растягиваю слово.

– Я нам завтрак приготовил. Давай спускайся. Или всё еще дуешься на меня? – ну вот как можно на него долго дуться? Он безмерно обоятельный, взъерошенный после сна и с такой счастливой улыбкой, что сердце мое бьется быстрее нужного.

– Прямо приготовил? – как это он кашу сварил и яишенку без плиты пожарил, а?

– Ты меня раскусила. Заказал. Но чай и бутеры сделала сам. Спускайся давай, а то остынет всё.

Пальцами распутываю растрепавшиеся за ночь волосы и спускаюсь к столику.

– Как всё вкусно выглядит, – усаживаюсь в кресло и тянусь к тарелочке овсянки с ягодами.

– На вкус, конечно, не мои бутерброды, но приятного аппетита.

Пробую овсянку. Тянусь к бутерброду с колбасой и сыром, пробую и его. Делаю задумчивое лицо. Снова пробую.

– Да. Ты прав. Твои бутерброды, бесспорно, вкуснее.

– Ну так! С любовью же готовил, – говорит Макс, уплетая яичницу с беконом.

День проходит волшебно. Мы гуляем по прочищенным тропкам вдоль леса, целуемся, обедаем в столовой, целуемся, катаемся на ватрушках с горки, целуемся и пьём глинтвейн, обнимаемся и катаемся на коньках. Не смотря на все старания Макса, я пару раз больно приземляюсь на пятую точку, а на третий заваливаю ещё и его на себя. Постоянно чувствую на себе его взгляд, такой красноречивый, что от смущения краснею, а от прикосновений дрожу.

Максим тащит меня к домику на плече. Я брыкаюсь и визжу. А он смеётся, приговаривая, что расплата неминуема. Несколько минут назад я зарядила в него снежком, который благополучно провалился ему за шиворот. А потом удирала от него по узеньким дорожкам, чтобы не быть сброшенной в первый попавшийся сугроб. Но куда мне. Я проскальзываю на повороте и врезаюсь в грудь мужчине. Он тут все короткие дорожки знает. И вот я пятой точкой к верху болтаюсь на плече Макса. Он скидывает меня в огромный снежный сугроб во дворике. Я пытаюсь встать, но Максим смеётся и закапывает меня всё больше и больше, а затем падает рядом со мною.

В нашь домик мы возвращаемся все мокрые, румяные и безумно весёлые. Я скидываю мокрые варежки, шапку и шарф на батарею.

– Ну что? Завариваю чай и ныряем в чан? – спрашивает он, стаскивая с себя свитер.

– Чан долго ждать, – мычу я, стаскивая мокрые носки.

– Отогреваться-то нам надо.

– Хочу чай и угнездиться на диване перед проектором. А потом на ужин можем сходить.

– Или заказать в домик.

– Или заказать. Но лучше сходить. Тут очень красиво. Хочу гулять. Тем более завтра уезжать уже.

– Завтра нагуляешься. С одиннадцати утра гуляния начнутся. Конкурсы, самовар с баранками, сани с лошадками… Надо ещё глянуть, что там нам Юлия Павловна навыдумывала.

– Я смотрю, Юля прямо рулит за культмассовую программу.

– Это да. Организатор в ней силён. Начинала с развития социальных сетей, а теперь при первой возможности пытается движ устроить. Да это так-то и неплохо. Народу больше приезжать стало, сарафанное радио и всё такое. Но…

– Что «но»?

– Я не всегда знаю, что здесь в моих владениях творится. Егор тоже. Нас ставят перед фактом.

– Тебя это бесит? – усаживаюсь рядом с Максом на диван, но он пересаживает меня к себе на колени.

– Есть немного. Люблю всё держать под контролем. А Юля…

– Любит контролировать всё сама.

– Да, – качает он головой и целует меня в шею. – Никогда не подпущу тебя близко к управлению. Дома командуй сколько влезет. Но не здесь.

– Ха, можно подумать, что я рвусь к власти, – смеюсь я, подставляя щёчку для очередного поцелуя. – Да и какие у меня могут быть права, чтобы дома тобой командовать?

– Пока их мало, – он распускает мой пучок, и волосы лавиной падают мне на спину. Он аккуратно убирает их, пропуская сквозь пальцы. – Но, когда я стану твоим по документам… Тогда да. Будут все права мною командовать.

– А ты планируешь стать моим по документам? – изумлённо смотрю на него. От его прикосновений и взгляда настроение становится игривым, с романтическим подтекстом.

– Почему и нет. С твоими родитеями я знаком. Они думают, что я твой жених. Плюс сам концепт сожительства меня мало устраивает. А ты, так или иначе, переберёшься ко мне жить.

– Откуда такая уверенность?

– Потому, что я не позволю своей невесте скитаться по подругам или съемным квартирам.

Он смотрит на меня пронзающим взглядом, облизывает губу и, если сейчас назовёт «красавица», я растекусь в лужицу. Но он молчит. Отводит взгляд в сторону и переводит тему.

– А ты не хочешь жить вместе?

– Я не думала об этом, – признаюсь я. Я действительно как-то не задумывалась о нашем совместном будущем. С настоящим-то всё как-то шатко. – Ты меня удивляешь Оболенцев.

– Чем, – он вопросительно смотрит на меня.

– Ну ты живёшь по принципу «никаких серьёзных отношений»…

– Жил. Прошедшее время, Настён, – поправляет он меня.

– Хорошо. Ты жил по этому принципу, но сожительство ты не приемлешь. Странное противоречие, не находишь?

– А что странного? Зачем жить с человеком, с которым не видишь совместного будущего? Зачем приводить в свой дом того, кто для тебя ничего не значит? Прошу заметить, что ты побывала и у меня в квартире и в загородном доме. Мне, кажется это говорит о чистоте моих намерений к тебе.

Действительно, ещё летом я провела ночь и замечательное утро у него дома, а на дачу ездили в гости к Юле с Егором, когда они там отношения налаживали.

Чайник свистит, и мы вынужденно разрываем зрительный контакт. Я спрыгиваю с его колен и иду заваривать вкусный чай.

– Что смотреть будем? – спрашивает Макс, разбирая маленький диванчик. – Надо сверху принести одеяло и подушки. Удобнее будет.

– Что хочешь. Мне неважно.

Мы устраиваемся в самодельном гнезде на диване. Новогодняя комедия практически не привлекает моего внимания. Я удобно устроилась в тёплых объятиях своего мужчины. Наблюдаю, как за окном темнеет, кручу в голове его слова про совместную жизнь, жирный намёк на брак. Как-то это всё нелепо, смешно, слишком волшебно. Чтобы вот так раз и любовь на всю жизнь. Раз! И сразу брак. А как же узнать друг друга получше? Я ведь о нём ничего не знаю почти. Я даже не знаю, есть ли у него аллергии на что-то. А он уже про большее. Нет, ну Мироновы были до свадьбы месяца три знакомы от силы. И ничего, вон живут счастливо. Малыша ждут…

– Максим, а у тебя есть на что-нибудь аллергия?

– На запахи некоторые… Чихать начинаю. А так вроде нет. А с чего вопрос?

– Да так. Просто спросила.

Снова устраиваюсь у него на плече. Ну вот узнала про аллергию. Что мне это дало? Ничего. Капля в море. Может, он храпит? Нет не храпит. Мы же не раз спали вместе. Чего это я. А может, у него какие-нибудь семейные болячки есть? Или он по дому носки разбрасывает и зубную пасту не закрывает? Или приемлет гостевой брак? Или может он терпеть не может, когда кто-то поёт в душе? А вот люблю попеть.

– Максим, а ты поёшь в душе? – мой вопрос явно удивляет его сверх меры.

– Нет… Не знаю. Не пел. А этот вопрос откуда взялся? Ты вообще кино смотришь? Или там что-то себе в голове фантазируешь? Так, Настёна, харе… Ты там сейчас что-то надумаешь, а я потом крайний буду.

– Да я просто спросила. Ты чего сразу напрягся-то?

– Того! Колись, что тебе в голову взбрело. Колись давай, – он щекочет меня под ребром. Я смеюсь и отстраняюсь.

– Просто подумала, что почти ничего о тебе не знаю, – признаюсь я.

– И?

– Меня это напугало… Немного.

– Почему?

– Почему? Тебя разве не смущает, что мы почти ничего друг о друге не знаем?

– Мне пока достаточно того, что я знаю. Плюс я каждый день узнаю о тебе что-то новое. А у нас вся жизнь впереди для взаимоизучения, – пожимает он плечами.

– И тебе неинтересно, не знаю, например, что я люблю на завтрак или есть ли у меня какие-то болячки наследственные?

– На завтрак ты любишь кашу с ягодами. А про болячки… Как-то вот не думал о таком. Но думаю, будь у тебя что-то страшное наследственное, ты бы сказала. Расслабься и меньше думай. Ты на отдыхе. Послезавтра вернёшься на работу и будь серьёзной тётенькой-начальницей сколько захочешь. А сейчас просто позволь себе кайфовать.

Снова устраиваюсь под боком у мужчины, но расслабиться не могу. Фильм заканчивается, а я всё думаю, как так Юля не испугалась съехаться с Егором, не зная почти ничего важного о нём.

Глава 33

Машина мчит по практически пустым улицам. Мы напеваем новогоднюю песенку, возвращаясь из нашего крошечного отпуска. Максим поднимается со мной до квартиры, неся мою сумку. Не могу прекратить смеяться, а он меня подначивает, не прекращая шутить. Целую его в щеку и открываю входную дверь.

Хорошее настроение мгновенно улетучивается. В кухне горит свет. Бантик вылетает из комнаты, проскальзывая по линолеуму, врезается мне в ноги. Поднимаю его на руки и с замиранием сердца иду в сторону источника света.

За столом сидят мама и дядь Саша. Мать, напряжена, как каменное изваяние. Отчим же спокоен, скользит по мне, как всегда, недовольным взглядом.

– Явилась.

– И вам добрый вечер, – опускаю пса и расстёгиваю пуховик. – Чем обязана? Я гостей не ждала сегодня.

– Какие гости, Настя. Мы так-то тоже дома, – сверлит меня холодным взглядом отчим.

– Добрый вечер, – в кухню входит следом за мной Макс. Голос до ужаса доброжелательный. На губах лёгкая улыбка. Внешне спокоен, как слон. Только вот глаза злые. Только по буре, бушующей в серых глазах, мне видно, что он зол. – Какими судьбами, да в столь поздний час?

– Я так понимаю, вы и есть тот самый Максим, – встаёт из-за стола отчим. Они с Максом одного роста. Мужчины пожимают друг другу руки. Кажется, сейчас раздастся громовой раскат.

– Верно. Мы по телефону с вами общались. Настёна, иди разденься.

Он подталкивает меня к выходу из кухни, а я взгляд отвести от него не могу. Страшно мне от этого его взгляда. Отчима я боюсь. Но сейчас… Сейчас он пугает меня гораздо меньше. Стою как вкопанная.

– Иди, – давит голосом Макс, и я повинуюсь. Выхожу в прихожую на негнущихся ногах. Стягиваю верхнюю одежду, быстро забрасываю её в кладовку, подхватываю Бантика для успокоения, и как можно быстрее возвращаюсь.

В кухне небольшая рокировка. Максим и дядь Саша сидят за столом, а мама наливает нам чай.

– Настя, где у тебя печенье? Гость в доме, а угостить нечем, – мама смотрит на меня, делая вид, что не знает, где и что лежит.

Я молча прохожу и открываю шкафчик, из которого она недавно брала заварку и сахар. Там на полочке стоит вазочка с конфетами, а чуть правее лежит пакетик с печеньем.

– Вот, мам, – достаю угощение и ставлю на стол.

– Надо же. Я не заметила, – наигранно улыбается она. – Как отдохнули? Максим сказал, что вы на турбазу на два дня уезжали. Тебе не кажется, что это безответственно, оставлять свою собаку одну так надолго.

– За ним присматривала соседка. Он не был один, мам. А отдохнули хорошо. Турбаза почти в лесу находится. Очень красивое место, – сажусь за стол рядом с Максимом. Он спокойно делает глоток чая. Будто ничего сверхстранного сейчас не происходит.

– Настя, мы хотели поговорить с тобой, – отчим подчёркивает последнее слово. Наммекая, что его мнение и голос Максима не интересуют. – По поводу квартиры.

– Так, мы вроде все обсудили. Я долю свою дарить не стану. Могу продать её, если вы так хотите, – поглаживаю Бантика, который также явно не понимает, что здесь происходит. Чувствую, как колено Максима касается под столом моего. Воспринимаю это лёгкое прикосновение, как знак поддержки.

– Вот об этом и хотели поговорить. Мы посчитали площадь, посмотрели приблизительную стоимость квартиры, – ой, что-то мне это не нравится. Сердце замирает. Хочу провалиться сквозь землю. – Мы готовы выкупить твою долю за миллион.

Моя челюсть падает на пол с громким стуком «Бам-бам». Максим поперхнулся чаем. Даже Бантик заскулил, будучи в шоке от «щедрости» моей семьи.

– Нет, – мотаю я головой, судорожно подбирая слова.

– Стоимость квартиры по рынку гораздо выше. Около четырёх миллионов…

– А я смотрю, вы уже приценились? – спрашивает мама, сверля взглядом, полным неприязни, Макса.

– Разумеется. После нашего «приятного» разговора с Александром по телефону, я тоже решил немного изучить рынок, – мне жутко любопытно, о чём они говорили, раз Макс начал молча мониторить рынок недвижимости.

– Вас не смущает, что это семейное дело. Не вам в него соваться. И я об этом уже говорил, – рычит отчим.

– Настя моя невеста. Уже член моей семьи. А у нас принято защищать каждого её члена.

– Ах… Каков наглец. От кого вы её защищать собрались? От её собственных родителей? От родной матери?! – усмехается мама, беря чашку с чаем в руки. Её руки слегка подрагивают. – Настя, с кем ты связалась?! Он же… Он же… Аферист!

– Мам, ты не права! – всё происходящее становится похоже на цирк. Только вот смеяться не хочется. Хочется плакать.

– Хорошо. Какую сумму хочешь получить ты, Настя? – спрашивает отчим. Внешне он доброжелателен и спокоен. Ноя знаю, что это маска. Он всегда чрезмерно добр перед взрывом гнева. Он специально адресует этот вопрос мне. Знает, что я не смогу на него ответить сама. Ждёт, чтобы вмешался Макс, и они могли сцепиться.

– Половину от реальной рыночной стоимости квартиры, – пожимаю я плечами. – За миллион я даже комнату купить не смогу.

– Хах… Вот и хваленное «Мы же семья», – усмехается отчим.

– Можем нанять независимого оценщика. Либо прямо сейчас посмотреть в интернете приблизительные цены, – предлагает Максим. – Если нашим словам вы не доверяете.

– Настя, давай поговорим наедине. Ты сейчас во многом руководствуешься чувствам к Максиму, – елейным голосом вносит предложение мама. – А нужно подумать о себе, о семье, о близких людях.

– Я как раз думаю о себе, мама. Думаю, как бы мне не остаться на улице.

– Что ты несёшь, Настя! Тебн же уже сказаои! Никто не собирался тебя выгонять на улицу. Мы предложили вариант, который бы всех устроил! Снимали бы мы тебе эту несчастную однушку! Подумай о сестре. Куда ей с ребёнком и мужем по съёмным мотаться! – вспыхивает отчим, размахивая руками. Я инстинктивно вжимаюсь в стул, что не уходит от бокового зрения Макса.

– Тем более, – сбавляет он тон. – Ты замуж собралась. Можешь и к своему жениху переехать. Или вы, Максим, планировали здесь жить? На всём готовеньком?

– Мы планировали, что я переду жить к Максиму. Но иметь собственную жилплощадь для меня важно. Любовь может оказаться не вечной. Так ведь, мама?

– Так к чему весь этот цирк с продажей? Раз вы планировали съехаться. Если у вас, не дай Бог, конечно, чслучится размолвка, ты сможешь придти жить к нам, – мама, пытается решить всё мирно. Она чувствует, что её муж внутри зол, как чёрт. Они не планировали, что меня не будет дома. Они не ожидали, что вернусь домой я с Максом. Они хотели меня взять быстро. Без уговоров и предварительных ласк.

– Мне важо иметь собственное жильё, как подстраховку. Или дополнительный источник дохода. Чтобы когда забеременею не сидеть на шее у мужа. Да и не просить помощи у вас.

– Я ценю в Насте её рассудительность, она… – начинает Максим, но отчим не даёт ему закончить фразу.

– Какая рассудительность?! Это чёртов эгоизм! Она всегда эгоисткой была! Только о себе всю жизнь думала! И сейчас на двух стульях усидеть пытаешься. Не капли благодарности от тебя! Мы тебя приютили, а надо было в детом сдать!

– Надо было! Лучше, чем всегда выслушивать от вас…

– Настя! – взвизгивает мама

– Все эти гадости! Что я вечно не такая, что лучше бы меня мать не рожала! – не выдерживаю я.

– Это всё ты её науськал, да? – вскакивает мама, меча молнии в сторону Оболенцева, который явно на пределе своего спокойного образа. – Ты и эта Юля! Мы никогда тебя ни в чём не упрекали, Настя! Ни я, ни Сашенька! Он тебе собою отца заменил! Заботился о тебе…

– Конечно, заботился. Мы ещё прошлый раз выяснили, что у тебя ранний склероз и ты половины не помнишь, мама! – закатываю я глаза и встаю напротив неё.

– Как ты с матерью разговариваешь!

Отчим вскакивает и делает шаг в мою сторону. Максим мгновенно реагирует и оказывается рядом со мной. Из глаз отчима сыпятся искры и молнии. Мы все стоим и пытаемся испепелить друг друга взглядом.

– Ты… Мелкая Дрянь, – как змей шипит отчим и деает шаг в моюс торону.

– Только попробуй… – предупреждает Максим, отодвигая меня к себе за спину.

– И что будет?

– Увидишь. Обещаю, в кладовке запирать не буду.

Прижимаю бантика к груди. Он его убьёт. Кладу руку Максу на плечо, но он не реагирует. Мужчины смотрят друг-другу в глаза.

– Хах… Ударишь меня? Ну давай.

– Саша, Сашенька успокойся, – скулит маменька, прыгая рядом с мужем.

– Думаешь я тебя боюсь, щенок? – цедит отчим, глядя в глаза Оболенцеву. Мой «папочка» впервые столкнулся с открытым противостоянием, наверное, за очень долгое время.

– Конечно, – улыбается Макс. – Это же не на хрупкой девчонке силу показывать.

– Максим, – шепчу я. – Не надо. Пожалуйста.

– Саша, – мама аккуратно берёт мужа за плечо. – Мы можем найти оценщика независимого и сами. Пусть посмотрит.

Мужчины стоят столкнулись ка кдва барана. Из ноздрей дым во все стороны летит. Кажется, нужен короткий щелчок, чтобы они сцепились. Но этого, к счастью, не происходит. У мамы звонит телефон. Она быстро отвечает на звонок от Ксюшки.

– Да, доченька. Мы у Насти в гостях. Нет. Всё хорошо. Мы уже домой собираемся. Заедем купим. Не переживай…

Ксения, сама того не зная, впервые разряжает обстановку в нашем противостоянии, а не подбливает масла в огонь. Мысленно благодарю сестру, за ее вечные хотелки.

Глава 34

Я сижу на кровати, прижав колени к груди. Наблюдаю, как Максим ходит по комнате и разговаривает с юристом. Я мало понимаю, о чём они говорят. Пытаюсь сосредоточиться на их разговоре, но не могу. Мысли постоянно возвращаются к словам матери: «Ты не понимаешь, что делаешь, Настя. Ты рушишь нашу семью». Вспоминаю злой, просто бешеный взгляд Максима. Если бы не позвонила сестра, он бы точно сцепился с отчимом. А если бы не было Максима? То, что было бы? Дядь Саша снова бы меня ударил? Надавили бы на меня вдвоём и, я бы сдалась? Не знаю. Не хочу думать об этом.

Подхожу к Максу и обнимаю его со спины. Он замирает. Кладёт свою лапищу по верх моих.

Только пару часов назад я была совершенно счастлива, напевая рождественскую песенку в машине. Ещё утром, когда мы целовались с Оболенцевым под омелой. Или когда сидели в горячем чане и пытались поймать не долетающие до нас снежинки. Кажется, что это было не сегодня, а очень давно. В прошлой жизни. Или вообще этого не было. Просто мне всё приснилось.

– Эй, ты как? – Максим завершает разговор и аккуратно поворачивается ко мне, пытаясь заглянуть в глаза.

Как я? Как будто по мне катком проехались. Как будто из груди вырывают сердце. Как будто меня поцеловал дементор, и больше ничего никогда хорошего в моей жизни не будет. Как будто мне восемь и меня заперли в кладовке. Мне темно и страшно. Мне кажется, что меня уже никогда из неё не выпустят.

– Нормально, – прижимаюсь к его плечу и целую в подбородок.

– Настён… – он хочет что-то сказать, но я снова его целую.

– Спасибо тебе. За то, что заступился. За меня никто. Никогда. Не заступался.

Он ведёт рукой по моей щеке. Ладонь останавливается на горле, а большим пальцем обводит контур губ. Сейчас он другой. Мягкий и уютный. Такой он мне нравится больше, чем его свирепая версия.

– Я была рада, что ты был на моей стороне. Ты меня напугал.

– Серьёзно, – мягкая улыбка касается его губ.

– Угу. У тебя взгляд был такой… Ужасающе злой.

– Вот такой я мишка гризли, когда кто-то обижает моих близких. Запугал свою Настёну. Теперь целовать меня не будешь?

– Буду, – мычу я, прижимаясь к нему всем телом.

Косаюсь губами колючего подбородка. Трусь носиком о его нос. Вдыхаю запах, уже успевший стать родным. Слёзы сами начинают катиться по щекам. Пытаюсь подумать о чем то хорошем, но не выходит. Как вот так… Как посторонний мне человек переживает за меня больше, чем родная мать? Я же Максиму никто…

– Эй, красавица, ты чего? – Макс слегка отстраняется и приподнимает мой подбородок указательным пальцем, – Настёна, хорошая моя, ну ты чего? Обещаю не свирепеть больше рядом с тобой. Ты только не плачь. Я не знаю, как тебя успокаивать. Я типичный мужлан. Теряюсь от женских слез.

Усмехаюсь, но плакать не перестаю. Слезы просто льются, как бы я не хотела их остановить. Вдимо накопилось.

– Насть. Хочешь я поеду ему рожу набью? – я отрицательно мотаю головой. – Или хочешь в магаз за твоими любимыми вкусняшками метнусь? Ты толкьо скажи, что мне сделать.

Улыбаюсь над его словами и растерянным видом. Веду кончиком пальцев по его колючей щеке, шее спускаюсь на грудь. Чувствую, как он задерживает дыхание. Взгляд его темнеет.

– Ты ведь не уедешь сегодня? Останешься со мной?

– Конечно, – кивает он, утирая очередную слезинку с моей щеки. – Я не оставлю тебя одну, Насть.

Какое-то время мы ещё сидим молча в обнимку. Я не могу остановить слёзы. И стараюсь сделать так, чтобы Максим их не увидел. Когда нос просто заложен и уже нечем дышать, я скрываюсь в ванной.

Долго стою под холодным душем, пока мелкая дрожь не начинает бить тело. Раскладываю мысли по местам. Собираюсь с силами. Нужно принять, что это последние дни в том месте, которое я называю домом. Как бы я ни хотела, я здесь не останусь.

– Нам надо поговорить, – начинает Макс, когда я возвращаюсь к нему в спальню.

– Хорошо.

– Насть, я поговорил с нашим юристом. Он поможет с оформлением документов, у него есть хороший знакомый риелтор. Я думаю, что нужно с ним связаться в ближайшие дни. Пусть он посмотрит квартиру. Подскажет оценщика… И если тебе тяжело, и ты доверяешь мне, я могу сам с ним встретиться и…

– Я тебе доверяю. Но хочу присутствовать. Это поможет мне принять реальность.

– Хорошо, – он кивает и пытается поймать мой взгляд, но я отвожу его в сторону, – Хорошо. И с квартирой…

– Юля предложила переехать в её старую квартиру. Вроде бы хозяйка ещё не нашла новых жильцов. Но жить рядом с сестрицей я не хочу. Поэтому, думаю, посмотреть…

– Об этом речи быть не может. Ты переедешь ко мне. Вопрос только в сроках переезда, – опять всё взял и решил.

– Ты же не рассматриваешь вариант сожительства, – напоминаю ему его же недавние слова.

– Не рассматриваю. Совсем, – вот и как это, скажите на милость, мне понимать? Смотрю на мужчину, не зная, что сказать или спросить. Он что мне так предложение так делает?

– Я не понимаю. Объясни, пожалуйста, – робко прошу я, нервно теребя в руках полотенце, которым пару минут назад промакивала волосы.

– Насть, я… Выходи за меня.