Текст книги "Вампир в Атлантиде (ЛП)"
Автор книги: Алисия Дэй
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц)
Глава 5
Аризона, национальный парк в «Замке Монтесумы»
– Жрица, простите… простите меня. Мне не хватает умения. Я не могу вызвать чары, чтобы защитить нас обеих.
Айви Хетта, верховная жрица гильдии ведьм под названием «Полумесяц», оторвалась от созерцания пейзажа. Индейцы Синагуа наслаждались этой красотой сотни лет, пока, где-то в 1400 году новой эры, клан вампиров, сосланный в эту пустынную местность богиней Анубизой, не уничтожил здесь всех коренных американцев. В наши дни никто, кроме персонала Национального парка да археологов, не имел права заходить внутрь этого сооружения, много веков назад возведенного вручную из камня и саманного кирпича и обильно политого потом древних строителей. Айви подняла руку и почти дотронулась до спиралевидного орнамента, вырезанного в кирпичной кладке стены одним из индейцев Синагуа примерно тысячу лет назад. Даже отсюда она ощущала токи древней магической энергии, усиленные страстью художника.
Однако Айви еще не была готова возродить энергию воронки. Не сейчас.
Ведьма понимала, что, ступив внутрь замка, нарушает сразу несколько федеральных законов, однако о ее местонахождении никто не знает и, несмотря на некомпетентность ученицы, не узнает и впредь. Разве что, кроме тех, кого она не способна контролировать. Пока, правда, ей удавалось сдерживать происки вампиров и их компаньонов.
Она сосредоточила внимание на юной ведьме. Конечно, неопытной девочке не под силу спрятать их от смотрителей парка и туристов, толпы которых скоро заполонят окрестности, подобно куче муравьев, копошащихся на теле мертвого койота. Айви была единственной на весь штат ведьмой, владевшей достаточно мощной для этого магией.
Вообще говоря, она была не ведьмой.
А колдуньей, практикующей черную магию. Впрочем, хорошо, что об этом никто не знает, поскольку разновидность черной магии, составлявшая ее специализацию, каралась смертью. Отвратительной, кровавой смертью, неизбежной для любой колдуньи, даже для чернокнижницы. А если избежать смерти всё-таки удастся, ей грозит вечное заточение в подземных казематах, вырубленных в толще Скалистых гор. Да, хорошо, что никто не разгадал ее секрета. По крайней мере, до тех пор, пока она не станет к этому готова. Никто и никогда не поступит с Айви так, как обошлись в свое время с ее матерью
В общем, отлично, что никто ни о чем не догадывается.
– Не беспокойся ни о чем… эээ…
– Арета, меня зовут Арета, – услужливо подсказала ведьма, суетливо заправляя за ухо прядь тусклых каштановых волос.
Айви моргнула.
– Правда? Я думала, тебя зовут Лунный Цвет. Даже и не знаю, что хуже.
Арета покраснела:
– Так я пробовала назвать себя, став ведьмой. Понимаете, моя мама – музыкальная фанатка, поэтому назвала меня Аретой[2]2
Арета Луиза Франклин (англ. Aretha Louise Franklin; 25 марта 1942, Мемфис, Теннесси) – американская певица в стилях ритм-энд-блюз, соул и госпел. Наибольшего успеха достигла во 2-й половине 1960-х и начале 1970-х гг. Благодаря исключительно гибкому и сильному вокалу её часто называют королевой соула (англ. The Queen Of Soul) или Леди Соул (англ. Lady Soul). 3 января 1987 года она стала первой женщиной, чьё имя было занесено в Зал славы рок-н-ролла. В ноябре 2008 года журнал Rolling Stone объявил её величайшей вокалисткой эпохи рок-н-ролла.
[Закрыть]. Типа, почти как Мадонна. Мадонна Московитц, можете себе представить?
– Это всё-таки лучше, чем Леди Гага Московитц.
Арета прыснула со смеху, и по замку разнеслось эхо ее хихиканья.
– Неужто Монтесума и впрямь здесь обитал? Я думала, он жил в золотом дворце, постоянно принося в жертву девственниц и слуг, – протянула молодая ведьма, с отвращением оглядывая помещение. – А это как-то дешевенько для большого босса, да?
– Ты что, идиотка?
– Ой, нет. Я просто имею в виду, типа… в смысле?
– Вообще-то, Монтесума был правителем ацтеков и, возможно, за всю свою кровавую жизнь никогда не забирался так далеко на север. Идиоты-поселенцы, впервые появившиеся здесь в 1800-х годах, назвали это место дворцом Монтесумы, поскольку их, очевидно, обучала такая же умственно неполноценная историчка, как и тебя.
– Но… – Арета прикусила губу. Наверное, размышляла над значением слова «неполноценная». Айви в который раз возблагодарила богиню, давшую ей средства на обучение Йена в частной школе.
– Запомни: Синагуа. Коренные американцы. Ты сейчас в Национальном парке. Купи книжку. Возьми бесплатную брошюру. Ты ведь умеешь читать, правда? – Айви старалась стереть с лица насмешливую улыбку. Ей совсем не хотелось новых морщин, если такое вообще возможно. Магия делает ее моложе, как минимум, на десять лет, но нетерпимость к чужой тупости грозит вернуть все эти годы назад. В любом случае, ей нужно только проявить еще чуть-чуть терпения с этой дурочкой. Безусловно, после сегодняшнего случая Николас найдет ей более подходящую ассистентку, а Арета «Лунный Цвет» Московитц – более подходящее хобби.
– Я достану книгу, Айви. То есть, жрица. Обязательно достану, только простите меня.
Айви отключилась от лепета маленькой ведьмы и воздела руки, открываясь энергии стихий и позволяя острым, как иглы, энергетическим потокам пройти сквозь тело. Солнце вставало, предлагая свое тепло и энергию любому, кто способен дотянуться и взять. Волосы Айви потрескивали от электрических разрядов и развевались на несуществующем ветру, нимбом окружая голову. Колдунья набирала энергию, достаточную, чтобы предпринять вторую попытку управлять камнем.
Во-первых, нужна защита. Стена из незримого магического кирпича окружила их непроницаемым покровом тишины. Заклинание укрыло их с Аретой от посторонних глаз и нежелательного внимания. Слабый всплеск тепла – вот и всё, что можно будет заметить в этот солнечный день в Аризоне. Ничего особенного, обычное дело. Ну, умрет еще штук пять-шесть мелких зверюшек. Зато она получит необходимую энергию. Кажется, вполне справедливый обмен. В этих почти диких местах должно водиться достаточно грызунов.
Арета взвизгнула от восторга, когда сияние энергии Айви окружило их и накрыло с головой. При взгляде из дверного проема их комната смотрелась теперь как сквозь подернутое инеем стекло. Айви по опыту знала, что всё удалось на славу. По сведениям из надежных источников, ни гости, ни служащие парка не собирались сегодня здесь объявиться. В любом случае, до открытия еще уйма времени.
Времени, необходимого для главного действа.
Она повернулась к спиральному орнаменту, за многие века намертво въевшемуся в стену, и сделала глубокий вдох. Впервые Айви обнаружила это место случайно, вопреки усилиям вампиров. Ее привлекла сильная вибрация энергии, собравшейся здесь во время прошлой грозы. Она любила автомобильные прогулки в грозу, ей нравилась дикая ярость стихии. В раннем детстве Йен любил сопровождать мать в этих поездках. Звуки грозы пробуждали в нем безудержное веселье, он громко смеялся, а потом сладко засыпал. Но тринадцатилетние подростки редко нуждаются в обществе матери, да и Айви не одобрила бы присутствия сына при сегодняшнем действе.
Иное дело – результат этого действа. Она получит силу, достаточную, чтобы оградить их с сыном от любых опасностей. Тогда Айви обучит Йена всему. Да и мальчик достаточно окрепнет, чтобы приобрести нужную силу.
– Гм… жрица? – нерешительный возглас Ареты вернул Айви к действительности. – Смотрите, узор засиял. Это так и должно быть?
– О, да.
Согнув ладонь горстью, Айви бережно накрыла внешний контур спирали, а затем, раскрыв ладонь, загородила орнамент полностью. Как и в прошлый раз, когда она впервые обнаружила рисунок, тепло от сокрытого в стене источника обожгло ее. Хетта отдернула руку, но только чтобы убедиться, что жар имеет магическую природу и не оставляет следов на коже. Айви почти схватила камень, но в момент, когда она убрала ладонь, тот снова исчез в стене.
Что ж, больше она не повторит своей ошибки. Айви крепко сжала челюсти, чтобы ни в коем случае не вырвался крик: любой звук может вызвать нежелательное искажение магического потока. Сквозь энергетический хаос все отчетливее пробивалось знакомое ощущение упорядоченного вращения; зародившись в кисти, оно быстро перешло на руку и распространилось по всему телу. По мере того, как магические вихри пульсировали в Айви, свиваясь и распрямляясь, ее голова всё сильнее кружилась, а тело наливалось свинцом. Наконец, в момент непереносимого рвотного позыва, когда, казалось, все внутренности выворачиваются наизнанку, Айви ощутила в толще стены резонанс: ее заклинание установило магическую связь.
Звук, порожденный резонансом, эхом отдался во всех костях Айви, и смутно, словно в отдалении, она увидела, как Арета падает на колени. Звук был похож на низкий рокот церковного колокола, разносящийся в грозу по окрестностям. Низкий, глубокий, исполненный неизъяснимого смысла. Камень и кирпич стали прозрачными и исчезли под рукой Айви, а в образовавшееся отверстие хлынуло жаркое пурпурное сияние, исходящее от драгоценного камня.
– О! Иди скорее к мамочке, – прошептала колдунья, не в силах сдержать трепет предвкушения. Если Айви не обманулась, вскоре к ней в руки попадет объект такой силы, какой никто не касался в течение тысячелетия.
Камень поплыл к ней по воздуху, и порождаемый им звук смягчился, перейдя в легкое жужжание, словно самоцвет тоже жаждал встречи. Айви задрожала, наконец признавшись себе, что слегка напугана. Она не представляла, что за силы заключает в себе этот камень. Ведь когда Айви вернулась сюда для осуществления повторной попытки, она руководствовалась лишь слухами о древнем таинственном пророчестве, распространяемыми вампирами.
Да. Камень и угрозы того мужчины.
В подсознании Айви всё крутился вопрос, обдумывание которого она отложила, уступив жадному желанию обладать самоцветом. Вопрос был такой: откуда Николас настолько точно знал, о каком камне она говорит?
Но теперь не время для тревог и размышлений: камень уже так близко… О богиня! Это аметист размером со страусиное яйцо. Даже без учета магической силы камня, его рыночная стоимость оправдывает любой риск. Итак, будущее Йена обеспечено.
Камень всё приближался к трепещущим пальцам Айви, и она вознесла последнюю молитву темной богине, завладевшей душой Айви еще со времени первого лунного причастия: “Защити меня, владычица, помоги мне овладеть этим новым даром во славу твою”.
Камень остановился и слегка задрожал, словно в ответ на молитву, а затем, стремительно рванувшись к Айви, с силой врезался в раскрытые ладони. На краткий миг Айви изумилась тяжести, твердости, а также холоду, исходившему от самоцвета, затем сила аметиста прорвала ее магическую защиту, сметая все надежды и упования на полный контроль над ситуацией. Сознание затопили каскады древних картин, сцен, мест и людей, столь фантастичных и поражающих своим великолепием, что мозг Айви рушился под мощным напором. Она попыталась раскрыть ладони и освободиться от камня, прервать связь, но у аметиста, очевидно, были свои планы. Казалось, ее руки не способны ослабить хватку и намертво примерзли к самоцвету.
Сила камня хлестала и извергалась в Айви, круша ее сознание. Последнее, что увидела колдунья, прежде чем тьма поглотила ее, была Арета «Лунный Цвет», лежащая на темном полу, слепо вперившись в потолок кровоточащими глазами.
Николас осторожно пробрался меж тел и жестом указал одному из своей кровавой стаи во всем разобраться. Вампир стоял в паре шагов от поверженной колдуньи и пристально смотрел на нее, слушая слабый, неровный стук ее сердца.
– Вы уверены, что мы не можем забрать у нее камень? – спросил Смитсон, и его глазки-бусины зажглись жадным блеском.
– Да. Все известные нам сведения говорят, что только величайшие колдуньи смеют дотрагиваться до него. Ясно, что Айви вступила с камнем в магическую связь, которая наверняка убьёт и ее, и любого несчастного, дерзнувшего забрать у нее камень.
– А до нее мы можем дотронуться?
– Есть только один способ проверить это.
Вампир встретился глазами с человеком, и ни один из них не пожелал опустить взгляд.
Наконец Николас рассмеялся:
– Для человека ты до странности мало меня боишься.
Временный союзник пожал плечами:
– А я не совсем человек. Я менеджер инвестиционного банка. Кое-кто сказал бы, что я кровосос похлеще любого из вас.
Николас снова захохотал:
– О! Так молод и такое самомнение. Возможно, наш альянс окажется весьма занятным. Ты уверен, что Айви Хетта согласится продолжить? Молодая ведьма умерла, и я сомневаюсь, что эта смерть входила в планы Айви.
Банкир Смитсон улыбнулся. Такие мертвые, бездушные улыбки Николас видел разве что на лицах демонов, изредка попадавшихся ему за сотни лет. Вампир с трудом сдержал дрожь.
– У нее есть стимул, поверь, – сказал Смитсон.
Жестом подозвав пару отморозков, болтавшихся неподалеку, но не слышавших об угрозе риска, банкир отдал приказ:
– Перенесите ее. Осторожно. Нам надо убраться отсюда до появления служащих парка.
Они подняли колдунью и … ничего не случилось.
Больше никто не умер.
Николас почувствовал легкое разочарование.
Глава 6
Пещера над водохранилищем Драй-Крик, к северо-западу от Седоны [3]3
Седона – мaленький город с населением 10000 жителей, располагающийся в возвышенной юго-западной части обширного плато Колорадо, рядом с живописным каньоном Оак-Крик (Oak Creek Canyon). Предполагают, что в 15 км. от Седоны находится аномалия, где можно видеть самые разнообразные удивительные явления, вплоть до особых дверей между измерениями (порталов), которые открываются в определенное время.
[Закрыть] , Аризона
Дэниел смотрел, как мечется и крутится Серай в беспокойном сне, запутавшись в собственных волосах. Он хотел убрать пряди с ее лица, но это право принадлежало возлюбленному, так что Дэниел сдержал свой порыв. К тому же, дотронься вампир до нее, мог бы разбудить, а ей требовался отдых. Принцесса была измучена. Его тоже клонило ко сну восходящее солнце, но Дэниел не желал закрыть глаза даже на минуту. Любимая вновь могла исчезнуть. Прожитый им сон, в котором его давно потерянная любовь вернулась именно в тот момент, когда он сам решил наконец встретить смерть, сам по себе казался плодом воображения. Дэниел все еще не мог в это поверить.
Он также сомневался, что ей стоит доверять.
Все это было так… непонятно. Слишком всё совпало. Чрезвычайно неожиданно и чересчур нереально.
Дэниел вновь вернулся к реальности, точнее, к нереальности происходящего. Его разум и сердце бились над проблемой весь последний час или около того, пока Серай спала, но ему так и не удалось найти решение. Квинн и Джек уж точно существовали на самом деле. Дэниел не знал, сердиться или смеяться, вспоминая, как Джек перевернулся кверху пузом, подобно смирному котенку, которого наказала мать. Если бы Джек причинил Серай вред, Дэниел разорвал бы его на мелкие меховые клочки. Медленно.
Но Серай не нуждалась в его помощи. Саблезубый тигр – еще кое-что из разряда невозможного. Дэниел знал, что атлантийка обладала магией и в детстве, но что б такое? И вновь он мысленно споткнулся о парадокс. Нет, не в детстве. Тогда, как и сейчас, она была женщиной. Он познакомился с ней почти в канун ее двадцатипятилетия. Важный возраст в культуре Атлантиды. Эта дата свидетельствовала, что женщина достаточно взрослая, чтобы принять ухаживания. И выйти замуж.
Дэниел строил планы на этот день рождения. Делал наброски украшения, которое хотел выковать для любимой из самого восхитительного атлантийского металла, орихалкума. Этот металл походил на медь с вкраплениями серебра, ковкий и пластичный, при этом крепче стали. Дэниел хотел создать кулон, который отразил бы красоту и изящество Серай, но все, что получалось, казалось ему недостаточно хорошим. Недостаточно элегантным.
В конце концов, он был подмастерьем кузнеца, а не ювелира.
Серай снова скинула одеяло, и Дэниел, поддавшись порыву, мягко уложил любимую к себе на колени. Он хотел – нет, ему было необходимо – вновь держать ее в объятиях. Чтобы доказать себе, что она настоящая. Мягкое тепло тела опровергало мысль о призрачности Серай. Дэниелу пришлось сдерживать себя, чтобы не стиснуть ее слишком сильно и не перекрыть ей кислород. Принцесса шевельнулась, но не проснулась.
Ее окутывал аромат океана, более утонченный и более совершенный, чем любые духи. Она пахла солнцем, соленой водой и надеждой. Надеждой, что у Дэниела есть будущее, которое можно провести не только со своими верными и преданными компаньонами, сопровождавшими его последнее тысячелетие: одиночеством и отчаянием. Поиски искупления не способны согреть мужчину ночью, ни его тело, ни сердце, ни душу.
Но Серай для него все. Если только она сможет его простить.
Если только он сможет доверять ей.
Если только он способен поверить в реальность. Дэниел стиснул ее в объятиях, как будто одной лишь силой можно удержать лунный свет.
Серай раскрыла глаза и испуганно взглянула на Дэниела, словно все забыла или, напротив, вспомнила слишком многое. Она начала говорить, но внезапно ее тело содрогнулось в конвульсии и выгнулось в его руках, а голова почти впечаталась в его подбородок, прежде чем вампир успел уклониться. Серай закричала так громко и пронзительно, что двое из охранников Квинн ворвались в комнату с оружием наперевес.
– Это всего лишь кошмар, – прикрикнул на них Дэниел. – Оставайтесь снаружи.
– Ничего себе кошмар, – заметил один из них.
Но охранники вышли, и это все, что заботило Дэниела. Пока Серай глотала воздух, вампир раскачивался взад и вперед, убаюкивая и пытаясь понять, что могло бы успокоить ее или разбудить. Что заставило бы Серай прекратить кричать так, словно она умирает.
Мир может не пережить встречу с чудовищем, в которое он превратится, если Серай вновь оставит его.
– Дэниел?
Принцесса взглянула на него огромными глазами цвета океанской синевы, глазами, в которых можно утонуть, и вампир понял, что пропал.
– Почему ты оставил меня? Что на самом деле произошло в тот день?
– Почему бы нам не поговорить о недавних событиях? Например, о том, что случилось только что? Кто или что такое «Император», и почему он так на тебя влияет?
Вампир заставил себя отпустить принцессу, и та отстранилась от него и села на тюфяке, прислонившись к стене.
Серай глубоко дышала, и Дэниел пытался не думать о том интересном, что хотел бы проделать с ее грудью, скрытой под тонким платьем. Но, дьявол, он всего лишь мужчина. Вампир – да, маг – было дело, политик – это уже в прошлом, но прежде всего, он – мужчина, наедине с настоящей красавицей.
– «Император» – это драгоценный камень из трезубца Посейдона, – наконец сказала принцесса, отдышавшись. – Один из семи, которые атлантийцы давным-давно рассеяли по всему миру, когда Атлантида ушла под воду.
– Зачем? И кому хватило яиц украсть драгоценности у морского бога?
– Грубить необязательно, – сказала Серай, и Дэниел был заинтригован румянцем, вспыхнувшем на ее щеках и видимом даже при свете камина.
Серай краснеет. Ей одиннадцать тысяч лет, а она все еще невинна. Сладострастные образы, разыгравшиеся в его мозгу при виде красавицы в свете огня, были смыты волной стыда. Она растеряна, в беде, ранена.
Серай заверила его, что девственна, и хотя часть его существа была примитивно, до одури рада, что ни один мужчина не касался ее, бремя этой новости отрезвило Дэниела. Она – девственная атлантийская принцесса, а он – монстр. В реальной жизни у Красавицы и Чудовища не может быть общего счастливого конца. Он знал это лучше всех других чудовищ.
– Посейдон дал атлантийцам свой трезубец, чтобы мы смогли избежать войны на поверхности. Думаю, это была временная мера. Но шли года, века и тысячелетия, и сведения о том, где спрятаны сокровища, не говоря уж о том, куда их перевезли с тех пор, были утеряны.
Дэниел поднялся на ноги и принялся ходить кругами, стараясь отдалиться от нее.
– Какое отношение это имеет к тебе? Понимаю, что в глобальном смысле Атлантиде требуются все камни, чтобы подняться на поверхность. Но почему «Император» причиняет тебе боль?
– У этого самоцвета есть особая власть. На самом деле, все драгоценные камни могут одарить силой. Но одна из способностей «Императора» – поддерживать атлантийцев в анабиозе через связующий камень.
Дэниел слышал и более странные вещи. Он кивнул, побуждая ее продолжать.
Серай пожала плечами.
– Я не слишком разбираюсь в самом процессе, если ты об этом. Кто знает, как работает магия? Мне известна лишь интересная аналогия, которую использовал один из жрецов несколько тысяч лет назад. Он сравнивал «Император» с крупной рекой, вроде Нила. Оба поддерживают жизнь. И подобно тому, как Нил вытекает из берегов, чтобы оросить Египет, раз в году «Император» наполнял наши головы информацией, чтобы проснувшись, мы не стали устаревшими и бесполезными, не знающими, как изменились мир и Атлантида за время нашего… отсутствия.
Дэниел запоздало понял, что она говорит на английском так же хорошо, как на древнеатлантийском.
– На скольких языках ты говоришь?
– Не знаю. На всех?
Он вспомнил фильм, который смотрел вместе с Вэном одним из тех редких вечеров, когда атлантийский воин и лидер вампиров могли отлынивать от своих обязанностей.
– А с кунг-фу ты знакома?
– Что? О чем ты говоришь?
Серай встала и отбросила с лица тяжелые пряди, вызывая в нем властное желание прикоснуться к ее волосам. Поцеловать чувственные губы. Приласкать… Нет. Хватит.
Дева. В беде. Ею нельзя пользоваться. Если, конечно, Дэниел хочет жить в мире с собой.
– Так что насчет кунг-фу?
– Ничего. Неважно. Обычная глупость. Так почему этот камень причиняет тебе боль?
Она подошла к камину и протянула руки к огню, хотя в пещере было не слишком холодно. По крайней мере, Дэниелу. Женщина, которая провела тысячи лет в хрустальной тюрьме, могла и продрогнуть. Он не представлял, как обращаться с Серай, словно вышедшей из сказки, такой красивой и такой соблазнительной.
– Спящая красавица, – пробормотал вампир.
Серай взглянула на него через плечо. Огонь высвечивал изгибы ее тела через тонкую ткань платья, и член Дэниела отвердел. Желание. Потребность. У него заболели даже клыки, стремясь вырваться из десен, хотя вампир управлял ими уже много веков. Дэниел понял, что дышит в такт ударам ее сердца, и заставил себя отойти как можно дальше. Они все же в пещере. Он всего в дюжине шагов от Серай и с вампирской скоростью преодолеет это расстояние за секунду.
«Она моя, – прошептал внутренний монстр. – Она принадлежит мне. Я могу взять ее прямо сейчас и никогда не отпускать».
– Дэниел, мне нужна твоя помощь.
Вампир вздохнул. Это четыре самых убийственных слова на любом языке, особенно когда их произносит дама в беде. Он улыбнулся при мысли, что атлантийка, способная обернуться саблезубым тигром, может быть дамой в беде, но чем черт не шутит. Когда-то вампир фантазировал, будто волен стать самым выдающимся из светлых рыцарей. Хотя Дэниел давно уже не верил, что сможет измениться.
– Ты улыбаешься? – атлантийка повысила голос, и Дэниел понял, что она раздражена.
Серай напустила на себя неодобрительный вид, то же патрицианское аристократическое выражение, которое много лет назад предупреждало ее охранников, что лучше оставить принцессу ненадолго одну, или им предстоит несколько крайне неприятных часов.
– Моя госпожа, если Вам нужна моя помощь, я с радостью и большим желанием предоставлю ее, – сказал Дэниел и отвесил краткий, хоть и грубоватый, поклон.
Он кузнец, а не придворный.
– Но мне требуется больше информации. Что «Император» делает с тобой, и чем я могу тебе помочь?
– Он связан со мной и с другими девами, которые еще остаются в анабиозе. И кто-то решил воспользоваться аметистом. Кто-то уже пытался направить сквозь камень магию, и это почти убило его… нет, ее, – задумчиво поправилась Серай. – Это похоже на женскую энергию. Сейчас я ее больше не чувствую: эта женщина пропала, умерла или потеряла сознание, но на мгновение мы оказались связаны. Я могла ощущать и других. Если эта ведьма вновь попробует управлять «Императором», все мы можем погибнуть.
При мысли о смерти Серай, Дэниелу стало так тяжело дышать, что он почти согнулся вдвое, но вместо этого положил руки на рукояти кинжалов, которые всегда носил с собой, даже в Вашингтоне. Сказать по правде, особенно в Вашингтоне.
– Мы должны найти камент, – выпалил Дэниел резким тоном.
– Я его почувствую, – ответила Серай. – Думаю, что смогу найти «Императора». Нам пора идти.
Она двинулась к выходу из пещеры, но оступилась, не преодолев и трех ступенек.
– Сперва тебе надо отдохнуть, – сказал Дэниел, подхватывая любимую и едва сдерживая жажду крови. – Поспи. Твое тело не привыкло к активной деятельности. Я вообще не понимаю, как ты ходишь после такого долгого периода бездействия. Как твои мышцы не атрофировались?
– «Император» и верховные жрецы заботились об этом годами. Магия может сделать то, на что не способна наука. Подумай об этом. Как вообще возможно, что я жива в мире, которые изменился до неузнаваемости?
Серай немного отстранилась от Дэниела, но затем подчинилась невысказанной просьбе и со вздохом прижалась к его груди. Вампир почувствовал, что любимая дрожит, подхватил ее на руки и отнес обратно в постель. Там Дэниел вновь закутал принцессу в одеяла, готовый занять свой пост на полу у входа, чтобы не дать никому войти, но Серай остановила его, скользнув ладонью по руке вампира. Дэниел взглянул на ее запястье и тонкие пальцы, удивляясь, как что-то столь хрупкое способно его удержать.
– Останься со мной, хорошо? – прошептала Серай. – Мне страшно засыпать. Я спала так долго и… Что, если я не проснусь? Пожалуйста, останься со мной и пообещай, что разбудишь меня. Пообещай, что не дашь мне впасть в кому.
Дэниел поднял глаза… и попал в ловушку ее взгляда, застыл в неподвижности при виде похожих на хрусталь слез, повисших на длинных ресницах.
– Я останусь. Сейчас отдохни, и мы найдем твоего «Императора», когда ты проснешься.
Серай не закрыла глаза и не расслабила мышцы. Дэниел понял, что ей нужно услышать его слова.
– Обещаю, – поклялся он.
Глубоко и тихо вздохнув, Серай расслабилась в одеялах, закрыла глаза и почти сразу впала в глубокий сон от чрезмерной усталости. Дэниел сел возле нее, наблюдая за принцессой и борясь с собственной потребностью в отдыхе. Через час или чуть больше легкий шум предупредил его, что у входа стоит Квинн.
– Это она? Та, которую ты оставил?
Квинн выглядела усталой, даже более изможденной, чем месяц назад, когда он видел ее в последний раз.
– Да, это Серай, – сказал вампир тихо, не желая будить свою спящую красавицу.
– Отдохни немного, Дэниел. Я выставила в охрану своих лучших людей. Мы здесь в безопасности.
Он поднял бровь.
– Даже от Джека?
– Особенно от Джека, – сказала она с легкой улыбкой. – Он все еще злится из-за кровных уз. Когда-нибудь нам придется об этом поговорить, – добавила Квинн, и ее улыбка угасла.
– Я знаю.
Она повернулась к выходу, затем обернулась.
– Я счастлива за тебя, Дэниел. Не испорти все на этот раз.
– Но это у меня получается лучше всего, – прошептал он, когда был уверен, что Квинн не может его услышать.
Поддавшись, наконец, порыву, Дэниел убрал кудряшку с бледной щеки Серай. Он подумал о Квинн и нежеланных кровных узах, потом о Дейдре, умершей, чтобы защитить его.
– Я убью за тебя, – поклялся вампир спящей Серай. – Я умру за тебя. Я сделаю все, чтобы защитить тебя. А потом оставлю, потому что это лучший подарок, который я могу тебе сделать. Мое отсутствие.
Она свернулась клубком навстречу ему, теплу его тела, словно соглашаясь, и его решимость окрепла, хотя сердце в груди превратилось в прах.
«Я уже планировал умереть сегодня. В другой раз все получится, – поклялся себе Дэниел. – Пройдет как по маслу».
