Текст книги "Третья стадия"

Автор книги: Алиса Строганова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 26 страниц)

– За то, что ты поешь дифирамбы каждой котлете, – Майрис сделал решительный ход и взял Пилота под руку, чтобы увести от стола.

– Ты хотел сказать «за то, что я нажираюсь всем подряд».

– И это тоже.

– Вот жмот!

– Мальчики, не ругайтесь, – в своем порыве парни почти налетел на Грэя, отчего тот от неожиданности растопырил перепонки на загривке.

– Грэй? – Майрис уставился инопланетянину на руку. – Ты ешь фрукты? Я всегда думал, что ты плотоядный.

– Вообще-то я… обычно…

– О! Зефир!

Дэниел пулей рванул из рук Майриса к соседнему столику.

И почти верно рассчитал траекторию своего движения, если бы не сделавший шаг в сторону какой-то парень.

– Эй!

– Смотри, куда ногу ставишь!

– Ой!

Уходя от столкновения, Дэниел отклонился влево и чуть было не толкнул даму рядом с собой.

– Ох, простите меня, леди! Мисс… эм… миледи. Я вам ничего не отдавил, не опрокинул?

– Нет, юноша, не беспокойтесь.

Дама на этом мероприятии выглядела несколько необычно, если не сказать более: неожиданно. Затуманенный пеленой спиртного мозг Дэниела соображал хоть и быстро, но поэтапно. Сперва он отметил про себя, что дама в платье. Строгом, черном, приталенном, без изысков, но платье. В то время как остальные вокруг были в мундирах и парадных костюмах. Потом он обратил внимание на серьги. А уж украшения здешним служащим и особенно Пилотам запрещались – они сбивали сигнал. Далее Дэниел заметил еще много мелочей, которые полностью выбивали даму из круга местных посетителей, но самая важная мысль ему почему-то так и не пришла.

– Миледи, меня терзают догадки, – тут же изменился в лице и манерах Дэниел. – Что же может делать такая прекрасная особа, как вы, на таком шумном мероприятии?

– Вероятно, отдыхать, – с улыбкой ответила она в тон Пилоту, как бы мимоходом изучая его.

– А почему бы нам не пройти на воздух? – Дэниел решил не затягивать со словесными реверансами. – Звезды подсказывают мне, что вы приехали к нам издалека, а я бы с радостью устроил вам экскурсию.

Дама тихо рассмеялась.

– Я думаю, вас бы утомили мои собственные рассказы о Луна Гранте.

– Почему же? – слегка опешил Дэниел.

Из-за плеча Пилота вышел вперед черный мундир с серебряной нашивкой на рукаве и витыми погонами с двумя звездами. Дэниел похолодел.

– Извини, родная, но надо было переговорить с майором. Надеюсь, тебя здесь еще не съели?

– Только глазами.

Простой жест. Короткий взгляд. Но сколько нежности было в нем и сколько обожания в глазах. Рука мужчины легла женщине на талию, едва заметно привлекая к себе. А ее голова приникла к его груди, мягко потеревшись щекой. На какой-то миг оба забыли обо всех остальных присутствующих вокруг, а затем Джейкоб поднял взгляд на Дэниела. И в этих человеческих, но таких сейчас волчьих глазах, кроме немого вопроса было отчетливое, но неконтролируемое, предупреждение настоящего вожака: «моё».

– Оу, ну все, – расшаркался в извинениях Дэниел. – Вижу, мое присутствие более не нужно. Леди под защитой. Никто больше не будет случайно наступать на ноги. Можно быть спокойным.

И бочком стал медленно отходить подальше.

– Он тебе не сильно надоел? – как можно более буднично спросил Джейкоб у супруги.

– Нет, наоборот был весьма вежлив, – улыбнулась дама, глядя на растерявшегося Пилота.

Тут-то Грэй и понял, что товарища надо выручать. Выцепив из толпы Майриса и поставив его перед собой, инопланетянин сделал шаг к Командиру.

– Джейк! – изобразил радость транслятор. – Тут к тебе тело рвется! Жаждет раскланяться в благодарностях.

И Грэй легонько тюкнул костлявым кулаком Майриса по почкам.

– Кхе… э… Простите, господин полковник! Разрешите эм…

– Мы не на службе, Рэдсон. Вольно. И давай без чинов, – внимание Командира полностью перетекло на Майриса.

Грэй клацнул зубами на Дэниела и провел кончиком своего хвоста по горлу. Пилот все мигом понял и ретировался за спину инопланетянину. Дама с нескрываемым любопытством наблюдала за всем балаганом.

– Господин полк…, простите, сэр. В общем, я хотел сказать, что должен сказать вам большое спасибо! – не без труда выпалил на одном дыхании Майрис.

Джейкоб удивленно вскинул одну бровь.

– За то, что поверили в нас, и дали мне шанс, – язык у парня развязался, и последующие фразы выходили все более непринужденно. – Я убежден, что будь на то ваша воля, меня бы никакие баллы не оставили на Базе. И поэтому, от всей души, хотел сказать спасибо. Ни я, ни мой товарищ не подведем вас. И если бы не…

– Все, хватит, не перебарщивай, – Грэй похлопал парня по плечу и, не дав ему закончить, развернул на месте и подтолкнул его и Дэниела прочь.

– Дети… – пожав плечами, извиняющее скорчил гримасу Грэй и удалился следом за Пилотами.

Несколько секунд Командир и дама стояли в немом изумлении, переваривая случившееся и осмысливая неразбериху.

– А ты еще спрашивала, за что можно любить это место, – приобнимая супругу, потом сказал тихо Джейкоб. – Такой цирк невозможно не любить.

Командир взял со стола бокал с вином и почти залпом опрокинул его в себя. А дама, еще некоторое время глядя вслед ушедшей троице, серьезным тоном заключила:

– Присмотрел бы ты за ними дальше. Сильные ребята. Далеко пройдут.

В моем распоряжении на Базе все, что я пожелаю. Мой автомобиль на стоянке. Час в дороге – и мы дома. Но я слишком пьян, чтобы лететь по трассе. Я мог был попросить своего помощника отвезти нас домой. Полчаса полета на вертолете – и мы дома. Мог бы попросить отвезти нас любого другого водителя, Пилота, да хоть даже Грэя, но мне было жалко тех минут, которые мы провели бы в дороге. Нам было жалко. А еще дома остался ночевать сын. Не хотелось его будить.

От щедрости я поставил дежурному по гостинице бутылку какого-то вина и попросил не пускать никого на верхний этаж. И чему он так засмущался?

Все события как в легкой дымке. Я помню, как закрыл за нами дверь номера, а потом я уже целовал ее шею. Мои руки нашли застежку ее платья и снимали его. Долго. Мне казалось, что все это очень долго. Да, иногда я могу рычать от переполняемой меня страсти, и как хорошо, что я не вижу себя в эти моменты со стороны.

А как она снимала с меня мундир… Только женщине дано это делать «так». С желанием, растягивая и смакуя каждую пуговицу. Меня истязали такой медлительной пыткой, а я от этого все больше ее хотел.

А потом мы любили друг друга как первый раз. С чувством, упиваясь страстью и скалясь от удовольствия как дикие звери. И в эти моменты мое сознание уходило куда-то далеко, отрываясь от тяжелого тела и соединяясь с чем-то более объемным, более древним и, как иногда мне казалось, становилось, наконец, цельным.

Я почти задремал, когда моя супруга вернулась из душа и устроилась рядом под одеялом. Такая родная и такая теплая. Я лежал, слушая ее ровное дыхание и сам, погружаясь в сон, вспоминал.

Низкие потолки отсеков в медицинском блоке сверкали яркими лампами. Здесь были самые светлые помещения во всем убежище, и многие люди с непривычки жаловались на боль в глазах. Кто-то даже придумал при входе в медотсек повесить контейнеры с солнечными очками, и дурацкая поначалу идея прижилась.

Поэтому сразу выявить частых посетителей медотсека от захаживающих служащих было легче легкого.

В тот день Командор не мог нарадоваться нашими успехами по подъему первой разведгруппы на поверхность. Впервые за все время – скафандры выдерживали жару. В это сложно было поверить, но с каждой неделей температура на планете Земля нормализовывалась. Кваари работали без перерывов, мы старались за ними не отставать.

Первым делом разведгруппа наладила лифт от поверхности к убежищу, а как только он заработал, наша пилотская братия получила временный отдых. Кто-то мигом расцвел от счастья. Другие, как я, не знали чем себя занять в отсутствии «дела всей жизни».

Я сопровождал Стива в медотсек, когда он вновь затеял этот пустой разговор.

– ..А вообще нам надо расслабиться, отдохнуть, пока в нас не шибко нуждаются. Поправить здоровье, например. Ну, вот бери пример с меня. Тебе не нужно здоровье подрихтовать?

– Нет, я в норме.

– Вот ведь, здоров как пес, – с обидой буркнул Стив, и терпеливо дождался, пока врач сделал ему укол в руку. – А мне вот за радиацией вечно следить приходится.

– Может, в твоем блоке что-нибудь фонит, – пожал плечами я.

– В моем блоке живут еще трое наших, и у всех то язва, то кишки, то сердце, то вот, блин, лучевка. Откуда оно берется, ума не приложу…

– Зато теперь у нас есть отдых, – мрачно вернул я его на более приятную тему.

– Точно! Можно отпустить тяжелые мысли и подумать, к примеру, о более прекрасных формах. Вон! Кстати о формах. Мне кажется, та лаборантка на тебя давно уже засматривается!

Я проследил взглядом за его рукой и поперхнулся.

– Да она же еще ребенок!

– Дурак, тебе что, не нравится? – перекосился от изумления Стив.

– Да как бы… – я еще раз бросил неловкий взгляд на девчонку. – Что ей может нравиться во мне, шестидесятилетнем мужике?

– Пилоте, Джейк! Пилоте! – хлопок мясистой лапы пришелся мне по плечу. – Девочки любят нас, али забыл? А ты все равно не катишь на шестьдесят. Ты когда последний раз в зеркало смотрелся? Что надулся? Вот то-то и оно. Спроси меня, так я тебе тридцатник дам максимум! Так что пользуйся случаем, пока совсем не зачах… Или… Ты что-то недоговариваешь о своих недугах?

Я поздно понял, что надо мной ржут.

– Да иди ты в..! – отмахнулся я.

– Ну? Мужик ты или нет? – подстрекал Стив.

Я зарычал на него и покраснел. А он расхохотался в голос, чем еще больше смутил меня. И, сам не знаю, но я поднял взгляд на девушку, будто ища в ней хоть малейшую поддержку в свой адрес, и получил ее. Она смешно хмурила еще детский носик, глядя на покатывающегося в гоготе Стива, а когда поймала мой взгляд, вздрогнула как лист, затаилась, а потом смущенно улыбнулась. И в этот короткий момент я впервые понял, или мне показалось, что нам есть о чем заговорить.

На утро новоявленным Пилотам не дали долго прохлаждаться и сразу же во время подъема скрипучий голос вредного дежурного по общежитию объявил о переселении. Казалось бы, став уважаемыми членами пилотской братии, молодое пополнение вновь ощутила на себе всю радость суровой военной жизни по спискам и расписаниям. Разве что в новый виток армейской жизни закралось маленькое приятное дополнение в виде учета пожеланий «трудящихся».

Общежития для Пилотов Базы было хоть огромным, но не резиновым. Однако время и статистика распоряжались так, что места для новых служащих находились всегда. То на соседних Базах не хватало рабочих рук, и тогда Луна Гранта перераспределяла некоторых своих Пилотов. То заканчивалось время контрактной службы, и бывалые летчики уходили в запас. А иной раз судьбой Пилотов распоряжалась жизнь, и кто-то не возвращался с вылета, попадая в плен или погибая на границе, отстаивая рубеж.

Так или иначе, небольшое право выбора с кем жить и в каком количестве у молодых Пилотов было. И поэтому, недолго думая, Майрис согласовал свой переезд с ответственным за перераспределение капитаном и попросил поселить его с Дэниелом. Капитан что-то проверил по своему планшету, бегло пробежал взглядом по личному делу, а затем дал добро. Переселяться пришлось сразу же.

– Ты, я смотрю, тут неплохо устроился, – заключил Майрис, заходя в жилой номер Дэниела.

– Не льсти мне, – отмахнулся Пилот, отходя в сторону и пропуская парня. – Я всего лишь немного передвинул мебель.

Двухместный номер было обустроен немногим богаче номеров для курсантов. Чуть более новая мебель, телевизор на стене, большего размера холодильник, висящие полки на стенах, пара столов и удобных кресел. Все строгое, не дорогое, но комфортное.

– Надо будет потом показать тебе номер Грэя, – хмыкнул Дэниел. – Вот там в одноместных номерах куда больше шика.

– Ты еще предложи заглянуть в обиталища старшего офицерского состава, – парировал Майрис, ставя свой небольшой рюкзак на стол.

– Так у этих вообще отдельные дома в соседнем поселке.

Распределение личных вещей заняло у парня немного времени. Дольше он простоял только рядом с полкой, на которую Дэниел аккуратно складировал свои журналы легендарной «Популярной механики».

– А почему ты не заказываешь подписку на них через планшет? – спросил Майрис, с трепетом листая глянцевые страницы.

– А разве не кайф держать их в руках? – вопросом на вопрос ответил Пилот.

– Еще скажи, что ты и художественную литературу покупаешь, – убирая на полку журнал, сыронизировал парень.

– Ну да, – пожал плечами Дэниел.

Майрис удивленно покосился на друга.

– В основном фантастику, – без тени смущения продолжил Дэниел, еще больше ставя Майриса в тупик. – Знал бы ты, какую чудень иногда сочиняют! Ты представляешь, про Землю, страдающую от перенаселения. Или про то, как люди друг с другом воюют. Кто-то даже однажды придумал вирус, охвативший планету, из-за чего человечество начало поедать друг друга. А было еще про вирус бессмертия и про вирус, как его там… эльфийства.

– Зачем ты читаешь этот шлак? – скривился Майрис.

– Забавно! – расхохотался Дэниел. – Про войны с инопланетянами никому писать нельзя, зато про бойню человека человеком – можно. Деградация!

– Во-во… – подытожил парень, закрывая тему так не любимой им художественной литературы.

С каких пор Майрис начал с презрением относиться к любому литературному творчеству, он и сам не помнил. Книги в большинстве своем всегда были для него непозволительной по цене роскошью, поэтому парень вырос на честно выигранном в крышки покоцанном планшетнике. Машинка эта была хоть и старая, но свои функции по закачиванию и отображению текста выполняла. А поскольку времени у Майриса было уже с детства не много, то тратить свободные часы на изучение чужой фантазии ему было жалко. Для него литература существовала только новостная и полезная. И когда по Полису прокатывалась очередная волна человеческого фанатизма по тому или иному автору, Майрис только непонимающе косился на людей, с упоением читающих новый рассказ. Он просто не знал, чего должно не хватать человеку в жизни, чтобы так обстрагиваться от окружающего мира и погружаться в чью-то придуманную реальность.

«Неужто Дэну так мало ежедневных приключений, и ему хватает еще сил на это? – Майрис вновь покосился на полку. – Я понимаю еще журналы «механики», он все же тащится от любой новой техники…»

– Кстати, ты решил то для себя, что будешь делать дальше? – взгромоздившись с ногами на кровать, спросил Дэниел, чем вернул Майриса из размышлений.

– Ну ты сказал! – встрепенулся парень. – Продолжать служить тут дальше.

– Ты ж не хочешь.

Майрис даже «завис» от такой твердой и уверенной интонации и так и сел на свою кровать напротив.

– Почему?

– Энтузиазма в глазах не вижу.

– Много ли ты видишь? – прищурился Майрис.

– Я вижу, что Грэй сказал мне, что ты служишь здесь ради того, чтобы заработать и спрятаться от гражданских. Я прав?

Впервые в голосе Дэниела прозвучала даже не жесткость, а негодование. Что было в нем – упрек или злость – Майрис так и не понял. Но осознал, что, как однажды ему пришлось оправдываться перед Грэем, так же придется повторить все перед напарником.

– Да, прав, – фраза далась Майрису тяжело, и где-то в глубине души он почувствовал сам себя мелким предателем. Ведь Дэниел так старался пробудить в нем истинное желание служить. А на самом деле Майрис до сих пор сохранил в себе исключительно корыстное желание.

– Пока я буду служить Пилотом, я буду получать необходимые для себя и для своего брата деньги, а так же буду неприкосновенен. Но это не значит, что я вовсе не испытываю интереса от службы, – попытался скрасить он, замахав руками. – От вылетов на патрулирование, дежурств и если надо – отстрела наших щупалистых гадов. К этим с последних событий я уже испытываю отдельную личную неприязнь.

Майрис ждал, что Дэниел возьмется переубеждать его, а в худшем случае еще больше разозлится за столь эгоистичный настрой. Потому что поверить в фальшивые слова парня о желании перестрелять всех врагов человечества мог бы только дурак. Однако, Дэниел не стал углубляться в разбор мотивации и психологий, а склонил разговор в неожиданное русло.

– А тебе не приходило мысли, что за эту твою неприязнь, тебя и оставили тут на Базе?

Майрис призадумался.

– Ведь посуди сам, – решил «добить» друга Дэниел. – Ты не лучший. Команда из нас с тобой тоже не ахти какая великолепная. Много других Пилотов и даже двоек работают эффективнее нас. Профессионалов хватает. А пройдет год, и твои сокурсники будут новыми асами. Так разве не приходило тебе мысли, что тебя удержали здесь, именно надеясь на твою неприязнь к кваари?

– Почему ты думаешь, что это важно? – засомневался парень.

– Потому что, как мне кажется, скоро высшее руководство устанет терпеть этих, – кивок в окно, – на границе. И им нужно побольше таких сорвиголов, как мы с тобой. Чтобы лезть против правил, на чистой ненависти. Чтобы покачнуть это шаткое равновесие и вдарить членистоногим по самые уши…. – Дэниел хлопнул кулаком по ладони, выдержал паузу и все-таки не удержался от финальной «оплеухи», – …А ты мне тут про свою бедность вещаешь, тоже мне, сирота подзаборная. И про то, какой ты весь из себя семейный.

Майрис стиснул зубы, чтобы не выдать чего-нибудь оскорбительного в ответ. Колкость выдалась удачная и весьма обидная. А когда первое возмущение чуть прошло, Майрис холодно выдал:

– К твоему сведению, я все же не буду забывать и эту сторону вопроса.

– Ну, так и пусть твой брат сам тоже идет сюда служить! – мгновенно нашелся с ответом Дэниел и всплеснул руками. – Какие проблемы?

– Возраст. Ему пятнадцать.

– Да и отлично! – подбодрил Пилот. – Пусть попробует. Иногда талантливых ребят и в двенадцать лет готовы взять.

– Здесь опасно, – гнул свое Майрис.

– Пусть научится летать и идет на грузоперевозки, – настаивал Дэниел, вновь начав размашисто жестикулировать, как это случалось, когда его посещала хорошая идея. – Большие дела, большие деньги. А ты освободишься от необходимости его обеспечивать. И, возможно, перестанешь ссать каждый раз перед вылетом.

Сидевший до этого без того обиженный Майрис возмущенно подскочил.

– Я не боюсь!

– Да, конечно, – ухмыльнулся Пилот. – Порассказывай мне, кто твои мысленные оры во время подъемов слышит.

Майрис плюнул и не нашелся, что ответить.

«А с другой стороны он прав, – подумал парень. – Если бы за меня не держался сейчас братец, кто знает принял бы я эту войну как свою? Ведь я уже проверил, что в состоянии постоять за себя и пристрелить нескольких гадов. Уж не за тем ли я изначально шел на Базу, чтобы изменить свою жизнь и начать все заново? Так вдруг мне надо только окончательно обрубить все хвосты? Чтобы не жалеть себя? Нет… Скорее, чтобы разрешить себе выкладываться на полную».

– Мне надо обсудить все с братом… – в итоге решился и прервал тишину Майрис.

– Давай-давай, нерешительный ты наш, – подбодрил Дэниел, копаясь в своем слайдере. – Вам как раз неделю на таски перед настоящей службой дали, а новобранцам двери открыли.

Майрис еще глубже ушел в размышления.

– Тебя отвезти?

– А?

Парень поднял голову и не сразу понял, что предложил ему напарник.

– Тебя до Полиса подбросить? – разборчивее повторил Дэниел.

– А как же ты сам? – удивился Майрис, забыв про обиду.

– Возьму пару дней отпускных, – небрежно отмахнулся Дэниел, закидывая слайдер на полку. – Собирайся, нечего время терять.

И, не дожидаясь ответа, Дэниел подорвался с кровати, перекинул через плечо свою куртку и направился к двери. Майрис же, так изумленно и сидел на кровати до тех пор, пока Пилот не окликнул его еще раз из коридора. После чего по привычке прихватил свой неизменный рюкзак со слайдером и документами, и поспешил за Пилотом.

Дэниела отпускали неохотно. Попавший в историю со своим пролетом на экзамене, Пилот встал на заметку у руководства и едва отговорился от обучения молодого пополнения и продолжения работы куратором. Дополнительной денежной суммой он не соблазнился. Отпускной квартирой на среднем уровне тоже. Веских причин держать в ближайшие сутки у начальства не было, и только этот факт позволил Дэниелу подписать бумаги и покинуть Базу на «трое суток, с учетом отведенного на дорогу времени».

Первый раз за время своего отпуска Майрис удивился, когда понял, на чем Дэниел хочет отвезти их в Полис. Черный как смола, блестящий, без единой хромированной детали мотоцикл покорно ждал своего владельца на подземной парковке. Увидев это громадное чудо техники, Майрис завистливо присвистнул.

– Когда живешь на службе на всем готовом и редко попадаешь домой, то вскоре понимаешь, что надо на что-то тратить свою накапливающуюся зарплату, – как бы смущенно развел руками Дэниел.

Тихо и ровно подал голос заведенный двигатель. В дань традиции низко гудел тяжелый выхлоп. Мотоцикл бархатно рычал на холостом ходу. Толчок, легкий кач от включенной первой передачи, бодрый и даже какой-то восторженный рык, а затем мотоцикл играючи тронулся с места. И словно не колеса перемещали его по земле, а земля плавно текла рекой под ним. Раскатистый звук двигателя эхом отражался от стен подземной парковки, будто на зависть остальным спящим машинам. «Смотрите, я отправляюсь в путешествие», – звучал он, и остальные провожали его потухшими фарами.

Дэниел придержал своего напористого «зверя» лишь единожды, сбавив скорость рядом с легендарной раритетной Reventon.

– А вот это моя мечта во плоти, – с блаженством в глазах цокнул языком Дэниел. – Красавица, а не машина! Не знаю в каких архивах владелец ее достал, но он явно эстет.

Майрис посмотрел на темно-серебристый угловатый спорткар, и в его памяти невольно всплыли воспоминания о сумасшедшей поездке за триста километров в час. Тогда он еще боялся такой скорости, и мог без стеснения высказаться ее владельцу о вреде бензиновых двигателей. Но как давно это было. Кожаный салон, отделка зеленовато-бурым бархатом…. Майрис не стал вмешиваться в мечту Дэниела со своими воспоминаниями и лишь дружелюбно бросил через плечо: «Еще накопишь!».

Дэниел сладко вздохнул, захлопнул колпак своего шлема, приготовился, а затем резко прибавил газу, едва не отрывая переднее колесо тяжеловесного черного гиганта от земли.

А Полис жил своей жизнью. Огромные небоскребы наперегонки тянулись ввысь. Рекламные щитки, мерцающие всеми огнями радуги, заслоняли друг друга. Магнитные дороги ревели от проносящихся по ним машин. Огни, огни, повсюду горел свет, навязчиво бросаясь в глаза даже в дневное время.

Желтые фонари вдоль дороги, красные габариты у обочины, пурпурные и зеленые рекламы, неоновые вывески названий. Кипящая пестрота красок на нижнем и среднем уровне Полиса пугала и отталкивала. В то время как поверхность земли и все, что было выше, строго оберегалось от вторжения рекламы. Только редкие телевизионные стены ежеминутно транслировали новости.

Сколько же лет было этому мегаполису? Никто не мог дать точного ответа. Еще во времена подземного обитания людей история ломалась, и некоторые ее отрывки терялись в миллионах терабайт, которые скупулезно оберегали выжившие. Все помнят записи о том, как зарождался этот и другие Полисы на земле. В момент, когда стало ясно, что жизнь на поверхности станет невыносимой, объединенное правительство всей планеты приняло, пожалуй, первое и единственное верное решение за все свое время. Вся информация, все возможные чертежи, записи, книги, всё, что было достигнуто человеческой наукой, сохранялось в электронном варианте и консервировалось в хранилищах. Тысячи лучших и перспективных ученых в первой волне были расселены по наилучшим, с точки зрения людей, бункерам. Едва не начались войны. Самые состоятельные пытались купить себе место в подземелье, обделенные и оставленные на произвол нищие ломали заграждения и рвались под пули автоматных очередей, в надежде вырвать себе шанс на спасение. Человечество начало звереть и сходить с ума. И, возможно, только чудо спасло людей от тотального уничтожения на том этапе. Чудо и стойкость тех солдат, кто был вынужден держать оборону бункеров. Политики призывали сограждан к спокойствию, министры лживо уверяли толпу, что все могут пережить «апокалипсис» в своих подвалах и в стенах метро. Аналитики подтверждали данные и хором с министрами успокаивали людей. Журналисты поднимали шум и объявляли все ложью. Но, так или иначе – толпа схлынула. Люди смирились с судьбой. И миллиарды жителей планеты вместе со всей оставшейся флорой и фауной сгорели на поверхности, когда настал роковой день. Хотя, говорят, что и дня того как такового не было. Температура увеличивалась постепенно, и большинство жителей погибли в первую очередь от затопления родных земель. Растаявшие ледники сильно подняли уровень океана, и вода просто смыла половину стран. И только затем жара начала становиться настолько невыносимой, что выжившие на повехности стали умирать от пекла и обезвоживания. Океан возвращался в свои привычные границы, оголяя мертвые города, а затем испарялся дальше, уходя в небо и покрывая землю сплошной черной шапкой туч. Тогда-то на планете и воцарился настоящий ад.

Но бункеры выжили. Передержали волны умоляющих людей и перетерпели наводнения. Спасенных ученых и их семьи старались держать в неведении о том, что творилось на поверхности. Им пытались обеспечить благополучную жизнь в бункерах. Те, кому предстояло заново возрождать все человечество, не должны были попусту страдать. И они жили. Первое время было тяжело, людям приходилось привыкать к тесным условиям и смешанному обществу. Вся надежда возлагалась на их детей.

Так проходили годы. Смешались языки, за ними смешались расы и культурные ценности. Выжившие поняли, что только на основе единства культуры они смогут избежать последующих внутренних конфликтов. Им даже это удалось! В какие-то годы даже вера у людей стала общая, хотя какая вера могла быть у людей, чья жизнь была посвящена науке. Последними напоминаниями о той или иной крови были лишь фамилии да остатки воспитания, но со временем терялись и они в повседневной жизни.

Уже после того, как земля очистилась на поверхности от всего живого, некоторые бункеры не выдержали нагрузки и зачахли. Так погиб, к примеру, крупнейший бункер восточной Азии, не справившийся с потреблением слишком большого количества выживших. Иные погибли от обезвоживания – не во всех бункерах технология позволяла прорыться глубоко под землей в поисках источников. Африка не пережила внутренней междоусобицы, а с Америкой просто надолго была утеряна связь.

Но спустя десятки лет упорной работы, когда кваари снизошли до помощи людям и восстановили климат на планете, выжившие бункеры расцвели новой жизнью. Человечество открыло недры бункеров навстречу солнцу и возвели на поверхности новые города. Так появились многоуровневые Полисы, центры цивилизации, полностью автономные и поистине гигантские. Они росли до сих пор, расширялись и уходили шпилями небоскребов ввысь. Не прекращали работу подземные лаборатории, открывались новые промышленные районы, как грибы после дождя росли жилые кварталы. У Полисов нет года зарождения. Никто не может точно назвать дату, когда на поверхности был возведен первый дом, потому что не это время рождения каждого города. А то, когда была заложена первая плита спасительного бункера, из которого впоследствии, как из семени, проросли новые уровни Полисов. И неправ тот, кто считает все те несколько Полисов похожими друг на друга. При всей схожести технологии и условий у каждого есть свой собственный «родной» и неповторимый запах, цвет и голос. Так, к примеру, родной город Майриса, несмотря на все темные подворотни, удушливые рыночные кварталы и сырость подвалов, все же нес запах утреннего весеннего дождя. Когда редкие капли заканчивают омывать сверкающие стеклом небоскребы, а солнце заливает скромными лучами чистые улицы, вдоль которых еще горят на рассвете желтые фонарные столбы. И даже не чувствуется нехватки растительности – Полис еще достаточно молод и свеж сам по себе.

Дэниел остановился на обочине у подъезда дома среднего уровня и ждал Майриса. Как только они въехали в Полис, парень стал вести себя очень тревожно. Рядом с домом долго оглядывался, высматривал кого-то в прохожих, постоял у ограждения и всматривался в многоэтажные дороги. После чего все-таки решился и зашел в дом.

А Дэниел беспечно сидел на своем мотоцикле боком и курил, глядя по сторонам. Все вокруг было каким-то бурым. Грязные улочки, захламленные банками и коробками из-под еды, кривые фонари. Где-то попадались на виду дырявые мусорные баки, в которые жители упорно продолжали пихать свой мусор. Серость и темнота были повсюду. Свет неохотно опускался на эти уровни и лишь в полдень доставал редкими лучами до нижних слоев Полиса. Разве что те же рекламные вывески не самым удачным образом скрашивали общую темноту. Сплошные «Кафе», «Бистро без СОИ», различные на все вкусы «Интим»-бары и магазины маячили перед глазами. На одних экранах могли транслировать последние новости, а на соседних, заглушая всех дикторов – рекламу новых фильмов и безинтеллектуальных сериалов, только и предназначенных для очередного промывание мозгов населению. А люди… Люди были достойны отдельного внимания. Вроде бы ухоженные, приличные работники офисов и сотрудники элитных предприятий, но было в них что-то не то. Слишком поникшие головы, усталые взгляды и опущенные спины. И это даже не потому, что был конец дня, Полис изначально жил все двадцать четыре часа в сутки посменно. А, как рассудил Дэниел, не хватало этим людям частого вида неба. Не доставало солнечного света. Вот и унывали они в своих уютных квартирках, на приличных улицах, отличающихся поистине чистотой по сравнению с нижним уровнем. Унывали и тихо умирали. Так никому и не нужные работники, очередные звенья в длинной цепи. И это был основной класс жителей. Родители гениев, солдат и Пилотов. Отсюда выходили жители верхнего уровня, и тут зарождалась большая часть культурной прослойки.

Дэниел щелчком пальца отправил сигаретный бычок в пропасть между дорогами и подумал, что понимает, что заставляет фантастов современности писать о войнах человечества. Ведь живя тут, наверняка, тем же писакам хочется в тайне стукнуть какого-нибудь провинившегося соседа. Поводов найдется немало.

Майрис вернулся примерно через полчаса. На первый взгляд все такой же задумчивый, но Дэниел заметил, что парень как груз с души сбросил.

– Уладил. Теперь можно и ко мне, – заявил лаконично Майрис, поправляя рюкзак.

– Разве ты не живешь с братом? – удивился Дэниел. Предложение Майриса подождать его сразу прозвучало странно, но Пилот решил не вдаваться в подробности.